Текст книги "«Кондор» оставляет следы"

Автор книги: Валентин Машкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА IV
ВОЗДУШНАЯ КАТАСТРОФА

Необъявленная война против Кубы

И декабря 1959 г., когда не истек еще первый год после победы кубинской революции, полковник Кинг, начальник отдела стран Западного полушария ЦРУ, вручил своему шефу Аллену Даллесу, тогдашнему директору этого вашингтонского ведомства шпионажа и диверсий, тщательно продуманный меморандум относительно положения дел на Кубе и желательных, с его точки зрения, действий американской разведки в этой стране. На острове, бил тревогу Кинг, установилась «крайне левая» власть, которая, если дать ей возможность удержаться, «будет способствовать аналогичным действиям, направленным против интересов США, в других латиноамериканских странах». На основании рекомендаций Кинга, которые включали убийство лидера революции Фиделя Кастро, директор ЦРУ разработал план диверсионных действий против острова Свободы с использованием кубинских контрреволюционеров, осевших в США.

Так началась необъявленная война Вашингтона против государства, которое Америка привыкла считать своими задворками и которое вдруг вышло из подчинения. Эта война с ее диверсиями, актами саботажа, поджогами, обстрелами кубинского побережья с пиратских шхун, созданием бандитских отрядов в горах Кубы и прочее приняла настолько широкий размах, что известный аргентинский публицист Г. К. Мардонес посчитал возможным провести параллель с агрессией США в Индокитае.

Враждебные акции США в отношении Кубы, начавшись, по существу, сразу после победы революции, продолжаются и сегодня. Следует заметить все же, что на протяжении двух с лишним минувших десятилетий антикубинская политика Вашингтона знала моменты ужесточения и моменты некоторого смягчения враждебности. Термин «необъявленная война» больше всего подходит к первому десятилетию, когда американские власти в слегка завуалированной форме, а то и в открытую пытались свергнуть революционное правительство с помощью кубинского эмигрантского отребья и внутренних контрреволюционных сил. В те времена провал интервенции на Плайя-Хирон в апреле 1961 г. ничему не научил вашингтонскую администрацию, не заставил ее оценить по достоинству силу и жизнеспособность новой Кубы. Потерпев в ходе этой интервенции свое первое поражение в Латинской Америке, американский империализм тем не менее сохранил верность прежнему антикубинскому курсу, лишь слегка видоизменив применявшиеся им средства и методы. Понадобилось более 10 лет, чтобы правящие круги США начали наконец осознавать бесперспективность такого курса. В начале 70-х годов американское правительство пошло на возобновление некоторых контактов с Гаваной. В 1973 г. было подписано первое двустороннее соглашение – о предотвращении угона самолетов. Кубу посетили сенаторы Дж. Джавитс, К. Пелл, Дж. Макговерн. В июле 1975 г. США хотя и неохотно, но все же присоединились к решению XVI консультативного совещания министров иностранных дел американских государств, которое предоставило странам Западного полушария свободу действий в нормализации отношений с кубинским правительством. В августе того же года был отменен запрет на поставки на Кубу продукции филиалов американских промышленных компаний в Латинской Америке и других районах мира. Резолюция о международной политике, принятая I съездом Компартии Кубы в декабре 1975 г., констатировала: «В свете банкротства антикубинской политики и расширения Кубой дипломатических отношений с остальным миром одобрение Соединенными Штатами резолюции об отмене санкций против Кубы в рамках ОАГ[6]6
  ОАГ – Организация американских государств.


[Закрыть] и позитивные шаги правительства Вашингтона, направленные на отмену некоторых аспектов блокады, наносивших ущерб нашим отношениям с «третьими странами», свидетельствуют о том, что в американском правительстве имеются влиятельные круги, начинающие признавать провал этой политики и необходимость проведения новой политики по отношению к Кубе…» Куба, подчеркивалось далее в резолюции, готова совместно с США «обсудить проблему нормализации отношений…»{27}

Легко себе представить, в какое уныние приводила подобная перспектива наиболее реакционные круги США и кубинскую контрреволюционную эмиграцию, мечтавшую о «победоносном» (с помощью Америки, разумеется) возвращении на остров. Тем с большим энтузиазмом американские реакционеры и кубинское эмигрантское отребье восприняли новое ужесточение антикубинского курса официального Вашингтона, когда осенью 1975 г. наметившийся было процесс нормализации отношений между двумя странами резко затормозился из-за братской помощи Кубы ангольскому народу, отражавшему агрессию ЮАР и банд империалистических наемников. В Вашингтоне в этот период вновь стал дебатироваться вопрос о полной блокаде свободолюбивого острова и даже о вооруженном вмешательстве.

Такой была политическая атмосфера, сделавшая возможной ту акцию «Кондора», о которой пойдет речь в этой главе.

Еще одно преступление без наказания

В первой половине сентября 1976 г. в Каракасе, столице Венесуэлы, объявился Орландо Бош, один из главарей кубинской контрреволюционной эмиграции. Он прибыл из Никарагуа, где тогда еще хозяйничал диктатор Сомоса. Прибыл нелегально – по фальшивому коста-риканскому паспорту на имя Карлоса Луиса Паниагуа.

На биографии этого субъекта стоит остановиться подробнее, ибо это позволяет бросить дополнительный свет на ту роль, которую он сыграл в трагедии, разыгравшейся в воздухе у берегов карибского островного государства Барбадос.

В минувшие времена, когда Бош еще жил на Кубе, он был известным, а стало быть, и состоятельным детским врачом. Да, да, педиатром, как бы это ни казалось невероятным всем, кто знаком с его дальнейшим, весьма ухабистым жизненным путем. После победы революции, не поняв ее и не приняв, он развил активную контрреволюционную деятельность, вступив в контакт с главарями банд, орудовавших в центральной части острова и в горах Эскамбрая. В 1960 г. он нелегально покинул страну, перебравшись в США. Там он стал одним из главных вожаков контрреволюционно настроенных эмигрантов-террористов, действовавших под контролем ЦРУ. Среди его «подвигов», к примеру, – участие в организованном американской разведкой пиратском набеге с моря на гаванский нефтеочистительный завод. Он не раз посылал к берегам своей бывшей и преданной им родины шхуны с террористами, обстреливавшими из пулеметов побережье, участвовал в засылке на Кубу диверсионных групп. Американская полиция шесть раз арестовывала его за незаконное владение оружием, взрывчаткой и за прочие нарушения законов США, но по ходатайству ЦРУ тут же выпускала на свободу. Лишь в 1968 г. он наконец угодил за решетку, когда (видимо, без ведома своих хозяев) переступил через все границы дозволенного, организовав обстрел иностранного судна с набережной Майами, портового города во Флориде. Однако через четыре года его освободили досрочно, скостив больше половины срока. Бош, вновь с головой окунувшись в террористическую деятельность, разъезжал по Латинской Америке, готовил и осуществлял взрывы бомб в кубинских дипломатических и торговых представительствах, похищения и убийства своих бывших соотечественников. Он возглавил к тому времени террористическую организацию «Аксьон кубана», расширившуюся позднее и принявшую для маскировки наименование «координационного центра объединенных революционных организаций» – КОРУ. С декабря 1974 г. по декабрь 1975 г. главарь террористов провел в чилийской столице, где именно в эти годы начала функционировать штаб-квартира «Кондора», который тогда окончательно оформлялся в организационном плане. Бош вместе с руководителями межгосударственного преступного синдиката отлаживал механизм участия в его операциях «специалистов по политическим убийствам» из числа кубинских контрреволюционных эмигрантов. Газета венесуэльских коммунистов «Трибуна популар» сообщает, что Бош был причастен к подготовке покушений на чилийских патриотов Пратса, Лейтона и Летельера. Остается добавить, что этот наймит ЦРУ боготворил Пиночета, восхищался Гитлером и его опусом «Моя борьба», словом, являл собою законченный тип фашиста.

В сентябре 1976 г., прибыв в столицу Венесуэлы, Орландо Бош был гостеприимно принят там Луисом Посада Каррилесом, представлявшим КОРУ в Каракасе. С биографией этого «гусано» тоже стоит ознакомиться. Под кличкой Басилио он некогда служил в тайной полиции кубинского диктатора Батисты и был широко известен как истязатель и убийца оппозиционеров. После победы революции он, спасая свою шкуру, выехал в США, где стал сотрудничать с ЦРУ – сначала в роли инструктора участников морских бандитских набегов на кубинское побережье, а затем в роли наставника менее «квалифицированных», чем он сам, беглецов с Кубы в лагерях для наемников. Бамби – под такой кличкой он был известен в ЦРУ. Дважды, в 1965 и 1971 гг., Посада Каррилес был причастен к разработке неосуществленных планов покушения на товарища Фиделя Кастро. Во второй половине 60-х годов он перебрался на жительство в Венесуэлу, где натурализовался, заполучив венесуэльский паспорт, и открыл частное сыскное агентство «Коммерческие и промышленные исследования».

Это агентство, специализировавшееся в области торгово-промышленного шпионажа, а также консультировавшее по разным деликатным вопросам каракасский мир коммерции и индустрии, разместилось в двухэтажной вилле в окраинном столичном районе Лас-Пальмас. Вилла «Марьянита» выглядела как настоящая крепость. Входная дверь была обита листовым железом, окна забраны массивными железными решетками. Над плоской крышей ввысь поднималась антенна, размеры которой ясно свидетельствовали о наличии в здании мощного радиопередатчика. Все это ничуть не удивительно, поскольку хозяин «Марьяниты» был прежде всего террористом, а потом уже сыщиком. С момента создания банд «Аксьон кубана» (1974 г.) и КОРУ (1976 г.) он был теснейшим образом связан с этими преступными организациями и принимал участие во многих осуществленных ими террористических акциях.

Посада Каррилес познакомил Орландо Боша с еще одним участником готовившейся диверсии – венесуэльцем Эрианом Рикардо. Впрочем, 10 сентября, в день знакомства, состоявшегося на вилле «Марьянита», Рикардо, детектив агентства «Коммерческие и промышленные исследования» и внештатный фоторепортер ряда каракасских газет, еще ничего не знал о предназначенной ему роли. Хозяин агентства ограничился тем, что сказал:

– Рекомендую твоему вниманию этого сеньора, Эрнан. Его зовут Карлос Луис Паниагуа. Он на днях приехал в Венесуэлу. Никого здесь не знает. Помоги ему освоиться с обстановкой.

Наутро Рикардо заехал за Паниагуа в отель «Каракас Хилтон» и лишь через несколько дней постоянного общения узнал, что его новый знакомец не кто иной, как известный вожак террористов Орландо Бош.

А еще через несколько дней Эрнану Рикардо стало известно о поставленной перед ним задаче, заключавшейся в осуществлении взрыва кубинского пассажирского самолета. Он привлек к операции своего приятеля и соотечественника Фредди Луго, подвизавшегося на мелких ролях в министерстве горнодобывающей и нефтяной промышленности и подрабатывавшего в качестве фоторепортера в столичных газетах.

Им, Рикардо и Луго, предстояло стать исполнителями задуманного, за что было обещано 25 тысяч долларов. Старшим был назначен Рикардо. Бош и Посада Каррилес являлись «мозговым центром» запланированной операции. Надо думать, этим матерым террористам, привыкшим выступать в неприглядной роли наемных убийц или, по крайней мере, поставщиков таких убийц для «Кондора», доставила немалое удовольствие представившаяся на этот раз возможность использовать механизм континентальной террористической организации в интересах не только ЦРУ и того или иного латиноамериканского диктаторского режима, но и кубинской контрреволюционной эмиграции и к тому же позволить себе роскошь оплатить за хозяйский счет услуги исполнителей-венесуэльцев.

Эти венесуэльцы, что известно со слов самого Рикардо, давно сотрудничали с ЦРУ и специально обучались обращению со взрывчатыми веществами. Так что выбор, павший на них, ни в коей мере не был случайным.

Вечером 5 октября Бош, Рикардо и Луго встретились в окрестностях Каракаса на ранчо, где разместился кубинский контрреволюционный центр, известный под названием «Патриотической ассоциации имени Хосе Марти». Террористы обговорили последние детали предстоящей операции. Жертвой диверсии должны были стать пассажиры кубинского самолета авиакомпании «Кубана де авиасьон», совершавшего рейс из южноамериканского государства Гайана на Кубу с остановками в островных Карибских государствах Тринидад и Тобаго, Барбадос, Ямайка. Был выбран именно этот самолет, поскольку на нем должны были лететь кубинские спортсмены, возвращавшиеся домой с центральноамериканского и карибского чемпионата. Членов молодежной сборной по фехтованию – чемпионов, обладателей золотых медалей ожидала в Гаване триумфальная встреча. Весть об их гибели, по расчетам людей «Кондора», должна была быть воспринята на Кубе с особой болью.

После встречи на ранчо, в полночь того же самого дня, Рикардо и Луго вылетели из Каракаса в Порт-оф-Спейн – столицу Тринидада и Тобаго. Через час они уже были в тринидадском столичном аэропорту Пиарко. Отправились оттуда в город, в отель, в котором провели ночь. На другой день, 6 октября, встали рано, гостиницу покинули в восемь утра, чтобы успеть на самолет «Кубана де авиасьон». Приехав на такси в аэропорт Пиарко, они сказали в кассе, что им нужны билеты до Барбадоса. Кассир сообщил: кубинский самолет опаздывает, но вскоре будет два рейса других авиакомпаний. «Не желают ли господа?..» Господа, естественно, не пожелали. Позднее, во время расследования причин катастрофы, кассир Чарльз Мюррей вспомнит об этом эпизоде, весьма многозначительном в свете последовавших событий.

Около одиннадцати утра Фредди Луго и Эрнан Рикардо сели наконец в самолет «Кубана де авиасьон», рейс КУ-455. Венесуэльцам достались места 27-д и 27-с. Луго окинул довольным взглядом остальные кресла их ряда. Они были пусты. «Хорошо, что самолет не полон и соседей не будет», – подумал он.

Самолет действительно не был полон, но пустовало не так уж много мест. Кроме спортсменов на борту – группа работников кубинской рыболовецкой промышленности, члены делегации деятелей культуры Корейской Народно-Демократической Республики, несколько молодых гайанцев, ехавших на учебу в Гаванский университет.

Заработали моторы. На световом табло рядом с дверцей в кабину пилотов приказом вспыхнули слова: «Не курить! Привязать ремни!» Машина, набирая скорость, поднялась в воздух и пошла над морем, в сторону Барбадоса.

Луго запрятал под сиденье пластиковую бомбу, снабженную часовым механизмом. Рикардо спрятал вторую бомбу, замаскированную под миниатюрный транзистор, в туалете хвостовой части самолета. Видимо, он очень нервничал, потому что, как вспоминают свидетели из числа пассажиров, сошедших на Барбадосе, венесуэлец, входя в туалет, с такой силой захлопнул дверь, что ее заело. Пришлось потом звать на помощь, стучаться в дверцу. Выбраться ему удалось лишь с помощью одного из членов экипажа.

Вскоре за иллюминаторами словно вынырнул из моря остров Барбадос, окаймленный пенной кромкой накатывавших на него волн. Остров приблизился. Внизу замелькали пальмовые рощи, плантации сахарного тростника, затем небоскребы столицы – Бриджтауна. Земля все ближе, ближе. Пассажиров встряхнуло при посадке. Самолет подрулил к скромному двухэтажному зданию аэропорта Сиуэлл.

Рикардо и Луго на такси поехали в город. Водитель вспоминает, что высадил их возле посольства США. Как рассказывается в вышедшей в Гаване книге «Преступление, совершенное на Барбадосе», в посольстве у венесуэльцев состоялся разговор с неким Мак-Лиэдом. Содержание разговора неизвестно. Тем не менее сам факт этой встречи, несомненно, заслуживает упоминания. Согласитесь, что визит в американское дипломатическое представительство двух террористов, только что подложивших бомбу в кубинский самолет, выглядит странно, если не сказать многозначительно.

Между тем самолет «Кубана де авиасьон» готовился к продолжению полета. Капитан корабля Вильфредо Перес занял свое место. По правую руку от него уселся в свое кресло Томас Родригес, второй пилот. Вместе с экипажем на борту было 73 человека.

В 12 часов 15 минут по местному времени машина побежала по взлетной полосе и, оторвавшись от земли, стала набирать высоту, летя над морем, расцвеченным солнечными бликами, над крохотными зелеными островками, разбросанными тут и там вдоль побережья «главного» острова.

Прошло восемь минут. Вдруг в башне командно-диспетчерского пункта, поддерживавшего связь с кубинским самолетом, ожил репродуктор.

– Внимание! Сиуэлл! Сиуэлл! Говорит КУ-455. У нас взрыв на борту. Мы немедленно садимся. В самолете пожар.

Это был взволнованный голос капитана корабля Вильфредо Переса.

Разрешение на посадку он получил незамедлительно.

Пожар, о котором сообщал капитан, был вызван взрывом пластиковой бомбы, подложенной Фредди Луго. Кроме того, взрыв прорвал обшивку корабля. Самолет в этот момент находился на расстоянии 28 миль от аэропорта. Вильфредо Перес и второй пилот делали все от них зависящее, чтобы выровнять машину, спасти ее от падения. Они были уверены, что им удастся благополучно посадить машину. Но через несколько минут взорвалась вторая бомба – та, что была запрятана Эрнаном Рикардо в туалете хвостовой части самолета. Воздушный корабль вошел в пике и рухнул в море в нескольких милях от берега.

Никому из тех, кто находился на борту, спастись не удалось. Некоторые из пассажиров, согласно данным, полученным впоследствии барбадосской правительственной комиссией по расследованию воздушной катастрофы, задохнулись от едкого дыма еще до падения самолета в море, некоторые погибли во время взрывов.

А в это время, покинув американское посольство, Рикардо и Луго отправились на такси в гостиницу. Они уже знали, что их бомбы «сработали». Весь город говорил о катастрофе. Многие купальщики на пляжах и просто прохожие видели, как самолет, оставлявший за собой черный дымный след, упал в воду.

Когда венесуэльцы приехали в отель «Холидэй инн», Рикардо тут же стал названивать в Каракас. Сначала попросил связать его с сеньором Паниагуа, т. е. с Орландо Бошем, но номер вожака террористов не отвечал. Луиса Посада Каррилеса тоже не оказалось на месте. Тогда он связался со своей невестой Маринес Вегас. Взволнованной скороговоркой сказал ей:

– Маринес, ни о чем меня не спрашивай, возьми бумагу и карандаш и запиши: «Автобус, полный собак, взлетел на воздух». А теперь запиши вот эти номера телефонов… Готово? Позвонишь и передашь про автобус – дословно. И скажи – мы в отчаянном положении, буквально вопрос жизни или смерти, нас уже, похоже, взяли на заметку…

Террористы так сильно нервничали, что им всюду мерещилась слежка. Поговорив по телефону из вестибюля, Рикардо быстро подошел к стоявшему поодаль Фредди Луго и шепнул ему:

– Давай-ка побыстрее уберемся отсюда. Вот тот тип, который на меня смотрит, конечно, из кубинской контрразведки.

Они переехали в отель «Виллидж». Оттуда Эрнан Рикардо вновь позвонил своей невесте. Узнав, что Маринес не удалось никому передать его послание, он принял решение перебраться вместе с Фредди Луго на Тринидад. Только оттуда можно было попасть в Каракас: Барбадос воздушным сообщением с Венесуэлой не связан.

Все эти нервические метания преступников происходили на протяжении одного-единственного дня – 6 октября.

В тот же день, еще раз побывав перед отлетом в посольстве США, они прибыли в тринидадский аэропорт Пиарко и на такси отправились в отель, который назывался так же, как и барбадосский, – «Холидэй инн».

По дороге Фредди Луго неудержимо потянуло на разговор. Да не о чем-либо, а о взрыве кубинского самолета. Таким путем, надо полагать, пережитое нервное напряжение искало себе выхода.

– Перестань! – одернул его Эрнан Рикардо.

– Да он, – Фредди Луго кивнул на водителя, – нас не понимает. С чего ты взял, что он говорит по-испански? – Но опасный разговор все же прекратил.

Луго ошибался, однако, полагая, что таксист говорил только на своем родном английском языке. Эрик Джонсон – так звали водителя – неплохо понимал по-испански. Несколько лет назад, потеряв на родине работу, он около двух лет прожил в Пуэрто-Рико, на карибском острове, фактически являющемся колонией США. Испанский язык там в большем ходу, чем английский.

Разговор о погибшем самолете был, разумеется, полон иносказаний и недомолвок. Но сообразительный Эрик Джонсон сумел разобраться, о чем шла речь. Доставив клиентов в «Холидэй инн», он на предельной скорости помчался в ближайший полицейский участок и рассказал там о странной беседе своих пассажиров.

– У меня сложилось впечатление, – сказал он, – что эти типы как раз и взорвали самолет. Ну тот, что разлетелся на куски возле Барбадоса. По радио об этом передавали.

Джонсона внимательно выслушали. Немедленно доложили начальнику столичной полиции. А тот распорядился установить наблюдение за «Холидэй инн» и организовать подслушивание телефонных разговоров, ведущихся из отеля.

Подслушивание уже через полчаса дало результат. Полицейские записали на пленку полные подозрительных двусмысленностей разговоры Эрнана Рикардо с «сеньором Орландо» (Бошем) и Росой (секретаршей Луиса Посада Каррилеса).

Начальник полиции Порт-оф-Спейна отдал приказ задержать подозрительных иностранцев. 7 октября, в восемь часов утра в дверь 105-го номера отеля «Холидэй инн» громко постучали. Рикардо и Луго, открывшие дверь, увидели на пороге каких-то людей. И хотя те были в штатском, венесуэльцы сразу поняли: это полиция. А вслед за тем они услышали обращенные к ним слова:

– Вы арестованы!

Террористов подвергли долгим допросам. Наконец Эрнан Рикардо не выдержал. На допросе у помощника главного комиссара полиции Тринидада и Тобаго Денниса Рамдауэра он начал давать показания. Рассказал, что это они с Фредди Луго взорвали самолет. Что его телефонное сообщение: «Автобус, полный собак, взлетел на воздух» – предназначалось для Орландо Боша. Что в организации террористического акта принимал участие и другой кубинский эмигрант – Луис Посада Каррилес. После признания Рикардо его напарник Луго тоже перестал запираться. Вскоре Бош и Посада были арестованы в Каракасе.

Впоследствии Луго, Бош и Посада Каррилес на чем свет стоит честили Эрнана Рикардо за его панические телефонные звонки в Каракас, утверждая, что именно из-за них они все попались. В этом была доля истины. Грязные дела профессиональных убийц из «Кондора» чаще всего полностью сходят им с рук. Лишь еще в одном случае – в случае с покушением на чилийского патриота Орландо Летельера в американской столице – преступники подверглись аресту. Да и то, как мы уже рассказывали, их преступление фактически осталось без наказания.

Здесь следует отметить еще одно обстоятельство: взрыв кубинского самолета является в известной мере нетипичной операцией «Кондора», поскольку эта террористическая организация открыто признала себя ответственной за совершенное преступление, что было сделано, правда, наверняка без санкции высшего руководства, о чем речь пойдет ниже.

«Кондор» четыре раза заявил о себе в связи со взрывом кубинского самолета{28}. Вскоре после воздушной катастрофы американская газета «Майами геральд» сообщила: некий не назвавший себя человек позвонил в редакцию и сказал, что «группа, именуемая «Кондором», берет на себя ответственность за гибель машины, принадлежавшей компании «Кубана де авиасьон». Через неделю другая газета – «Тринидад энд Тобаго экспресс», выходящая в столице Тринидада и Тобаго, оповестила своих читателей, что кубинские эмигранты, назвавшиеся членами «Кондора», подтвердили: арестованные венесуэльцы принадлежат к их группировке. Чуть позже тринидадский журнал «Бомб» опубликовал следующую заметку: некто, назвавшийся представителем «Кондора», позвонил в редакцию, угрожая взорвать самолет местной авиакомпании «БВИА» в отместку за задержание устроителей диверсии близ Барбадоса. Наконец, через полтора месяца после барбадосской трагедии, 22 ноября, в венесуэльской прессе появились тревожные сообщения об угрозах «Кондора» в адрес авиационной компании «ВИАСА», самолеты которой станут, дескать, жертвами саботажа, если Орландо Бош будет признан виновным в организации взрыва кубинского воздушного корабля.

Как же объяснить такую словоохотливость обычно сдержанного и предельно скрытного «Кондора»? Только одним: упомянутые заявления и угрозы исходили не от организации как таковой, а от ее наемных убийц – кубинских контрреволюционеров, которые привыкли кричать на всех углах о любой из своих «геройских» акций. Кроме того, «гусанос» – наймиты «корпорации убийств», упоминая «Кондор», просто шантажировали его, как бы говоря: пока мы называем только имя – не больше – этой континентальной организации, но мы можем сделать достоянием гласности ее секреты, если ничего не будет предпринято для спасения вожака – Орландо Боша – и его «соратников». Версия о шантаже представляется тем более убедительной, что четверо арестованных террористов несколько раз говорили представителям судебных властей, что опасаются покушений на свою жизнь. Покушений – с чьей стороны? Об этом они молчали. Но нам, знающим сейчас больше, чем было тогда известно следственным органам, нетрудно догадаться, что задержанные преступники опасались «Кондора». Опасались, что эта организация, которой они служили, может прибегнуть к их физическому уничтожению, чтобы не допустить каких-либо разоблачительных показаний на предстоящем процессе.

Как бы то ни было, «Кондор» был впервые публично и неоднократно упомянут. Однако в то время, в 1976 г., латиноамериканской и мировой общественности еще ничего не было известно о существовании сверхсекретного «картеля репрессий» с таким именем. Поэтому общим было мнение, что речь идет о какой-то новой организации кубинских контрреволюционеров. Утверждению такого мнения способствовало заявление Эрнана Рикардо, который в ответ на вопрос следователя о «Кондоре» сказал:

– Это второе имя кубинской организации КОРУ.

Рикардо, таким образом, не решился открыть всю правду о континентальной террористической организации. А может быть, он, мелкий наемный убийца, этой правды и не знал?

Вот так и получилось, что на долгое время барбадосская трагедия стала ассоциироваться с преступной деятельностью одной лишь только кубинской контрреволюционной эмиграции. А ведь, казалось бы, сам факт участия во взрыве самолета венесуэльцев должен был заставить задуматься о более широком по своему национальному составу характере «Кондора». Да и с каких это пор кубинское эмигрантское отребье стало так богато, чтобы платить 25 тысяч долларов венесуэльским наемникам? К тому же в среде «гусанос» хватало своих «специалистов по политическим убийствам».

Наконец, можно вспомнить и о том, что именно выяснение обстоятельств воздушной катастрофы дало первый след, который в конце концов привел к разоблачению некоторых темных дел «Кондора». Было это так. Арестованный в Каракасе Орландо Бош намекнул на допросе, что к случившемуся незадолго до этого в Вашингтоне покушению на Орландо Летельера причастны кубинские эмигранты. Потянув за данную Бошем ниточку, следствие выяснило, что убийство чилийского патриота – дело рук организации, именуемой «Кондором», и эти сведения, вопреки желаниям американской юстиции, просочились позднее на страницы газет и журналов. Затем стало известно и о других преступлениях «корпорации убийств».

Но когда в конце 70-х годов в мировой прессе начали появляться первые сведения о структуре и деятельности наднациональной террористической организации – сведения, которые подтвердили давно существовавшие подозрения о сотрудничестве спецслужб латиноамериканских диктатур под общим руководством ЦРУ, уже мало кто помнил к тому времени, что люди «Кондора» взяли на себя ответственность за гибель 73 пассажиров самолета кубинской авиакомпании. Поэтому еще и до сегодняшнего дня можно встретиться в печати с ошибочным мнением, что эта воздушная диверсия была организована только и исключительно эмигрантами с Кубы, которые использовали нанятых за деньги исполнителей-венесуэльцев.

…26 октября 1976 г. Эрнан Рикардо и Фредди Луго были под стражей отправлены на родину, в Венесуэлу. В латиноамериканской печати высказывалось мнение, что власти Тринидада и Тобаго, равно как и Барбадоса, не решились судить их на своей территории или передать кубинским судебным органам, опасаясь мести остававшихся на свободе соучастников арестованных террористов.

Рикардо и Луго были улыбчивы, почти веселы в самолете, которым летели из Порт-оф-Спейна в Каракас. Они радовались, что их не передали Кубе, где их ждало бы заслуженное возмездие. К тому же они решили к этому моменту, что в венесуэльском суде будут полностью отрицать свою вину, откажутся от прежних показаний, ссылаясь на следующее якобы имевшее место обстоятельство: эти показания, дескать, были вырваны у них «с помощью психологических пыток».

Впрочем, впервые о своей мнимой невиновности террористы заявили здесь же, в самолете, в интервью Асдрубалу Сурита, специальному корреспонденту реакционной венесуэльской газеты «Мундо».

Вот выдержки из этого интервью.

Фредди Луго рассказывал:

– Все произошло так быстро, что мне до сих пор все это кажется сном. Тюрьма, негры, которые задают нам вопросы на плохом испанском языке…

– Зачем ты с Эрнаном поехал на Тринидад и Тобаго и на Барбадос? – задал вопрос журналист, знавший Луго и раньше.

– Мы с Эрнаном друзья, – объяснил Луго. – И нам обоим нужно было за границей одно и то же – купить кое-что из того, что требуется для фотографирования, которым мы занимаемся.

– А деньги на поездку откуда?

– Скопили…

– Когда ты узнал о трагическом инциденте с кубинским самолетом?

– На Тринидаде, на следующий день. Когда нас задержали, я уже знал о воздушной катастрофе, услышал по радио. Но английским я не владею. Так что не понял, где это произошло. Не то в Чили, думал я, не то в Венесуэле. А вот о чем я совсем уж не думал, так это о том, что речь шла о самолете, которым случайно летели мы сами и с которого накануне сошли на Барбадосе.

Так убийцы прикидывались невинными овечками, случайно попавшими в переплет.

В Венесуэле Рикардо и Луго содержались первое время в здании ДИСИП – Управления тайной полиции. Позднее, 9 ноября, вместе с Бошем и Посада Каррилесом их перевели в так называемую «Образцовую тюрьму» Каракаса.

Переезд в «Образцовую тюрьму», находящуюся в микрорайоне Катиа, в восьми километрах от Лас Чагуарамос, где расположен ДИСИП, состоялся в обстановке глубокой секретности. Власти официально объявили, что перемещение Рикардо, Луго, Боша и Посада Каррилеса состоится утром 10 ноября. Однако полицейская операция (именно операция, иначе не назовешь) началась 9-го, поздним вечером. Террористов везли в бронированных машинах, которые обычно используются полицией при стычках с разгоняемыми демонстрантами. Полсотни полицейских охраняли четырех преступников.