Текст книги "Речь и этикет"

Автор книги: Валентин Гольдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

и т. д.). Это изменило бы условия выбора или вовсе отменило бы необходимость выбирать одно из четырех окончаний, о которых шла речь.

Правда, абсолютной свободы выбора язык нам, конечно, не дает. В диалоге возможность выбирать ограничивается уже тем, что многое выбирает собеседник, и творцов текста, таким образом, по крайней мере двое. Только кажется, что монолог дает полную свободу говорящему. На самом деле адресат речи и вся обстановка общения оказывают на говорящего большое влияние, во многом предопределяют выбор.

И все же в языке очень часты случаи, когда, как в разобранном примере, конкретная ситуация обязательного выбора создается нашим же предшествующим выбором. Такая ситуация управляема, и при желании ее можно избежать. Речь так устроена, что почти всегда, столкнувшись с затруднениями в выборе языковой формы (например, таинствен или таинственен, обусловливает или обуславливает [Более правильными считаются таинствен(таинственвн ощущается уже как несколько устаревшая форма) и обусловливает (хотя допускается и обуславливает)]), мы можем перестроить высказывание так, что отпадет сама необходимость выбора между смущающими нас формами. Искусство говорить и писать без ошибок – ив самом деле искусство. Оно заключается не только в знании правил, но и в умении избегать сомнительных речевых ситуаций.

В общении людей нередко возникают ситуации, требующие выбора одного из этикетных знаков. Вот встретились знакомые.

Законы общения обязывают их немедленно подтвердить или опровергнуть "состояние знакомства". Не выбирать ситуация не разрешает. Первый вариант поведения: поклон, словесное приветствие, операция со шляпой, какой-либо другой знак знакомства или сочетание этих знаков. Второй вариант: никаких знаков знакомства.

В условиях обязательности выбора второе превращается в нулевой знак, исключающий значения первых. Его содержание таково:

"мы с вами не знакомы".

Способы обозначить "состояние знакомства" или отсутствие его входят, как мы теперь знаем, в систему взаимоисключающихся элементов, а вот связи сочетаемости выходят за пределы знаковой системы в саму жизнь: требование выбирать предъявлено здесь определенной жизненной ситуацией, самим фактом встречи двух людей. Это как раз один из важных признаков этикета, характерная особенность его строения. Системность этикетных знаков такова, что связи сочетающихся элементов в этикете гораздо более внешние, чем в языке.

Давно вошло в обычай посылать по праздникам поздравлени знакомым и близким. Текст поздравлений может быть теплым и искренним или достаточно формальным и трафаретным, но в роли знака выступает уже сам факт поздравления, ставший ритуалом.

Помните, как писал Пушкин?

Родные люди вот какие:

Мы их обязаны ласкать,

Любить, душевно уважать

И, по обычаю народа,

О рождестве их навещать

Или по почте поздравлять,

Чтоб остальное время года

Не думали о нас они...

Пищу пушкинской иронии дает условность этих поздравлений.

Итак, праздник – это возникающая независимо от нас и освященная обычаем ситуация, которая настоятельно требует выбора:

поздравить или не поздравить. В том, что последнее – тоже знак, мы убедились.

Допустим, что поздравление не послано. Причин могло быть много: мы поздно спохватились, забыв не об адресате, а о приближении праздника; возникло сомнение, помнит ли нас адресат и не сочтет ли поздравление навязчивостью; мы мучались над листом, но так и оставили его, не решив, следует писать Дорогой или Многоуважаемый, затерялся адрес, не нашлось подобающего случаю конверта и т. п. С нашей точки зрения, знак не был послан, ни положительный, ни отрицательный: просто система связи не была включена. Однако это неверно. Ведь сигнал выбора – праздник – отменен не был. Не будем утешаться тем, что система будто бы не действовала. Сигнал к началу ее работы подавался – увы! – не нами. Сообщение не было послано, но адресат его получил, и оно не было приятным.

Правда, здесь нужно сделать оговорку. Понятно, что система связи не идеальна. Посланное письмо могло и затеряться.

Значит, полной уверенности в том, что оно не отправлено, у адресата нет. Однако и в том, ч го его послали, адресат не убежден. А поскольку вероятность потери письма незначительна, то его отсутствие скорее всего будет все-таки воспринято как нулевой знак.

Роль нулевых знаков в этикете так велика, что некоторые ученые считают значимыми прежде всего отклонения от этикетных норм, пропуски этикетных знаков. Отказ от этикетных знаков, когда ситуация требует их применения,это нередко сообщение чрезвычайной важности. Не поздороваться, не попрощаться, не извиниться, не поздравить, не поблагодарить... в условиях обязательности этикетных знаков означает либо то, что мы понимаем ситуацию совсем не так, как ее понимает наш партнер, либо наше неумение общаться, то есть недостаточное владение нормами поведения, либо стремление прервать доброжелательные отношения, а может быть,– и отношения вообще. В любом случае это сигнал необычайно тревожный! Нулевой знак исключает смысл не только отдельных этикетных знаков, которые необходимы в конкретной ситуации, но и системы этикета в целом, а так как эта система связана с нравственными основами общества, то каждое отступление от нее чрезвычайно существенно. Замечательный советский педагог В. А. Сухомлинский писал: "Мы говорим друг другу: здравствуйте, доброго вам здоровья. В этих словах заключается глубокий моральный смысл:

в них самая сущность прикосновения души к душе. Этими словами мы выражаем свое отношение к величайшей ценности – человеку. Не сказать человеку здравствуйте – значит показать моральное невежество". То, что приветствие – не "только внешн форма", подчеркивал М. И. Калинин. "...Как же эго мы, члены одного воинского братства,– говорил М, И. Калинин слушателям Военно-политической академии,– бойцы и командиры самой революционной армии, которым придется, быть может, стоять в бою плечом к плечу, которым придется, может быть, вытаскивать друг друга из огня, из кровопролитного боя ранеными, а возможно, и убитыми,– как же мы не отдадим друг другу воинских почестей?"

А что такое пионерский салют? В специальном Положении о пионерских символах, атрибутах и ритуалах, которое утверждено Центральным Советом Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина, сказано: "Пионерский салют – это приветствие и традиционный знак верности пионеров идеям коммунизма и пролетарского интернационализма". Значит, и салют – не только приветствие, но и символ большой общественной важности.

О ПРАВИЛАХ ПРИЛИЧИИ И ДАМАХ ГОРОДА N

В каждой общественной группе исторически складываются, а иногда и сознательно устанавливаются типичные для членов группы формы поведения. Являясь обычными для входящих в нее людей, они становятся признаками принадлежности к тому или иному коллективу. Недаром говорят о "спортивной внешности"

(как у спортсмена), о "дипломатической вежливости", о "менторском тоне" (как у поучающего).

Особенности поведения – признак принадлежности к общественной группе. Вот почему люди постоянно заботятся о том, чтобы поступать таким образом, как принято в той группе, к которой они себя относят. Так возникают правила приличия. Где, например, должны находиться локти, когда сидишь за столом, прилично ли пить из блюдца, можно ли лакомиться мозговой косточкой, едят ли рыбу с помощью ножа и т. д. и т. п. Правила приличия распространяются не только на поведение за столом, но и на то, как следует ходить, стоять, писать, говорить, слушать, смотреть, причесываться, одеваться, проводить время, относитьс к другим людям, к своим удачам и неудачам, как переносить боль, страдание, на чем ездить, куда ездить, что читать, чем увлекаться и на многое, многое другое, то есть на все, что способно обозначать принадлежность человека к той или иной общественной группе.

Человеческое общество – коллектив, оно имеет свою внутреннюю организацию. И каждый из нас выполняет ту или иную социальную роль, которая соответствует его положению в коллективе. В обществе всегда существуют представления о том, каким должно быть поведение человека в той или иной роли: взрослого и ребенка, юноши и девушки, учителя и ученика, штатского и военного, отца и сына, начальника и подчиненного, пионера, комсомольца, брата, друга, приятеля, знакомого... Когда мы призываем кого-нибудь быть настоящим товарищем или вести себя так, как ведут себя школьники, то это возможно лишь потому, что есть общепринятые представления о поведении настоящих товарищей и настоящих школьников.

Что скрывается, например, за выражением типа "Ты уже не маленький"? Маленький, большой – это названия одних из самых распространенных в обществе ролей. Подтекст выражени примерно таков: "Поскольку ты уже не маленький, то не должен вести себя так, как обычно ведут себя только маленькие. Поступай так, как поступают большие. Все теперь этого ждут от тебя. Берись за роль взрослого!"

Перечитайте "Детство", "Отрочество" и "Юность" Л. Н. Толстого, понаблюдайте за своими подругами и друзьями, вспомните, наконец, мотивы многих собственных поступков, и вы убедитесь, какое большое место занимают в определенном возрасте желание во всем походить на большого и страх показатьс маленьким.

Измеряя отношения людей, мы, по сути дела, сравниваем их социальные роли – их роли по отношению друг к другу и роли в обществе. Сами по себе правила приличия отношений между общающимися не выражают. Может ли человек, сидящий за одним столом с нами, определить, как мы к нему относимся, только по тому, держим мы нож в правой руке, а вилку в левой или наоборот?

Но подчинение определенным правилам поведения – это признак общества, к которому мы принадлежим. Поэтому приличное, то есть свойственное тому или иному коллективу, поведение помогает ориентироваться в обществе и, следовательно, имеет самое непосредственное отношение к этикету. У правил приличия есть функция пароля: он ведет себя, как мы,– значит, он свой, пароль ему известен.

Например, как пароль, который позволяет отличить дворянина от крестьянина или слуги, рекомендовались правила поведения в составленном по инициативе Петра I нравоучительном приложении к азбуке "Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению". В нем молодому человеку предлагались манеры ".прямого придворного кавалера" и заодно воспитывалось высокомерное отношение к "мужику". Юноша должен "часто одного дела не повторять, на стол, на скамью или на что иное не опираться, и не быть подобным деревенскому мужику, который на солнце валяется, но стоять прямо". "Над ествою не чавкай, как свиния, и головы не чеши, не проглотя куска, не говори, ибо так делают крестьяне". "Также имеет оный стретившего на три шага не дошед и шляпу приятным образом сняв, а не мимо прошедши, назад оглядываясь, поздравлять. Ибо вежливому быть на словах, а шляпу держать в руках не убыточно, а похвалы достойно; и лучше, когда про кого говорят: он есть вежлив, смиренный Кавалер и молодец, нежели когда скажут про которого:

он есть спесивый болван". "Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли:

а особливо когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли, и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать..." И т. д.

После Великой французской революции император Павел запретил носить круглые шляпы. В следовании модам революционной Франции русское монархическое общество видело признак солидарности с ней. Показателен именной указ Павла от 28 июня 1798 г. о разжаловании и наказании городничего Пирха, одним из главных проступков которого было то, что он ходил во фраке и в круглой шляпе "и сею неблагопристойною одеждою ясно изображал развратное свое поведение". Неудавшаяся попытка Павла вывести из употребления в России слово гражданин также объясняется стремлением противопоставить манеры русского общества (в данном случае – речевые) манерам революционной Франции.

Любая особенность поведения может начать восприниматьс как обязательное правило приличия, если становится признаком общественного положения человека. Евгений Онегин, как мы помним, встает очень поздно. Но это вовсе не личная его черта, а почти непременная особенность распорядка дня франта того времени. Говоря о дне светского человека онегинской поры, советский литературовед и специалист в области теории и истории культуры Ю. М. Лотман пишет: "Между тем право вставать как можно позже являлось своего рода признаком аристократизма, отделявшим неслужащего дворянина не только от простонародья или собратьев, тянущих фрунтовую лямку, но и от деревенского помещика-хозяина. Мода вставать как можно позже восходила к французской аристократии "старого режима" и была занесена в Россию эмигрантами-роялистами. Парижские светские дамы предреволюционной поры гордились тем, что никогда не видели солнца: просыпаясь на закате, они ложились в постель перед восходом. День начинался с вечера и кончался в утренних сумерках... Просыпаться позже, чем другие люди света, имело такое же значение, как являться на бал позже других" (Л о тм а н Ю. М. Роман А. С. Пушкина "Евгений Онегин": Комментарий. Л., 1980).

Для трудового человека спать до полудня – не достоинство, а позор.

Русскими крестьянами сложены пословицы: "Лежебоку и солнце не в пору восходит", "Не пеняй на соседа, когда спишь до обеда".

Бодрый ритм жизни молодых хозяев советской страны – рабочих наших дней – поэтически выражен в строках из стихотворения Я. Смелякова "Проходная":

В час предутренний под Москвой

на заставе заиндевелой

двери маленькой проходной

открываются то и дело.

И спешат наперегонки

через тот теремок дощатый

строголицые пареньки,

озабоченные девчата.

Одним из самых ярких признаков принадлежности к коллективу являются особенности речи. Родной язык связывает нас со всеми, для кого он тоже родной. И неродные языки (ими мы овладеваем позже родного, изучая их специально) могут быть заметным социальным признаком. В прошлом веке умение свободно говорить по-французски было выражением аристократизма, французский язык нередко ценился не только как средство общения, открывающее доступ к богатой западной культуре, но не в меньшей мере и как социальный признак, а в некоторых случаях его роль социального символа оказывалась самой главной. Отставной пехотный офицер Анучкин в пьесе Н. В. Гоголя "Женитьба"

чрезвычайно обеспокоен тем, что невеста, возможно, не знает французского. Проверить свое предположение он не можег, гак как сам по-французски не говорит. Женщина же, с его точки зрения, должна владеть французским непременно: "А нет, нет. Женщина совсем другое дело. Нужно, чтобы она непременно знала, а без этого у ней и то, и это... (показывает жестами) – все уж будет не то".

Сама русская речь различна. В ней отражается уровень образованности говорящего; она варьируется в зависимости от территории, так как существуют местные диалекты; у нее есть профессиональные и возрастные черты; она не вполне одинакова в устах мужчин и женщин; и все эти особенности могли иметь и часто сейчас имеют значение социальных символов.

В рассказе В. М. Шукшина "Сельские жители" есть такой эпизод. Сельский школьник под диктовку бабушки пишет телеграмму.

Вечером составляли телеграмму в Москву. Шурка писал, бабка диктовала.

– "Дорогой сынок Паша, если уж ты хочешь, чтобы я приехала, то я, конечно, могу, хотя мне на старости лет..."

– Привет! – сказал Шурка.– Кто же так телеграммы пишет?

– А как надо, по-твоему?

– Приедем. Точка. Или так: приедем после Нового года. Точка. Подпись: мама. Все.

Бабка даже обиделась.

– В шестой класс ходишь, Шурка, а понятия никакого. Надо же умнеть помаленьку!

Шурка тоже обиделся.

Малограмотная бабушка Маланья телеграфным стилем не владеет. Не часто приходилось ей посылать и получать телеграммы. Совет знающего человека она учтет, но в подчеркнутой краткости предложенного Шуркой варианта ей не хватает обстоятельности и чудятся невежливая, неуважительная поспешность и обидная для сына резкость. Шурка же чувствует, что явитьс на почту с телеграммой, какую диктует бабушка, значит, показать себя человеком несовременным, неученым и деревенским, что, наверное, кажется ему особенно неприятным, поскольку телеграмма идет в Москву. Недаром в письме дяде, как бы извиняясь, он пишет: "Мы же все-таки сельские жители еще". Но бабушка настаивает:

– Пиши дальше: "Мне, конечно, боязно маленько, но уж... ладно. Приедем после Нового года. Точка.

С Шуркой Он уж теперь большой стал. Ничего, послушный парень..."

Шурка пропустил эти слова4 – насчет того, что он стал большой и послушный.

– "Мне с ним не так боязно будет. Пока до свиданья, сынок. Я сама об вас шибко..."

Шурка написал "жутко".

– "...соскучилась. Ребятишек твоих хоть посмотрю.

Точка. Мама".

Употреблять слово привет, как это делает Шурка, могут только молодые, и писатель явно рассчитывает на наше знание этой речевой приметы. Литературной речью Шурка, конечно, еще не овладел. Образование у него пока небольшое, хотя он и сейчас уже грамотнее бабушки. Просторечные слова боязно, маленько Шурку еще не смущают, он и сам пишет охота Москву поглядеть, а вот диалектное слово шибко он не потерпел, заменил. Правда, заменил не литературным, а распространенным в молодежном жаргоне словом жутко. Видно, показалось оно ему более выразительным.

Речь автора в этом рассказе В. Шукшина литературна, и на ее фоне хорошо выделяется своеобразие речи бабушки и Шурки. Языковые приметы горожан и негорожан, людей разной степени образованности, разного возраста, разных устремлений намеренно сталкиваются автором, и читатель четко различает за этими языковыми приметами социальные характеристики персонажей.

В разное время разные речевые особенности играют роль социальных признаков. Одной из примет высококультурного человека в начале нашего столетия было то, что в его речи слова, заимствованные из других языков, сохраняли в своем составе отдельные звуки языка-источника, например, носовые а, 6, звук 6 и другие. К. И. Чуковский писал об А. Блоке: "Слова, которые обрусели недавно, он произносил на иностранный манер: не мебель, но мэбль (meuble), не тротуар, но trottoir (последние две гласные он сливал в одну)". По поводу слова "тротуар"

у Блока Чуковский добавляет: "И вводя это слово в стихи, считал его по-французски-двусложным: "И сел бы прямо на тротуар". Слово "шлагбаум" было для него тоже двусложным".

Сегодня заимствованные слова в гораздо большей мере подчиняются фонетическим законам русской речи, но особое значение социального символа за их произношением сохраняется: ошибка в заимствованном слове чаще всего оценивается как более грубая, чем подобная ошибка в словах исконно русских. Например, много писали и пишут о том, что в слове звонит ударение должно падать на конечный слог. Но какое отклонение от нормы вызовет большее осуждение: неверное произношение "звонит"

или "магазин", "портфель" вместо правильного магазин, портфель? Ошибка в двух последних словах – это слова заим ствованные – осуждается обычно гораздо строже.

Один из важнейших признаков, по которому мы узнаем сегодн культурного человека,– это сдержанность и ритмичность его речи. Человек культурный не допускает резких колебаний громкости и высоты своего голоса. Понаблюдайте за тем, как говорят окружающие, и вы убедитесь в справедливости этого замечания.

Парольное значение имеет и молодежный жаргон. Это выражение возрастной солидарности, средство подчеркивать единство своей группы, принадлежность к ней тех, кто общается с помощью жаргона. Например, школьники нередко употребляют такие сокращенные обозначения учебных предметов, как матика, ино, физра, литра 'литература', необщепринятые сокращения велик, маг, пласт 'граммофонная пластинка', свои названия людей, частей тела, особенностей поведения и т. д.

Московская восьмиклассница, очень симпатичная героиня рассказа Виктории Токаревой "Самый счастливый день", размышляет: "Машка Гвоздева безусловно попадет в интеллигенцию, потому что от ее мозгов гораздо больше пользы, чем от ее рук.

А у меня ни рук, ни мозгов – один словарный запас. Это даже не литературные способности, просто я много знаю слов, потому что много читаю. Это у меня от папы. Но знать много слов совершенно не обязательно. Мальчишки в нашем классе вполне обходятся шестью словами: точняк, нормалёк, спокуха, не кисло, резко, структура момента. А Ленка Коновалова любую беседу поддерживает двумя предложениями: "Ну да, в общем-то..."

и "Ну, в общем-то, конечно".

То, что у школьников появляются слова, отличающиеся от слов, которыми пользуются взрослые,– это вполне естественно.

Однако едва ли стоит с готовностью подхватывать любое слово, которое употребляют сверстники, лишь потому, что оно не такое, как у взрослых. За яркостью, образностью жаргонного слова нередко стоит и пренебрежительное отношение к участникам общения (в том числе и к самим себе). Присмотритесь, например, к таким жаргонным названиям, как грабли, кегли, заготовки со значением 'руки', пачка, буханка, вывеска со значением 'лицо', варежка 'рот' и подобным. Кроме того, молодость вовсе не мешает человеку входить одновременно и в круг людей культурных, а у этого круга речевые приметы совсем другие. Целиком подчинить свою речь жаргону или хотя бы переходить на него во всех случаях общения со сверстниками, обходясь несколькими десятками слов,– это значит обеднить свою жизнь, резко ограничить сферу, в которой мы действуем как люди культурные Вспомните своих одноклассников. Одинаково ли часто прибегают они к помощи жаргона? Несомненно, одни – чаще, другие – реже. От чего это зависит? Кто из ньх и чем больше нравится вам? А как эти ребята к вам относятся?

Говоря о формах поведения, нельзя забывать о том, что многие из них лишь внешние приметы положения человека в обществе, лишь внешние признаки его общественной роли. Например, хотя и существует молодежная мода, однако манера одеваться – не главное, по чему мы узнаем молодых людей.

Это относится и к речевому поведению. А. М. Горький в течение всей своей жизни "окал", то есть сохранял элемент диалектного произношения, но это не мешало его современникам и не мешает нам с вами считать его одним из самых культурных представителей своей эпохи.

Привычку придавать внешним приметам главенствующее значение остроумно высмеял Антуан де Сент-Экзюпери, введя в "Маленького принца" великолепную "историю" открытия астероида:

У меня есть веские основания полагать, чго Маленький принц прилетел с планетки, которая называется астероид Б-612. Этот астероид был замечен в телескоп лишь один раз, в 1909 году, одним турецким астрономом.

Астроном доложил тогда о своем замечательном открытии на Международном астрономическом конгрессе. Но ему никто не поверил, а все потому, что он был одет по-турецки. Уж такой народ эти взрослые!

К счастью для репутации астероида Б-612, турецкий султан велел своим подданным под страхом смерти носить европейское платье. В 1920 году тот астроном снова доложил о своем открытии. На зтот раз он был одет по последней моде – и все с ним согласились.

Ни в коем случае не стоит путать признак с самим явлением, которому он принадлежит, тем более что пароль могут знать и осознанно применять "чужие".

Ситуации, в которых люди, используя определенную манеру поведения, выдают себя не за тех, кем на самом деле являются, довольно часты. Чем меньше у человека реальных оснований быть отнесенным к той или иной группе, тем важнее для него чисто внешние признаки и тем более самостоятельное значение он им придает. В 1836 г. в связи с постановкой гоголевского "Ревизора" о нем много писали, к некоторые критики порицали язык комедии как грубый, "простонародный". Так, негодование вызвало использование слова воняет во фразе Хлестакова:

"Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем". В ответ на замечание, что такого и порядочный лакей не скажет, Вяземский писал: "Впрочем, критик, может быть, и прав; зо всяком случае мы спорить с ним не будем. Порядочный лакей, то есть что называется un laquais endimanche, точно, может быть, постыдитс сказать воняет, но порядочный человек, то есть благовоспитанный, смело скажет это слово и в гостиной, и перед дамами. Известно, что люди высшего общества гораздо свободнее других в употреблении собственных слов; жеманство, чопорность, щепетность, оговорки – отличительные признаки людей, не живущих в хорошем обществе, но желающих корчить хорошее общество".

В это время работа над "Мертвыми душами" уже была начата.

В 8-й главе I части "Мертвых душ" Н. В. Гоголь написал:

Еще нужно сказать, что дамы города N отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: "я высморкалась", "я вспотела", "я плюнула", а говорили: "я облегчила себе нос", "я обошлась посредством платка".

Ни в коем случае нельзя было сказать: "этот стакан или эта тарелка воняет". И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: "этот стакан нехорошо ведет себя" или что-нибудь вроде этого. Чтоб еще более облагородить русский язык, половина почти слов была выброшена вовсе из разговора, и потому весьма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, пофранцузски, другое дело: там позволялись такие слова, которые были гораздо пожестче упомянутых.

Итак, манеры поведения – важный социальный признак.

Внимательный наблюдатель многое увидит за ними, многое узнает о человеке, которому они принадлежат. Но не будем отождествлять сущность человека с его манерами и постараемс сами не придавать этим внешним признакам большего значения, чем они заслуживают. Мы же не дамы города N!

ВЕЖЛИВОСТЬ

Широко известны слова Сервантеса: "Ничто не обходитс нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость".

В них подчеркивается огромная важность результата, достигнутого путем "простой" вежливости, без каких-либо чрезвычайных усилий. Вежливость главный способ применения этикетных знаков. Но какой именно? Попробуем разобраться в этом, идя от противного, от представления о том, что считается невежливым.

Старинный обычай предписывал членам ингушской семьи (данный факт сообщил нам фольклорист А. О. Мальсагов)

при движении по дороге располагаться в определенном порядке.

В центре первой линии находился глава семьи, справа и слева от него родственники в порядке убывающей значимости, причем место справа оценивалось выше, чем место слева. Первенство, то есть относительная важность роли, четко определялось обычаем, по которому, например, кровный родственник имел преимущество перед родственником по свойству, а лица одной степени родства оценивались в основном по возрасту, поэтому группа из пяти родных братьев строилась бы так: 5 3 1 2 4.

Первым номером обозначен здесь старший брат, соответственно пятым номером – младший. Любой человек, встретивший процессию, если ему были известны особенности национального этикета, легко, даже не будучи знаком со всеми членами семьи, определял по их положению относительную важность каждого и знал, в каком порядке следует приветствовать членов процессии.

Что было бы в данном случае нарушением вежливости?

Нарушением вежливости со стороны участника процессии по отношению к другим ее участникам было бы стремление занять место более высокого ранга, чем ему положено, например попытка третьего номера занять место второго, оттеснив его на более низкую ступень. Со стороны встречного невежливым было бы приветствовать членов семьи не в том порядке, который соответствует общим представлениям о первенстве и отражен в структуре процессии. Недопустимо вначале обменяться рукопожатием с младшим братом и лишь затем – со старшим. Наконец, с обеих сторон было бы невежливым выбрать такую форму приветствия, которая отводила бы приветствуемому менее высокую роль, чем та, на которую он может претендовать.

Значит, невежливым обычно является то этикетное действие, которое отводит адресату роль ниже, чем положено ему в соответствии с принятой в данном обществе системой ценностей.

Тогда вежливым этикетным действием можно назвать то, которое отводит адресату место (роль) не ниже, чем положено ему в соответствии с принятыми в данном обществе представлениями.

Что такое "не ниже"? Это может быть как раз тем самым местом, на которое рассчитывает или вправе рассчитывать адресат, но, кроме того, это и различные ступени выше его. Все они находятся "не ниже" положенного, все они – в зоне вежливости. Точно так же признак "ниже" имеет свою градацию.

Иначе говоря, у вежливости и невежливости есть многочисленные степени и оттенки. В русском языке они обозначаются такими словами, как вежливо, невежливо, корректно, учтиво, галантно, заносчиво, высокомерно, грубо, спесиво, манерно, церемонно и т. д.

Слово галантный в одном из словарей современного русского языка поясняется так: "изысканно вежливый и любезный по отношению к женщинам". Не просто вежливость, а изысканность, то есть особая утонченность форм этикета; любезность или внимание и готовность помочь, оказать услугу, и, наконец, выделение женщины как особо уважаемого адресата – вот своеобразные оттенки того, что принято называть галантностью.

У поведения корректного свои черты. Человек корректный, как определяется в том же словаре, "ведет себя в полном соответствии с существующими правилами поведения". В полном соответствии! Корректное поведение не просто правильно отражает распределение ролей, но отражает его пунктуально правильно, и потому оно сдержанно. Это тоже вежливо, вежливо...

и только. Человек корректный не обидит Золушки, но в его глазах ей никогда не увидеть себя принцессой. Зато в зеркале галантности это возможно. Значит, галантность льстит? Нисколько. Просто она доброжелательна и умеет дарить; ведь в отношениях между людьми есть что-то такое, что иногда появляется лишь после того, как его уже заметили. Утонченная вежливость способна их замечать.

А вот высокомерие, спесивость, чванство почти слепы. Собственное место представляется их немощному зрению находящимся так высоко, что с этой воображаемой высоты чужие роли едва различимы. Немногим лучше манерное самоуничижение и церемонность. Вспомним классическую в этом отношении сцену беседы Манилова с Чичиковым:

– ...Случай доставил мне счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором...

– Помилуйте, что же за приятный разговор? Ничтожный человек, и больше ничего,– отвечал Чичиков.