Текст книги "Народ-богатырь"

Автор книги: Вадим Каргалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Иго тяжкое

Полчища Батыя, оставив позади разоренную Южную Русь, весной 1241 г. обрушились на страны Центральной Европы. В Польше они разграбили Люблин, Краков и другие города. Взять г. Лигницу завоевателям не удалось. В Венгрии завоеватели разгромили 60-тысячное войско венгерского короля Белы IV и опустошили значительную часть страны. Однако города Словакии: Тренчин, Нитра, Крупина устояли, а их осада стоила Батыю больших потерь. Не удалось захватить монголо-татарам и сильно укрепленные города Чехии (Оломоуц Брно и другие.)

Наступление монголо-татарских завоевателей на запад явно ослабевало. Орды хана Батыя, силы которых были серьезно ослаблены битвами в русских землях, с трудом преодолевали новое сопротивление. Зимой 1241 г. монголо-татарское войско повернуло на юг и дошло до побережья Адриатического моря, где у границ Италии их наступление окончательно выдохлось. Через Хорватию, Боснию, Сербию и Дунайскую Болгарию монголо-татары возвратились в половецкие степи.

Хан Батый со своими кочевьями обосновался на Нижней Волге, где образовалось государство Золотая Орда. Ее владения занимали широкую полосу степей от Иртыша до Дуная: земли Причерноморья, Поволжья и Приуралья, Западную Сибирь, Крым и Северный Кавказ (до Дербента). Золотая Орда считалась «улусом» Монгольского государства, номинально подчиняясь власти великого монгольского каана, ставка которого находилась в Каракоруме. Но еще при Батые Золотая Орда превратилась фактически в самостоятельное государство, проводившее свою собственную политику по отношению к соседним странам, а при хане Берке (1255–1266 гг.) этот западный «улус» окончательно обособился. Поэтому, за исключением первых лет после нашествия, в течение которых еще отмечались поездки русских князей в ставку великого хана, Русь имела дело исключительно с золотоордынскими ханами.

Монголо-татарские ханы эксплуатировали завоеванные страны различными способами. Общий принцип монголо-татарской политики Плано Карпини передавал так: «Надо знать, что они (татары) не заключают мира ни с какими людьми, если те им не подчинятся, потому что они имеют приказ от Чингиз-хана, чтобы, если можно, подчинить себе все народы. И вот чего требуют (татары) от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека, когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества».

В тех странах, в которых завоеватели «имели полную власть», они «отсчитывают десять отроков и берут одного, и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов. Остальных они считают и распределяют согласно своему обычаю. Они посылают также за государями земель, чтобы те являлись к ним без замедления; а когда они придут туда, то не получают никакого должного почета, а считаются наряду с другими презренными личностями, и им надлежит подносить великие дары как вождям, так и их женам, и чиновникам, тысячникам и сотникам; мало того, все вообще, даже рабы, просят у них даров с великою надоедливостью, и не только у них, но даже у их послов, когда тех посылают к ним. Для некоторых также они находят случай, чтобы их убить, некоторых они губят также напитками или ядом. Ибо их замысел заключается в том, чтобы одним господствовать на земле, поэтому они выискивают всякие случаи против знатных лиц, чтобы убить их. У других же, которым они позволяют вернуться, они требуют их сыновей или братьев, которых больше никогда не отпускают. И если отец или брат умирает без наследника, то они никогда не отпускают сына или брата; мало того, они забирают себе всецело его государство».

Какой была жизнь покоренных народов, попавших непосредственно под власть монголо-татарских ханов, какие порядки они установили в некоторых пограничных со степью русских княжествах, также видно из рассказа Плано Карпини. «В бытность нашу в Руссии был прислан туда (по-видимому, речь шла о черниговских землях, правитель которых князь Михаил был убит в ханской ставке. – В. К.) один сарацин, как говорили, из партии Куйюк-хана и Батыя, и этот наместник у всякого человека, имевшего трех сыновей, брал одного, как нам говорили впоследствии; вместе с тем он уводил всех мужчин, не имевших жен, и точно так же поступал с женщинами, не имевшими законных мужей, а равным образом выселял он и бедных, которые снискивали себе пропитание нищенством. Остальных же, согласно своему обычаю, пересчитал, приказывая, чтобы каждый, как малый, так и большой, даже однодневный младенец, или бедный, или богатый, платил такую дань: именно, чтобы он давал одну шкуру белого медведя, одного черного соболя, одного черного бобра, одну черную шкуру некоего животного… дохорь (хорь?), и одну черную лисью шкуру. И всякий, кто не даст этого, должен быть отведен к татарам и обращен в их раба».

Взаимоотношения монголо-татар с другими завоеванными, но не покорившимися им полностью народами итальянский путешественник характеризует так: монголо-татары «берут дань также с тех народов, которые находятся далеко от них и смежны с другими народами, которых до известной степени они боятся и которые им не подчинены, и поступают с ними, так сказать, учтиво, чтобы те не привели на них войска, или также чтобы другие не страшились предаться им». Правителям таких народов монголо-татарские ханы после признания зависимости от завоевателей «позволяют вернуться» в свои земли и править там под присмотром особых монгольских чиновников – башафов, которые были известны на Руси под названием баскаков. Конечно, жизнь таких народов тоже была в достаточной степени тяжелой, но не так, как на землях, попавших под непосредственное управление завоевателей. «Башафов или наместников своих они (татары) ставят в земле тех, кому позволяют вернуться; как вождям, так и другим подобает повиноваться их (башафов) мановению, и если люди какого-нибудь города или земли не делают того, что они хотят, то башафы возражают им, что они неверны татарам, и таким образом разрушают их город и землю, а людей, которые в ней находятся, убивают при помощи сильного отряда татар, которые приходят без ведома жителей по приказу того правителя, которому повинуется упомянутая земля, и внезапно бросаются на них… И не только государь татар, захвативший землю, или наместник его, но и всякий татарин, проезжающий через эту землю или город, является как бы владыкой над жителями, в особенности тот, кто считается у них более знатным. Сверх того, они требуют и забирают без всякого условия золото и серебро и другое, что угодно и сколько угодно».

Северо-Восточная Русь не попала под непосредственное управление монголо-татарских завоевателей. Решающую роль в этом сыграло героическое сопротивление северо-восточных русских княжеств, оказанное полчищам хана Батыя, а также непрекращающаяся борьба русского народа против установления иноземного ига. Определенное значение имело и географическое положение Руси, расположенной на северном краю золотоордынских владений, и природные условия лесной зоны, не позволявшие постоянно находиться там кочевьям завоевателей. Батый в этих условиях и не пытался организовать непосредственное управление русскими землями через своих чиновников. Для сбора дани он решил использовать местную княжескую администрацию, подчинив ее своей власти. Поэтому, когда в 1243 г. «великий князь Ярослав приехал в татары к Батыю», то, по словам летописца, «Батый почтил Ярослава великою честью и мужей его, и отпустил, сказав ему: „Ярослав! Будешь ты старшим всем князьям в Русском языке!“ Ярослав же вернулся в свою землю с великой честью».

Следом за великим князем потянулись в Орду «про свою отчину» и другие северо-восточные князья. В 1244 г. ездили в Орду и вернулись, будучи «пожалованы», князья Владимир Угличский, Борис Ростовский, Василий Ярославский. Видимо, они согласились уплачивать дань завоевателям, но ни ордынских данщиков, ни переписчиков в Северо-Восточной Руси еще не было. Формальное признание князьями зависимости от Орды еще не означало установления прямого иноземного ига. На Руси еще были силы, не желавшие подчиниться завоевателям.

Против власти золотоордынских ханов выступали города на северо-западной и западной окраинах страны, не подвергнувшиеся Батыеву погрому: Новгород, Псков, Смоленск, Полоцк. В Южной Руси продолжал сопротивление завоевателям галицко-волынский князь Даниил Романович, который нанес монголо-татарам несколько чувствительных ударов. В этих условиях, признав формально власть Золотой Орды, великий князь Ярослав Всеволодович постарался использовать все возможности, чтобы отстоять независимость своей страны. Известно, например, что он вел даже переговоры с Западом о союзе против монголо-татар. Может быть, сведения об этих переговорах и о намерении великого князя оказать сопротивление монголо-татарам и были причиной гибели Ярослава Всеволодовича в ставке великого хана: его отравили.

Новый великий князь Андрей Ярославович, правивший во Владимире с 1249 г., вел себя достаточно независимо по отношению к завоевателям. За время его княжения в летописях не встречается упоминаний о поездках русских князей в Орду и о посылке туда даров, а «дани и выходы» платились «не сполна».

В начале 50-х годов великий князь Андрей Ярославович даже сделал попытку открыто выступить с оружием в руках против Золотой Орды, заручившись поддержкой Даниила Галицко-Волынского. К. Маркс специально отмечал в своих «Хронологических выписках», что «Андрей пытался противиться монголам». Летописцы сообщали о враждебном отношении великого князя к завоевателям и о его нежелании признать власть золотоордынского хана. «Лучше мне бежать в чужую землю, чем дружить с татарами и служить им!» – гордо заявлял он.

Однако вооруженное выступление против Золотой Орды тогда закончилось неудачей. Великого князя не поддержала значительная часть русских феодалов, которые, сохранив в своих руках господствующее положение в стране и аппарат власти, сумели переложить на плечи народа основную тяжесть иноземного ига. В 1252 г. на непокорного Андрея Ярославовича двинулось из Орды большое карательное войско «царевича» Неврюя. Монголо-татары «под Владимиром перебродили Клязьму и пошли, таясь, к городу Переяславлю». Здесь и произошла решительная битва. «Собрав воинство свое, встретил их князь великий Андрей со своими полками, и сразились полки, и была сеча велика». После упорного боя русские полки были побеждены. Сам Андрей Ярославович сумел пробиться через кольцо врагов и бежал на север.

Эта первая попытка с оружием в руках освободиться от власти золотоордынских ханов, попытка отважная и почти безнадежная, не была однако бесполезной: последовательное сопротивление, нарастая, привело к тому, что Русь не стала одним из «улусов» золотоордынских ханов, и на ее территории не было монголо-татарской администрации. Политический строй Руси после монголо-татарского завоевания фактически не изменился, несмотря на то что кое-каких представителей хана пришлось допустить в русские земли.

В 50-60-е гг. XIII столетия в Северо-Восточной Руси появились представители ордынского хана – баскаки (т. е. башафы, о которых писал Плано Карпини). Баскаки наблюдали за деятельностью князей, за сбором дани и выполнением других повинностей. С целью обложения завоеванных народов регулярной данью монголо-татары уже давно, с начала 50-х годов, провели общую перепись населения своих владений. Но на Руси такую перепись удалось осуществить только в 1257–1258 гг., хотя еще в 1253 г. сюда был послан доверенный Батыя некий Бецик-Берке для «счисления» русских земель.

В 1257 г. «приехали численники, изочли всю землю Суздальскую, и Рязанскую, и Муромскую», – сообщил летописец. Не нужно думать, что и спустя десять лет после нашествия Батыя это легко удалось завоевателям. В Новгороде, к примеру, попытка провести перепись вызвала резкий протест. Когда пришла весть, что «хотят татары тамгу и десятину от Новгорода», в городе начались волнения. «Послам татарским», приехавшим было в Новгород, пришлось вернуться ни с чем: новгородский народ не пожелал «дать число». А это было равносильно отказу от выплаты регулярной дани. Два года спустя ордынские послы «Беркай и Касачик и иных много» вновь приехали в Новгород за данью, и опять «был мятеж великий в Новгороде, чернь не хотела дать число». От народного гнева ордынцев стерегли «сын посадника и все дети боярские», – сообщил новгородский летописец. С большим трудом «перемогли бояре чернь и явились под число, делали себе бояре легко, а меньшим людям зло». Новгородцы вынуждены были подчиниться. Однако благодаря восстанию они сумели добиться определенных уступок от завоевателей: в Новгороде не было ни баскаков, ни откупщиков ордынской дани – бесерменов. Впрочем, волна народного гнева вскоре смела этих единственных представителей монголо-татарской администрации и из других русских земель.

В начале 60-х гг. XIII столетия народные восстания против завоевателей прокатились по многим городам Северо-Восточной Руси – Ростову, Ярославлю, Суздалю, Владимиру. По сообщению летописца, в 1262 г. «люди ростовские, не вытерпев насилий поганых, собрали вече и выгнали их из городов из Ростова, из Владимира, из Суздаля, из Ярославля, потому что откупали те бесурмены дани и оттого великую погубу творили людям». В Суздальской летописи даже говорилось, что восставшие «изгнали поганых из всех городов, не терпя насилий».

Следующая волна восстаний привела к изгнанию ордынских баскаков. В 1289 г. восстали горожане Ростова. По сообщению летописцев, «тогда было много татар в Ростове, и изгнали их вечем». Восстание в Ростове повторилось в 1320 г.: снова, по сообщению летописца, «были злы татары в Ростове, но собрались люди, изгнали их из града». В 1327 г. восстал народ Твери. Ордынский посол Шевкал (на Руси его называли Щелканом) «пошел на Русь со многими татарами и пришел в Тверь». Тверичи не выдержали насилий и грабежей прибывших с Шевкалом ордынцев и «ударили во все колокола, и стали вечем, и весь народ собрался, и начали избивать татар, где кого застали, и самого Шевкала убили, и всех других». Спаслись только татарские пастухи, которые пасли коней за городом; от них и узнали в Орде о гибели своего «посла сильного» и всех сопровождавших его ордынцев. Городские восстания конца XIII – первой четверти XIV века привели к ликвидации баскачества на Руси. Сбор дани был передан местным князьям, платившим в Орду заранее обусловленный «выход». Конечно, это тоже был грабеж, но грабеж как бы узаконенный, избавлявший Русь от непосильных чрезвычайных обложений в пользу ханов. Какая-то часть «выхода» оставалась у русских князей, которые использовали ее для того, чтобы накопить средства для борьбы с Ордой.

В стихийных народных восстаниях ясно прослеживается несгибаемый боевой дух народа, не сломленный ни страшным Батыевым погромом, ни последующими многочисленными ордынскими вторжениями. Народные массы Руси еще раз показали свою готовность пожертвовать жизнью, лишь бы освободить Родину от ненавистного иноземного ига. Народ был воителем за землю Русскую во время нашествия хана Батыя. И теперь именно народ первым поднялся против завоевателей,

Первые удары по Орде

В 1263 г. по дороге из Золотой Орды умер великий князь Александр Ярославич Невский, который благодаря своей дальновидной политике сумел на десятилетие оградить Русь от новых ордынских вторжений и обеспечить ей определенную самостоятельность по отношению к монголо-татарским ханам. Он твердо проводил политику подчинения отдельных феодальных центров великокняжеской власти. Снова при нем возродилось на время былое величие стольного Владимира, столицы Северо-Восточной Руси. Смерть Александра Невского была большой утратой для Руси.

Вскоре опять начались усобицы князей. Завоеватели же намеренно сеяли рознь между ними, оказывая поддержку то владимирскому князю против черниговского, то ростовским князьям против владимирского, чтобы самим было легче грабить страну. Одна за другой следовали ордынские рати, оставляя страшные опустошения. Не стало центра, вокруг которого могли объединиться русские земли для отпора завоевателям: Владимир ослабел. Наступили самые тяжелые десятилетия иноземного ига, когда Русь, еще не оправившаяся от Батыева погрома и раздираемая княжескими усобицами, казалось бы, должна была покорно склониться под ордынским ярмом.

Но этого не произошло. Завоеватели не чувствовали себя в безопасности на Русской земле. Используя начавшиеся после смерти хана Берке усобицы в Орде, русские дружины наносили завоевателям ощутимые удары, которые наряду со стихийными народными восстаниями расшатывали и ослабляли господство монголо-татарских ханов.

В 1283 г. в Курском княжестве местные князья Олег Рыльский и Святослав Липецкий разгромили «слободы» ордынского баскака Ахмата, откупившего дани в этих краях. Ахмат бежал к темнику Ногаю, привел большое ордынское войско. «Слободы» были восстановлены, но оставаться в опасном Курском княжестве баскак больше не решился. По словам летописца, он «сам не смел жить на Руси» и возвратился в Орду, оставив двух братьев «соблюдать слободы свои». Опасения Ахмата оказались обоснованными. Войско князя Святослава Липецкого снова осадило «слободы» и разгромило военный отряд баскака; слобожане разбежались. Напрасно Ахмат просил липецкого князя «смириться с ним». Святослав не только отказался заключить мир, но и «посла его убил». Лишь с помощью местных феодалов ордынскому карательному войску удалось расправиться с непокорным князем.

Спустя четыре десятилетия после Батыева погрома, таким образом, русские князья уже осмеливались не подчиняться ордынцам. Случай с разгромом «слобод» баскака Ахмата был далеко не единственным. Сын Александра Невского – великий князь Дмитрий Александрович воспротивился приказу самого золотоордынского хана.

Как сообщал летописец, в 1281 г. золотоордынский хан передал ярлык (грамоту) на великое княжение князю Андрею Александровичу. Но не тут-то было! Князю Андрею в стольном Владимире самому сесть не удалось, и в Орду «пришла весть из Руси, что князь великий Дмитрий Александрович собирает рать и крепит град, не хочет цареву (т. е. ханскому. – В. К.) слову покориться и сойти с великого княжения по цареву слову». Чтобы посадить князя Андрея во Владимире, ордынским военачальникам Кавгадыю и Алчедаю пришлось предпринимать большой карательный поход. Но как только монголо-татарская рать возвратилась в Орду, «князь великий Дмитрий Александрович пришел в город Переяславль, и начал рать собирать, и град крепить, и отовсюду начали к нему собираться люди многие». Опять претенденту на великокняжеский «стол» князю Андрею пришлось ехать за ордынской помощью и жаловаться хану, что князь Дмитрий Александрович «тебе, царю, повиноваться не хочет, и даней твоих платить не хочет!» Хан вновь послал на непокорного князя «рать многую, Тураитемира и Алына и многих татар». Но на этом дело не закончилось. Временно отступив, великий князь Дмитрий Александрович в 1285 г. вступил в открытый бой с монголо-татарской ратью и победил. По сообщению летописца, «царевич из Орды», пришедший на Русь со своим войском, распустил его по монгольскому обычаю для грабежа, а «князь великий Дмитрий Александрович, собрав рать многую, пошел на них, и побежал царевич в Орду». После установления иноземного ига это было первое большое сражение, закончившееся изгнанием отряда завоевателей за пределы русских земель.

Несколько серьезных вооруженных столкновений с ордынскими ратями произошло в первой четверти XIV века, и в большинстве этих столкновений русским дружинам сопутствовал успех.

В 1301 г. войско князя Даниила Московского разгромило ордынский отряд, пришедший на помощь рязанскому князю. По сообщению летописца, «осенью князь Данило Московский ходил на Рязань ратью, и бился у города Переяславля (Рязанского), и одолел князь Данило, и много татар избил».

В 1310 г. «с ратью татарской» бился под Брянском местный князь Святослав. Он «ратью великою, в силе многой, за полдень вышел против рати татарской, и сошлись на бой, и помрачи стрелы татарские воздух, и были, как дождь, и была сеча злая». Монголо-татарам удалось тогда победить; князь Святослав бился до конца и пал «последним в полку».

В 1317 г. большое ордынское войско Кавгадыя пришло в Тверскую землю. Тверской князь Михаил, «собрав своих мужей, тверичей и кашинцев, пошел против татар, и сошлись оба (полка), и была сеча великая». Кавгадый, потерпев поражение, «повелел дружине своей стяги повернуть и неволей сам побежал в станы», причем тверичи «многих татар поймали и привели в Тверь».

Вооруженный отпор монголо-татары встречали и в других землях. Суздальский и нижегородский князь Константин Васильевич, по словам летописца, «княжил 15 лет, честно и грозно оборонял вотчину свою от сильных князей и от татар».

С середины XIV века распоряжения золотоордынских ханов, не подкрепленные немедленной присылкой военной силы, как правило, русскими князьями уже не выполнялись. Князья пользовались любыми осложнениями в Орде, чтобы проводить свою самостоятельную политику. Особенно независимо вели себя по отношению к Орде усилившиеся московские князья.

В 1358 г., например, московский князь Иван II Красный не впустил в свои владения ханского посла Момат-Хожа, что было прямым вызовом хану.

Нередкими стали случаи, когда другие князья в политическом отношении больше опасались московских правителей, чем золотоордынского хана. Так, в 1360 г. «царь (т. е. ордынский хан) давал великое княжение Владимирское князю Андрею Константиновичу Суздальскому, и он по то не явился». А когда его брат Дмитрий все же попробовал воспользоваться этим ярлыком, то финал оказался плачевным для него: по словам летописца, московский князь Дмитрий Иванович «собрал силу многую, и пошел ратью на него к Владимиру, и выгнал его из Владимира, он же бежал в Суздаль, просидев на великом княжении во Владимире всего двенадцать дней».

Урок, данный Москвой незадачливому претенденту на великое княжение, не прошел даром. Когда два года спустя «царев посол» снова принес ярлыки на «княжение великое Владимирское», то уже сам князь Дмитрий «не захотел и уступил великое княжение Владимирское великому князю Дмитрию Ивановичу Московскому!»

А в 1371 г., когда тверской князь Михаил Александрович все же решился принять у Мамая ярлык на великое княжение и отправился с «царевым послом» на Русь, московский князь попросту «разослал на все пути заставы, хотя поймать его». Не помогло и личное вмешательство золотоордынского посла. Дмитрий Иванович твердо заявил ему: «К ярлыку не иду, а князя Михаила в землю на княжение Владимирское не пущу, а тебе, послу, путь чист!» Интересно, что по возвращении в Орду этот посол даже хлопотал о передаче ярлыка на великое княжение московскому князю. Система ордынского властвования над Русью рушилась на глазах, царево слово переставало быть авторитетным для князей.

Но не только московские князья вели себя так независимо по отношению к Золотой Орде. Другие князья тоже не раз били ордынские рати. Например, в 1365 г., когда войско ордынского «царевича» Тагая напало на Переяславль-Рязанский, сожгло город и окрестные села и «со многой тягостью пошло в поле», князья Олег Рязанский, Владимир Пронский и Тит Козельский разбили его наголову. По рассказу летописца, русские полки настигли монголо-татар «под Шишевским лесом, на Войде, и был им: бой крепок и брань лютая и сеча злая, и падали мертвые от обоих сторон». Ордынцы не выдержали удара и побежали, а сам «гордый ордынский князь Тагай в страхе и трепете был, видя всех своих татар избиенных, и так, рыдая и плача и лицо одирая от многой скорби, едва с малой дружиной убежал». В 1367 г. хан Булат-Темирь, «собрав силу многую, пошел в землю и уезд Новгорода-Нижнего, волости и села повоевал». Полки нижегородского князя и его братьев разгромили войско Булат-Темиря, а сам хан «прибежал в Орду с малой дружиной».

Время безнаказанных монголо-татарских разбоев на русских землях отошло в прошлое. Даже большие ордынские рати не могли пробиться в глубь страны: московский князь в 70-х гг. XIV столетия сумел организовать надежную оборону южных границ своего княжества от набегов ордынцев. Чтобы преградить путь монголо-татарскому войску, к рубежам выходили дружины многих князей. Это было прямым следствием объединения русских земель вокруг Москвы.

Летописи рассказывают, как сдерживал московский князь Дмитрий Иванович на рубежах своей земли ордынские набеги. В 1373 г., когда ордынская рать, опустошавшая рязанские земли, пошла было к московскому рубежу, у Оки ее ждали великокняжеские полки. «Князь великий Дмитрий Иванович Московский собрался со всей силой своей, стоял у реки Оки на берегу, и брат его князь Владимир Андреевич пришел к нему из Нижнего Новгорода на берег к Оке, и татар не пустили, и все лето там стояли». А спустя три года Москва не ограничилась обороной рубежа на Оке и приготовилась встретить врага на дальних подступах. По сообщению летописца, «князь великий Дмитрий Иванович Московский ходил ратью за Оку реку, остерегаясь рати татарской».

Такая тактика принесла русскому войску блестящий успех. Когда Мамай послал на Русь сильное войско под командованием опытного военачальника мурзы Бегича, полки московского князя Дмитрия Ивановича перешли Оку и встретили Бегича «у реки Вожи, в Рязанской земле, и стали против них крепко». Несколько дней стояло ордынское и русское войско на противоположных берегах реки. Наконец 11 августа мурза Бегич скомандовал наступление. Ордынская конница обрушилась на русский строй. Но московский полк, стоявший в центре русского боевого порядка, отбил эту атаку. Ряды ордынской конницы смешались. Тогда началась русская контратака. С флангов на ордынцев ударили полки Данилы Пронского и окольничьего великого князя Тимофея Вельяминова, а в центр – «большой полк» самого Дмитрия Ивановича. Ордынцы не выдержали и, по словам летописца, «побежали за реку за Вожу, побросав копья свои, и наши, вслед за ними погнавшись, били, секли, кололи и напополам рассекали, и убили их множество, а иные в реке утонули». В битве погиб и мурза Бегич. Наступившая ночь и сильный утренний туман спасли остатки орды: русская рать могла начать дальнейшее преследование в степи за Вожей только на следующий день. Однако лагерь и обозы ордынцев были все же захвачены русскими воинами.

К. Маркс высоко оценил победу русских полков на реке Воже. «Дмитрий Донской, – писал он, – совершенно разбил монголов на реке Воже (в Рязанской области). Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими»[11]11
  Архив Маркса и Энгельса. Т. 8. М., Госполитиздат, 1946, стр. 151.


[Закрыть].

Ярко и исторически достоверно описывает битву на реке Воже писатель С. П. Бородин в романе «Дмитрий Донской». Писателем хорошо переданы особенности тактики русского войска в этом бою: плотное построение полков, способное выдержать первый натиск монголо-татарской конницы, а затем – стремительная контратака.

«Татары перешли брод.

Позади, за рекой, еще оставались обозы, женщины, кочевое имущество, рабы, полонянки, скот. Но ждать их стало некогда: впереди, на горбатых холмах, стояло русское войско.

Солнце освещало русских с запада, и доспехи их сверкали, как лед.

Дмитрий смотрел с холмов на движение татар. За Дмитрием стояли отборные полки и великокняжеская дружина.

На левом крыле стоял князь Данила Пронский с конными и пешими полками.

На правом – окольничий Тимофей Вельяминов с Полоцким князем Андреем Ольгердовичем…

Бегич с удивлением увидел строгий строй русов, их спокойную неподвижность, блеск оружия.

Кастрюк с воплем вырвался вперед и понесся на Дмитрия, увлекая за собой конницу, мурз, головные отряды и старые боевые сотни. Пыль взвилась. Задние не хотели отставать и тоже, вопя, ринулись вслед первым.

Русы продолжали неподвижно ждать.

Бегич с размаху ударил лошадь камчой и завертелся на месте.

Русы стояли, ждали. Не бежали, не кричали. Этого не бывало! Конница Великой Орды привыкла сминать сопротивление, опрокидывать, топтать, преследовать и на плечах врага врываться в покоренные области. Эти же не бежали. Это была стена, а конница не таран, чтобы бить ею стену.

Головные части сдержали лошадей. Задние смешались, наваливаясь на передних. Перешли на мелкую рысь. Пошли исподволь, вглядываясь, чего ждут русы.

Татарские переные стрелы взвились в небо. Солнечный свет померк от летящих стрел. Но первый порыв прошел, кони крутились на месте, плохо продвигаясь вперед: горячая страсть налета переломилась.

Тогда Дмитрий блеснул мечом.

Тяжелым топотом давя мягкую землю, русские вдруг хлынули вниз с холмов, навстречу врагу. Застоявшиеся кони рванулись, затекшие плечи поднялись, и древний воинский клич покрыл татарские гомоны.

Стремительно рухнули русские на татар.

И на много верст вокруг вздрогнула земля, и травы пригнулись, как от порыва ветра, и облака всколыхнулись в небе, и татарские лошади шарахнулись на земле…

Татары бежали к реке…

Свалка сгрудилась на берегу Вожи…

Бросая оружие, татары кинулись вплавь. Тяжелые панцири тянули книзу; непривычно было степным всадникам нырять в реке.

Тысячи, тысячи татарских всадников ввалились в черные пучины Вожи. Тела запрудили реку. Вода, ворча, начала прибывать.

Стало смеркаться, а татары еще отбивались на берегу и тонули в Воже.

Смеркалось, а люди еще бились во тьме, еще кипела вода.

Встала ночь. И когда уже глаз перестал отличать мурзамецкий шелом от русского шелома, сеча затихла. Тьма помешала преследовать татар. Русские остановились – впереди темнела даль, куда скрылся враг; позади – Русь. А между Русью и воинством – поле битвы…»[12]12
  С. Бородин. Дмитрий Донской. М., Воениздат, 1949, стр. 130–133.


[Закрыть].

Победоносное сражение на Воже явилось генеральной репетицией знаменитой Куликовской битвы. А в целом победа на поле Куликовом была подготовлена более чем столетней борьбой Руси против монголо-татарских завоевателей. Эта борьба еще не была общерусской, однако она расшатывала ордынское владычество и постепенно вселяла в русских людей уверенность, что монголо-татарские орды можно победить. В битвах с ордынцами окрепло и закалилось русское воинство.

Русское войско во второй половине XIV столетия оставалось феодальным, но его характер значительно изменился. Московский великий князь стал признанным главой Руси и принимал военные решения единолично. Больше уже не могло повториться картины, которая наблюдалась, например, в битве на реке Калке, когда одни полки наступали на врага и изнемогали в сече, а другие стояли в укрепленном лагере, даже не пытаясь оказать помощь сражавшимся. Теперь русское войско было способно действовать по единому плану, под единым командованием, и это сыграло решающую роль в войне с Ордой.