Текст книги "Стивен Кинг. Профессия - Horror"

Автор книги: Вадим Эрлихман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

При этом даже у него порой встречаются досадные ошибки. В «Мешке с костями» Майк Нунэн вспоминает, как они с женой повесили на стену загородного дома голову мыши с колокольчиком на шее, дав ей имя Бантер. Этот колокольчик потом звякал, когда в доме появлялись призраки. Одни читатели возмущались извращенной фантазией писательской семейки, другие удивлялись, как колокольчик мог удержаться на «волосатой мышкиной шее» (бедный грызун!). А третьи сразу догадались, что переводчик просто спутал английские слова mouse и moose, – в лесном Мэне гостиные нередко украшают головой лося. Примеры можно приводить и дальше, однако суть не в них. Самый лучший переводчик может ошибиться, но для того и существуют редакторы. А в ACT на них, похоже, экономят не меньше, чем в покойном «Кэдмене».

Отдельное спасибо Виктору Веберу стоит сказать за титаническую работу – перевод четырех последних томов «Темной Башни». Три первых переводились целых четыре раза – некоей ремесленной бригадой, Феликсом Сарновым, Татьяной Покидаевой и дуэтом, состоящим из уже упомянутой переводчицы Е. Александровой (взявшей на сей раз псевдоним Рина Ружже) и редактора Н. Ачеркан. Два последних перевода давно уже разделили поклонников эпопеи на враждующие лагеря, продолжив вечный спор приверженцев духа и буквы. При этом никто не назовет любой из них плохими. Вот знаменитое начало «Стрелка» в варианте Ружже—Ачеркан: «Человек в черном спасался бегством через пустыню, а стрелок преследовал его. Пустыня была апофеозом всех пустынь: бескрайняя, она тянулась во все стороны, должно быть, на целые парсеки, смыкаясь с небом. Слепящая безводная белизна, ровная, если не считать гор, которые туманной дымкой вырисовывались на горизонте, да бес-травы, приносящей сладостные грезы, кошмары, смерть. Дорогу указывали редкие надгробия дорожных знаков – некогда этот прорезающий толстую корку солончака тракт был большаком, по которому следовали дилижансы. Но мир сдвинулся с места и обезлюдел».

А вот тот же абзац в переводе Покидаевой, вышедшем годом позже в харьковской «Дельте»: «Человек в черном пытался укрыться в пустыне, а стрелок преследовал его. Пустыня эта – апофеоз всех пустынь, – громадная, растянулась до самого неба на долгие парсеки по всем направлениям. Белая, слепящая, обезвоженная и безликая; только мутное марево горной гряды – размытый набросок на горизонте – да сухие пучки бес-травы, что приносят и сладкие сны, и кошмары, и смерть. Редкий надгробный камень был указателем на пути, и узенькая тропа, петляющая по щелочному насту, – вот и все, что осталось от столбовой дороги, где когда-то давным-давно ходили дилижансы. С тех пор мир сдвинулся с места. Мир стал пустым».

Для желающих приведу оригинальный текст: «The man in black fled across the desert, and the gunslinger followed. The desert was the apotheosis of all deserts, huge, standing to the sky for what might have been parsecs in all directions. White; blinding; waterless; without feature save for the faint, cloudy haze of the mountains which sketched themselves on the horizon and the devil-grass which brought sweet dreams, nightmares, death. An occasional tombstone sign pointed the way, for once the drifted track that cut its way through the thick crust of alkali had been a highway and coaches had followed it. The world had moved on since then. The world had emptied».

Легко убедиться, что Покидаева точнее передает суховатый речитатив кинговского повествования, зато ее соперницы увереннее чувствуют себя в русском языке. «Сладостные грезы, кошмары, смерть» в этом контексте звучит куда лучше альтернативного варианта – да и к оригиналу ближе, если на то пошло. Точно так же противостоят друг другу переводчики «Властелина колец» – буквалисты Григорьева и Грушецкий против «фантазеров» Муравьева и Кистяковского. И большинство поклонников почему-то предпочитают вторых. Руж-же и Ачеркан «прокололись» только в одном – они назвали четвероногого участника ка-тета Роланда Чиком (от «мальчик »). Это, конечно, хуже, чем покидаевский ушастик-путаник Ыш («мал-Ыш»), и не случайно Вебер, продолжая эпопею, выбрал именно второй вариант. Говорят, сейчас он лелеет мечту перевести заново первые три романа «Темной Башни ». И это хорошо – переводы Кинга, как и все сущее, способны развиваться лишь в борьбе противоположностей.

Я, как и большинство коллег из «второй волны» переводчиков, давно забросил это любимое когда-то дело. При нынешней суматошной жизни перевод худлита может быть профессией, но не хобби, поскольку требует времени и погружения в текст. К тому же авторов, подобных Кингу, мне больше не встретилось – а ведь были и Баркер, и Страуб, и Маккаммон, и Симмонс, не говоря уже о безвестных халтурщиках. Говорят, переводчик вкладывает душу в каждого из своих авторов, но верно и обратное. Частица души Стивена Кинга оставалась со мной много лет, не покидает и сейчас – потому и появилась эта книга.

Глава 3
КОРОЛЬ АЛЫЙ И КОРОЛЬ БЕЛЫЙ

1. КАК ОН ПИШЕТ

«Каждый пишет, как он дышит», – утверждал когда-то поэт. Остается понять, чем дышит Кинг, когда сочиняет свои романы. Уже больше четверти века он делает это исключительно в двух местах: в бангорском особняке и на даче в Сентер-Аовелле. И там, и тут все сделано по вкусу писателя – для него устроены почти одинаковые кабинеты-студии на втором этаже. По стенам – полки с книгами и компакт-дисками. У окна большой письменный стол с верным «макинтошем». Еще в комнате присутствуют мощная стереосистема, столик с парой кресел для гостей и большой кувшин с чаем. После аварии Кинг по требованию врачей и жены надолго бросил курить и восполнял недостаток допинга литрами холодного чая. Потом, правда, закурил снова.

Встает он без будильника, между семью и восемью часами. Выпивает стакан свежевыжатого апельсинового сока и сразу садится работать. По утрам ему, как «жаворонку», пишется лучше всего. Посреди работы обычно перехватывает пару бутербродов с тем же чаем, пьет лекарства и витамины, прописанные врачами. В «Как писать книги» он наставляет начинающих авторов: «Если можно, у вас в кабинете не должно быть телефона, и уж точно не должно быть ни телевизора, ни дурацких отвлекающих видеоигр. Если есть окно, завесьте его шторой или спустите жалюзи, разве что это окно выходит на пустую сторону. Для любого писателя, особенно для начинающего, мудро будет убрать все отвлекающие моменты».

Заканчивает труд Кинг не в определенное время, а когда написано заданное число страниц. По каким-то причинам – возможно, самым суеверным – оно разное для каждой книги: «Темная половина» писалась со скоростью 20 страниц в день, «Мешок с костями» – 11. Авария свела этот результат до минимума, но потом Кинг снова разогнался до ежедневных 10—15 страниц. Легко подсчитать, что он прекращает работу в два или три часа дня. За этим следует обед, или, говоря по-американски, ланч – если Кинг один, то прямо на кухне, если собралась вся семья, то в столовой. Писатель неприхотлив, ест все подряд, налегая на макароны и жареную картошку. Обычно супруги ужинают в одном из пяти-шести любимых ресторанов Бангора и окрестностей – всегда в отдельном зале, чтобы не мешали зеваки. Если Кинг занят или болен, ресторанную еду привозят ему домой. Он любит пиццу и китайскую кухню, но без морепродуктов, которые слишком похожи на ненавистных ему насекомых. Пьет любые прохладительные напитки – коку, тоник, безалкогольное пиво, – но особенно любит пепси.

После ланча наступает время досуга, когда писатель читает беллетристику и между делом обдумывает будущие сюжеты. На это же время приходятся деловые звонки и визиты. Вечером, после поездки в ресторан или прогулки, Кинг смотрит телевизор или снова читает до отбоя в половине двенадцатого. Если за это время ему в голову приходит удачная идея, он наскоро фиксирует ее на бумаге черным маркером – такие лежат на видном месте во всех комнатах особняка. Писать он начинает не раньше утра – идея должна отстояться. В «Как писать книги » он признается: «Когда я начинаю работу над новой книгой, я не останавливаюсь и не замедляюсь, покуда есть силы. Если я не буду писать каждый день, персонажи у меня в мозгу прокисают – они начинают выглядеть как персонажи, а не реальные личности. Острие повествования ржавеет, я теряю ощущение хода и темпа сюжета. Хуже всего, что теряется ощущение развертывания чего-то нового. Работа начинает ощущаться как работа, а для большинства писателей это первый поцелуй смерти».

В молодости Кинг, подобно другим писателям, составлял планы будущих произведений и делал синопсис романов с перечислением героев. Тогда он еще шел от идеи – последним «идейным» романом стала «Воспламеняющая взглядом». После этого исходным пунктом его творчества стал образ, на который накладывалась коллизия. Ход мыслей был примерно такой: «Какое у этого человека мерзкое лицо! Он вполне может оказаться похитителем детей. А интересно, что было бы, если бы он однажды похитил не обычного ребенка, а сына вампира? Ведь у вампиров могут быть сыновья... или даже внуки». Вот как сам Кинг описывает творческий процесс («Как писать книги»): «Сначала возникает ситуация. Потом персонажи – всегда вначале плоские и непрописанные. Когда у меня в мозгу все это утрясется, я начинаю рассказывать. Часто у меня есть представление о том, чем все должно кончиться, но я никогда не требовал от своих героев, чтобы они поступали по-моему. Наоборот, я хочу, чтобы они действовали по-своему. Иногда развязка бывает такой, как мне виделось. Но чаще получается такое, чего я и не ждал».

Как к Кингу приходят его сюжеты? Этот вопрос он постарался максимально затемнить. В одном из интервью говорилось: «Иногда я просто не могу вспомнить, как набрел на тот или иной роман или рассказ. В этом случае зерном вещи оказывается скорее образ, нежели идея, ментальная фотография настолько сильная, что она в конце концов вызывает к жизни характеры и события, – как ультразвуковой свисток, говорят, заставляет отозваться всех псов округи. И для меня вот что еще является истинной загадкой творчества: истории, которые появляются без предшественников, приходят сами по себе». Как уже говорилось, примерно до 1980 года романы Кинга исходили главным образом из идей, и только потом он стал доверяться зрительным образам. По его признанию, «Зеленая миля» началась с образа огромного негра, запертого в маленькой тюремной камере. «Буря столетия» тоже родилась из образа, связанного с тюрьмой, но на этот раз в камере был заперт белый человек, и не добрый, а очень злой. В интересной книжке Наоми Ипель «Сны писателей» Кинг вспоминал: «Каждый раз, когда моя мысль к нему возвращалась (за рулем машины, в кабинете окулиста или, хуже того, ночью во время бессонницы при выключенном свете), он оказывался все более страшным. Все так же сидел на нарах и не шевелился, но был каждый раз чуть страшнее. Чуть меньше похож на человека и чуть больше на... скажем, на то, что было под этой оболочкой».

Постепенно демонический образ человека в камере – Андре Линожа – окружался антуражем. Камера была в тюрьме, тюрьма – в крошечном поселке, поселок – на уединенном острове у берегов Мэна. Этот остров Кинг уже описал в романе «Долорес Клэйборн» и хорошо представлял быт и нравы его жителей. Он всегда старается писать о том, что ему известно, но это не всегда получается. Ведь он не служил в полиции, не грабил банки и даже ни разу не встречался с привидением или вампиром (о чем поклонники не перестают жалеть). Для американской литературы, помешанной на достоверности, это серьезная проблема. Поэтому Кинг старается изучать нужную литературу или расспрашивать знающих людей. Не забывая при этом оправдываться: «Говорят, что писать нужно прежде всего о том, что тебе хорошо известно. Если бы я поступал именно так, то никто бы не стал читать мои книги, поскольку все, что я знаю, довольно обыденно... Однако я могу писать об обычных вещах, наполняя их элементами выдумки».

А как же писатель отдыхает? В общем-то как любой средний американец – смотрит телевизор, посещает бейсбольные матчи или ходит в кино, стараясь не пропустить ни одного, даже третьесортного, фильма ужасов. Единственное отличие от сограждан в том, что он много читает. «Как писать книги » содержит список прочитанного им за год – больше ста названий. В основном это новейшая беллетристика, но попадаются и классические вещи (естественно, англо-американские). Еще Кинг слушает музыку – не только старый рок-н-ролл, но и новинки. Свою коллекцию пластинок он давно сменил на лазерные диски, а сейчас вместе со всеми покупает DVD. Под музыку он не только отдыхает, но и работает. В ранний «кровавый» период из его кабинета доносилось громыхание хард-рока, а психологические романы принесли с собой тягучий соул. В последние годы он полюбил электронную музыку, но на дух не переносит ни диско, ни новомодный рэп.

Все фанаты Кинга знают про его увлечение мотоциклом. Автомобили он не слишком любит – немудрено, если вспомнить, что он про них понаписал. В середине 80-х, когда у него ухудшилось зрение, он почти перестал садиться за руль, пользуясь услугами Табиты или наемного шофера. Но к верному «Харлею» это не относилось – на нем Кинг готов был наматывать милю за милей. Мотоцикл он приобрел лет тридцать назад вместе с полным байкерским облачением. Правда, ездить было некогда, но раз в неделю или две он торжественно выводил «Харлей» из гаража и совершал на нем поездки в центр Бангора или просто вокруг дома. Осенью 1994 года он отправился в мотопробег по всей Америке, рекламируя роман «Бессонница». Конечно, он не ехал до самой Калифорнии – просто выходил из самолета вместе с мотоциклом, садился на него ч эффектно подъезжал к месту встречи с поклонниками. Но по Новой Англии колесил немало, пережив в пути настоящие приключения. Однажды он свалился в кювет, в другой раз попал под проливной дождь, но был спасен жившим поблизости фанатом. Увы, все это в прошлом – после аварии о «Харлее» пришлось забыть. С 2002 года Кинг пытается садиться на мотоцикл, но долго ездить не может – увечья напоминают о себе.

Сейчас год Кинга делится на три неравных части. С марта по май и с сентября по ноябрь он живет в Бангоре, плотно контактируя с окружающим миром в лице его помощников, издателей, журналистов, киношников. С декабря по февраль выезжает во Флориду, избавляя себя от промозглой мэнской зимы (кстати, его бангорский офис расположен на Флорида-стрит). Там общение сводится к минимуму, но не прекращается – ведь в тропическом штате зимуют многие интересные люди, включая давнего знакомца Страуба. Самую уединенную жизнь Кинг ведет в летние месяцы в мэнском «Озерном краю», который считает своей подлинной малой родиной. Его дом стоит на краю крошечного Сентер-Ловелла (население 300 человек), на улице Тертлбеклейн. Turtleback буквально переводится как «спина черепахи », и не случайно это животное играет такую роль в вымышленном мире Кинга.

Конечно, Бангор ближе к цивилизации, но в Западном Мэне Кинг чувствует себя более вольготно. Здесь он надежно укрыт от назойливых фанатов, но может общаться с обычными людьми, которых привык чувствовать героями своих романов. Он не раз говорил, что ему близок характер жителей Мэна – закрытый, неуступчивый, полный скрытого достоинства. Только такой и мог выработаться у жителей далекой северной окраины, зажатой между морем и канадской границей. Пока вся Америка стремилась на запад, они оставались на востоке, крепко держась за свои лесопилки и устричные отмели. После десятилетий бедности им принес относительное благополучие туристский бум пятидесятых, а потом штату привалила еще одна удача – Стивен Кинг. Уже много лет его считают самым знаменитым уроженцем Мэна, а запад штата все чаще называют не «Отпускландией », а «Кингландией». Здесь, среди невысоких холмов и сотен озер (говорят, их две с половиной тысячи), раскинулись городки, с которых списаны кинговские Касл-Рок и Чемберлен. Их координаты подробно описаны в романах, но это очередная «обманка» Кинга – он нарочно запутал географию, чтобы желающие его найти затерялись в озерном лабиринте и сгинули без следа. Хе-хе.

Впрочем, иногда кажется, что писатель скрывается не столько от приезжих, сколько от своих земляков. Им есть за что обижаться – кроме главных героев (обычно детей, женщин или стариков) прочие жители Мэна выведены в книгах писателя не слишком приглядно – эгоисты, мещане, тупые потребители, скрывающие за прочно запертыми дверями своих домов маленькие и большие грехи. В крайнем случае безнадежно ограниченные недоумки, не видящие подступающего вплотную Зла и всегда готовые ему поддаться. Но не злодеи – таких у Кинга мало, и чаще всего они приезжают в Мэн издалека. Просто люди, слабые и страдающие, которым писатель сочувствует, хоть и вынужден по очереди скармливать их монстрам. Мэнцы чувствуют это и не держат зла на своего соседа-писателя, а многие и гордятся им.

К востоку от «Озерного края» стоят промышленные Портленд и Льюистон, и несет свои воды своенравная река Пенобскот, за которой начинается совсем другой Мэн. Если на западе от былых лесов остались только островки, ставшие национальными парками, то восток и север штата сплошь покрыты необозримым сосновым бором, доходящим до Полярного круга. Это край охотников и лесорубов, известный всей стране своим суровым климатом. Хотя «суровый » – понятие относительное. Мэн лежит на широте Сочи, и зима здесь не столько холодная, сколько влажная. Но бывают и снежные бураны, и морозы под двадцать градусов, а летом донимают комары – «главные мэнские птицы». Городов здесь мало, и они, как в Сибири, нанизаны на ниточки рек или прижаты к Атлантике, вернее – к путанице бухточек и островов, образующих местное побережье. Где-то здесь приютились и Маленький Высокий остров – Литтл-Толл из «Долорес Клэйборн » и «Бури столетия », – и Лосиный остров, где происходит действие романа «Парень из Колорадо».

Центр Восточного Мэна – Бангор, он же Дерри. Вокруг него теснятся вперемешку настоящие и выдуманные городки – Хэмпден и Хэвен, Оррингтон и Ладлоу, Ороно и Олдтаун. На полпути к Портленду находится аккуратная Огаста – столица штата, город чиновников и адвокатов, где фантазии Кинга делать нечего. В каждом из этих населенных пунктов проживает по нескольку тысяч человек, а всего в Мэне живут миллион триста тысяч – плотность населения здесь самая низкая на востоке США. Здесь шутят, что стараниями знаменитого земляка вымышленное население скоро превзойдет по численности реальное. Конечно, это преувеличение, но составленный трудолюбивыми изыскателями каталог кинговских персонажей состоит уже из двух с половиной тысяч человек – не считая вампиров, томминокеров и клоуна Пеннивайза. Любители-экскурсоводы уже не раз пытались наладить туристические маршруты по местам действия романов Кинга. Но писатель неизменно пресекал такие попытки, зная, что это надолго отберет покой и у него самого, и у его земляков. Не сбылась и идея устроить в Бангоре музей кинговских монстров, с которой носился прежний мэр города. На страницах городской газеты писатель высказался вполне определенно: место такого музея не в Бангоре, а в Дерри – в вымышленном Мэне, который ни в коем случае не следует путать с настоящим. Мэра прокатили на выборах, зато у ворот писательского дома не слоняются толпы туристов, что дает ему возможность спокойно работать.

Все, кто писал о Кинге, отмечали его фантастическую работоспособность. Он якобы трудится по шесть часов в сутки ежедневно кроме двух дней в году – собственного дня рождения и четвертого июля, когда вместе с семейством ходит смотреть фейерверк. На самом деле это еще один из кинговских мифов – ведь у писателя случаются деловые поездки, встречи с читателями или просто приступы головной боли (особенно после злосчастной аварии 1999 года). К тому же по воскресеньям он всегда проводит время с близкими – ездит в кино, в ресторан или просто гуляет по городу. И все же Кинг в самом деле очень плодовит – за сорок лет им написано 53 романа, три книги non-fiction и около 150 рассказов. Общий их тираж только в Штатах достиг 300 миллионов, к которым можно смело добавить еще 100—150 миллионов по всему миру. В одной России издано не меньше 30 миллионов, хотя точную цифру не назовет никто.

Все это вывело Кинга на одно из первых мест по тиражам среди худлита: впереди него только Агата Кристи (650 млн) и Шекспир (520 млн). Соответствует и доход – считается, что в год наш «передовик капиталистического труда» зарабатывает $20—30 млн с вычетом налогов. Этого с лихвой хватает на содержание трех домов, включая недавно купленный особняк во Флориде. В бангорском гараже стоят пять машин, включая «линкольн» и «ягуар» главы семьи, 12-цилиндровый «мерседес» Табиты и «порше» для мелких разъездов. У Кингов есть офис в центре Бангора, маленькая типография и конюшня. Правда, ездить верхом никто из членов семьи так и не выучился, и после инцидента 1999 года конюшню решили продать. Еще писатель владеет местными радиостанциями WZON и WKIT. Первая 90% эфира уделяет спорту – в основном любимому Кингом бейсболу (кстати, руководит ею шурин писателя Кристофер Спрюс). Вторая, музыкальная, когда-то выводила писателя из себя тем, что постоянно передавала сладенькое диско. Кинг нашел радикальное решение – купил ее (сумма осталась неизвестной), и теперь не только он, но и весь Восточный Мэн слушают «современное и классическое кантри и старую классику – Раш Аимбо, Пол Харви и Кэйси Казем».

Любому писателю в работе помогает (или мешает) его семья. Кингу здесь пожаловаться не на что – домашние всегда относились к его работе со священным трепетом. К тому же выросшие дети уже давно живут отдельно, и в бангорском особняке остались только сам писатель и его жена. Наоми в 1988 году поступила в колледж при Мэнском университете, а потом и в сам университет, но жила по-прежнему дома. Сор из семьи Кингов обычно не выносят, но известно, что девушка отчаянно комплексовала по поводу своей внешности – от матери ей досталась склонность к полноте, а от отца – близорукость и астигматизм. Правда, она унаследовала и их таланты: сочиняла стихи, писала в студенческую газету и даже устроила в кампусе кафе, где, как когда-то Табита, сама жарила пончики. Но кавалеры все равно обходили ее стороной, из-за чего Наоми нервничала и конфликтовала с родителями – отзвуки этого можно найти в рассказах Кинга. На выпускном курсе она связалась с местной общиной Унитарианской универсальной церкви – одной из многочисленных сект в стиле «нью эйдж», основанной в 1961 году.

Сегодня эта церковь, не признающая божественности Христа, имеет более 200 тысяч приверженцев, среди которых числились покойный Курт Воннегут и основатель Интернета Тим Бернерс-Ли.

Скоро Кинги узнали, что их дочь отправляется в Чикаго, чтобы учиться в теологической академии секты. Летом 1997-го Наоми приехала домой, да не одна, а с подругой – немолодой худощавой негритянкой, которая просила называть себя странным именем Тандека. 50-летняя Сью Букер приняла его в 1986 году по благословению южноафриканского епископа Десмонда Туту – на языке зулу это означает «любящая». Сама она была известным социологом, публицистом и сторонницей той же секты. В 60-е Тандека-Сью участвовала в движении протеста, и у Кинга с ней нашлось немало общих тем для разговора. При этом она была ярой феминисткой, и беседы с ней неизменно сводились к угнетению женщин. Чете Кингов сразу бросились в глаза чересчур нежные отношения между их дочерью и гостьей. Похоже, их обмен взглядами сделался слишком красноречивым, поскольку уже на другой день Наоми вызывающе объявила: да, она лесбиянка и выбрала Тандеку в свои спутники жизни. Родители вряд ли мечтали о такой перспективе, но им оставалось только смириться – разве Кинг в своих романах не защищал всячески права детей?

В июле 2000 года в отеле «Оприленд» в Нэшвилле члены секты отпраздновали бракосочетание «сестры Наоми» и «сестры Тандеки». Стивен и Табита посетили торжество, но их улыбки на фото выглядели довольно вымученными. Когда репортеры отловили Кинга, он ограничился кратким комментарием: «Если моя дочь счастлива, счастлив и я ». После этого Наоми с головой окунулась в работу в Унитарианской церкви, сделавшись в 2005 году ее священником. Сейчас она служит настоятелем церкви в городке Плантейшн, штат Флорида, где и живет вместе с Тандекой. Дома почти не появляется, вместо стихов сочиняет проповеди, но по-прежнему считает, что они с отцом – родственные души.

Сыновья доставляют Кингам куда меньше хлопот. В школе они конечно же играли в бейсбол и, как принято в Штатах, на каникулах подрабатывали, разнося почту или подстригая газоны у соседей (и как только те им доверились после зловещего «Газонокосильщика»?). Оба пошли по стопам отца, печатаясь в школьной газете. Старший, Джо, в 1996 году поступил в Мэнский университет, где учился на юриста. Годом позже он женился на своей сокурснице Леоноре Лагранде, дочери бостонского бизнесмена. Два года спустя эта милая шатенка произвела на свет первого внука Кинга Итана, а потом и его брата Дональда. Сейчас их семья живет в Бостоне и часто в полном составе приезжает в Бангор. Еще в детстве Джо придумывал разные истории, но потом твердо решил посвятить себя юридической карьере. Однако отцовские гены взяли свое – в 2005 году он под псевдонимом Джо Хилл выпустил в свет сборник мистических рассказов «Призраки двадцатого века», заслуживший множество похвал, а в 2009 году изданный по-русски в качественном переводе Е. Колосовой. С тех пор Джо написал еще три романа и несколько рассказов (два из них – совместно с отцом).

Оуэн окончил престижный колледж Вассар – когда-то он был женским, но с 1990-го принимает и мужчин. Он получил степень магистра искусств в Колумбийском университете и живет в Нью-Йорке с гражданской женой – молодой, но уже довольно известной романисткой Келли Браффет. Весной 2005 года он тоже выпустил книгу – сборник рассказов «Мы все замешаны в этом». Это не ужасы, а злая политическая сатира на хозяев Белого дома. Оуэн унаследовал либеральные взгляды отца, но, по его словам, «не хочет стать вторым ухудшенным изданием Стивена Кинга». Он тоже собирался взять псевдоним, но передумал – пусть лучше его отличают по стилю. После двух сборников Оуэн весной 2013 года выпустил в свет свой первый роман «Двойной сеанс». Если вспомнить, что Наоми тоже успела издать малотиражную книжечку стихов, Кингов следует признать самой пишущей семьей в Штатах. Отпрыски писателя всячески открещиваются от отцовского покровительства. Но надо признать: какого бы успеха они ни добились, он все равно останется лишь отраженным светом славы их родителя.

В 2011 году брак Кинга перешагнул 40-летнюю отметку. Сейчас его вполне можно назвать идеальным – они с Табитой понимают друг друга с полуслова и на все имеют общие взгляды. Миссис Кинг тоже писательница, издавшая восемь романов и два сборника рассказов. Часть ее произведений входит в многотомную семейную сагу, начатую в 1983 году романом «Могильщики». Несмотря на мрачные названия, ничего общего с творчеством мужа книги Табиты не имеют – это типичная женская проза, в которую, правда, подпускаются порой элементы мистики. Помимо литературы Табби увлечена благотворительностью, к которой периодически склоняет и супруга. В 1989 году Кинги пожертвовали городской библиотеке Олдтауна (напомним, что это родной город Табиты) пять тысяч книг, после чего это заведение из благодарности приняло имя «Библиотека Табиты Кинг». В 1996 году они за свой счет выстроили в Бангоре новую библиотеку стоимостью 8 млн. Кроме того, супруги делают постоянные взносы в фонды помощи бездомным и раковым больным, участвуют в других благотворительных проектах в Мэне и по всей стране.

Энергичной Табите пришлось смириться с тем, что она всю жизнь провела в тени мужа. Компенсацией для нее стали похвалы, которые Кинг расточает ей устно и письменно. После былых алкогольных эскапад он старается ничем не расстраивать супругу. Стареющим парам хорошо знакома зыбкость границы между понятиями «боится огорчить» и просто «боится». Уклад их жизни отработан годами: пока муж работает, жена пишет в своем кабинете, а потом уезжает на заседания всевозможных обществ или в университет, где она входит в попечительский совет. Вечером – совместный обед, чтение или прослушивание музыки в гостиной, а иногда прогулка по окрестностям. По утрам они по очереди (Табита просыпается раньше) занимаются в тренажерном зале и плавают в бассейне. Раньше по выходным супруги отправлялись в один из бангорских кинотеатров, теперь смотрят широкоэкранное видео у себя дома – для таких случаев готовится домашний попкорн.

У Табиты есть свои увлечения: раньше она с друзьями плавала на каноэ по лесным рекам и увлеченно собирала грибы. Теперь это в прошлом, зато занятия фотографией переросли в настоящее хобби. В 2004 году в публичной библиотеке Бангора, где Кингов принимают как родных, состоялась первая выставка работ Табиты. В поисках сенсации на нее явилось множество столичных репортеров. Но, к их великому разочарованию, на выставке не было фото из личной жизни Кингов – только пейзажи, опавшие листья, узорные ограды и другие красивости. Супруга писателя решила не нарушать неписаное табу на вынесение из семейной избы любого, даже самого невинного сора.

То же табу в сочетании с крайней занятостью мешает Кингу поддерживать тесные отношения с родственниками, которых у него довольно много. 60-летний сводный брат Дэвид Виктор Кинг уже много лет живет в городке Рочестер, штат Нью-Хэмпшир, где владеет небольшим заведением по ремонту и продаже старой техники. Как известно, американцы обожают хранить дома старинные фотоаппараты, кофемолки и утюги, и поддержание их в рабочем состоянии – дело довольно выгодное. Кинг несколько раз навещал мастерскую брата, отразив впечатления о ней в романе «Оно» и повести «Солнечный пес». У Дэвида есть жена еврейско-русского происхождения и трое детей, а теперь уже и внуки. Братья периодически общаются, но особой душевной близости между ними нет. К чести Дэвида надо сказать, что он много лет стойко отказывается от предложений журналистов и издателей, предлагающих любые деньги за информацию о его знаменитом родиче. Общение Кинга с родней по материнской линии свелось почти к нулю, а вот братья и сестры жены (напомним, что их восемь человек) навещают его нередко.

Особая статья – домашние животные. В семье много лет жил корги Марлоу, которого Табита подарила мужу на сорокалетие. Он умер в 2002 году, что вызвало искреннюю скорбь всех домочадцев (на похороны даже прилетел из Бостона ужасно занятый Джо Кинг). Пять лет с ними прожила сиамская кошка Перл, и Кинг даже написал рассказ об их сложных отношениях с Марлоу: «пожалуй, их следовало охарактеризовать как настороженное уважение ». Написанный в 1997 году рассказ «Теория домашних животных Л.Т.» стал одним из любимых у Кинга, и он часто выбирал его для публичных чтений. У его героя Л.Т. Девитта распался брак из-за того, что собака предпочитала жену, а кошка – мужа. К другой половине семьи оба относились с ненавистью – пес блевал мужу в тапки, кошка при любом удобном случае запускала когти жене в ногу. В итоге красотка Лулу сбежала вместе с собакой.