Текст книги "Король Артур"

Автор книги: Вадим Эрлихман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

В Ирландии барды уступали по статусу поэтам-филидам ( fili), искусство которых было сродни волшебству. В Уэльсе, куда христианство проникло раньше, место откровенно языческих филидов заняли барды, разделенные на несколько рангов. Выше всего стоял pencerdd, «глава песни», который воспевал короля и жил в его дворце вместе с подручными бардами. Пенкердд должен был знать наизусть 350 сказаний ( chwedlau), мастерски владеть двадцатью четырьмя поэтическими размерами, играть на арфе и круте (подобие лиры). Положение его было так высоко, что еще в XII веке бард Киндделу мог гордо заявить своему покровителю Рису ап Грифидду: «Без моих речей ты нем!» Ниже пенкердда в иерархии располагались дружинные барды ( bardd teulu), а еще ниже – странствующие барды ( cerddorion). Квалификация бардов, необходимая для перевода их в следующий ранг, подтверждалась на периодических поэтических состязаниях – эйстедводдах. За пределами бардовского сословия находились бродячие менестрели, которых барды презрительно называли «мышами»: они развлекали не только знать, но и простой народ, не соблюдая освященных веками поэтических форм.

Артур упоминается не только в поэзии бардов, но и в триадах – уникальном жанре кельтского фольклора, где имена и события группируются по тройкам. Они повествуют, например, о Трех неверных женах или Трех знатных узниках Острова Британии. Из массы произведений этого жанра, созданных между XII и XVII столетиями, известный филолог Рэчел Бромвич выделила 150 исторических триад, дав им имя «Триады Острова Британии» ( Trioedd Ynys Prydein); из них более чем в двадцати встречается имя Артура. И в триадах, и в стихах его образ насквозь мифологичен и лишен исторического контекста: описание событий далекой древности неизменно сопровождается формулой: «Это было во времена Артура». Характерно, что по мере расширения популярности артуровских легенд Остров Британия во многих триадах оказался заменен «двором Артура» ( llys Arthur). В результате такой редактуры Тремя быками битвы или Тремя мудрыми советниками двора Артура оказались деятели, разделенные сотнями лет.

Некоторые из упомянутых источников созданы до XII века, то есть до появления на свет «Истории королей Британии» [5]5
  Русский перевод А. С. Бобовича, в целом весьма добросовестный, дает название этой книги в искаженной форме – «История бриттов».


[Закрыть]Гальфрида Монмутского, заложившей основы всех позднейших артуровских легенд. Сочинения, написанные до этого, специалисты именуют «догальфридовыми» – считается, что только они могут хранить крупицы подлинных сведений об Артуре и его эпохе. Но это не совсем так. Уже доказано, что многие сочинения, хронологически следующие за «Историей» Гальфрида, включают (во всяком случае в кельтских регионах) независимый от нее фольклорный материал, который вполне может донести до нас отголоски древних преданий и даже подлинных исторических событий. Тем более что начало «гальфридовского» этапа развития артурианы отнюдь не привело к прекращению двух предыдущих этапов – валлийского и бретонского (о них будет подробно рассказано далее). В XIV веке все они, соединившись, дали жизнь новому, английско-монархическому этапу, который, в свою очередь, перерос в XIX столетии в пятый этап, который, видоизменяясь с годами, длится до сих пор. Два последних этапа уже не сообщают нам ничего нового об историческом Артуре, но тем не менее встраивают его в культурный контекст, вне которого он сегодня уже не может восприниматься.

Однако вернемся к артуровской предыстории и временам Максима Магна – римского военачальника, сделавшего своей опорой кельтскую племенную знать. По данным валлийских генеалогий, он дважды женился на дочерях бриттских вождей, от которых имел многочисленное потомство. Второй его женой стала некая Елена, которую источники неизменно путают с матерью императора Константина Великого. На самом деле Елена или Элен, если она вообще существовала, была дочерью правителя Юго-Восточного Уэльса Октавия (Эудафа Старого), и ее многочисленный клан мог стать опорой Максима в реализации его честолюбивых планов.

Империя тем временем все больше слабела. В 378 году перешедшие римские границы под натиском гуннов готские племена наголову разбили императора Валента при Адрианополе. Восточная империя перешла в руки Феодосия (сына генерала, победившего пиктов и скоттов), который сделал своими соправителями на западе Грациана и Валентиниана II. Максим счел неразбериху в управлении удобным моментом и в июле 383 года провозгласил себя императором. Соединив римский Второй легион с вспомогательными частями бриттов, он быстро переправился в Галлию, где захватил и убил императора Грациана. Соправитель последнего бежал на восток к Феодосию, целиком занятому борьбой с готами. Вернувшись в Британию, Максим занялся обустройством своего государства. О его политике сохранились лишь отрывочные сведения. Судя по валлийскому фольклору, он назначил на важнейшие посты представителей бриттской знати. Правителем Севера (возможно, с титулом дукса Британии) стал Коэл Старый – основатель правящих династий северных бриттов, известных как «мужи Севера» ( Gwyr y Gogledd). Командиру вспомогательных частей в Галлии, своему шурину Конану Мериадоку Максим, по преданию, даровал галльскую провинцию Арморику – нынешнюю Бретань. Его собственные дети получили в управление различные княжества в Уэльсе.

По-видимому, Максим и его наместник Коэл укрепили северную границу, поскольку нападения пиктов и скоттов на время прекратились. Принимались меры по благоустройству британских городов, в том числе Лондона. В 1995 году там при раскопках были найдены остатки каменной базилики – очевидно, кафедрального собора, возведенного в конце IV века. Тем не менее, Максим прежде всего стремился не к обособлению Британии от империи, а к завоеванию Рима. В июне 388 года он решил нанести упреждающий удар Феодосию (напомним, своему родственнику) и отправился с войском в Италию, однако был разбит под Аквилеей, взят в плен и казнен вместе со своим сыном и соправителем Виктором.

Гильдас Мудрый сурово осуждал действия Максима: «Британия лишилась всей ее армии, ее военных припасов, ее правителей, хоть и жестоких, и ее доблестных юношей, которые последовали за упомянутым тираном и не вернулись»(7) ^{8} . По словам историка, сразу после этого пикты и скотты возобновили свои набеги, заставив бриттов обратиться к Феодосию с просьбой о помощи. Около 390 года император направил в Британию войско, которое сумело отбить натиск врагов. О численности этого войска ничего не известно, как и о том, какие части остались в провинции после Максима. По всей вероятности, отсюда были выведены все три легиона, а также большая часть бриттских вспомогательных соединений. Остались только когорты, оборонявшие Стену, и какое-то число солдат в городских гарнизонах. Большая их часть была набрана из местных жителей, необученных и плохо вооруженных.

В 395 году империя окончательно разделилась на две части. После этого у ее властей уже не было ни возможности, ни особого желания помогать своим британским подданным, которые решили взять оборону острова в собственные руки. По сообщению Зосима, в 406 году бритты восстали и провозгласили императором военачальника Марка, «принеся ему клятву верности как суверену этих провинций»(8) ^{9} . По-видимому, скоро среди восставших началась борьба за власть, поскольку Марк был убит и заменен неким Грацианом, которого Орозий называет «горожанином» ( municeps). Четыре месяца спустя этого последнего сверг простой солдат Константин. Политические смуты в Британии побудили нескольких писателей того времени назвать ее «островом тиранов».

Далее Зосим сообщает, что осенью Константин повел откуда-то взявшиеся «кельтские легионы» против войск римского главнокомандующего Стилихона и на время оказался властелином не только всей Галлии, но и Испании, куда отправил наместником своего юного сына Константа. Тем временем в самом конце 406 года громадные толпы варваров – вандалов, аланов и свевов – переправились через Рейн и принялись разорять Галлию. Опасаясь за судьбу Британии, войска Константина в Испании восстали против него и во главе с комитом Геронтием вернулись на родной остров. Оставшийся без армии узурпатор был вскоре убит полководцем императора Галерия Констанцием. По сообщению Беды, погиб и Констант, но в римских источниках об этом ничего не говорится. Гальфрид Монмутский утверждает, что Константин был королем Британии, отцом Аврелия Амброзия и Утера Пендрагона и, соответственно, дедом Артура. Трудно сказать, изобрел автор «Истории» эту генеалогию сам или заимствовал ее из более раннего источника: несомненно лишь то, что ничего общего с действительностью она не имеет.

Какое-то время военную власть в Британии осуществлял Геронтий. Трудно сказать, подчинялся ли он Риму. По утверждению Зосима, «британцы взялись за оружие и предприняли многие смелые деяния для своей защиты, пока не освободили свои города от осадивших их варваров… Также и вся Арморика и другие провинции Галлии изгнали римских магистратов и чиновников и учредили у себя ту власть, которая была им угодна»(9) ^{10} . Речь идет о восстании багаудов (по-галльски «борцы»), которое много лет сотрясало Галлию, облегчив ее завоевание варварами. Багауды выступали против римских чиновников, которые уже не могли защитить население, но продолжали обременять его налогами и всяческими повинностями. По догадкам ряда историков, такое же народное восстание началось и в Британии, приняв форму пелагианской ереси. Ее основатель Пелагий был бриттом, носившим имя Морган, но проповедовал в Средиземноморье. Он учил, что первородного греха не существует и человек может достичь спасения сам, без помощи церкви. Эта демократическая установка вызвала гнев церковной верхушки, но многие верующие встретили ее с энтузиазмом. В Британии борьба с пелагианством длилась до середины V века, потребовав вмешательства такого авторитетного деятеля церкви, как святой Герман, епископ Автисидора (Оксерра): его «Житие», написанное галльским монахом Констанцием в VI веке, повествует о двух поездках святого в Британию, где он искоренял ересь не только пастырским словом, но и суровыми репрессиями.

Тем временем положение бриттов продолжало ухудшаться. В 409 году они обратились к императору Гонорию с очередной просьбой о помощи, но получили от него только письмо с предложением «самим заботиться о собственной безопасности». Этот совет был на самом деле формальным разрешением жителям провинции носить оружие, которого они много лет были лишены. Но толку от такой меры было немного – цивилизованные бритты юга острова, привыкшие за много лет к мирной жизни, начисто разучились защищать себя. Тем не менее им удалось на время сплотиться и в 411 году при помощи оставшихся римских ветеранов нанести ирландцам и пиктам поражение. Похоже, в организации отпора участвовал пелагианский епископ Фастидий, злорадно сообщавший в письме: «Те, кто безнаказанно проливал кровь других, ныне принуждены пролить собственную… Они убили многих мужей, сделали вдовами жен, осиротили детей, вынудив их голодать: теперь же овдовели их жены и осиротели их сыновья, которым приходится добывать хлеб насущный нищенством»(10) ^{11} . Однако победа бриттов оказалась эфемерной, и вскоре набеги возобновились.

Тем временем в 410 году Рим был взят готами, что знаменовало окончательное прекращение имперского владычества в Британии. По сведениям Гильдаса, римляне перед уходом возвели на острове стену и прибрежные форты для защиты от варваров, однако на самом деле эти сооружения были в лучшем случае слегка подлатаны – для их реконструкции и защиты уже не было ни сил, ни средств. Тем не менее, какие-то остатки римской системы управления еще сохранялись. В Галлии V века определенную роль играли советы провинций ( concilia provinciae), в которых заседали магистраты городов и церковные иерархи. По всей видимости, подобный совет существовал и в Британии – именно он направил в 446 году римскому полководцу Аэцию послание с просьбой о помощи, текст которого пересказывают Гильдас и Беда: «Варвары теснят нас к морю, а море к варварам: между ними поджидают нас две смерти – от меча или от воды»(11) ^{12} . Ответа бритты не получили – Западная империя, доживавшая последние годы, уже ничем не могла им помочь.

В сочинении Гильдаса упоминается «гордый тиран», правивший Британией в середине V века. Из других источников мы узнаем имя этого тирана – Вортигерн или Гвортигирн, что на языке бриттов означает просто «верховный правитель». Судя по родословной Вортигерна, приведенной в «Истории» Ненния, его дед Виталин (Гвитолин) был магистратом города Каэр-Глови, нынешнего Глостера. Текст Ненния позволяет предположить, что так же – Виталином – звали самого Вортигерна до того, как он сменил римское имя на кельтское. Похоже, эта перемена отражала курс нового правителя на возрождение местных традиций. То же самое происходило в других районах Британии. Например, на юго-западе Шотландии в середине IV века правил некий Клементий. Полвека спустя его внук, носивший чисто бриттское имя Керетик (Карадок), стал основателем королевства Камбрия. В северной области вотадинов возникло княжество Гододдин, которое после правителей с римскими именами Тацит и Патерн возглавил их потомок Кунедда (Кунедаг). Около 420 года он под натиском то ли пиктов, то ли враждебного рода Коэла перебрался на юг и сумел вытеснить ирландцев из Венедотии – гористой северной части Уэльса, где прежде жило племя ордовиков. Там Кунедда основал королевство Гвинедд, вплоть до XIII века бывшее последним оплотом независимости бриттов.

Ирландцы усилили свой натиск на запад Британии в конце IV века. Им удалось захватить юго-запад Уэльса, где они смешались с бриттами и основали королевство Дивед. Затем настала очередь юго-востока, где захватчики убили сына Максима Евгения – по-валлийски Оуэна Виндду (Черногубого). Проникли они и в Центральный Уэльс, но оттуда их вытеснил Вортигерн, основавший королевство Поуис (от латинского pagenses, то есть «пограничные округа»). В IX веке король Поуиса Кинген возвел в память о своих предках каменный обелиск, так называемый «столп Элисега», надпись на котором сообщает, что Вортигерн был женат на дочери Максима Севере. Видимо, этот брак обеспечил ему поддержку бриттов, у которых имя Максима, едва не захватившего Рим, пользовалось немалой популярностью. Свою роль сыграл и размер владений – добавив к своему наследственному княжеству Поуис и другие земли, Вортигерн контролировал почти весь запад Британии. По данным Ненния, он стал «тираном» острова в консульство Феодосия и Валентиниана, то есть в 425 году. Его резиденция, скорее всего, располагалась в Каэр-Глови (Глостере), откуда он по кельтскому обычаю совершал постоянные поездки по стране для сбора дани и разрешения споров. Воинственные потомки Коэла вряд ли признали его, но магистраты южных городов были рады появлению хоть какой-то власти, способной оградить население от чужеземных пиратов и «своих» разбойников.

К тому времени жизнь в Британии оказалась полностью дезорганизованной. Прекратилось хождение денег, закрылись рынки, пришло в упадок процветавшее при римлянах городское хозяйство. Спасаясь от голода и разрухи, население городов перебиралось в сельскую местность или разводило на форумах и площадях огороды. Виллы были сожжены и разграблены, посевы запустели, что вызвало голод, описанный Гильдасом: «Жители бежали из своих домов, бросив имущество, и в попытках спастись от голода воровали скудные припасы друг у друга. Так они усугубили пришедшие извне бедствия междоусобной смутой, пока вся страна не оказалась лишена пищи и пропитания, кроме того, что добывалось охотой»(12) ^{13} . Тем не менее, среди бриттов нашлись те, кто «поднялись на битву и… в первый раз нанесли жестокое поражение врагам, которые уже много лет терзали страну»(13) ^{14} . По сообщению Беды Достопочтенного, вдохновителем этой победы был святой Герман Оксеррский, надоумивший бриттов устроить засаду в узкой долине и встретить врагов громовым кличем «Аллилуйя!», обратившим варваров в паническое бегство. Первый визит Германа в Британию, совпавший с этой победой, относится к 429 году. Тогда же святой благословил короля Вортигерна и его старшего сына Вортимера, с тех пор прозванного Благословенным.

После «аллилуйской» битвы (считается, что она произошла на южной границе Уэльса, в урочище Маэс-Гармон) набеги ирландцев и пиктов ненадолго прекратились. За это время, по словам Гильдаса, бритты кое-как наладили жизнь, избавившись от голода, но и это не пошло им на пользу: «Остров сделался так богат всевозможными продуктами, что никто не помнил такого изобилия: вместе с ним появилась и роскошь. С ней явились и пороки, так что в то время можно было сказать: "Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, какого не слышно даже у язычников"»(14) ^{15} . Речь здесь явно идет о ереси – не исключено, что Вортигерн, невзирая на благословение Германа, склонился к пелагианству, решив сделать его общей религией всех бриттов. Кое-кто из ученых считает даже, что он попытался восстановить кельтское язычество, но это маловероятно – хотя, как мы увидим дальше, «гордому тирану» случалось в затруднительных ситуациях прибегать к помощи друидов.

Вортигерн много лет сохранял власть, стравливая между собой многочисленных врагов, внутренних и внешних. Однако сильным правителем он не был – хотя бы потому, что не имел надежных военных формирований. По догадкам ученых, его армия состояла из плохо вооруженных и необученных отрядов ополченцев, созываемых в случае войны, и дружин наемников – пиктов, ирландцев, а позже, по всей видимости, и саксов. Этого было мало, чтобы эффективно противостоять внешним и внутренним врагам: Ненний дает Вортигерну прозвище «Немощный» ( Gworteneu) и пишет, что он все годы своего правления «трепетал пред пиктами и скоттами, страшился Амброзия и римлян»(15) ^{16} .

Аврелий Амброзий – один из немногих исторических деятелей, которых упоминает Гильдас, и единственный, о ком он говорит в сугубо одобрительном тоне: «Он был почтенным мужем ( viro modesto), единственным из народа римлян, пережившим ту бурю, в которой погибли и его родители, по праву носившие пурпур»(16) ^{17} . Пурпурные одежды считались привилегией императоров, что задает историкам загадку – ведь ни один римский император не жил в тот период в Британии и не погибал в «буре» пикто-ирландского нашествия. Долгое время бытовало мнение, что отцом Амброзия мог быть один из «тиранов» начала V века, например, Константин – но этот простой солдат не имел никакого права на пурпур, о чем Гильдас не мог не знать. Возможно, Амброзий был сыном правителя одной из британских провинций, назначенных из числа консуляров – бывших консулов, которые после III века получили право на императорские почести. Мог он принадлежать и к благородному римскому роду, членом которого был, в частности, святой Амвросий Медиоланский (339–397). Кстати, отца святого, префекта Галлии, звали Амброзием Аврелианом – точно так же Гальфрид Монмутский называет британского героя.

В сочинении Гальфрида говорится, что отцом Амброзия был бретонский принц Константин, старший сын которого Констант якобы правил Британией после ухода римлян и был убит своими телохранителями-пиктами по наущению Вортигерна, тут же захватившего трон. Узурпатор намеревался погубить и оставшихся сыновей Константина – Амброзия и Утера, – но их приютил родич, король Арморики, позже предоставивший им армию и средства для борьбы с Вортигерном. Эта генеалогическая фикция оставляет без внимания упомянутую в источниках гибель Константа в 410 году, как и то, что по правилам римской патронимии отец Амброзия Аврелиана должен был зваться не Константином, а Аврелием. Возможно, именно этот «носивший пурпур» деятель правил островом в промежутке между уходом римлян и воцарением Вортигерна. Но не исключено, что этим правителем мог быть и Констант, избежавший смерти в Испании, чтобы через два десятилетия пасть от рук подкупленных «тираном» пиктов.

Как бы то ни было, сомневаться в римском происхождении Амброзия оснований нет, поскольку валлийские легенды, превознося его под именем Эмриса Вледига, не находят ему места в генеалогии местных династий. Возможно, Амброзий выступал от лица романизированных бриттов юга острова, жаждавших восстановления прежних порядков. Ненний датирует 437 годом «ссору Гвитолина с Амброзием, а именно Гволлоп, то есть Катгволлоп»(17) ^{18} . Катгволлоп по-валлийски – «битва при Гволлопе»: это место отождествляется с долиной Уоллоп в графстве Хэмпшир. Как уже говорилось, Гвитолин, то есть Виталин – прежнее имя Вортигерна, против которого и выступил «последний римлянин» Амброзий. Исход сражения неизвестен, хотя Гальфрид Монмутский сообщает, что после него Амброзий завладел западом Британии. Некоторые историки считают, что Амброзиев было двое – старший, сражавшийся при Гволлопе, и младший, ставший позже правителем острова (этого последнего, в отличие от отца, звали Амброзием Аврелианом). Такое изменение фамильного имени в самом деле могло иметь место – например, отец Вортигерна-Виталина носил имя Виталий. Но ни один источник не говорит о «раздвоении» Амброзия, который вполне мог родиться около 410 года и умереть после 470-го. Очевидно, именно страх перед Амброзием, а не угроза пикто-ирландских набегов подтолкнул Вортигерна к роковому решению – привлечь на защиту своих владений англосаксов. По сообщению Гильдаса, решение об этом было принято на общем совете: «Все собравшиеся там, включая и гордого тирана, были ослеплены: защитой для страны, ставшей на деле ее погибелью, сочли они диких саксов, проклятых и ненавидимых Богом и людьми, и решили пригласить их на остров, как волков в овчарню»(18) ^{19} . Беда Достопочтенный добавляет к рассказу об этом дату события (446 или 449 год) и имена предводителей приглашенных в Британию саксов – Хенгист и Хорза, что означает «жеребец» и «кобыла». Собственно говоря, они были не саксами, а ютами – жителями нынешней Дании, сыновьями короля Виктгильса. Братья привели с собой три циулы (ладьи), на каждой из которых помещалось 40–50 воинов.

Ненний называет Хенгиста и Хорзу (Хорса) «изгнанниками» ( expulsae), и эту версию косвенно подтверждает англо-саксонская поэма «Битва при Финнсбурге» – в ней Хенгист упоминается как соратник вождя данов Хнэфа, воюющий вместе с ним в земле фризов, далеко от родной Ютландии. Возможно, он был младшим сыном, лишенным своей доли наследства и вынужденным искать удачи в грабительских походах, а, может быть, беглецом, который спасался от кровной мести или потерпел поражение в борьбе за власть. Тех и других хватало в Северной Европе в период, который скандинавы прозвали «веком мечей». Распад родовых связей дополнялся кровавой межплеменной враждой, вызванной как Великим переселением народов, так и подъемом уровня Северного моря, затопившего многие прибрежные области. Беда упоминает, что переселение англов из Южной Дании, где они жили прежде, в Британию было вызвано «запустением» их страны – по всей видимости, из-за нашествия моря. Та же беда преследовала фризов, у которых долгое время бытовали легенды о затонувших городах. Другую причину имело переселение саксов – их теснили на север сплоченные в мощный союз племена франков.

У Ненния и в «Англосаксонской хронике» сохранились генеалогии, согласно которым предводители всех трех племен вели свой род от бога Водена (Одина). В частности, Хенгист и Хорза считались правнуками Водена, хотя Хорза, скорее всего, никогда не существовал – его выдумали в дополнение к брату, чтобы образовать пару божественных всадников наподобие греческих Диоскуров или индийских Ашвинов. Этим объясняются и «лошадиные» имена братьев, отражающие культ коня, который существовал у древних скандинавов. Вместе с тем Хенгист мог быть реальным лицом, хотя его имя вместе с именем его отца Виктгильса историки считают скорее саксонским, чем ютским. Быть может, он был предводителем разноплеменной банды наемников, нанятых на службу сперва правителем данов, а потом и Вортигерном. Любопытно, что его потомками считали себя не только короли Кента, но и герцоги германской Швабии, генеалогии которых относят Хенгиста к тому же времени – второй половине V века.

Продолжая повествование о «пришествии саксов», Беда пишет: «Новоприбывшие получили от бриттов земли по соседству с ними на условиях, что они будут сражаться против врагов страны ради ее мира и спокойствия и получать за это плату… Слухи о плодородии острова и о слабости бриттов достигли их родины, и вскоре оттуда отплыл много больший флот со множеством воинов»(19) ^{20} . Это были не только юты, но и представители других народов – саксов, англов и фризов. Почти все они (кроме относительно удаленных от Британии ютов) имели сородичей, давно уже живших на Саксонском берегу. Этот факт делает «пришествие саксов» ( adventus Saxonum) весьма условным, и не случайно его точная дата неизвестна. Например, в сочинении Ненния оно отнесено к 428 году, а Галльская хроника 452 года сообщает, что уже в 410 году «британские провинции были опустошены саксами». Более поздний вариант этой хроники, относящийся к 511 году, содержит запись о том, что в 441 году «Британия, потерянная римлянами, досталась саксам». Возможно, эта дата отражает появление на службе Вортигерна саксонских наемников, хотя более вероятно, что это случилось раньше, в 430-е годы.

Помимо ежемесячных выдач провизии и одежды, пришельцы получили земельные участки на острове Танет (на языке бриттов он назывался Руохим), а потом и в соседней области Кантия, откуда был изгнан бриттский король Гвирангон. Саксы приняли участие в войнах против пиктов и скоттов (а возможно, и против Амброзия). В конечном итоге верховный король (ард-ри) Ирландии Ниалл Девяти заложников был убит во время одного из пиратских рейдов, а его занятые борьбой за власть наследники прекратили набеги на британское побережье. Примерно та же ситуация сложилась у пиктов, где около 440 года появился общий король, постоянно враждующий с правителями семи областей, составлявших его владения. Позже, примерно в 476 году, на западе пиктских земель, в нынешнем графстве Аргайл, высадились беглецы из Ирландии во главе с Фергусом мак Эрка. Созданное ими королевство Далриада вступило в затяжную борьбу с пиктами, и нападения обеих сторон на Британию окончательно сошли на нет.

Но еще до этого случилось неизбежное – саксы подняли восстание. По общему мнению источников, они замышляли мятеж с того момента, как убедились в слабости и разобщенности своих британских нанимателей. Предлогом стала невыдача в срок положенного довольствия, после чего Хенгист и его люди заявили, что сами возьмут все, что им причитается. То, что случилось дальше, красноречиво описал Гильдас: «Огонь праведного мщения за прошлые злодеяния пылал от моря до моря, зажженный руками восточных безбожников. Уничтожив все близлежащие города и земли, он не остановился, пока имел пищу, но сжег почти весь этот остров и облизывал западное море своими красными свирепыми языками… Стены всех городов были повержены ударами таранов, их обитатели вместе с предстоятелями церкви, священники вместе с паствой повергались наземь, в то время как повсюду сверкали мечи и трещало пламя. Печальное зрелище! Повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных»(20) ^{21} .

Дата восстания точно неизвестна, как и дата «пришествия саксов». Традиция относит его к 449 году, но более вероятно, что оно произошло на несколько лет раньше – к середине века Хенгист уже несколько лет был независимым королем (кинингом) Кантии, переименованной в Кент. Известие о его успехе достигло континента и привело к прибытию в Британию новых германских поселенцев. При крайней скудости источников для этого периода большее значение имеют результаты археологических раскопок. Из них следует, что масштаб англосаксонских вторжений V века сильно преувеличен древними историками. Большинство римских городов (Винчестер, Линкольн, Лондон и др.) оставались населенными по крайней мере до конца столетия и были не разрушены врагом, а просто оставлены жителями из-за голода и хозяйственного упадка. В то же время в городах Запада жизнь продолжалась до середины VI столетия. Уцелели также укрепленные форты в Уэльсе и на стене Адриана: местное население укрывалось там от набегов под защитой ополченцев и римских ветеранов.

Вплоть до конца V века поселения англосаксов были сосредоточены на юго-востоке Британии. Городской жизни завоеватели еще не знали и ставили на площадях римских городов свои хижины с соломенной крышей, огороженные частоколом. В захваченных селениях они, как правило, убивали мужчин, а женщин и детей продавали в рабство фризам или франкам. Гильдас так описывает печальную участь бриттов: «Иные из несчастных были загнаны в горы и безжалостно вырезаны. Другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте… Некоторые отправлялись за море, громко сетуя, как будто вместо команды гребцам они пели под раздутыми ветром парусами: «Ты отдал нас, как овец, на съедение и рассеял нас между народами». Другие остались на своей земле и, охваченные страхом, вверили свои жизни высоким холмам, укрепленным и неприступным, густым лесам и приморским скалам»(21) ^{22} .

Многие из упомянутых историком беглецов отправлялись в Арморику (Бретань), где со времен Максима Магна существовали бриттские княжества. Однако большая часть бриттов бежала на запад острова, где по-прежнему правил Вортигерн. Источники сообщают о нем противоречивые подробности; Ненний пишет о его женитьбе на дочери Хенгиста Ровене (по-валлийски Ронвен) и одновременно о том, что он «взял свою дочь себе в жены и от нее родил сына». Говорится и о том, что за это короля проклял Герман Оксеррский – это случилось во время второго и последнего визита святого в Британию в 447 году. В принципе в период общего морального упадка такой поступок был вполне возможен, но рассказ о нем явно носит фольклорный характер – возможно, кто-то из хронистов спутал короля с правителем Диведа Вортипором, которого Гильдас тоже осуждал за женитьбу на собственной дочери.

Не менее легендарна история о том, как Вортигерн задумал выстроить для защиты от врагов – саксов и собственных недовольных подданных, – крепость в горах Гвинедда, но приготовленные стройматериалы трижды исчезали неведомо куда. Для избавления от напасти колдуны (очевидно, друиды) посоветовали королю окропить место постройки кровью мальчика, не имеющего отца. Такого мальчика нашли, и он открыл Вортигерну, что под местом строительства лежит водоем, в котором сражаются два дракона – красный и белый. Белый дракон, символизирующий саксов, долго будет побеждать, но в итоге красный – символ бриттов, – одолеет его. Это пророчество так понравилось королю, что он сохранил мальчику жизнь и даже отдал ему весь запад Британии вместе с крепостью Динас-Эмрис, которая теперь, конечно же, была успешно достроена. По словам Ненния, мальчика звали Амброзием, но настоящий Аврелий Амброзий в то время был уже немолод. Гальфрид увидел в юном пророке чародея Мерлина, тоже росшего без отца, однако текст Ненния не дает никаких оснований для подобного вывода. История просто отражает фольклорный сюжет победы молодого претендента на трон над старым деспотичным правителем, классический пример которого – библейская история Саула и Давида.