Текст книги "Профиль равновесия"
Автор книги: Вадим Дежкин
Соавторы: Том Фетисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Т. Хейердал и его спутники во время второго плавания на папирусном судне «Ра» встретились с угрожающей картиной загрязнения Мирового океана. В борт-журнале судна 31 мая 1970 года появилась следующая запись:
«Невероятное количество покрытых ракушками асфальтовых кусков – огромных размеров, с лошадиный помет, собранных в гроздья. Были замечены также пластиковая бутылка, металлическая канистра, большой круг зеленоватого каната, какие-то предметы из нейлона, деревянный ящик и кусок картона. Ужасное зрелище! Как человек загрязняет Атлантический океан! Поблизости не было ни одного судна».
Ра-2 вышел 17 мая из марокканского порта Сафи и в течение 40 дней плавания, за которые он прошел 4350 километров, плыл по сплошь загрязненному океану, причем загрязненность «разнилась от незначительной до очень большой». Преобладали следы нефтяного загрязнения.
Не следует думать, что до начала промышленной эры нефть не попадала в морские воды. Существует естественное их загрязнение: через трещины в дне ежегодно просачивается около полумиллиона тонн нефти. Но искусственное загрязнение в настоящее время намного превышает естественное. По различным данным, от 1,5 до 10 миллионов тонн нефти ежегодно попадает в океан при утечке из скважин, пробуренных на шельфе, от морского транспорта и, как уже говорилось, при аварии судов.
Тонна нефти загрязняет 12 квадратных километров морской поверхности. Зная и имея представление о масштабах утечки нефти, можно теперь лучше понять факты, описанные Т. Хейердалом.
Мы уже говорили в первой главе о том, как появление нефтяной пленки на поверхности Мирового океана нарушает глобальные и чрезвычайно важные для жизни на Земле химико-биологические процессы в океане. Но «нефтяная чума» имеет и другие страшные последствия.
Личинкам некоторых морских рыб необходимо сделать первый глоток воздуха. Нефтяная пленка не позволяет личинкам осуществить этот жизненно важный акт, и они гибнут. Каждое нефтяное пятно, появившееся в период развития мальков, можно рассматривать как причину замора, вызывающего массовую гибель рыбы.
Некоторые составные части нефти несут смерть морским беспозвоночным и ракообразным животным. Моллюски, например, накапливают канцерогенные вещества, извлекаемые ими из нефти. Трудно перечислить здесь все беды, которые причиняет «нефтяная чума» океану.
* * *
Атмосфера. В середине XVI века один ученый и путешественник, побывавший в Лондоне, оставил очень впечатляющее описание состояния атмосферы над английской столицей. По его словам, если в других местах воздух чист и прозрачен, то здесь его затмевает такая пелена сернистого газа, что даже солнцу не по силам прорваться сквозь эту завесу, рассеять ее.
Сотни тысяч каминов в домах лондонцев выпускали в воздух клубы дыма и еще до наступления промышленной эры создали Лондону репутацию одного из самых дымных городов мира. Задолго до того, как столица открывалась взору путника, он узнавал по запаху город, в который лежал его путь.
В наше время не надо ехать в Лондон, чтобы увидеть подобную картину. Если вы подлетаете на самолете к крупному промышленному центру, уже за десятки километров до того как покажутся его строения, вы увидите дымный колпак из газов, нависший над городом. Он перестанет быть заметным, лишь когда самолет войдет в его пределы и окружающий воздух помутнеет, а цвет неба из ярко-синего сделается блеклым. Так и живут города, по выражению профессора Ж. Дорста, «присев на корточки, придавленные слоем жирных и тлетворных дымов».
Если бы понадобился символ издержек современной технической цивилизации, его можно было бы найти на перекрестках магистралей во многих крупных городах мира: регулировщик движения с бледным, землистым лицом, торопливо надевающий кислородную маску или прильнувший к раструбу кислородной колонки – лишь бы хоть на минуту освободить легкие от ядовитого угарного газа, насытить их кислородом. А кругом потоки автомобилей, изрыгающих окись углерода…
То, что автомобили с двигателями внутреннего сгорания представляют страшную угрозу для чистоты атмосферы, подтверждают цифры. Воздух современных больших городов с развитым автомобильным транспортом содержит до 10 · 10–6 частей загрязняющих его углеводородов на один миллион. Содержание окиси углерода может достигать 100 · 10–6 частей на миллион.
В конце 60-х годов в Париже только за один день автомашины выбрасывали в воздух 50 миллионов кубометров окиси углерода. 3750 тысяч машин Лос-Анджелеса ежегодно выделяли около 10 тысяч тонн окиси углерода, 2 тысячи тонн углеводородов, 530 тонн окиси азота.
Следует иметь в виду, что в выхлопных газах содержатся и канцерогенные вещества, например, 3,4-бензопирен. А с тех пор как в начале 50-х годов стали пользоваться этилированным бензином, автомашины начали рассеивать повсюду… свинец.
В США зарегистрировано более 500 тысяч детей и подростков с содержанием свинца до 40 микрограмм в 100 граммах крови. А ведь такая или чуть большая концентрация этого ядовитого химического элемента приводит к серьезным биохимическим изменениям в организмах. Зоологи и охотоведы доказали, что утки, проглотившие три-четыре свинцовые дробины, которыми ныне усеяно дно многих водоемов, болеют и часто гибнут.
Автомобили также «обогащают» нашу атмосферу… резиной. Их покрышки стираются, и ежегодно каждый автомобиль рассеивает в окружающий воздух в среднем 10 килограммов резиновой пыли. В мире 140–150 миллионов автомашин. Сколько резины они распыляют?..
В США еще недавно более 50 процентов всех загрязнений атмосферы происходило за счет двигателей внутреннего сгорания. Автомашины давали три четверти выброса в атмосферу окиси углерода, свыше половины углеводородов и около половины окислов азота.
Мы начали с автомобиля, но он не единственный, хотя и весьма существенный источник загрязнения атмосферы.
Промышленные предприятия выделяют в атмосферу огромное количество так называемой «промышленной пыли» и газов. Сюда входит летучая зола, сажа, распыленные продукты производства (цемент, фосфориты), сернистый газ, окись углерода, сероводород, хлор, окислы азота, соединения свинца, ртути и т. д. Ежегодно в атмосферу поступает около 1 миллиарда тонн сажи, распыленных силикатов, вредных аэрозолей.
Рекордсменом загрязнения внешней среды является Северная Америка. Ежегодно в США выбрасывается в воздух 142 миллиона тонн копоти и дыма, поступает во внешнюю среду 3 миллиарда тонн крошки и пыли цементной и других отраслей строительной промышленности. Очень велико и загрязнение воздуха сернистыми соединениями.
Агентство защиты среды подготовило в 1974 году доклад конгрессу США «Экономический ущерб от загрязнения воздуха». Общие размеры ущерба оцениваются в среднем в 12,3 миллиарда долларов в год. Подсчитано, что в 1979 году расходы на достижение стандартов чистого воздуха должны составить 16,9 миллиарда.
В начале – середине 60-х годов только химическая промышленность нашей страны ежегодно теряла в атмосферу 95 тысяч тонн азотной, 12 тысяч тонн серной кислоты, 30 тысяч тонн сернистого ангидрида и много других веществ.
Последствия загрязнения атмосферы чрезвычайно многообразны и часто очень тяжелы. Резко снижается интенсивность солнечной радиации: до 40–50 процентов энергии лучей Солнца поглощается атмосферой Нью-Йорка и других крупных городов. Теряется большое количество ценной продукции. Если бы на всех цементных заводах нашей страны были установлены совершенные пылеулавливатели, они бы сохранили для промышленности ежегодно до 2 миллионов тонн цемента и цементных материалов. Пыль оседает на поверхность земли и загрязняет ее. Только в Нью-Йорке один квадратный километр территории «собирает» за месяц 26 тонн сажи!
Попавшие в воздух газы – непосредственно и в различных химических соединениях – опасны для людей, животных, растений. Если ТЭЦ средней мощности, работающая на угле, выбрасывает ежесуточно 300 тонн мелкой золы и около 100 тонн сернистого газа, то о какой «живой природе» может идти речь в ее окрестностях?
Убытки, связанные с загрязнением растений, достигают в США 300 миллионов долларов в год. Особо сильно страдает листва при быстром поступлении в атмосферу окиси серы, если ее концентрация превышает 0,3–0,5 · 10–6. Опасны также соединения фтора, пероксиацетилинтрат и т. д.
В ФРГ в районах наибольшего загрязнения атмосферы отмечается падение урожаев сельскохозяйственных культур. Травы, растущие вблизи оживленных автострад, непригодны на корм скоту, так как ядовитые соединения свинца, содержащиеся в выхлопных газах автомашин, аккумулируются в них и могут попасть в молоко.
Одно из наиболее страшных явлений промышленной эры – смог. Он приносит огромные бедствия, уносит жизни сотен и тысяч людей. Вот что рассказал о печально знаменитом лондонском смоге 1952 года американский ученый Л. Баттон.
3 декабря в Лондоне был прекрасный день. По сообщению метеорологов, ночью на город надвинулся холодный фронт. С севера дул легкий ветерок, в небе виднелись пушистые облака, так характерные для английского пейзажа. Ветер принес со стороны Северного моря чистый, свежий воздух, старики и больные наслаждались, вдыхая его, радовались превосходной погоде.
4 декабря антициклон несколько сдвинулся на юго-восток, а ветер стал дуть не с севера, а с северо-запада, и сила его уменьшилась. Облака закрыли все небо, в воздухе почувствовался запах дыма.
Из многих тысяч труб тихо поднимались вверх несгоревшие остатки угля – горючие газы, копоть, зола. Крупные частицы сажи выпадали на улицы, сыпались на одежду прохожих, а более мелкие продолжали парить в воздухе.
5 декабря центр области высокого давления оказался над Лондоном. Ветер стих. Туман ухудшил видимость, затруднил движение транспорта. Запах дыма усиливался с каждым часом. Весь нижний слой атмосферы до километра в высоту заполнился дымом и влагой. На следующий день плотный туман совершенно закрыл небо. К полудню температура воздуха упала до –2 градусов, а его влажность достигла 100 процентов. Уже в десятке метров ничего не было видно, пешеходы брели по тротуарам на ощупь, как слепые, автомашины включили дальний свет и двигались со скоростью черепах.
Воздух над городом продолжал оставаться неподвижным, и дым наполнял его ядовитыми веществами, превращая в ту смесь дыма и тумана, которую и называют смогом.
Лондон погрузился в облако собственных вредоносных отходов. У людей болели и слезились глаза. С каждым вдохом легкие наполнялись испорченным воздухом.
В последующие два дня погода не улучшилась, смог продолжал свирепствовать. Старики, люди с больными легкими, сердечники тяжело страдали от зловонного, почти непригодного для дыхания воздуха. Даже некоторые молодые люди теряли выдержку: страдающим расстройствами органов дыхания не хватало кислорода, для астматиков смог стал пыткой. Больницы Лондона переполнили пострадавшие.
Четыре тысячи человеческих жизней унес в те дни лондонский смог! Десятки тысяч людей долго болели, восстанавливали свое здоровье и работоспособность.
К сожалению, смог превратился в будни многих крупных городов мира. Он частый гость Лос-Анджелеса. В Токио в августе 1970 года 8 тысяч человек серьезно пострадали от смога, вызванного химическими процессами, происходящими под влиянием лучей солнца в загрязненной атмосфере. Не редок смог и в Рурской промышленной области ФРГ, и во многих других индустриальных районах мира.
* * *
«Всеобщее взаимодействие атмосферы, гидросферы и литосферы в своей основе столь же хрупкая система, сколь хрупок и мир живых существ, – пишут Б. Уорд и Р. Дюбо. – Именно поэтому по прошествии времени может оказаться, что опасно было не учитывать даже мелочи».
Да, три стихии – земля, вода и воздух – в полной мере ощутили на себе влияние издержек и ошибок технического прогресса. Перечень ран, нанесенных биосфере, который мы привели выше, вызывает чувство глубокой тревоги. Но, далеко не полон. Есть виды деятельности человека, отрицательно влияющие не на одну, а на все «стихии», вызывающие загрязнение и почв, и вод, и атмосферы. Просто невозможно хотя бы кратко не упомянуть об отравлении внешней среды пестицидами – так называются химические вещества, применяемые для борьбы с вредными животными и растениями.
В 1966 году в «Комсомольской правде» была опубликована статья В. Пескова. В ней рассказывалось о гибели 27 лосей в трех десятках километров от Ярославля при опрыскивании лиственных насаждений с воздуха гербицидом – бутиловым эфиром. Он должен был «прополоть» ненужные, с точки зрения интенсивного лесного хозяйства, деревья и кустарники. А уничтожил лосей, тетеревов, мелких певчих птиц, массу полезных беспозвоночных животных.
Газета, конечно же, выступила не против химии – нашей союзницы и помощницы. Но она писала, что, когда человек обуздал химию, он во многом уподобился всаднику, который рискнул вскочить на норовистую лошадь. Малейшая неосторожность, небрежность – и лошадь сбросит всадника, растопчет его. «Значит, очень крепкой должна быть узда и очень бдительным должен быть всадник», – предупреждала газета.
Статья вызвала огромное количество откликов. Они показали: проблема назрела и у нас, а не только в США, где общественность потрясла книга Р. Карлсон «Безмолвная весна»:
«Ядохимикаты, оружие столь же грубое, как дубинка пещерного человека, брошены в наступление на живую ткань – материал весьма нежный и хрупкий, но в то же время удивительно живучий и выносливый, обладающий способностью наносить ответные удары, причем самым неожиданным образом».
Широчайшее и не всегда достаточно оправданное применение пестицидов для борьбы с вредными животными и растениями явилось еще одним существенным ударом по Великому Равновесию. По данным ООН, мировое производство пестицидов достигло 600 миллионов килограммов в год.
В США в начале 70-х годов использовалось около 230 миллионов килограммов таких веществ. Семьдесят процентов пестицидов фермеры применяли для обработки зерновых культур и хлопчатника. С 1950 по 1970 год количество пестицидов, вносимых в расчете на единицу сельскохозяйственной продукции, возросло в этой стране на 168 процентов. Прогрессивный американский ученый-эколог Б. Коммонер в книге «Замыкающийся круг» предупреждает об опасности такого роста. Инсектициды уничтожают не только вредных, но и полезных насекомых. Кроме того, у насекомых-вредителей вырабатывается иммунитет к ядам. Поэтому даже для поддержания урожаев на прежнем уровне требуется все больше ядохимикатов. Автор приводит характерный пример. В Аризоне с 1965 по 1967 год применение инсектицидов на хлопковых плантациях выросло в 3 раза, а урожай хлопка не увеличился.
«И так же, как в случае с удобрениями, понижение эффективности пестицидов приводит к увеличению их поступления в окружающую среду, где они становятся угрозой для живой природы и человека», – заключает Б. Коммонер.
Исследования показали, что даже ничтожное присутствие ДДТ в морском фитопланктоне снижает эффективность его фотосинтеза на три четверти. Между тем во внешнюю среду уже поступило 450 миллионов килограммов коварного, опасного ядохимиката. И хотя его применение запретили уже во многих странах, он сохраняется в почвах (до 10 лет) и в воде, аккумулируется в животных и растениях, переходит из одних звеньев цепей питания в другие.
В 1968 году ДДТ нашли в 99 процентах проб рыбы, взятых из разных мест территории США, причем его концентрация в мясе рыб превышала допустимые нормы в 5–10 раз.
ДДТ и ядовитые продукты его распада обнаруживают в Антарктиде с середины 60-х годов. Их нашли в организмах тюленей, пингвинов и поморников на острове Росса, в заливе Мак-Мердо и в районе Оркнейских островов. Некоторые токсические пестициды содержались также в печени и жире различных морских рыб, в яйцах птиц и в ряде ракообразных.
Ученые добыли 20 китов в водах восточного Гренландского течения, идущего от Северного полюса. И здесь обнаружены следы шести известных пестицидов, в том числе ДДТ!
Даже огромные расстояния и отсутствие всякой хозяйственной деятельности не спасают этот континент-заповедник от загрязнения пестицидами. Что же тогда говорить о зонах интенсивного сельского хозяйства?..
Один из весьма ядовитых пестицидов, альдрин, обнаруживали в почвах спустя четыре года после внесения; токсафен сохраняется в сухих песчаных почвах до 10 лет, гептахлор и его производные – до 9. А хлородан находили в почве спустя 12 лет, причем сохранялось 15 процентов исходного количества препарата.
Действие мышьяковистых и хлорорганических соединений может проявляться через десятки лет. Они влияют на нервную систему человека, вызывают бесплодие или появление уродств у потомков. При совместном применении некоторых ядохимикатов их действие суммируется и усиливается во много раз. А их комплексное использование не редкость. В водах Рейна, например, обнаруживается и альдрин, и дильдрин, и эндрин – препараты, каждый из которых достаточно токсичен сам по себе.
«Я лично больше всего боюсь, что в данном случае происходит медленное отравление, – ответил профессор Ж. Дорст, один из руководителей Международного союза охраны природы, на вопрос итальянского корреспондента о последствиях бесконтрольного применения пестицидов. – В нашем организме может долго накапливаться яд, действия которого мы до поры до времени не замечаем. А потом когда-нибудь он даст о себе знать, и жертвой его могут стать и отдельные индивиды, и целые народы…»
Эта опасность учитывается в нашей стране. «Принять меры к совершенствованию и укреплению службы защиты растений. Обеспечить дальнейшее развитие биологических методов борьбы с вредителями сельскохозяйственных культур» – так записано в «Основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 годы».
Радиоактивное заражение планеты – опасность, о которой широкая общественность информирована лучше, чем о других угрозах человечеству. Это и понятно. Описание трагических последствий атомных взрывов в Японии, выступления против испытаний ядерного оружия в атмосфере ввели нас всех в детали этой животрепещущей проблемы.
Призрак зловещего гриба ядерного взрыва не оставил спокойным ни одного разумного человека.
Благодаря усилиям Советского Союза испытания атомных и водородных бомб (кроме подземных испытаний ограниченной мощности) были прекращены почти всеми странами, обладателями этого страшного оружия. Объем радиоактивного заражения планеты значительно уменьшился.
И все же далеко не все опасности позади. Сказываются последствия предыдущих массовых испытаний. Кое-где еще гремят взрывы.
По имеющимся данным, на полигоне в штате Невада начиная с 1957 года было произведено более 200 испытательных подземных взрывов ядерных устройств. Треть всех испытаний связана с проникновением радиоактивных веществ в атмосферу. Пустыня в Неваде, где проводятся испытания атомного оружия, отравлена на площади около 540 квадратных километров. Атомные взрывы на Аляске вызвали заражение радиоактивными осадками вод океана. Предполагается, что оно сохранится не менее 66 лет.
Развивается атомная энергетика, которая не во всех странах гарантирует отсутствие утечки радиоактивных веществ. Как отмечают ученые, одна из самых трудных проблем ядерной технологии, в том числе и «мирной», – хранение высокоактивных отходов: цезия-137, стронция-90 и других. Сейчас в США накоплено уже 340 тысяч тонн таких отходов. Хранилища для них ненадежны; только в Ричленде, штате Вашингтон, за последние 15 лет было 16 случаев их утечки. Во внешнюю среду попало 1400 тонн радиоактивных отходов!
В 1971 году один из американских сенаторов заявил: «Даже если всего лишь один процент радиоактивных отходов, ежегодно производимых в стране, попадет в окружающую среду, радиоактивное заражение будет сопоставимо по масштабу с последствиями от взрыва 100 атомных бомб, сброшенных в свое время на Хиросиму. Но может ли Комиссия по атомной энергии гарантировать безопасное захоронение остальных 99 процентов отходов?»
Пытаясь избавить от радиоактивного заражения сушу, загрязняют океан. Во многих странах отходы закупоривают в бетонные контейнеры и сбрасывают в самых глубоких местах океана. Прочность контейнеров и глубина, на которую они погружаются, на какое-то время обеспечивают безопасность. Но на какое? Этого никто не знает.
Период радиоактивного распада циркония-93 составляет около миллиона лет, цезия-135 – 3 миллиона лет и т. д. Не готовим ли мы весьма двусмысленную и опасную шутку для наших отдаленных потомков, стараясь обезопасить себя от радиоактивных отходов? Ведь они неминуемо выйдут когда-нибудь из своих контейнеров, покинут пределы глубоководных океанических впадин.
Есть и другие отбросы. Они не радиоактивны, но тем не менее очень опасны. В магазине самообслуживания вы берете с полки конфеты, заранее взвешенные и упакованные в целлофановый мешочек. Плюшевый мишка, которого вы дарите вашему сыну, также заботливо упакован в прозрачный мешочек из синтетической пленки, завязанный сверху красивым бантом. Шампунь или хвойная жидкость для ванн продаются в мягких пластиковых флаконах. Повсюду в нашем быту заметно вторжение химии, стремящейся украсить товары, облегчить труд продавца и домохозяйки, заменить дорогие изделия более дешевыми. Хвала ей, намерения ее действительно превосходны!
Благожелательнейшие промышленность и торговля, заботясь об экономии времени покупателей и труда продавцов (и о собственных прибылях), в изобилии снабдили нас товарами разового пользования (долой старомодную прочность и основательность, фамильную посуду, дедовскую мебель, шубы и шапки, переходящие из поколения в поколение!). Ухищрения рекламы привели к тому, что даже самый незатейливый и пустячный товар оказался запрятанным в яркие манящие упаковки.
Не стоит здесь лишний раз упоминать о том, что все это связано с огромной и не всегда оправданной затратой природных ресурсов и энергии, с промышленным загрязнением среды. Речь идет о загрязнении бытовом.
«Огромные кучи мусора громоздятся в городах: захламлены даже зоны отдыха, парки, реки, туристские тропы, глухие уголки и вершины высочайших гор» – так пишет в книге «Трехсотлетняя война. Хроника экологического бедствия» У. Дуглас. Старейший член Верховного суда США на склоне лет подверг жесточайшей критике систему охраны природы и природопользования в своей стране.
Однако куда деть всякие пакеты, футляры, мешочки, флаконы, когда они уже исполнили свое назначение? Конечно, выбросить. И вот следствие. Город с миллионным населением требует ежегодно для захоронения своего мусора 40 гектаров земли. В США каждый год выбрасывается почти 200 миллионов тонн мусора, около 80 миллиардов консервных банок, миллиарды стеклянных бутылок и банок. И если мусор прошлых десятилетий за какой-то срок «исчезал» в результате процессов гниения и коррозии, то полимерные дары химии почти вечны. Пластмассовая упаковка, синтетическая пленка, фольга образуют все увеличивающиеся горы мусора.
Появилась необычная и по существу и по названию наука – «миазмотология», занятая разработкой способов удаления и переработки отходов современной промышленной цивилизации.
Пессимисты предсказывают гибель цивилизации, задохнувшейся в собственных отбросах. Это преувеличение, мрачная шутка. Но положение действительно серьезно.
Остановиться ли на этом? Или продолжить перечень издержек технической цивилизации? Их еще очень и очень много. Мы могли бы, например, описать масштабы использования лесов, которое не всегда еще является разумным (об этом свидетельствует одна весьма знаменательная цифра; две трети мировой лесной площади перестали давать лесную продукцию).
Мы могли бы привести обширные выборки из мировой литературы о вредном влиянии шума (уж он-то полностью обязан своим появлением и развитием техническому прогрессу; и очень соблазнительно было бы в этом месте упомянуть о том, что в древние времена особо опасных преступников убивали… музыкальным шумом – непрерывным звучанием множества флейт, барабанов и других музыкальных инструментов); о крайне отрицательных и не до конца изученных последствиях прокладки больших нефте– и газопроводов через северные территории (например, проект сооружения трансаляскинского нефтепровода вызвал ожесточенные споры в США); об угрозе, которую несет продолжение строительства громадных водохранилищ гидроэлектростанций; о загрязнении пресных и морских вод детергентами – химическими веществами, содержащимися в синтетических стиральных порошках (вследствие этого, в частности, утрачивается крайне важная способность вод к биологическому самоочищению).
Остались неиспользованными данные о масштабах эксплуатации различных минеральных ресурсов (тема для самостоятельной большой главы). Впечатляющей могла бы выглядеть апокалиптическая картина энергетического кризиса, опасность наступления которого мир полностью ощутил лишь в начале 70-х годов.
Мы хотим закончить главу тем же, чем начали ее. Было бы неверным считать, что авторы – противники технического прогресса. Мы лишь сосредоточили внимание на его оборотной стороне.
Ученые раскрыли причины невзгод. Одна из них – широкое внедрение новых, технически более совершенных и экономически выгодных технологий без учета их влияния на биосферу и природные ресурсы. Впечатляющий пример:
«Технологическая замена мыла детергентами вызвала 20-кратное увеличение воздействия на окружающую среду и не принесла никаких ощутимых выгод потребителю, – пишет Б. Коммонер. – Замена мыла детергентами не сделала нас чище, чем мы были, но окружающую среду она сделала более грязной».
Однако, сколько бы мы ни приводили подобных фактов, – а наша эпоха дарит их нам во множестве, – главный вывод остается неизменным.
Только с помощью технического прогресса можно бороться с кризисом окружающей среды. Клин вышибают клином… Только могущество технической цивилизации может быть использовано для восстановления потерь, нанесенных ею же человечеству в период недостаточно контролируемого развития. Но об этом – в следующих главах.
