Текст книги "Анатомия теургии (СИ)"

Автор книги: Вадим Скумбриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

– Господин Кенред! – это был дозорный. – Вражеские всадники!

– Ну, теперь и до нас докатилось, – Кенред поправил шляпу. – Где там эти лентяи?

Лентяями он назвал полк выделенных им в охрану солдат, и Гармунд был с ним согласен – за всё утро те не сделали ничего полезного, если не считать десятка застреленных и повисших на пиках демонов. Такой себе подвиг. Иметь под боком этих тварей, конечно, не очень приятно, но что, если они спокойно сидят за стенами? А когда одумаются, так и битва уже закончится.

Но теперь вот стрелки пригодились. Зря он про них плохо думал.

– Стройся!

Тут он увидел всадников. Много. Сколько именно, сосчитать не мог, но точно много. И бронька на них больно уж хорошая, воронёная, такие только богатые тэны да хускэрлы носили. Плохо.

– Не спать! – рявкнул Кенред, и на этот раз в его голосе уже не было тепла. Гармунд вздрогнул, очнувшись от ступора. Да, верно. Пушка уже выстрелила, теперь надо прочистить жерло…

Он принялся за дело, стараясь не думать о том, что происходит на поле. Не зря же там его величество целый полк оставил. Прикроют их, как пить дать прикроют. Не сдюжат всадники, когда пики их встретят.

Взять ложку, приставить её к жерлу, пока канонир засыпает порох. Простое дело, но важно вовремя всё делать, иначе получится накладка.

Почему они не стреляют? Топот копыт уже слышен будто совсем рядом.

Затолкать пыж в ствол, сунуть туда же набойник, крепко забить пыж – так, чтобы ядро полетело как следует.

– Огонь!

Канонир сунул фитиль в запальное отверстие, а Гармунд зажал уши – он не успел отойти достаточно далеко. Грохот показался ему чудовищно громким.

Да почему же они не стреляют?

И, будто отвечая на его мысли, со склона холма донёсся вопль ужаса, а затем – беспорядочное громыхание мушкетов. Никакого слитного залпа, который разом опрокидывает десятки врагов, нет: стрелки будто сошли с ума, стреляя кто куда. И этот крик. Впервые в жизни Гармунд слышал подобное.

Он должен был снова прочищать пушку, но всё же не удержался и посмотрел вниз. Так же, как и другие артиллеристы, и сам господин Кенред. Как все они.

Он увидел, как конная лава обрушивается на их охрану, утратившую всякий порядок и превратившуюся в толпу – безумную, мечущуюся. Как жуткая, будто вылезшая прямиком из ночных кошмаров когтистая тварь прыгает среди мушкетёров, убивая их одного за другим, а те отчаянно пытаются защищаться – кто шпагами, кто и вовсе прикладом. Только тварь не обращала никакого внимания на вонзающиеся в неё клинки и продолжала убивать.

А всадники, зарубив сопротивляющихся, поскакали дальше – прямо к ним.

Кенред вытащил шпагу – наверное, готовился умереть с честью. А у Гармунда и шпаги-то не было, только тесак – таким против всадника не очень-то повоюешь.

Впервые за всё это время он задумался, правильно ли поступил, согласившись идти на войну.

Всадники взбежали по склону, окружая батарею, но почему-то не бросались на пушкарей. С мечей в их руках капала кровь, и Гармунд очень живо представил, как такой клинок отсекает ему голову. Или руку. Или вонзается в горло. Нет, такого он точно не хочет. Или вон пистолеты – кто-то из всадников уже взял на прицел Кенреда и канониров. Могут и в Гармунда пальнуть, если пули жалко не будет. Кто их знает.

– Добрый день, господа! – один из всадников осадил коня. Это их командир, тут же понял Гармунд. Кто ещё посмел бы заговорить первым? – Тяжёлый денёк выдался, а?

Кенред молчал, продолжая стоять с гордо поднятой головой, и шпага его сверкала на солнце.

– Нам нужны ваши пушки, – спокойно сказал командир. – И у вас есть отличная возможность сохранить свои шкуры, если займётесь тем же, чем занимались раньше. Только орудия надо бы развернуть.

– Вы же не думаете, что я соглашусь на измену? – глухо спросил Кенред. Всадник подъехал к нему ближе и остановился шагах в пяти – наверное, чтобы шпагой коня не пырнули. Но Гармунд знал, что его офицер так не сделает. Это ему такое можно, он простой кэрл. А Кенред лошадей не убивал.

– К сожалению, именно так я и думаю, господин артиллерист, – ответил всадник. – И надеюсь на ваше благоразумие.

– К Харсу благоразумие, – голос Кенреда окончательно стал холодным, как тёмный лёд. – К Харсу ваших демонов и чёрную магию!

Всадник молча поднял пистолет. Кенред не отвёл взгляд.

– Нет, – сказал он, и в тот же миг грянул выстрел.

Гармунд вздрогнул и сжался, в красках представляя свою смерть. Больше всего на свете он хотел бы сейчас вернуться немного назад и успеть отвести взгляд, чтобы не видеть, как пуля вонзается в умное лицо Кенреда, как алым потоком хлещет на снег кровь и тот, кто казался ему великим человеком, бессильно падает оземь. Это конец, подумал он. Они убили его, значит, убьют и всех остальных.

– Спокойно! – крикнул всадник, неторопливо доставая пороховницу. Заржали лошади, кто-то вскрикнул – их сгоняли в круг, будто овец. – У вас тоже есть выбор, господа.

И тогда Гармунд сделал это. Медленно шагнул вперёд, опустив голову, и пошёл к своей пушке. А спину ему сверлили взгляды всадников.

Он не хотел умирать.

* * *

Несмотря на первый успех, октафидентам всё же не удалось прорваться дальше – Тостиг сам видел в зрительную трубу, как его солдаты отступают, наткнувшись на вторую линию язычников. И всё-таки они не бежали, бросив оружие: это был организованный отход, чтобы дождаться подкрепления.

И оно прибыло.

Ряды пехотинцев расступились, давая дорогу конструктам, и с перепаханной тысячами сапог равнины донеслись первые выстрелы лёгких пушек. Звук был непривычным, более гулким, чем у мушкета, но и не таким мощным, как у пушек – даже у артиллерии Гирта. Та, к слову, не дремала, и Тостиг очень быстро увидел, как один из конструктов остановился, поражённый ядром. Но затем, шатаясь, побрёл дальше.

– У них прочная броня и крепкие механизмы, – пояснил силумгарский командир, стоявший рядом. – Даже если повредить внутренности, из строя его это не выведет. Потом, конечно, чинить придётся. Но перед этим они вырвут победу.

– Чудесно, – пробормотал Тостиг. Что-то тревожило его. Да, вот оно: король хорошо слышал далёкое громыхание артиллерии язычников и пушек конструктов, но почему молчат его собственные орудия?

Он навёл трубу на холм, где расположился Кенред со своими канонирами, но там по-прежнему развевалось знамя с драконом на красном поле. И копошились люди.

Почему они не стреляют?

И, будто в ответ, он увидел, как дуло одной из пушек полыхнуло огнём. Раньше его видно не было, а теперь…

А теперь пушки стреляют по своей же армии, вдруг понял Тостиг, и, забыв обо всём, закричал:

– Кавалерию – на холм, к батарее! Живо!

* * *

От Бернульфа не укрылись манёвры при вражеском центре, и он лишь покачал головой. Быстро. Одно хорошо – к ним уже близилось подкрепление.

– Кто бы мог подумать, что больше всего пользы окажется от девки, которая всего-то говорит тебе, что происходит, – пробормотал он, взглянув на идущие по полю конструкты. Пушки Гирта почему-то молчали, зато первый же залп мощной артиллерии Красного короля вышиб одну из бронированных «черепах» наповал, и это не считая сколько-то покалеченных и убитых солдат.

Теперь нужно только удержать эту позицию.

– Стройся! – заорал он, крутя ключ замка. – Скоро будут гости!

* * *

До второго холма было около трёхсот шагов, и только в эти минуты Гирт понял, насколько прозорливо он поступил, облегчив свои пушки и сохранив при этом прежний состав артиллерийских расчётов. Будь у него тяжёлые орудия прежней конструкции, замысел просто не удался бы.

А ведь всего-то триста шагов, и он разместит свою артиллерию так, что можно будет безнаказанно расстреливать центр вражеской армии. Сейчас, когда Бернульф захватил вражеские батареи и можно не бояться атаки с фланга, это будет смертельным ударом. Тостиг наверняка думает, что они не успеют, но Гирт уже убедился, насколько маневренными могут быть его детища. Ещё несколько минут – и полки октафидентов будут обречены.

– Скоро нагрянет буран, – услышал он голос Альмы и обернулся – норна смотрела прямо на него, уже своим взглядом, а не теми пустыми глазами, что были прежде. На плечо ей сел ворон.

– Как близко? – собственный голос показался ему каким-то хриплым, и Гирт понял, что у него пересохло в горле.

– Видишь? – она указала куда-то на восток. И Гирт понял, что никакие колдовские способности здесь были не нужны – увидеть налитые тьмой небеса сумел бы даже пожиратель магии.

– Спасибо, – коротко кивнул он, поворачиваясь к толкающим пушки гандлангерам. – Живее, живее! Толкайте эту рухлядь, у нас мало времени!

Они продолжали толкать.

* * *

Над полем поднимался ветер, возвещая предсказанную Альмой непогоду, но Гарольд уже забыл о ней. Его окрыляла грядущая победа.

Два часа назад, сражаясь с кавалерией Тостига, он думал только о том, как отбить очередную волну.

Час назад он почти смирился с поражением, когда пришла весть о сокрушающей атаке восьмёрников по центру его армии.

Полчаса назад, когда от Гирта прискакал гонец с вестью, что в помощь терциям Красного короля идут силумгарские конструкты, он решил, что всё потеряно окончательно.

И вот теперь, увидев, как артиллерия Тостига палит по его же армии, Гарольд понял: удача ещё не покинула его. Более того, она повернулась к врагу спиной – и этим, конечно, следовало воспользоваться.

Потрёпанные эскадроны его кавалерии сходились вместе, готовясь атаковать. Враг отступил, видимо, чтобы помочь центру – а значит, самое время пуститься в погоню. Ударить по его флангу, опрокинуть его, выйти в тыл – и замкнуть кольцо, уничтожая всю армию. В этот момент Гарольд как никогда ясно видел парящую над опушкой Андредского леса Эльду, архонта победы – и какая разница, что он не поклонялся Восьмерым? Окта давно въелась в его разум, став такой же частью естественной реальности, как и языческие верования.

– Вперёд! – крикнул он, пришпоривая коня.

Небо темнело на глазах.

* * *

Эльфгар вытер окровавленный клинок и сунул его в ножны. Очередная стычка с летучим отрядом Чёрного короля закончилась победой октафидентов, но шальная пуля всё же смогла пробить доспех и задеть шерифа – он чувствовал, как под кирасой стало мокро. Впрочем, рана потерпит – их война окончена. По крайней мере, на какое-то время.

– Отступаем к центру! – крикнул он сквозь завывания ветра. Бесполезно. Его просто не слышали.

Снега становилось всё больше.

* * *

Стволы пушек обжигали даже сквозь рукавицы, а порох то и дело загорался, не дожидаясь, пока артиллеристы затолкают ядро. Но взгляд Бернульфа обжигал сильнее, и пленные канониры продолжали стрелять.

– Командир, там демоны! – услышал он сквозь громыхание и повернул коня. Хускэрл, крикнувший про демонов, натянул поводья. – Идут из форта, – добавил он. – Много.

Бернульф молча достал зрительную трубу и навёл на форт, но ничего не увидел – ветер уже успел поднять немало снега, прикрыв стены белой пеленой. Будет неплохо, если твари собьются с пути, только всё равно придётся их убивать.

– Что там восьмёрники? – спросил он.

– Пока тихо.

Они отразили две атаки тяжёлой кавалерии элассийцев – не без потерь, но на холм врагу взойти так и не удалось. Будь среди них парочка конструктов вроде тех, что сейчас дымились грудами обломков у центра, всё могло получиться иначе. Но конструктов не было.

– Возьми тех парней, что Гирт прислал, и поставь там заслон. Нехорошо будет, если ублюдки выйдут к нам в тыл.

– Сделаю, командир.

– И найди мне какую-нибудь белую тряпку. Пожалуй, спрошу аудиенции у Красного Короля.

* * *

Это был конец. Тостиг не понимал, как враг смог так быстро разобраться, что к чему, и совершить тот манёвр с захватом его артиллерии – но это случилось. А когда подоспевшие на помощь мушкетёры Гирта расстреляли элассийских жандармов на склоне холма, надежды не осталось вовсе.

– Затихают, – угрюмо сказал силумгарский генерал. – Видать, наши в центре уже всё.

– Или артиллеристам помешала метель, – вздохнул Тостиг, всматриваясь вдаль. Правый фланг уже полностью скрылся в пурге, и он надеялся, что Эльфгар сумеет собраться и отступить. А ведь приди непогода на час раньше, и всё закончилось бы ничьей. По крайней мере, на сегодня. – Трубите отступление, герр Лейпек.

– Тогда вы отправляетесь с первым эшелоном, ваше величество.

– Нет. Я остаюсь.

Лейпек помедлил, будто желая оспорить это решение, но в конце концов молча кивнул и, развернувшись, пошёл к войскам.

Красный король так и остался стоять, глядя на подступающую метель. У него ещё оставались войска, можно было отступить и перекрыть дорогу через Андредский лес, но что с того? Север потерян. Гарольд добился своего, и весной пойдёт в новый поход. А он потерял всё.

Он будет смотреть в глаза Чёрному королю, когда тот появится, чтобы принимать капитуляцию. И так же гордо встретит палача Багрового Ордена, когда Джаана расскажет им правду о том, что случилось в форте.

Ему просто не оставалось ничего иного.

* * *

Конь пал, когда Эльфгар уже почти поверил, что выбрался. Он не заметил, как потерял свой отряд – просто очередной порыв ветра бросил снег в лицо, а когда утих, шериф остался один в белой мгле. Он продолжил путь, надеясь, что едет в нужном направлении – а теперь его путь закончился.

– Значит, время умирать, да? – Эльфгар попытался встать на ноги, но плечо отозвалось острой болью, и он повалился рядом с ещё тёплой тушей коня. – Как глупо…

Конь не ответил. Шериф с трудом приподнялся, устроившись поудобнее, и разрыхлил ногами снег. Да, это конец. Помощи ждать неоткуда, никто не придёт сюда в такую пургу. Какой же он был дурак, что пошёл в эту последнюю атаку…

– Одно хорошо, – проговорил он вслух – то ли коню, то просто чтобы хоть что-то сказать, – Деоринг остался в страже короля. Тоже опасно, если Тостиг проиграет, но и тогда он, скорее всего, сдастся. И Деоринг останется в живых.

Он помолчал, глядя, как труп начинает заносить снегом.

– Я думал, что смогу выбраться. Смогу увидеть страну единой и жить дальше. Знаешь, – Эльфгар посмотрел на конскую морду, – тебе я могу рассказать то, чего не рассказывал никому. Всё равно нас никто не слышит, правда?

Хотелось спать, и он знал, что это означает. Но всё равно продолжал цепляться за жизнь.

– Драугр. Деоринг – наполовину драугр… глупо, правда? Знай об этом Багровые, и его бы убили. Я бы и сам, наверное, убил бы, зайди превращение ещё дальше. Но теперь он должен выстоять, понимаешь? Он не превратится в чудовище. По крайней мере, внешне, – Эльфгар тихо засмеялся. – Жаль, что всё так закончилось. Слишком рано… слишком…

Ветер продолжал завывать, но шериф его уже не слышал. Склонив голову на грудь, он засыпал.

* * *

* * *

Фридрих ненавидел зимы. В его родных краях на юге Силумгара снег лежал, как положено, три месяца в году, а бывало, что и того меньше, но и этот короткий период вызывал у него неприязнь. Слишком холодно, слишком много снега и льда, слишком легко умереть. А он, хоть и жил войной, умирать не хотел.

И вот сейчас вся его ненависть слилась воедино. Завывал ледяной ветер, поднимал в небо всё больше и больше снега, и поди пойми, в какой стороне свои, а в какой – враг. Эскадрон силумгарских рейтар ушёл в метель и пропал, не успел Фридрих оглянуться, как остался со своим взводом – и думай-гадай, где сейчас остальные. Он уже не вспоминал об атаке, мысль была только одна: выжить. Потому всадники и шагали вперёд, надеясь, что однажды эта дорога закончится.

А вьюга всё продолжалась, превращая день в ночь – не иначе как её наслал кто-то из харсовых норн. Вот уж кого Фридрих с удовольствием прирезал бы, даже не подумав развлечься. Нынешние сослуживцы его считали, что ведьму достаточно связать да заткнуть рот кляпом, и всё, она не опасна, Фридрих же достаточно повоевал в силумгарских болотах, чтобы стать осторожнее. Уж он-то всякого навидался, и демонов, и такого чёрного колдовства, что кровь стыла в жилах. Видел он заклятье, пробивавшее стальные панцири, как бумагу, видел и колдунью, одним движением пальца швырявшую смертельную магию. Нет уж, если попадётся ему ведьма, никаких раздумий, будь там сколь угодно сочная красотка – нож в горло, и так, чтобы язык перерезать. Чтобы наверняка. Баб на свете хватает – главное, чтобы ребята это поняли. Но это как получится.

Сейчас он был согласен и на встречу с ведьмой, лишь бы закончилась вьюга.

– Кажется, дорога! – крикнул кто-то, пытаясь перебороть ветер. Может, и дорога, подумал Фридрих, глядя на утоптанный снег, а может, здесь просто кто-то ехал, и не один. А может, они и вовсе ходили кругами, и вышли сейчас на собственные следы. Но это было лучше, чем блуждать в бесконечной пустыне, гадая, как скоро закончатся силы.

Рейтары двинулись по ней, в голос проклиная хельвежскую зиму. Только дурак в Силумгаре пошёл бы в поход зимой, а здесь, в Хельвеге, дураками оказались оба короля – что законный, что самозванец. И зима-то здесь куда злей, чем на юге, но всем будто плевать, пошли и всё. А теперь ещё и воюй по такой погоде.

Фридрих дорого бы дал, чтобы оказаться сейчас в лагере, в своей палатке, да увидеть поодаль костёр с кабаньим мясом на вертеле. И забыть хоть ненадолго о снеге, о ветре и льде. А лучше – забыть насовсем.

«Если выживу, – подумал он, – ни за что больше не соглашусь воевать на Севере».

Он знал, что это неправда, и что всё будет зависеть от платы – но утешать себя было слишком приятно. Куда лучше, чем думать о морозе.

Впереди мелькнула тень, или ему показалось?

Кто-то изготовил пистолет – нет, не показалось, и Фридрих потянул из кобуры свой. Взводить замок пальцами в перчатках – та ещё задачка, да ещё молиться, чтобы нежная сталь не лопнула на холоде. Как у Дитриха, который остался с одним палашом. Хорошо хоть, случилось это не от выстрела – тогда он не остался бы вовсе.

– Красный или чёрный? – рявкнул он в метель, выцеливая ближайшую тень. В ответ грянул выстрел, и тут же вой ветра перекрыла оглушительная россыпь громыханий, а вспышки очертили приближающегося противника. Один лишь Фридрих, кажется, так и не выстрелил: слишком уж неверным был прицел. Лишь когда из мечущегося снега противники показались уже во плоти, он нашёл жертву.

Выстрел. Ледяная чистота сменилась вонью сгорающего пороха, уши заложило от чудовищного грохота – пороху он положил чуть больше, чем надо, но, как оказалось, не зря. Больно уж дорого выглядели доспехи у всадника, который получил от Фридриха пулю: воронёные, тяжёлые, не иначе как лучшими бронниками созданные. Такие от многого защитить могут, но когда стреляешь в упор, да с усиленным зарядом – тут ни один панцирь не спасёт.

Он не успел увидеть, попал или нет – сбоку выросла тень, мелькнул вражеский клинок, и Фридрих едва успел закрыться от молниеносного выпада. Меч лязгнул о его кирасу, и рейтар возблагодарил всех архонтов, что не поскупился в своё время на хорошую броню – а ведь мог бы спустить денег на шлюх, и кто знает, как повела бы себя дешёвая сталь на холоде? Но сейчас она не подвела. Враг проскакал мимо, а Фридрих остался жив.

Ещё через четверть минуты всё было кончено. Взвод Фридриха потерял нескольких бойцов, но оказался сильнее – и теперь язычники останутся здесь, утопая в снегу, а они поедут дальше. Но сперва следует разобраться.

Нет, это не свои: некогда Фридрих потрудился запомнить расцветки одежд армии Красного короля, к тому же многие из союзников надели перед битвой красные повязки, чтобы отличать друг друга в бою. У этих ничего красного на одеждах не было вовсе, а в цветах преобладал чёрный. Как у того богатея, которого Фридрих сразил метким выстрелом – да, сейчас он наконец увидел, что не промахнулся. Пуля пробила доспех, разом снизив его цену в несколько раз, пробила и тело хозяина – но тот был ещё жив.

А ведь он действительно богат, и явно не последний человек в армии, думал Фридрих, подходя ближе. Вон какие узоры на кирасе – такие не делают на настоящих боевых доспехах, потому что эта красота погибнет в первом же бою. А вот если тебя окружают телохранители – тогда можно и такое носить.

Только не был похож северянин на высокородного – Фридрих смотрел на простое лицо, без той породности, какую сразу видно у графов да баронов. Хотя они здесь, на Севере, все такие. Всё у них по-другому. Даже в такой ерунде.

– Кто ты такой? – спросил он, перехватив меч.

– Я был Чёрным королём Хельвега, – прошептал умирающий, закрывая глаза.

Глава 21

Всадники приближались к ставке короля медленно, осторожно, чтобы вражеские стрелки могли хорошо рассмотреть белый флаг. Бернульф не боялся смерти – но не хотел встречать её настолько глупо.

– А поредела армия-то, – сказал ехавший рядом хускэрл. Бернульф тоже это заметил: с холма, где расположился Тостиг, исчезли силумгарские и элассийские штандарты. Видать, наёмники сбежали, едва только запахло жареным. Неудивительно.

О южанах Бернульф был самого низкого мнения.

Они остановились у подножия холма – на самом краю прицельной дистанции для мушкетёров. Хотя, наверное, слитный залп всей линии и так снёс бы четвёрку наповал. Слишком много пуль.

Но залпа не случилось. Вместо этого ряды мушкетёров расступились, выпуская вперёд одинокого всадника. Не было никаких сомнений в том, кто это такой: тяжёлые латы из красной стали – только король мог позволить себе подобное. И своё прозвище Тостиг отрабатывал сполна.

– Приветствую, ваше величество! – крикнул Бернульф сквозь ветер.

– Бернульф, – король подъехал ближе. – Не думал, что предложение о сдаче привезёшь мне именно ты.

– Так вышло, ваше величество.

– Жаль, что ты не на моей стороне.

– Это уже неважно, – командир вздохнул. Он и сам иногда жалел, что Гирт поддерживал Чёрного короля – но слишком не любил южан, чтобы жалеть об этом долго. – Вы знаете, что я хочу сказать. Могу лишь добавить, что решение вам стоит принять побыстрее. Из форта прут толпы демонов, и будет лучше, если мы встретим их как следует, а не сражаясь друг с другом.

– Демоны? – голос Тостига дрогнул. – Разлом ширится?

– Уж не знаю, его почти не видно. Но их много, и с каждой минутой всё больше.

– Я понял тебя, но мне нужно поговорить с Гарольдом.

– В такую погоду это не так-то просто, – Бернульф скривился. – Как насчёт перемирия и полка ваших ребят в строй с моими? А там уже договаривайтесь с Чёрным королём о чём угодно.

– Согласен, – он с трудом выдавил это слово, не веря, что всё происходит на самом деле. Да, он сдаётся. И отправляет своих солдат под командование врага.

Но, наверное, так надо.

* * *

Армия Красного короля выкинула белый флаг. Кто-то сумел прорваться, уйдя из-под огня в мороз, и, быть может, даже сумеет добраться до леса. Но большая часть – из тех, кто выжил – наконец сломалась, не выдержав обстрела с двух сторон.

Гирт был бы счастлив – если бы не новая угроза.

Он не стал совершать ошибки своего противника и постарался выставить у пушек серьёзную охрану – и не зря, потому что очень скоро им ударили в тыл. Каким образом демоны сумели пробраться сквозь метель и найти людей, никто так и не понял, сомнений не вызвало одно – это далеко не конец.

– Третья волна, господин! – крикнул гонец. – Только что отбили!

– Разворачивайте пушки! – велел этелинг. Вряд ли остатки терций Красного короля вздумают перейти в контратаку, а картечи у него ещё хватало. Снег шипел, встречаясь с раскалённым металлом, и один Сефран знал, чем всё это кончится.

– Нужно остановить метель, мейстрес Веллер, – сказал он, не оборачиваясь.

– Это не так просто, этелинг.

– Знаю. Но если она не прекратится, нас рассеют по полю и сомнут.

– Я сделаю что смогу.

* * *

Магнус ждал. Это был странный полдень – тёмный, мрачный, лишённый солнца, время, когда всякий нормальный человек старается спрятаться под крышу, но солдаты всё равно сражались, и лишь сейчас всё начало затихать.

Зато вместо этого пришли демоны.

Не то чтобы появление тварей из другого мира стало неожиданностью для некроманта, в конце концов, разлом так и не закрылся, но всё-таки их было слишком много. И, как и раньше, он снова встал в строй вместе со всеми, убивая тех, кому не могли повредить пули.

Кто-то коснулся его плеча – мягко, осторожно, и Магнус обернулся, уже зная, что это Рона.

– Нас зовёт Альма, – сказала она.

– Вот как?

– Она так умеет. Но слышу её только я.

– Значит, пойдём, узнаем, – некромант пожал плечами.

Впрочем, он и так знал, чего хочет колдунья.

Они нашли Альму на самой вершине холма, в кругу из растаявшего снега – норна что-то шептала, воздев руки к небу, а снег мгновенно опадал мельчайшими каплями воды, едва касаясь невидимой сферы. Стоявшая поодаль Гита покачала головой, глядя на это.

– Безумие, – сказала она.

– Что она делает? – сухо спросил Магнус.

– Пытается направить буран в сторону. Только в одиночку это вряд ли получится.

– Мейстер Эриксон! – из метели в сферу шагнул Гирт Торкельсон. – Наконец-то. Вы можете что-то сделать с разломом?

– Нет.

– Но… – Гирт выглядел откровенно разочарованным.

– Но среди придворных Тостига есть моя ученица, которая знает, как его закрыть. Вам стоит найти её.

– Хорошо, – этелинг кивнул. – А буран?

– Я могу помочь, – вздохнула Гита. – Только господин врач запретил мне колдовать.

– Это очень важно, мейстрес Фэруолл…

– Ответственность на тебе, – чётко выговорил Магнус.

– А ещё у меня есть дело, для которого нужно поехать с вами.

– Скажите, что за дело, и я почту за честь выполнить его, – предложил Гирт.

– А, Харсова ярость! Хорошо! Но, господин, этелинг, тогда вы должны пообещать мне одну вещь. У этой вашей джумарки есть телохранитель, так вот, я хочу, чтобы он остался жив. Мне плевать, каким образом вы это сделаете, но приведите его ко мне. Целого и невредимого. Чтоб ни одна снежинка с шапки не упала. Ясно?

– Звучит странно, но раз таково ваше желание…

– Прекрасно. Теперь проваливайте!

Она шагнула к Альме, которая всё так же стояла, запрокинув голову, и, кажется, не слышала ни слова из их разговора.

– Вы поедете со мной? – спросил Гирт. – Мы заключили перемирие с Тостигом, вернее, капитуляцию… ну, пока не приедет Гарольд. Так что искать вашу ученицу лучше напрямую через него.

– Не будем терять времени, – ответил некромант. – Рона! Останься здесь, с сестрой. Думаю, ей понадобится помощь.

Девушка молча кивнула. Магнус знал, что такой приказ ей не по нраву – но лицо Роны осталось бесстрастным, и она так и не сказала ни слова.

* * *

Впервые за долгое время Гирт встречался с тем, кто когда-то был его братом. Давным-давно, когда Тостиг принял новую веру, он предлагал сделать то же самое остальным – но и Гирт, и Гарольд решили, что южане им не по душе. Тогда они ещё не думали, что годы спустя сойдутся с кровным родичем в сражении.

Но теперь это случилось. И Тостиг проиграл.

Они приближались к его ставке медленно, чтобы не поймать ненароком пулю – мушкетёры следили за гостями, хоть и не целились в них. Гирт ехал первым, наплевав на опасность, следом – знаменосец, высоко подняв стяг. И судя по тому, что в них не стреляли, Красный король не собирался нарушать уговор.

Метель стихала, небо разъяснивалось, и теперь можно было легко увидеть то, что осталось от форта. И то, что сияло над ним. Разлом вырос почти втрое по сравнению с тем, что Гирт видел утром, успел пожрать большую часть стен и вырвать куски земли вокруг, перемешав снег с фиолетовой порослью. Некромант сказал, что это растения из мира демонов. Придётся вычищать эту дрянь огнём, и не ждать до весны – кто знает, куда она успеет уйти?

Тостиг стоял на холме, глядя в сторону форта. Он уже не выглядел статным, уверенным в себе правителем – плечи его поникли, и весь вид Красного короля напоминал скорее вид просидевшего десятилетие в темнице узника.

– А, мейстер Эриксон, – только и сказал он, бросив взгляд через плечо. – Хорошо, что вы здесь.

– Где Джаана? – коротко спросил Магнус.

– В лагере. У нас… возникли разногласия по поводу того, как поступить с разломом.

– Значит, я был прав. Он рукотворен.

– Да. Джаана влила в него силу, выпустив демонов. А я приказал сделать это.

– Харсова магия! – вскричал ошеломлённый Гирт.

– Вашу судьбу решат Багровые, – сказал некромант. – Но сейчас мне нужна Джаана, и поскорее.

– Что ж, тогда возвращаемся в сёдла, – вздохнул Красный король, жестом пригласив идти за ним. – Надеюсь, лагерь ещё цел.

– Йон там?

– Мейстер Винтерсон? Да, конечно. Он цел и невредим, если ты это хочешь знать. Хотя мне и хотелось укоротить его на голову, но он всё-таки тоже мой брат.

Под угрюмыми взглядами телохранителей Гирт поставил ногу в стремя и рывком взлетел в седло. Их отряд пополнился – по знаку Тостига его телохранители тоже полезли на коней. Гирт насчитал семерых, и нахмурился. Что-то не сходилось.

– Неужели и до тебя докатилось? – спросил он, натягивая поводья.

– О чём ты?

– Гвардия. У тебя должно быть восемь бойцов в охране.

– Восьмым был сын Эльфгара Фьёрмского. Мейстер Эриксон с ним знаком, – Тостиг слабо усмехнулся. – Он решил, что не желает служить проигравшему королю.

– Деоринг? – задумчиво проговорил Магнус. – Он ушёл искать отца?

– Нет, направился в лагерь.

– Тогда давайте ускоримся, господа. Боюсь, нас ждут неприятные новости.

* * *

Йон сидел в палатке и слушал, как на поле далеко громыхают пушки – тяжело, гулко, будто невидимый великан бил по земле молотом. Если постараться, между залпами можно было расслышать и трескотню ружей, но после того, как поднялся ветер, она затихла. Можно было лишь посочувствовать тем, кто остался на поле – здесь, в лесу, буре не было воли, но на опушке наверняка всё заметало снегом.

Несмотря ни на что, ему глупо было жаловаться. Вместо клетки под открытым небом ему позволили остаться в палатке, лишь выставили охрану да надели иттриевые кандалы – Тостиг знал, что делает. Чувствовал, как Йон колеблется, и сделал всё, чтобы расположить его к себе. Хитрый змей.

А ведь если Гарольд проиграет, выбор будет небольшой: изгнание и жизнь в нищете – или королевская служба и исполнение мечты: заняться, наконец, наукой.

Если же проиграет Тостиг…

Топот копыт он услышал издалека – кто-то нёсся галопом к лагерю, и не один. Так не возвращаются победители.

Потом донеслись голоса, громкие, но сквозь ткань палатки разобрать хоть что-то не представлялось возможным. И Йон, наконец, решился – откинул полог и вылез наружу, щурясь на снег.

– Где Красный король? – это был офицер хускэрлов, которых Тостиг оставил на охране лагеря. Йон без труда узнал его по голосу, потому как с самого утра наслушался жалоб на вселенскую несправедливость, из-за которой вся слава достанется другим, а благородному хускэрлу выпала невероятная честь охранять кучу барахла и какого-то мальчишку.

А перед ним стоял Деоринг. Без доспеха, в одном камзоле, и взгляд его не сулил ничего хорошего.