355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вадим Крабов » Точка отсчета » Текст книги (страница 7)
Точка отсчета
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 04:12

Текст книги "Точка отсчета"


Автор книги: Вадим Крабов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

На резонный вопрос: «А как они в своем мире жили?» – наставница ответила просто: «Не забивайте свои глупые головы дурью! Поумнее вас головы ломают, учитесь прилежней. Или кто соскучился двор подметать?» Подметать двор, работать на кухне, таскать воду никому не хотелось. Старались зубрить прилежно, без лишних умничаний. Конечно, были и другие наставницы, не все такие стервы.

Секретарь штаба операции в ответ на просьбу найти плановые разнарядки со списками рекрутских отрядов подала тяжелую стопку пергамента:

– Ищи сама, мне некогда в этом копаться.

«Как же, некогда ей!», – мысленно возмутилась Сфения, но взять списки пришлось. Перерыв половину стопки, заработав рябь в глазах: «Ну у нее и почерк!» – жрица наткнулась на нужный листок:

«По направлению с Мисленки выдвинулась пятерка из Месхитинского прихрамового учебного центра. Личный состав: Саргил (командир), Ермил, Кастор, Архип. Раб – Чик». И приписка: «Личный раб верховной жрицы Месхитии Флорины».

«Ого! – От удивления помощник наблюдателя чуть не вскрикнула вслух. – Неужели тот самый!» Слухи о порабощении какого-то варвара самой Флориной, очень влиятельной верховной жрицей – орденским магистром, давно гуляли по всему ордену. Еще бы, чисто на одной голой Силе! Зачем? Слухи, как любые сплетни, обрастали подробностями. Дошло до якобы открытого флирта Верховной с варварским царем.

О найденном отчете помощник немедленно доложила своему наблюдателю. Естественно, не удержалась от пересказа сплетни. Та в ответ, спустя томительную паузу, медленно пробасила:

– Тогда ясно…

Что ясно, кому ясно? Эти вопросы остались для Сфении без ответа.

Рея оставила непонятного раба и «пошла гулять» дальше. Раб на голой Силе, заклинание направляла сама Флорина. Она известный мастер, могла свое что-нибудь добавить в давно применяемую структуру, славилась этим. Пора на другие места обращать внимание. Если что-нибудь случится и наблюдатель не заметит – не поймут.

Глава 7

Не зря лесную учебную базу организовали в Хабарских предгорных лесах. Почти те же условия, если абстрагироваться от давящей чуждости. Дубово-ясеневый лес с густым подлеском. Только деревья не дубы-ясени, но очень похожие, не считая размеров. По высоте огромные, пятьдесят локтей самое низкое дерево, в обхвате и говорить нечего, и ни одного повала, даже обломленной ветви на земле не лежало, словно бури минуют лес стороной. Они, грозы, в Кафарии бывают очень сильными, такие великаны с корнями выворачивают, что не верится, а здесь хоть бы что. Следов деятельности человека или, что более уместно, альганов не видно. Ни кострищ, ни зарубок, ни срезов-заломов – ничего. Одни звериные следы и тропы. По одной из них, как и учили, продвигался отряд рекрутов-разведчиков. Ломиться через медленно давящие кусты опасней, а твари везде тебя найдут, без разницы. Смотри в оба и слушай внимательней, с помощью богов – заметишь.

Шли споро. Рвение послужить Пресветлой не утихало. Саргил и думать забыл передать командование Чику – он сам в первых рядах должен встретить опасность, тем более и зрение стало острее, и слух, и обоняние.

Какие краски вокруг! Кругом цветы всевозможных размеров, форм, расцветок разной яркости и оттенков. А запахи! Пьянящие, бодрящие, приятные и приторные – всего не опишешь. Мирно жужжали шмели, пчелы… ну похожие на них любители нектара, и хвала богам, что альганы до насекомых не добрались! Иначе человеку и не шагнуть бы в пятне. Крупные муравьи, шурша подгнившей листвой, спокойно бегали своими дорожками по своим важным муравьиным делам. Паутины висели самыми обычными сетями, их хозяева не показывались. За целую утреннюю четверть пришлось порубить лишь несколько десятков змей. Не факт, что все они ядовитые, но лезли к людям очень упорно, большей частью в центр колонны, к Чику. Еще и мелких птиц посбивали щитами да мелких зверьков подавили. Снова хвала богам – в стаи они не сбивались, но агрессивно шипели, визжали, хрюкали и даже пели. Это птички такие попались, наподобие соловьев. Жалко, но убивать приходилось – лезли прямо в лицо. Отбивали щитом или тренировали ловкость, рубя мечом на подлете. Где обещанные крупные твари, организованные стаи, где? Парням хотелось порубить их немедленно. Похоже, переборщила жрица с накачкой или, что ближе к истине, соскучились молодые сыны по матерям. Потому что один Чик был спокоен. Настолько, насколько это возможно в опасном лесу. Служеньице Грации совсем не требовало самопожертвования, а страх перед жрицами пропал сразу за чертой леса.

«Долго идем по звериной тропе, – рассуждал он, – много следов копытных и лап крупных зверей, встречается свежий помет, но где они все, дарки их раздери! Вряд ли все на водопое. Один ручей перешагнули, и никого, кроме свежих следов в грязи. А водичка ничего, вкусная». Он один попил из ручья, остальным было некогда, торопились. На учениях говорили – пить и есть можно, ядовитые плоды – редкость, но сейчас весна, не до плодов.

Мелкие походы совершались круглогодично, это только за самым ценным, за Лотосом, собирался почти весь орден.

Первый крупный зверь встретился за полмили до места назначения. Саргил считал шаги и делал поправки на изгибы троп – все как учили.

– Внимание, – тихо сказал он, подняв руку, – стой. Занять оборону, противник справа.

Тихий треск кустов и топот ног усиливались. Вскоре раздался трубный рев. В Африке сразу бы определили слона, но тут… из близких цветущих кустов, ломая ветви, на тропу выскочил другой зверь, одна из тварей леса с безобидным именем ягодник.

Помесь броненосца с мини-слоном. Трех локтей в холке, тело покрыто роговыми листами, большая голова с хоботом длиной в локоть. Задние лапы чуть короче и мощнее передних, поэтому бежал он как бы в полуприседе. На передних конечностях когти. Явно не оружие, а для цепкости: зверь часто, цепляясь за дерево, поднимался в рост, чтобы дотянуться хоботом до самых вкусных молодых плодов. Оружие торчало изо рта – натуральные изогнутые бивни, и владел он ими мастерски. С локоть в длину и толщиной у основания с женское запястье.

С момента появления твари и до сближения со строем-коробочкой сердце успело ударить один раз. Рекруты чуть замешкались, еле-еле успели отпрянуть в стороны. Одно дело – учения и теория, совсем другое – практика. Стремительно пролетев по коридору между людьми, ягодник успел мотнуть головой и задел зазевавшего Кастора. Тот полетел в кусты, успев только екнуть. В суетливой толчее рекруты помешали сами себе рубануть зверя мечом, а у Архипа и Чика в руках и вовсе были бесполезные луки. Хвала богам, ягодник тяжелый, и пока, ломая кусты, разворачивался для новой атаки, разведчики перестроились как надо: ломаной цепью вдоль предположительного движения, не мешая друг другу. Зверь еще раз взревел и кинулся (кто бы мог подумать!) на Чика. Раб не оплошал. Как заправский тореадор, увернулся от бивней и вонзил меч в щель между пластинами в районе шеи, а Архип рубанул с другой стороны по крупу. В складку пластин не попал, но порез получился довольно глубоким.

Тварь яростно, сделав по инерции пару прыжков, взревела, встала на задние лапы, пытаясь на них развернуться, но лапы подломились, и зверь тяжело опустился на землю. Обиженно рявкнул и затих бездыханно.

Чик удивленно посмотрел на свой короткий меч с длиной лезвия чуть больше локтя. Он вошел удивительно легко и не задержался в плоти. И тяжелый ягодник умер неожиданно быстро, а ничего жизненно важного меч не задел, раб это чувствовал.

– Хорошая вещь – знак. Правда, парни? – рассеянно произнес он, разглядывая линии на клинке.

– Ага, – ответил Архип, тяжело дыша.

Все рекруты тяжело дышали. Не от усталости – от волнения. На их лицах гуляли глупые улыбки. Переглядывались между собой, не зная, что говорить. Первый бой, как говорится, трудный самый. Или последний? Неважно. Чик тоже тяжело дышал и тоже находился в адреналиновом угаре, но опомнился первым.

– Кастор!!! – крикнул и бросился в цветущие красивыми фиолетовыми цветами кусты.

Ветви подлого дерева уже начали оплетать рекрута. Пока только согнулись над ним, норовя сомкнуться вокруг груди и головы. Рубить не пришлось, Чик просто раздвинул их и выволок товарища за ноги. Потревоженные пчелы обиженно вжикнули и снова оседлали сладкие тычинки.

Кастор лежал без сознания, на груди расплывалось темное кровяное пятно. Чик выхватил из его сумки деревянные емкости, вырвал пробку из бутылки с бальзамом, мечом разрезал тунику и вылил на страшную на вид рану чуть не половину зелья. В это время Саргил влил в рот эликсир из другого пузырька. И все четверо замерли в ожидании эффекта. Он наступил через сто ударов сердца. Лицо порозовело, и рана стала стремительно, буквально на глазах затягиваться, оставляя широкий рубец. Кастор кашлянул раз, другой и зашелся в кашле, сплевывая пенную кровь. Через долгий статер он наконец отдышался и осмысленно посмотрел на товарищей.

– Я умирал? – хрипло спросил он. В широко распахнутых глазах – испуг. Хвала богам, не паника.

– Ты еще нас всех переживешь! – радостно крикнул Архип.

– Нет, Кастор, просто потерял сознание, – ответил Саргил. – Идти сможешь? – В голос вернулись командирские нотки.

– Ага, я сейчас. Попробую… а где мое оружие? – спросил, поднимаясь. – Тунику испортили…

– Все собрали, не переживай, а тунику новую дадут, – успокоил друга Ермил.

– Да, парни, ягодник – настоящая тварь, бергат перед ним – цыпленок. Пи-пи-пи, – смешно пропищал Архип.

Остальные улыбнулись неудачной шутке.

Кастор идти смог, но темп пришлось сбросить.

«Крепко обработала ребят жрица, торопимся как можем», – думал Чик, механически отмахиваясь от назойливых пташек, давя ящериц, рубя змей.

Надо сказать, что слово «твари» объединяло всю агрессивную живность леса. Никаких пауков-монстров и других чудищ здесь не водилось. Обычные обитатели, немногим отличные от геянских собратьев. Только умнее, чуток быстрее, сильнее и, само собой, не терпящие чужаков. И у многих из них было что-либо ценное для орденов. Да, бивни ягодника Чик, несмотря на ворчание Саргила, выломал. Пришлось рубить челюсть, они сами мечу со знаками не поддавались. За то и ценились, но не единственно. Какое-то магическое свойство в них было, понятное сведущим магам, и скупали они их по хорошей цене, особенно Пылающие. Только кто рабу деньги даст?

«Грация! Я выживу. Ради тебя выживу и спасу тебя, – продолжал размышлять Чик. – Лес – ерунда, отобьемся с ребятами, но что дальше? Метки. У меня наверняка тоже есть. Нас выследят везде…» Он верил в удачу. Иначе не мог, иначе незачем жить, но и спланировать действия «на потом» тоже не мог. Одно решил твердо – к лооскам не вернется, но вот как – другой вопрос.

«Саргил! Он знает, дважды прикрыл, а я с ним так и не поговорил. Теперь надо ждать, когда сойдет внушение „любящей“ жрицы. Не может быть, чтобы надолго, тогда и рабство не нужно».

Движение к цели резко замедлилось, твари прибывали. Они словно были где-то на общем сборе и, только-только опомнившись, побежали на чужаков. Постреляли взбесившихся антилоп, порубили два десятка красных волков, побегали от медлительных дикобразов, несколько раз отбивались от прыгающих с деревьев больших белок-летяг, тогда парни чуть не вслух пропели хвалу шлемам. Да много всего случилось, не упомнишь. Щиты остались только у Чика с Саргилом, луки у Ермила с Чиком, стрел пять штук на двоих. Бальзама с эликсиром на донышках, а невезучий Кастор потерял все оружие, кроме шлема, и сильно хромал. Командование само собой перешло к Чику.

Излучина оврага оказалась большой. Медленно прошли вдоль ручья и выбрали место с маленькой поляной. Осталось отстоять всего, вернее, целых две дневные четверти.

– Отдых полстатера, Ермил на часах, – скомандовал он, и парни, тяжело дыша, рухнули в центре поляны. Сам лег последним. Ермил без возражений опустился на колено, оперся двумя руками на лук и стал внимательно озираться по сторонам. Ему досталось меньше всех. Глубокие, уже покрытые корочкой царапины поперек груди, укусы на спине, и только.

– Рай для охотников, – Архип нашел в себе силы сболтнуть, – в жизни столько дичи не видел.

Его никто не поддержал. Вспоминать о «дичи» ни у кого желания не было. Скорее, они сами – дичь. Легка на помине!

– Птицы! – безразлично крикнул Ермил.

Как и предполагал Чик, рвение у рекрутов оказалось не бесконечным, оно улетучилось после второй серьезной схватки. И теперь на поляне надежда остаться в живых таяла с каждым мгновением. Увидев огромную тучу, сверкающую всеми цветами радуги, парни, как и советовал инструктор, взмолились своим богам.

«Прости, Грация! – взмолился и Чик. – Я не дойду до тебя…» От каркающего облака, красиво переливающегося в солнечных лучах, вытянулся рукав в сторону оврага…

«Отрезают нас от воды…» – отметил Чик и одновременно с этим закричал:

– В овраг, бараны, бегом!!! – подхватил под руку Кастора и покатился с ним по крутому склону, потеряв в прибрежных колючках и щит, и шлем.

Вода приятно охладила разгоряченные тела, и сразу вслед за погружением рекрутов в воду небо из синего превратилось в ярко-пестрое. Стая блестянок терпеливо закружила над самой водой, поджидая неизбежные лица. Один удар клювом, другой. Им торопиться некуда. Показалось, что карканье стало веселым. Людям пришлось цепляться за коряги на дне, чтобы течение не унесло к недалекому перекату. Сидеть под водой, на мгновение высовывая рот для вдоха, – единственный шанс… отдалить неизбежную гибель.

Кастор вырвался перед самым нырянием, но Чику не до него. Адреналин сжигал кислород с неимоверной скоростью, легкие скоро разорвет от желания дышать, пора делать вдох…

Вовчик с утроенной силой стучал в глубокую яму в когда-то многослойном стекле. Остался последний слой. Стена куба от пронзающих мутных трещин потеряла прозрачность. Это уже не паутина, а сплошная матовость. Он должен успеть, должен! Иначе… Вовчик не думал про «иначе», он в полностью пропитанной кровью одежде молотил и молотил, как зомби. Да он и стал им! Кулаки, колени, пятки – голые кости. На лице застыла зловещая гримаса, глаза ввалились, а в них – ненависть. Только она придавала силы, только жажда мести.

Викария застала Флорину одну в прекрасном расположении духа. Та сидела на террасе собственных апартаментов в кресле-качалке и, улыбаясь, читала какой-то свиток из редкой тростниковой бумаги. Лицо расплылось в безмятежности.

Приор зашла якобы с докладом, но решила не беспокоить начальницу армейскими сплетнями и сразу взяла быка за рога.

– Хочу поблагодарить тебя, сестра, за великолепного воина! – сказала одновременно с ритуальным поклоном. Приветствия были излишни, виделись на утреннем Восхвалении Пресветлой.

– Что? – Верховная оторвалась от чтения. – Какого воина, не путай меня, Викария.

– Твоего раба-варвара. Великолепный экземпляр!

– Кого? Ах ты об этом. – Флорина нахмурилась: – А что с ним?

– Живой, здоровый, тебе не о чем беспокоиться! – сказала воистину с солдатским прямодушием, не допуская и тени подозрения в двойном толковании. Играть солдафонку она умела.

– Вот еще, буду я беспокоиться о каком-то рабе! – Верховная поймалась на прямодушие, ни капли не обиделась. – Да какой он воин, он купцом был.

– Да что ты говоришь, сестра! – восхитилась приор. – Если купцы северных варваров не хуже наших лучших воинов, тогда какие у них воины? – Как бы поразмыслила вслух: – Может, он расскажет?

– А ты разве его не допрашивала? – Викария напряглась, но сама Верховная не дала ответить полуправдой, которая, как известно, всегда лучше прямой лжи. И безопасней. – Впрочем, хорошо, что напомнила. Я сама хотела с ним побеседовать, где он сейчас? – Флорина тоже прекрасно скрывала эмоции, Викарии не удалось прочитать оттенки настроения, не говоря уже об «индикаторе лжи» – «астральном теле». Им мастера-лооски владели прекрасно, пожалуй, лучше мастеров любого другого ордена.

– В Кафарском пятне.

– Уже?!

– В этом году Лотос созрел на месяц раньше. – «Дарки бы ее разорвали! Совсем не знает, что творится в ордене! Это переходит все границы. Тебе повезло, Томила… прости, Пресветлая!»

Флорина покачала головой и наконец совсем отбросила полураскрученный свиток. Закрыла глаза и расслабилась.

Вот это искусство! Так легко и непринужденно войти в глубины астрала дано не каждому. Сама Викария принимала соответствующую позу – садилась на пятки, долго успокаивалась, расслаблялась. Но никогда ей не достичь такой глубины, и она это понимала. Нынешний «мастер» – ее потолок. О бакалавре, а тем более магистре можно и не мечтать. Она и не мечтала.

Не успела Викария медленно досчитать до двухсот (привитая еще со служек привычка отмерять время, если под рукой нет часов), как Верховная открыла глаза. Широко улыбнулась:

– Я позвала его, скоро он будет здесь. Присаживайся, сестра, – показала на резной пуфик рядом с креслом. – Тебе нехорошо? – спросила с искренним сочувствием и в то же время с торжеством: «Не ожидала!»

Пораженная Викария воспользовалась паузой для изгнания паники, долго расправляя длинную тунику, прежде чем сесть. Невольно сглотнула от волнения.

– Не ожидала, сестра! – честно призналась приор. – Как это тебе удалось? – «Что делать, что делать! – звенело в голове. – Он же меня сдаст! Надо было сразу убивать!» – но голос выдал только естественное любопытство.

– Как ты знаешь, – Флорина словно начала лекцию, в глазах сверкали искры довольства, – печать личного раба связывает того с хозяином. У тебя не было личных рабов, а курс служек ты, наверное, давно позабыла. Не возмущайся, я не в укор. Много ли мы помним с тех курсов? Так вот, хозяин через нее в любой момент может позвать раба, и он придет. Я, как ты знаешь, магистр и пока еще верховная жрица…

– Ты лучшая Верховная, сестра! – выкрикнула Викария, вскочив с мягкого пуфика.

– Да садись ты, все я знаю! Я двадцать лет Верховная, мне семьдесят лет от роду, неужели ты думаешь, я совсем глупая? Или все-таки думаешь? Что из ума выжила? Витаю в облаках? Сядь, я сказала!

Викария побледнела и в ответ на приказ Флорины упала обратно. Теперь сидела ни жива ни мертва. Это не намеки, это прямая издевка. Хорошо, что не прямое обвинение. Не зря когда-то Древо отдало ветвь Флорине, теперь срединная жрица убедилась в этом воочию.

– Ты права, я действительно витаю в облаках, и мне это нравится. Более того, я и дальше думаю делать то же самое. Люблю я это дело. Скажу по секрету: с облаков видно далеко и слышно лучше, чем на земле. Так я продолжу? – Приор, совсем запутавшись, кивнула с задержкой. – Я зашла глубоко в астрал, нащупала его печать, позвала, привязала нить и напитала Силой. Примерно через полстатера он появится здесь, пройдет Звездной тропкой. Хочешь сказать, не почувствовала Силу? Правильно, она вся астральная из моего личного колодца. Да не стесняйся, спрашивай, все равно пока делать нечего. Жизнеописания путешествий благородного Ксантила я сегодня читать уже не буду. Он путешествовал у южных варваров. Кстати, знаешь, как они делают подобную бумагу? Женщины, дети и рабы непрестанно жуют тростник и сплевывают гущу в чан… – Флорина, привыкшая наставлять, присела на своего конька.

Прошел статер, второй. Викария, боявшаяся немедленного явления раба, который расскажет о ее интересе к его сновидениям (закрытая тема, ее не принято поднимать, особенно у рабов высших жриц), стала успокаиваться. «Что-то пошло не так, Флорина. Я запомню это унижение, ты меня еще плохо знаешь…»

– С твоего позволения, сестра, я еще раз кликну раба, – невозмутимо сказала Верховная, прервав собственный интересный рассказ об обычаях южных варваров, черных, как каганы. – К сожалению, он погиб, – произнесла она, нахмурившись, – печать пропала.

У Викарии отлегло от сердца.

– Что поделаешь, сестра, лес есть лес, для того мы их туда и посылаем.

– Ты права, приор. – Сказав это, Флорина встала. Поднялась и Викария. – Жаль, конечно, надо было раньше о нем напомнить. Это не в укор тебе, сестра.

Приор поклонилась.

– Ох уж эта моя забывчивость! Только ты, пожалуйста, Викария, особо не распространяйся. – Верховная снова стала прежней, не от мира сего. Вот и пойми ее!

– Да как я посмею! – с глубокой искренностью и уважением в голосе ответила приор.

– Приглашаю тебя на ужин, сестра, дорасскажу тебе о варварах. Там есть такие увлекательные моменты, обхохочешься!

– Непременно приду, с радостью!

– Я буду ждать. А пока не задерживаю, иди служи Пресветлой.

«Как так совпало! Я чувствовала печать, потянула. Он был живой, и надо же! Наверное, сражался, а я его отвлекла. Ничего, он сполна расплатился за „куклу“! Но почему он так подумал? Эх, надо было раньше выяснить. Нельзя быть такой страстной, нельзя. Все из головы вылетает! А эта соплячка интрижки на меня строит, с Томилой связалась. Ничего, я им не по зубам. Пусть развлекаются… пока».

У Чика вдруг загорелась печать. Во лбу зажгло неимоверно сильно. В голове возник образ Флорины, и она его позвала. Беззвучно, одной волей, и он понял, что надо бежать к ней немедленно! Потянулся к поверхности, где стал разливаться невесть откуда взявшийся яркий белый свет. Потянулся не вздохнуть, а чтобы войти в свет, и знал, что это дорога к… богине? А как же Грация? Мысли заметались, голову словно разорвало на куски, но отказаться от входа в «световую дорогу» не мог, воля Верховной была сильней. Тогда Чик просто заорал. Поднял голову над водой и закричал что есть мочи: «А-а-а… а!» Умные цветные вороны, поначалу испугавшись светового круга над водой, бросились на нагло высунувшегося грязного чужака. От него пахло наиболее противно.

Одна блестянка ударила клювом в темя и отлетела, присматриваясь к чужому. Он продолжал кричать. Вторая подлетела к лицу, намереваясь с ходу клюнуть в глаз, но в самый последний момент человек чуть приподнял голову, отклонил и схватил притормозившую птицу зубами. Хрясь! Сломалась шея, и уже мертвая птица на еще живых рефлексах засучила ногами, царапая коготками лицо, которое тут же скрылось под водой, утягивая за собой неловкую блестянку. Это длилось всего два мгновения, поэтому остальные птицы не успели наброситься на обнаглевшую жертву.

Чик почти не помнил, как схватил противную птицу. Он боролся за самого себя, и вдруг какая-то ворона вознамерилась клюнуть в глаз. Руками не успевал, а зубами – пожалуйста, наказал. Если бы не внутренняя борьба, он бы просто нырнул, но там не поорешь. Пришлось кусать. Рот сразу забился перьями, а через секунду туда же брызнула теплая соленая ржавая кровь. Совсем как когда-то в Афгане: и перья, и кровь во рту…

Преграда перед Вовчиком рухнула практически сама. Мутная стенка куба рассыпалась мелкими осколками после несильного удара рукой, миллионного или двухмиллионного. Вслед за стенкой рассыпался весь куб, засыпав героя мелким стеклом, но он не обратил на это внимания. Вскинул руки и заревел то ли звериным, то ли человеческим голосом: «Свободен!!!» Плевать, что до смерти, возможно, считаные мгновения, главное – свободен! В этом реве было все: и счастье, и душевная боль, и радость, и ненависть, и сладость, и горечь – вся гамма острейших чувств. Не только человеческих, но и звериных. Вовчик дико захохотал, и хохот из уст человека с голыми костями вместо суставов звучал зловеще. Мог себе позволить это секундное торжество: голыми руками, по сути одной, только волей к свободе сломать заклинание магистра – дорогого стоит.

Почувствовав вкус перьев во рту, Чик вспомнил все, а проглотив кровь, стал зверем. Вот так легко и просто. Не так, не легко и не просто.

Он осознал воспоминания, а вместе с ними и себя такого, каким был всегда и каким стал тогда, в Афгане. И осознал себя заточенным в стеклянной клетке. Вспомнил, как дико стремился к свободе, как бился с собой и как свободолюбие переросло в дикую злость, причем больше на себя. Но и не только на себя. Флорина с Грацией низвергнулись туда же, куда в свое время и Джулия – в полузабытье, отложились «на потом». Сначала надо выжить.

Выпустив птицу, Чик чуть не захлебнулся. Еле-еле сдержал рвоту. Тошнило от всего: от перьев, от крови, от… безысходности. «Ну нет, не дождетесь!» Кто именно, осталось неясным. С трудом сдерживая звериный рык, бывший раб щупал рукой илистое дно. В голове давно стучало, желание вдохнуть становилось все невыносимей… Есть! Лук привычно лег в руку, тетива не порвалась. Ничего ему не сделалось за секунды в воде. Осталось зацепиться ногой, нащупать стрелу (слава богу, одна нашлась), зарядить, подняться в рост и за мгновение выстрелить. Разумеется, попасть, другого шанса не будет.

Цель определилась легко, она светилась опасностью. Вожак открыто сидел на прибрежном кусте всего в двадцати шагах. «Что могут сделать глупые чужаки из-под воды?» Он был умной птицей.

Чик, зацепившись ногами за подгнившие корни, приставил стрелу к тетиве. Из-под воды точное расстояние определить невозможно, придется все успеть за доли секунды. Как они галдят! Звук физически давит в уши. Пару раз слышались возгласы друзей. «Друзей? – удивился Чик. – К черту! Все потом!» Грудь почти разорвало желание вдохнуть, и он резко вскочил на ноги.

Мир застыл. Цветные вороны, сияя странными радугами, замерли в воздухе. Вожак спокойно смотрел на реку левым глазом. «Что ж она так медленно летит, эта долбаная стрела!» – успел возмутиться Чик, прежде чем она проткнула тело сверкающего ворона. Убедившись в удачном попадании, нырнул обратно.

Показалось или мир в самом деле замирал? Он не был в этом уверен. Помнил, что отодвинул одну птицу в сторону – загораживала прицел. «Да ну, ерунда все это!» А сделал ли вдох – не помнил, хоть убей.

Под водой снова навалился галдеж, который из злобно-веселого постепенно становился растерянным. Через несколько секунд раздался последний «карк», и небо как-то разом очистилось. Чик с шумом поднялся и наконец жадно втянул в себя воздух. Боже, как хорошо жить! Шатаясь, побрел к берегу. Боролся с несильным течением, но штормило, будто Ниагарский водопад пересекал. Облегченно упал на берег, совсем забыв про стоящий в опасной близости куст. Вторым вышел Ермил, потом Саргил с Архипом, держащимся за глаз. Все попадали. Удивляться сил не было.

– Где Кастор? – безразлично спросил Чик.

Молчание. Один Ермил нашел в себе силы крикнуть, позвать. В ответ тишина.

– Парни, – растерянно проговорил самый сильный, но не очень умный Ермил, – это как же…

Лежали почти статер, недопустимо долго, но усталость свалила даже выносливого Чика. Нехорошая усталость, не только от физической измотанности, но и от… не мог определить.

– Подъем, пацаны! – скомандовал он. – Проверить оружие, и выдвигаемся вниз по течению. Пойдем берегом.

– Как ты сказал? – переспросил Саргил.

– Проверить оружие, я сказал, – жестко ответил Чик.

– Нет, назвал нас…

– А, это по-варварски. Не задерживаемся!

Лица у всех исцарапаны, у Архипа подбит глаз, хорошо, хоть не выклеван, из оружия – только мечи. Ермилу за своим пришлось подниматься на поляну. Обошлось. Лук Чика за отсутствием стрел выбросили – Ермил утопил свой колчан. Сумка чудом сохранилась только у нашего героя. В ней бивни и капли бальзама с эликсиром.

Пестрая группа измотанных раненых бойцов осторожно брела вдоль мелкой речки. Им крупно повезло с местом спасения, то был единственный омут, если так можно назвать глубину чуть больше метра. О причинах ухода стаи никто не спрашивал. Ермил попытался поинтересоваться, но Саргил на него цыкнул. Останков Кастора на перекатах не заметили, а надеялись окончательно убедиться в смерти товарища.

Шли молча. Молча отбивались от стаи взбесившихся кабанов, от крупной выдры, бросившейся из воды, и еще много от кого. Благодаря Чику обходилось без серьезных ранений. Он предугадывал все нападения, четко командуя, кому что делать, и сам крутился, как зверь. В это время он и напоминал хищника, только никто из товарищей не замечал звериный оскал на его лице, некогда. На тропу вышли как раз на исходе четвертой дневной четверти. Пора выходить из леса, задача выполнена. Если честно, то о ней забыли, но получилось, что верно послужили ордену, возвращаться можно смело.

Воистину нет пределов человеческой силе, а как следствие – нет пределов усталости и терпению. Одежда отряда давно превратилась в лохмотья, половину которых использовали на повязки. Остатки бальзама берегли, а эликсиром поддерживалась возможность просто ковылять, не падать от усталости. Каждый сделал по малюсенькому глотку, осталось еще на один прием. Шли на восток. По расчетам Чика, должны выйти милях в семи севернее от точки входа. Как ему удается так четко ориентироваться, никто не поинтересовался. После многочисленных предсказаний нападения тварей эта малость воспринималась как должное. По крайней мере, пока было не до выяснения странностей.

Всеми, кроме Саргила, и то после того, как Чик заговорил первым.

– Спасибо, что прикрыл от жриц, – скороговоркой, тяжело дыша, проговорил он, когда они оказались в некотором отдалении от Ермила с Архипом. Вспомнил, что обещал себе поблагодарить Саргила, и просто выполнил обещание.

– Ты всегда был странным рабом, – ответил Саргил, – побереги силы, давай помолчим. – Но через несколько секунд сам нарушил свое пожелание: накипело.

Он всегда был самым умным и наблюдательным среди всех рекрутов. Его мать служила у местного архея. Убиралась в доме, в том числе и в богатой библиотеке. Книги лежали свободно, землевладелец ими не пользовался, и женщина беспрепятственно выносила свитки. Разумеется, с возвратом. Любознательный мальчик самостоятельно, после небольшого толчка общинного грамотея, выучился читать. Читал все, что приносила мать, стал настоящим местным эрудитом… за что и поплатился. Общинный старейшина невзлюбил грамотного, по-юношески бескомпромиссного парня. Пришло время подушной подати лооскам, его и сдали. Это сломало Саргила, и если бы не еще более бесправный раб – Чик со сталью в глазах, то неизвестно, остался бы он самим собой. А может, вовсе не жил, посещали и такие мысли.

– Ты больше не раб, я знаю это.

– С чего ты взял? – Чик попытался отмазаться.

– Твари тебя больше не выделяют, а даже наоборот, почти игнорируют, но главное – пропала печать. Я специально первый подошел к тебе перевязывать голову, чтобы другие не видели. Убедился, она пропала.

– Тогда ты понимаешь, нам не по пути… – Чик на секунду прислушался к себе. – Слева пять целей, предположительно – волки, сомкнуться! – скомандовал он. Уставшие люди приготовились. – Они будут прыгать, внимание на уровне головы!

Спустя несколько мгновений, едва показавшись из редких кустов, волки синхронно прыгнули. Серо-зеленые пятна, практически незаметные на фоне леса. Сверкнули лезвия – четыре волка, перелетев через пригнувшихся людей, не встали, а пятый, взвыв, бросился наутек. Ненависть ненавистью, но он был умным и сильным волком, сумел подавить дикую злость на чужаков – одному не по зубам. Откуда только берется эта злоба на грязных двуногих с противным раздражающим запахом! Впрочем, в причины волк не вникал, как не задумывался о силе, которая сообщает их точное местонахождение. Один двуногий был не таким и вонючим, это отложилось в сознании, но какое это имеет значение?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю