Текст книги "Заговор черных генералов"

Автор книги: Вадим Хлыстов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вадим Хлыстов
Заговор черных генералов

© Вадим Хлыстов, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Моим маме и папе посвящается

Все события, описанные в романе, являются вымыслом автора. Возможное совпадение фамилий, имен, организаций, названий городов и стран – просто случайность, не имеющая ничего общего с реальной историей.

Пролог

Спецпочта подразделения «Росомаха»

Адресант: председатель фонда

«Общества ревнителей русской истории»

Юденич Н. Н., Цюрих, Швейцария

Получатель: Государственный секретарь

при Совете министров СССР

Егоров А. Е., Москва, СССР

Доставлено: спецкурьер Ненашев С. Л.

Дата: 01.02.34 г.

Время: 19:27 мск

Уважаемый Андрей Егорович.

По настоянию службы безопасности банка и фонда, уведомившей меня о нецелесообразности использования в контактах с Вами даже закрытой телефонной линии связи с 30.01.34 г. по 15.02.34 г., обращаюсь к Вам с письмом.

1. Исполняя Ваше пожелание об организации неофициальной встречи с представителями немецких концернов, акции которых были выкуплены банком «Росс Кредит», а также присутствии на ней капитана первого ранга германских рейхсмарине Ф. Канариса, мной были предприняты определенные действия в этом направлении, которые увенчались успехом.

Если Вас устраивает дата и место, то такая встреча может состояться 10 февраля 1934 года в замке ландграфов «Белая Башня» в пригороде Франкфурта-на-Майне. Время суток – на ваше усмотрение.

2. Пересылаю вам документ, подготовленный группой господина Леонтьева по теме «Золото».

С наилучшими пожеланиями,

Юденич Н. Н.

Свинцовые воды Балтийского моря мерно накатывали на берег, перебирая песок и строя из него замысловатые рисунки, немедленно исчезающие под следующей волной. Утренний туман, обычный в этих местах для начала февраля, почти рассеялся, и выглянувшее из-за серых облаков солнце осветило одинокую фигуру неторопливо идущего вдоль берега человека.

Комендант крепости Свинемюнде любил эти часы и еще ни разу не пропустил свою утреннюю прогулку. В это время особенно хорошо думалось, а чувство досады, поселившееся в душе с самого первого мгновения, когда его, командира линейного корабля «Шлезиен», отправили в еле завуалированную ссылку, притуплялось.

Впрочем, он верил в свою звезду. А еще больше в могущественных покровителей, которые вытащат боевого офицера из этой дыры, и он опять взойдет на мостик боевого корабля или начнет выполнять щепетильные поручения главного штаба ВМС.

Размышления коменданта прервал громкий звук мотора. Он оторвался от созерцания волн и вопросительно развернулся.

Из-за дюн появился скромный «опель», который, несколько раз вильнув по песку, остановился рядом с его служебным автомобилем. Из «опеля» выбрался высокий мужчина и целеустремленно двинулся к коменданту крепости, на ходу помахав ему рукой.

Сердце офицера радостно ухнуло вниз. Он сразу узнал этого человека. Это был помощник председателя совета директоров концерна «Рейн-Сталь». Они знали друг друга давно, так как пришлось много раз пересекаться по служебным делам, когда компания устанавливала экспериментальное вооружение и точную механику на его корабле.

Подошедший приветливо улыбнулся:

– Доброе утро, Вильгельм. Любуетесь морем? Никогда не понимал вас, моряков, что может быть красивого в этой мутной и холодной воде?

Комендант крепости усмехнулся в ответ. Этот давний спор они продолжали всякий раз, когда встречались. Хотя разница во взглядах не мешала им поддерживать приятельские отношения.

– И я рад вас видеть, Курт. Давно не виделись.

– Не так уж и давно, всего год прошел. Впрочем, в это забытое Богом место я приехал не затем, чтобы предаваться воспоминаниям и продолжать с вами спорить, Вильгельм. У меня для вас письмо, которое мой шеф поручил передать. Вы должны его прочесть при мне. После этого я устно сообщу вам слова моего начальника по поводу этого письма.

Помощник открыл тонкую папку и передал офицеру незапечатанный конверт:

– Прошу.

Комендант извлек из него красиво оформленный бланк:

Его превосходительству господину капитану первого ранга, коменданту крепости Свинемюнде Канарису Вильгельму Францу

Уважаемый господин Канарис.

Имею честь пригласить Вас посетить благотворительное собрание предпринимателей города Франкфурта-на-Майне, посвященное германским вооруженным силам. Собрание состоится в субботу, 10 февраля 1934 года, в 17:00 в помещении главной ратуши.

С наилучшими пожеланиями – председатель торгово-промышленной палаты земли Гессен,

Клаус Шнайдер

Капитан первого ранга рейхсмарине требовательно посмотрел на помощника:

– Говорите, Курт.

Тот вежливо улыбнулся в ответ:

– Господин Юргенс настоятельно рекомендует вам принять приглашение председателя торгово-промышленной палаты земли Гессен.

– Это все?

– Да, это все. Что мне передать господину Юргенсу?

– Передайте ему, что я с почтением прислушался к его мнению и обязательно приму приглашение господина Шнайдера.

Курт протянул руку коменданту крепости для пожатия:

– Тогда до скорой встречи, Вильгельм. Не надо меня провожать.

– Всего доброго.

Помощник, ежась от стылого ветра, быстро пошел назад к своей машине, а комендант крепости опять развернулся к морю. Но свинцовых волн он теперь не видел…

Часть первая

Глава 1

…Никогда не пренебрегайте тайным предчувствием…

Д. Дефо

На Москву неотвратимо опускался зимний ненастный вечер. Я застегнул пальто на все пуговицы, поглубже натянул шляпу и нехотя покинул теплый салон своей машины, остановившейся в Фуркасовском переулке напротив здания ОГПУ. Уже зажженные фонари, скрипя, качались на февральском ветру, бросая резкие прыгающие тени на побитые пулями стены и клубящийся в воздухе снег. Когда фонарь надо мной в очередной раз рвануло ветром в сторону и вокруг потемнело, из этой темноты возникла Ваджра. На этот раз она, по-видимому, решила принять облик эдакой московской барыньки из середины 30-х годов, спутницы ответственного работника. Надо отметить, что с помощью черных каракулевых шубки, шапочки с кокетливым пером и муфты, а также кожаных полусапожек на меху и запаха духов «Красная Москва» ей полностью удалось войти в образ. Я, несколько удивленный таким появлением, шутливо отряхнул снег с ее плеч и предложил охранительнице свой локоть:

– Что-то случилось, Ноя?

Она взяла меня под руку и чисто по-женски неопределенно пожала плечами:

– Не знаю пока. Может, просто захотелось посмотреть на этот город не через твои глаза? Давай немного пройдемся.

Я махнул рукой «росомахе», исполняющему роль водителя, мол, следуй за нами, и мы с ней сквозь метель двинулись к Мясницкой. Несмотря на отвратительную погоду, на улице было довольно многолюдно. Обгоняя нас, спешили по своим делам люди. Навстречу нам прошли парень с девушкой, перекидываясь шутками и дурашливо толкаясь. Этим двоим явно было плевать и на метель, и на окружающих. Они просто ничего не видели вокруг, увлеченные друг другом. Похоже, жизнь продолжалась и входила в свою колею после переворота в стране, устроенного нами для отстранения от власти Сталина и его ближайшего окружения.

Очередной порыв метели швырнул снег прямо в лицо и чуть не сорвал шляпу с моей головы. Я попридержал ее рукой и повернулся к своей спутнице:

– Так что все-таки произошло, Ноя?

Она опять неопределенно пожала плечами, вынула руку из муфты и совсем по-людски подула на пальцы, согревая их:

– Если бы я была человеком, то назвала бы это предчувствием…

– И что говорит НЕ человеку человеческое предчувствие?

Ноя зябко поежилась:

– Оно говорит о нелегких испытаниях и предательстве, Андрей…

Я остановился, взял Ваджру за плечи и резко развернул к себе:

– И когда это произойдет?

Она подняла почему-то грустный взгляд на меня:

– Во всяком случае, не в ближайшие несколько недель.

– Ты уверена?

– Да, я в этом уверена.

Я отпустил ее плечи и пробормотал:

– Ну хоть на этом спасибо…

Ноя неожиданно погладила холодными пальцами мою щеку:

– Ладно, возвращайся к своим делам, Андрей, а моя материальная часть еще пока побродит по этим улицам…

Она чуть оттолкнула меня, развернулась и почти тут же оказалась впереди на десяток шагов. Налетел еще один порыв метели, и, когда снег развеялся, моя охранительница исчезла.

Я в задумчивости постоял несколько секунд, потом решил, что проблемы надо решать по мере их поступления, а не рефлексировать. Подзывая, махнул рукой водителю следующего за мной по пятам автомобиля и через несколько минут опять был в Фуркасовском переулке, напротив входа с тыльной стороны бывшего дома страхового общества «Россия». Заметив, что моя «эмка» вернулась, по ступенькам быстро спустился Горе, которого, по всей видимости, направили для встречи. Он резво подбежал и вытянулся по стойке «смирно». Я, здороваясь, протянул ему для пожатия руку:

– Добрый день, Валера.

Он четко козырнул и пожал мою ладонь закоченевшими пальцами.

– Здравия желаю, Андрей Егорович.

– Давай веди меня к Станиславу Федоровичу. Как тут господин подполковник, бушует?

Подчиненный Фарады в ответ широко улыбнулся:

– Есть немного…

– Ладно, пошли. Только не надо никаких начальственных лифтов. Просто проведи меня по зданию, и все.

– Слушаюсь, Андрей Егорович.

Мы поднялись по ступенькам, вошли в вестибюль, охраняемый бойцами в камуфляже диверсантов Разведывательного управления Генштаба и вооруженных ручными пулеметами. Горе подошел к металлическому барьеру и предъявил охране какие-то бумаги. Перед ним сразу уважительно вытянулись в струнку, и нас немедленно пропустили внутрь. Мы неторопливо двинулись коридорами. Навстречу часто попадались деловито снующие чекисты с сосредоточенными и угрюмыми лицами. Я поинтересовался у «росомахи»:

– Это что, здесь всегда так суетливо? Чего они такие озабоченные бегают?

Он в ответ загадочно хмыкнул:

– Мы с самого начала немного с документами отдела кадров поработали. О, это вообще отдельная история, Андрей Егорович. Оказывается, все отделы почти наполовину состояли исключительно из бывших партийных чиновников, которых ЦК направил «на усиление». И все они пришли в службу с твердым намерением «руководить и направлять»…

Он на мгновение замолк.

Я решил его поторопить:

– Ты рассказывай давай. Станислав Федорович мне все в рапорте доложил, что у вас тут в первые дни происходило. Но я хочу от тебя это услышать. Уж очень господин подполковник красочно расписал, как ты тут лихо диверсантами из Разведупра руководил, когда проблемы возникли.

Горе внезапно засмущался:

– Да я чо? Я ничо… Просто консультировал… так, поправил пару раз их тактику ведения боя в ограниченном пространстве, и все… у них и без моих советов не забалуешь…

Я решил прийти ему на помощь и сменить тему:

– Серьезное сопротивление было, Валера?

Горе с облегчением вздохнул:

– Да как сказать, Андрей Егорович. Первые три дня после того, как мы Лубянку с помощью диверсантов РККА под контроль взяли, изнутри и снаружи было в общей сложности одиннадцать попыток группового вооруженного прорыва чекистами для выноса драгоценностей и документов из здания.

– Ну, откуда здесь появились драгоценности, я приблизительно догадываюсь. А что за документы? Секретные?

– Если бы… Обычные протоколы обысков, Андрей Егорович. Следы, суки, заметали. Тут целая система была. Как серьезное дело с риском для жизни, так им занимался честный оперативник. А как обыск с изъятием драгоценностей или валюты, так его обязательно возглавлял или бывший парторг, или бывший комиссар. С революционным энтузиазмом, гады, на экспроприацию шли. Очередность между собой устанавливали. При этом большая часть изъятых ценностей, конечно совершенно случайно, оказывалась в карманах борцов за светлое будущее. Сейчас следователи из военной разведки со всем этим дерьмом разбираются. Ну а те из партийцев, кто умудрился себя не запятнать связью с этой бандой, тоже не очень умными оказались…

Горе сделал таинственное лицо и опять замолчал. Я грозно рыкнул:

– Не томи, боец. Начальство уважать надо.

Этот интриган, все же выдержав театральную паузу, продолжил:

– Да эти уникумы не нашли ничего лучше, как целую делегацию заступников ворюг к Станиславу Федоровичу отправить с требованием «немедленно прекратить шельмовать верных ленинцев и прекратить антипартийную политику в славных органах ОГПУ».

– И что Нога?

– Ну вы же знаете его…

– Да уж знаю…

– Так вот, делегацию он принял, чаем напоил, а потом…

– Колись быстрее, ишь, моду взял…

Он зыркнул на меня хитрым глазом:

– А потом, после чая, господин подполковник ласково им так и говорит – прошу в дела следствия, господа хорошие, не лезть. Виновность или невиновность ваших товарищей по партии определит суд. Кто не согласен с таким решением – пусть пишет рапорт на увольнение. Если кто-то хочет в органах дальше работать, то вот вам три месяца. Вычислит каждый из вас за этот срок какого-нибудь шпиона, только настоящего, а не вымышленного, – останется работать дальше. Но глядите. Я, говорит, лично все проверю. Чтобы доказательная база была с железными фактами. Если кого-то невинного под монастырь подведете и дела начнете фабриковать, отправлю в Сибирь снег убирать.

Вот они теперь забегали и землю носами роют.

Я рассмеялся:

– Прямо кровавый сатрап какой-то…

Разговаривая, мы поднялись на этаж руководства.

Горе с рук на руки сдал меня дежурным «росомахам» перед кабинетом нового начальника ОГПУ, откозырял и умчался по своим делам. Я, не стучась, тихо приоткрыл дверь в кабинет и вошел.

Стас проводил инструктаж. Увидев меня, приложил палец к губам и просительно указал на кресло в углу, мол, погоди и послушай. Сам же он опять повернулся к сидящим за большим столом. На его лице застыла вежливо-добрая улыбка. Похоже, что назначенные с испытательным сроком начальники отделов, собравшиеся в бывшем кабинете Менжинского, еще не знали, что означает это добродушное спокойствие. Когда эта змеюка так улыбалась, значит, она решила по кому-то пройтись паровым катком. Безжалостным и беспощадным.

Новый начальник ОГПУ внезапно прервал докладывающего ему Серебрянского:

– Нет, нет и еще раз нет, Яков Исаакович. Ваши подходы совершенно неверны. Вы не поняли самой сути службы, создаваемой на базе секретно-политического отдела.

– Простите, Станислав Федорович?

– Что прощать? Поймите, нам интересны взгляды людей на те или иные события, происходящие в стране, но только в плане защиты конституционного строя. Если гражданам что-то не нравится – это их право. Хотят говорить об этом – пусть говорят. Понимаете, люди должны иметь право ругать власть. Это в натуре человека, что ему постоянно что-то не нравится. Пусть тот орган власти, который считает, что против него идут огульные обвинения или заведомая ложь, подает в суд. И требует наказания рублем за неправду. Добивается в суде штрафа, а не апеллирует к органам безопасности с требованием заткнуть человеку рот. Этот конфликт не наша парафия. Дошло?

Серебрянский безнадежно махнул рукой:

– Да какой штраф, Станислав Федорович. Сплошное безденежье. Копейки все получают.

– Это пусть решает суд, а не служба безопасности. Готовьтесь, уважаемый Яков Исаакович, к тому, что по новым законам вам могут подать встречный иск за превышение полномочий. Тогда уже со службы снимут штраф в пользу потерпевшего. А я вас за это по голове не поглажу. И это при самом благоприятном развитии событий. Можете и в тюрьму загреметь.

Новый начальник секретно-политического отдела удивленно поднял брови:

– То есть, если некто с плакатом, на котором будет написано: «Долой Советскую власть!», выйдет на площадь – мы должны просто наблюдать?!!

– Не просто наблюдать. Вы будете разбираться, почему он вышел с этим требованием. Но не с демонстрантом. А с той сволочью, которая заставила человека отчаяться и начать публично заявлять свой протест. Может, этот протестующий законопослушно обходил все инстанции, прося только выполнения в отношении него закона, а упыри-чиновники требовали за это взятки. Вот эти упыри и подрывают основы государства, а не человек с плакатом. И если некое лицо начнет создавать организацию, которая силой планирует изменить конституцию или путем насилия захватить власть, то оно также ваш прямой клиент. Акценты уловили? Именно силой захочет. А в остальных случаях служба, которую вы возглавляете, – просто организация, собирающая статистику и информацию для правительства. Плюс будьте готовы к работе с политическими партиями. И даже сотрудничеству с ними. Со всеми без исключения. Хотя наше новое правительство пока ничего не говорит про многопартийность, мы, как организация не только просвещенная, но и предусмотрительная, должны уже сейчас быть готовы консультировать партии, которые обязательно возникнут, чтобы они в пылу открывшихся возможностей не наломали дров. Я правильно говорю, Андрей Егорович?

Стас, гад такой, сделал чиновничье-почтительное лицо и даже привстал со своего стула от усердия, глядя поверх голов подчиненных в мою сторону.

Я поднялся со своего кресла и сел рядом с подполковником:

– Уточню последние слова Станислава Федоровича, господа. Политическое поле, к сожалению, беспощадно прополото коммунистами. Но для того, чтобы избежать ошибок в принимаемых решениях, чрезвычайно важно видеть проблему под разными ракурсами. Поэтому мы обязательно всеми силами будем инициировать возникновение новых партий, представляющих интересы всех социальных слоев. К сожалению, здесь присутствует одна проблема. С большой долей вероятности прогнозируется, что в политическое строительство, а значит и во власть, вначале ринутся проходимцы, а не носители идей. Последние будут пока осторожно осматриваться, помня, чем чревато открытое высказывание своего мнения. Поэтому первые два года партии, разрешение на регистрацию которых будет обнародовано в самом ближайшем будущем, будут допущены только до уровня управления городом и областью. Пусть эти новые политические образования покажут себя на самом неблагодарном направлении. Демагоги, воры и просто негодяи за этот промежуток времени отсеются избирателями, а останутся те, кто действительно может и хочет конструктивно работать в политике на государственном уровне. Вы же будете постоянно мониторить этот процесс, Яков Исаакович.

Начальник секретно-политического отдела сделал недоуменное лицо:

– Мониторить?

– Контролировать. В плане идей и их воплощения в жизнь. Обязательно появятся крайне левые и крайне правые экстремистские группировки, которые будут пытаться достигать своих политических целей путем насилия. Вот они, как удачно заметил Станислав Федорович, и станут вашими «клиентами». Но степень законности их действий и право на участие в политической жизни страны будет определять суд присяжных, и только он, а не органы безопасности.

Стас повернулся ко мне:

– Я могу продолжать?

– Продолжайте, Станислав Федорович.

Подполковник постучал карандашом по столу:

– Теперь с вами, господин Эйтингон. У вас та же самая ошибка. Вы мне приносите сводку особых отделов, которая на девяносто процентов состоит из обзора высказываний обычных законопослушных граждан, и только десять процентов в ней отведено вероятной активности иностранных специальных служб. А надо совсем наоборот. Вы контрразведка и военная контрразведка в первую голову. Понимаете? Контр. Разведка. Высказывания гражданских и военнослужащих особый отдел должны интересовать, только если они впрямую затрагивают безопасность страны. А вот начальников и командиров своих пусть костерят. Как говорится, если подчиненные тебя не считают муда… э-э-э… плохим человеком, значит, тебя пора гнать в шею с командной должности.

Подполковник вежливо улыбнулся начальникам отделов:

– Я жду от вас завтра, в это же время, других докладов. На сегодня все.

Серебрянский с Эйтингоном встали и вытянулись:

– Разрешите идти?

– Идите.

Проводив долгим взглядом подчиненных и дождавшись, пока за ними закроется дверь, Стас тяжело вздохнул.

Я покосился на него:

– Ну как, дела движутся, господин подполковник?

Новый начальник ОГПУ устало потер лицо ладонями:

– Ага. Движутся. Только вот куда? Людей катастрофически не хватает. От направленцев из партии здесь, в управлении, и на местах надо немедленно освобождаться. А это значит, на улицу уйдут люди пусть и поверхностно, но знакомые с принципами работы секретной службы. Что не есть хорошо, так как они уйдут обиженными и затаят злость. Остальных надо срочно пропускать через курсы повышения квалификации. Я уже поручил Фараде разработать методички, которые предусматривали бы выборочную «промывку» в плане профессиональной подготовки и лояльности. Но как это сделать, не раскрывая наших возможностей, ума не приложу. И законы надо новые вводить. Немедленно.

Я перебил подполковника:

– А что с документами по проекту «Золото» от Леонтьева, которые пришли из Цюриха? Они уже обрабатываются?

– Да, обработка идет. Сейчас происходит сравнение его предложений с разработками аналитиков «Росомахи» в ключевых пунктах по золотому рублю, институту частной собственности и созданию элиты государства. В ближайшие два-три дня бумага ляжет тебе на стол. Но главный, если не сказать принципиальный, вопрос – это кадры, которые, как сказал бы товарищ Джугашвили, если бы мы его не арестовали, – решают все. Они нужны как воздух.

– А…

Новый начальник ОГПУ внезапно уперся двумя ладонями в столешницу и посмотрел на меня исподлобья. Плохо так посмотрел:

– А вам, господин Государственный секретарь, чтобы не задавать лишние вопросы, следует вникать в текст до последней запятой документов, которые вам пересылает канцелярия вверенной мне службы. Они не просто так вам пересылаются. Я, конечно, понимаю, что чтение казенных бумаг в полном объеме не ваш конек и слова «рапорт» и «докладная записка» вызывают у вас идиосинкразию. Я также понимаю, что вы, как и я, в полном завале от проблем, которые надо решать еще вчера, но все же…

Я достал пачку сигарет, неторопливо закурил и помахал ладонью, разгоняя дым:

– Ну что, господин подполковник, полегчало?

Он еще несколько мгновений смотрел на меня набычившись, потом тяжко опустился в кресло и проговорил почти безнадежным голосом:

– Тут все надо менять, Андрей. Все. Начиная с идиотского ковра в этом кабинете и командира взвода где-то на Колыме, заканчивая системой мотивации и приоритетов среди простых граждан и высших чиновников. Ведь практически создана схема управления, заточенная под одного человека. В ней нет никакой обратной связи, нивелирующей неизбежные ошибки при управлении государством, и она не способна функционировать без занесенного топора над головой. Сталин что, не понимал, что, выигрывая тактику, – проигрывает стратегию? Такое впечатление, что он всегда выбирал решение между плохим и очень плохим, а не хорошим и лучшим.

Я взял идеально чистую пепельницу с его стола и с силой затушил в ней окурок:

– Это нам с тобой сейчас легко говорить, когда мы знаем, что все закончилось в конце концов развалом государства от действия этой схемы. А вот понимал ли Сталин – это другой вопрос. Ведь информацию ему несли советники. И кто знает, что они ему несли. И что советовали. Но так или иначе – других людей и другой страны у нас с тобой нет и не будет, Станислав Федорович. Точка.

Подполковник вздохнул, а потом неожиданно улыбнулся:

– Ты прав, старина. Все это лирика. Ладно, возвращаемся к нашим делам.

Я достал еще одну сигарету из пачки и снова закурил:

– Поэтому начни с запланированных операций в Европе. Какова степень их готовности?

– На завершающей стадии. Шлифуем последние детали. У аналитического отдела также готов обзор по состоянию экономики и внутренней политике Германии, который ты должен предъявить на встрече во Франкфурте с промышленниками этой страны.

– Что у нас с итальянским и австрийским направлениями?

– Всю основную агентуру, участвующую в первом этапе, я успел забрать из 4-го управления Генштаба и Исполнительного комитета Коминтерна.

– Что значит «успел забрать»?

Подполковник приторно улыбнулся:

– «Старик» в свою бытность начальником военной разведки приказал все направления, участвовавшие в первом этапе операции, помножить на ноль, гражданин начальник. Перестраховался, понимаешь…

– Немедленно отменяй решение.

Новый начальник ОГПУ посмотрел на меня с непонятным выражением:

– Вот так всегда – то ликвидируй, то орден на грудь. И когда вы, начальники, на шаг вперед научитесь думать? И в первую очередь о людях, которые на страну работают.

Стас отвернулся и делано-равнодушно начал перебирать документы на своем столе. Я вздохнул:

– Ты прав, старина…

Он усмехнулся, приподнялся с кресла и хлопнул меня по плечу:

– Ладно, не напрягайся. Я уже давно отменил все решения по этим фигурантам. Просто дал тебе прочувствовать, что людская кровь не водица. А то вдруг власть голову вскружит.

Мы помолчали. Потом я склонил голову:

– Спасибо, дружище…

Подполковник нахмурил брови и решительно придвинул назад к себе бумаги:

– Все, проехали. Теперь по новым персонам. Во-первых, это Энгельберт Дольфус, канцлер Австрии, председатель Христианской социальной партии. Его негласно поддерживает Ватикан. Он непримиримый противник аншлюса с Германией и настроен к Гитлеру резко отрицательно. Вторая персона – Эрнст Рэм, начальник генерального штаба штурмовых отрядов НСДАП, министр без портфеля в правительстве Гитлера. Оба уже в разработке. Внедряться в их окружение будет не старая агентура ИНО ОГПУ и 4-го управления Генштаба, а люди прошедшие через обработку в «Росомахе». Я не полностью доверяю кадрам, которые в наследство оставили Менжинский и Берзин.

Я взглянул на часы:

– Все. Не буду тебя больше задерживать. Перед встречей во Франкфурте мне было важно знать, на каком этапе мы находимся.

Подполковник приподнял ладонь:

– Погоди-ка ты с Франкфуртом…

– Что еще случилось?

Стас встал со своего места, подошел к сейфу, достал из него неприметную серую папку и снова сел напротив меня. Он задумчиво постучал пальцами по ней, как бы сомневаясь надо ли ее открывать. Даже голову склонил к плечу от явного сомнения. Я, молча, с интересом следил за таким не типичным для моего друга поведением. Подполковник, всегда решительный и целеустремленный, был сейчас в явном замешательстве…