Текст книги "Презентация с трупом [СИ]"

Автор книги: Вадим Шакун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

– Распечатай мне этого песика, – попросила Варька. – Так, чтобы приличным людям показать можно было.

– Моментально, шеф! – все–таки приятно быть действительно полезным. Около компьютера у нас стоит еще один «видик» и я переставил кассету в него. – Думаете, нам стоит найти владельца собаки раньше милиции.

– Больше развлечься нечем, – пожаловалась она. – Шура сегодня не придет.

Пришлось мне еще раз просмотреть эпизод с догом, чтобы выбрать подходящие кадры и переписать на винчестер. Первый я распечатал минут через пять, ретушировать на нем почти ничего не пришлось. На остальных замазал девчонок клонировав, где надо – фактуру ковра, где надо – драпировки на стенах. В общей сложности, через час работы мы имели пять неплохих изображений формата А 4.

Потом Варька забралась в базу данных, о которой, равно как и о том, где мы ее приобрели, наш адвокат Щепкин строго настрого запретил мне даже заикаться, и распечатала оттуда адреса всех городских ветеринаров и более–менее заметных деятелей местного отделения собаководческого клуба. Потом достала из сейфа свою наплечную кобуру.

– А это еще зачем? – недовольно поморщилась она, когда, сбегав в подвал, я вернулся оттуда со своей «Стальной эфой».

– А тебе зачем?

– Мне – на всякий случай. И не волнуйся, я сумею позаботиться о нас обоих.

– Клятвенно обещаю в течении месяца выучить все дыры в «Виндовозе – Икс-Пи» и возможности использовать их на предмет взлома. Дай патроны.

– Выучить, еще не значит уметь, – кисло пробормотала хозяйка. – Тебе обычные или бронебойные?

– Разрывные или отравленные, – попросил я.

– Разрывные запрещены международной конвенцией, а отравленных не дам. Еще себя подстрелишь ненароком. Обычными обойдешься.

– Бронебойные мне больше нравятся, – закапризничал я.

– Господи, как дитя малое. Держи.

Я поспешно зарядил оружие.

– Поехали, – распорядилась Варька. – Только, Вик, я тебя умоляю, прежде, чем стрелять – подумай.

– Так на всякий же случай, – развел я руками. – Сама говоришь, что найдем мы только труп. В кого там стрелять?

Хозяйка «Санта – Барбары» скептически хмыкнула и первой направилась к дверям.

Не буду утомлять подробностями, но нужный адрес мы узнали в течении ближайших двух часов.

– К Верке заедем? – поинтересовался я. – Она уже с работы вернулась.

– Давай. Если у тебя какие–нибудь планы, можешь задержаться, я сама съезжу.

– Никаких планов! – было от чего возмутиться. Чтоб я и Верка!.. А дочка у нее, хоть и прелесть, но еще слишком молода, – Я мигом.

Двери мне открыла сама Верка, о чем я где–то даже и пожалел. Все–таки, Набоков, когда «Лолиту» писал, не дурак был.

– Это она? – во все глаза глядя на кассету в моих руках спросила жертва безудержного развития видео на одной шестой части обитаемой суши.

– Она–она, я просмотрел, – успокоил я.

Лицо Верки моментально стало пунцовым.

– Держи!

– Витя, если тебе что–нибудь нужно, так я…

– Да брось ты! Свои люди сочтемся, – успокоил я. – Друзьям надо помогать.

Вежливо распрощавшись и опасаясь, как бы Варька не отправилась «на дело» без меня, я галопом помчался вниз по ступеням.

Хотя, благодаря Варькиной матушке, я и чувствовал себя полностью излечившимся от СПИДа, а все же Верка меня не вдохновила. Может быть кассета тому виной? Вот и говори после этого, что порнография возбуждает.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

К нужному дому мы подъехали одновременно с озаренным мигалками милицейским кортежем. Да еще каким кортежем: из пяти машин.

– О! Появился Сковорода, значит точно труп будет! – при виде меня громогласно возвестил Володя Семенов. А, в общем–то, настроен он был вполне дружелюбно. – Варвара Викентьевна, вы его тоже по сборнику вычислили?

– По какому сборнику? – полюбопытствовала моя хозяйка.

– Поэтов у нас издали год назад. Местных, за счет мэрии. Их там штук пятьдесят, – охотно пояснил Вова, из чего я сделал вывод что он–то и был основным генератором столь продуктивной идеи. – Они все приглашения получили. Мало того, они там, в ДК постоянно тусуются. Так вот, в этом районе, кроме Панфиловича, только один живет. А на телефонные звонки не отвечает.

– Нет, мы не по сборнику, – призналась Варька. – Мы у Хорькова на работе видеокассеты нашли. По ним и вычислили. Они у нас на заднем сидении лежат.

Вова погрустнел. По всему выходило, что обыск на работе у Хорька проводил тоже он.

– Понятые, готовы?! – громко воззвал полковник Дрожко.

– Во истину готовы! – пошутил я за что удостоился строгого взгляда со стороны начальницы. А что делать, если именно я первым заметил приближающегося к калитке Ефимчука в сопровождении двух перепуганных граждан.

Пугаться, между прочим, было чего – по случаю операции милицейские сотрудники, включая полковника, обрядились в пуленепробиваемые жилеты и каски.

– Разговорчики! – осадил Дрожко.

– Готовы–готовы! – отрапортовал Сашка предъявляя гражданских. Одна из них, крашеная в рыжий цвет тетка лет за сорок, так и явилась в домашнем халате. Дорогом, кстати, халате – поживите при Варьке с мое и сами научитесь в этом разбираться. Другой – вот, блин! – Панфиловича–то он за чем пригласил?! Сроду, решит наш будущий мэр, что, где я, – всегда труп. Сколько уж нас с ним судьба не сводит…

– Открывай! – прекратив безуспешно жать и жать на кнопку звонка сбоку от высокой калитки, скомандовал полковник Дрожко. Варька скромно отвернулась. Понимаю, она бы с этим замочком справилась в пять секунд и безо всякой кувалды.

Дверь дома так же оказалась заперта. Возникла очередная заминка. Наконец, удалось своротить и ее. Неприятный инцидент поджидал нас внутри, на первом этаже.

Может, Сашку и винить нельзя: не знал он, что в доме собака. Но нужно же соображать, что, когда из–за запертой на засов двери кто–то скребочит когтями, таковая вполне может оказаться. Позднее Ефимчук божился, что открыл машинально и ругался на тот счет, что не будь комната звукоизолирована…

Впрочем, все это было потом. А в тот момент дог вырвался на свободу в одну секунду и набросился на Сашку с таким жутким ревом, что все на мгновение застыли от ужаса.

Сбитый с ног Ефимчук… Черно–зеленый клубок тел на полу… И выстрел из Варькиного сорок пятого калибра одним махом снесший кобелю череп. Что было раньше, что позже, клянусь, не вспомню.

– Нет надо же, – робко возмутился придавленный трупом и лежащий в луже крови Сашка. – Мне же теперь на службу ходить не в чем будет! Товарищ полковник, эта сука всю форму своей кровью загадила.

– Это кобель, – уточнила педантичная Варька пряча пистолет. – Вик, расслабься.

– Чук, ты живой? – бросился к лейтенанту Семенов.

Только тут я понял, что сжимаю в руках свой револьвер. А когда сообразил, что он уже снят с предохранителя, во рту стало до противности сухо.

Варька всегда говорила, что снайпером мне не быть и если учила чему–нибудь, так это выхватывать оружие молниеносно и выстреливать как можно быстрее весь барабан. В ближнем бою, по ее словам, мне большего не потребуется, вот только сейчас…

– Я боялась, что ты выстрелишь, – тихо сказала моя начальница. – Бронебойные Сашин бронежилет в решето превратили бы.

– Я теперь сам боюсь, – осторожно отведя пистолет в сторону от приподнимавшегося с помощью Семенова Ефимчука, я со второй попытки повернул флажок предохранителя. – Да еще как боюсь.

Влажными от пота ладонями, спрятал оружие в кобуру.

– Врача! – приказал Дрожко.

– А может она вообще бешеная? – ужаснулся Ефимчук.

– Собака взаперти долго просидела, совершенно голодная, – успокоила Варька и заглянула в комнату, откуда выскочил пес. – А кино–то здесь снимали. Коньяка хотите, Саша?

– Ага, – заметив, что Дрожко тактично отвернулся в сторону согласился тот. – Нет, надо же! Прямо собака Баскервилей получилась!

– Варюша, а ты мне когда–нибудь такую фляжку выдашь? – поинтересовался я с завистью глядя, как Ефимчук глотает содержимое плоской металлической фляги появившейся из Варькиного кармана.

– Вик, тебе и пяти фляг на день мало будет, – усмехнулась моя начальница. – С Сашей на двоих выпейте.

И отправилась вслед за остальными на второй этаж.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

При виде врача извлекшего из своего саквояжа шприц с огромной иголкой, Ефимчук впал в некий ступор и я без труда овладел фляжкой. Коньяк у Варьки отличный – бочковой французский. Насколько я знаю, в подвале ее дома еще полторы бочки осталось.

– Гражданин Сковорода, будь человеком! – возмутился пострадавший, когда я разом выглотал грамм двести ароматного крепкого пойла.

– Очухался? Держи! – милостиво разрешил я и когда тот прикончил содержимое алюминиевой посудины потребовал. – Фляжку верни, цветные металлы нынче в цене.

Сунувшись на лестницу ведущую на второй этаж я нос к носу столкнулся со спускающейся навстречу Варькой.

– Вик, Не стоит тебе туда ходить. Пролежавший четыре дня труп – не самое аппетитное зрелище, – предостерегла она.

– И не подумаю, – на ходу развернулся я. – Его убили?

– Уверена в том, что да и в том, что ни одна экспертиза не сможет этого доказать, – хмыкнула владелица охранного агентства. – Есть, знаешь ли, яды, которые не оставляют следов. В графе «Причина смерти» придется написать «Сердечный приступ». Наш «чистильщик» решил списать все на покойника. На руках у того перчатки, все выглядит так, будто приступ свалил его сразу же по возвращению домой. После убийства Хорькова и Дубовой.

– Так он дилер или?..

– Сейчас проверим, – глаза Варьки лукаво блеснули. – Тут товарищу полковнику пришла в голову гениальная идея – обыскать подвал.

Естественно, лаборатория оказалась именно там. Убедившись в этом, моя начальница потеряла к происходящему всякий интерес.

– Вот кассеты, которые мы нашли в типографии. Принадлежат они явно Хорькову. Уверена, что большая кассета это копия той, что лежит наверху, – сказала она передавая Дрожко нашу сегодняшнюю добычу. – К нам вопросов у вас нет?

Тот покачал головой.

– Оформить передачу кассет заеду завтра, – кивнула Варька и попрощавшись со всеми увлекла меня к выходу.

– А какая кассета лежала на втором этаже? – поинтересовался я оказавшись в машине.

– Трех–часовая видиокассета. Наверняка та, с которой Хорьков снял копию и за которую получил сто грамм порошка со смертоносной добавкой. Уверена, что добавку синтезировали в этой же лаборатории и непременно найдут здесь хоть капельку неиспользованной.

Машина тронулась с места. Я задумался. У меня появилась одна идея. Поскольку гением сыска я себя не считаю, обдумал все еще раз.

– Варь, но… Кассета… Этот мертвец не мог ведь получить ее от Дубовой, если не побывал в ДК. Зачем тогда вообще прятать ключ от чердака?

– Вик, кассета очень важна. На ней милиция найдет отпечатки пальцев Хорькова и нашего покойника. Появится мотив. А потом, по версии «чистильщика», в конце концов, обнаружился бы и ключ. Чем глаже все выглядит, тем больше подозрений, а так… – Варька невесело усмехнулась. – Нет, Вик, спланировано отлично.

– Но мы же раскрутим это дело до конца?

– Пусть милиция крутит. Это дело интересовало нас постольку, поскольку мы были в нем замешаны. Теперь все по–другому. Увидишь, оно скоро будет закрыто. Самое трудное – расследование заказных убийств. А в этом случае, еще и… – она замолчала, лихо подрулив к воротам нашего особняка.

– Чего «еще и»? – не утерпел я.

– Человек, все это спланировавший имеет определенную специальную подготовку. Он отлично все рассчитал, вот только исполнитель из него отвратительный. Спутал Дубову с посторонней девчонкой. Он больше теоретик, чем практик. Возможно отставник. Список таких специалистов в нашем округе достаточно ограничен, но Дрожко к нему и на пушечный выстрел не подпустят.

– А ты?..

– Вик, – загоняя машину во двор предложила Варька, – пусть у нас останется одно не завершенное дело. Может быть, когда–нибудь мне и удастся подобраться к спискам. Если этот человек из нашего округа – раньше, если издалека – позже. Потерпи немного.

– Да я что, – пожал я плечами. – Можно и потерпеть.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Жизнь в нашем особняке вновь потекла своим чередом. День шел за днем. Дождливый июль сменился необычайно жарким августом, по каковому поводу Варька и Шура перестали подниматься в солярий и, забросив работу над портретом, проводили все время у бассейна.

Потом наступил сентябрь и все каналы нашего девяносто семи сантиметрового телека ночь на пролет крутили кадры с врезающимися в Нью – Йоркские небоскребы самолетами.

Наступил октябрь. Мир медленно сходил с ума. Бомбили Афганистан, умирали от сибирской язвы, всерьез заговорили о третьей мировой войне. Наша Дженка загуляла с очень симпатичным кобелем своей породы и мы уже начали гадать какими получатся щенки. Подняли со дня Баренцева моря «Курск». Несколько дней Варька провела в необычайной задумчивости, такой, что мне никак не удавалось ее расшевелить.

– Ладно, – решилась она одним холодным пятничным вечером. – Почистим перышки и развеемся.

– Запросто, – обрадовался я. Тем более, Шурки сегодня не ожидалось, а быть с грустной Варькой один на один – занятие то еще!

Я облачился в свою выходную «джинсу», Варька в умопомрачительно короткое платье и верный «Крузер» унес нас в столицу Федерального Округа, однако дальше пригородной зоны отдыха мы не поехали.

– Ни фига себе! – удивился я, выбравшись из машины и увидев торчащего на обочине Матвея рядом с шестисотым «Мерсом».

– Пересаживаемся! – распорядилась моя хозяйка. – Матвей, сторожи джип и никого к нему не подпускай.

– Хорошо, Варвара Викентьевна! – молодцевато гаркнул дюжий агент–пищевик.

– Зачем такие сложности? – полюбопытствовал я, забираясь на правое переднее седение «Мерседеса».

– Вик, – изобразила хищную улыбку Варька и голос ее стал низким и жутко страстным. – Я хочу отвести тебя в настоящее гнездо порока. Туда, где царствует безудержный разврат. Мы же не хотим лишний раз «засветиться» в подобном месте? Дядя Сережа был бы очень опечален.

– Народ к разврату готов! – взяв под козырек отрапортовал я. – Только чур – никаких посторонних мужиков! Если хочешь групняка, возьмем девицу на двоих.

– Можно даже двух или трех, ненасытный мой! – закатив глаза простонала Варька. Всегда с ней так: никогда не поймешь – издевается или правду говорит!

Злачное место оказалось совсем неподалеку. И, судя по количеству сто долларовых купюр, которые моя начальница выложила за вход, предназначалось отнюдь не для рабоче–крестьянского сословия. А когда я заглянул в меню… Впрочем, как джентльмен, я предоставил право выбора Варьке. К тому же, и платить–то придется ей.

Гнездо порока было оформлено классно, а разврат потрясал если и не безудержностью, то, по крайней мере количеством. Куча голых девчонок попеременно танцующих на подиуме – кое–кому из них было явно меньше шестнадцати, – по пояс голые официантки, в количестве не менее дюжины. Любой масти, размера и возраста. Вот только мужской стриптиз я на дух не переношу. Что я, гомик, что ли?

– Ну что, милый, тебе нравится этот милый кабачок? – поинтересовалась Варька, когда выпив по бокалу белого сухого «Бакарди» мы слегка закусили его отличными котлетами по–киевски.

– Несколько шумновато, – признался я. – И потом, все так пялятся на твои ноги…

– Будет еще шумнее, – вдруг печально улыбнулась она. – Знаешь, Вик, сегодня… Сегодня я прощаюсь с дядей.

– С дядей Сережей? – я ошалело огляделся по сторонам. Голые груди, груди, задницы и… Ничего себе, поминки. – А что с ним случилось? Когда?

– Ничего, дорогой, не переживай, – успокоила она. – Объявлено о его уходе на пенсию. С этого дня он больше не возглавляет милицию нашей области.

– Фу-у! – с облегчением выдохнул я. – Аж от сердца отлегло.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

– Так трогательно, что ты за него переживаешь, – Варька вновь наполнила бокалы и положила в них льда.

– Ну, хоть я знаю его только с твоих слов, старикан мне никогда не нравился, – признался я. – И все же, зла я ему не хотел. Даже жаль немного, как–то он теперь будет без любимой работы.

– Ну найдет, чем заняться, наверное, – пожала плечами хозяйка «Санта – Барбары».

– А он рыбачить не любит? Можем удочку ему подарить, – осенило меня. – Хочешь, из моей зарплаты? А, если он задумает охотиться, мы ему щенка Дженкиного дадим. Ему собаку можно доверить? Старое, все–таки, дело, а спаниели, они, такие шалопутные.

– Ну, – задумалась Варька. – Будем надеяться, что с собакой он справится.

– Ага, если такая семидерга, как наша попадется, она дядю в раз до инфаркта доведет.

– Вик, лапочка, такая как наша – одна на всю страну, – рассмеялась Варька. – Уж если я его, в свое время, до инфаркта не довела, то со щенками он справится.

– Так он моложе был, а теперь старенький совсем – песок сыпется. Главное, что он нам стал совершенно по–барабану. Пусть себе парится на заслуженном отдыхе, а в наши дела не лезет!

Мы дружно расхохотались, а потом Варька начала развлекаться во всю. И чего она только не вытворяла! Мне даже не по себе стало.

Во–первых: в отличие от Стаутовского Арчи Гудвина, я не считаю себя великолепным танцором, а в паре с Варькой мы отплясывали чуть ли не час. И, учитывая ее фигуру и короткое платьице, весь кабак пялился исключительно на нас.

Во–вторых: Варька на подиуме, извивающаяся вокруг шеста – это… Ничего более заводного я в жизни не видел. Вот только не я один! От восхищенных воплей в зале оглохнуть можно было. Но я же мужчина, я же и ревновать могу!

– У-ух! – сопровождаемая бурными переходящими в овацию аплодисментами, Варька спрыгнула с подиума и плюхнулась на свое место за столом. – Как тебе вон та девчушка?

Я проследил за ее взглядом. Приблизительно одного возраста с Варькой, ну, может быть, чуть моложе, девушка, и впрямь была хороша. Стройная, с высокой грудью и светло–каштановой шевелюрой. В отличие от остальных сотрудниц, ходила она не топ–лесс, а в платьице с вензелями заведения.

– Ну…

Я только задумался, а моя хозяйка, дождавшись, пока девица обернется в нашу сторону, бесцеремонно поманила ее пальцем. Я даже покраснел от неожиданности.

– Что вам угодно? – потупившись в пол голоса поинтересовалась светло–каштановая.

– Зеркальная комната свободна? – окатив незнакомку холодом из–под полуопущенных ресниц поинтересовалась Варька.

– Да. Желаете пройти?

– Конечно. Не желаешь с нами развлечься?

Я чуть со стула не упал от Варькиной наглости. Действительно, такой, как в этот вечер, я свою начальницу еще никогда не видел.

– Извините, политика заведения на этот счет очень строга, – покраснела девушка.

– Очень жаль, что у вас такая дурацкая политика, – хмыкнула Варька. – Ладно, проводи.

– Варюша, что на тебя нашло? – искренне удивился я, когда девушка отвела нас в отдельную комнату и оставила одних. Собственно, зеркальной была не вся комната, а только стена в ногах широченной кровати и потолок. Но и это впечатляло.

– Просто, я несколько не в себе, – усмехнулась та. – Знал бы ты, что я собираюсь сейчас сделать, понял бы почему.

– Надеюсь, не кабак спалить? – совершенно искренне насторожился я. А что, гулять – так гулять…

– И оставить эту милую малышку без работы?! – расхохоталась она кивнув в сторону двери. – Что ты, дорогой, я не настолько жестока.

– Так, – задумался я. – Хочешь устроить групняк?

– Нет, дурачок, я хочу исполнить заветную мечту своего дядюшки, – ухмыльнулась Варька и единым махом сбросила с себя платье.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

– Это… Слушай, твоя мама говорила…

Варька уже сбросила с себя все до нитки и подойдя ко мне помогла мне избавиться от курточки и начала расстегивать рубашку.

– Дядюшка помешан на том, что я обязана облагодетельствовать наш род очередным ребенком.

– Ты?.. Сейчас?.. – только и смог пробормотать я. – Ты, знаешь, Варюша, я так, это… Счастлив.

Варька заткнула мне рот поцелуем.

– Честно–честно, – признался я. – Ты уж на дурня старого не обижайся, но старики они ведь все несколько помешаны… У них крыша едет на продолжении рода.

– Мы с ним столько ссорились по этому поводу, – призналась Варька. – А теперь, когда ему не до меня, я это сделаю.

– Ну и правильно, – поддержал я. – Ты же сама себе хозяйка. Не то, что тебе маразматик какой–то приказал, ты сама решила. И вообще, ты самая лучшая и самая крутая.

– Правда, я самая лучшая? – забравшись на белоснежные простыни поинтересовалась она.

– Самая лучшая на всем белом свете! – подтвердил я.

– Опасней моей мамочки? – лукаво ухмыльнулась Варька.

– Да мама Катя, по сравнению с тобой, – девочка–припевочка! А дядя Сережа – лох вокзальный!

Варька расхохоталась.

– Ты бываешь такой милый. Иди сюда!

Мы поцеловались еще и еще.

– У меня такое впечатление, что он в ногах у нас стоит и подглядывает, – жарко дыша мне в щеку пробормотала она. – Здесь еще поцелуй и здесь, а?

– Конечно, глупенькая, конечно!

– Господи, мне так хорошо! – призналась она. – Дай свои губы… Ну, еще немного… Еще поцелуй… Пусть дядюшка посмотрит, какая я послушная племянница…

– Постыдился бы, старый похотливый козел! – в перерыве между очередными поцелуями возопил я. – Отвернись, паскудник!

– Ах, никакой совести у некоторых! – сквозь смех попеняла Варька. – А теперь, мы подходим к заключительной стадии! Как бы нам…

– Удивить дядюшку?

Мы снова заржали в две глотки.

– Чур, я сверху! – потребовала Варька и опрокинула меня навзничь. – Как Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Только связывать тебя не буду.

– И без этой фиговины для колки льда, – потребовал я.

– Она нам не понадобится, – пообещала Варька забираясь на меня сверху. Я зажмурился и… Ничего не произошло. Вернее, кое–что, конечно, случилось.

– Решилась с нами поиграть? – вкрадчивым кошачьим мурлыканьем поинтересовалась Варька соскальзывая с меня. Я приподнялся на локте и в недоумении уставился на дверь.

На пороге застыла давешняя светло–каштановая девушка в форменном платьице.

– Прошу прощения, – тихо пробормотала она. – Администрация приносит свои извинения… Одному из гостей стало плохо и мы были вынуждены вызвать скорую помощь… Тем из гостей, кто не желал бы афишировать свое присутствие, мы рекомендуем на всякий случай покинуть заведение.

– Конечно–конечно, – поспешно вскочила с мятых простыней Варька. – Нам афишировать никак нельзя! Это так расстроит моего бедного дядюшку!

– Варя! – с мольбой уставился на нее я. – Еще десять минут! Ну, хотя бы, пять!

– Нет–нет, Вик! – натягивая тонкие ажурные трусики возразила она. – Мне самой ужасно не приятно. Я даже помыться не успеваю после наших игр. Но ведь дядя Сережа…

– Он, паскуда, нам всю кровь на воду переведет! – сорвался на стон я и нет, пожалуй, ни одного матерного слова, которого я не употребил бы в дядюшкин адрес в течении последующих пяти минут.