Текст книги "Врата Бога. Под сенью Ашшура"

Автор книги: Вадим Барташ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Нет, государь. Я с ним не разговаривал. Но мне доложили, что в Вавилоне его очень хорошо встречали. В честь него твой брат даже устроил пир.

– Хм, а что-то крамольное на этой пирушке было?

– Ничего по этому поводу не могу сказать. Тосты поднимались за тебя, государь. Крамолы в их разговорах не установлено.

– Это точно?

– Да!

– А ты его и до этого же знал?

– Я с ним не раз прежде встречался.– Ишмидаган не стал рассказывать царю о том, что же его рассорило с этим Красавчиком. А повод был, и самый что ни на есть серъёзнейший. Да такой, что одно время Ишмидаган даже подумывал нанять наёмных убийц и расправиться с этим халдейским князем, но его остановило то, что на тот момент Набуэль попал под покровительство Накии-старшей и стал её любимчиком.

– Как ты оцениваешь этого князя?

Ишмидаган немного замялся, но, наконец, выдавил из себя:

– Я бы не советовал торопиться с его назначением.

– Почему? Он мне, кажется, достоин должности, которой я намерен его наделить…

– Государь, князь этот, на мой взгляд, не надёжен. Он хитёр и… и ещё он очень… не простой.

– Хи-итёр, говоришь?

Ишмидаган согласно кивнул головой.

– Э-э, а ну-ка поясни!

– Не спорю,– тщательно подбирая слова, продолжил Главный над всеми шпионами,– он, конечно же, весельчак, балагур, гуляка, его любят все без исключения… и, прежде всего, его обожают женщины, которые сходят по нему с ума и, причём, не только за его приятную внешность, но и за его нрав, однако он сам себе на уме, и на самом деле никто не знает до конца, что от этого человека можно ожидать. И потом, я больше чем уверен, что он не такой уж и покладистый, каким хочет показаться, государь… Будь с ним осторожен!

Ашшурбанапал хмыкнул, но не стал продолжать эту тему и отпустил Главного глашатая.

Вскоре появилась Аматтея.

Ашшурбанапал вызвал раба и тот увёл Лилит, которую лидийка откровенно побаивалась.

Царь встал с кресла и приблизился к девушке. Она склонилась перед ним на одно колено. Он поднял её и, не удержавшись, поцеловал, а затем нежно погладил по плечу.

– Как спалось?– спросил Ашшурбанапал Аматтею.

– Я мало спала, государь,– ответила ему лидийка.

– А что так? Что-то тебя тревожит?– заглянул в глаза Аматтеи Великий царь.

– Да нет, ничего. Я просто увлеклась чтением, государь. А потом кое-что и сама написала.

– И что ты написала?

– Я дописывала одно стихотворение. Последние строчки его мне долго не удавались. Да что я об этом? Мы с тобой не виделись неделю, государь, и я никак не могу тебя поздравить… И вот захотела это сделать сегодня. Я хочу тебя, мой господин, от всей души поздравить с рождением ещё одного сына… от Ашшур-шаррат!

– Спасибо.

Особой радости в голосе Аматтеи Ашшурбанапал не заметил и переспросил:

– Тебя всё-таки что-то печалит? Или это усталость от бессонной ночи?

– Не обращай внимания на меня, государь.

– И всё-таки?..

Лидийка рассеянно улыбнулась.

Появился секретарь Великого царя. Долговязый Азимильк прокрался тенью и деликатно откашлялся:

– Государь, извини… Встречи с тобой ждёт халдей Набуэль. Он только что прибыл во дворец.

Ашшурбанапал хотел сказать, чтобы князь подождал, но лидийка засобиралась к себе, и Великий царь её остановил:

– Подожди-ка, не уходи! – Ашшурбанапал кое-что задумал.

– Я не хочу тебе мешать.

– Ты мне не можешь помешать, дорогая. Кстати, мне кажется, что тебе будет любопытно посмотреть на этого халдейского князя. И знаешь почему?

– Поясни, государь?– Аматтея ещё не поняла того, что же задумал Ашшурбанапал.

– Да потому, что этот князь прекрасно поёт,– ответил ей Великий царь, – и, как мне передают, он обожает исполнять песни, написанные именно на твои стихи. Он знает их все! И даже на некоторые он уже написал мелодии!

Ашшурбанапал распорядился, чтобы предполагаемого нового наместника Приморья пропустили.

Вскоре Красавчик появился в покоях Великого царя.

Халдей учтиво приветствовал Ашшурбанапала и только искоса взглянул на лидийку.

Ашшурбанапал благосклонно принял приветствие нового назначенца и, чтобы порадовать свою фаворитку, задал ему совершенно неожиданный в данном случае вопрос:

– Ты, говорят, многосторонне талантлив, князь?

Красавчик учтиво приложил ладонь к груди.

– Да, так говорят, государь. Я не буду это оспаривать.

– А ещё говорят,– продолжил Ашшурбанапал, – что ты с самой юности увлекаешься поэзией?

– О, да, государь. Это моё увлечение очень давнее!

– И ты знаешь хорошо поэзию…

– Буду не скромен, но это я могу тоже подтвердить! Это так. Многие стихи я декламирую наизусть!

– Это похвально! А тогда скажи-ка мне: кто на сегодняшний день лучший из поэтов в Ассирии? Или кто тебе больше всего нравится?

– Я бы выделил одно имя, но это, государь, не ассириец!

И халдей вновь приложил ладонь к груди и поклонился.

Красавец был обходителен и чрезвычайно учтив, всё-таки надо ему отдать должное, но не смотря на молодость он умел преподнести себя и нравился, причём всем, а не только матронам или незамужним молодкам.

Ашшурбанапал намеренно повторил свой вопрос:

– Так всё же скажи, кого ты сейчас выделяешь среди нынешних поэтов, князь? Всем же известно, что ты прекрасно поёшь и являешься тонким ценителем поэзии. Твоим талантом люди восторгаются не зря. И все признают твой вкус! Он у тебя отменный! Что есть, то есть…

– Государь, если это тебя так заинтересовало, то скажу, что я для себя совсем недавно открыл одно имя… а точнее открыл одного поэта, но это не мужчина.

– А кто же? – деланно удивился Ашшурбанапал.

– Это– поэтесса. Её стихи созвучны с моей душой! И зовут её…

– Так как её зовут? Если это не ассирийка, то, наверное, гречанка? И-или ещё кто-то? Ну… говори же, как зовут её?!– стал нетерпелив Ашшурбанапал.

– Зовут её Аматтеей, государь.

Ашшурбанапал лукаво и одновременно торжествующе покосился на лидийку, которая уже более пристально взглянула на Красавчика, услышав из его уст своё имя.

Ашшурбанапалу удалось отвлечь любимую от печальных мыслей по поводу его второго сына, родившегося от законной супруги, и Великий царь намеренно продолжил начатую им тему:

– А не хочешь ли ты, князь, увидеть ту, кем ты так восторгаешься?

– А что, это возможно? – удивился халдей.

– Вполне!

– Я очень этого хочу, государь. Об этом я давно мечтал! Ведь я, повторюсь, безмерно восхищён этой поэтессой! Я считаю, что она лучше всех! У меня не хватит слов, чтобы выразить свой восторг от её стихов! А её «Соловей на ветке» – так я вообще считаю, что это недосягаемый шедевр! Я преклоняюсь перед её творчеством! Оно такое искреннее… такое… душевное! Оно… о-оно… Да разве я могу все свои впечатления передать словами? У меня не хватит на это никаких слов!– взволнованно зачастил Набуэль.

– Tы можешь прямо сейчас выразить ей всё своё восхищение, – перебил разговорившегося Красавчика Великий царь и кивнул головой на лидийку. – Во-от, перед тобой стоит она…

– Это Аматтея?!

– Да-да! Это она!

– О-она?! – округлил глаза халдейский князь.

– Да, это она!

Набуэль неуклюже обернулся к лидийке и… буквально тут же нет, не упал даже, а скорее рухнул перед ней на колени.

– Если мне позволительно будет… О-о! Государь, извини, но я не могу сейчас удержаться на ногах. Я же ослеплён! Я этой женщиной… сражён! Наповал! Я готов всю жизнь стоять перед ней вот так, как сейчас, на коленях! Ты – величайший государь, кто с этим спорит, ну а рядом с тобой – прекраснейшая девушка! И, к тому же, она не просто прекраснейшая обликом, а она и богиня! А богиня она потому, что… самая талантливая и самая великая из всех поэтов нашего времени! Ведь её песни теперь исполняются на пирах и праздниках по всей империи! И, наконец-то, я её увидел воочию! И признаюсь, государь, это была моя мечта! И она сбылась!

Глава седьмая

Народ этот не считался пришлым. Луллубеи являлись скотоводами и отчасти земледельцами. Хотя для их хозяйства важнейшее значение имело разведение овец и коз. Обитали луллубеи на южных отрогах Загроского хребта и в верховьях крупнейшего левого притока Тигра Диялы. На их территории также начинались такие крупные реки, как Керхе и Карун.

Они подразделялись на дюжину племён и были родственны эламитам, но языки у этих народов в древности достаточно сильно различались. Впрочем, после того, как луллубеи дважды, в эпоху расцвета Эламского государства, на продолжительное время попадали в зависимость от своих южных соседей, они многое переняли у них, и это касалось не только каких-то бытовых или культурных моментов, но и затронуло наречие горцев. И немалая часть их теперь вообще предпочла перейти на более развитый эламский язык, тем более тот уже как три тысячелетия имел свою письменность.

У луллубеев было четырнадцать княжеств, и самыми влиятельными являлись два, в одном из которых правил тесть младшего сына Шильках. Именно к нему, к князю Куригальзе, сейчас и направлялся Тахрах.

Младшего сына царицы-матери сопровождали четыре десятка всадников. Вначале они двигались вдоль правого берега Керхе, но когда начались предгорья, то поселений стало попадаться меньше, и дорога резко запетляла, а затем и вовсе сузилась и стала напоминать горную тропу.

Вскоре в одном из селений Тахраху из-за этого пришлось оставить свою колесницу и пересесть на коня. А ещё через некоторое время начались владения князя Куригальзу. И хотя тесть Тахраха пока что не выступал в открытую против властей, но по его территории уже было опасно передвигаться, и Тахрах велел своим людям быть постоянно начеку.

Когда до замка тестя оставалось примерно полтора фарсаха, навстречу Тахраху и его людям выехали из-за скалы всадники. По их облику сразу стало понятно, что это были горцы.

Луллубеи отличались более тёмной кожей и носили своеобразные остроконечные головные уборы, чем-то напоминавшие киммерийские колпаки, и кони у них были низкорослые, больше приспособленные передвигаться по отвесным кручам.

Один из луллубеев поднял руку и зычно прокричал:

– Э-эй, вы! Вы кто такие? Что вам надо у нас?

Тахрах выехал вперёд и крикнул в ответ:

– Я зять Куригальзу! Направляюсь к его замку!

Один из горцев подъехал поближе к эламитам. Узнав младшего сына Шильках, он повернулся к своим и махнул рукой, подтверждая, что это действительно так.

Куригальзу когда-то являлся простым воином, но в него влюбилась дочка князя. Её отец не обрадовался их связи и даже несколько раз подсылал к нему наёмных убийц, а после думал схватить и распять дерзкого воина, прятавшегося от него в труднодоступном месте. Однако у строптивца от дочери князя родился ребёнок, и луллубейскому владетелю пришлось смириться с её выбором. А вскоре Куригальзу наследовал княжество тестя и набрал в горах силу.

Куригальзу был вдовцом уже двенадцать лет. И самое дорогое, что у него было, это его единственная Лаэ. К семнадцати годам она расцвела, и её уже считали наиболее желанной невестой все луллубеи. Её стали добиваться многие знатные горцы, однако Куригальзу предпочёл её выдать замуж за младшего сына Шильках. И царица-мать к этому предложению отнеслась более чем благосклонно.

Шильках всё-таки была очень дальновидной, и хотела установить более тесные отношения с самым влиятельным владетелем среди луллубеев.

Теперь настала пора этой связью в интересах Элама воспользоваться…

***

Замок Куригальзу был совершенно неприступен. Он оседлал вершину, поднявшуюся к облакам, и у подножия которой протекал ручей, впадавший в Керхе. К замку можно было подступиться только с одной стороны – да и то подняться по очень узкой тропе можно было лишь спешившись. Ворота его всегда были закрыты. В остальном он являлся типичным варварским убежищем, которое только с натяжкой можно назвать замком.

У основания он был выложен из массивных глыб, а сверху над ними возвышалась деревянная надстройка, устроенная из брёвен. Внутри имелся дворик и находилось несколько хозяйственных построек.

Куригальзу принял Тахраха у себя:

– Что случилось, зять? – кряхтя поднялся со своего лежака грузный луллубейский князь.

Ему было под шестьдесят, и у него был уже совершенно лысый череп. Однако Куригальзу гордился своей бородой. Она у него на вавилонский манер была роскошная, курчавая и очень длинная, и доходила ему едва ли не до пояса.

– Приветствую тебя! И пусть Хумбан, Пинекир и прочие наши боги хранят твой дом! – поприветствовал хозяина замка Тахрах. – Не просто к тебе добраться, князь. Мог три раза голову свернуть! Но вот пришлось взбираться на коня… А привели к тебе дела, точнее беспокойство тем положением, которое сложилось в ваших горах…

– А-ах, вот оно что, – слегка усмехнулся луллубейский князь. – Ну, пока что не беспокойся, зять. У меня всё спокойно. Сам видишь! Тебя никто по дороге не тронул. И мы как признавали над собой власть Суз, так и признаём её. Ни один эламит не был убит в моём княжестве, так что же Шильках и её старший сын беспокоятся? Мы, как и прежде, выплачиваем налоги, хотя их размер значительно увеличился, и совершенно непонятно почему. Но я не позволяю своим людям роптать на это! Они у меня вот где… – и Куригальзу сжал кулак. – И никто из них не поддерживает бунтовщиков!

– Зато в других местах луллубеи вышли из повиновения и прогоняют мытарей и эламских чиновников, – заметил Тахрах.

– За других я не в ответе!

Тахрах промолчал.

Царица-мать предупреждала его, что разговор с тестем будет у него непростой, однако другого выбора не было. Сейчас в луллубейских горах можно было опереться только на Куригальзу.

– Давай-ка с дороги поешь, – предложил тесть Тахраху, – ну а после о серьёзных вещах с тобой поговорим.

Тахрах кивнул головой.

Луллубейский князь распорядился, чтобы накрыли стол и накормили людей, прибывших с младшим сыном Шильках.

***

Когда Тахрах поел и передохнул, луллубейский князь вновь его принял. На этот раз он был настроен более дружелюбно.

– Как там моя доча и внуки?

– У них всё хорошо! Мадакта им нравится. Всё-таки эта вторая столица и расположена она в живописных предгорьях, где никогда нет зноя. Старший твой внук, Куригальзу, уже учится стрелять из лука, и скоро я начну его приучать к верховой езде, ну а малыш ещё в колыбели, но у него прорезываются зубки. Вот, это твоя дочь просила тебе передать…

И Тахрах подал Куригальзу мешочек.

– Что в нём? – спросил луллубей.

– Волосы твоего младшего внука. Которого мы, кстати, назвали в честь тебя Куригальзу.

Куригальзу достал прядь детских волосёнок и понюхал их. После этого он зажмурился и расплылся в счастливой улыбке. Затем этот пучок волос вновь положил в мешочек и спрятал его у себя под ремнём. Стало видно, что луллубейский князь тут же обмяк. Он окончательно смягчился и спросил Тахраха:

– Ты прибыл от Шильках или от своего старшего брата?

– От царицы-матери.

– Выходит, с миром.

– Да, с миром.

– Я этому рад. Я ведь слышал, что Теуман собрался выжечь всю нашу землю.

– Пока Шильках в Сузах, она этого не допустит!

– Я только на неё и надеюсь… – промолвил луллубей. – Но я также наслышан, что старший сынок Шильках всё больше отбивается от рук, он уже совсем позабыл, кому обязан властью. Разве не так?

Тахрах на это высказывание тестя никак не отреагировал. Сейчас важно было выяснить у него настроение других князей и племенных старейшин горцев, что думают они. Как бы прочитав этот вопрос на лице зятя, луллубей произнёс:

– К восстанию примкнула пока что половина наших племён, но кое-кто мутит воду в горах, и я вот этого как раз и боюсь.

Тахрах нахмурился:

– Ты уверен в том, что сказал?

Куригальзу кивнул головой и вызвал одного из своих воинов.

– Кардуш, приведи человека, которого мы на днях поймали в одном из дальних селений!

Воин приложил руку к груди и вскоре вновь появился, но уже не один, а с ним в помещение проковылял человек c непокрытой головой и со связанными кистями рук.

– Во-о-от, – указал на него Куригальзу, – это ассирийский лазутчик, хотя себя он называет касситом. Но что я не отличу кассита от ассирийца?! Его схватили мои люди. В одном из наших высокогорных и отдалённых селений он призывал не слушаться меня и поддержать восстание других луллубейских племён. И таких ассирийских лазутчиков в наших горах заслано не один-два, а несколько десятков. Мало того, я уже знаю, что они не только призывают горцев к неповиновению, но обещают им помощь со стороны Ассирии и успели даже направить кое-кому несколько караванов с оружием. Мои люди перехватили один из таких. Кардуш, покажи ещё кое-что, – обратился к своему воину луллубейский князь.

Вскоре Кардуш и ещё два луллубейских воина внесли несколько луков и мечей и сложили всё это перед Куригальзу и его зятем. Тахрах наклонился и поднял один меч, повертел его в руках, посмотрел клеймо мастера и сделал мечом замах.

– Мда-а-а, же-елезный. И это, бесспорно, ассирийский меч.

Тахрах обернулся к пленнику:

– Ты кто? Как тебя звать?

– Я кассит, уважаемый. И меня с кем-то спутали. Я уверяю, что случайно забрёл на луллубейскую территорию.

Куригальзу указал Кардушу на лазутчика.

– Поджарь ему пятки, может, тогда он скажет нам правду!

Когда лазутчика увели, Куригальзу спросил Тахраха:

– Ну, что ты по этому поводу думаешь?

Тахрах не сразу ответил. Он сопоставлял всё сказанное и увиденное и, наконец, сделал собственный вывод:

– Скорее всего, здесь на самом деле просматривается рука ассирийцев. Похоже, они пытаются разжечь в горах пламя восстания, а мой старший брат по глупости своей или лучше сказать по недальновидности подыгрывает им и намеревается сюда отправить целый корпус карателей. Я представляю, что после этого случится! Мы до конца не оправились от восстания персов на востоке нашего царства, понеся большие потери, и если тут начнётся ещё одна совсем нешуточная заваруха…

– Правильно говоришь! – поддержал зятя Куригальзу. – Она никому не пойдёт на пользу. И только обрадует наших общих врагов.

Младший сын эламской царицы-матери продолжил:

– Пока не поздно, надо разрушить планы тех же ассирийцев. У тебя есть смышлёные люди, которые бы объяснили сложившееся положение вожакам бунтовщиков?

– Найдутся!

– Отправляй их к ним. Ну и собери где-нибудь в одном месте, кого сможешь. С этими людьми буду говорить уже я.

Немного подумав, Куригальзу заметил:

– Я так думаю, что лучше всего луллубейских старейшин и князей собрать не в моём замке…

– А где?

– У Буштэ.

– У Буштэ?

– Да! У него второе по значимости княжество, и он сейчас колеблется, хотя вышедшие из повиновения луллубеи считают, что он уже примкнул к ним.

– Хорошо, пусть будет так! Соберёмся у него,– заключил Тахрах.

***

Князь Буштэ был не только, после тестя Тахраха, вторым по значению владетелем в луллубейских горах, но ещё являлся отцом семнадцати дочерей, и поэтому поводу он страшно сокрушался. У него до сих пор так и не родился наследник.

Обычно луллубеи имели одну жену, но Буштэ завёл себе семь, и все они регулярно рожали ему только девочек. Буштэ негодовал, кричал на жён, даже бил их плетью и таскал за волосы, но поделать ничего не мог, а все горцы за его спиной смеялись над ним и зубоскалили по этому поводу. При встрече у них уже чуть ли не приветствием был вопрос: «Ну что, у князя Буштэ опять родилась дочь?»

Замок Буштэ находился в трёх фарсахах от укрепления тестя Тахраха, но продвигаться пришлось по труднодоступным горам, и путь до Буштэ занял почти две недели.

***

Когда Куригальзу и Тахрах въезжали в замок этого луллубейского князя, тот топал ногами и на кого-то гневно кричал. Это всё происходило во дворе.

Увидев гостей, Буштэ немного остыл и приветствовал их.

– Что-то случилось? – спросил Куригальзу.

– А-а-а! – обречённо махнул рукой Буштэ. – Сегодня седьмая, моя самая младшая жена, преподнесла мне подарочек – родила ещё одну дочку…

Куригальзу при этих словах едва не прыснул со смеху и с большим трудом сдержал на своём лице улыбку, а Буштэ, не замечая его выражения лица, сокрушённо заключил:

– Ну, совсем разучились бабы у нас в горах рожать! Хоть восьмую жену теперь заводи! У меня уже две не наши, одна – эламитка, а другая – касситка.

– И тоже неумехи? – уточнился тесть Тахраха.

– Ну а как ты думаешь?.. Э-эх, не получается!

– Ну тогда уж самому придётся рожать… – в бороду хмыкнул Куригальзу, и громче произнёс: – Мы к тебе, Буштэ, прибыли с моим зятем, как и договаривались. Много уже собралось у тебя старейшин и князей?

– Да почти все! Только троих нет, но их можно и не ждать – они непримиримые и вряд ли приедут.

***

Все собрались в главном зале. Стены в нём были закопчённые и освещался он только пятью факелами и разведённым в центре очагом.

Тахрах заранее готовился к этому разговору. Он знал, что ему нужно будет сказать.

Перед ним сейчас сидели с три десятка луллубейских князей и старейшин разного возраста. Здесь были и уже в годах седые старейшины, и совсем молодые князья. Почти все они были хмурые и многие из них ничего хорошего не ждали от этой встречи. В луллубейских горах уже вовсю обсуждалась новость, что вскоре здесь появится эламский корпус, который пока что сосредотачивался к югу от Суз. Кто-то говорил, что эламиты появятся в горах через неделю, а кто-то утверждал, что их следует ждать через месяц, но все были уверены, что они появятся обязательно, и тогда…

Тахрах после продолжительного молчания заговорил:

– Вы все встревожены. И я вас понимаю. Но я прибыл к вам с миром! Никаких карателей в луллубейских горах не будет! Я вам это обещаю!

– Ты от себя сейчас говоришь?! – выкрикнул кто-то дерзко из горцев.

– Нет, не только от себя! И от царицы-матери Шильках! А также и от её старшего сына!

– Мы тебе не верим, эламит! – раздались возгласы горцев с разных сторон.

– Мои слова может подтвердить мой тесть! – в ответ выкрикнул Тахрах.

Грузный Куригальзу кряхтя поднялся и вышел на середину зала, окинул собравшихся взглядом и поднял руку:

– Тихо, уважаемые! Да угомонитесь же!

Затем луллубейский князь погладил своей пятернёй лысый череп, потом пышную бороду и, подождав, когда собравшиеся немного успокоятся, продолжил: