Текст книги "10000 знаков"
Автор книги: Вадим Астанин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– А как этому некто удаётся оставаться незамеченным? – спросил Мадьяров.
– Легко, – сказал Маккензи Грин. – Во-первых, сеть внутрикорабельного видеонаблюдения отсутствует, ибо демонтирована, равно как линия персональной локации. Во-вторых, он старательно нас избегает. Отсюда у меня возникло логичное предположение, многое объясняющее.
– Ваше объяснение, доктор, всё только сильнее запутывает, – сказал Градов.
– Напротив, капитан, – парировал Грин. – Создает вполне согласованную картину произошедшего. В частности, почему был убит Такахаси. Наш загадочный гость...
– Принимал душ, – саркастически продолжил Градов, – как раз в ту минуту, когда инженеру-электронщику зачем-то понадобился многофункциональный верстак.
– В самую точку, – делая вид, что не замечает градовского сарказма, сказал Маккензи Грин, – будто с языка сняли, капитан. Смотрите, что получается. Пройти незаметно мимо Такахаси у него не выходит, поэтому он берёт ключ, бьёт им инженера по затылку, желая его только оглушить, но не рассчитывает силу удара, затем прислоняет ключ к верстаку и благополучно исчезает.
– Не оставляя после себя вообще ничего, – сказал Градов. – Он буквально растворяется в воздухе, тает, как утренний туман. Скажите мне, доктор, зачем было глушить инженера, обладая такими способностями? Это не человек, это супермен какой-то. Притом, объясните мне, доктор, как ему удалось обойти систему безопасности астропорта? Если, конечно, не принять за рабочую гипотезу его умение незаметно просачиваться сквозь многослойную высокопрочную броню?
– Я не следователь, – сказал Грин. – Я даже не эксперт. Я обычный корабельный эскулап. Если вас моё объяснение не устраивает, подскажите своё.
– Какое, к чёрту, толкование? – сказал недовольный Патерсон.
– Такое, дружище Ричард, – сказал Денис Мадьяров, – которое исключало бы всякую мистику и прочую потустороннюю ахинею. Впрочем, вы полагаете убийцей капитана. От себя могу добавить в список, вслед за капитаном, штурмана. Извини, Антон, ничего личного, токмо ради справедливости. Либо, следует признать, что на борту завёлся злобный призрак.
– Либо убивает сам звездолёт, – добавил Маккензи Грин. – Нам всучили проклятый корабль.
– Плюс две версии, – сказал Мадьяров.
– Думайте, что хотите, – подал голос до того молчавший Костров, – но Рида я не убивал. Рубку я не покидал, приказ капитана слышал и исполнил незамедлительно. Люк был задраен изнутри вплоть до вашего прихода.
– От себя, – сказал Градов, – со всей ответственностью заявляю, что к смерти Рида я абсолютно непричастен. Ваше право – верить мне на слово, или не верить.
– Круг замкнулся, – констатировал Маккензи Грин.
– Славно, – сказал Денис Мадьяров, – с виной мы как бы разобрались. Капитану и штурману мы доверяем.
– Как бы, – сказал Патерсон и повторил с нажимом. – Как бы.
– Условно, – согласился Мадьяров, – но, тем не менее. Что делать дальше?
– Командуйте, шкипер, – сказал Грин, – команда ждёт вашего приказа.
– Прежде всего, – начал Градов, – надобно связать с портом назначения, доложить о случившемся и запросить экстренную помощь. До подхода спасателей нужно взять под круглосуточную охрану наиболее значимые для нашего выживания объекты. В целях предотвращения возможных диверсий. Кроме того, неплохо бы вооружиться. И найти способ наблюдения за передвижением каждого из нас.
– Вы представляете, – сказал Костров, – насколько это нереально сделать? Нас всего пять человек, а сколько объектов первостепенной важности? Рубки – ходовая, штурманская, радио. Двигатели, энергоустановки, продуктовые склады, холодильники, цистерны с водой, газгольдеры, фильтрационные камеры, компрессоры-нагнетатели, система регенерации воздуха, восстановления воды, спасательные средства, да попросту основные магистрали, которые можно с лёгкостью перерезать в каком угодно месте.
– И что? – спросил Градов, – сидеть и ждать?
–Почему ждать, – сказал Костров. – Я предлагаю устроить облаву. Прочесать корабль сверху донизу, найти ублюдка... ну, а потом... Потом, смотря по обстоятельствам, – жёстко завершил фразу штурман.
– Суд Линча не наш метод, – сказал Маккензи Грин, – но ход мысли штурмана Кострова мне нравится.
– Поддерживаю, – откликнулся Патерсон.
– Всецело "за", – сказал Денис Мадьяров.
– На очереди оружие и приборы слежения, – сказал Градов. – Что скажет корабельный инженер?
– Обрадовать мне вас нечем, – сказал Денис Мадьяров. – Табельного оружия нам не полагается, кроме капитана, но у капитана, как я понимаю, оружия нет.
– Верно понимаешь, – сказал Градов. – Не тот это рейс, чтобы капитану быть вооружённым.
– И я о том же, – утвердительно кивнул Мадьяров. – Остаётся воспользоваться подручными средствами.
– Чем конкретно? – спросил Патерсон.
– Тем же, чем орудовал наш скрытый враг. Только не гаечными ключами, конечно. Наверху полно обрезков труб, из которых запросто изготовить дубинку, или короткий шест. Вот вам и средство нападения. Вдобавок, можно использовать плазменные резаки в качестве оборонительного оружия. Дальность выброса режущей струи плазмы в максимальном режиме достигает пятидесяти сантиметров. Запаса горючей смеси в баллоне при такой нагрузке хватает примерно на тридцать минут непрерывной работы. Но мы ведь не будем пользоваться им безостановочно. Баллон у резака плоский, удобно крепится ремнями к туловищу и талии, а ножными обхватами к ногам. Вес баллона около десяти килограмм, горючая смесь газообразная. Сам резак носится на поясном ремне, в удобном петлевом держателе.
– Отлично, так и сделаем, – сказал Градов. – А как быть с отслеживанием нашего местонахождения?
– Плохо, – сказал Денис Мадьяров. – Могу предложить радиогарнитуру взамен настенных раритетов. И всё.
– А если наладить слежение по радиосигналу?
– У гарнитуры нет уникального цифрового отпечатка. На экране это будет выглядеть как одно большое красное пятно. И отфильтровать сигналы не удастся.
– Жалко, – сказал Градов. – Перспективная была идея. Доставай твою гарнитуру.
Мадьяров выгреб из технического ящика горсть наушников.
– Разбирайте устройства, – сказал Градов.
– Кто пойдёт в радиорубку? – спросил Маккензи Грин, нацепляя наушник.
– Я, – сказал Градов. – И корабельный инженер.
– С Денисом ясно, – сказал Маккензи Грин. – Долг службы. В отличии от вас, капитан.
– Я думаю, что мы оказались в равных условиях, – сказал Градов. – Как ни банально это прозвучит, но все, собравшиеся здесь, являются ценными специалистами, от жизни и здоровья которых зависит наше общее выживание.
– Не-е-е спорю, – сказал Маккензи Грин, – но мне как-то спокойнее на душе, когда я знаю, что есть среди нас человек, могущий отдавать приказы и требовать их беспрекословного исполнения. Человек, берущий на себя ответственность за последствия принятых им решение, какой бы пафосной глупостью это не показалось. Надеюсь, что я не одинок в своём мнении.
– Тянем жребий? – предложил Мадьяров.
– Ни к чему, – сказал Костров. – Вторым иду я.
– Логично, – сказал Маккензи Грин, – штурман в нынешних условиях не слишком значимая фигура, нежели остальные. Прошу прощения за столь цинические соображения. Ваш вердикт, капитан?
– Вы правы, Грин...
– Маккензи, с вашего позволения, – сказал Грин. – И давайте уже перейдём на "ты", капитан.
– Маккензи прав, – сказал Градов, – как бы неприятна была эта правда. Решение принято. В радиорубку идут Мадьяров и Костров. Мы остаёмся здесь. Связь через гарнитуру. Денис, Андрей, будьте предельно внимательны и осторожны. Передадите радиограмму и сразу обратно, нигде не останавливаясь. Всегда держитесь вместе и не упускайте друг друга из виду. Без исключений.
– Не беспокойтесь, капитан, – сказал корабельный инженер Мадьяров. – исполним в точности.
– Справимся, – добавил штурман Костров.
– Крышка люка разблокирована, – сказал Градов. – Удачи, парни.
– Немного пафосно, – сказал Маккензи Грин, – отдаёт какой-то дешёвой мелодрамой. Пошловато, не находите?
– Подите к чёрту, Грин, – сказал Мадьяров.
Люк, клацнув, закрылся.
Патерсон занял кресло Кострова, по-хозяйски отрегулировал высоту сиденья, крутанулся вокруг оси, тормознул ногами, останавливая вращение, ухватился за фиксирующие скобы и подтянул кресло ближе к пульту.
– Впервые жалею, что Большой брат отключён, – сказал он, глядя в слепые зрачки экранов видеослежения.
– Не только вы, Ричард, – сказал Маккензи Грин. – Меня эти штучки, торчащие в каждом углу, бесили до невозможности. Вроде бы ничего такого, скрывать мне особо нечего, но сам факт постоянной слежки раздражал невероятно. До сего дня, что вполне закономерно, учитывая сложившиеся обстановку.
– Должны были бы уже связаться, – сказал Патерсон. – Сколько времени прошло?
– Около трёх минут, – сказал доктор Грин. – Терпение, Ричард.
– Две минуты, сорок пять секунд, – сказал Градов.
– Какое, к чёрту, терпение? – сказал Патерсон, – может, их в эту самую минуту убивают?
– Даже если и так, – сухо произнёс Градов, – вы ничем не сможете им помочь.
– К чему клоните, капитан?
– Успокойся, Ричард, – сказал Маккензи Грин, – капитан...
– Я хочу донести до вас одну незатейливую мысль, Патерсон, – сказал Градов. – Бывает, что ради спасения в целом, приходится чем-то жертвовать в частности. Это трудный выбор, Ричард. Ответственный. Но вы взрослый человек, Патерсон. Я в вас верю.
– Распоряжаться чужими жизнями?
– Тяжело, кто ж спорит, – сказал Градов.
В наушнике прозвучал сигнал вызова. Градов моментально нажал кнопку приёма.
– Капитан, слушаю.
– Возвращаемся, – сказал Мадьяров.
– Что радиограмма? Передали?
– Возвращаемся, – сдержанно повторил корабельный инженер.
– Докладывайте, – приказал Градов.
Мадьяров нервно потёр ладонями.
– В общем, хуже некуда, капитан, – сказал он.
– Да говори же ты! – рявкнул Патерсон.
– Ричард! – осадил Патерсона Градов, – не орите, пожалуйста. Денис, мы вас слушаем.
– В общем, – повторил Мадьяров, – со связью у нас огромная засада.
– Денис хотел сказать, – вступил в разговор Костров, – что связи у нас нет. Совсем.
– Да, – сказал Мадьяров. – Радиорубка разбита. Полностью.
– Аппаратуру разнесли вдребезги, – добавил Костров. – Пока мы здесь выясняли кто в чём виноват, наш неуловимый душегубец без опаски уничтожал наши передатчики.
– Громил, – сказал Мадьяров. – Методично, не спеша, качественно, вдумчиво и со вкусом. Как будто знал, что ему ничем не помешают.
– Облава, – сказал Маккензи Грин.
– Сначала оружие, – сказал Градов. – Вы, доктор, останетесь на вахте. Протестовать бесполезно.
–С чего бы я должен возражать? – спросил Маккензи Грин.
– Я решил было...
– Напрасно, – сказал Грин. – Больше пользы я принесу как врач, а не как боец. Вояка из меня никудышный.
– Мы все здесь не бойцы, – мрачно промолвил Патерсон.
– Больше жизни, Ричард, – сказал Антон Костров. – Пробьёмся.
– Дебаты закончены. Выдвигаемся, – подвёл черту Градов. – Маккензи...
– Люк никому не открывать...
– Без моего прямого распоряжения, или, в экстренной ситуации, без дополнительного сигнала.
– Какого? – спросил Грин.
– Устанавливаю кодовое слово: "инфундибулум".
– Язык сломаешь, – сказал Костров.
– Инфундибулум, – повторил Градов. – И три удара в крышку люка.
Оружие взялся делать корабельный инженер и Денис Мадьяров постарался на славу. Полностью оправдал оказанное ему доверие. Благодаря его стараниям отряд мстителей был экипирован оружием ближнего и дальнего боя: метательными дротиками, изготовленными из стальной заточенной арматуры, короткими удобными копьями, сделанными из обрезанных титановых труб с приваренными зазубренными наконечниками, дубинками и ножами, вырезанными из армированных металлической нитью пластин керамической брони, мягкой до закалки и сверхпрочной после отжига и моллирования в квантовой печи. Солидный арсенал оружия для рукопашного боя дополняли плазменные резаки.
– Разбиваемся попарно, – сказал Градов. Мы с Мадьяровым осматриваем трюмы, а вы – Патерсон и Костров – осевую палубу. Идём от носа к корме, друг друга не теряем, со всей осторожностью обыскиваем каждый закоулок, мало-мальски пригодный для укрытия.
– Не забудьте воздуховоды принудительной вентиляции, трубы кондиционирования и подачи кислородно-воздушной смеси, – напомнил Мадьяров.
– Тогда берите в расчёт и пространство между палубным перекрытием, – сказал Патерсон, – годится, чтобы спрятаться.
– Неучтённый фактор, – сказал Костров. – Как быть, капитан?
– План не меняется, – отрезал Градов. – Гарнитуру держать включенной. Сеанс связи каждые пять минут, кроме чрезвычайных случаев. Вперёд!
Ворвавшись в рубку, Градов первым делом сбросил газовый баллон. Порез на руке кровоточил. Градов снял куртку, вспорол подкладку и перевязал рану куском ткани. Из оружия у него уцелел только нож, дротики он бросил, когда на него набросился Патерсон, а копье когда бежал обратно к Мадьярову, оставшемуся на узком мостике, перекинутом через глубокую впадину, на дне которой покоились круглые туши маршевых двигателей. Там же, внизу, лежал и корабельный инженер, сброшенный непонятно кем в теснину двигательных отсеков. Градов вызвал Маккензи Грина, но судовой врач не отвечал и капитан, подгоняемый недобрыми предчувствиями, ринулся наверх, в ходовую рубку, выбросив из памяти разбившегося насмерть Мадьярова, обезумевшего Патерсона, заблокированного в горячей зоне ядерного реактора штурмана Кострова...
Дверь была открыта, рубка пуста. Маккензи Грин исчез.
ДНО
дневник настоящего офицера
днём ранее
Трижды прокричали «ура» и подкинули в небо фуражки. Обучение закончено, дипломы получены и нас ждёт распределение. Начальник Академии произнёс прочувствованную речь и маршем прошли колонны выпускников мимо трибуны с развёрнутым знаменем и флажками учебных отрядов. В кабинете начальника заседала комиссия по распределению. Порядок был установлен следующий – первыми заходили отличники. Их красные дипломы служили им пропусками в элитные части – Гвардейские экипажи, Ударные соединения и батальоны Президентской Охраны. Хорошисты отправлялись в линейные подразделения, разбросанные по просторам космоса, но в пределах Внешнего Кольца колонизации. Остальным уготовано прозябание в пограничных гарнизонах, в компании бродяг, неудачников и отъявленных головорезов, среди трудов, лишений и опасностей, коими славятся недоброй славой Области на краю обитаемого мира, за которыми раскинулись бездны и бездны неизведанных пространств.
Я не круглый отличник, но и не крайний троечник. Я – крепкий середняк и категорически спокоен за свою безоблачную будущность.
днём позже
Решительность моя улетучилась. Как поётся в одной древней песне: «развеялась, как утренний туман». Нет, не такого оглушительного фиаско я ожидал. Поначалу ничто не указывало на грядущую конфузию. Начальник был со мной весел и любезен, товарищи председательствующего вежливы и благожелательны, доглядчик от Адмиралтейства внимателен, но не придирчив. Мне прочили должность в аэромобильную дивизию, расквартированную на Санторане и председательствующий, наш старый добрый начальник, строгий, но справедливый, душа Академии, не старался с примерным тщанием скрывать от меня столь любезный моему эго вердикт. Это было достойное место для начала блестящей карьеры, которая, как мне представлялось, должна была затмить собой многие, не менее выдающиеся карьеры, многих, не менее прославленных военачальников современности.
Я был спокоен и ожидал, когда начальник озвучит заблаговременно подготовленное решение. Ничто не указывало на кардинально резкие перемены в моей судьбе и, надо признаться, я упустил тот момент, когда моя распланированная на много лет вперёд карьера с хрустом надломилась и грохнулась в бездну вод со страшным грохотом. Где и затонула без всякой надежды на спасение.
Меня распределили на границу. Дивизия на Санторане, оказывается, относится к силам быстрого развёртывания, поэтому не принимает на командные должности новичков. Обязательным условием является шестимесячная командировка кандидата на офицерскую вакансию в зону боевых действий. А боевые действия ведутся нами в Пограничных Областях. По всей линии прилегающих к Неосвоенным Территориях квадрантах.
двумя днями позже
Вместе с десятками улетающих с Земли солдат и офицеров я погрузился в военно-транспортный звездолёт. Меня никто не провожает, родителей я просил остаться дома. Мне грустно и тревожно. Что ждёт меня там, в опасных космических глубинах, среди враждебных нам джунглей? Обрету ли я там себе славу, или найду там себе могилу? Вернусь ли обратно целым и невредимым, или навсегда сгину без вести, а, может быть, прилечу домой жалким инвалидом, снабжённым от щедрот Адмиралтейства биомеханическими протезами? Кто знает. Кто знает.
число, месяц, год, местоположение не указаны по соображениям безопасности
С утра пил водку. Прошло чёрт знает сколько месяцев с того дня, как я принял на себя командование обороной укреплённым районом на... вылетело из памяти название планеты и номер звёздной системы. Помню, что расстояние от неё до Земли составляет пятьдесят парсеков. Или чуть больше. Или чуть меньше. Можно глянуть в Меркаторский картограф, термина куда-то затерялся. Где-то лежит среди бумаг, а бумаги лежат неразобранными. Везде. В шкафах, на столе, под столом, по углам и на полках. Бумагами завалена спальня и в ванной тоже полно бумаг.
На чём прилетел сюда – забыл. Что делал до принятия на себя командования – не помню. Что твёрдо сохранилось в уме – пил водку, думал. Количество бойцов мне подчинённых: вчера было больше. Потери: несущественные, но не меньше ста человек убитыми и пропавшими без вести на поле боя. Обстановка, складывающаяся на удерживаемой мною территории: убеждён, что завтра станет лучше, чем сегодня. На чём базируется моя уверенность? На уверенности в том, что мы не можем потерпеть поражение. В силу исторического и благодаря особенному устройству генетического аппарата. Сверил свои догадки с оперативной картой. Догадки абсолютно подтвердились. Лёг спать, испытывая небывалый подъём духа.
число, месяц, год, местоположение не указаны по соображениям безопасности
С утра пил водку. Смотрел в перископ. Кругом дождь, джунгли и безысходность. Заходил начальник штаба. Принёс свежую сводку. На фронтах повсеместно ведутся бои местного значения. У … (не указано по соображениям безопасности) визуально наблюдается скопление противника. Не менее ста единиц имперских бронеходов и пехота, численностью до трёх пехотных полков. Разведка сообщает, что в рядах противника замечены головоногие ударники с Денеба и членистоногие штурмовики с Проциона. Сегодня, ранним утром, неприятелем была предпринята безуспешная попытка атаковать наши позиции с севера. Безуспешная, потому, что я был своевременно разбужен начальником штаба. Вот так, спросонья и не опохмелившись, пришлось садиться за тактический терминал. Пока я героически отбивал нападение, начальник бесполезно штаба отирался за моим плечом. Он старше меня по званию, но категорически отказывается от непосредственного командования вверенными нам подразделениями. Заявляет, что приверженец старой школы, когда командование осуществлялось командиром непосредственно на поле боя и ничего не понимает в новомодных штучках, таких как «удалённое управление войсками». На мои предложения отправиться лично на передовую и возглавить оборону одного из участков, самого опасного в оперативном отношении, неизменно отвечает отказом, ссылаясь на то, что его обязанность, как начальника штаба, есть всестороннее планирование боевых действий и своевременное доведение до меня, как командующего укреплённым районом, складывающейся оперативно-тактической обстановки. Мои едкие замечание, что оперативно-тактическая обстановка на вверенной мне территории без труда читается на оперативно-тактических же дисплеях, в целом и путём прямой и регрессивной выборки на интересующий меня временной отрезок, игнорируется им самым вызывающим образом. Зато он не забывает бомбардировать меня грудами бесполезных документов: напечатанных на скверной бумаге сводок, докладов, рапортов, аналитических записок и разнообразных планов. Отдельными разделами идут доносы. Доносы мне на нижестоящие чины и доносы на меня в вышестоящие инстанции. Я ещё понимаю – доносы мне, но носить мне же доносы на меня! Ради спортивного интереса спросил у начальника штаба зачем он так делает, ведь смысл такого поклёпа в том и состоит, чтобы человек, которого ты собираешься оговорить, ничего об этой ябеде не узнал. Начальник штаба сделал вид, что не расслышал моего вопроса. Впрочем, я и не надеялся, что он ответит. Между тем, носить доносы он не прекратил! Узнал о себе много неприятного. Если бы моя нервная организация была менее закалённой, поступил бы как настоящий офицер. Застрелил этого мерзавца.
Где-то в бункере есть радист. Задача: найти его и выяснить, отправляет ли начальник штаба свои кляузы через него, или уверен, что их по инстанции отправляю я. Внимательнейшим образом рассмотрел одно из творений начальника штаба. Похоже, это не копия, а первый экземпляр. Однако с эдаким подлюгой надо держать ухо востро.
Вечером пил водку и отражал очередное наступление, теперь на северо-востоке, там, где глубокий овраг непосредственно подходит к передовым позициям. Благодаря запущенным беспилотникам обнаружился большой отряд штурмовых пехотинцев, сопровождающих группу боевых червей для рытья подкопов. Умелыми действиями контрминёрных команд черви были отсечены от отряда прикрытия и уничтожены, штурмпехотинцы обращены в бегство и рассеяны. Выпил за удачное завершение дня, перевёл цифроматику в режим автопилота, запрограммировав на быструю побудку в экстренных случаях и отправился на боковую. Древняя поговорка: «солдат спит, служба идёт» обрела свой истинный смысл. Нынче служба идёт даже тогда, когда солдата вообще нет. Что я здесь делаю?
число, месяц, год... господи, кого я обманываю? соображения безопасности?!
С утра пил водку. Вспоминал первые часы моего пребывания на планете. Воспоминания унылы и однобоки. Джунгли и дождь, дождь и джунгли. И ещё отвратительные вопли, несущиеся издалека. Сопровождающий, ежеминутно прикладывающийся к фляжке, поясняет, что это орёт местный аналог земных жаб и лягушек. «Привыкнете, лейтенант, – говорит успокаивающе сопровождающий, – всё привыкают». – «И часто они так орут?» – интересуюсь я. – «А, – говорит сопровождающий, делая очередной глоток, – всегда. Сколько помню, ни на минуту не останавливались. Не желаете ли глотнуть, господин лейтенант?» – спрашивает сопровождающий, тыча мне в лицо фляжкой. – «Благодарю, м-м-м, не разгляжу вашего звания, – отвечаю я, – не употребляю». – «Мастер-сержант, – говорит сопровождающий, – мастер-сержант и канонир по-совместительству. Бригада ствольной артиллерии. Стоим на страже. Устои, образ жизни, традиции... и всё такое прочее. А что не пьёте, уважаю. Но зря. Здесь все пьют. Даже сам начальник форта, господин фрегаттен-капитан Кольбе, даром что потомственный германский аристократ и Генерального Штаба капитан, а и тот изволит пить. Водку. Иначе никак. Нервы, господин лейтенант».
Вездеход полз по узкой просеке, прорубленной в зарослях гигантских деревьев. Тонкие лучи света вырывали из темноты необхватных размеров бугристые стволы и свисающие с ветвей гирлянды белёсых лишайников. Раскидистые кроны смыкались вверху в сплошную живую завесу, но иногда в ней возникали просветы и разрывы, сквозь которые проглядывало настоящее небо, рассечённое лучами прожекторов, алчно рыскающих в поисках вражеских летательных аппаратов и несущихся в различных направлениях очередей трассирующих снарядов, выпущенных из стволов малокалиберных зенитных пушек. Башня на крыше боевого отделения вездехода со скрежетом вращалась, светился экран наведения, оператор-наводчик постоянно менял режим отображения местности: от визуального к инверсивному, от инверсивного к тепловизионному и обратно к визуальному. Чувствовалось, что оператору-наводчику страшно. И механику-водителю тоже страшно, а вот мастер-сержанту на всё наплевать, но не потому, что мастер-сержант сам по себе храбрый солдат, а как раз таки с точностью наоборот – потому, что он потерял перспективу и смирился с неизбежностью сдохнуть в этих гнилых палестинах – среди мокрых джунглей и нескончаемого дождя.
«Вам здесь понравится», – сказал мастер-сержант. – «Не уверен», – ответил я. – «Понравится, – убеждённо сказал мастер-сержант, – сами увидите. Скучать не придётся». Мы всем довольны, – резюмировал он, тыкая в меня фляжкой".
Я пожалел, что не стал бухгалтером.
число, месяц, год, местоположение не указаны по соображениям безопасности
Внешний вид фрегаттен-капитан имел экзотический. По примеру офицеров-подводников Кригсмарине капитан Кольбе носил кургузый мятый китель поверх грубовязаного свитера, фуражку со словно бы жёваной тульей и обвисшими боками, рабочие, цвета хаки, бесформенные штаны, заправленные в давно нечищенные ботинки. На груди фрегаттен-капитана болтался полевой лазерный бинокль-дальномер, свидетельствующий о том, что капитан Кольбе не боится выбраться из бетонных казематов на свежий воздух. Во рту у фрегаттен-капитана была курительная трубка. Фрегаттен-капитан крепко сжимал жёлтыми прокуренными зубами вишнёвый мундштук, время от времени пыхая ароматическим дымом. Серые, льдисто-холодные глаза капитана Кольбе пристально изучали прибывшего на базу новичка.
– Кольбе, – сказал фрегаттен-капитан, вынимая изо рта трубку.
Я представился уставным порядком и протянул капитану официальное направление.
– Бросьте, лейтенант, – сказал капитан Кольбе, засовывая нераспечатанный конверт в нагрудный карман кителя. – У нас здесь без церемоний. Мы, практически одна дружная боевая семья.
Произнеся эти слова, фрегаттен-капитан очень выразительно посмотрел на мастер-сержанта.
–Так точно, – бодро отрапортовал мастер-сержант, – как есть одна большая дружная семья. И щёлкнул каблуками.
Фляжка с алкоголем, наспех засунутая мастер-сержантом в брючный карман, при этом движении вывалилась, звонко ударившись о бетонный пол.
– Непорядок, – сказал капитан Кольбе. – Легкомысленное отношение к казённому имуществу. Поднимите, господин мастер-сержант.
– Слушаюсь, мой капитан, – мастер-сержант нагнулся и запихнул фляжку обратно в карман.
– Можете идти, – сказал капитан Кольбе.
Мастер-сержант сделал поворот кругом через правое плечо, снова щёлкнул каблуками (предусмотрительно прижав ладонью своевольную фляжку) и зашагал к выходу, громко стуча подошвами и выбрасывая колени вверх, словно породистый конь в манеже.
Навстречу бравому мастер-сержанту спешил офицер в звании второго лейтенанта, внешности услужливо-подобострастной.
– Как во всякой дружной семье есть у нас свои блудные сыны, – прокомментировал его появление фрегаттен-капитан Кольбе.
– Мой начальник штаба, – представил он мне второго лейтенанта.
– Душевно рады, – сказал второй лейтенант, протягивая потную ладошку, – нашего полку, так сказать, прибыло.
– Душевно, там, или не душевно, – сказал капитан Кольбе начальнику штаба, а покажите молодому специалисту его каюту и проведите с ним ознакомительную экскурсию по базе.
– Нас тут трое, – сказал фрегаттен-капитан, обращаясь непосредственно ко мне. – С вами, лейтенант, будет четверо. Не удивляйтесь. Где-то в бункере находится радист, но связь с ним была по определённым обстоятельствам утрачена. Поиски оказались бесполезны, контактировать с нами он не желает, однако оставляемые ему продукты регулярно кто-то забирает. Попытки вступить с ним в диалог посредством бумажной переписки самым вызывающим образом игнорируются. Но мы не теряем надежды.
– После экскурсии жду вас на командном пункте, – напутствовал меня фрегаттен-капитан.
Они все сумасшедшие. Или мне это кажется? С непривычки.
число, месяц, год, местоположение не указаны по соображениям безопасности
С утра пил водку. Думал. Когда вчера к ночи стало понятно, что фрегаттен-капитан Кольбе пропал, вызвал к себе начальника штаба и предложил ему возглавить оборону нашего укреплённого района, по праву старшего по званию. Начальник штаба от повышения резко уклонился, сославшись на чрезмерную занятость и сложность порученной ему работы. Подозреваю, что начальник штаба попросту не умеет обращаться с оперативно-тактическим командным комплексом. Интересно, где он учился, если навыки работы с ОТКК курсанты приобретают на первом курсе любого высшего командного учебного заведения вне зависимости от профиля специализации? Спросить об этом у начальника штаба постеснялся. Принял командование на себя и отпустил теперь уже подчинённого. Бедняга радостно ускакал к себе в каюту.
Перевёл цифроматику в режим автопилота и отправился наверх искать фрегаттен-капитана. Долго бродил по округе, пугаясь всякого громкого звука и стреляя на каждый шорох в зарослях. Итог моей вылазки безрадостный. Никаких следов капитана Кольбе в радиусе двухсот пятидесяти – трёхстах метрах от бункера. Конечно, если не считать найденную фуражку несчастного командира. Жёваная грязная белая тулья и венценосный орёл в обрамлении дубовых листьев. Немного же осталось от бравого, неунывающего офицера Флота. Возвратившись под земля, занялся тщательным осмотром доставшихся мне владений. Обнаружил много чего интересного, в том числе внушительные запасы алкоголя, в основном водки различных сортов и производителей. Забрал с собой в командный центр две бутылки. Надо помянуть фрегаттен-капитана по-людски. Впервые пил водку стаканом и почти без закуски. Быстро опьянел, много плакал, пытался петь песни. Жалел, по-преимуществу, себя, но больше всего полевой лазерный бинокль-дальномер, навсегда утраченный вместе с капитаном Кольбе. Ушёл спать, не забыв проверить, включён ли на цифроматике режим автопилота. Считаю, день прожит не зря.
число, месяц, год, местоположение не указаны по соображениям безопасности
С утра пил водку. Думал. Война нынешняя превратилась в своего рода детскую забаву. Никто больше не воюет с противником лицом к лицу. Все сидят за дисплеями, даже пехотинце в передовых линиях. Точнее, пехотинцы сидят в бронированных машинах, а на рубежах соприкосновения, подчиняясь их командам, сражаются дистанционно управляемые бронированные бойцы, механические воплощения этих самых пехотинцев. Плюются раскалённым свинцом, метают лазерные импульсы, бомбардируют врага минами, гранатами и снарядами, начинёнными высокотемпературной зажигательной смесью. Конечно, бывает, что и сами пехотинцы лично участвуют в боевых действиях, внешне ничем не отличаясь от своих механических двойников. Такие же, облачённые в бронированные доспехи, усиленные мощью экзоскелетов и псевдомышечной обвязкой, до зубов вооружённые, они напоминают ангелов смерти, несущих смерть и разрушение.
