Текст книги "Тайны Времени"

Автор книги: Вадим Чернобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)

Так, значит, мы обжигаемся не столько благодаря пламени, сколько из-за самовнушения? «Верьте, что огонь – ваш друг, верьте в своего учителя и надейтесь только на себя, пока это будет так – огонь вас не тронет…» – примерно такими словами на моих глазах начинали «обработку» новичков многие учителя танцев на огне. Для большинства бывает весьма тяжело перешагнуть рубеж страха, и поэтому во многих странах пляски на кострах устраиваются лишь после того, как все участники войдут в состояние транса или экстаза. Например, в токийском синтоистском храме церемония хождения по раскаленным камням начинается с того, что всем добровольцам посыпают голову солью; литературовед Э.Стеленсон, рискнувший после этого ступить в огонь, действительно ощущал лишь некоторое покалывание в ступнях, а резкую боль почувствовал, лишь когда порезал ногу… В Суве (Фиджи) известный нам уже Райт не рискнул последовать примеру других, но зато он обратил внимание на то, что до и после состояния экстаза все танцующие имели вполне нормальные болевые реакции на ступнях ног, чего нельзя было сказать непосредственно о моменте танцев… Лора Фэйт (Л.Виленская) требует от начинающих огнеходоков заучивания и многократного повторения своеобразного заклинания-мантры: «Ху а ке, лено лено мао де, ху а ке, лено лено мао де!»…

Для некоторых людей собственных психофизических сил даже в состоянии транса явно недостаточно, и в этом случае им на помощь приходит энергия Учителя. Московская пенсионерка Максимова недавно поведала историю о том, как под чутким присмотром такого инструктора она впервые (и клянется, что в последний раз) ввошла в огонь без всяких болезненных ощущений. Главное ее ощущение, которое она пронесла через пламя, – не будь рядом инструктора, она бы испеклась заживо!… Другая моя знакомая, журналистка Татьяна ЛЕЙЕ так описывала мне свои ощущения от первого похода по углям: «…Вдруг мои ноги сами шагнули на пылающие головни. Будто я шла по теплому мягкому песку. Неужели?– пришла мысль где-то на полпути. Тут же горячий укол. Нужно отключить голову – выплыло из глубины…»

Католический епископ Майсура описал другой увиденный им случай коллективного обучения. В Мадрасе (Индия) один мусульманин при стечении большой толпы «передавал всем желающим невосприимчивость к огню», сам он при этом к костру так и не приблизился(!?), а лишь подталкивал где уговорами, а где руками собравшихся прямо в пасть огню! «Выражение ужаса на их лицах сменялось изумленной улыбкой». Музыканты в числе прочих прошли сквозь высокие, в человеческий рост, языки пламени и, взволнованные своим неожиданным успехом, вернулись в огонь, трубя и ударяя по тарелкам. Окружающие были потрясены, когда марширующий оркестр возник из костра, при этом огонь не повредил ни одежду, ни обувь, ни даже бумажные ноты!

…Но стоит только усомниться в своих способностях или закончиться магическому воздействию, как чудо прекращается. И горе тому, кто замешкается в этот момент – известно множество случаев, когда люди из-за переоценки своих возможностей получали сильнейшие, в том числе и смертельные, ожоги. Леруа был свидетелем, что, когда махараджа закрыл церемонию, один мусульманин внезапно упал и стал корчиться от ужасной боли… Розита ФОРБЕС подобную трагедию видела воочию на Суринаме: там руководившая танцами в состоянии транса жрица-девственница неожиданно пришла в себя, и плясавшие негры немедленно бросились вон из огня, получив при этом тяжелейшие ожоги… Лора Фэйт рассказывала про студентов-медиков, которые похвастались профессору о своем хождении по огню, но когда ученый убедил их, что во всем причиной лишь массовый гипноз, на третий день у половины группы выступили волдыри… Лично я также видел немало «неверующих» в собственную силу, но ожогов они не успевали получить, поскольку (почему-то) никто из них не рискнул вскочить в огонь, а лишь ограничился достаточно дистанционной субъективной оценкой опасности…

Замечено, что в стрессовых ситуациях человеческий организм может создавать вокруг себя небольшие области с измененными физическими константами. И пока это защитное поле неизвестной природы остается вокруг вас, будьте спокойны! Если оно распространяется хотя бы на десяток сантиметров вокруг вас, то даже в самом жестоком огне одежда будет в полной сохранности. Бывает, что невосприимчивой к огню становится только область около ступней, и тогда руки и голова продолжают чувствовать жар… Так, например, некий Д.Хилл на архипелаге Таити наблюдал, как в ритуале хождения по раскаленным камням принял участие европеец. От жара, исходившего из костровой ямы, он обжег лицо настолько, что облупилась кожа, при этом сапоги его остались совершенно нетронутыми.

Чаще всего это поле защищает только кожу без одежды. В середине XVIII века в Париже страдающая припадками Мари СОНЭ была известна под прозвищем «несгораемая». В опытах ее заворачивали в простыню, клали головой и ногами на стулья и разводили под ней костер. При этом простыня не загоралась, ибо известно, что лежать в таком положении человек способен только в состоянии глубокого транса, и, следовательно, как нам представляется, защитное поле вокруг женщины могло быть наибольшим. Когда же Мари, находясь в полном сознании, засовывала ногу в чулках и туфлях в жаровню, то «чулки обгорали на ней полностью, и лишь затем она вынимала ногу»!

Сотруднику Британского музея, доктору У.Бригему, и трем сопровождающим его магам-кахунас путь неожиданно преградил поток раскаленной лавы, стекающий с вулкана Коне. Кахунас отнеслись совершенно спокойно к тому факту, что попали в огненную ловушку. Один из них, не сбавляя шага, пошел прямо по раскаленному добела камню, двое других остановились и предложили Бригему разуться, ибо «защита бога Кахуны не распространяется на обувь». Англичанин наотрез отказался это сделать, и тогда кахунас неожиданно столкнули его на лаву. Быстрее ветра Бригем ринулся вперед, пробежал 50 метров, не чуя под собой ног, и лишь на твердой земле пришел в себя. Только теперь он заметил, что стоит совершенно босой, рядом с ним догорали жалкие остатки сапог и носков. Двое кахунас, идущие через поток лавы в его сторону, добродушно хохотали над неумехой-европейцем…

Большинство из нас в положении Бригема наверняка попали бы в такую-же «смешную» ситуацию", и над нами непременно смеялись бы огнепоклонники… Что же добавить к этому? Разве что посетовать: как же мы все-таки мало знаем о собственных возможностях! А не зная, и не используем в самые страшные для себя минуты, скажем, в случае пожара. Для справки: застигнутых врасплох огнем только в одной России и только за 1995 год погибло более 14 тысяч человек…

Но, может, черт не так уж и страшен? Умелый человек, как известно, может пройти без особых для себя последствий не только сквозь огонь, но и через воду и даже медные трубы.

Время и волшебство: ЗНАЮ Я ТАКОЕ СЛОВО…

«В Пространстве и Времени нет больше границ для тех, кто коснулся книжных страниц».

Автор неизвестен.

«…Речь, жесты, разнообразные сигналы суть различные виды сообщений, но лишь письмо стало тем средством, которое помогает человеку преодолеть Пространство и Время».

Иоганнес ФРИДРИХ, «История письма».

– Знаю я такое слово… – многозначительно говорил один полусумасшедший (или полностью сумасшедший) в нашем дворе, там, где проходило мое детство. А может, он был и не совсем сумасшедший – просто он говорил такие слова, которые мы, ребятня младших классов, выслушивали только для того, чтобы всем вместе весело погоготать, ничегошеньки не поняв при этом.

Потом тот странный дядька пропал надолго, мы успели научиться азам геометрии и, может быть, даже поумнели. Дурак появился снова, только теперь он ничему не учил нас, потому как стал немым! Никто из взрослых не обращал на него ни малейшего внимания, единственной радостью в жизни для него было играть с нами, детьми, в крестики-нолики. Играл он великолепно. Я был горд, когда удалось однажды выиграть у этого признанного авторитета, и, желая уйти непобежденным, немедленно поднялся с исписанного мелом асфальта. Немой остался сидеть на коленях, он что-то мычал, предлагая, видимо, матч-реванш. Чего мне совсем не хотелось, ибо кому захочется испытывать судьбу второй раз, да еще на глазах стоящих рядом друзей. С высоты положения случайного победителя мне захотелось еще больше удивить восхищенную толпу, и, с трудом вспоминая язык жестов (не тот алфавит, на котором переговаривались во время тихого часа в пионерлагерях, а настоящий язык глухонемых из маминой медицинской энциклопедии), я смог изобразить непослушными пальцами три буквы "М", "И", "Р" – «мир». Великодушно предлагал ему ничью. И немой понял меня (девчонки вокруг были в восторге!). Наверное, это было первое дружеское слово, которое услышал (увидел) этот бедняга, потому что он немедленно вскочил и принялся жестикулировать со скоростью вентилятора. Я согласно кивал в ответ, но, разумеется, не понял ни одного слова. Тогда он деликатно воспользовался мелом, и на асфальте появились какие-то мудрые замечания и высказывания, место которым было, наверное, в книге с золотым тиснением. Сумасшедший оказался вполне нормальным мудрецом, таким же, каких проходят в школе, но только не скучным, а вполне компанейским! Заходясь от восторга (как будто на брифинге у марсианина), мы наперебой задавали ему глупые вопросы, а он поражал нас лаконичностью ответов и смешил невзрослой непосредственностью. Пишу на асфальте: «Отчего же ты глухонемой?» – «Нельзя говорить!»… «Почему тебе нельзя?» – «Я знаю запретное слово!»… «Какое?» – «От слова этот дом, этот мир, может разрушиться!»… «Напиши, пожалуйста!»… Он смотрит на нас, как на несмышленное стадо заблудших овечек, и пишет: «Со словом не шутите,…» Пока он заканчивает надпись, вокруг слышны как раз самые шутливые комментарии. Надпись закончена: «…слово может уничтожить даже пространство и время!» Таких понятий мы еще не проходили, и он показывает на часы пальцами, затем резко раздвигает пальцы – Время взорвалось! Всем, кроме него, ужасно смешно… Я не помню, чем закончилась наша потешная до колик беседа, кажется, мы убежали по своим делам. Того то ли мудреца, то ли психа мы больше не видели. Никогда. Кем он был и с какой целью все это говорил – кто его знает. Может быть, он даже промычал половинку своего ужасного слова, потому как мира, где происходила наше беседа, больше не существует. Так же, как и асфальта во дворе. Наш 5-этажный 53-квартирный дом вместе с пристроенной к нему почтой был разрушен до самого фундамента не очень прицельным огнем реактивной артиллерии…

Что же касается многозначительного его жеста (показывающего, как взорвется Время), то, как мы все можем видеть, время наше по григорианскому календарю продолжает безостановочно тикать, независимо от всех слов наших и мыслей. По поводу последнего утверждения, впрочем, посещают изредка меня сомнения, которые до сих пор остаются в разряде непонятного и непостижимого. Иррациональные крамольные мысли о том, что обычная мысль может влиять на ход обычного Времени, с помощью мысли можно остановить (уничтожить) Время! Ну если не во всей Вселенной, то хотя-бы остановить Время в маленькой локальной области. Мысли эти о мыслях пока пахнут даже не фантастикой, они пахнут волшебством.

Написал слово «волшебство», и сразу на душе стало легче, ибо волшебство есть понятие непостижимое по определению, и не надо напрягаться для его научного осмысления, достаточно лишь принимать его таким, каким оно есть. Если оно есть.

Знатоки фантастики, исследующие пророческое творчество Герберта УЭЛЛСА, делают оговорку, что машину времени придумал, конечно, этот писатель самостоятельно. Также, как и то, что Время можно изменять с помощью технических средств. Но вот сама идея перемещения во Времени и в какой-то степени управления Временем – это не его выдумка, об этом писали в аллегорической форме другие писатели, и прием этот, когда главные герои чудесным образом или во сне останавливали ход естественных событий, попадали в прошлое или будущее, достаточно часто использовался во всех видах литературы – от комедии до трагедии. Можно сказать, что первой «машиной времени» было слово волшебное, слово колдовское.

О том же говорили и более древние (так называемые народные) виды искусств: сказки, предания, песни… Кажется – разве что только… частушек про машину времени никто не пел. Зато легенд, народных сказаний, быличек о странных случаях «неправильного» хода Времени сколько угодно. Время способно уничтожить, предать забвению любого, но не каждому, ох не каждому под силу совладать со всесильным Временем. И уж если кто и может, так конечно же это всесильные колдуны, маги и прочая чистая и нечистая сила, а также те предметы, фетиши, которым приданы чудодейственные свойства (т.е. орудия труда этих самых белых, черных, серых и прочих серо-буро-малиновых магов).

А самыми странными и загадочными свойствами мессии, святые, знахари, маги и колдуны наделяли самое дорогое – собственные заговоренные вещи и клады. Почему самое дорогое? Да потому, что Время способно победить и уничтожить всех, включая магов и колдунов, и только клады призваны по своему определению победить Время, пронести сквозь века то, что по всем законам должно кануть в прошлом. Такие сверхценные трансхрональные посылки требовали особого к себе отношения и соответствующей охраны. Было это в те времена, когда заговор и молитва хранили иной раз лучше, чем сейчас вся ведомственная и вневедомственная охрана страны, вместе взятая, хранит сбербанки. Надо только понимать охранный заговор в самом широком смысле – требовалось оградить клад и от случайных грабителей, и от разрушительного воздействия веков. Естественно, в молитвах и заговорах достаточно часто в явном или скрытом виде употреблялось само понятие Времени, употреблялось и как враг (с которым надо бороться), и как друг (которого надо «умаслить»), и как «оружие», средство охраны (лучше всего со Временем бороться его же оружием!). Специально или нет, но способность кладов воздействовать на Время (предположим гипотетически, что она, эта способность, существует) оказалась весьма кстати для охраны кладов от случайных грабителей и нежелательных посетителей. Можно даже пойти еще дальше и предположить, что при охране кладов впервые намеренно закладывалась возможность использования Времени. Темпоральное оружие, запускаемое посредством волшебного слова?

Все это пока кажется невероятным. Но мы и говорим о вещах невероятных. Свойства некоторых подобных заговоренных вещей поражают, и среди таких наиболее странных вещей, разумеется, чаша Святого Грааля. Немецкий ученый и религиозный мыслитель Р.Майер проследил духовную историю образа Святого Грааля и легенд о нем, которые берут начало от времен апостолов и расцвели в эпоху Средневековья [Майер «В пространстве время – здесь… История Грааля» М., Энигма, 1997]. Грааль хранился в Монсегюре, эпицентре «катарской ереси», откуда исчез при таинственных обстоятельствах, и где последний раз его искала экспедиция СС под патронажем рейхсфюрера СС Г.Гиммлера в самый разгар 2-й Мировой войны. С чашей связано столько удивительных историй с исчезновениями, перемещениями в Пространстве и Времени, что наверное, ей стоило посвятить отдельный разговор. Но,… чаша далеко, и говорить пока не о ней нельзя. По разным причинам.

Безопаснее найти примеры где-нибудь поближе к нам. Благо и в России достаточно тайн, над которыми не властно Время и которые имеют небольшую власть над Временем. Не всегда, но временами.

Так вот, для того чтобы на основе «российского материала» понять принцип действия «волшебного темпорального оружия», дадим слово тем, кто испытал действие оного на себе. К свидетельству привлекаются самые старейшие очевидцы. Голос которых (по причине временного отсутствия у следственных органов машин времени) можно прослушать пока только благодаря дошедшим до нас преданиям, древней народной молве. Во всяком случае, той ее ничтожной части, что не успела забыться во тьме веков и в джунглях урбанизированной масс-культуры.

"…В селе Теребень Калужской губернии жили в конце того века старик со старухой. И не то что бедные, но какие-то чудные.

– Счастья не наживают, оно само наводит на себя. Как грибы, в лесу глазами не рыщут. Или клад вот,он сам позовет,– говорили они людям.

Вот прошло двадцать лет и еще двадцать, совсем состарились дед с бабкой. А

клад так им знак и не подал. А тут их соседке Алене приснился сон. Пришла

она к ним, чтоб старуха растолковала ей сон.

– Бабушка, я нехорошо видела, будто все вещи в избе у нас попадали, а попадали они все в овраг у Лысого камня.

– Ну, это к тому, что все случится не у вас.

Ушла соседка. Стали старые дальше отгадывать сон, а старуха и сказала:

– Это клад, Федорович, через Алену-соседку дал нам знак.

Немедля собрались они и вечером пошли к овражному Лысому камню. Пришли на то место, расстелили простыню и наложили крест. Сколько просидели – не упомнили. Вдруг показалось им, что рассвело. Идут люди и говорят:

– Что вы здесь сидите, один и другой?

Они увидели,что уже день, что клад не укараулили, пошли домой. Отошли от того места, и тут же обуяла их ночь. И с тем пришли домой ночью.

– Старик, да как же это так?– сказала старуха, дрожа от страха.– Ведь и версты нет до дома, а выходит, вишь, весь день с утра до ночи шли домой, а расстояние-то всего-навсего верста. Как это так?

– Выходит, бабка, примнился нам день-то,– стал отгадывать этот случай старик.– В помраченном времени, в заколдованном кругу мы побывали с тобой. И людей ненастоящих видели. Слава Богу, что нас благополучно вынесло оттудова… А сон? К чему бы это?

И действительно, все с того сна началось. Пришли они к соседке Алене и говорят:

– Нехороший сон ты, Аленка, видела – обморочный, и нехорошо, что нам его рассказала.

– Какой сон? Никаких снов я не видела.

– А утром кто приходил сегодня?

– Да гляньте вы на улицу – ведь утро-то только началось!

Посмотрели старые друг на друга, жутко стало у них на душе, и, боясь оглянуться, побрели они как не по своему времени к своей избушке, где была еще ночь и горел на столе ночник…" [Цыбин В. «Заговоренные клады и кладоискатели»// М., Мир твоему дому, 1994, с.32-33].

Собиратель народных легенд Владимир Дмитриевич ЦЫБИН в своем трактате о кладах и волшебных заклинаниях способность кладов «водить людей за нос» вообще считает за первейшее свойство заговоренного и закопанного в землю добра. Цыбин даже перечисляет и пытается классифицировать эти способы противодействия людям, никак не объясняя их. Но опять-таки, стоит присмотреться к этим волшебным свойствам с позиции физики, и почти все способы «вождения за нос» кладокопателей, будь то случаи, когда люди блуждают на пустом месте «в трех соснах» или когда они входят в дверь «и не могут в нее войти», так или иначе, могут быть связаны с искривлением Пространства-Времени. Все с тем же «темпоральным оружием»?

С удовольствием полистал монографию о кладоискательстве, и через несколько страниц – опять наткнулся на тех-же героев: клад, люди и Время. История начинается так: в городе Токмаке старику Чернышеву, человеку несуеверному, насмешливому и зажиточному (сын у него был послом в Бразилии), три раза привиделся один и тот же сон, будто явился к нему покойный родитель и сказал:

– На ближних сыртах схоронен мною клад. Открыть я тебе его не успел. Теперь он меня мучает там, где я теперь живу. Спаси меня – иди туда и открой. Там есть приметное место – большой камень, ты подрой его…

Чернышев посмеялся над этим своим сном. Через неделю родитель опять пришел во сне и то же самое сказал Чернышеву. Тот и вовсе расстроился. и сказал себе: «Покойники снятся к перемене погоды»… В третий раз отец вовсе пришел во сне расстроенный и, сказав то же самое, отхлестал старика Чернышева ремнем:

– Вот тебе, неслух, к перемене погоды!

Проснулся Чернышев, мягкое место болит – рубцы синеют. «Что-то не так!решил он.– Рубцы-то вправдашние». Собрался и пошел на то место верстах в пяти от города. Стал он рыть – и тут его затмило, голос услышал:

– Чего ты, старик, могилу стал копать? Не рано ли?

Оглянулся – никого. Он опять принялся рыть. Опять голос из воздуха соткался. И в третий раз голос из воздуха остерег его. А он в ответ:

– Ах, тютюнь-растютюнь, глотка ветряная.

Тут его что-то как ударило – ворона села на лопатку. Ему бы перекрестить ее, но старик давно отвергся от веры. Кинул он в ворону комком земли, задел за крыло – одно перышко отлетело и стало золотой цепочкой. Чернышев подхватил ее и драпу. Побежал к городу, а вышло – в горы. Там на горе дома стоят, и его избу видно – высокая. Он назад, а местность вокруг другая: леса сосновые, и в них люди с тремя лицами на голове. Глянул он в ручей, а там люди текут, и каждый держит на груди свое лицо, и спереди головы – лицо, и лицо с лицом разговаривают и смеются, а его, Чернышева, отражения в воде нет.

– Как же так – меня нету?

Тут он прочитал молитву – проняло. Все исчезло. А он еще только за город вышел, и лопатка чистая, новенькая, в смазке, как прежде. Он и вернулся назад. Жена зовет завтракать. Чернышев и говорит:

– Я за город сейчас выходил, согласно своему сну.

– Да что ты,– говорит ему жена.– Ты и отлучался-то всего на минутку.

– А где же я был?

– В сарае инструмент проверял.

Ему потом и сказали, что нужно в церкви помянуть родителя и клад с него снять в церкви. Так и сделал и долго еще гадал, что же это с ним происходило. И, как человек читающий, с философской склонностью, определил: «Землю, должно быть, не довернуло, а потом довернуло, ну, я, мол, и попал в зазор…» А что, уловил, уяснил что-то старик: «Земля с Солнцем всякий миг находится в новой космической зоне…»

Такую расшифровку этого происшествия оставим на стариковской совести, скажу лишь, что разобраться здесь у современной науки шансов не больше, чем у того токмаковского деда.

Еще одну чудную и странную историю Цыбин записал в русском Семиречье в пятидесятых голах, а рассказал ее охотник и бахчевник Яков Фомич МУХОВНИКОВ: "Пошел я раз на охоту, в сентябре это было на двенадцатое число, день моей женитьбы. Оттого и запомнил число. Иду, значит, по горам по первозорью. Небо чистое, земля чистая. Никого. Всхожу на Календарь-гору, на самую высокую скалу над пропастью. Вижу – сидит на скале цыган не цыган в киргизском чапане. Вскинул я глаза на него: сидит человек с удочкой в руках, грузило в пропасть закинуто. «Что удит? Воздух из пропасти? – так думаю.– Понятно, сумасшедший». Укрепил собственный дух такой мыслью и спрашиваю, а бердан свой держу с должной чуткостью:

– Чего, мил человек, удишь? Без воды рыбка не клюет?

– Ловлю,– говорит,– каменную селедку, курам на водку.

«Ты балагур для кур,– говорю я сам себе,– а я сдурачу: кувырь-кувырь, пили личих-вирь?» Однако, что-то неладное. Собака моя на него не заурчала. А что, если этот удильщик не рыбак, а волхв?

– И я такой!– ему говорю.– Хожу с клюкой. Мух пас, нашел кошелек-самотряс и кнут-самопас. Видел – вошь в железе и подсолнух на протезе, черт тебя б сглазил, чтоб с камня не слазил.

А он ничего, удит воздух и вполслуха вдруг говорит:

– Ударь меня в ухо с левой – я и слечу, тебя озолочу.

Хоть навел он на меня всякие сомнения, говорю:

– Не согласен. За что я тебя должен бить? Я же тебя в первый раз вижу.

– Дурак и есть дурак,– говорит он мне.– От своего счастья отказываешься. Ну тогда давай меняться: ты мне – ружье, а я тебе – удочку.

– Нет,– говорю,– ружье у меня самострел, вышел я с ним ершей со щуками пострелять. Ишь как летают по небу.

А он протягивает мне удилище, а оно-то сплошь золотое. Ну я и отдал ему свой бердан без патронов, чтоб с чуру не стрельнул по мне, а тот отдал удочку и поплыл по воздуху в пропасть и оттуда как захохочет:

– Хо-хо, мухопас-самотряс, хо-хо…

Тут моя собака очнулась и зазвучала оглашенно, словно блоха бодучая на глаз ей впрыгнула… Тут и я опамятовался: стою на скале и держу за ствол свое ружье, будто удилище, а что стою у края провала – не вижу, не чую. А мнится в мороке, что я это иду по дороге и остановился так себе. Только собрался шагнуть вперед, как услышал петушиный крик. Тут я очнулся окончательно: одна нога на скале, а другая зависла над бездной. От страха то ли заскрипел, то ли вскрикнул позвоночник у меня. Гляжу на то место, где только что цыган сидел, а там змея на плавниках ползает вся серебряная, выстрелил я в нее – не помню, как патрон засадил в ружье. Пес взвизгнул, осыпанный монетами. Я кинулся под гору домой. Сбежал с горы минут за десять. А на равнине ночь, солнце давно село. Что со мной? Куда это я подевался на целый день?… Пришел к себе в избу, спрашиваю:

– Какой ныне день по числу?

– Девятое число сентября,– говорят и показали на отрывной календарь.

Что же, выходит, будто загодя на три дня заскочил? Домашние почуяли, что со мной неладно, объяснили, что ныне, мол, утром я встал рано и куда-то отлучился на 3 часа. Тут я совсем очнулся: на дворе не ночь вовсе, а день в разгаре. Думаю – может, я на том свете побывал? А когда наступило настоящее двенадцатое, ничего вроде и не было. Вышел я на улицу, посидел на завалинке, вернулся домой, а домашние в расстройстве и панике спрашивают:

– Где же ты пропадал три дня? Ушел, никому ничего не сказамши… Так вот меня помутили чары кладовы…" Много есть странного в этом нехитром рассказе, пропитанном народной мудростью. Нет только одного – доказательств того, что бахчевнику Муховникову все это не приснилось. Впрочем, нет, если все же не считать его бессовестным лжецом (а у меня для этого нет повода), то одна зацепка есть. Сам Яков Фомич долго приходил в себя после увиденного, как он сам признался, долго не ходил на Календарь-гору. Только другой осенью пришел и на том самом месте подобрал…пять серебряных монет!

Почти такое же молодое предание (от силы – полвека) рассказывает не о человеке, который якобы превратился в клад, а о кладе, который на глазах ошеломленных людей превратился из гусака в свинью и снова в гусака. Начало истории почти такое же, как и в народных сказках. Помните только, что, когда сказка наша сказывалась, на дворе уж в самом разгаре век двадцатый был… Ну, в общем, пошли как-то подружки в лес, всего было три писанных красавицы из Кобелевки, это село такое на Белгородчине. А дальше – слово нашим красавицам, самой видной из них комсомолочке:

"А утро раннее, ясное, и вокруг никого, Божий мир умывается росой. И вдруг ступили за поворот дороги, в лог – что такое? – стемнело, солнце садится на закат, тени все удлинились. А нас как запамятствовало, что еще утро. А сумерки так и бегут, окружили нас сумерки. И тут вышел нам навстречу гусак, перья так и светятся, и хвост поблескивает чем-то, ну как в рыбьей чешуе. Вышел и прямо на нас идет – важно, голова кверху. Одна из нас и засмеялась:

– Гусак форсистый, как начальничек шествует.

Только сказала такое, гусак как ударился о землю – поднялся с земли он свиньей супоросной, вся в грязище, соски, как свечки, белые и на конце пламя. Гляжу на подруг, а подруги мои – старухи. В той же одежде, те же лица, а седые и все в морщинах. Выстудило меня изнутри страхом. И не вечер вовсе, и не утро, а день ясный. И какое-то мерцание вокруг. Свинья-то подходит ко мне и пятачком своим мокрым тычется мне в руку. Только пятачок этот не телесный, а серебряный. Я наотмашь и отмахнулась от свиньи. Она хрюкнула, ударилась о землю – вижу, от меня гусак убегает, а клюва-то у него нету. «Что это такое?– думаю.– Должно быть, сблазнило меня»… Очнулась, подруги стоят рядом – прежние, молодые, в руках у меня серебряный рубль, и идем мы в лесу, а в руках полные корзины грибов.

– Что, девки, с нами было?

– Да ничего,– смеются.– Просто мы сквозь лес прошли.

– А свинью и гусака видели?

– Видели.

– А что сейчас, утро или вечер?

– Вечер.

– Да где мы целый день пропадали, ведь только что вышли?

– И вправду, где?– Переглянулись подруги, да как схватились бежать. И я за ними. А одна старуха вещая нам объяснила:

– Оступились вы, знать. Жизнь свою перебежали туда и обратно. Это вас клад водил. Есть такие клады – из них лешие образуются… Клад-оборотень опасен для слабого сердца. С таким сердцем умирали, видя чудесные превращения. Оборониться от него можно только крестом и молитвой. А кто смелый – пусть поступает решительно…"

А теперь события совсем уж недавние. Место действия – Мексика, где, согласно мнению многих исследователей, имеет место «пересечение миров» и потому различные аномальные и труднообъяснимые явления там случаются несколько чаще, чем в среднем в мире. Время – 1990-е годы, а характер действия – все то же откапывание кладов со всеми вытекающими и выползающими из кладов последствиями. Слово участнице и очевидице – Наталье ЧЕРНИГОВСКОЙ де Ли: «…Деревня Чавинда, куда нас пригласили в одно из воскресений, просто напичкана легендами, сказаниями и всевозможными загадочными явлениями… Ночь была светлая, лунная. Фонарь не требовался. Мы отыскали указанное в тетради место и взялись за лопаты. Минут через пять услышали конский топот, и на тропинке показался всадник. Лошадь ухоженная, шерсть сверкает в лучах луны. Всадник красивый, в праздничном национальном костюме. Эмелиано сразу вскарабкался на дерево. А я стою и чувствую, что волосы у меня встают дыбом! В полуметре от меня лошадь все время двигалась вперед и с такой же скоростью назад. Видали вы когда-нибудь такое? Всадник какое-то время смотрел на меня, почему-то приводя в ужас, хотя, по правде говоря, ничего ужасного в его облике не было. „Я увидел вас вон с той горы“, – показал он рукой. А у меня в голове пронеслось: на лошади, даже очень хорошей, с той горы часа два скакать, а он меньше чем за пять минут добрался! И по всему моему телу побежали мурашки…» Что и говорить, когда кладокопатели пришли в себя от шока (убегали без оглядки), то они не поверили в правдивость увиденного и услышанного (ну кто может скакать 2 часа, и чтобы времени при этом прошло всего-то 5 минут!) и через некоторое время возобновили попытки поисков. Но их злоключения только усиливались. Самое ужасное стало твориться с их новыми автомобилями, они почти мгновенно (в течение 1 дня) превратились в развалюхи, сколько их по пути ни чинили – ничего не помогало. Один из автомобилей перестал быть видимым для других водителей на дороге, и его дважды ударил грузовик, водитель которого таращил глаза от удивления. В общем, чертовщина продолжалась до тех пор, пока неверящие ни во что кроме золота мексиканцы не дали себе слово, что прекращают поиски… ["Аномалия" 1996, N 22, с.4].