Текст книги "Трое нас и пёс из Петипас"

Автор книги: Вацлав Чтвртек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

12

До самого обеда у меня было много работы. Я помогал пани Людвиковой жарить карпа: пропускал через мясорубку сухари, выгонял дым из кухни. Когда пани Людвикова поджарила первый кусок, она дала мне попробовать. Я остался доволен. И пани Людвикова прямо не могла нарадоваться на меня. Только повторяла:

– Знаешь, Тоник, мне все кажется, что около меня крутится наш Ярка – когда-то и он был таким же.

После обеда она положила несколько кусков рыбы в салфетку и понесла на пробу соседкам и петипасскому учителю. А я остался дома и начал собираться на рыбалку. Прежде всего выглянул в окно – какая погода? На всем небе я насчитал только шесть маленьких туч. Ветерок дул еле-еле – он не шевельнул бы даже самого легкого поплавка.

Словом, погодка была что надо! Как раз для рыбной ловли. Я вытащил из-за шкафа удочку, проверил катушку спиннинга. Затем попробовал на палец, все ли крючки хорошо наточены, и осмотрел червей в жестянке. Это были замечательные черви – бодрые, веселые. Мне тоже было весело. Только иногда меня тревожила одна мысль: что, если Анчин отец забыл передать ей мое поручение?

В полвторого я вышел из дому. Я хотел сперва зайти к перевозчику Роучеку – узнать у него дорогу к казинской скале. Но едва я вышел из ворот, как наткнулся на Лойзу Салиха.

Он сидел на корточках на краю тротуара и дергал цветы, что росли у нашего забора. Лойза притворился, что не замечает меня. Я шел и нарочно размахивал удочкой, чтобы она ярче блестела на солнце. Но Лойза не обратил внимания даже на мою удочку. На удочку, которая стоила целых сто двадцать крон!

На углу я остановился и оглянулся. Лойза перебежал на противоположную сторону и несколько раз позвонил у Клоцов. Индра Клоц подошел к железной калитке, и Лойза шепнул ему:

– Идёт на рыбалку!

Но голос у него был страшно писклявый, и я прекрасно все расслышал.

Дальнейший мой путь лежал к трем каштанам. Там я снова остановился и оглянулся. Мальчишки плелись следом за мной по дороге. Они насвистывали и старались выглядеть как можно беспечнее, будто им до меня и дела нет.

Я окликнул их:

– Лучше подошли бы и сказали, где находится казинская скала.

Мальчишки молчали. Вид у обоих был сердитый, – видно, все ещё злились на меня за вчерашнее. Ведь, как-никак, я помогал Руде во всех его проделках. Я двинулся дальше, продолжая следить за своими спутниками. И вдруг мне показалось, что мальчишки из Петипас что-то против меня затевают.

Прежде чем я дошел до перекрестка, Лойза позвонил ещё у трех калиток. Появилось ещё двое незнакомых мне мальчишек. Третьего, очевидно, не оказалось дома.

У дома перевозчика нам повстречался Грудек. Брюки у него были в муке, должно быть, он шел прямо с мельницы. Ребята остановили и его, что-то пошептали. Грудек сначала отрицательно покачал головой, но Лойза схватил его за руку, и Грудек присоединился к их компании.

Я бросил через плечо:

– Пятеро на одного, да?

Грудек приказал ребятам остановиться, а сам неторопливо подошел ко мне. Подтянув пояс на брюках, он усмехнулся и сказал:

– Ты что-то сочиняешь! Просто мы хотим посмотреть, как ты умеешь ловить рыбу.

– А почему же ребята со мной не разговаривают?

– Сам знаешь, почему!

Я решил пойти на мировую и на глазах у мальчишек протянул Грудеку удочку:

– Хочешь подержать её?

– Э, нет! – покачал головой Грудек. – Мы сперва посмотрим, как ты ловишь рыбу. Так же, как собак, или похуже?

Он вернулся к остальным, и все пятеро пошли за мной, как судьи, которым предстояло вынести мне приговор.

Я был уверен, что покажу петипасским мальчишкам такую ловлю, какой они ещё не видывали.

Наконец подошли к перевозу. Пан Роучек со своим паромом находился на другой стороне реки; надо было ждать, пока он вернется. Я стоял у причала, с нетерпением поглядывая на реку. И вдруг насторожился – мальчишки за моей спиной разжужжались, как шмели. Затем послышался писклявый голос Лойзы:

– Жолса, хочешь конфетку?

Я так и подскочил. Раз собака, здесь, значит, и Анча неподалеку. Все-таки пришла. И, наверное, тоже идёт к казинской скале. Я обернулся и увидел Руду. Он только что вышел из дома перевозчика и теперь направлялся к нам, поддавая на ходу камешек.

Лойза бросился ему навстречу и снова крикнул:

– Жолса, принеси камешек!

Потом немного отбежал, спрятался за спину Грудека и хотел было ещё разок обозвать Руду, но Грудек не позволил. Он схватил Лойзу за локоть и тихо предупредил:

– С этим ни слова, ясно?

Я взглянул на остальных мальчишек. Все они смотрели кто куда, только не на Руду.

Было ясно, что петипасские ребята исключили Руду из своей компании. В нашем классе поступают так же. Никто не имеет права разговаривать с провинившимся.

Руда, видно, растерялся. Он стоял на одном месте и пяткой забивал камень в песок.

Между тем паром возвратился. Пан Роучек привязал его канатом к двум столбикам, снял пропотевшую майку и прополоскал её в воде у берега.

Потом закинул майку себе на спину, чтобы было прохладней.

– Здорово сегодня припекает, Тоник! А вода-то в реке прибавляется! Ты за карпами?

Мне захотелось показать, что я тоже кое в чем разбираюсь, и с видом знатока я заявил:

– Вода сегодня мутная, рыба хорошо пойдет на червя.

– Пожалуй, и усач может попасться, – заметил пан Роучек. – А где ты собираешься ловить?

– Под казинской скалой. Да только вот не знаю, как туда идти.

Перевозчик посмотрел на петипасских ребят:

– А разве эти молодцы не могут тебя проводить? Или наш Руда?

Мальчишки утихли. Руда молча завязывал шнурки у тапочек.

– Вот оно что! Выходит, вся компания в ссоре, – усмехнулся перевозчик. – Ну, тогда смотри.

Отсюда ты пойдешь вниз по реке, пока не увидишь самую последнюю скалу – она стоит на другом берегу. Это и есть Казин. Читать умеешь?

– Ну ещё бы!

– Вот на ней ты и прочтешь это название.

«А ведь хорошо, – подумал я, – если бы везде названия писались прямо на скалах, на холмах, на горах. Вот было бы легко учить географию!»

Я кивнул перевозчику и направился вниз по реке. На некотором расстоянии за мной по-прежнему шагали петипасские мальчишки. Позади всех плелся одинокий Руда.

Берег, по которому мы шли, был на вид какой-то пустынный. Росли тут лишь чертополох да гусиная травка. Всюду валялись бутылочные осколки.

Гораздо интереснее было на другом берегу. Там вдоль реки тянулись отвесные скалы – полезешь на такую скалу, живо сорвешься. Местами они поросли лесом, а там, где не могли удержаться большие деревья, росли только маленькие березки. Этим все нипочём, цепляются корнями за каждую трещину.

Но вот уже и на нашем берегу есть чем полюбоваться. На берегу – густая трава, вербы у самой воды, а гусей кругом просто видимо-невидимо.

Мы шли по узкой тропинке мимо деревянных домиков, окруженных садами. В садах было столько цветов, что им уже не хватало места за оградой – многие росли прямо у дороги.

Река, освещенная солнцем, сверкала, как золото. Но и без солнца она была бы не хуже. Любая рыба из тех, что я знаю, отлично жила бы в такой реке. Тут были и места с быстрым течением, которые любит усач, и омуты для карпов, и тихие заводи, где подстерегают добычу голавли. И лещи, и угри, и плотва – для всех тут было раздолье.

Я шел и любовался природой. И река, и сады, и скалы – все было здорово!

И вдруг я увидел Казин. Это оказалась желтая скала на другом берегу реки. Большими белыми буквами на ней было написано: «Казин».

Я перебежал реку по узкому деревянному мостику. В будке на другом берегу сидел дед и брал монеты за переход. Увидев мою удочку, он спрятал руки в карманы и замотал головой:

– С рыбаков не беру!

Ничего не взял он и с петипасских ребят. Один только Руда должен был заплатить.

Вдоль берега прямо от будки тянулась дорога, усаженная вербами и другими деревьями. Эта аллея довела нас до самой скалы. Подходящего местечка, и тут не оказалось, и мы двинулись в обход. Но теперь уже не по дороге, а по тропинке, высеченной прямо в скале. Тропинка забирала все выше и выше, и вскоре река оказалась где-то под нами. Я вспомнил слова петипасского учителя: «Смотри, Тонда, не свались с нашего Казина!»

Потом начался спуск, и через две минуты мы вышли на зеленую лужайку с другой стороны скалы. На этой лужайке с трудом разместились бы два рыболова.

Вокруг росли густые вербы. Река здесь была тихая и глубокая. Только за вербами слышался легкий шум – там в Бероунку впадал какой-то ручей.

Я уселся на траву и стал налаживать удочку. Петипасские мальчишки расположились на склоне, как раз за моей спиной. Руда обошёл их и улегся животом прямо на камни. Я так волновался, что даже руки у меня дрожали. Сначала я вынул из коробки крючок – тот самый, что нашел однажды у Влтавы под Голешовицким мостом. Это был на редкость счастливый крючок. В другой коробке у меня лежало свинцовое грузило. Этим грузилом я пользовался уже два года, и ни разу оно меня не подводило. Потом я достал из жестянки червяка. Насадил его на крючок особым способом – так меня когда-то учил один старый рыбак.

Мальчишки внимательно следили за мной. Руда лежал в сторонке и громко посвистывал – дескать, мне до вас и дела нет.

Я взмахнул удочкой и скороговоркой пробормотал свое заветное заклинание:

– Река, река, дай мне рыбу!

Зажав удочку двумя камнями, я уселся рядом. А теперь пусть только попробует поживиться моим червяком большой карп из-под скалы! Я покажу ему, какой я рыболов! И мальчишкам из Петипас тоже.

И вдруг я вспомнил об Анче. Было четверть третьего, а она ещё не пришла. Я взбежал по склону и оглянулся но сторонам. Все мальчишки вытаращили на меня глаза: что это я такое делаю?

– Это он высматривает, не плывет ли на его червя кит! – крикнул Руда.

А Индра Клоц тихо сказал мне:

– Клюет!

Я тут же бросился к удочке. Но поплавок уже успокоился. Я должен был думать только о рыбе, а думал об Анче. Почему она не пришла? Мне стало как-то грустно. А это самое скверное для рыболова, когда плохое настроение.

– Эй, приятель, куда же ты смотришь? Ведь снова клюет, – подтолкнул меня в спину Грудек.

Я рванул удочку, подсек, рыбы уже не было.

– Так она тебя и ждет! – засмеялся Руда.

Но остальные мальчишки даже не улыбнулись. Они собрались в кучку и стали о чем-то советоваться. Потом от них отделился Грудек.

– Ну-ка, покажи леску! – сказал он, подходя ко мне.

Я протянул ему удочку. Грудек попробовал на ноготь крючок, взвесил на ладони грузило:

– Ребята, тут у него все в порядке!

Возвратил мне удочку и покачал головой:

– Что ж это ты? Рыба клюет, а ты её даже подсечь не можешь.

– С собаками у него лучше получается! – пискнул Лойза Салих.

Грудек строго посмотрел на него.

И снова поплавок покачивается на воде. Примчались ласточки, покрутились над удочкой, подивились на жалкого рыболова и опять куда-то улетели.

Эх, если б здесь была Анча! Все пошло по-другому! Я бы подсек каждую рыбешку, которая только лизнула червяка. Но Анчи не было, и мне становилось все грустней и грустней. Какая ловля без настроения?

Плеснуло – и удочка соскочила в воду. Я схватил её обеими руками и подсек так быстро, что леска вылетела из воды. Грузило просвистело в воздухе. Все присели, А Руда выкрикнул:

– Славный тополь ты поймал!

Это была сущая правда: крючок засел высоко в ветвях. Лойза Салих должен был лезть за ним на дерево.

От обиды слезы выступили меня на глазах. Что может быть хуже для рыболова, чем такая неудача! А дальше? Что я стану делать, когда ребята начнут надо мной смеяться? Но они молча посматривали друг на друга. Только Лойза Салих, подавая мне крючок, заметил:

– Понимаешь ли, у нас рыба водится в речке… – Мне оставалось только вздохнуть:

– Сам не пойму, что это сегодня со мною… Про себя я подумал: «А не лучше ли удрать и спрятаться в вербах?..» Чего ещё ждут эти ребята из Петппас? Ну какие ещё несчастья могут свалиться на голову плохого рыболова? Я и вправду продемонстрировал рыбную ловлю, которую им вряд ли приходилось видеть. Эти мальчишки из Петипас до смерти не забудут, как я удил рыбу под казинской скалой. И, вспомнив, обязательно посмеются. Пять мальчишек из Петипас будут смеяться надо мной всю жизнь! Нет, какое там пять! Сегодня же вечером надо мной будут потешаться все петипасские ребята. И Анча тоже.

Я обернулся. Ребята сидели на склоне, советовались, поглядывали в мою сторону. Несколько раз они посмотрели и на Руду. Потом я услышал, как Лойза Салих пискнул:

– Я ему скажу про это…

Я услышал, как зашуршала трава у меня за спиной. Кто-то похлопал меня по плечу. Но я склонился над удочкой и даже не обернулся.

– Отстань, Лойза!

– Никакой я не Лойза, – засмеялся за моей спиной Грудек.

– И я не Лойза! – добавил Индра Клоц.

– Мы хотим сказать тебе, какой ты рыболов.

– Можете оставить это при себе.

– Ты что, злишься? – спросил Грудек.

– Тонда, чего они от тебя хотят? – крикнул Руда.

Но мальчишки не обратили на него никакого внимания. Только Лойза невнятно огрызнулся в ответ. А Грудек и Индра уселись за моей спиной на траве. Им плевать было, что я нарочно смотрю только пря мо перед собой на реку. Индра медленно начал:

– Понимаешь, кто злится или волнуется, у того все получается кое-как.

Грудек подхватил:

– Знаешь старого Людвика?

Ха! Смешно! Я ведь живу у Людвиков!

– Я? Как же я могу его не знать?

– А вот и не знаешь! Во всяком случае, не знаешь, что прошлым летом он тоже тополь поймал.

Я от удивления чуть не столкнул в воду свою удочку.

– Не может быть!

– Тонда, не верь им! – крикнул Руда.

– Нет, это правда! – Индра сказал, как отрезал. – Крючок он так и оставил на ветке.

Я вспомнил про карпа, которого пан Людвик поймал вчера, и с сомнением покачал головой.

– Удивляешься, конечно? – Грудек ткнул меня локтем в бок.

– А зачем вы мне про это рассказываете?

– А чтобы ты нам поверил. Мы все решили, что ты отличный рыболов.

Я так обозлился, что едва процедил сквозь зубы: Сам знаю, какой я ловец, особенно по части собак!

Грудек сверкнул глазами в сторону Руды.

– Про собак забудь! Что мы, не знаем, как это все произошло? Хороший ты рыболов, вот и вое!

– Это сразу видно, – пискнул со склона Лойза Салих, – хотя бы по тому, как ты держишь удочку.

– И как закидываешь!

– Да и вообще! – подтвердили остальные мальчишки.

Я наклонился к Грудеку:

– Может, вы меня жалеете?

Грудек посмотрел на ребят.

– Мы просто хотим быть справедливыми. – Грудек оглянулся на ребят, и все закивали головами.

Но мне все ещё не верилось.

– Хотите посмеяться надо мной? Врете вы всё!

И тут я получил от Грудека такой удар, что мигом очутился на руках у Индры.

– Такими словами не бросайся, понятно?

Левой рукой он стукнул, а правую подал. Я пожал её. Индра протянул мне левую, потому что я ещё продолжал сидеть на его правой руке. Я поднялся и пожал руку Лойзе Салиху и двум другим ребятам.

Одного звали Карел, другого – Вашек. Руда посматривал на меня и хмурился. Потом Грудек посоветовал мне забрасывать поближе к скале, а сам увел ребят на дорогу.

– Не будем тебе больше мешать. Какая это ловля, если пятеро над душой стоят!

Он побежал к мостику, остальные следом. Обходя казинскую скалу, каждый плюнул в воду: пожелал мне удачной ловли.

13

Из всех бесчисленных неприятностей, которые отравляли мне жизнь в Петипасах, оставалось ещё четыре. Первая пустяковая – надо было все же поймать рыбу. Вторая уже посерьёзней – необходимо помириться с паном Людвиком. Разделаться с третьей было совсем сложно: Анча не должна думать, что я трус. А вот четвертая! Я даже не знал, как к ней подступиться: мне очень хотелось, чтобы Руда Драбек стал хорошим парнем, с которым можно дружить.

Я решил, что сперва поймаю рыбу. Насадил на крючок нового червя, забросил удочку поближе к скале, как советовал Рудек.

Солнце уже не палило. Было тихо-тихо. Даже слышно, как распрямляется трава, на которой минуту назад сидели ребята. Откуда-то прилетела стрекоза. Замерла над удочкой. «Если стрекоза сядет на удочку, значит, до вечера поймаю большую рыбу», – загадал я.

Но всему помешал Руда. Тихонько подошел сзади и как ударит по удочке! Стрекоза испугалась и улетела. Руда повалился около меня на траву.

– Скучища, правда?..

Я покрутил катушку спиннинга, чтобы выправить поплавок.

– Хороший друг, ничего не скажешь, – продолжал Руда. – Уже успел подружиться с этими…

– А тебе-то что?

– А мне-то наплевать! Эти петипасские мальчишки мне абсолютно не нужны. Ясно?

Он перевернулся на спину, положил руки под голову и сделал вид, будто разговаривает с ребятами из нашего класса.

– Эх, ребята! Если б вы только его видели, заплакали бы от жалости. Человек окончательно опетипасился. После каникул в Прагу его не ждите. Построит он себе на Казине дворец и станет владыкой петипасским.

Я только бросил коротко:

– Опять бубнишь?

– Кормиться будет рыбной ловлей, – не унимался Руда. – Ведь он великий рыболов! Рыбам от него нет спасенья, даже если им вздумается забраться на дерево.

Руда знал, чем меня уесть. Я оставил удочки.

– Может, ты мне покажешь, как ловить рыбу?

– Скажи это тем пятерым, которые тебя тут учили.

Он закрыл глаза, притворился спящим. Но через минуту начал снова:

– А что тебе, собственно, нужно от этих ребят?

Мне показалось странным, что он все время говорит о ребятах из Петипас.

– И чего они хотят от тебя? Я с ними ругаюсь вот уже три года, каждые каникулы… – Руда что-то подсчитал на пальцах. – Нет, уже четыре года. И они со мной тоже.

Леска дрогнула. Я хотел прикрикнуть на Руду, чтоб помолчал, но он был сегодня какой-то не такой, грустный какой-то. Поэтому я только тихонько показал на поплавок.

Отломив ветку вербы, Руда принялся её жевать. Скривился, будто она очень горькая. А может быть, его что-то мучило?

– Я же знаю, Руда, тебе неприятно, что ребята с тобой не дружат, – сказал я.

Он вскочил с земли, встал передо мной и захохотал:

– Глупости! И как только тебе такое в голову пришло?

Ударив себя в грудь кулаком, он продолжал:

– Я Руда Драбек! Ясно? Даже если десять тысяч ребят не захотят со мной разговаривать, мне все равно!

Я понял, что Руда притворяется, и Руда понял, что я понял, но засмеялся ещё громче:

– Если не веришь, я и с тобой могу не разговаривать. Я вообще могу ни с кем не водиться.

Насвистывая, он расхаживал по берегу.

– Помнишь, как Генерал влепил мне единицу за стихотворение? А знаешь, почему? Потому что я в тот день решил, что не буду с ним разговаривать.

А уж если я не захочу, то не буду говорить даже с Генералом!

Я не понимал, к чему он клонит.

– Имей в виду, я всегда делаю только то, что хочу. И пусть все оставят меня в покое. И ты тоже!

А в первую очередь эти петипасские!

Все это звучало как-то странно. Но я думал о другом: может, сходить к ручью за пиявкой и попытаться поймать на неё сома? Руда взял меня за руку:

– Тонда, обожди минутку.

– У меня нет времени. Мне нужно достать пиявку, пока не стемнело.

Он схватил меня за другою руку: Щ Кто для тебя важнее – пиявка или я? Если пиявка, то иди.

– Что ты плетешь, Руда?

Руда замотал головой так, что волосы упали ему на лоб. Он так всегда делал, когда его что-нибудь тревожило.

– Ну, поскорей! Чего тебе надо?

Руда начал грызть ногти. Похоже, что он хотел рассказать какую-то тайну, но колебался. Вдруг он повернулся ко мне спиной:

– Нет, лучше завтра расскажу.

Странно, очень странно. Я хлопнул Руду по спине:

– Ладно, завтра так завтра!

Он плюнул на ладонь и пригладил волосы, а я побежал к ручью. Нашел мелкое место со спокойной водой. Песок блестел, как золотой. Я лег на живот, приготовил носовой платок и стал выслеживать пиявку. По воде бегали водомерки, по дну ползали улитки. И ни одной пиявки. Большой овод покружился около меня, я отогнал его мокрым платком.

И вдруг – страшный вопль! Он доносился с того самого места между вербочками, где я только что ловил рыбу. Я вскочил так поспешно, что чуть не упал. А Руда за вербами продолжал кричать.

– Я тебе покажу! Ну, подожди, я тебе покажу!

Мысли одна другой страшнее проносились у меня в голове. А вдруг ребята из Петипас потихоньку вернулись и все навалились на Руду?

Я бежал, не разбирая дороги, продирался через вербы, ветки хлестали меня по ногам. Наконец я остановился, прислушался. Голос Руды слышался совсем рядом.

– Не-ет! Теперь ты от меня не уйдешь!

Протиснувшись между вербами, я вывалился прямо на берег.

Трава вокруг была истоптана, как после страшного побоища. А посреди лужайки стоял Руда и вытирал рукой вспотевшее лицо.

– Что случилось? – крикнул я.

Руда замахал руками, как мельница крыльями:

– Я поймал рыбу!!!

– Какую рыбу?

– Боже мой, Тонда, какой ты бестолковый! Карпа. Но уж он мне показал!

Одна нога Руды была вымазана грязью выше колена, другая – вся мокрая.

– Ну и задал же он мне!

Руда дышал тяжело, как после большой драки, и никак не мог отцепить от трусов застрявший в них крючок. Я хотел ему помочь.

– Не подходи! Запутаешь леску!

И правда, от него во все стороны тянулись серебряные нити: от Руды на вербу, с вербы на Руду и ещё крест-накрест между вербами.

– Послушай, что ты делал с леской?

– Это не я, это карп, – проговорил Руда сквозь зубы. Зубами он пытался вытянуть крючок из трусов.

– Твой карп летал по воздуху?

– Ещё как! – спокойно ответил он, продолжая возиться с крючком.

Я осторожно прополз под петлями лески.

– Чем ты, собственно говоря, здесь занимался?

Руда наконец выдрал крючок и вместе с ним большой клок из своих трусов.

– Ну, Тонда, вот это было дело!

Он пригладил волосы и пустился в объяснения.

– Только-только ты ушел к ручью за пиявкой, как вдруг поплавок дернулся. Я хотел тебя позвать, но поплавок заплясал, а ты был уже далеко, ну, а я-то был тут. Удочка так и запрыгала. Но вот она уже у меня в руках. Подсека-а-аю, и тут засвистело так, будто пилон проехали!

– Ты придержал катушку?

Руда замахал руками.

– Я держал, что мог! Снова подсек, и снова засвистело. Три раза я подсекал, и три раза он уходил прямо из-под рук!

Я схватил его за плечи:

– А катушка? Катушка спиннинга? Что ж ты её не придерживал?

– Я про неё забыл. Думал только о карпе! А как ты догадался? Я вообще бросил удочку…

– Бросил удочку? Тоже мне рыболов!

Руда посмотрел на меня с укоризной:

– Что ты кричишь? Без удочки у меня получилось гораздо лучше. Если б ты только видел! Леска летала по воздуху, карп тоже. Теперь твоя удочка, Тонда, годится и для летающих рыб. Потом он упал в траву около самого берега. Я за ним. Ты когда-нибудь ловил карпа?

Я объяснил ему, что ни один рыбак не полезет за рыбой в воду, если она весит меньше восьми килограммов.

– Да? А ну-ка, расскажи мне, как это я должен был его взвесить? – фыркнул Руда.

Я объяснил ему, что вес рыбы узнают по тому, как натягивается леска.

– Так мой тянул на все сто! – заявил Руда.

Я подозрительно взглянул на него.

– А каких он размеров, твой карп?

– А я, думаешь, помню?.. Он теперь на берегу. Я знаю только одно: поймать карпа в воде куда тяжелее, чем схватиться с медведем. Медведь хоть не скользкий. Под конец я всё-таки схватил его, но он вырвался из рук и упал прямо на берег.

Руда быстро снял намокшую майку и стал её выжимать.

– Но он и потом не заставил меня в покое. Ему все хотелось обратно в реку. Тогда я его пристукнул.

Я с завистью смотрел на Руду, как он спокойно вытирает руки о траву. Я просидел у реки столько времени и не поймал даже уклейки, а Руда подцепил карпа за несколько минут. И надо же – как раз в тот момент, когда я побежал за пиявкой!

– Да не огорчайся ты! – утешал он меня. – Половину я отдам тебе.

Но я ответил, что не могу взять рыбу, которую поймал кто-то другой. Руда обиженно посмотрел на меня.

– Если бы тебе предложил полрыбы Лойза Салих, ты бы взял? Лучше скажи правду: не хочешь со мной дружить, вот и все!

Я оставался единственным парнем в Петипасах, который ещё разговаривал с Рудой. Я прямо не знаю, что он сделал бы, если бы и я перестал разговаривать с ним.

– Ладно. Где он, твой карп?

– Я его спрятал, чтоб был свежий.

Он наклонился к какой-то ямке. Осторожно отгреб траву, которой она была прикрыта, поднялся и, гордо выпятив грудь, двинулся ко мне:

– Ну, что скажешь?

Я заглянул в ямку. Там лежал карп. Вернее, даже не карп. Это был малюсенький карпик, почти малёк.

– Ну, что?

У меня прямо кровь бросилась в голову. Я закричал:

– Да ведь это недомерок!

– Вот здорово! – обрадовался Руда. – Я так и знал, что это какой-то редкий вид. – Он нагнулся в положил карпа на ладонь. – Смотри, какая у него большая пасть!

От злости я совсем потерял голову и стал ругаться такими словами, за которые мне всегда попадало от матери.

– Это у тебя большая пасть! Раскричался о каком-то карпе, а на деле черт знает что!.. Ведь это недомерок, понимаешь? Не-до-ме-рок! Его нельзя ловить. Он же ещё малыш.

Руда разжал пальцы, и карпик упал на траву. Руда спокойно вытер ладонь о трусы.

– Ну и что? Теперь я и сам вижу, что это обычный недомерок. Подумаешь, удивил!

Мне просто до слез было жалко карпика. Старик, который когда-то учил меня рыбачить, часто повторял: «У рыбаков, Тонда, существует такой закон: если поймал недомерка, немедленно брось его обратно в реку. Иначе ты опозоришь и себя и свою удочку на веки веков».

– Я оживлю его, – решительно заявил Руда. – Он у меня ещё поплавает…

Руда поднял карпика и побежал с ним к реке. Погрузил его в воду и стал ждать, когда он поплывет. Но я знал, что из этой затеи ничего не выйдет.

Через минуту Руда вернулся и положил рыбку обратно в ямку.

Я смотрел на карпика, и на душе у меня становилось все печальнее. Меня охватил страшный гнев – выходит, опять неприятность, и опять из-за Руды! Хватит. Пора наконец рассчитаться с ним! Я снял тапочки, чтобы удобнее было стоять на скользкой траве, стянул майку и отшвырнул её в сторону.

– Руда, придется мне тебя отколотить! Он сразу прищурил глаза:

– А за что?

Пальцами ног я вцепился в траву, чтобы стоять прочно, как скала.

– Лучше не суйся, Тонда, – предупредил Руда. – Тебе никогда со мной не справиться. Ясно?

Он подошел ко мне ближе и сразу оказался на полголовы выше меня.

Сердце у меня похолодело. Руда показал пальцем на ямку:

– Уж не хочешь ли ты драться со мной из-за этой рыбешки?

– Да! Вот именно! Из-за этой рыбешки! И вообще за всё, ясно?

Я бросился на Руду. Но он умел драться куда лучше, чем я. Он захватил меня в поясе, а подбородком уперся в то место под горлом, где больнее всего. Потом оторвал меня от земли, приподнял вверх и стал примериваться, куда бы меня бросить.

В другое время я бы взмолился о пощаде, но сегодня об этом не могло быть и речи. Руда сжимал меня все сильнее. Мне уже нечем было дышать. Но я всё-таки держался. Сердце дико стучало, в глазах потемнело. В ушах начался какой-то странный звон. И вдруг – словно голос Анчи:

«Тонда, я держу за тебя палец!»

Тут я рванулся с такой яростью, что Руда сразу отскочил.

– Что это с тобой? – спросил он оторопело.

Теперь мы стояли друг против друга и громко-громко дышали. Внезапно Руда взглянул на казанскую скалу и завопил:

– Беги!

А сам бросился к ручью, перепрыгнул через него и скрылся среди деревьев. Из-за скалы показались петипасский учитель и с ним… наш Генерал! Когда они вышли на лужайку, я стоял там один возле ямки с карпиком.

– Да это, никак, Антонин Гоудек? – спросил удивленно Генерал.

– Да, – только и вымолвил я.

Генерал нёс на плече две удочки. И одна была у петипасского учителя.

Генерал выглядел совершенно неузнаваемо, Вместо черного пиджака на нем была непромокаемая куртка. На ногах – резиновые рыбацкие сапоги. На голову он нацепил платок с четырьмя узелками. И всё-таки это был Генерал! Он снял с плеча удочки и оперся на них.

– Это, Карел, мой ученик, – объяснил он петипасскому учителю.

Тот усмехнулся – дескать, уже знакомы. Но мне было вовсе не до смеха. Я знал, что с нашим Генералом шутки плохи. Он и здесь не простит никакого, даже самого маленького проступка. Здороваясь с ними, я поклонился и при этом нарочно перешагнул через ямку, где лежал карпик. И даже руки слегка растопырил, чтобы совсем заслонить эту ямку. У меня было только одно желание – поскорей бы ушел Генерал! Но он, видно, никуда не спешил, спокойно прищурил глаза и принялся внимательно меня разглядывать. Наверное, ему показалось странным, отчего это у меня такое красное лицо и растрепанная голова. Я стал обеими руками приглаживать волосы и вдруг услышал:

– А между прочим, Гоудек, как ты здесь очутился? Ведь ты говорил, что поедешь на какую-то мельницу.

Я облегченно вздохнул. Значит, Генерал ни о чем не догадался. И петипасский учитель тоже – он спокойно оглядывался по сторонам и обмахивал лицо соломенной шляпой. Я рассказал Генералу, почему не поехал на Лазецкую мельницу: Ирка Корбик заболел скарлатиной.

– Ах, вот оно что! – протянул Генерал. – Поэтому ты отдыхаешь здесь! И тоже ловишь рыбу. Выходит, мы с тобой коллеги.

В другое время меня бы, наверное, обрадовали эти слова – сам Генерал назвал меня коллегой! Но сейчас я думал совсем о другом. Когда встречаются два рыбака, они прежде всего спрашивают друг друга об улове. А чем я могу похвастаться?

Вдруг Генерал шагнул вперед и быстро наклонился:

– Это что такое?

В руках у него была моя леска. Он держал её не понимая, где у неё конец, а где начало. И в тот же момент петипасский учитель поднял с травы мою удочку. От этого движения леска, которую Руда замотал вокруг вербочек, дрогнула и заблестела на солнце. Учитель сразу заметил её.

– Этот парень, должно быть, ловил здесь кита! – сказал он насмешливо.

Генерал нахмурился:

– А ну-ка, Тоник, расскажи, что здесь произошло!

– Ничего особенного, – ответил я, стараясь не волноваться.

– А что ты прячешь за спиной? Он слегка отодвинул меня, заглянул в ямку и потянулся за карпиком:

– Свежий. Как он туда попал?

Не успел я ответить, как загремел голос петипасского учителя:

– Недомерок?! Это ты его поймал? Я отрицательно замотал головой.

– Не смей врать!

Вот тут я сразу почувствовал, с кем имею дело. Теперь передо мной стоял не рыболов, а строгий-престрогий учитель.

– А знаешь, кто ты после этого? Ты просто выдра! Это она без разбора хватает любую рыбешку!

Генерал не кричал. Он вытащил карпика из ямки и держал его на ладони прямо перед моими главами.

– Вот это, Тоник, меня огорчает куда больше, чем самый скверный ответ на уроке.

– Но ведь это не я его поймал! Честное слово!

Петипасский учитель сердито стукнул удочкой о землю:

– Тогда кто же? Не сам же он выскочил на берег?

– Руда.

– Ах, Руда? А может быть, Станда, Гонза или Ирка? Кто угодно, только не Тонда!

Генерал похлопал его по плечу:

– Подожди, Карел, не горячись!

– А я не могу спокойно смотреть на такие штучки, – проворчал петипасский учитель.

Он взял у Генерала рыбку, отошел к реке и бросил её в воду.

Генерал сел на траву:

– Садись-ка, Тоник, и расскажи все, как было, но только чистую правду!