Текст книги "Мы и наша семья"

Автор книги: В. Зацепин

Соавторы: В Цимбалюк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Мы пришли к выводу, что раннее применение бутылки с соской ведет к появлению "ленивого сосуна", а это, в свою очередь, к искусственному вскармливанию. Поэтому в первые 8-10 дней ребенку давали только материнский сосок. Важно не впадать в панику, если в первые дни бывает мало молока или же кажется, что его не хватает, и не докармливать младенца даже донорским. Ведь в жизни известно немало случаев, когда у давно рожавшей женщины появлялось молоко, если к ее груди прикладывали младенца, потерявшего мать. А только что родившая женщина тем более должна быть уверена в том, что нужное количество молока у нее обязательно будет.

До появления первого зуба (до 4-5 месяцев) ребенка ничем не прикармливаем. И потом ничего специально для него не готовим. Все, что ему "по зубам", даем с общего стола: ложку бульона, каши, киселя, кефира и т. п. Никаких норм питания не устанавливаем: дети едят, сколько хотят, но едят вместе со всеми. Очень осторожно переводим детей на коровье молоко: микрофлора в желудке малыша рассчитана на материнское молоко, она подавляется коровьим молоком, и могут возникнуть различные осложнения.

Высокая стерильность содержания ребенка в родильном доме, а затем в семье (кипяченая вода, стерилизация бутылок, сосок, кипячение и глажение пеленок) задерживает развитие защитных механизмов (иммунной системы). Поэтому, поддерживая всегда чистоту, мы избегаем стерильности: даем малышам сырую воду, некипяченое молоко, позволяем пробовать "на зуб" вещи и игрушки. Ведь в стерильных условиях, как доказали исследователи, многие животные вообще не могут существовать, а те, которых удалось вырастить (например, крысы), погибали через 3-36 часов после того, как их выпускали на волю, так как иммунные силы не могли развиваться в стерильной обстановке. Всем нашим детям незнакомы желудочно-кишечные заболевания.

Когда молодая женщина собирается стать матерью, нередко окружающие "готовят" ее к трудностям. И одна из них: "На восемь месяцев смирись со стиркой пеленок". Действительно, появление ребенка в семье приносит много забот и трудностей, но сократить стирку пеленок можно во много раз. Маме надо научиться определять, когда ему "надо". После сна, кормления, питья воды и когда малыш "дает знать", мама держит его над тазиком, положив его на свои колени и поддерживая руками под его коленочками. Ребенок привыкает быть сухим, ему не нравится "ходить под себя". И тогда в дальнейшем не развиваются "ночное недержание мочи", комплекс неполноценности, неврозы.

> Специальных занятий гимнастикой с малышом мы не проводим. Но каждый раз, когда берем его, просовываем в сжатые кулачки по пальцу и начинаем тянуть к себе, чтобы он сел (на несколько секунд, конечно), а потом и встал. Уже на первом месяце жизни, держа ребенка вертикально, прислоняли к груди, а свободной рукой снизу подпирали пяточки, пока он не напряжет ножки и не будет стоять (тоже на несколько секунд).

Можно еще брать малыша под мышки, ставить его ножками на стол и "ходить" с ним сначала по 20-30 секунд, а потом и по минуте и больше. Так мы с первых дней включаем в работу шаговой и хватательный рефлекс. На втором-третьем месяце жизни отец брал ребенка из кроватки или коляски, давал ему два пальца одной руки – указательный и мизинец, а второй рукой подстраховывал его. Пальцы взрослого человека хорошо чувствуют, как держится малыш, а он сам так крепко хватался за них, что его можно было вынимать из кроватки или класть обратно.

И вообще мы обращаемся с малышом гораздо смелее, чем принято. С первых дней кладем его на животик (сначала на минуту-две), чтобы он учился поднимать головку. Потом животиком на ладонь и перекладываем с места на место. При этом ребенок сам напрягается, помогает в том, что делают старшие, и быстро крепнет. Если же обращаться с ним слишком нежно, то мышцы его расслабляются и развитие замедляется.

Примерно с трех месяцев в коляске и кроватке приспосабливаем перекладинку, до которой он дотягивается руками и которую может схватить, чтобы сначала сесть, держась за нее, а потом и встать. Это палочка диаметром 12-15 миллиметров на высоте 15-20-25 сантиметров. А еще удобнее лесенка "Встанька", о которой рассказано в седьмом номере журнала "Физкультура и спорт" за 1977 год.

Как только малыш начинает ползать (5-6 месяцев), не засаживаем его в манеж, а пускаем на пол, чтобы для движения было больше простора, а для "исследований" – больше предметов. Если пытается вставать на ножки, то опускаем пониже гимнастические кольца (80 сантиметров от пола), устанавливаем турничок так, чтобы он мог ухватиться за него, подвешиваем на канате боксерскую грушу, ставим раскладушку, вокруг которой малыш может ходить, держась за нее.

Проблемы физического воспитания малыша наиболее полно можно решить, если установить спортивный комплекс В. С. Скрипалева "Елочка", который занимает мало места (около 3 м2), но имеет одиннадцать спортивных снарядов. О нем можно прочитать в книге В. С. Скрипалева "Стадион в квартире", вышедшей в 1981 году в издательстве "Физкультура и спорт".

Все хотят вырастить ребят здоровыми, гармонично развитыми, душевными и чуткими. Но при этом многие очень боятся избаловать их и следуют традиционным советам: "Не берите ребенка на руки", "Не укачивайте его", "Не пойте колыбельных песен". Мы же не боимся брать малыша на руки. Часто занимаются с ним старшие братья и сестры: разговаривают, показывают предметы, называют их. Маленькие "няньки" развивают его, пожалуй, лучше, чем мы, взрослые, так как легче находят с ним в играх общий язык. Поэтому, наверное, матери и отцу легче с двумя-тремя ребятишками в семье, чем с одним.

Перед сном мама нередко поет малышу песенку и старается, чтобы и он подпевал. Мама спит вместе с ребенком примерно до года: и он спокоен, и мама всегда высыпается. Мы считаем физический контакт младенца с матерью очень важным для его развития и укрепления нервной системы. Недостаток его ведет к обеднению эмоциональной сферы, к ее ущербности и формированию "неконтактности" в старшем возрасте, преодолеть которую впоследствии очень трудно.

Стараемся, чтобы ребенок постоянно видел мать или отца или слышал их голоса – тогда он может подолгу играть сам. По мере возможности наблюдаем за ним и не скрываем своего интереса к его деятельности.

Приблизительно половину времени бодрствования предоставляем малышу для самостоятельного познания мира. Когда он начинает ходить, мы не предохраняем его от падений, и ребенок быстро приспосабливается ловко "приземляться": падая вперед, он опирается на руки, назад – садится. Навыки безопасного падения, приобретенные в детстве, сохраняются на всю жизнь и служа? надежной защитой от травм.

Не прячем от ребенка спички, иголки, ножницы и другие "опасные" вещи, а сами знакомим его с опасностью, когда он впервые сталкивается с нею. Делаем это так: предупредив малыша, что может быть "больно!" или "горячо!", позволяем дотронуться до горячего чайника, утюга, то есть получить "урок". Двух-трех таких уроков обычно оказывается достаточно, чтобы ребенок всю жизнь осторожно обращался с ними и верил нашим предостережениям.

При встрече с большой опасностью, где применение "малых доз" невозможно (поезд, автомашина, открытое окно в квартире на пятом этаже и т. п.), мы не пускаемся в рассуждения и объяснения, а в первый же раз "переживаем" сильный испуг, проявляем опасение и осторожность гораздо большую, чем обычно, чтобы ребенок видел образец поведения в данной ситуации. Например, выходя впервые с ним на улицу, подчеркнуто бросаемся подальше от автомашины, внимательно смотрим налево и направо, остановившись перед проезжей частью.

Когда ребенок подрастет настолько, что может "вести" маму в магазин или булочную (с 2-3 лет), поручаем ему "проводить" маму, "перевести" через улицу, то

есть перекладываем заботу о безопасности на самого ребенка.

Когда впервые даем ложку или карандаш в руки, сразу даем верно – как надо. И повторяем до тех пор, пока малыш не усвоит, так как переучивать в дальнейшем значительно труднее.

Отмечаем каждую удачу, каждое достижение малыша, подхваливаем его. Запрещая что-то, говоря ему "нельзя!", тут же говорим, что "можно": "Стучать молотком по телевизору нельзя, а по дощечке – можно" и т. д.

Мы заметили, что малыш уже с 10-11 месяцев может испытывать сочувствие, сострадание, проявляет желание помочь старшим, участвовать в их делах. Стараемся поддержать это стремление ребенка, не отталкиваем его от себя: вместе с ним делаем какую-то работу, вместе радуемся и огорчаемся. Поощряем в нем сочувствие к уставшему, огорченному, больному, просим помочь ему: "Мама устала, принеси ей тапочки, чтобы она переобулась".

В последние годы мы поняли, что именно в этом возрасте начинается ориентация человека в нравственных ценностях. Если наибольшее удовольствие он испытывает, доставляя радость другим людям, то радость созидания, творчества и отдачи становятся высшими из радостей его жизни.

Каких же результатов в развитии нашего ребенка на первом году жизни мы достигаем?

В первый год малыш не болеет. Обнаженный (в трусиках) выдерживает прямые лучи солнца, летний ветер, купание в реке и море.

С трех месяцев стоит сам, держась за опору, висит, держась за пальцы взрослых (до 30 секунд).

Ползать начинает с 6-7 месяцев, не касаясь пола коленками.

Ходит без опоры и поддержки – в 8,5-9 месяцев (в комнате, а летом и во дворе – босиком).

Берется за турник, повисает на 2-5 секунд, влезает и слезает с дивана в 10 месяцев.

Поднимает ножки к рукам в висячем положении на перекладине и кольцах в 10-И месяцев.

В год влезает по вертикальной лесенке на высоту 1,5-2 метра и слезает с нее.

Просится на горшок.

Ест почти все, что едят взрослые. Желудок работает всегда хорошо.

Пьет из чашки, а с 13-14 месяцев сам ест ложкой кашу.

Говорит 10-15 слов.

Итак, наши дети выросли, а мы увидели, какие важные резервы здоровья и развития скрыты в разумном изменении условий жизни ребенка.

В наш дом приходят много родителей (от пятисот до тысячи человек в год), и мы вынуждены установить "день открытых дверей" – в последнее воскресенье каждого месяца мы принимаем гостей в соседней школе, где могут сразу присутствовать до ста пятидесяти человек.

Рассказать о наших методах воспитания детей нас приглашают во многие города страны, а наши книги вышли и в других странах. Видимо, этот опыт приносит пользу. Желаем успеха и вам.

СОВЕТУЕМ ПРОЧИТАТЬ:

Амосов Н. Здоровье и счастье ребенка. М., 1979. Висярина В. Ребенок до года. М.: Медицина, 1977.

Исаева Е. Для самых маленьких. М.: Физкультура и спорт, 1977.

Ласло М., Петерне-Пиклер Э. Справочник матери. Пер. с венгер. М.: Медицина, 1973.

М у ч и е в Г. и др. Здоровье будущего ребенка. М.: Знание, 1977.

Никитины Л. и Б. Первый день, первый год. М.: Знание, 1978.

Скрипалев В. Стадион в квартире. М., 1981.

Спок В. Ребенок и уход за ним. Пер. с англ. М.: Медицина, 1971.

Ф и р с о в 3. Плавать раньше, чем ходить. М., 1978.

Н. Пижурина ОНИ МНОГОЕ МОГУТ

Нет большей беды для родителей, чем болезнь малыша. А если после болезни силы долго не восстанавливаются и при первом же дуновении ветерка ребенок снова сваливается в постель, жизнь взрослых рядом с ним полна постоянной тревоги: не промочил бы ноги, не застудил бы горло. Пока малыш болен, он во власти врачей. Доктор скажет, чем его лечить, какой установить режим, как одевать.

Но вот лечение закончено, врач говорит, что ребенок абсолютно здоров и в медицинской помощи не нуждается. Любящий же родительский глаз видит, как он отличается от здоровых. Те и смелее, и подвижнее, и развиты лучше. Вот и воспитательница в детском саду замечает, что он слишком уж неуверен в себе, его трудно расшевелить. А впереди – школа. Здесь ослабленному ребенку будет еще труднее.

Между тем известно, что первые годы детства чрезвычайно важны для развития и формирования личности. Упущенное в эту пору очень сложно восполнить в будущем. Вот почему современная практика воспитания спешит прежде всего закалить, укрепить здоровье ребенка, наполнить его жизнь познавательными играми, занятиями, посильным трудом.

Уже не отдельные родители, а специалисты во многих детских поликлиниках уверенно рекомендуют "плавание" с трех недель, контрастное закаливание стопы и прочие методы физического воспитания, которые раньше казались рискованными.

Но не каждый взрослый человек, даже молодой и смелый, решится начать на свой, в общем-то, страх и риск закаливать своего болезненного малыша, если нет перед глазами живого примера. В таких делах особенно важно получить консультацию врача-специалиста, посмотреть собственными глазами, как это делают в домашних условиях другие и чего добиваются. Для этого-то поначалу и стали собираться во Дворце культуры "Невский" молодые родители, назвавшие свой клуб "Поиск".

Душой и руководителями клуба стали Ольга и Юрий Тепляковы. Несколько лет назад они сами были в отчаянии от бесконечных детских простуд и болезней. Тогда детей у них было трое, и кто-нибудь из троих всегда болел. Больничные листы выписывали по очереди то мама, то папа, а о прогулках с малышами, театрах, музеях не могло быть и речи.

"Жизни не видели" – как они выражаются. Попробовали посоветоваться с супругами Никитиными – авторами книги "Мы и наши дети". Съездили к ним в Подмосковье, поскольку, как уже говорилось, в таких делах важно не столько прочитать, сколько своими глазами увидеть и лично расспросить опытных людей.

Вернувшись, соорудили у себя в квартире спортивный комплекс для малышей, установили режим закаливания и очень скоро вздохнули с облегчением. Следующие трое ребят Тепляковых – Никита, Надя и Федор – рождались тоже слабыми, болезненными. Но этих закаливали действительно с пеленок, вместе с первыми шагами помогали осваивать кольца, канат, перекладину – словом, отношение к малышам переменилось в корне. И... забыли о болезнях. Освободилось время для прогулок и занятий, начались опыты раннего обучения чтению, музыкального и художественного развития. Помня прошлые мучения, Тепляковы теперь делились собственным опытом закаливания и спортивного воспитания с такой щедростью, что дом ЕХ скоро не мог вместить всех интересующихся. Так родился клуб. Теперь основные встречи происходят во Дворце культуры. У Тепляковых же раз или два в месяц, по потребности, собираются родители, которые нуждаются в конкретных советах и помощи.

Чаще всего гостям хочется увидеть детей Тепляковых, познакомить с ними своих ребятишек. Посоветоваться, как удобнее расположить в новой квартире перекладину, кольца, канат, как все это закреплять. Супруги Васеевы интересуются конструкцией двухъярусных кроваток, построенных Тепляковыми. Тамара Васеева впервые увидела Ольгу Теплякову в детской поликлинике: "Смотрю, мама в меховой шапке сидит, а ребенок у нее на руках в одной распашоночке при открытой форточке". У Тамары сейчас трое ребятишек. Младшей девочке нет еще года. "Когда начала закаливать ее по Олиным советам, боялась ужасно: вдруг получит воспаление легких". Ольга слушает да смеется. Первый и главный ее совет – будьте внимательны к своим детям, и вы быстро научитесь сами понимать, что им полезно, что вредно.

Для тех, кто решается следовать опыту семьи Тепляковых и их единомышленников, перемены в быту неизбежны. Человек, который покупает малышу кольца и перекладину, делает серьезную заявку на определенный стиль жизни в своем доме. Он теперь озабочен не тем, что ребенок попортит полированную мебель, а тем, куда ее задвинуть, чтобы не мешала двигаться свободно. У него и к детской одежде свои требования. Он заботится не о том. как бы нарядить дитя побогаче, "поиностраннее", а о том, чтобы не перекутывать, одевать его в соответствии с погодой, спортивными играми.

В воскресенье, когда родители собираются во Дворце культуры на очередную встречу с учеными или интересной семьей, дети в соседней комнате рисуют, играют, устраивают маленькие соревнования. Как-то само собой подучилось, что не клуб ищет интересных педагогов, умеющих заниматься с малышами музыкой, рисованием, а сами специалисты приходят сюда, тоже, кстати, со своими детьми. Так появились нынешней осенью супруги Беловы. Ирина Николаевна Белова сразу взялась вести занятия по изобразительному искусству с ребятишками, консультировать родителей. Предложил свои услуги известный в Ленинграде педагог Алексеи Яковлевич Маликов. Много лет он занимается по собственной методике развитием творческих способностей малышей.

Не раз встречалась с родителями в клубе профессор Анна Александровна Люблинская, специалист по детской психологии. Приезжал из Москвы известный физиолог профессор И. А. Аршавский. Всегда охотно откликается на приглашения доктор медицинских наук, член-корреспондент АПН СССР М. М. Кольцова. Это лишь несколько имен, дающих представление о круге интересов клуба. Уже сложился план организации летнего семейного лагеря, где могли бы поселиться на время отпуска со своими детьми все желающие. Там можно будет сообща и закаливать детей, и петь с ними, и спортом заниматься.

Выезды в лагерь, шефство – это, пожалуй, не только поиск форм и методов всестороннего развития малышей в семье. Скорее это поиск определенного стиля жизни молодой семьи, исключающего замкнутость, обособленность, которые стали бичом в многоквартирных домах. Поиск еще одной формы коллективного воспитания детей, помогающей родителям успешно растить мужественных мужчин и женственных женщин.

С. Соловейчик БЕЗЗАБОТНОЕ ДЕТСТВО?

Беззаботное детство и беспечная юность опоэтизированы в прекрасных стихах, и это естественно: когда мы с высоты возраста, обремененные множеством житейских забот, оглядываемся на первые годы жизни, то прежде всего они, годы эти, представляются нам легкими и бесхлопотными – в том-то и состоит их неповторимая прелесть. Правда, при более тщательном размышлении мы вспоминаем, что и в детстве, и в юности были у нас волнения, но теперь они кажутся нам романтичными, и вот – "безмятежная юность"...

А задумаемся: должны ли мы создавать своим детям поэтически-беззаботное детство? Или чем больше забот у ребенка, тем лучше? Забота воспитывает? Подавляет? Прибавляет? Отнимает?

Обычная домашняя сцена:

– Коля, сходи за хлебом.

– Сейчас.

– Коля, сходи же за хлебом.

– Ну, сейчас!

– Сколько же раз тебе повторять!

Коля берет сумку, деньги и отправляется в магазин. Он делает это каждый день, это его "домашняя обязанность", воспетая во всех педагогических книжках ("У детей должны быть постоянные домашние обязанности"), но каждый день хорошо отрепетированная сцена повторяется идеально однообразно: сюжет, интонации, мимика и даже походка сына – специально отработанная, которая должна выразить что-то вроде: "Как вы мне надоели", – все неизменно. Если бы на один день мама вышла из роли и не напомнила бы Коле о его "домашней обязанности", он и не подумал бы идти в магазин. Работа ходить в магазин Колина, забота о Колиной работе – мамина.

А в школьных делах? Реально учится, то есть ходит в школу и делает уроки, конечно, сын, но кто заботится о том, чтобы он сел за уроки, что надо отправляться в школу, иначе опоздание неминуемо? Мама. Это она проявляет настойчивость, заставляет сына кончить школу, потом помогает ему выбрать работу, получить профессию – все она, и именно у нее во всех этих хлопотах и вырабатывается железный характер.

Мы не всегда замечаем, что характер воспитывает не столько работа, реальное действие, сколько забота о работе, собственное стремление выполнить ее.

В большинстве своем мы сами росли в таких условиях, что заботы всякого рода естественно наваливались на нас. Иные уже в 12-13 лет вели хозяйство, в 14 – работали на заводе. И мы хорошо знаем, как воспитывать детей в трудных условиях, имеем, можно сказать, многовековый опыт такого воспитания.

Но как воспитывать детей в достатке?

В этом у нас опыта мало, и потому мы должны быть особенно внимательны к своим поступкам и мнениям. Меньше всего пользы принесут попытки избавиться от педагогической неуверенности за счет детей: "Все есть... Птичьего молока только не хватает... А я вот впервые купил костюм в тридцать лет..." Однако дети абсолютно не виноваты в том, что у них "все есть", как не виноваты они и в том, что у нас "ничего не было". Дети не могут даже оценить того, что им дают, потому что оценить – значит сравнить, а сравнивать им не с чем. К тому же, если мы все даем детям, но забываем дать им возможность, которая была у нас и которой мы сейчас так гордимся, – возможность заботиться, то они, дети, могут почувствовать себя и обездоленными, какая бы роскошь их ни окружала.

Вспомним Макаренко. Он окружал ребят такой заботой, какой они никогда не видели в прежней своей жизни, и в то же время давал им все возможности заботиться о других – о коллективе, его жизни и его чести. Максимум заботы о детях и максимум предоставленной им возможности заботиться о других – вот, пожалуй, и есть идеальное воспитание. Но как достичь этого уровня?

Главная трудность состоит в том, что забота – внутреннее, собственное побуждение, и потому ее невозможно заменить понуждением какого бы то ни было рода. Можно заставить ребенка делать уроки, но как заставить его заботиться о своих уроках? Заставлять – как раз и значит снимать заботу, и чем больше мы заставляем, тем худшего результата добиваемся, хотя внешне дела могут выглядеть и сносно: ребенок учится. Привычные и легкие средства воспитания упрек, попрек, относительно исправно действующие во многих случаях жизни, совершенно не годятся для воспитания заботливости.

При самом несложном наблюдении можно обнаружить, что каждое дело требует определенного объема заботы. И не добавить ли нам – если говорить полушутя – к известным физическим законам сохранения еще один – закон сохранения объема заботы? Вся семья не должна с утра до вечера думать, скажем, о том, чтобы пойти в магазин или в прачечную. Необходимый поход этот требует какого-то небольшого и вполне определенного объема заботы. Если о магазине заботится мама, то сын или дочь не станут заботиться, сколько бы их ни обвиняли в бессердечии. Если мама берет на себя заботу усаживать сына за уроки – она автоматически снимает ее с сына:

теперь он и не притронется к учебникам, пока не раздастся строгое мамино напоминание. Работе под названием "домашние уроки", как и всякой другой работе на свете, сопутствует свой, ограниченный объем заботы, и когда родители берут какую-то часть этого объема себе, детская доля заботы ровно на столько же уменьшается. Слишком заботливые родители отнимают у детей все заботы до последней капли, и "беззаботное" детство становится почти несчастьем, хотя бы потому, что изнемогающим родителям трудно удержаться от попреков. В отличие от всех других видов эгоизма присвоение всех забот к тому же еще и наполняет человека сознанием, будто именно он и есть альтруист.

"Да если моему не напомнить про уроки, он сам ни за что не сядет, говорят обычно. – Вчера меня не было дома, и пожалуйста – весь день пробегал!"

Да потому и пробегал, что привык к понуканиям! Здесь перепутаны причины и следствия. Забота не возникает сразу, в один день, она должна постепенно созреть и обязательно созреет, если мы наберемся терпения и не будем прерывать тот незаметно протекающий и подчас изнурительно-медленный рост заботы, если мы не будем уподобляться ребенку, который сажает зернышко и потом каждую минуту выкапывает его, чтобы посмотреть:

не появился ли росточек?..

Конечно, если мы хотим вырастить заботу, мы должны приготовиться к тому, что ребенок поначалу пройдет через полосу больших затруднений и неприятностей. Приученный садиться за уроки только под надзором старших и вдруг лишившись этого надзора, он неминуемо нахватает плохих отметок. Но будем верить в сына или дочь, в их способность победить трудности, будем верить в школу, будем терпеливы – и самостоятельная забота появится.

К сожалению, и школа подчас создает у ребят представление, будто учение – это забота родителей, а не детей. Чуть что, по любому поводу – жалоба родителям, запись в дневнике, вызов в школу. Постепенно у ребенка складывается впечатление, будто все его школьные дела – забота чья угодно: учителя, директора, мамы, папы, только не его.

Правильно ли это? Педагогично ли? Не вернее было бы поставить дело так: ты учишься – ты и разбирайся со своими делами и неприятностями, если они возникают, умей сам справиться с ними. Мы привыкли к тому, что за детьми нужен глаз да глаз. Но контролировать – не значит снимать заботу. Разумный контроль как раз и должен повышать ответственность, а не снимать ее, помогать учиться, а не мешать, как это бывает иногда.

Так в отношении школьных забот, которые ни с кем разделить нельзя. В семейных же делах по-другому.

Вообще в хорошей семье никто никого не воспитывает – все живут дружно, каждый старается взять на себя работы побольше, вот и вся педагогика. Домашнее "бюро услуг" по отношению к детям с годами все больше сворачивает свою деятельность, и все больше расширяется "сфера услуг", которые дети оказывают взрослым. Тут нет никаких проблем, тут сами собой развиваются заботливость и та драгоценная деликатность, которая отличает истинно воспитанного человека: никогда, ни при каких обстоятельствах не доставлять хлопот другим, не вызывать затруднений в их жизни, не требовать заботы о себе и постоянно стремиться облегчить жизнь окружающим.

Заботы нельзя требовать – ни от детей, ни от кого-нибудь еще. Забота по требованию перестает быть заботой в истинном смысле олова. Заботу можно только проявлять – и ждать, терпеливо, с надеждой и верой ждать, что и дети научатся проявлять ее. Если же, несмотря на всю нашу заботливость, дети оказываются неблагодарными – что ж, значит, мы в чем-то просчитались. Возможно, когда-то не хватило у нас щедрости или терпения, и внесли мы в семью меркантильный расчет: "Я из-за тебя ночей недосыпала, а ты..." Вспомним, не было такого дня, такой минуты?

Если мы научимся воспитывать детей, которые в состоянии сами заботиться о своих школьных и иных делах, проявлять заботу о младших и старших, можно сказать:

все или почти все проблемы воспитания будут решены.

Что же касается беззаботного детства и безмятежной юности, то, когда дети вырастут, они будут вспоминать детство и юность именно так: счастливая пора...

Нередко мы воспитываем детей по принципу: так принято. Однако не все принятое разумно. Вдруг оказалось, например, что малыша можно сначала учить плавать, а уж потом ходить... Кто мог ожидать такого поворота?

Возьму на себя смелость поставить под сомнение одну, казалось бы, бесспорную истину: а надо ли детей учить вежливости?

Никто, пожалуй, не возмущает нас так сильно, как человек вежливый, но бессердечный. Мы прекрасно знаем:

одной внешней культуры мало, нужна еще культура внутренняя.

Но не все понимают, что два эти вида культуры, хоть и объединяются они одним словом, – явления совершенно разные по своей природе.

Внешняя культура – набор привычек, навыков поведения; в основе культуры внутренней лежит некая психическая способность, такая же, как память, внимание или музыкальный слух. Ее, эту способность, можно по аналогии назвать сердечным слухом.

Не нужно быть специалистом, чтобы заметить: привычки (навыки) и способности приходят к людям по-разному. Навыки прививают, способности развивают. Привычка связана с автоматизмом, способность – с творческим отношением к жизни. То, что полезно для образования привычки, чаще всего вредно для развития способностей, и наоборот.

Вы пришли в гости, принесли маленькому мальчику подарок. "Что надо сказать?" – строго напоминает мама. "Спасибо", – бурчит сын. Сказав одно это волшебное слово, он как бы рассчитался с гостем. Ему вроде бы и незачем теперь выражать благодарность улыбкой, радостью. Привычка к вежливости укрепилась, сердечный слух притупился. Сто или тысяча таких упражнений – и от драгоценного этого природного свойства не останется и следа.

Мне кажется, далеко не каждый ребенок может одновременно и приучаться к вежливости, и развивать сердечный слух. Ибо правила вежливости как раз и рассчитаны на то, чтобы человек, например, выражал благодарность, даже если он ее не чувствует. Приучая сына или дочь высказывать словами чувства, которых они еще не испытывают, мы можем заглушить эти чувства навсегда.

Зачем мы, например, заставляем ребенка говорить "спасибо"? Думаю, чаще всего, чтобы хорошо выглядеть перед людьми, показать воспитанность сына или дочери.

Воспитание вежливости так похоже на воспитание! Но уверен – подлинное воспитание возможно тогда и только тогда, когда приходится нам отдавать хоть каплю душевных сил. Однако согласитесь: обучая вежливости, мы обычно тратим не душу, а нервы – это совсем не одно и то же. Обучать вежливости можно, не будучи отцом или матерью. И даже не любя ребенка. Если бы Гек Финн задержался у вдовы Дуглас чуть подольше, она наверняка сделала бы и из него вежливого мальчика!

Даже чуткость – например, чуткость продавца к покупателю – можно заметно увеличить беседой, выговором и особенно премиальными. Сердечный же слух подобным воздействиям не поддается. Это слух не на слово, а на состояние. Поэтому все обычные методы воспитания – от убеждения до наказания – оказываются негодными для развития этой способности, ибо они рассчитаны прежде всего на слово.

Как же развить у ребенка сердечный слух?

Задача куда более сложная, чем освоение слов "спасибо" и "пожалуйста".

Мама учит сынишку важному понятию – "нельзя". Он дотронулся до горячего, плачет. Мама поучает: "Видишь! Больно! Слушайся, когда мама говорит "нельзя". Иначе будет больно". И так – на каждом шагу: "Нельзя, упадешь!", "Нельзя, разобьешься!", "Нельзя, простудишься!", "Нельзя, зубки будут болеть!.."

А ведь истинное "нельзя" не тогда, когда тебе больно, а когда больно другому! Направленность на другого, чувство другого – вот первое условие развития сердечного слуха. Семья смотрит телевизор, мальчику надо пройти мимо экрана – пригнется он? Поторопится? Значит, с сыном все в порядке: он чувствует присутствие других людей, боится помешать им. Если же проходит спокойно, не спеша, значит, в доме зреет беда и пора собирать семейный консилиум.

Чтобы ребенок чувствовал другого, надо и в нем этого другого признавать. Вот мама решила воспитывать трудолюбие: "Подай... Принеси... Помоги...." Учит любить: "Я так устала... Пожалей маму... Покажи, как ты любишь маму... Кого ты больше любишь, маму или папу?" Какой же пример видит ребенок перед собой с первых дней жизни? Перед ним всегда человек (да такой авторитетный – мама!), который постоянно жалуется, устает, нуждается в помощи, не может сам пойти и взять наперсток, не считает зазорным каждую минуту обращаться с пустяковыми просьбами. Значит, и мне тоже можно жаловаться, затруднять других и, если больно, громогласно объявлять о своей боли – пусть мама тоже страдает!