Текст книги ""Власть на крови: Бунт" (СИ)"
Автор книги: В Сагайдачный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Восторженный смех Милли заставил его остановиться, но строгий взгляд Рузи начавшее веселье остановил.
– Нет, меня не выгнали, после такой дерзости, к моему удивлению, верховный жрец Даден Вар даже позволил продолжить обучение, сказав, что я впредь никогда не попаду в архив. Для себя я решил – "Ну и пусть, закончу учебу и буду служить в каком-нибудь храме как другие". От скуки ради я принялся перечитывать книги и вот только тогда понял! Оказывается, все было на виду! Тут меня постигло второе и самое главное разочарование в нашей вере в богов.
– Но как?! – недоуменно вопросила Рузи. – Как можно разочароваться в наших богах? Я понимаю, когда у человека происходит большое горе, и он отворачивается от богов, но это испытание для человека либо кара за совершенные поступки.
– Хорошо, а кто наши боги? Вот вопрос! Мы знаем, что это люди, и они когда-то жили в нашем мире. Да, конечно, они успели сделать много благих и великих дел: объединили людей, построили города, создали одно большое государство размером во весь мир, назвав его Ладанией, но в главном, при жизни они были такими же людьми! Как мы знаем, в отличие от остальных они не ушли в небытие, а их дух остался в нашем мире. Они по-прежнему находятся в виде невидимого духа среди нас. Они принимают наши поклонения и молитвы, помогают и наказывают нас за деяния. Также мы знаем, что богов вначале было шесть, они все вместе строили наш мир, но бог Тар, решил самолично править Ладанией, убил остальных пятерых правителей и еще тысячи людей. И что? Несмотря на свои злодеяния, он тоже стал после смерти богом. Наряду с остальными также почитаем если не всеми, то многими. Получается, эти люди делали все, что им заблагорассудится, и все равно становились богами! Почему именно они стали богами? Только потому, что правили другими людьми?
– Но Тар..., – попыталась что-то сказать Рузи, но похоже тут же мысль потеряла.
– Теперь возьмем, к примеру, нашего светлейшего князя. Он правит Равнинами, где живут тысячи людей, также как и его отец, и отец его отца. Чем они отличаются от наших богов и почему тогда наши князья не боги? Почему даже Тар, погубивший стольких людей и стольким навредивший стал богом, а наши князья нет?! Это получается несправедливо. Нужно каждого князя считать богом!
Услышанное настолько шокировало всех, что они даже не знали, как на это реагировать и что ответить либо возразить Флипу.
– Но это еще далеко не все, что я хотел сказать! Каждый умирает и после приходит во снах своим близким. Мне мать уже дважды снилась? А вам дядя она снилась?
– Да, по-моему, тоже дважды, – осторожно ответил Рес, не понимая, куда племянник клонит.
– Получается, и простые люди уходят не как нам говорят в небытие, а также остаются среди нас. Подобно богам они приходят к нам во снах. И что тогда получается? Получается и наши умершие предки боги! А если они, то значит и мы все боги!
Все ахнули.
– Да, все мы! И знатные господа, и простые граждане, и оборванцы, просящие подаяния и даже все преступники!
Все стали переглядываться, ища поддержки друг у друга, чтобы возразить Флипу, но похоже таковых не нашлось. Даже главная поборница веры Рузи не знала, что на эти умозаключения ответить.
– Раз уж Тар, злейший враг людей и наделавший столько бед – бог, то и все преступники тоже боги. Получается абсурд. Не правда ли? И где истина?
Дав им немного подумать, Флип продолжил.
– А это может говорить лишь о том, что богов никогда не было, и нет, все это лишь обман! А если не обман, то и мы все, каждый из нас также бог!
Закончив речь и оставив всех наедине со своими мыслями, Флип приступил собственно к завтраку. "Поджаренный бекон и яичница уже остыли", заметил он с прискорбием.
Несколько минут никто не мог и слова произнести. Все услышанное их просто сразило. В то время, как у Флипа после сказанной речи разгорелся аппетит и он с наслаждением ел.
Проще всего, но одновременно и хуже всех пришлось Милли. Все услышанное ей показалось большой замудренной шуткой Флипа В настоящем она силилась не рассмеяться, понимая, что сейчас лучше перетерпеть. Ей хотелось побыстрей дождаться момента, когда все разойдутся. Вот тогда она будет долго смеяться с Флипом, обсуждая нынешние лица родных.
Молчание нарушил слуга. Тихо подойдя к консильере, он напомнил о встрече с бароном.
– Даже не знаю, что тебе ответить, – первым, как будто очнувшись, произнес консильери. – Сейчас мне нужно спешить к барону на малый совет, потом будут еще дела, но вечером непременно продолжим. Все это весьма любопытно.
Глава 4. У барона Регана Бретта.
Выйдя из дома, консильери Рес первым делом взглянул на небо, оно было чистым и безоблачным. Солнце приятно светило. «Как бы дождя не было», подумал он.
Нет, конечно, он знал, что дождь весьма полезен для злаков, кои выращиваются в окрестных деревнях. Благодаря зерновым процветало баронство, но консильери предпочитал, чтобы дождь шел непременно только ночью. Возвращаться домой под дождем у него не было никакого желания.
По дороге перебирая сказанное племянником, Рес был поражен логике и сделанным заключениям. Все сказанное было вполне логичным. В принципе то, что князь может быть богом или приравненным к нему он еще мог как-то понять, но чтобы он сам являлся богом или тем более чернь, попадавшаяся в этот момент ему на глаза – уж точно нет! "Видимо племянник проявил в учебе безмерное усердие, надо его чем-то занять", заключил консильери.
Зайдя во двор замка барона, он по ступенькам поднялся на веранду, где за столом уже восседали: капитан Сир Молон, облаченный в свои повседневные доспехи; магистр Вилен в своем никогда неменяющимся темно-сером балахоне, поверх которого на цепи висел серебряный медальон ордена магистрата и незнакомый мальчишка, в каком-то вычурном ярко-красном камзоле.
Молодой барон Реган Бретт, также как и его отец оставил кабинет на этой самой веранде. Она располагалась на втором этаже и была огромной. Посередине стоял длиннющий стол, где по обыкновению заседал совет. Вдоль самой большой стены висели гобелены с гербом дома Бреттов – снопом пшеницы на щите и картой мира, а между ними выступал большой резной камин. По углам стояли кадки с вьющимися разными деревцами. Еще был небольшой стол около стены с четырьмя удобными креслами и большой диван. Остальная, а это большая часть веранды пустовала и предназначалась для стояния большого количества посетителей. Вход в нее вел как со двора по отдельной лестнице, так и из замка, что для посетителей и самого барона было весьма удобно. Огромные окна от пола и до потолка по обыкновению в теплое время года полностью снимались. Так что можно было из веранды чуть спустившись по ступенькам выйти в небольшой парк при замке.
Поприветствовав всех собравшихся консильери подойдя к столу, только в этот момент понял, что его место – по правую сторону от барона занято этим самым мальчишкой. Свободно место по левую сторону. Магистр и капитан сидели, как полагалось чуть дальше. Присев на свободное место, напротив мальчишки он с удивлением увидел на его груди серебряный значок десницы в виде поднятой руки. "Да не может быть, этот юнец теперь у нас десница?!" воскликнул про себя Рес от удивления.
– Да, кстати, познакомьтесь, – неожиданно сказал сидевший рядом с ним магистр Вилен. – Это консильери Рес, Рес это наш новый десница Леган.
Тот коротко взглянув и кивнув, потупил взгляд.
Теперь в ожидании барона, Рес с интересом принялся рассматривать нового десницу. Как он уже знал, тот с Реганом Бреттом подружился, находясь на учебе в рыцарском ордене. Его лицо казалось совсем юным, лет восемнадцать, не больше, при этом совсем хрупкого телосложения. Было заметно, что он неудобно себя чувствует сидя с ними за одним столом.
"Сопляк малолетний", резюмировал консильери после первичного осмотра. Невольно поморщившись, он посмотрев на капитана с магистром. По их глазам Рес догадался, что его взгляд о новом деснице разделяют оба, хоть и не столь явно.
Все сидели, молча погруженные в собственные мысли. Почувствовав в спину дуновение легкого ветерка, Рес обернулся и посмотрел в заросли парка. Там на деревьях засела стая черного воронья. Будто играясь, они принялись громко каркать, прыгая с ветки на ветку. Ветер внес на веранду прохладу и лесные запахи. На небе появились темные облака. "Как бы дождь не пошел", подумал консильери.
Невольно продолжив рассматривать сидящего напротив десницу, он не понимал, почему именно его назначил молодой барон на эту должность. Одноименное имя говорило, что тот не из знати, внешне не походил даже на ученика рыцаря, ибо внешне был совсем уж хилым. "Какого Тара он делал вообще в рыцарском ордене, да и здесь тоже?!" воскликнул про себя консильери.
Ему было известно, что в ордене проходили обучение наиболее сильные молодые люди из простолюдинов, по итогам отбора, а также дети знати со всех княжеств, но уже без отбора. Их сразу зачисляли по обращению и внесению оплаты. Знать обучалась, что называется держать клинок. Для простолюдинов постоянно устраивались турниры и по итогам все слабые ученики отсеивались.
"Если сына выставить на турнир против этого, сын с одного удара снес бы его детскую головешку с плеч", подумал консильери и невольно усмехнулся.
Особенно смешно тот смотрелся рядом с капитаном Сиром Молоном. Он был и так большим здоровяком, но возвышаясь на фоне десницы, выглядел просто огромным в своих доспехах. На левом предплечий красовался знак рыцаря – герб рыцарского ордена, а на правом герб дома Бреттов.
Капитан нравился консильери. Он руководил стражниками баронства третий год, но быстро вошел в должность и хорошо с ней справлялся. Вместе с этим имел еще очень хорошее качество, давно подмеченное консильери – он не любил лезть в чужие, не касающиеся его дела. От этого Рес проникся к нему своим расположением. Что было нельзя сказать о пожилом магистре, служившим в баронстве настолько давно, что вероятно и сам не помнил.
Магистр Вилен отвечал за целительство и земледелие в баронстве. Он всегда пользовался уважением у старого барона и давал тому советы, в том числе выходящие за его компетенцию, что консильери задевало. Это была прежде всего прерогатива Реса. Так началась их скрытая вражда. Она никогда не переходила черту, но всегда была. Теперь же с молодым бароном консильери пытался отыграться и окончательно отодвинуть магистра с поприща советчика.
К его удивлению тот быстро с молодым бароном нашел общий язык. Уже не раз он замечал, как барон с магистром уединялись. Реса это конечно раздражало и злило, но он не терял надежду доказать, что в этом баронстве только он консильери.
Его рассуждения нарушил звук шагов. Дверь открылась, и на веранду вошел молодой барон Реган Бретт. Все встали в приветствии. Молча сев на свое место за столом, барон тем самым возглавил совет, остальные сели чуть позже.
Реган Бретт был высок, но немного хрупок в слаженности тела, имел обычное и особо неприметное лицо. Его принадлежность к высшей знати княжества выдавало высокомерие и, разумеется, одежда. Особой изысканности в манерах он отрадясь не имел и не считал для себя это необходимым.
Консильери видел в бароне посредственного недоросля, избалованного, прежде всего судьбой, а после матерью, желающего повелевать, при относительно среднем уме. В особенности его раздражала привычка барона еще с молодости держать голову свысока. Как бы подчеркивая собственную значимость.
Совет проходил как-то совсем вяло. Было заметно, как молодой барон будто заставлял себя, его проводить и вникать в суть текущих вопросов. В глазах его десницы была лишь одна тоска, похлещи, чем у барона. За все время Леган не выронил и слова. Более того, было даже не понятно, слушал ли он вообще что-то или витал в каких-то своих мыслях.
Спустя полчаса заседание совета неожиданно прервал вбежавший с испуганным лицом слуга.
– Барон, на торговой площади бунт!
Все сидевшие от такой новости опешили и с придыханием ахнули.
– Капитан! – наконец опомнившись, скомандовал барон. – Сейчас же соберите всех стражников, бунт нужно прекратить, зачинщиков и причастных задержать!
Капитан вскочил, и молча выслушав приказ, быстро покинул веранду. Остальные остались сидеть за столом ошалевшие от такого известия. И тут консильери осенило.
– Позволите? – осторожно, спросил он и, получив разрешение начал говорить. – Главных зачинщиков бунта я думаю, не стоит задерживать.
Никто не ожидал услышать такого от консильери и с растерянностью посмотрели на него в недоумении.
– Что? ... Рес, вы в своем уме?! – воскликнул барон удивленно.
– Я еще точно не могу сказать. Безусловно, бунт нужно остановить, также нужно найти главных из них, но они могут быть полезны.
– Как полезны?
Консильери негромким, мягким голосом начал говорить с некоторого отступления. Обдумывая при этом, что и как лучше сказать.
– Больше тридцати лет тому назад, еще при вашем отце, у нас в городе появилась чума. Я тогда служил в вашем доме в прислуге. Мне тогда было двадцать. Я набрался храбрости и посоветовал вашему покойному отцу воспользоваться этой бедой. Уже в том возрасте я понял, что любая новость, любое событие хоть даже самое плохое может быть обращено в пользу. Это как посмотреть и как использовать. Было выявлено всего десяток больных. Пришлось в ту же ночь спалить целый квартал, где их нашли. Тогда там еще были деревянные лачуги. Вместе с ними сгорела сотня черни, вероятно, также зараженных. Тем самым мы пресекли дальнейшее распространение болезни и чуму в городе выжгли, – сказал он и посмотрел на магистра. – Ведь только огонь способен уничтожить эту напасть. Тем самым мы убрали всех свидетелей чумы. За городом мы изрубили больных, а части тел раскидали по колодцам деревень и городов в двух соседних баронствах – Глазвиле и Кругорте. Спустя месяц чума там полыхала и унесла десятки тысяч жизней. Но наши люди более не пострадали. Лишь благодаря армии из магистров и учеников, выделенных столичным магистратом, удалось победить чуму.
Реган Бритт с изумлением и восторгом, как зачарованный слушал своего консильери, равно как и остальные. Никому из них о этой истории ничего известно не было.
– Во владениях соседей вымерло, по меньшей мере, треть их жителей. Ущерб в баронствах был колоссален: неубранный урожай, запустение в ремесленных и торговых кварталах. В последующем они оправлялись более десятка лет. Дабы свести концы с концами бароны влезли в долги у Банка Альбиносов. Цены на зерно сразу взлетели вверх в разы. Мы стали расширять свои посевные площади. Даже сейчас, спустя столько лет, благодаря тем обстоятельствам, мы до сих пор в княжестве собираем зерна больше всех остальных. Это возвысило наше баронство и обогатило. А спустя полгода я занял у барона свое нынешнее место, став в княжестве самым молодым консильери.
Это повествование невероятно впечатлило молодого барона и вдохновило на повторение подобной авантюры.
– Да это просто отличная идея! Ну что же, думайте Рес, как мы можем использовать наш сегодняшний бунт и еще раз провернуть нечто подобное. Завтра я буду ждать вас с ответом, как все это возможно устроить.
В великолепном расположении духа, преисполненный гордостью за себя и свою умную голову, консильери покинул баронский замок.
"Наконец я смогу вернуть свое положение в окружении барона, а главное влияние! Вилен должен знать свое место и не лезть в наши с бароном по-настоящему серьезные дела!", решительно произнес он, но не вслух.
Глава 5. Разгон бунта.
Тем временем бунт на улицах Мелиссара не стихал сам по себе, а напротив все больше и больше разгорался.
Разгромив уличных торговцев на площади и в ближайших лавках, наиболее разгоряченные и отчаянные бунтовщики, в том числе чрезмерно алчные, не насытившись грабежом торговцев, устремились в соседние кварталы мастеровых и мелкой знати, круша все на своем пути. Остальные все награбленное понесли по домам.
Весть о бунте быстро разнеслась по всем городским окраинам. В сторону торговой площади ринулись толпы из кварталов черни. Вся попавшая на пути знать к тому времени либо проявила сноровку и успела куда-нибудь сбежать либо была уже избита и ограблена. Те, кто только что разбогател на грабеже и нес что-то ценное, теперь сам подвергался грабежу от вновь и вновь прибывающей черни.
Некогда мирное население как будто вмиг переменилось и разделилось на жертв, чьи лица переполнял страх и ужас, и палачей с разъяренными, полными ненависти и злобы лицами, не щадящими никого на своем пути. Главным стало сила кулаков и сплоченность само собой образующихся групп.
Бунт, словно волна при потопе, растекался по городским кварталам, оставляя после себя разбитые фасады снаружи и разграбленные помещения внутри. И конечно люди, много, очень много, лежащих на земле, и пытающихся теперь подняться и придти в себя.
Только въехавшая из казармы стража на лошадях и пешие стражники спешащие следом остановили бесчинство толпы.
Едва их завидев, бунтовщики принялись разбегаться врассыпную. Внушительная толпа, опасаясь неминуемого наказания, хлынула в сторону ближайших главных ворот. В стремлении побыстрей покинуть город. Увидев, что те перекрыты большим количеством подоспевших стражников, толпа разделилась на две части и каждая устремились к остальным двум воротам.
Герон бредя по улице в направлении своего дома неожиданно был подхвачен толпой и вопреки воли понесен в сторону северо-западных ворот. Он так до сих пор и не пришел в себя от того произошедшего. Попытки освободиться от облепивших его людей дали результат на одном из поворотов. Людской поток выкинул его в канаву. Поднявшись покалено в жиже сточных вод, он увидел, как из-под моста ему кто-то помахал рукой.
– Иди сюда, здесь еще есть место, – закричал незнакомец.
Подойдя, он также как и тот укрылся под крохотным мостом, сев на корточки в черную жижу по грудь.
– Все побежали к воротам, вот олухи! Ворота стража сразу перекрыла. Сейчас начнут по городу всех вылавливать. Надеюсь, они побрезгуют лезть сюда, – возбужденно сказал незнакомый парень.
Только сейчас Герон почувствовал вонь, исходившую от этой смрадной жижи и невольно скривился. В ту же минуту под мост буквально залетел еще один незнакомый парень.
– Вот это да! Такого еще сроду не было! – с горящими глазами воскликнул он. – Там стражники на лошадях бьют дубинами всех подряд, а следом еще и пешие. Они там всех хватают и в фургоны закидывают. Все злющие, до жути.
– Да, к ним сейчас главное не попасться.
– Как думаешь, что будет со всеми, кого переловят?
– Всех в яму без разбору. Я, кстати, Сол, – сказал первый.
– А я Трой, – сказал второй, радуясь скорее не знакомству, а чудесному спасению под этим смердящим мостом.
Тут оба повернулись к молчавшему Герону.
– Я Герон, – не дожидаясь их вопроса, ответил он.
– Что-то ты Герон совсем не в себе, – с озабоченностью в голосе произнес Сол.
Посмотрев на них, он с грустью поведал историю начала бунта. Рассказывая, он заметил, как их глаза преображались, а когда окончил, то те смотрели на него с восхищением.
– Герон, ты прямо у нас герой! – впечатлено воскликнул Сол.
– Какой герой?! – горько усмехнулся он. – Я убил трех людей и из-за меня еще убили сборщика Крета. Толпа его прямо растерзала и еще двух стражников. Я не видел, я только слышал, как их убивали.
– Какие это люди? Крет что ли? Да он с любого три шкуры сдерет. Известно, себе же на карман положить тоже надо. Видел бы ты, как он живет! И новый дом, и жена молодая. Я однажды их видел вместе, когда они с детьми выходили, наряженные все. Наверное, в храм шли клянчить богов, чтобы небось не разжаловали. Да еще и любовниц, наверное, целая куча. Куда же еще девать столько денег, – высказал Сол.
– Да какие любовницы! – воскликнул вмешавшись Трой и рассмеялся. – Он из борделей не вылезает! Да еще ходит в самый дорогой, около парка! Я там видел его наверно два, может три раза. А по поводу стражников ты о чем? Мы для них как скот. Им скажет капитан, так они, собаки бешенные, любого на куски изрубят! Какие они люди?!
Тут на улице послышался топот копыт и крики. Было слышно, как кого-то усердно бьют, тащат и снова бьют. Все смолкли и сидели молча, боясь даже шелохнуться. Когда все стихло, они немного выждали и продолжили разговор.
– Слышали, как стражники лютуют? Сейчас всех в острог, под казарму и будут пороть, – тихим озабоченным голосом начал Трой. – А ты говоришь они люди. Сейчас такие допросы устроят – мало не покажется. Три шкуры сдерут, а потом еще на площади, где бунт начался, выпорют и в яму отправят. Во увидишь еще!
– Точно, сдерут, – подтвердил Сол. – Помнишь воришку, зимой еще его поймали? Когда по городу его вели, видел, как с боков одно мясо у него торчало? А кожа где?! Содрали изверги. И кто это сделал? А ты говоришь стража – люди.
– Селима жалко, – тихо с горечью в голосе произнес Герон. – Я не хотел его убивать, да и остальных... совсем никого...
– Ну, так бывает, не его день, что уже поделаешь?
– А нечего бранить почем зря! Ты же не виноват, что торговли нет. Он сам вышел из простых, выбился в люди, так что теперь, все можно? Думает, дал пару медяков и терпи его? Мои хозяева такие же. Мало того, что орут на меня целыми днями напролет, так и подзатыльники, как "заздасьте". Скоты они все у кого есть деньги, – сказал, подытожив Трой.
– А если тебе дать, ну сотню золотых? – улыбнувшись, спросил Герон.
– Тогда бы себе трактир купил, торговые лавки там и еще дома доходные. Людей бы нанял, но все делал по справедливости!
– Трой, ты уже размечтался не на сотню, а на всю тысячу золотых, – смеясь заметил Сол. – Дай тебе столько денег таким же, как и все стал.
Тем временем стражники рыскали по городу до глубокой ночи, вылавливая без разбору всех, кто попадался на глаза. Лишь на рассвете капитан отдал приказ о возвращении в казармы. Острог был переполнен людьми.
Глава 6. Рождение Дарима.
Посчитав, что разгон бунта не его забота, консильери Рес направился от барона прямиком домой. По дороге он обдумывал, что и как делать с бунтовщиками. Основное было и так понятно, оставалось найти, кто бы это смог осуществить. Похоже, этот человек у него уже был на примете. Все складывалось само собой, причем наилучшим образом, думал про себя консильери. Оставалось дать всего-навсего толчок и заставить все заработать в его интересах.
Рес жил недалеко от замка барона, в элитном районе, отчего не беспокоился повстречать по пути бунтовщиков. Тем более на улице ему то и дело попадались вооруженные стражники. Капитан часть их отправил сюда в первую очередь, во избежание погромов у знати.
Дома он застал, как Милли кокетничала с Флипом в столовой, словно те так и не выходили из-за стола. Они смеялись и что-то обсуждали. Застыв на пороге, он наблюдал.
Дочь была просто красавица – высокая, стройная, с белоснежными длинными волосами и удивительно белой кожей, подобно цвету молоко. А ее красивые синие глаза? Они были так полны жизни. Он всегда знал, придет время, и эти глазки сведут с ума многих мужчин. В особенности Ресу нравился ее задорный смех. Иной раз он специально ее смешил, чтобы услышать ее счастливый смех. В каком бы скверном настроении консильери не приходил домой, видя дочь полную жизни и ее глаза полные радости, все тут же куда-то исчезало. После того, как сын уехал на учебу в столицу, они особенно сблизились и теперь подолгу проводили время вместе.
Видя, как Флип на нее смотрит, Рес поморщился, сказав про себя – "Похоже Милли уже зацепила племянника, пора искать ей жениха, пока чего доброго они не заявились ко мне с прошением о свадьбе". Сделав шаг, он вошел в столовую.
– Папа! – закричала радостно Милли. – Флип мне столько смешных историй рассказал! Мы даже из-за стола не выходили.
Вскочив, она подбежала к нему и чмокнула в щеку.
– Я так и понял. А где Аригор?
– Он пошел в город, по-моему, потренироваться на мечах в казармы.
– Тоже мне, нашел время. Флип, продолжим у меня, – сказал консильери и жестом указал в сторону кабинета.
О бунте он не стал говорить Милли, равно как и Рузи, посчитав это пока ненужным. Обе тут же принялись бы причитать, куда подевался Аригор и что с ним может что-то случиться. Консильери не переживал за верзилу сына, прекрасно зная, что в случае чего тот мог отлично сам за себя постоять.
Сев в кресло, за маленький столик Рес отметил, как Флип повзрослел. Детство покинуло его лик и оставило лишь самую малость. Пройдет еще пару лет, и он совсем повзрослеет, а пока в его глазах была какая-то наивность или лучше сказать не совсем зрелость.
Флип усевшись поудобнее на диван, принялся разглядывать кабинет дяди. Помимо дивана и кресла, где они сидели, около окна стоял письменный стол, заваленный по обыкновению бумагами. Также здесь стоял средних размеров шкаф для бумаг украшенный причудливым резным узором. На стене висела картина с видом столицы в ажурной рамке. Между ним и дядей стоял столик, на котором на подносе стоял стеклянный прозрачный кувшин с красным вином. Его окружали пустые бокалы, будто просящие залиться вином.
– Твои воззрения мне понятны, хотя..., несовсем понятны, – начал разговор консильери. – В целом в этом что-то конечно есть, но поговорить я хотел не об этом. А чем ты вообще хотел бы заниматься? – и не дождавшись ответа, сам предложил. – Может торговать?
Мать Флипа управляла в столице небольшим зерновым складом и лавкой при нем. Фактически все принадлежало Ресу, но тот платы с нее по-свойски не брал. На эти доходы и жили.
– Мне хочется путешествовать. Кроме столицы, Мелиссара и нескольких деревень по дороге между ними я больше нигде не был. Мне хочется побывать во всех уголках нашего мира, узнать что-то новое. Я хочу совершать большие дела, быть в центре каких-то важных событий, возможно даже авантюр. Хочется, чтобы моя жизнь была полна всего и когда состарюсь, мне было что вспомнить, – ответил Флип с воодушевлением, невольно рассказав самые сокровенные мечты.
– Ну и наговорил же ты. Столько и на десяток жизней не хватит. Значит, приключений хочется, авантюр? – по-доброму усмехнулся консильери. – Мы не рождаемся там, где хотим и теми, кем хочется. Но иной раз боги или мы сами, то что сидит глубоко в нас дает возможность все изменить, каждому из нас изменить свое положение, свою жизнь. В этот момент только от нас, нашей решимости зависит сделать шаг и совершить поступок. Быть может переступить через себя, через стеснения, через свой страх, но сделать этот шаг.
Чуть остановившись, он как бы принялся примерять, что и как сказать. Флип внимательно с интересом слушал дядю и тот видел по глазам.
– Когда-то давно, когда мне было двадцать. Что ждало меня в то время или твою мать? Мы были бедны настолько, что я сейчас с ужасом могу это вспоминать, я увидел для себя шанс, и как мне не было страшно, им воспользовался.
Дальше консильери рассказал историю своего восхождения так, как будто вновь пережил это время. Выслушав, Флип был в недоумении, не зная как это воспринять и оценить. С одной стороны он был восхищен находчивостью дяди, а с другой, столько людей при этом погибло. И все это было совершено по замыслу одного человека – сидевшего напротив него дяди. Ведь те, кто умирал, не могли даже и в мысли допустить, что погибали не по своей вине, не по воле богов, карающих их за проступки, а всего лишь по вине двух человек – дяди и его барона, их желаний и действий.
Видя его замешательство, консильери продолжил.
– Сделал ли я доброе дело? Конечно! Благодаря этому я получил эту должность и смог вылезти из нищеты. Помимо себя я помог больше не беспокоиться о том, на что жить своим родным, в том числе твоей матери. Смог завести собственную семью, родить детей. Для нашего баронства это были годами взлета и расцвета. Цены на зерно взлетели. Это дало возможность многим не то что свести концы с концами, а начать новую жизнь. Приобрести или построить жилье, купить землю, где они принялись выращивать зерно, создать также свои семьи и родить детей. Ведь что наша жизнь? По сути, постоянная борьба. Князья борются за свое величие, бароны за свое. Купцы и всякие торговцы постоянно в войнах между собой и они у них не заканчиваются ни на день. Они постоянно придумывают все новые способы обойти конкурентов и лучше торговать. Им нужно чтобы покупали их товар, а не товар соседа. Равно как и мастеровые. Даже посмотри на простых людей, они подчас сами не задумываются, живя всю жизнь в борьбе, чтобы заработать кусок хлеба и принести его в свою семью. Если они в чем-то уступят другому и не смогут заработать, домой они принесут, лишь пустоту в собственных карманах.
Сделав паузу, консильери налил из кувшина два бокала молодого вина, поставив один перед племянником, а из своего чуть глотнув, продолжил.
– Мне жаль тех умерших людей. Правда, очень жаль, но еще больше мне жаль, что наша жизнь имена такая. Ни я, ни кто-либо другой не в силах это изменить. Этого, к сожалению, не может сделать даже сам князь, хотя он почти всевластен, – сказал он и грустно улыбнулся. – Или ты или тебя, другого нам не дано. Когда перед тобой стоит выбор, ты должен его сделать. Выбор должен быть правильным, иначе пропадешь сам и погубишь тех людей, что стоят за тобой.
Закончив свое повествования, консильери улыбнулся чуть веселее.
– А теперь о тебе. Ты можешь вернуться в столицу и продолжить управлять моим складом с лавкой либо я дам тебе шанс остаться со мной и помогать в моих делах. Я думаю, мне есть, что тебе дать, а тебе есть чему поучиться у меня. Мой сын, моя надежда.
Тут он горестно вздохнул
– Он грезит лишь орденом и хочет быть рыцарем. У него нет иных стремлений. Дела семьи ему абсолютно не интересны. Он выбрал свой путь, ну да ладно. Возможно, его время еще не пришло. Дочь она и есть дочь, выйдет замуж и упорхнет в гнездо мужа.
Вспомнив о ней, он слегка грустно улыбнулся.
– Так каков будет твой ответ?
– Да, я согласен, – с готовностью ответил Флип.
– Хорошо, – сказал он и сменил тон на деловой. – Сегодня в городе был бунт!
Глаза Флипа загорелись.
– Твои утренние рассуждения, ход мыслей, все это произвело на меня должное впечатление. Я думаю, тебе захочется поучаствовать в кое-какой авантюре, ну если не возглавить, нет, это исключено в твоем, а главное в моем положении. Если станет известно о нашем родстве, последствия могут быть весьма плохи для нас обоих. Тебе нужно пойти по моим стопам и стать для бунтовщиков, ну что-то вроде советника, вдохновителя и направить их в нужном направлении.
– В каком именно? – спросил Флип и, догадавшись, решил спросить прямо. – Я так понимаю, тебе нужно, чтобы эти люди устроили бунты в баронствах Глазвиля и Кругорта?
