Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: В. Седых

Соавторы: Александр Седых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Безопасный? – поднявшись на локтях, глянул вдоль земляной насыпи Шах и с ужасом заметил, как несколько пуль выбили фонтанчики пыли.

– Относительно, – пожав плечами, невинно улыбнулся изверг. – Если не высовывать голову из травы, то по нам прицельно бить никто не будет, ведь нижний срез мишени на стрельбище закреплён на высоте около тридцати сантиметров, дабы хорошо был виден при стрельбе из положения лёжа.

– А если пуля ниже пойдёт? – поёжившись, представил нерадостную перспективу коренастый боец.

– Ты, Лучник, зад не отклячивай, тогда и штаны латать не придётся, – продолжал издеваться сумасшедший парагваец. – С расстояния в километр, даже снайпер не попадёт в ползущего по траве бойца. А пули, которые не легли на поле перед мишенями, обычно уходят выше ростовой фигуры. Заметьте, сколь много отметин на крайних стволах сосен – будто дятлы исковыряли.

Многочисленные светлые выщерблены на сосновой коре не придали уверенности новобранцам. Постепенно восстанавливая дыхание после быстрого бега, парни поднимались с земли и робко взирали на избитые пулями стволы сосен, забором уходящие вдоль стрельбища на сотни метров.

– Я уже говорил, что по уложенной на землю доске каждый пройдёт, – решил воодушевить оробевших спортсменов Кадет, – а вот теперь обстоятельства подняли нам планку чуть повыше. На войне по вам будут бить из пулемёта, прицельно. Или вы думали, что злой сержант вас заставлял ползать по-пластунски, чтобы поизмываться над новобранцами. Нет, он вас учил выживать в смертельном сражении. Кто с пролитым потом на полигоне не усвоит солдатскую науку, тот будет расплачиваться в бою собственной кровью. Пока не война, вы ползёте безопасной тропой, где вам грозит лишь натереть локти и колени, да, возможно ещё, царапина на не в меру оттопыренной заднице. А вот в бою, как правило, у воина нет роскоши выбирать лёгкую дорогу.

– В воинской–то части учебная полоса в пыль растёрта, а сейчас мы по траве так зеленью извазюкаем гимнастёрку и шаровары, не отстираешь потом, – пожалел новенькую форму Пловец. – Потом на парадном плацу, за неопрятный вид, влетит от взводного.

– А знаете, почему бывалые солдаты старались не менять выцветшие, потёртые гимнастёрки на новенькие? – поделился опытом, полученным в кадетском училище от ветеранов прошлой Великой войны, Матвей. – Инстинктивно, враг берёт на мушку в первую очередь более яркую цель.

– Тогда я готов натирать травой гимнастёрку до дыр, – рассмеялся Пловец. – Всё же на один шанс будет больше выжить в бою.

– Веди за собой, Кадет, – вызвался первым следовать за лихим командиром Марафонец, страстно желавший одолеть свой страх.

Матвей оглянулся на вдалеке ковыляющего к отряду толстенького старлея.

– Противник не решится преследовать нас под стрелковым огнём, поэтому двигаемся ползком вдоль насыпи, не спеша, – Матвей достал из–за голенища сапога нож. – Возможно, поле заминировано, необходимо, втыкая лезвие ножа под углом, прощупывать почву и осторожно раздвигать траву, опасаясь проволочных растяжек.

– А нам ножи не выдали, – не подумав, растерянно брякнул Марафонец.

– Каску надень, – шутливо постучал костяшками пальцев по лбу ротозея Шах.

– Да, можно воспользоваться штыком, – виновато улыбнувшись, исправился боец.

– Первым двинусь я, – опустился в траву возле начала пограничного бруствера Матвей и показал, как прощупывать землю по ходу движения, а затем оглянулся: – Потом будем сменяться, чтобы не терять темп от усталости передового бойца. Следуем строго по следу сапёра. Голову не поднимать, грудью чувствовать землю, оттопыренную задницу под шальные пули не подставлять – делать всё по науке, которую вам сержант преподал. Отделение, за мной, по одному, марш.

Приминая траву у самого края насыпи, Кадет не спеша двинулся по опасному маршруту. Бойцы, глубоко вздохнув, ложились на живот, зажимали край ремня винтовки в кулак и ползли вслед за бесшабашным парагвайцем. Молодёжь приняла условия опасной игры, каждый понимал, что на фронте будет намного страшнее, надо закаляться в учебном бою.

Первые десятки метров головы новобранцев непроизвольно поворачивались в сторону видневшихся из–за бруствера стволов сосен, с выщербленными отметинами. Однако когда пули засвистели над головой, выбивая фонтанчики пыли из насыпи, стало не до любования лесным ландшафтом. Лица пластунов уже чуть ли не тёрлись щеками о примятые стебли травы, и тыловая часть фигуры вжималась в землю, словно стремилась боронить почву, вспаханную руками и ногами впереди ползущих.

Кадет дал каждому из пехотинцев попробовать себя в роли сапёра, но затем, для ускорения ползучего марш-броска, уже бессменно занял место в голове колонны и повысил темп движения. До правого края стрельбища все подопечные парагвайца добрались в плачевном виде: одежда растрёпанная, гимнастёрки с мокрыми от пота пятнами, дыхание тяжёлое, руки дрожат.

– Ну вот, из боя мы вышли без потерь и ранений, – поднявшись на ноги, отряхнул с формы травинки Кадет, который даже не вспотел, изображая трудный ползучий поход. Ибо, как бы чародей не силился натужно пыхтеть, потеть от плёвой для него нагрузки не получалось.

– Как же так, Кадет, мы на жаре свои фляжки уже до капли сцедили, ты же даже глотка воды не выпил, – оправляя взмокшую от пота гимнастёрку, с завистью глянул на сухую форму командира Шах. – И выглядишь, будто лёгкую утреннюю прогулку совершил.

– Потому и не вспотел, что воду не хлебал, – усмехнулся Матвей. – Да, честно говоря, и привычно для меня в жарком климате воевать. У нас в Сухом Гран–Чако летом можно яичницу жарить на раскалённых солнцем камнях. А тут в Сибири даже летом, как в Парагвае зимой. Ладно, хватит прохлаждаться, от преследования отряд оторвался, но поставленную комбатом задачу ещё не выполнил. Ускоренным пешим маршем направляемся в сторону воинской части. Дабы себя не обнаруживать, скрытно двигаемся по лесу вдоль дороги. Привал устроим на полпути, там и водички попьём из ручья. Отделение, оправиться, подтянуть ремни… Колонной по одному, дистанция один метр, я ведущий, Шах замыкающий, шагом марш.

Отряд гуськом скрылся в лесной чаще, так и не позволив неуклюжему толстенькому старлею, заложившему широкую дугу вокруг полигона, нагнать подопечных. Конечно, если бы по пути не задержка Гусева комбатом, которому приставленный к парагвайцу соглядатай наябедничал о безрассудном поведении Кадета, то, возможно, преследователь и успел бы заметить, куда скрылись ползуны–новобранцы.

Гусев раздосадовано потоптался в конце примятой полосы травы, утёр платочком пот с лица и, прихрамывая, устало поплёлся докладывать комбату. По мнению Гусева, майор удивительно лояльно относился к выходкам Кадета. Тыловику было невдомёк, что боевой командир отлично понимал все манёвры и уловки Кадета. Ведь ясно же, что в ложбинке, вдоль охранного бруствера стрельбища, ползущим новобранцам шальные пули не угрожали, зато чрезвычайно бодрили дух и заставляли прилежно упражняться в пехотном мастерстве. Комбат даже решил тем же маршрутом, под ружейным огнём, партиями прогнать все взводы новобранцев, но только не сегодня. Личный состав батальона необходимо было обязательно до полудня вернуть в расположение части.

Кадет, совершив с отделением марш-бросок, вывел бойцов на край леса возле воинской части и задумал очередную шалость. Со стороны леса охранение было откровенно слабеньким, всего лишь две вышки по углам периметра части. Ночью вдоль забора из колючей проволоки барражировали часовые, но днём они расслабленно вели наблюдение из–под козырьков вышек.

– Товарищи красноармейцы, нам предстоит скрытно проникнуть на охраняемый объект, – собрав бойцов в кружок под кронами соснового леса, поставил дерзкую задачу командир. – Маршрут захода таков: стремительным броском преодолеваем широкую противопожарную полосу и скрываемся в водоотводной канавке, что тянется вдоль забора. Её дно заросло травой и с вышек не просматривается часовыми. Далее проползаем по водостоку под колючей проволокой и по канавке движемся к штабелям старой тары, под их прикрытием выходим к ангарам гаража.

– Но когда будем пересекать перепаханную полосу, нас наверняка заметит часовой с ближней вышки, – заметил опасный момент Шах.

– Значит, надо дождаться, когда часовой отвлечётся на какие–либо события внутри расположения полка, – дёрнул плечом Матвей. – Ведь скучно же человеку столбом стоять и только на лес пялиться.

– А как мы пролезем под забором? – засомневался габаритный Вратарь. – Там же канаву тоже перекрывает колючая проволока.

– Сколько лет, по вашему, этому ограждению из колючей проволоки? – усмехнулся Кадет.

– Ну уж, судя по ржавчине, точно больше десяти лет, – предположил боец.

– Вода и время не щадят железо, – развёл руками Кадет. – А я сильно сомневаюсь, что завхоз удосужился заменить проволоку, заграждающую сточную канаву.

– В водосточной канаве проволока в труху превратилась, – улыбнувшись, кивнул Вратарь. – Наверняка, руками ломать можно.

– Зато пули у часовых нержавые, – поёжился Марафонец. – А ну, как пальнут с вышки?

– Не научишься сейчас ползать мимо своих сонных часовых, оплошаешь, когда потребуется красться во вражеский стан, – сурово сдвинув брови, предрёк Кадет, хотя сам–то отлично знал устав караульной службы и понимал, что часовой должен вначале окликнуть нарушителя, а потом ещё и произвести предупредительный выстрел в воздух. В мирное время риск для «самовольщиков» был минимальным.

– Так ведь можно и через КПП спокойно зайти? – резонно возразил осторожный Марафонец.

– Спокойнее, вообще, не напрягаться и становиться в очередь для покойников, которые первыми полягут под косой смерти, – указал альтернативу жестокий Кадет.

– Нет, товарищи, как наставлял вождь пролетариата: «Надо учиться военному делу настоящим образом!» – вспомнил ленинский лозунг, известный с времён гражданской войны, комсорг Шах. – Веди нас в бой, товарищ Кадет.

Все красноармейцы одобрительно закивали.

– Да и я не против рисковать, – смущённо оправдывался Марафонец. – Просто, надо было оценить все возможные варианты действий.

Матвей успокаивающе похлопал бойца по плечу и обратился ко всему отделению:

– Бойцы, подползаем к самой кромке леса и таимся в засаде, пока я шёпотом не дам команду. Тогда уж не мешкая, пригибаясь к земле, перебегаем открытую полосу и скрываемся в канаве. Старайтесь топать потише и задирать ноги повыше, чтобы не поднимать пыль, пересекая перекопанную полосу.

Ждать в засаде пришлось не долго: повар возле столовой принялся, размахивая половником, материть нерадивых новобранцев в наряде по кухне, и часовой на вышке с удовольствием отвлёкся на шумное представление. Правда, истомившийся в карауле боец и до этого больше уделял внимания событиям внутри охраняемой территории, но теперь–то его взор был прикован надёжно.

Отделение любителей–диверсантов стремительно переметнулось от кромки леса в водосточную канаву, тихо проползло по заросшему травой сухому дну к жёлобу под забором. Кадет ловко переломал руками и ножом вконец проржавевшую колючую проволоку, перегораживающую водосток. Затем отделение ползком за командиром прокралось внутрь воинской части, а, уже отряхнувшись, как ни в чём не бывало, строем вышло из–за гаражного ангара и направилось к казарме.

В полдень отделение «парагвайцев», присоединившись к своему батальону, заняло самое дальнее место на парадном плацу. Простирнуть гимнастёрки у бойцов времени не было, поэтому на зелёной ткани, пропитанной солёным потом, отчётливо проступали белые разводы. Зато сапоги у красноармейцев были начищены до блеска и физиономии умыты, в отличие от только что притопавших со стрельбища запылённых сослуживцев.

Ровно в назначенное время, по громкоговорителям, закреплённым на столбах по периметру плаца, прозвучало правительственное сообщение о подлом, без объявления войны, нападении фашистской Германии на СССР.

Высший командный состав знал об этом с утра и готовился, но вот для среднего и младшего комсостава сообщение было ударом, не говоря уж о шокированных рядовых красноармейцах. Правда, всю последнюю неделю в стране шла какая–то суета, но никто не мог предположить о столь скором начале войны. Парадный строй дрогнул, бойцы растерянно глядели на своих непосредственных командиров, которые, ссутулившись, с пасмурными лицами продолжали вслушиваться в слова, звучавшие из репродуктора.

На центральной трибуне невозмутимо замерли командиры высшего звена, стараясь своим спокойствием вселить уверенность в подчинённых. Ближайшие планы ими уже были свёрстаны, разработаны чрезвычайные мероприятия. Полковой особист, приложив окуляры бинокля к глазам, внимательно отслеживал реакцию военнослужащих на сообщение. Повернув голову к самому краю плаца, капитан НКВД надолго остановил взгляд на особом отделении.

«Парагвайцы», как их метко уже прозвали в полку, дрогнули лишь в первый момент, но затем, глянув на вытянувшегося в струнку командира, выровняли образцовый строй и замерли, словно оловянные солдатики. Никто не поворачивал головы к соседу и не шушукался, лики, отлитые в металле, глядели прямо. Никакой растерянности, никакой суеты. Особист видел лишь внешнюю форму, не в силах проникнуть в души бойцов. Однако их облик явно отличался от остальной массы рядовых не только начищенными сапогами и каменными ликами. В напряжённо сжатых губах и нахмуренных бровях проступала решимость и уверенность в собственных силах, словно эти молодые парни мнили уже себя бывалыми воинами.

– Майор, ты говорил, что набрал в отделение Кадета самый отстающий молодняк, – слегка толкнув локтем комбата, обратил его внимание на край построения особист. – Но эти «плохиши» смотрятся сейчас лучше всех.

– С утра ещё были худшими, – прищурив глаз, глянул на идеальное построение отделения комбат. – Однако побегав в атаку и поползав под свистящими над головой пулями, у парней изменилось отношение к воинскому делу. Похоже, пацаны раньше других почуяли холодок бродящей за спиной смерти.

– Кадет так серьёзно взялся за ребят? – вгляделся через окуляры бинокля в каменный лик заморского бойца особист. – Как думаешь, парагваец, действительно, умеет воевать?

– Из того, что нам уже известно: дерётся и стреляет он, как сам дьявол, – задумчиво рассматривая высокую атлетическую фигуру на краю плаца, кивнул комбат. – Да и личный состав он умеет воодушевить на подвиг.

– Какой подвиг? – оторвавшись от бинокля, удивился особист.

– Пацаны сегодня реально под свистящими над головой пулями ползали, не зная, что находятся в «мёртвой зоне» для стрелков, – удивил комбат. – И старлей, Гусев, потерял из виду отделение на стрельбище, а как оно оказалось в расположении полка, не знает никто.

– «Парагвайцы» не проходили через КПП? – догадался особист.

– Для этих ребятишек война началась чуть раньше, – заметил комбат. – Интересно посмотреть, каких вояк из них Кадет через десять дней вылепит?

– Так как же эти «диверсанты» зашли в охраняемую зону? – нахмурив брови, озаботился прорехой в защите территории особист. – Ох, не ко времени мне эти лишние заботы. Майор, сделай так, чтобы парагваец больше не бузил в части. Пусть на фронте геройствует.

– Кадет просит разрешения натаскивать новобранцев за пределами расположения полка, а также дополнительно обмундировать и вооружить их за свои средства.

– На ваше усмотрение, майор, – махнув ладонью, спихнул ответственность на комбата ловкий особист. – Вам с парагвайским чёртом вместе в бой идти.

– На войне и демон–союзник сойдёт за ангела, – усмехнулся комбат.

Глава 6
Вождь «красноперых»

Глава 6. Вождь «краснопёрых»

После обеда, Матвей вместе со своим отделением прижали старшину Елизарова к стенке. За спинами наглецов, в тени от здания склада, скрывался соглядатай с «кубарями» старшего лейтенанта на воротнике гимнастёрки. А на петлицах Матвея уже красовались новенькие знаки различия ефрейтора, однако не дающие ему никакого права дерзить старшине.

– Ты, Кадет, руками машешь, как генерал парагвайский, – пытался отбиться от наседающих новобранцев старшина. – Всё тебе подай и сразу, будто у меня других забот нет, кроме обихаживания твоей банды.

– Комбат распорядился выдать моему отделению пищевой рацион на недельный срок и полный боекомплект, – напирал Кадет, загибая пальцы, – а также шинели, шанцевый инструмент, походные котелки, армейскую палатку…

– Да знаю я весь список, – раздражённо отмахнулся старшина. – Только, что за спешка?

– Нам до ночи нужно уже лагерь в лесу разбить.

– Уж больно ты наглый, парагваец, как я посмотрю. Только одним тобой и занимайся.

– Выдай положенное, и занимайся дальше своими делами, – улыбаясь, развёл руками нахал.

– Ты же, Кадет, хотел в город съездить, обновок прикупить, а ещё мне обещал новые детальки для кабриолета заказать в заводских мастерских, – прищурив глаз, ехидно напомнил шустрому Кадету громадьё его планов старшина.

– Вот прослежу за выдачей имущества и отправлюсь с товарищем старшим лейтенантом в город, – кивнул на Гусева, скромно топчущегося позади компании, деловитый ефрейтор, а затем обернулся к своему замкомотделения: – Шах, самостоятельно обустроишь с ребятами временный лагерь на полпути до стрельбища, на берегу ручья, где мы сегодня делали привал.

– Так точно, товарищ ефрейтор, – козырнул командиру боевой зам.

– Ух же, и прыткий ты какой, приказы отдавать. Ну, сущий Наполеон, – отпирая двери склада, недовольно ворчал старшина. – Тебе бы, Кадет, не отделением, а целой армией командовать. Тогда бы мы немчуру сразу в бегство обратили, а так, видно, долго ждать придётся, пока ты из ефрейтора до генерала дорастёшь.

– Вот и не тормози процесс, – улыбнулся парагваец. – Вооружай быстрее мою стремительно растущую армию.

Получив всё по списку, Матвей уже готов был отправить нагруженных припасами новобранцев устраивать лагерь в лесу, но неожиданно проявился безмолвный доселе наблюдатель.

– Вам бы, товарищ ефрейтор, сегодня не следовало покидать своё отделение, – ехидно усмехаясь, вышел из тени номинальный командир взвода.

– Ребята и сами справятся, – пожал плечами озадаченный выходкой соглядатая Матвей. – А мне в город надо.

– Думаю, что вам там не будут рады… – продолжая усмехаться, сделал драматическую паузу многоопытный бюрократ и победно закончил фразу: – в воскресенье.

– А ведь и верно, парагваец, – хохотнув, хлопнул ефрейтора по плечу старшина. – Ни заводские мастерские, ни промтоварные магазины сегодня не работают. Да и из начальства никого на рабочем месте не найти. Это ведь только военным увольнительные и отпуска отменили, а страна всё ещё живёт по мирному распорядку.

– Вот же подгадали фашисты, когда напасть! – не удержался от злой реплики Шах, у которого сорвался случай покомандовать отрядом.

– Ладно, в понедельник, с утра, в город рванём, – поняв промашку в неудачном планировании, раздосадовано махнул рукой Матвей. – А сегодня займёмся обустройством лесного лагеря все вместе.

– Ну, это уж можно и без моего надзора, – засмеявшись, отгородился ладонями Гусев, предпочитавший отужинать с роднёй в городе, вместо совместной с новобранцами кормёжки комаров в лесу. – Дерзайте юноши, а я воспользуюсь кабриолетом, сгоняю в город, а завтра, в семь утра, подкачу на КПП воинской части.

Матвей водрузил на могучие плечи часть груза и возглавил походную колонну. Прибыв на берег мелкого ручья, «парагвайцы» начали устраивать лагерь. Командир отрядил одного бойца в боевое охранение, второму поручил кашеварить на костре, семерым бойцам поставил задачу вырыть землянку и установить брезентовую палатку.

Кадет же в это время вместе с Шахом соорудил простенькое стрельбище: притащили из лесной чащи трухлявое бревно, уложили внизу песчаного обрывчика на излучине ручья и в качестве мишеней приготовили сосновые шишки.

Расставив шишки на обтёсанную топором поверхность бревна, Кадет начал стрелковую подготовку. Только для начальной фазы обучения он использовал «воздушку», а для экономии боезапаса велел каждый раз, по окончанию занятий, выковыривать пульки из песчаного бруствера. Первым курсантом стал Шах. Наставник сразу подмечал все огрехи стрелка и помогал их исправить. Затем Матвей протестировал поочерёдно каждого бойца. Ошибки у всех новобранцев были стандартные: резкое дёрганье спускового крючка, неправильное дыхание в ходе прицеливания, нечёткая фиксация ствола в руках. Всё исправлялось прилежанием и усиленными тренировками. Молодые спортсмены ребята крепкие и, при грамотном управлении, должны бы быстро наработать стрелковые навыки.

В программу самоподготовки, кроме стрельбы из «воздушки», Кадет включил статические упражнения по холостому прицеливанию из пехотных винтовок, а ещё скоростные удары ножом по сучковатому стволу дерева, имитирующие нанесение порезов рук и шеи противника, а также уколы в жизненные центры тела.

– В реальной схватке рукопашный бой редко ведут голыми руками, – поучал новобранцев парагвайский мастер. – Вернейшее средство для ближнего боя – нож, и то, уже после того, когда разряжено первейшее – револьвер.

– А как же штыковой бой? – вспомнил наставления старого сержанта Вратарь.

– С винтовкой с примкнутым штыком в тесном окопе не развернёшься, – отрицательно замотал головой Кадет. – А бегать по полю в штыковую атаку было эффективно только до появления автоматов и ручных пулемётов.

– Так ведь у нас ни автоматов, ни пулемётов нет, – развёл руками Гимнаст.

– Зато у врага скорострельного оружия предостаточно, – грустно усмехнулся Кадет.

– Так у рядовых пехотинцев и револьверов нет, – напомнил парагвайцу другой красноармеец.

– Добудем в бою, – оптимистично пообещал командир. – Я же вас пока ещё не заставляю отрабатывать приёмы скоростной стрельбы из револьвера. Тренируйтесь с последним аргументом пехотинца – ножом. Кстати, можете и сапёрной лопаткой помахать – полезный навык. Пожалуй, я вам покажу комплекс ударных и защитных приёмов с ней. А вот голыми руками будете размахивать в городском парке на танцах, но это уже после войны.

– Однако же слух идёт, будто бы ты сам–то рукопашкой отлично владеешь, – обиженно проворчал Пловец.

– Разведчику надо уметь брать языка живым, – улыбнувшись, развёл руками казак–пластун. – Только меня для этого дела годами натаскивали, а у вас сроку научиться выживать в схватке с врагом всего–то несколько недель.

– Как же нам руку набивать, если старшина даже нож выдал только один, и то кухонный, – недоумённо развёл голыми руками Гимнаст. – Не штыками же нам стволы сосен долбить, как дятлы.

– Да, по недоразумению, в штатное вооружение обычного пехотинца боевой нож разведчика НР-40 не входит, – с сожалением вздохнув, признал недоработку командования РККА парагваец. – И сапёрным подразделением мы тоже не являемся, так что придётся обходиться подручными средствами. – Матвей отошёл к своему кожаному рюкзаку, заменяющему ему стандартный пехотный ранец, и достал две самодельные бандитские финки. Третью Матвей извлёк из–за голенища правого сапога и с улыбочкой преподнёс гостинцы товарищам. – У меня вот как раз под рукой оказалось три неплохих образца народного промысла. Тренируйтесь пока с самоделками, а я завтра в городе раздобуду что–либо поприличнее.

Ещё Кадет удивил новобранцев своим подходом к жилищной архитектуре: он приказал вырытую под землянку яму, глубиной в человеческий рост, плотно накрыть тонкими стволами молодых сосенок, а пол и потолок жилища устлать ветками с хвоей. Затем над этим партизанским сооружением велел установить походную брезентовую палатку.

– Палатка у нас лёгкая, но маленькая, всего лишь на шесть лежачих мест, – объяснил инженерную мысль партизанский архитектор. – Вторую нам на плечах тащить тяжко бы было, когда столько припасов на руках, поэтому соорудим двухэтажное жилище. Мы ведь не укреплённый зимний блиндаж строим, а временное убежище от летней непогоды. Топор у нас тоже один, и времени мало, потому нам сподручнее рубить тонкие стволики соснового подлеска. Обтёсывать их и переносить тоже намного легче, чем тяжёлые разлапистые стволы деревьев. Коротать ночь и укрыть припасы с оружием есть где, а для выхода под дождь у нас имеется три плащ–палатки. В одной будет бродить часовой, две остаются дежурные.

В общем, за этот день Кадет так уморил ратным трудом молодых спортсменов, что с наступлением темноты, скоренько отужинав, новобранцы повалились на подстилки из сосновых лап и мгновенно уснули в двухэтажной лесной палатке–землянке. Лишь часовой неприкаянным призраком бродил вокруг лагеря, да Матвей ещё долго сидел у затухающего костра, огрызком карандаша рисуя на страницах блокнота замысловатые эскизы чудных технических устройств и экипировки.

Утром у парней, из–за вчерашней беготни и трудов, ныло все тело, и добрый наставник дал физкультурникам перерыв – лишь поручил весь день отрабатывать приёмы стрельбы и ножевого боя, так как при этом задействовались другие группы мышц.

А сам Матвей пробежался до ворот воинской части и, встретившись с Гусевым, на стареньком кабриолете поехал в город. Молчаливый контролёр тенью пристроился сбоку от водителя.

– Вы уж, товарищ старший лейтенант, простите, что втравил вас в опасную историю, – повинился перед бывшим работником военкомата Матвей.

– За мобилизацию в действующую армию я сам теперь тебя благодарить должен, – отмахнулся карьерист. – А то, пока товарищи боевые медали бы заслуживали, я, как тыловая крыса, так бы и просидел за бумажками всю войну. Военком не отпустил бы такого ценного специалиста на фронт. Жаль только, что, по твоей милости, вечером соберётся дисциплинарная комиссия и понизит меня в звании.

– «Мирного вечера» уже не наступит, – отрицательно покачал головой Матвей. – А в военное время не до разбора былых мелких проступков. Вы же заметили, какая началась суета в штабе полка, очевидно, вот так теперь по всей стране. Такое впечатление, будто неожиданно налетел ураган.

– Так скоро войны не ждали, – грустно вздохнув, пожал плечами старший лейтенант.

– Неужели, никто не обращал внимания на грозовые тучи над западным горизонтом? – поразился беспечности советского руководства парагваец.

– Над страной уж давно со всех сторон кружат чёрные тучи. Поди, разбери, когда ветер погонит их в нашу сторону, – поёжился Гусев, не желая осуждать ошибочную политику верховной власти. – В последние месяцы и так предпринимались беспрецедентные меры. Вон, например, наш пехотный батальон сумели собрать всего лишь за одну неделю.

– Поздно кинулись товарищи, за пару недель из мирных граждан не сделать хорошо обученных солдат, – скептически заметил Матвей.

– Ну, так ты же отважился, – уличил хвастливого парагвайца Гусев.

– Ну, так я успею подготовить лишь одно отделение. Да и то, только до посредственного уровня, хотя мои бойцы и станут сильнее целого взвода ваших новобранцев.

– И как же это ты, ефрейтор, их так усилишь? – недоверчиво прищурил глаз старший лейтенант.

– Знамо дело, как, – крутя баранку лишь одной рукой, показно подбоченился парагвайский казак. – Вооружу до зубов и натаскаю, аки бойцовых псов – псов войны.

– Да уж, измываться над новобранцами ты умеешь, – вспомнив фортели на стрельбище, скривился Гусев. – А вот, чем довооружать–то собираешься, ведь лишнего с армейского склада не получишь.

– Что не удастся докупить, то в бою добудем, – загадочно улыбнулся богатенький иноземец. – Только попрошу вас, товарищ командир, чуток помочь организационно. Вы ведь в городе имеете налаженные контакты?

– Уж лет пять в военкомате лямку тяну, – вздёрнул подбородок заслуженный труженик тыла. – И по долгу службы со многими руководителями приходилось неоднократно пересекаться.

– А вот я, к сожалению, успел лишь познакомиться с одним директором комиссионного магазина в центре Омска. Зато человек отзывчивый, и у него в магазине городской телефон имеется. Давайте сначала заедем к моему товарищу и от него созвонимся с дирекциями предприятий, которые могут помочь Красной армии в её оснащении. Потом посетим заводские механические мастерские и швейные цеха, согласившиеся нам оказать требуемые услуги.

– А о чём конкретно, будем договариваться? – насторожился бывший работник военкомата.

– О новых деталях для древнего драндулета, – похлопал ладонью по рулю кабриолета Матвей. – А ещё, об изготовлении мототележки, трёх электромеханических арбалетов и пошива одиннадцати комплектов маскировочной полевой формы. Все чертежи и денежная оплата – с меня, ваше дело – договориться с руководством.

Старлей согласился помочь командиру отделения, так как это согласовывалось с распоряжениями комбата и совершенно не препятствовало наблюдению за деятельностью прыткого парагвайца. А главное – это в целом укрепляло боевой потенциал взвода, которым суждено Гусеву командовать, и повышало шансы не только на его выживание на фронте, но и обещало ускорение движения по карьерной лестнице командиру. Как и всякий советский бюрократ, коммунист Гусев стремился выжать максимум пользы от скоротечной победоносной военной компании.

Впрочем, весь советский народ всё ещё верил в быстротечную войну на чужой территории. На утренних улицах города царил мирный порядок, разве что, больше обычного суетились домохозяйки возле продмагов и совсем исчезли улыбающиеся лица прохожих. Первой тревожной сводки Информбюро о положении на фронте сегодня ещё не звучало, на далёкой западной границе солнце только всходило из–за затянутого дымом от пожаров и пылью от марширующих колонн врага горизонта.

Матвей подкатил на кабриолете к комиссионке в центре Омска и зашёл вместе с Гусевым в пустующий зал. После вчерашнего объявления по радио о начале войны с Германией, покупателей в этом магазине не прибавилось. Скучающий продавец преклонных лет лениво поинтересовался, что угодно товарищам командирам.

– Пожалуйста, милейший, пригласите директора магазина выйти в торговый зал, – бросил небрежный взгляд на седовласого старичка, опешившего от столь старорежимного обращения, ефрейтор Красной армии, повадками очень смахивающий на переодетого белогвардейского офицера. Важный статус рослого посетителя подчёркивало суетливое поведение сопровождающего толстячка, выглядывающего из–за его широкой спины. – Ещё попрошу вас снабдить товарища старшего лейтенанта телефонным справочником и проводить к аппарату связи. Но сперва, озаботьтесь показать мне наручные часы вот с этой витрины, – покупатель властно ткнул указательным пальцем в стекло.

– Какая модель вас заинтересовала? – услужливо прогнулся старичок, сразу почуяв в скромно одетом молодом человеке важного начальника.

– Хочу взглянуть на эти пять экземпляров, – небрежным взмахом ладони отметил ряд самых хороших часов Матвей.