Текст книги "Превозмоганец-прогрессор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Усов Серг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Тоже сука конченая, – вынес свой вердикт попаданец.

В барак они пришли затемно, и устраиваться на ночлег пришлось при чадящем свете двух факелов – по одному в мужском и женском отделениях. На новичка внимания почти не обращали – все были достаточно уставшими от дневной работы и отупевшими от всей своей жизни.

– Переходи к нам, – пригласил Имарис, чувствующий к Игорю искреннюю симпатию после того, как свалил на него работу у жреца, – Одрий сюда ночью или утром не заходит.

Как оказалось, приглашение попаданца в одну дружную водоносную компанию имело и ещё один толк – работавший сегодня при кухне Ловик не только сам подкормился, но и позаботился о своих коллегах, спрятав за пазухой целую горку вываленных сейчас на подстилку чьих-то объедков.

Сильно привередничать Игорь не стал, но из угощения взял только не надкусанное.

– Ловик, – обратился он к казавшемуся более толковым из этой пары водоносов, – А почему вокруг поселения стен нет? Или у вас господа дружно живут.

Хихиканью своих новых товарищей попаданец не удивился, знал, что спрашивает глупость. Кольт его просветил насчёт того, что местные владетели воюют друг с другом почти непрерывно.

– Говорят, хозяин хотел, – пояснил ему раб, – Но все деньги за магию отдал. Он всегда может с семьёй в башне укрыться, а нас в лес отправить, если вдруг кто-то из соседей решит напасть. Вот только, ни у кого нет желания сейчас ссориться с господином с тех пор, как он стал иск-магом. Разве что барон Цеввер, но он, вроде бы, дружен с хозяином. И вокруг ведь посты и патрули. Как к нам незаметно подобраться? – Ловик такой наивностью чуть не заставил попаданца засмеяться, – А ты что, спать не хочешь? Можем ведь и завтра поговорить.

Спать Игорь хотел, но ему надо было этой ночью обязательно навестить Густа. Тот, поди, очень скучает. Дом, где жили восемь или девять неженатых баронских вояк, Егоров уже снаружи внимательно осмотрел и план ночного несчастного случая с одним из дружинников в общих чертах составил. Осталось только дождаться пока все уснут.

Глава 10

Даже доведённые до скотского состояния люди всё равно остаются людьми. В этом Игорь убедился, став свидетелем шуток, которыми перебрасывались между собой рабы и рабыни, хотя, казалось бы, большинство из них еле волочило ноги от усталости и толком не было накормлено – в бараке выдавали только скудный завтрак, а обедали и ужинали невольники там, где работали.

– Эй, Ловик, – Игорь едва не задохнулся, когда справа от него начали укладываться двое из пятёрки мужиков, работавших на свинарнике, – Надо было не мне к вам переселяться, а вам ко мне.

Внутри помещения и так не французским парфюмом пахло, а с появлением свинарей впору было кричать караул.

– А-а, – понял всю глубину мыслей нового товарища водонос, – Не обращай внимания, Игорь. Привыкнешь.

"Вот уж дудки, – подумал попаданец, – Даже не собираюсь. Ноги надо делать отсюда, и как можно быстрее", но вслух, понятно, ничего не сказал. Промычал что-то неразборчивое и стал делать вид, что готовится уснуть.

Невольники угомонились примерно через час, когда на улице уже стемнело, но Егоров понимал, что приступать к задуманному ещё рано – дружинники так не умаялись за день, как рабы, и хоть вина и сивухи местное воинство, свободное от дежурства и патрулирования, употребляло в количестве, вызывающем у попаданца чувство недоумения, наверняка оно быстро не угомонится.

Свои болотники Игорь снял ещё по дороге к замку, заменив их на местные обмотки. Кстати, его способ наматывания ткани, как портянок, подобный армейскому, оказался намного удобней и практичней, чем манера, принятая у аборигенов. У них он только позаимствовал, как правильно стягивать ткань на ногах бечевой.

Почти в полной темноте – свет пробивался только через дверные щели от размещённого над бочкой с водой коптящего факела – выждав необходимое время, Егоров бесшумно соорудил на ногах себе новую модель обуви и аккуратно двинулся между храпящими, бормочущими, сопящими или беззвучными телами.

Дверь барака была скрипучей, поэтому времени на её тихое открытие он затратил минут пять, не меньше.

Одна из лун давала достаточно света, чтобы можно было ориентироваться не на ощуп, и бывший сержант спецназа, умело используя полную темноту, которую давали тени от зданий и заборов, двинулся к цели. Трупная вонь от виселицы, мимо которой ему пришлось пройти, ещё раз ему напомнила о необходимости соблюдать крайнюю осторожность – не только сапёры, случается, ошибаются один раз.

В доме для холостых дружинников, кажется, все спали. Во всяком случае, стоя перед одним из распахнутых настеж окон – вообще, в этой мини-казарме они закрывались только ставнями – Егоров никаких звуков, кроме храпа, не услышал.

Карниз располагался на высоте ему по грудь, а ширина окна была достаточной, чтобы Игорь мог в него свободно пролезть, что он и сделал совершенно бесшумно.

Среди двух дружинников, развалившихся на толстых тюфяках, уложенных на топчаны, в первой комнате, в которую проник попаданец, его приятеля Густа не оказалось.

Много раз в своей жизни Егоров убеждался, что закон упавшего обязательно маслом вниз бутерброда или, как его иногда иначе называли, закон всемирного свинства – это не пустая шутка. Своего "клиента" он обнаружил в самой последней из четырёх осмотренных им комнат. Зато и утверждение, что нет худа без добра, также в данный момент подтвердилось – сосед Игоревского кровопийцы-доставалы храпел как паровоз.

Егоров внимательно посмотрел на мирно сопящего и улыбающегося во сне Густа – наверняка, поди, не Пальма-де-Майорка снится, и не Канны с Ниццей, где ласковый прибой, а удачная с Густовой стороны издёвка над ненавистным иноземцем – схватил его левой рукой за подбороток, а правой за затылок и резким движением свернул врагу шею.

Чтобы сдержать предсмертные судороги молодого дружинника, Игорь навалился на него всем телом, и зажал Густу рот ладонью, не допуская всхрипов. Хотя, это всё можно было считать лишней перестраховкой – за переливчатыми руладами пахнувшего жутким перегаром соседа не было бы слышно и трубного зова предвестника Апокалипсиса.

"Был ты, Густ, дерьмом при жизни, так, может, переродишься во что-нибудь более путное", – попаданец нисколько не сожалел о содеянном. Единственное, что сейчас его заботило, так это необходимость придать вид ненасильственности смерти этого обормота. И как это сделать, Егоров представлял ещё только отправляясь на дело.

Перед входом в дом дружинников, рядом с крыльцом находился острый расколотый валун, который служил для стирания об него грязи с сапог во время дождя.

Подобные приспособления, только сделанные из металлических полосок, часто использовались в деревнях родного мира попаданца. У деда возле калитки перед дорожкой имелось нечто подобное. Здесь же к металлам, в виду их дороговизны, отношение более почтительное, поэтому, вот вам камень с острым краем, об него и вытирай обувь.

Егоров сначала, оставив труп на тюфяке, прошёл к наружной двери и медленно её открыл, а только потом вернулся за телом Густа и вынес его на улицу в тень от стены дома.

Нашёл подходящий камень и нанёс им сильный удар по затылку трупа. Расчёт Игоря был на то, что специалистов-экспертов, способных определить, что рана на затылке появилась позже наступления смерти, в этом мире ещё нет, и появятся очень не скоро.

После этого, попаданцу осталось только придать Густу соответствующую позу, чтобы никаких сомнений в том, что тот просто по пьяни неудачно сверзился с крыльца и разбил себе голову о сапожную чистилку, ни у кого не возникло.

Зачем дружинника ночью понесло на улицу? Ответ прост. Попаданец, преодолевая некоторую брезгливость, развязал тесёмки на подштанниках своей жертвы и оголил "прибор".

"Вот так, – осмотрел он при свете уже двух лун результат своей работы, – Пошёл мой друг поссать, да не судьба, видать".

Никакого трепета Игорь в этот момент не испытывал – трупов, в том числе и появившихся в результате его деятельности, он в своей жизни насмотрелся достаточно.

На своё место в бараке попаданец вернулся, чуть медленнее, чем покидал его – всему виной вышедшая по малой нужде во двор одна из барачных тёток-рабынь. Пришлось ждать, пока она, вернувшись на своё место неподалёку от двери, перестанет ворочаться.

– Здоров ты спать, чужак, – похвалил утром Игоря один из свинарей, оценив старания Имариса и Ловика по побудке коллеги, – Ещё немного и не только без завтрака останешься, а ещё и розгами попотчуют.

– Правда, Игорь, пошли, – поторопил попаданца Ловик.

На самом деле Егоров проснулся сразу же, как только Одрий, старший среди этой группы невольников, распахнул настеж двери барака и выкрикнул команду вставать. Игорь лишь изображал спящего, прокручивая, что называется, на свежую голову события прошедшей ночи, выискивая изъяны в своих действиях. И не нашёл.

– Уже встаю, – бодро вскочил он, – Что у нас насчёт пожрать?

Лучше бы не спрашивал – такое дерьмо из какой-то крупы, вроде перловой, репы, небольшого количества мелких выварившихся волосатых кусочков свиного сала с кожицей еще надо было постараться так испоганить, что даже пустой как барабан желудок Игоря запротестовал это принимать.

"Нравится, не нравится – терпи моя красавица", – Егоров через силу заставил себя съесть всю миску, правда, добавки не попросил. Тут надо отдать должное баронскому управляющему – на кормёжке рабов не экономили, и любой из них мог попросить и вторую миску.

К удивлению Игоря, желающих употребить внутрь дополнительную порцию этой мерзости нашлось немало.

– Начнём что ли с прачечной? – вслух поинтересовался Имарис у своей миски.

Но ответил ему Ловик.

– Там мы и вдвоём натаскаем, как раньше, – он хитро подмигнул своему приятелю, стараясь сделать это незаметно для чужака, но попаданец увидел, – А Игорь пусть скотникам пока начнёт носить, мы потом к нему присоединимся.

Опять этот раб хитрил, Игорь сразу же понял, что ему вновь подкидывают работу на более неприятном направлении, но возмущаться не стал по двум причинам. Первая, это то, что парни в общем-то оказались неплохими, приняли его в свой коллектив вполне доброжелательно и даже поделились доппайком, а вторая причина заключалась в том, что скотный двор располагался в направлении дома дружинников-холостяков.

В родном мире Егорова говорили, что убийц всегда тянет на место преступления. У Игоря таких позывов не было, но одним глазком посмотреть, как складывается ситуация с обнаружением тела Густа, всё же хотелось. Для понимания общей обстановки.

Проходя мимо дома дружинников с пустым ведром – жаль, что он не бабка – попаданец ожидаемо трупа своего "приятеля" не увидел. Возле крыльца стоял незнакомый ему дородный бородатый мужчина – судя по одежде, кто-то из управителей, десятник Итом и пара бойцов.

Их разговор между собой вовсе не был встревоженным или даже грустным, а Итом, увидев чужака, даже вполне дружелюбно подмигнул. "Всё в порядке, – сделал вывод Игорь, – Смерть придурка сочли естественной".

Несмотря на тяжесть и занудность выпавшей ему работы, бывший спецназовец не останавливал свой мыслительный процесс, постоянно выискивая оптимальный вариант своего побега.

Напрямую вопросов о возможности отсюда сбежать он, разумеется, никому не задавал, понимал, что намерения чужака здешние рабы с лёгкостью выдадут своим хозяевам, но постоянно пользовался моментом спросить как-нибудь вскольз.

Уже в первые четыре дня своего пребывания в поселении-замке барона Крима Роя Игорь понял, что бежать надо именно отсюда, не дожидаясь отправки на рудник. Он видел, как с обозом собранного урожая свеклы повезли двух рабов на продажу в Шерод – их заковали в цепи, как и его после поимки. Так что, сбежать с дороги гораздо сложнее. А с рудника, можно догадаться, и вовсе невозможно.

– Слышь, Ловик, – спросил Игорь у коллеги, когда они носили воду в конюшню, – А что это за старик такой сумасшедший в подземелье сидит. Всё плюнуть в меня норовил.

Накануне вечером к попаданцу подошёл местный тюремщик – как Егоров тут же выяснил – и позвал за собой в замковую тюрьму, располагавшуюся рядом с башней.

Такое устройство узилища Игорь видел впервые – смесь подземелья с зинданом. В небольшом сосновом срубе под крышей вниз шла каменная лестница, заканчивающаяся коридором под каменными сводами. Справа и слева от прохода располагалось по четыре круглых, как колодцы, ямы, глубиной метра три и диаметром метра четыре, накрытые тяжёлыми дубовыми решётками, запирающимися на дубовые же засовы – дефицит железа сказывался и здесь.

В каждой такой яме имелась деревянная бочка, вёдер на десять, и ведро для справления нужды. Бочки заполняли водоносы, а вёдра выносили золотари. И то, и другое, делалось по одному разу в пятидневку, как скупо обронил тюремщик, с недовольством посмотрев на не в меру любопытного каторжника-иноземца.

Правда, из всех ям были заняты только две – тут непонятно, то ли барон слишком добр и не держит в тюрьме понапрасну, то ли слишком зол и отправляет провинившихся или на порку, или на казнь. Егоров предполагал, что, скорее, второе, если вспомнить быструю расправу над пожилым рабом и дружинником Фэйзом тогда в охотничьем лагере. Да и здесь Игорь за каких-то несколько дней уже успел посмотреть на лупцевания со всей дури батогами провинившихся, служившие не только воспитательным процессом, но и развлечением для всей баронской семьи, обитателей замка и, к огромному удивлению попаданца, рабов.

Слева в третьей по счёту яме и сидел тот обросший седой старик, который при виде водоноса, таскавшего и лившего прямо сквозь решётку – как велел тюремщик, сам в подземелье не пошедший – воду в бочку, начинал хохотать и плеваться вверх.

В самой дальней от входа яме сидела какая-то женщина в лохмотьях, грязная и свалявшимися в космы волосами. Лет ей было тридцать-сорок на вид, но Игорь понимал, что она скорее всего моложе. Главное, что привлекло в ней его внимание – это скованные в небольшую колодку руки и наколки иск-магини на них и шее.

– Старик? – развеселился Ловик, – Да он почти наш с Имарисом ровесник. Старше года на два всего. Ему не больше тридцати пяти, – он переменил руку, в которой нёс ведро, чтобы легче придвинуть губы почти к самому уху попаданца, – Это младший брат нашего хозяина.

– Да ладно, – удивился Игорь, – Он…, хотя, сколько уже он там сидит?

– А я знаю? – пожал плечами водонос, поставив ведро рядом с родником, из которого они черпали воду, – Меня четыре года назад бывший хозяин в уплату долга барону продал. Твой "старик", – он опять захихикал, – Уже давно сидел там. Борода, только, тогда не была такой полностью седой.

– А вторая? Иск-магиня, она кто такая? – полюбопытствовал Егоров.

– Вы чего там стоите?! – из-за угла амбара, как чёртик из табакерки, появился Одрий, – Кто разрешал отдыхать? Плетей захотели или палок?

Ловик быстро схватил ведро и, зачерпнув им воду, бегом – нет, реально, бегом – потащил его в сторону конюшни, успев плаксивым тоном на ходу свалить вину на Игоря.

– Чужак вопросом отвлёк, надоел уже, всё спрашивает и спрашивает…

Что там он дальше болтал, не стало слышно, как только коллега скрылся за углом.

– А ты, значит, каторжанин, не торопишься выполнять указания? – придвинулся к Егорову погоняльщик, – Да ещё и других отвлекаешь?

Одрий совершил ошибку, решив начать воспитательный процесс в тот момент, когда они остались вдвоём, и рядом не было никого из свидетелей, кто мог бы увидеть дальнейшее.

Игорь неожиданно и резко схватил раба за горло и, протащив три-четыре шага до амбара, сильно впечатал Одрия в стену.

– Значит, слушай сюда, тварь, – попаданец говорил негромко, но очень убедительно, – Как я понимаю, тебе очень хочется отправить меня к столбу, и ты очень ищешь повода. Так? Ну, моргни глазами, сучонок, подтверди же, пока я тебе кадык не вырвал. Мы ведь оба понимаем, что это так. Да? Молодец. Так вот, после порки я заслужу виселицу. Знаешь, почему? Потому что порву тебе рот до ушей и выдавлю глаза. Ты ведь мне веришь? Ну?

Не поверить Егорову в этот момент было нельзя – ведь он говорил совершенно честно и искренне.

– Ч-чуже… Иг-горь, прости…, – прохрипел раб.

– Доходит? Вот ты подумай, может тебе спокойно дождаться, пока меня отправят в рудник и зажить прежней жизнью?

Рисковал ли Игорь опять? Да, конечно. Но, как и с Густом, этот риск он хорошо просчитал. Такой сорт людей, как чуть поднявшийся над своими товарищами по неволе раб, он не раз встречал. Одрий слишком труслив и прагматичен – знает, что иноземец не совершил ещё ничего, за что его могли бы казнить, а рисковать своей жизнью, проверяя, выполнит ли тот свои угрозы, раб не желал.

– Я… н-не…

– Останемся друзьями. Да?

Игорь выпустил из своей хватки раба и только тогда заметил, что тот намочил от страха портки.

До самого отхода ко сну попаданец всё же ждал, наябедничает Одрий кому-нибудь на обнаглевшего каторжанина или нет. Но, как Игорь и предполагал, не хватило у раба на то мышиной натуры.

– Эй, Игорь, а о чём вы со старшим разговаривали? – поинтересовался уже вечером в бараке Ловик, – Он в твою сторону даже не смотрит.

– Так о тебе и говорили, – серьёзно сообщил бывший спецназовец, – Он мне пожаловался на тебя, что ты вечно сваливаешь и работу, и вину на своих товарищей. Только я его переубедил. Говорю, не найти друга лучше, чем Ловик.

Оба водоноса особым умом не отличались, но то, что их товарищ шутит они поняли.

– Ты это, – смутился герой Игоревской подколки, – Не злись на меня. Одрий ведь уже один раз отправлял меня к столбу, я потом три пятидневки ночами кричал от боли. Не хочу больше.

– Да, – посочувствовал попаданец, – Приходится терпеть. Отсюда ведь даже и не сбежать, если что. Так ведь?

Глава 11

Хорошо, что здешние дворняги не обучены как ищейки. Игорь на собственном опыте убедился, что собаки тут легко путают человека с кабаном, чего уж тут говорить об их возможности различать за кем из людей гнаться, а за кем не стоит. Достаточно уйти из замка по любой из дорог – понимал Егоров – и собаки в деле его поимки будут бесполезны.

От поселения, ставшего временным обиталищем попаданца, шло три дороги, прямо, как в сказках. Одна дорога, та, по которой его сюда и доставили, шла на северо-запад к замку лэна Агана Машвера и Сонным дебрям, где Игоря ждал Кольт, вторая дорога шла на юг к Шероду и третья – на восток к владениям барона Цеввера, приятеля Крима Роя и его бывшего однополчанина.

Как Игорю удалось узнать с помощью осторожных наводящих вопросов, попытки побегов здесь, хоть редко, но случались, правда, успешных не было. Зато случился один, едва успехом не увенчавшийся.

Один из рабов, проворонивший двух коров, понимая, что за подобное ему грозит смерть, пустился в бега не на своих двоих, а уведя из конюшни лошадь. Его всё равно поймали и казнили вовсе уж чудовищным образом – сначала обрубили руки и ноги, затем содрали кожу, а после утопили – зато с тех пор лошади находились под неусыпным контролем.

Конечно, Игорь мог бы решить вопрос с охраной конюшни, вот только наездник из него был аховый. Так что, этот вариант отпадал, однако кое-что попаданец уже придумал.

– А я ведь так и не поблагодарил тебя, Рина, – улыбнулся Игорь рабыне жреца, – Вылив воду в кадушку.

– Ой, да ладно. За что? – польщённо улыбнулась девушка.

– Как это "за что"? – горячо ответил попаданец, – Если бы ты тогда не вступилась за меня, те два дружинника меня наверняка бы крепко побили. Так что, спасибо тебе. Огромное. Мог бы ещё чем-нибудь отплатить, сделал бы это непременно. Только что с меня возьмёшь? – вздохнул он.

Игорю вспомнилась мысль, которую однажды высказал в разговоре по какому-то поводу его приятель Александр Веселов – может, он сам до неё додумался, а может, и вычитал где – дескать, человек гораздо лучше относится к тому, кому оказал благодеяние или безвоздмездную помощь, чем к благодетелю.

То, что эта мысль верна, бывший сержант спецназа мог убедиться, видя реакцию Рины – её щёчки порозовели от удовольствия.

– Воды натаскаешь, вот и отплатишь, – засмеялась она, – Ты не торопись. Хозяин ещё не скоро собирается мыться, это уж я так, заранее решила подготовиться, – девушка сделала ему редкую поблажку.

Рабыня явно была не прочь поболтать с симпатичным, молодым, старше её всего на год, статным иноземцем. Игорь, надо сказать, с первого дня почувствовал к себе благожелательное внимание со стороны местного женского общества, от самой опустившейся барачной рабыни до обоих баронесс – матери Ноки и дочери Эфры. И вместо радости от понимания этого факта, испытывал, скорее, недовольство и тревогу.

Барачные рабыни были слишком неухожены, к тому же, от них неприятно пахло, а внимание местных светских львиц грозило попаданцу весьма предсказуемыми последствиями – что такое средневековое общество, Игорь представлял хорошо, и уже на собственном опыте, так что, "минуй нас пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь".

В этом смысле, Рина никакой угрозы его целомудрию не представляла. Рабыня была достаточно умна, чтобы не рисковать своим весьма завидным положением служанки и постельной утешительницы жреца Порядка.

Не заметно, что пожилой жрец в девушку влюблён, но она его – как в таких случаях часто говорят – полностью устраивает. А с учётом довольно большой разницы в возрасте – не менее тридцати лет – между ними, у Рины есть хороший шанс, что хозяин не станет когда-нибудь подыскивать на её место другую.

– Слушай, Рина, – натаскав уже больше двух третей необходимого количества воды, попаданец задал по настоящему интересующий его сейчас вопрос, – А кто та иск-магиня, что сидит в тюремной яме? Когда ей в клетке бочку наполнял, так она на меня волком смотрела, как будто бы это я её под решётку посадил. Хотя, извини, откуда тебе знать?

Игорь сознательно провоцировал девушку на полную откровенность. Разве может служанка самого жреца, к которому приходят за советом даже владетель замка, быть не информированной, да ещё и признать это?

– А про брата нашего барона тебе не интересно? – самодовольно ухмыльнулась Рина, – Могу про обоих узников поведать.

– Не, не интересно, про него я уже знаю.

– Может знаешь, и за что его наш господин туда посадил?

У Егорова было несколько вполне правдоподобных версий причин заключения в тюрьму баронского брата, напрашивающиеся сами собой, но выяснять, какая из них верная, ему не хотелось – выживший из ума мужчина его не интересовал, в отличие, от иск-магини, которую он рассматривал в качестве своей напарницы при побеге.

Егоров не исключал варианта, что на каком-то этапе ему предстоит пробиваться с боем, и иметь в этот момент рядом боевого товарища лишним точно не будет. Сомнений в том, что иск-магиня представляет для врагов угрозу, у него не было – не зря же ей руки зажали в колодки.

Рина, довольная своей осведомлённостью, поведала Игорю, что иск-магиню зовут Тания Молс, ей не больше тридцати и когда-то она с мужем были богатыми торговцами в Шероде, нашедшими средства себе на инициацию и на несколько заклинаний. Но потом муж Тании, взяв большую сумму денег в долг и почти все семейные сбережения, отправился в портовый город Пелон, снарядил тас небольшой караван судов, с которым уплыл на южный континент, да так и не вернулся.

Когда прошло пять лет и ростовщики потребовали от жены или вдовы Молс – этого точно никто сказать не мог – возросшего на процентах до невообразимых размеров долга, то Тания решила сбежать. Детей они с мужем не успели завести, имущество у неё и так должны были забрать, так что терять ей было нечего, кроме долговой ямы и продажи в рабство.

Сбежав от городской тюрьмы молодая женщина угодила в баронскую. Крим Рой, посчитав попавшуюся ему по глупости иск-магиню своей законной добычей, не торопился отправлять её в Шерод, предлагая ей добровольно пойти к нему в рабство и дать соответствующую клятву в храме.

– Да уж, печальная история, – посочувствовал молодой женщине Игорь, – Из князи в грязи. И давно она уже сидит в яме?

Рина, подняв глазки вверх, принялась шевелить губами, проводя для неё вычисления сложные вычисления.

– Четыре пятидневки и два дня, – с облегчением от успешного завершения мыслительного процесса наконец выдала она, – Не соглашается пока. Ну, ничего. Барон и не таких к послушанию приводил. Я думаю, ещё пару пятидневок и, если не образумится, начнут лучше убеждать.

– Да, я тоже так думаю, – согласился попаданец, хорошо уже зная местные меры убеждения, – А не страшно будет барону иметь такую строптивую рабыню? Всё же, иск-магиня как-никак. Смагичит что-нибудь убойное.

Рина хмыкнула и посмотрела на иноземца, как на несмышлёное дитё.

– На кого смагичит-то? – она оглянулась в сторону храма, не появился ли там её хозяин, – У господ, у капитана, у моего хозяина, может ещё у кого из управителей или десятников – не знаю точно – есть защитные амулеты. А кого-то другого магией прибьёт?… Так и ты тоже можешь кого-нибудь убить. Вон, какой здоровый и ладный, – неожиданно она провела рукой по плечу Егорова, и тут же испугалась, похоже, своих мыслей, – Всё, Игорь, ты сделал, что было надо. Иди, а то хозяин будет ругаться. Только… подожди.

Она быстро сбегала в храм, через задний вход и, вернувшись, протянула ему небольшой тряпичный свёрток с вяленым мясом и мучными лепёшками.

– Спасибо, – от души поблагодарил девушку Егоров.

Ему ещё захотелось её обнять, чисто по-дружески, но он понимал, чем девушке это может грозить. Поэтому, расстались с улыбками, оба довольные общением.

Информация о наличии в этом мире защищающих от магии амулетов попаданца не сильно удивила – раз есть разжигающие артефакты, то почему бы не быть и защищающим?

Тюремщик Анар, мерзкий тип и лентяй, прислал за водоносом мальчишку только на третий день после разговора Игоря с Риной. Егоров уже начинал испытывать беспокойство – присвоенные лэном Машвером часы тикали, отбивая время и приближая срок отправки превозмоганца на рудник.

– Эй, Имарис, – взял он за рукав товарища, чья очередь наступила отправляться выполнять поручение – а очерёдность троица водоносов устанавливала сама себе – и придержал, – Если хочешь, давай я схожу.

Имарис удивился, но согласился легко.

– Конечно, только…

– Мне интересно на брата нашего господина ещё раз посмотреть. Правду вы мне про его возраст сказали или соврали.

– Да зачем нам врать-то? – засмеялся раб, – Всё так и есть. Присмотрись и увидишь сам, если света факела тебе хватит.

Игорь улыбнулся, кивнул и, схватив ведро, бодро направился к подземелью.