Текст книги "Последний оплот"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Ну и что? – спросил Римо.

– Сообщения из соответствующих регионов, – отвечал Смит, – указывают на человека, внешность которого весьма напоминает вашу.

– Ну и что? – повторил Римо.

– То, что эти люди были не просто убиты, но и к тому же изувечены, – сообщил Смит так, словно это объясняло все остальное.

Римо сморщился от отвращения.

– Идите к черту, Смитти, я так не работаю! Кроме того, я на службе и не люблю совместительства.

– Прошу прощения. Я просто хотел еще раз в этом удостовериться, – сказал Смит. – Мы установили, что обе жертвы имеют отношение к ядерной зоне.

– К чему, к чему?

Смит откашлялся и предпринял новую попытку.

– У нас есть основания полагать, что эти жертвы означают подготовку нападения на некоторые новшества в израильском военном арсенале.

Римо махнул рукой перед носом, словно отгоняя надоедливую муху.

– Виноват, не понял. Если можно, то же самое, только по-английски.

– Эти убийства могут быть связаны с появлением у Израиля мощного оружия, которое представляет серьезную угрозу прочим странам.

– Понял, – сказал Римо и прищелкнул пальцами. – Речь идет об атомном оружии. Он говорит про атомные бомбы, – сообщил он Чиуну.

– Ш-ш-ш, – зашипел Смит.

– Вот именно, ш-ш-ш! – громко отозвался Чиун. – Если великий Император желает говорить про атомные бомбы, я готов защищать его право делать это. Не стесняйтесь, о великий, и говорите об атомных бомбах, ничего не страшась.

Смит посмотрел ввысь, словно ожидал увидеть вестника от Всевышнего.

– Минуточку, – сказал Римо. – Была убита и женщина?

– Она была ни при чем, – сказал Смит. – Возможно, просто ей не повезло и она оказалась там по чистой случайности.

– О'кей, – сказал Римо. – Куда же мы направимся из Парижа?

– В Израиль, – сказал Смит. – Это может быть увертюра к третьей мировой войне, Римо. Оба погибших имели отношение к израильскому атомному оружию. Когда начинается разгул терроризма, трудно предугадать последствия. Кто знает, что может стрястись. Вдруг заварится такая каша, что не станет вообще Ближнего Востока. А то и всей планеты.

Смит говорил спокойно, словно диктовал рецепт салата с курицей. У Римо сделался серьезный вид. А Чиун, напротив, выказывал все признаки удовольствия.

– В Израиль? – прочирикал он. – Отлично. Мастера Синанджу не бывали в Израиле со времен Ирода Чудесного.

– Ирода Чудесного? – переспросил Римо, не без удивления глядя на Чиуна.

Тот спокойно выдержал взгляд и сказал:

– Ну да, Чудесного. Его поливают грязью, хотя он всегда платил вовремя. И неукоснительно держал свое слово, чего никак нельзя сказать о некоторых других императорах, которые обещают одно, а присылают другое.

Смит встал. Похоже, ему стоило немалых усилий сделать вид, что он не понял прозрачных намеков Чиуна.

– Выясните, что там происходит, и положите этому конец, – приказал он Римо. А Чиуну лишь сказал: – Всего хорошего, Мастер Синанджу.

Когда он повернулся, чтобы уходить, Чиун заметил:

– Ваши последние слова порадовали мне душу, Император Смит! Настолько порадовали, что я не буду больше докучать вам горестями, что не дают покоя вашему покорному слуге.

Смит взглянул на Римо. Тот обнажил верхние зубы в оскале, призванном изобразить то ли Мери Хартман, Мери Хартман, то ли Хирохито, Хирохито.

– Вот вы о чем, – протянул Смит. – Знайте же: мы разобрались с человеком, в чьи обязанности входило заниматься этой проблемой. Ваши дневные драмы будут тотчас же доставлены вам, как только вы окажетесь в Земле Обетованной.

На сей раз, прежде чем поклониться, Чиун встал на стол и громко выразил свою благодарность и признательность, добавив, что теперь, несмотря на все советы Римо, ни за что не станет добиваться повышения содержания для деревни Синанджу, даже если стоимость жизни за последний месяц и возросла на семь десятых процента.

Глава третья

В горах Галилеи расположены города Сафед и Назарет. Местные жители возделывают землю, выращивают апельсины, откармливают индюшек и живут себе припеваючи, не зная горя и печали.

В заливе Хайфа расположен один из самых оживленных портов Средиземноморья. Помимо огромных портовых складов, там есть металлургические заводы, нефтеперерабатывающие комбинаты, фабрики по производству удобрений, тканей и стекла.

В Иудее есть такой город, как Иерусалим. При всех разительных контрастах между старой и новой частью города, его жителей объединяет общность веры и взгляда на мир.

Ну а в Тель-Авиве есть небольшая организация, члены которой – при всей их малочисленности – несут ответственность за безопасность израильского ядерного оружия и использование его в случае, если Израиль окажется под угрозой уничтожения со стороны тех, кого в дипломатических кругах Вашингтона называют «их арабские соседи». Вернее, называли до тех пор, пока количество еврейских детей, уничтоженных арабскими террористами, не превысило все критерии добрососедства, даже с точки зрения аналитиков «Нью-Йорк таймс».

На двери этой организации имеется табличка с надписью на иврите «Захер лахурбан», что в переводе означает: «Помни о разрушенном храме». Секретная организация действовала «под крышей» статуса археологической исследовательской группы, а ее миссия заключалась в том, чтобы государство Израиль не превратилось в сноску в исторических штудиях.

В офисе сидел человек, закинув ноги на стол и пытаясь удержаться и не чесать правую сторону лица. Доктор рекомендовал ему не делать этого, поскольку зуд носил фантомный характер. Вообще-то у Йоэля Забари правая сторона лица отсутствовала начисто. Нельзя же, в самом деле, считать частью лица сочетание зарубцевавшейся ткани и кожи, пересаженной в ходе ряда пластических операций.

Правого глаза у Забари не было. Вместо этого ему вставили немигающий стеклянный протез. Вместо правой ноздри виднелось отверстие на зловещем бугорке, а правая часть рта была просто щелью, результатом работы хирурга.

Год назад кто-то оставил старый диван возле торы мусора неподалеку от его офиса. Когда Забари вышел из здания и повернул налево, раздался взрыв. Осколки изуродовали правую часть лица – от щеки до переносицы. Левая часть осталась невредимой, если не считать шишки, которую набил Забари, брошенный взрывом на землю.

Все же Йоэль Забари уцелел. Двенадцати другим мужчинам и женщинам, возвращавшимся, на свою беду, в этот час с работы и оказавшимся возле офиса Забари, повезло куда меньше.

Премьер-министр Израиля назвал это чудовищным преступлением против невинных мирных граждан. Новый американский представитель в ООН, разрываясь между гласом души и проблемой цен на нефть, от комментариев воздержался. Ливия приветствовала новый успех в борьбе арабского народа за свои права. Уганда назвала это возмездием за агрессию.

Забари вовремя направил руку выше и почесал седеющие завитки на макушке. В этот момент вошел его первый заместитель – Тохала Делит. Он явился с ежедневным докладом.

– Привет, То! – воскликнул Забари. – Рад тебя видеть. Как прошел отпуск?

– Отлично, – отозвался Тохала Делит. – Вы, кстати, отлично выглядите.

– Ты так думаешь? – отозвался директор организации «Захер лахурбан», ведавший проблемами как ядерной безопасности, так и археологических изысканий. – Я только недавно смог заставить себя смотреться в зеркало. Когда видишь только половину румянца, это немного действует на нервы.

Делит рассмеялся без признаков смущения или стеснения и уселся на привычное место – в красное плюшевое кресло у зеленого металлического стола.

– Семья в порядке? – осведомился он.

– Они молодцы, – отозвался Забари. – Собственно, ради них я и живу. Свет никогда не меркнет в очах моей супруги, а младшая дочь на этой неделе выразила желание стать балериной. Во всяком случае, на сегодняшний день. – Забари пожал плечами. – Повторяю, это на этой неделе. Поглядим, что взбредет ей в голову на следующей.

Изувеченное лицо и приятный голос принадлежали человеку по имени Йоэль Забари. Солдат, шпион, герой войны, безжалостный убийца и ярый сионист, он был также хороший муж, любящий отец и человек с чувством общественного долга. Несмотря на то, что у него была, по сути, лишь половина рта, он не испытывал трудностей со словесным выражением своих мыслей.

– Тебе обязательно нужно жениться. То, – сказал он заместителю. – Как гласит Талмуд, неженатый еврей не может считаться полноценным человеком.

– В Талмуде также говорится, что невежда прыгает первым, – рассмеялся Делит.

– Понятно, – тоже со смехом проговорил Забари. – Ну а какие ужасные новости ты мне принес сегодня?

Делит раскрыл папку на коленях.

– Наши агенты из Нового Света доносят, что сюда направлены еще двое американцев.

– Что в этом нового?

– Это не простые шпионы.

– Все американцы убеждены, что каждый из них представляет особый случай. Помнишь, один из них уговаривал поделиться нашим ядерным арсеналом с тем, кто возглавлял ливанское правительство?

Делит фыркнул.

– Ну а что хотят эти двое?

– Мы пока не знаем.

– От какой они организации?

– Это еще предстоит уточнить.

– Откуда они?

– Это мы и пытаемся выяснить.

– У них два глаза или три? – спросил Забари, с трудом сдерживая свое неудовольствие.

– Два, – отозвался Делит, на лице которого не дрогнул и мускул. – А всего, стало быть, четыре на двоих.

Забари улыбнулся и погрозил пальцем.

– Мы знаем только, что одного зовут Римо, а другого – Чиун, а также, что они должны прибыть завтра. И знаем мы это только потому, что американский президент сообщил это нашему послу на официальном обеде.

– С какой стати он это сделал?

– Наверное, чтобы показать свое дружеское отношение, – предположил Делит.

– Хм... – задумчиво проговорил Забари. – Беда с новыми шпионами заключается в том, что мы никогда не знаем, что представляет собой очередной новичок – пустышку или нечто весьма серьезное.

Делит поднял взгляд от папки, лицо его было серьезным.

– Эти люди действуют по инструкциям из Вашингтона, недалеко от которого был убит Бен Айзек Голдман.

Левая сторона лица Забари потемнела.

– А мы сидим в Тель-Авиве, недалеко от которого был убит Хегез. Я это понимаю, То. Приставь человека к этим двоим, надо выяснить, что у них на уме.

– Что-то шевелится в песках, – мрачно сказал Делит. – Сначала это убийство, затем усиление движения на маршруте между Ближним Востоком и Россией. Наконец, появление этих Римо и Чиуна. Мне это все не нравится. Тут существует какая-то взаимосвязь.

Забари наклонился вперед, поднял руку, чтобы почесать правую щеку, но, вовремя спохватившись, опустил и принялся барабанить пальцами по крышке стола.

– Нет человека, которого это волновало бы больше меня, – сказал он. – Будем начеку, примем все меры предосторожности, будем следовать по пятам за этими американскими агентами. Если окажется, что они хотят посягнуть на нашу безопасность, мы с ними разберемся.

Забари откинулся в кресле и глубоко вздохнул.

– Ладно, То, хватит о мрачном. Лучше скажи, писал ли ты в отпуске стихи?

Делит заулыбался.

Глава четвертая

– Примерно в двухтысячном году до нашей эры, – вещала стюардесса, – Израиль назывался землей Ханаан. Согласно преданиям, это была прекрасная страна, изобиловавшая реками, водопадами, горами и долинами. Там росли пшеница и ячмень, виноград, фиги и гранаты. Это была страна, где делали мед и оливковое масло.

– Страна скупердяев, – буркнул Чиун.

– Ш-ш! – сказал Римо.

Самолет кружил над аэропортом Лея, стюардесса сообщала о достопримечательностях Израиля, а Римо и Чиун вели оживленную дискуссию.

– Ирода Чудесного смешали с грязью, – говорил Чиун. – Род Давида постоянно плел против него интриги. А между прочим, Дом Синанджу не получил от них работы даже на один день.

– Но Дева Мария и Иисус Христос происходили из рода Давидова, – напомнил Римо.

– Что с того? – отозвался Чиун. – Они были бедняки. Благородной крови, но бедняки. Вот что бывает с родом, который не желает должным образом использовать ассасинов.

– Что бы ты ни говорил, – упорствовал Римо, который был воспитан монахинями в приюте, – лично я очень даже люблю Иисуса и Деву Марию.

– Естественно. Ты ведь предпочитаешь веру знанию. Если бы все были такие, как Иисус Христос, мы бы в Синанджу умерли с голода. Кстати, раз ты такой поклонник Девы Марии, ты отослал его?

– Что?

– Письмо Норману Лиру, Норману Лиру.

– Пока нет.

Самолет наконец получил разрешение на посадку и стал медленно снижаться. Стюардесса закончила свой монолог:

– Израиль процветал как нация пастухов и земледельцев, торговцев и воинов, поэтов и ученых.

– И скупцов, – добавил азиатский голос с одного из задних мест.

Римо удалось убедить Чиуна в целях простоты передвижения ограничиться лишь двумя из четырех лакированных сундуков.

Поэтому Римо пришлось затаскивать в автобус «Аэропорт – Тель-Авив» только два сундука, поскольку старик кореец наотрез отказался поместить их на крышу, вместе с багажом других пассажиров. Когда ему предложили сдать багаж, он только фыркнул:

– Багаж! Багаж? Неужели золотые пески – всего-навсего пыль? А кудрявые облака – дым? А голубые небеса – черная бездна?

– Ну хватит, – устало произнес Римо. Он сидел, зажатый двумя прыгающими чемоданами, а старый автобус пробирался по извилистым улочкам предместий Тель-Авива.

Чиун сидел позади Римо. Только они двое сидели ровно, в то время как прочие пассажиры подпрыгивали вверх и вниз вместе с сундуками Чиуна.

– Да, тут все пришло в запустение, – проворчал Чиун, глядя в окно.

– В запустение? – удивился Римо. – Ты только посмотри хорошенько. Всего несколько лет назад тут была пустыня. Пыль и песок. А теперь – плодородная земля, жилые дома.

– Во времена Ирода здесь стояли дворцы, – пожал плечами Чиун.

Римо оставил реплику без ответа и уставился в окно. Правда, чемоданы прыгали и мешали наслаждаться пейзажем, но, так или иначе, ему удалось составить себе хотя бы представление о том, что такое Тель-Авив.

Разговоры на иврите смешивались с ароматом только что поджаренных кофейных зерен и звуками американского рок-н-ролла. Выкрики арабских торговцев сочетались с запахом оливкового масла, на котором что-то жарилось, и вареной кукурузы, которую готовили тут же на жаровне.

С другой стороны автобуса донеслось нестройное пение хором – мимо проехал военный грузовик с солдатами. То здесь, то там раздавались оживленные словесные перестрелки: из-под навесов уличных кафе, из дверей ресторанчиков, из-за столиков кофеен, расставленных прямо на тротуаре, из заполненных покупателями книжных лавок. И повсюду – большие вывески на иврите. Автобус проехал по набережной, за которой раскинулась бирюзовая морская гладь, углубился в белые пыльные лабиринты новых жилых кварталов. Сквозь серое марево сверкали красные и синие неоновые вывески и пробивалась зелень ранней весны.

Когда автобус резко остановился возле отеля, Чиун вышел через заднюю дверь, а Римо стал проталкиваться через толпу американских подростков в дорогих джинсах и с рюкзачками за спиной, пожилых парочек, пытающихся отыскать свои исторические корни за две недели отпуска, и японских туристов, поглядывавших на швейцарские часы и щелкавших немецкими фотоаппаратами все, что только шевелилось.

Римо поставил сундуки на тротуар перед отелем «Шератон». В этот момент за спиной Чиуна выросло трое улыбающихся людей.

– Привет, привет, мистер Римо! Добро пожаловать в Израиль! – сказал один из них.

– Да, да, мистер Римо, – сказал другой, протягивая руку, – мы рады видеть вас и вашего партнера, – я хотел сказать, коллегу, мистера Чиуна...

– Нам в американском консульстве велели встретить вас, – сказал третий, – и отвезти вас и мистера Чиуна к консулу.

– Да, да, – сказал первый. – За углом ждет машина, так что милости прошу.

– Вот именно, – сказал второй. – Так что, пожалуйста, джентльмены, вон туда...

Римо не шелохнулся. Он посмотрел на третьего и спросил:

– А вы что молчите? Кажется, теперь ваша очередь?

Троица продолжала улыбаться, но глаза их беспокойно постреливали по сторонам. Это были смуглолицые курчавые ребята в ярких гавайских рубашках и мешковатых черных в полоску костюмах.

– Нам надо поторапливаться! – воскликнул третий. – Американский посол ждет!

– Прошу в машину, – сказал первый.

– Вот там, за углом, – сказал второй.

– А мои сундуки? – осведомился Чиун.

Снова взгляды троицы заметались в недоумении. Римо возвел свои очи к небу.

– Да, да, – сказал третий. – О них, разумеется, должным образом позаботятся.

– Ну что ж, – сказал Римо, – если о сундуках должным образом позаботятся и если нас ждет то ли посол, то ли консул, то нам как-то не к лицу отказываться, верно?

– Да, да, конечно, истинная правда, – загомонили хором все трое, подталкивая Римо и Чиуна в направлении машины, которая, по их словам, стояла за углом.

– Не знаю, не знаю, – сказал Чиун. – Эти люди не собираются заниматься моими сундуками, а потому мы не обязаны следовать за ними.

– Тс! – шепнул Римо. – Так даже лучше. Мы сможем узнать от этих ребят, кто стоит за всеми этими убийствами. К тому же мне не хотелось бы, чтобы они открыли пальбу среди толпы.

– Эти люди ничего не знают, – сказал Чиун. – Поговори с ними – и у тебя будет три мертвеца. А если ты потеряешь мои сундуки, у тебя будет вечный комплекс вины.

– Ну и что прикажешь делать? – осведомился Римо, но Чиун сложил руки на груди и губы его упрямо сжались.

За их спинами троица перебрасывалась какими-то оживленными репликами, и Римо спросил:

– Ребята, вы вроде как говорите не на иврите. Вы что, арабы?

– Нет, – сказал первый.

– Нет, нет, – быстро отозвались второй и третий.

– Хо-хо-хо! – сказали они все трое хором.

– Мы из Перу, – сообщил первый.

– Да, да, мы перуйцы, – подтвердил третий.

Римо посмотрел на Чиуна и скорчил презрительную гримасу.

– Они перуйцы, Чиун, – сказал он.

– А ты болван, – отозвался кореец.

– А на каком языке говорят в Перу? – мягко осведомился Римо.

– Пришельцы – на испанском. Коренное население – на одном из индейских диалектов.

– А эти лопочут на каком наречии?

– На арабском. Они как раз решают, как они станут нас убивать. – Он помолчал, прислушиваясь к разговору троицы, затем крикнул: – Эй, хватит! Погодите!

Трое разом замолчали. Чиун выдал короткую пулеметную очередь по-арабски.

– Что ты сказал им? – поинтересовался Римо.

– Мне надоело сносить оскорбления, поэтому я позволил себе немножко пооскорблять их.

– И что теперь?

– Они же признались, что хотели убить нас.

– Ну?

– Они назвали нас двумя американцами. Я же дал им знать, что ты действительно американец, что видно по твоей уродливости, лени, глупости и неспособности научиться дисциплине. Я же, напротив, – кореец. Разумное существо. Вот, собственно, и все, что я им сообщил.

– Потрясающе, Чиун!

– Я тоже так думаю.

– Теперь им никогда не сообразить, какие у нас с тобой имеются планы на их счет.

– Это не моя проблема. Главное – защитить представителей моей нации от необоснованных оскорблений существ, изъясняющихся на каком-то птичьем языке.

Трое «перуйцев» между тем попятились назад, извлекая из-за пазух пистолеты. Римо выбросил вперед левую ногу, и самый рослый полетел кубарем по мостовой, а пистолет покатился в другую сторону.

Двое других «перуйцев», разинув рты, уставились на худощавого американца, выпустив из поля зрения на какую-то долю секунды Чиуна. Это их и сгубило. Когда эта самая доля секунды закончилась, они обнаружили, что валяются в пыли, уткнувшись носом в землю.

– Просто ужасно, – заметил Чиун, – что пожилой человек, решивший спокойно попутешествовать, сталкивается на своем пути с жуткими опасностями. Мне некогда развлекаться с тобой, Римо, я должен вернуться к моим сундукам. Эти ужасные люди, понятия не имеющие о том, что такое собственность, меня сильно расстроили, скажу тебе откровенно.

Чиун повернул к отелю, а Римо подошел к «перуйцам». Один из них как раз поднимался на ноги. В руке у него был пистолет. Он торжествующе осклабился, прицелился в кротко улыбающегося Римо, но, когда грянул выстрел, перед его рубашки превратился в огромное кровавое пятно и он рухнул на землю, проклиная по-арабски судьбу и неверных богов.

Двое его соратников поднимались на ноги. Но Римо отпихнул ногой подальше их оружие и заставил одного из оппонентов полететь верх тормашками. Он счел его главарем, так как пиджак сидел на том почти впору.

Подобрав один из пистолетов, Римо поднес его ко рту поверженного противника.

– Что ты сделал с Рахмудом? Ты ведь был в пяти футах от него, а он прямо-таки взорвался.

– Это я буду спрашивать, а ты отвечать, – перебил его Римо Он ткнул стволом пистолета в зубы противнику и сказал: – Имя, будьте добры!

Человек почувствовал во рту холодную сталь и увидел выражение глаз Римо. Он заговорил невнятно, потому как сильно мешал пистолетный ствол:

– Афмуд-акабар-шуман-розали.

– Понял тебя, Аф, – сказал Римо. – Национальность.

Ахмед Акбар Шаман Разули увидел, что его сообщник встал и оказался за спиной у Римо. В руках у него была бутылка с отбитым дном, которую он подобрал с земли.

– Я уже говорил, – пробормотал Ахмед. – Мы из Перу.

– Неправильный ответ, – прокомментировал Римо.

Не оборачиваясь и не меняя положения, он ударил ногой наступавшего со спины. Бутылка вылетела у того из рук и мягко шлепнулась в пыль. За ней с куда более тяжким стуком приземлился нападавший и больше не шелохнулся.

Ахмед Разули посмотрел на своих мертвых товарищей, потом на человека, который, похоже, умел видеть затылком, и быстро и угодливо заговорил:

– Я ливанец! Счастлив приветствовать вас в Израиле, этом плавильном котле Ближнего Востока. Я буду счастлив ответить на все ваши вопросы.

– То-то, – сказал Римо. – Кто вас послал?

– Никто. Мы просто обыкновенные воры и решили облапошить пару американских туристов – Тут он вспомнил про Чиуна и быстро поправился: – Одного американца и одного человека из Кореи.

– Последний шанс, – напомнил Римо – Кто вас послал?

Тут Ахмеду явился Аллах. Последний был на редкость похож на Мохаммеда Али. Он сказал Ахмеду:

На вопрос американца готовь ответ,

Или отправишься на тот свет.

Советую все ему рассказать,

Если не хочешь, дружок, умирать.

Ахмед как раз собирался поделиться с Римо своим чудесным видением, как с ним случилась беда.

Глаза его вылетели из орбит, щеки вздулись, а нижняя челюсть отвисла. Но это бы еще ничего, если бы левое ухо, шевелюра и подбородок не улетели в неизвестном направлении.

Римо посмотрел на труп Ахмеда, затем повернулся и увидел женщину в форме цвета хаки.

– Римо Уильямс? – осведомилась она.

– Похоже, что так, – отозвался Римо. – По крайней мере, все остальные, бездыханные трупы.

Женщина в мини-юбке хаки и форменной рубашке набросила автомат «узи» на левое плечо и протянула Римо освободившуюся правую руку.

– Зава Фифер, из израильской самообороны, – сказала она, и Римо отметил, что губы у нее полные и нежные. – Добро пожаловать в Израиль. Что вас сюда привело?

– Изучаю, насколько вы гостеприимны, – сказал Римо и пожал протянутую руку, которая, несмотря на то, что только что нажала на спуск автомата и разможжила человеческую голову, оставалась удивительно прохладной.

– Шутки в сторону, – сказала женщина. – Какое вы получили задание?

– Вы всегда так деликатны? – осведомился Римо.

– У меня нет времени играть в игры, мистер Уильямс, – холодно сказала женщина. – Если не ошибаюсь, вы мне обязаны жизнью. Вам повезло, что я появилась именно в этот момент, а не позже.

– Лично мне это представляется весьма сомнительным, – сказал Римо, оглядываясь. – Впрочем, почему бы нам не оставить это место, здесь становится скучновато. Лучше отправимся куда-нибудь еще, где сможем забыть о форме и расслабиться.

Зава Фифер глубоко вздохнула, и тесно облегающая форма вздохнула вместе с нею.

– Мне очень удобно в этой форме, – сказала она сухо.

Римо посмотрел на ее грудь, оказавшуюся в каких-то полутора дюймах от его груди, и сказал:

– Странно.

– Что странно?

– Мне при виде вашей формы становится как-то не по себе.

– Как говорят у вас в стране, это ваша проблема.

Она посмотрела в глаза Римо и улыбнулась:

– Ваш мистер Чиун ждет вас в ресторане отеля. Там мы сможем спокойно побеседовать.

– Отлично, – сказал Римо без особого воодушевления. – Давненько мы не виделись с Чиуном.

– Я бы вмешалась раньше, – говорила Зава Фифер, – только вот с магазином получилась неувязка.

– В магазине одежды задержались или в обувном? – поинтересовался Римо.

– Нет, мистер Уильямс. Я оставила магазин от автомата в книжном киоске.

И она показала на «узи», висевший на спинке стула.

Ресторанчик был отделан зеленым и оранжевым пластиком, а скатерти были красные, чтобы, решил Римо, не очень бросалась в глаза пролитая кровь. В Нью-Йорке человек в форме и при оружии вызвал бы, наверное, панику, если бы вот так запросто зашел в ресторан. По крайней мере, такой визит вызвал бы наряд полиции и переговоры с администрацией ресторана. В израильском же ресторане, предназначенном для туристов, вооруженные автоматами и гранатами люди в форме преспокойно сидели за столиками, ели, пили и никто не обращал на них никакого внимания. Если кто-то и поглядывал на Заву Фифер, то исключительно как на женщину, а не воина.

– Могу ли я вам помочь? – обратился к Римо официант по-английски, но с сильным акцентом.

– Помочь? – удивился Римо. – Разве вы не знаете, кто я такой? Все остальные жители этой страны, кажется, уже давно об этом догадались.

– Хорошая рыба у вас имеется? – спросил официанта Чиун.

– Да, сэр, – отозвался тот и, что-то нацарапав в блокноте, сказал: – Хорошая жареная рыба.

– Нет, – сказал Чиун, – я не просил подать мне жареный жир. Я только поинтересовался, есть ли у вас рыба?

Официант растерянно заморгал.

– Но вы можете ее очистить, сэр, – пробормотал он с надеждой в голосе.

– Отлично, – сказал Чиун, – тащите рыбу, я сниму с нее шкуру и брошу на пол, а потом вы заплатите мне за то, что я выполняю вашу работу.

– Нам, пожалуйста, минеральной воды, – перебил его Римо. – А если нет минеральной, то два стакана простой.

– А мне ничего не надо, – сказала Зава.

Официант исчез.

– Итак, – обратился Римо к Заве, – кто же убивает евреев и превращает их останки в свастики?

– Если бы вы проявили больше терпения, то мы бы узнали от этих троих, – сказала Зава.

– Виноват. В следующий раз я постараюсь не отбиваться, когда на меня кто-то нападет.

Зава посмотрела в глаза Римо и, к его удивлению, вдруг покраснела и начала теребить край салфетки.

– Извините, – сказала она. – Это я виновата. Я слишком рано открыла огонь. Еще немного, и мы бы все узнали, а я вот...

Она быстро поднялась и устремилась к женскому туалету. Навстречу ей шел официант, она чуть было не сбила его с ног и прошмыгнула в дверь.

Римо обернулся к Чиуну, который изучал столовые приборы, пытаясь определить степень их чистоты.

– Она, похоже, и впрямь расстроилась, – заметил Римо. – Убежала, а автомат оставила.

«Узи» по-прежнему висел на спинке стула.

– Очень умная девушка, – отозвался Чиун, попрежнему созерцая вилку. – Провела с тобой несколько минут и уже в слезах. Очень умная. Она оставила автомат, но забрала штуку, в которой пули.

Официант поставил на стол два стакана с водой и посмотрел сначала на Чиуна, а потом на Римо, который проверял автомат Завы. Магазина в нем и впрямь не оказалось. Римо обернулся и увидел четырех израильских солдат за соседними столиками, которые не сводили с него глаз. Когда он снова сел, солдаты несколько расслабились и убрали руки со своих автоматов.

Чиун взял стакан с водой и начал внимательно его рассматривать. Римо обернулся к двери в туалет. Чиун фыркнул, созерцая чистую влагу в стакане. Римо подумал: «Какая странная эта Зава Фифер. Только что глазом не моргнув убивает человека и тут же начинает рыдать ни с того ни с сего. То ли неуравновешенная натура, то ли просто играет в крутого воина, то ли пытается заручишься моим сочувствием. А может, нашла способ убраться без лишних объяснений. Или же отправилась докладывать своему начальству. Или...»

Римо решил больше не думать об этом, потому как ничего придумать не мог.

Но кое-что все же было совершенно очевидно. Во-первых, она убила единственного человека, который мог бы кое-что рассказать. Во-вторых, как и покойник Ахмед, она знала, кто такой Римо.

Когда Чиун пригубил воды из стакана, в зал вернулась Зава. Глаза у нее были сухие, и она держала голову высоко. Кореец же, так и не проглотив воду, посмотрел на потолок, немного покатал ее во рту и выплюнул на пол. Потом поглядел на официанта и отправил туда же содержимое стакана.

Когда Зава подошла к столику, Римо встал и подал ей «узи».

– Любитель воды недоволен, – сказал он и добавил: – Чиун, увидимся попозже.

– Хорошо, – отозвался тот. – Попробуй достать хорошей воды.

– Я думаю, что ответственность за эти убийства несет ООП, – сказала Зава.

– А кто же еще, – откликнулся Римо, который понятия не имел, что такое ООП. – Я с самого начала знал, что без ООБ дело не обошлось.

– ООП! – поправила его Зава. – Организация освобождения Палестины. Римо, вы меня удивляете! Я думала, что вы в курсе дел...

Они шли по Аленби-роуд, где было более сотни книжных лавок и магазинчиков, в которых израильские военные и гражданские лица, а также арабы, итальянцы, швейцарцы и все остальные приобретали и обсуждали содержимое более двух с половиной сотен еженедельников, ежемесячников, ежеквартальников, а также ежегодников, издаваемых в этой стране. Независимо от темы дискуссии все они были удивительно похожи друг на друга.

– Я расскажу вам то, что я знаю, – запальчиво отозвался Римо. – Похоже, все в этой стране знают, кто я такой. Вот нам конспирация и секретность! Кое-кто попытался меня убить. Да уж, работа секретного агента нынче сильно отличается от того, что было раньше.

– Я, например, не знаю, кто вы такой, – возразила Зава.

– Человек, который прибыл защитить ваши атомные бомбочки, – сказал Римо.

– Какие такие бомбочки? – удивленно переспросила Зава.

– Те, о которых я читал в журнале «Тайм», – сказал Римо.

– Кто верит тому, что написано в журнале «Тайм»? – откликнулась Зава.

– Но все-таки они у вас есть? – спросил кротко Римо.

– Что у нас есть? – спросила Зава.

– Кстати, я давно хотел узнать, почему евреи всегда отвечают на вопрос вопросом?

Зава засмеялась.

– Кто сказал, что евреи всегда отвечают на вопрос вопросом? – сказала она.

Они оба рассмеялись, и Римо спросил:

– Кто хочет это знать?

– Кто знает? – Зава засмеялась еще сильней.

– Кого это интересует? – спросил Римо, и Зава залилась смехом так, что из глаз у нее потекли слезы. Она пыталась захлопать в ладоши, но никак не могла попасть ладонью в ладонь. Наконец-то, решил Римо, его час настал.

Он наклонился и прошептал ей в ухо: