Текст книги "Черный хлеб (СИ)"

Автор книги: Ульяна Жигалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Конечно сынок, пусть возвращается. Мне поговорить с Львом Александровичем?

– Нет, он сам сказал поговорит. Он боится, что ты обиделась и не возьмешь его обратно.

– Глупости какие! Скажи, что мы его ждем! – сильно то не верилось, но у вдруг?

Больше об этом мы не говорили, я думала, что Кирилл не решился сказать такое матери, но к концу февраля Наталья привезла его назад. Нашей радости не было предела – мы обнимались, пацаны наперебой говорили, потом я кормила детей, Кир уплетал «мамины» пирожки и жмурился от счастья.

Наталья смотрела на нас и молчала. Когда дети ушли к себе, и мы слышали только их возбужденные голоса, пришлось обсудить дальнейшую жизнь.

Было решено купить квартиру побольше, но не далеко от лицея, и жить всем вместе. Мне этого не хотелось, но выбора не было, как мать она имела право быть с сыном.

Переезд занял почти три месяца – пока подобрали вариант, пока оформили, обставили новой мебелью. Старую квартиру оставили как есть, я понимала, что Наталья рассчитывает через год-два уехать, и нам придется вернуться обратно.

Когда с переездом было закончено, придя в новую квартиру, я застала некую девицу в форме горничной.

– Господи, Наташа, что это? – еле нашла слова от удивления.

– Это – домработница, Марина, она будет убирать и готовить. Я хочу выйти на работу. Кто-то же должен покормить детей днем? – ее уверенность была непоколебима, для нее это была норма.

– А сами они не могут включить микроволновку? Убрать свою одежду? Им нужна нянька? Они взрослые парни и как-то раньше справлялись! – я была против растить барчуков, и дети были приучены к нехитрым домашним обязанностям.

Битва за право воспитывать детей, так как я считаю нужным, длилась три дня. Дети меня поддержали, им не нужна была дома чужая тетя. Тем более днем, когда к ним приходили друзья и они бесились без взрослых. Я знала эту «страшную тайну», но никогда не запрещала приводить друзей, если дома поддерживался порядок. Мое мнение – дома лучше, чем слоняться по улице и по подвалам. В конце концов мы победили.

Наталья вышла на работу, дети успокоились. Потихоньку наша жизнь вошла в колею. К сожалению, подругами с Натальей мы не стали – слишком разный менталитет, слишком разные возможности и желания.

У нее была ее работа в папином фонде, встречи, рестораны, поездки. Подготовка к этим мероприятиям занимала время – салоны красоты, магазины.

Мы втроем жили отдельно от нее, своим кружком, часто оставаясь, как прежде, одни. Тогда мы собирались на кухне, дети делали пиццу – это было новое увлечение Антона, пили чай, смеялись, обсуждали школу и успехи.

Лев Александрович. Счастье было почти возможно…

Глава 16. Лев Александрович. Счастье было почти возможно…

Находка камней сняла с моей шеи кабалу. Но и появление «английского спонсора» так своевременно, дало мне понять, насколько я под колпаком, что вся моя охрана подкуплена.

Алексея Петкина я уволил, хотя он клялся, что ни причем. Какая разница – если не сам сдал, значит хреново работа в службе поставлена.

Пришлось принять меры – все службы, и фонда, и предприятий были реформированы. Встречу с Романовским, чтобы обсудить ситуацию, пришлось провести без подготовки – я просто приехал к нему домой.

Я хотел узнать все о его начальнике службы безопасности, который передал Игорю «зайца», учитывая пропажу 8 камней, пусть не эксклюзивных, но достаточно крупных, ценой не менее десяти лимонов баксов, что делало его гибель сомнительной.

Петр не поддержал меня в стремлении найти и вернуть камни.

– Они украдены у объединения Союзалмаззолото, которого уже нет, но не у тебя и не у меня. Те твои «покровители», которые должны были их получить, хапнули достаточно. Я не буду включаться в эту гонку, я потерял достаточно, – отказался он.

– А я потерял зятя, мой внук не хочет знать свою мать, я хочу компенсацию за те годы, когда я дрожал за их жизнь!

– За камни купишь расположение внука? У тебя же есть деньги, что ж не купишь то? пацану 10 лет, свозил в диснейленд и он твой.

– Тут другое, это не тот разговор. Дай мне сведения о своем начбезе, а там можешь не участвовать.

Данные на пропавшего начбеза я получил назавтра, мне просто принесли его личное дело из архива.

Я смотрел на фото, мужчина лет 30–35, явно военный, лицо суровое. Ксенофонтов Виталий Петрович. Год рождения 1955. Образование – высшее военное училище, служба в армии, Афган. Уволен в запас по ранению. Два года не работал, жил на пенсию. Потом – с 88-го – три года начальник службы безопасности в объединении. Семьи нет, родителей нет.

В справе из дела по поиску пропавшего без вести из ментовки – после исчезновения из имущества осталась машина копейка, и однокомнатная квартира. Друзья – только в союзе воинов афганцев. Женщина, некая официантка из кафе Спиридонова Татьяна, о пропавшем ничего не знает. Слежка за ней результатов не дала, дело закрыли.

Вызвал нового начальника безопасности – того самого русского немца, Виктора Нусса, что искал мне внука. Обсудили, наметили направления – уточнить судьбу мадам Спиридоновой, судьбу недвижимости. Определились с составом группы, средствах.

Виктор с двумя детективами вылетели в Иркутск, я не ждал быстрых результатов – везти бесконечно не может.

Дома проблемы не решались так просто. Моя дочь не могла найти общий язык с сыном – это меня злило и раздражало. Но, боясь нарушить ее психическое состояние, вынужден сглаживать все ее ляпы. Удивляло все – что она не может придумать тему для разговора, ее невнимательность, отсутствие какой-то чуткости. Я решился на разговор с ней, и то, что услышал, ввело меня в ступор:

– Чуткости? Спросить, как дела в школе? Откуда мне взять чуткость? Мамы у меня, как помнишь, не было, твоей прислуге до меня дела не было. Ты всегда был занят. Ты помнишь мое детство? Мою юность? Я всегда была одна, пока у меня не появился Игорь. И я правда не знаю, не умею строить отношения с детьми, – горечь ее была неподдельной.

Я как-то тогда и не задумывался как ей живется – сыта, обута-одета, присмотрена. Школа, музыка, репетиторы – оценки мне всегда были известны. Она не приходила ко мне с детскими проблемами, и я думал их нет. Оказалось, моя дочь выросла очень одинокой.

– Отец, я не хочу, чтобы мой сын рос также как я, одиноким в своей семье. Я увезу его назад к Катерине, ты же видел их отношения? Как они сами, без расспросов, делятся всем? Он был счастлив там. У него в комнате гора нераспечатанных подарков, твоих кстати, тоже. Так что, дед ты не далеко от меня ушел, чуткий ты мой!

И мой дом опять опустел. Наталья улетела с сыном, решила жить в Красногорске, учится быть матерью.

Мои мысли опять начали работать в направлении забрать их всех. Только Катерина просто так не поедет, она не такая. Так и так, я приходил к мысли, что мне нужно на ней жениться.

С таким предложением я и приехал на майские праздники. Выслушав меня, Катерина начала хохотать:

– То есть вы думаете, если поставить штамп в паспорте, я побегу за вами и буду жить на ваши бабки? Стану таскаться по салонам красоты и брошу работу? Лев Александрович, я думала вы меня лучше знаете! – сказала она, просмеявшись.

– Мы же были на ты? То есть, ты меня за мужчину совсем не считаешь? Я знаю, у тебя никого нет, а мне нужен мой внук. Я готов обеспечить и тебя, и Антона, если ты дашь возможность мне стать ближе к Кириллу.

– Хорошо, пусть на ты. Прости, но тебе 67? 68? А мне 38, я женщина, я еще надеюсь на любовь, на секс, на семью. Я еще мечтаю родить девочку. Да пока никого нет, но это же не навсегда. Нет простите, я не могу уехать из страны. Здесь мои родители, сестра, братья, моя работа в конце концов. Для вас это пустяки – но это моя жизнь.

Пришлось оставить как есть. С трудом выторговал право, на все каникулы отправлять обоих пацанов в поездки по миру. Здесь возражений не было, они учили в школе уже два языка – а практика им была нужна.

Поездки были удачей для дочери – Катерина не могла уезжать так часто, сопровождать детей нужно было Наталье. Я рассчитывал, что так они быстрее подружатся.

Надежды мои не оправдались в первой же поездке – моя дочь не могла относится к обеим мальчикам одинаково, она постоянно выделяла Кирилла, забывая про Антона. В каком-то музее она вообще потеряла его. Вернулась сразу же, Кирилл не дал далеко уйти, но сам факт ребят обидел.

Кирилл всегда с аптекарской точностью следил, чтобы его брата не обидели. За каждый промах матери, он обижался и заслужить прощение было сложно. Наталья приехала дерганая, уставшая.

– Пап, я не Катя, я не могу любить чужого ребенка, мне тяжело делить его не только с Катей, но и с братом. Она такая упрямая – ничего не позволяет сделать. Все не так. Сама пашет по дому, а домработницу нельзя. Машину не берет. Я уже тихо ненавижу их, они так мне мешают, – пожаловалась она, – давай заберем Кира, привыкнет, куда он денется?

– Решай сама, тебе потом расхлебывать. Ты уже один раз отвезла его назад? Сейчас будет хуже.

Дочь опять улетела в Красногорск, где они жили одной «семьей», именно в кавычках. Дети с Катериной – семьей, а моя сбоку припека. Я уже видел, что Натальи надолго не хватит, так и вышло. Выдержала она всего два года.

Катерина. Уроки понимания

Глава 17. Катерина. Уроки понимания. Два года совместной жизни вымотали душу всем – и Наташке, и мне, и детям. Ее нервозность, порывистость, обиды и приступы любви с подарками и слезами, не приводили к покою. Дети росли, у них появились свои проблемы, подростковые. В школе появились наркотики, и я боялась за детей. Зачем им нервозность дома? У них добавились предметы, а так как мы всегда были отличниками, добавились и репетиторы. Пацаны, кроме того, хотели на спорт, но все не могли выбрать секцию. То гимнастика, то дзюдо, то лыжи. Я не вмешивалась, выбор должен быть их. Наталью это раздражало – ей в детстве выбора не давали, потому она считала, что вправе навязать свое мнение – гимнастика и все. Я же считала, что вправе лишь дать совет. Выбор секции вышел в трехдневное выяснение отношений. К спору подключился Гошка – его выбор был только футбол. Дети же выбрали капоэйру. Я их поддержала. На меня обиделись и Наталья, и Гошка. Наталья даже накричала на меня, что я подыгрываю детям, зарабатывая дешевый авторитет. Кирилл потом просил прощения за мать, и даже сказал – лучше бы ее не было! – Что ты, сынок! Она же не плохая, просто ее так вырастили, она другого не видела! Мы не выбираем родителей, жалей ее, у нее вся жизнь – горе и потери. Ревнует она тебя ко мне, к Антону. – Но меня-то она нашла? Где ее радость? Нет мам, нам без нее было лучше. Потому я решила, что мы уедем на свою квартиру и определим время встреч Натальи с Кириллом раз в неделю, как-то под натиском этих ежедневных стычек, все мое сочувствие растаяло. Набравшись сил, я сказала ей о своем решении. – Я знаю, что я вам только мешаю. Я уже купила билеты. Я уезжаю. Я не бросаю сына опять на тебя – я буду частно приезжать. Я хочу, чтобы наше общение с ним было праздником, эта рутина ежедневных споров, что одеть, как подстричься, чем заняться, убивает все – так он никогда меня не полюбит. Есть скайп, – печально проговорила она, – а где жить, решай сама – эту квартиру я записала на Кирилла, хочешь живите, хотите сдавайте. Прощаясь в аэропорту, Кирилл обнял мать, все-таки у него уже были какие-то чувства к ней, от неожиданности она расплакалась. Кир отстранился, Наталья тут же вытерла слезы. – Нет-нет, сынок я не плачу. Дай я тебя обниму, будь умницей, слушай маму, и разреши мне приезжать. Вернувшись домой, мы устроили посиделки с пиццей и свечами. Пиццу теперь мы заказывали с доставкой, у детей начался подростковый «жор», и они могли съесть большую пиццу вдвоем. Ура! Жизнь наладилась! Когда Кирилл понял, что насильно его никто не будет забирать, потихоньку начал оттаивать, их отношения с матерью начали налаживаться. Они все чаще общались по скайпу, потом он поехал к ним один.

Виктор Нусс, детектив

Глава 18. Виктор Нусс, детектив.

Поиски сбежавшего Ксенофонтова затянулись на полгода. Из группы, занятой в поиске, об украденных камнях знал только я.

Единственной ниточкой была его женщина – Татьяна Спиридонова, на тот момент тридцатилетняя блондинка с начесом из пергидрольных волос. По фотографиям – красотка с кошачьей подводкой глаз, длинными ногами, и разочарованием в личной жизни, написанном на лице.

Сперва выяснилось, что через год подружка Ксенофонтова по доверенности продала его квартиру, машину. Потом убыла в неизвестном направлении. Теперь искали уже ее. Ни родственники, ни друзья ничего о ней не знали.

Я пришел на ее работу в кафе, осмотреться. Мне нужно было найти тех, кто с ней работал, а учитывая, что прошло уже почти десять лет, найти коллег было непросто.

Кафе было чуть выше среднего уровня, с монгольской кухней и элементами декора. Кроме неизвестных монгольских блюд в меню имелись и обычные – салат цезарь, стейки. Я заказал салат, какие-то монгольские маленькие чебуреки, стакан пива. Официанты в основном были молодые мальчишки до 30 лет, а вот бармен был постарше. К нему я подошел с фото Спиридоновой. Увидев фото, он резко нахмурился,

– Ничего не знаю, не помню, и вообще идите отсюда, или я вызову охрану! – рублеными фразами сказал он. Тут подошла женщина лет 45, одевающая на ходу форменный фартук официантки,

– Добрый вечер, Борис, я опоздала, с этим односторонним движением вечно пробки! О, опять Таньку ищут! И чего эту корову все ищут? И не найдут никак, – посетовала она.

– Маргарита, иди работай! У тебя все столики заняты, ребята не успевают! – прервал ее бармен, и повернувшись ко мне, продолжил:

– Нас уже допрашивала милиция, все что мы знали, сказали. Прошу вас не мешать работать и удалиться.

Я сел за столик, заказал еще кофе. К несчастью, «заклятая» подружка обслуживала другие столики. Мне пришлось ждать, когда бармен отлучится. Я вложил в салфетку свою визитку и тысячу рублей, и проходя мимо, сунул в кармашек этой Маргариты.

Позвонила она в тот же вечер.

– Вы же понимаете, что информация для вас не будет бесплатной? – с ходу, помявшись сказала она.

– Ее цена зависит от того, что вы можете сообщить.

Встретиться договорились на следующий день, в два часа, возле гостиницы, где я жил. Место она выбрала сама.

Маргарита ждала меня в сквере возле гостиницы, при дневном свете – стареющая женщина, дорого одетая по российской моде – в кожаное пальто и меховую шапку, со следами былой красоты, кругами под глазами, замазанными тональным кремом. Мы вышли на набережную и пошли вдоль Ангары. Весна уже растопила почти весь снег, асфальт был сухим, за бордюрами просевшие сугробы, река же была без льда и довольно широкой.

– Да у нас Ангара и зимой не замерзает, здесь же ГЭС, – на мое удивление, сказала Марго.

Они с Татьяной действительно были подругами, до поры до времени. Пока Татьяна не увела у Марго мужика – извечные женские проблемы, как будто мужик теленок на веревочке!

Из рассказа стало ясно, что увела она как раз Ксенофонтова, чем и породила в душе Марго вечную ненависть.

– Я их познакомила сама, он пришел ко мне на работу. У меня в тот вечер было много людей – я всегда обслуживаю линию вдоль окна, там людей больше, места удобнее. А у Таньки народу было мало, вот она все к нему и подкатывала – то кофе принесет, постоит поулыбается, то пепельницу сменит, то присядет на минутку. Дальше он перестал мне звонить, а через пару месяцев я их увидела вместе.

Так вот, когда Виталька пропал, она плакала и все твердила, что ничего не знает. Только я-то ей не верила. Когда дело закрыли, она где-то через год уволилась и уехала. Да только перед отъездом она продавала Виталькину квартиру, по доверенности. В милиции она про доверенность не говорила. Узнала я случайно – моя знакомая квартиру эту купила. Так что вместе они, в бегах. Он же на золоте работал, тогда предприятия разваливались, спер что-нибудь, настоящий полковник блин.

– Он же не полковник? – улыбнулся я.

– Да нет конечно, майор в отставке. Но в Афгане служил, у него шрамы на теле, ранения были в грудь сквозные, как выжил то.

А Танька после этого за границу поехала, по турпутевке. Моя племянница работает в турагенстве, видела бумаги, мне позвонила, говорит, подружайка-то твоя в Таиланд взяла тур, на два месяца. Она потому обратила внимание, что все берут неделю-две, а тут тур продолжительный. Глядь, фамилия знакомая. Вот так-то, земля круглая, не затеряешься.

Розыск дальше вели уже по всему миру. Следы были найдены в Гонконге, где Спиридонова получила гражданство. И нашли ее голубушку, на Бали, где она проживала с мужем, гражданином французского острова Таити, неким Полом Баттерли. Небольшой городок, где туристов почти не было, съемная двухэтажная вилла с выходом к пляжу. Филиппинка прислугой «за все» – и уборки, и готовка. Общества никакого – все время посвящено алкоголю и воспоминаниям. По постаревшей Татьяне было видно, что не такой «рай на земле» она ожидала.

На фото Пол был не похож на Ксенофонтова, но рост, общий типаж были схожи. Похоже, данный типчик изменил не только имя, но и внешность.

К нему выехали вместе с детективами. Это все-таки оказался он, Ксенофонтов, что стало ясно при слежке – с Татьяной они говорили по-русски, только доказать его вину в краже алмазов было сложно. Осталось надавить психологически.

Давление особо не понадобилось, он знал, что имеет дело не с бандитами и убивать его никто не будет. Бравировал своим удачным делом, ничего не отрицал, на все вопросы отвечал – докажите.

Проверка его счетов, расходов показала, что больших денег у него нет. Либо он не продал алмазы, либо деньги потрачены бесследно.

Личная встреча, кроме пьяной бравады – эта страна была мне должна, я кровь литрами проливал, толку не дала. Про деньги он говорил, что перевел все бывшим афганцам.

Их организацию мы проверяли в самом начале, и там действительно были анонимные поступления. Только не миллионы, как бахвалился майор, по факту, помощь ограничилась малыми суммами, не превышающими в общем-целом даже сотни тысяч, о чем я ему сообщил.

– Я так понимаю, ты продал один-два камня, сильно продешевил. Дальше продавать боишься. Теперь, я тебя уверяю, тебя возьмут на продаже. Ты будешь плотно под колпаком, а еще – я могу организовать утечку инфы тем людям, которые считают эти камни своими. Знаешь, что с тобой будет?

– Три, я продал три алмаза. Должен был получить порядка 3-х лимонов, получил всего один. Осталось пять камней. Я бы с тобой договорился, если ты мне отдашь половину хотя бы, – пошел он на попятную.

– Из-за тебя, майор, человек последние 8 лет пролежал овощем, женщина почти два года провела в плену у уродов, еще два лечилась в психушке, дочь Романовского в 12 лет изнасиловали пять мужиков, а ты считаешь себя ни в чем не виноватым? Если бы я мог, я бы закопал тебя на два метра. Верни камни, и моли Бога, что жив! – по его лицу я понял, что он был не в курсе, к чему привела его кража.

Камни хранились в лучших традициях бульварных детективов – в гостиной съемного дома, в бронзовой статуе Будды, которые на Бали практически везде.

Я высыпал камни на ладонь, выбрал самый маленький, кинул этому «Афганцу»,

– Скройся! – и ушел. Думаю, шеф не надеялся найти даже эти 4 камня, скрывать свой поступок я не собирался. Но мужик реально воевал, а у нас там многим крышу подорвало, пусть будет на что ехать домой.

Алмазы отвез Ламберту. Дело было закрыто. Он разложил их на столе под лампой, и сказал задумчиво,

– И вот я держу в руках эти проклятые алмазы, и что? Ни удовлетворения, ни счастья. Знаешь Виктор, наверное, мне нужно отомстить, хочется, чтобы эти ублюдки, что мучали мою дочь, страдали. Ты знаешь, я хочу отомстить всем. Найти всех тех, кто еще жив, и отомстить по полной, включая этого «Петра Смирнова», который изнасиловал мою дочь.

У тебя будет новое задание – ты будешь собирать сведения о том деле. Я знаю, что ты руки марать не будешь – и сразу говорю, – не придется. Будем собрать материалы для возбуждения уголовных дел. Я не мясник, убивать не буду, хотя и зарекаться не буду.

Наталья. За темным днем – восход

Глава 19. Наталья. За темным днем – восход. Я вернулась к отцу. Два года попыток найти общий язык с сыном привели к обострению депрессии. Мне стала не интересна работа, пропал сон и появилась раздражительность. Я прониклась мыслью – что я плохая мать, глупая и неосторожная, и все произошло по моей вине. Я вечно выстраивала иные сценарии жизни, где Игорь был жив, и Кир был всегда с нами. Я все думала – вот если бы Игорь не пошел на работу к отцу…, вот если бы я не уехала к свекрови…, если бы вернулась на два дня раньше… И я все дальше тонула в чувстве вины, все дальше уходила от реальности. Киру надоедало слушать мои извинения и просьбы простить, он нервничал и бросал трубку. Отец, как всегда, не хотел отвлекаться от своих дел и вызвал Тома Хардли, предложив ему работу личным врачом. Представляю, сколько ему было обещано, если он прибыл буквально через неделю. Теперь мы гуляли с Томом по Женеве, потом по его рекомендации уехали в Париж, в Италию. Мне по началу было все равно – лишь бы был скайп, переговорить с сыном. В Италии мы провели полгода – жили по неделе, иногда месяцу в разных городах. Гуляли по Риму, обедали в небольших кафе, где подавалась извечная пицца и паста, а бутерброды модно назывались брускетта. Посетили Пизу – как же без падающей башни? Но в Пизе мне много больше понравилась крошечная беломраморная кружевная церковь, почти часовня – церковь Санта Мария делла Спина. Побывали в Неаполе – на развалинах Помпеи, на острове Капри. В Помпеях удивил один момент – на сохранившихся дорогах колесами в булыжниках выбиты колеи, глубиной ну может, сантиметров в пять. Сколько сотен лет нужно было ездить по эти улицам, чтобы образовалась такая глубокая колея? В ясную погоду мы любовались неаполитанским заливом – невообразимым, потрясающим и великолепным. По заливу мы прокатились на кораблике, когда ехали на Капри. Острова, как пышные зеленые шапки, казалось, таяли снизу в синеве. Капри – потрясающий остров, и красивейший город у скал, разноцветные дома, множество белых яхт на синеве, которую невозможно передать словами. Я бы осталась там жить – это невообразимая красота, солнце и безмятежность. Столько света я видела только на картинах Винсенте Ромеро. Конечно, посетили Милан с его, популярными в России, магазинами. Мы не планировали маршрут – просто брали карту, тыкали пальцем, и ехали. Так внезапно мы посетили Падую и Болонью. Из обязательной программы – конечно Венеция, с ее грязноватыми каналами и облезшей штукатуркой домов. С Венецией меня примирила только морская прогулка, когда вид города не портит зеленая вода каналов. Впечатления так же портили нескончаемые потоки туристов, забитые речные трамвайчики – вапоретто. Главная визитка Венеции – поющие гондольеры оказалось фикцией – гондольеры в ярких костюмах, жадные как таксисты во всем мире, не поют. Гигантские цены на прогулки на гондолах, короткие маршруты по узким вонючим каналам, не впечатлили. Бесконечные соборы – во Флоренции, Риме, Милане, замки, музеи, картинные галереи. Балкон Джульетты – отстояв безумную очередь. Колизей – и в Риме, и в Вероне. Галерея Уфицци – на целый день. Дневные экскурсии, ночные экскурсии. Гастрономические туры. Индустрия туризма в Италии готова удовлетворить любой вкус, но и утомить до полусмерти любого. И какое-то невообразимое количество мраморных статуй во всех музеях – мальчика, достающего занозу из ноги, я видела в трех или четырех экземплярах. Похоже, итальянцы на каждом огороде откопали десятка два скульптур. Том нашел сходство в моем лице с внешностью древнеримских мраморных матрон. Иногда мы уставали от музеев и несколько дней валялись в номере, заказывая вино и клубнику, и разговаривали – иногда на балконе, иногда на полу возле телевизора. Том много говорил со мной, сперва я только слушала, потом начала рассказывать свою жизнь. Постепенно были рассказаны тяжелые моменты, я плакала, Том меня слушал и утешал, иногда долго говорил, что нужно забыть прошлое, радоваться жизни и миру. Учил замечать хорошие моменты, ценить их, и улыбаться. Про Кирилла он тоже много говорил – такое поведение часто встречается у брошенных детей. Нужно терпение и любовь, говорил он. Понемногу уходила боль, сны стали спокойнее, на душе было легче и теплее. Учил слушать сына, радоваться мелочам, которыми Кир со мной поделился, радоваться каждому слову. Я стала применять знания на практике – и действительно, напряжение в разговорах ушло. Сын стал смешить меня школьными историями, и я видела, что он рад моей улыбке и смеху. Тома он принял нормально, обычно Том подходил поздороваться, и попрощаться. Сперва этим и ограничивались, потом разговоры стали длиннее, и вскоре Кир улыбался ему и махал радостно рукой: – Привет, дядя Том! Не скажу, что я была счастлива – но наконец-то я была спокойна. Непривычно спокойна. Без потрясений, стабильно, скушновато, но предсказуемо. И мне это нравилось все больше. Наши отношения с Томом были близки еще с Балтимора, здесь близость не сразу, но возобновилась. Его цель мне стала ясна, когда, обнаружив у себя задержку, я купила тест и узнала, что беременна. Том был счастлив – он тут же сделал мне предложение. Не знаю любовь ли это с его стороны, но как мне кажется – выгодная партия. Первая мысль была отказать, сделать аборт, у меня же есть Кир, зачем мне другой ребенок? Однако, бессонная ночь привела к другому решению – я не растила своего малыша, не держала на руках, не видела первых зубов, первых шагов. По сути, я предала одного сына, оставив его чужой женщине, и вот опять собираюсь предать другого ребенка – который ни в чем не виноват, и даже еще не родился. К утру идея стать матерью, исправить все ошибки, пережить все радостные моменты, захватила меня полностью. Я дала Тому согласие, он был на седьмом небе, и мы поженились в муниципалитете города Вероны, где находились в тот момент. Так неожиданно для себя я вышла замуж. Сыну говорить не стала, потому что не знала, как сказать. Отложила все новости до его приезда следующим летом. Однако, дядя Том не удержался, и проговорился. – Кир, у тебя будет сестра! Сегодня на УЗИ нам сказали, что у нас девочка! – радостно сообщил он. – О, класс! У меня будут и брат и сестра! Мама Наташа, поздравляю! Мы с Тохой всегда хотели еще одного ребенка, но мама с Гошей не соглашались. Мама Наташа, как ты себя чувствуешь? С тех пор первым вопросом стало мое самочувствие, потом Том докладывал о моем питании, витаминах, прогулках. Сын радовался вместе с ним, а я-то – я была по-настоящему счастлива. Из Тома выйдет отличный папаша, да и то, как он заботился обо мне во время беременности, убедило меня, что я любима.