Текст книги "Маленькие повести больших и великих дел (СИ)"
Автор книги: Ульяна Завацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– О нет! – в отчаянье, чуть не плача всхлипнула Осса.
– Я так старалась соединить их! – негодующе зарычала она обернувшись. Ее маленькие ручки бессильно сжались в маленькие изящные кулачки. Глаза наполнились громовыми облаками и в них засверкали праведные молнии. – Я ловила и смешивала их взгляды, подмешивала в них нежность! Оттеняла интонацию слов, окрашивая их в цвета добросердечной теплоты, и радостной душевности. Подчеркивала красоту и неповторимость черт! И,... Еще, тысячу значительных мелочей! Подсказывала, помогала понять, увидеть, прочувствовать проникновенно!.., и Вот!.. Все напрасно! – Яростно воскликнула она.
– Нет, дорогая, не все напрасно! Я просто хочу показать, тебе Крошка, как легко и просто разрушить всю эту кропотливую утомительную работу, на которую ты потратила столько сил, терпения, твоего драгоценного времени! Все проще! Гораздо проще, и легче можно провернуть...– Он просиял, обаятельной насмешливостью, блеснув отличной белозубой улыбкой. Подкрадывающе шагнув к ней, он обнял Оссу за плечи, кончиками пальцев, окутывая ее своим горячим дыханием, бешеной волной огненной энергии, исходившей от него всеохватывающими волнами. Его губы обдали ее его дыханием, и он прошептал, с легкой грустью, чарующим шепотом – Люди, не стоят столько сил и внимания! Твоего, божественного внимания!
Осса, недоуменно обернулась, распахнув удивленно глаза, растерянно отступила от него, пытаясь вырваться от горячего потока его энергии.
– Всю эту кропотливую долгую работу можно заменить – услужливо пояснил он – легчайшими магическими приемами.
Недоверчиво, в смятении, Осса смотрела на него во все глаза.
Он, насмешливо ухмыльнулся – Не веришь? Смотри!
Он, легко взмахнул своими холенными тонкими, обтянутыми тончайшим шелком белых перчаток, руками направляя свою волю на потирающего в растерянности незадачливого паренька из «Оссеной неудавшейся парочки» который печально смотрел в след быстро удаляющейся девушке. Вдруг, в его взгляде появилась решимость, и паренек, повинуясь насылаемым флюидам чародея, уверенно направился догонять «убегающую» от него красотку.
Словно дирижируя могущественным оркестром сил природы, Чародей легко и грациозно взмахивая руками, играл, задавая людям темп и характерность их поведения, направляя их желания, мысли, чувства, словно великий композитор, играя известную только ему таинственную музыку людских страстей.
Веселая мужская компания, развлекающаяся у киоска с напитками, пивом и шутками, повинуясь, ветру Чародейских струй обратила пристальное внимание на проходящую мимо ту самую девушку. Окружив ее плотным кольцом, весельчаки попытались втянуть ее в свою компанию отнюдь не джентльменскими манерами, и изъяснениями по поводу ее миловидного личика и ладной конструкции тела, подкрепляя довольно пестрым жаргоном. От такого у добропорядочных граждан уши свернулись в непривлекательные трубочки. А испуганные мамаши, заслышав подобное словесное безобразие, спешили заткнуть ушки своих невинных чад, и возмущенно охая и кудахтая уводили их подальше от такого аморального кощунства. Окруженную такой неблаговидной ситуацией, насмерть перепуганную, застал взглядом «наш» паренек свою девушку. Он смело бросился ей на выручку с бесстрашием молодого льва, который, не глядя, бросается в неравное соперничество со стаей гиен. Придав своему экспериментальному герою слепого само отречённого мужества, и бешенства влюбленного бизона, Чародей успешно вывел его торжествующим победителем со слегка помятой внешностью и подбитым глазом, доброй горстью трофейных синяков и ушибов, порванными лацканами пиджака. ОН был горд и доволен собой, не обращая внимания на все эти мелкие детали неряшливости своего вида и костюма. Восхищения девушки не было предела. Новыми глазами, восторженно взглянув на своего спутника, она поздравила его благодарным ворохом поцелуев, не обращая внимания ни на его разбитую губу, ни на порванный костюм. Поцелуи восторга и благодарности скрепляли патокой крепчайшего союза полноапеляционного прощения, нежнейшей дружбы, и обогащенного геройским подвигом и праздничного приключения взаиможелаемого взаимопонимания.
– Вот теперь, – с насмешливой улыбкой поучающим тоном заметил он – Она никогда не забудет, как наш "герой" спас ее в неравной схватке, и всегда ему простит любую обиду! А он, никогда не забудет, что ради нее прошел этот бой. И тем ценнее он будет беречь ее, и их чувства, ради потраченных на это усилий! Это посерьезней, сплетет их отношения. Может не на века, но достаточно на долго!
– Вуаля! – торжествующим жестом закончил Чародей свою «симфоническую историю» проводив парня с девушкой до дверей подъезда, в котором они, доверчиво держась за руки, скрылись, мирно болтая о сотне наипрекраснейших вещей.
– Ну а теперь поехали кататься! – с веселым задором триумфа хорошо сделанной работы провозгласил Чародей. Он щеголевато щелкнул пальцами. Из-за угла перекрестка выехал черный лоснящийся свеженькой краской, лимузин. Он был черный, огромный и зловещий, словно бархатный кит. Холодок страха пробежал по душе Оссы, и она решила, что не стоит этого делать.
– Зачем же нам эта штука?! – мягким голосом запротестовала, – когда у меня есть облако.
Осса вежливо улыбнулась и очаровательно взмахнула ресницами, словно крылышками волшебных бабочек. Заложив в ротик два тонких изящных пальчика, Осса свистнула, по-мальчишески задорно. В тот же миг рядом очутилось облачко, подставив свою роскошную, пушистую спинку оно подозрительно покосилось на спутника своей хозяйки.
Довольно хмыкнув в свои тонкие усики, Он блаженственно улыбаясь, запустил руку в его густую шерстку. – Как давно я этого не делал! – с ностальгической грустью самозабвенно прошептал он, словно боялся, что от звука его голоса сей чарующий момент, и видение чудного небесного барашка развеется.
Облачко подозрительно покосилось на него своими огромными бархатными карими глазами. Втянув шумно воздух тонкими ноздрями. Оно, словно почуяв что-то неладное, боязливо, протестующее зафыркало, и издало короткий предостерегающий рык.
– О! простите! – поспешила занять неловкость от невоспитанности своего питомца, Осса – Оно у меня такое строптивое! – Извиняющиеся промолвила она, и добавила словно оправдываясь, – Совсем еще молодое!..
– Ну что ты рычишь!?– укоризненно прошептала Осса на ушко облачку, ласково зарываясь рукой в шерстку загривка, почесывая и успокаивая его. – Это неприлично! Невежливо! Перестань ворчать! – Мягко напутствовала она бедное животное, чувствуя его страх перед незнакомцем. Осса его хорошо понимала. Она и сама, все еще сомневалась в своих чувствах. Страх и благоговение как перед высшим существом все еще присутствовали, улегшись комком в ее душе, переплетаясь с тайным сомнением его причастности.
Но облачко, не внимая ее уговорам и словам, жалобно заблеяло и попятилось, мотая головой.
С ликующим гиканьем Он, молниеносно сорвавшись с места, одним прыжком, мгновенно оседлал артачившееся облачко, визжа, абсолютно не культурно, и выделывая конечностями бесшабашные акробатические кульбиты, словно дикий койот пытающийся объездить норовистую кобылицу. Он пытался удержаться на спине взбесившегося от ужаса подобного обращения, брыкающегося и кусающегося от негодования барашка из небесного стада. Наконец оно, закричав во все горло благим криком, взвилось ввысь, к потолку небес, то и дело, пытаясь сбросить с такой верхотуры неугодного седока. Осса, закрыв руками свои изумительные глазки, смотрела сквозь тонкие пальчики, с изумленным отчаяньем. Она была удручена и растерянна таким непристойным поведением своего спутника. Но не успела она, как следует задуматься над этой насущной проблемой, как измученное объезженное покоренное облачко предстало перед ее прекрасными очами, со смиренно склоненной головой.
– Вот так с ними и надо! – Хвастливо прорекламировал Он. – Эти тупые ослиные отродья понимают лишь силу! – абсолютно невежливо заметил Чародей.
Облачко жалобно посмотрело на свою хозяйку. Оно выглядело так, будто из него душу вытрясли. Что было недалеко от истины. Взъерошенное, все в мыле, и язык бесчувственно весит на боку. Оно жалобно кричало молчаливым отчаянным криком в больших печальных глазах с просьбой о помощи.
Но, юная хозяйка, видимо не услышав этого молчаливого крика, лишь небрежно пожала своими изящными безупречной очерченности плечиками. – Меня этому никто не учил, – просто сказала она, и, шагнув, легко запрыгнула на спинку облачка. – И куда мы поедем?! – хладнокровно спросила она, по-свойски легко обняв шейку облачка, так спокойно, будто ничего невероятного не случилось.
– Вперед! – весело, с невольным восхищением хладнокровностью Оссы, скомандовал Чародей, и лихо шлепнул, и без того смирное и удрученное непониманием происходящего облачко, по лохматой попке. Жалобно взвизгнув, оно послушно понеслось к небесам, унося на своей спинке нежеланную ношу.
Глава 4.
Искушение продолжается.
Беда! Как распознать ее лицо?
И как выпутаться, если она нагрянет?!
Великий Чародей увез маленькую доверчивую Оссу, далеко – далеко, за пределы ее познания, от всего, что она знала, училась понимать, и чему начала доверять. Он возил ее по всем частям людского света, «пускал пыль» в глаза и дурманил превосходнейшими фокусами.
Наконец, под вечер другого дня они спустились над маленьким городом. Почти сутки прошли с тех пор как они встретились, а Оссе казалось, что промчалась целая жизнь – бурная как горная река, горячая как лесной пожар, веселая как смех младенца, и бездонная как пропасть у истоков познания добра и зла.... Не задумываясь, она наивно, доверчиво, верила его словам, впитывая, в себя словно морская губка все, что Он говорил и показывал. Осса жадно запоминала все его трюки, и фокусы, хотя порой ей многое в его действиях не нравилось и казалось не таким, каким оно должно быть, неправильным и искаженным, слишком пошлым и фривольным. Но она, заглушая свою природную интуицию, списывала все свои опасения на свою собственную неопытность и незнание жизни. Ведь на самом деле, она не знала, что правильно, а что нет. И некому было объяснить ей это. А подозрения, которые она ощущала, предчувствуя, что что-то не так, она заглушала в себе, загоняла их в самый дальний уголок своего ретивого сердечка.
Вечер, определялся еще только людским исчислением времени. И на городской ратуше старинные часы били шесть часов. Но до вечерних сумерек и наступления ночной мглы было еще довольно далеко. Ведь было лето, и летние вечера, в этой местности, медленно, с ленивой неторопливостью, мягко погружали этот тихий городок в светлые сумерки.
– Ах, как же давно я не катался на облаке! – воскликнул чародей с тоскливой ностальгией в голосе, усаживаясь рядом, – Я даже успел позабыть, как здорово быть в высшей лиге и парить в небесах!
– Простите, я Вас не очень хорошо понимаю, – смущенная его откровением растерянно сказала Осса, и поинтересовалась – А почему Вы этого не делали так давно?!
– Ах, крошка! – Рассмеялся он наигранно весело – Дела, дела! – пояснил он невнятно – Некогда мне!..– Огрызнулся он, переменив тон, и отвернулся слегка надувшись.
Чувствуя неловкость, Осса потупилась. Она корила себя мысленно за неловкие вопросы.
– А здесь, кажется, давненько не бывало дождя! – Вдруг заметил он так, будто ничего и не было. – Гуляет где-то проказник, позабыв о своих насущных обязанностях! А здесь засуха.
Осса обрадовано, что он не сердится, вскинула на него свой светлый взгляд, больших лучистых глаз. Удивленно она огляделась. Но, промолчала, неуверенно пожав плечиками. По ее мнению, засухи совсем не наблюдалось. И теплые пары в воздухе не были раскаленными на столько, чтобы осуждать дождь, в его неповоротливости, и не выполнении работы...
– Ну что ж, – пафозно вздохнул чародей – Придется поделиться своими благостями.
Непонятно подмигнув он встал на краю облачка, и отвернувшись с хитрой улыбкой, проделал какие-то, наверное, магические движения. Через мгновенье на землю полились горячие струи воды, которые он извлекал из собственного тела посредством страннейшего вида инструмента, или может устройства, (Этого Осса не могла понять).
С изумлением Осса взирала на происходившее, с неясным чувством ужаса перед чем то, чего она не могла до конца понять и объяснить. Но чувствовала всей своей юной ангельски чистой душой, которая восставала против его действий и шевелилась тревогой неестественности, искаженности, и не правильности того что происходило, пред ее божественными очами.
А под облаком, люди раскрыли зонты, прикрыли головы целлофановыми пакетами, куртками. Каждый прикрывался, чем мог, и бежал в укрытие крыш и подъездов.
– Ну а теперь, – сказал он самодовольно, спрятав свой водяной агрегат под одежды, и присаживаясь рядом с насмерть перепуганной юной богиней, – Теперь, когда мы натворили столько бед...– спохватившись он осекся и расхохотавшись поправил себя, – то есть, столько добрых дел. Мы можем немного отдохнуть, расслабиться – Он стал томно растягивать слова, и накладывать руки тесно приближаясь все ближе, и ближе, что Оссе совсем не понравилось. Осторожно отодвинувшись, она неуверенно пролепетала – Да я совсем не устала.
На что он рассмеялся и промурлыкал – Боги тоже отдыхают, крошка!
С этими словами он протянул руки и цепко вцепившись, заграбастал ее нежное хрупкое тело в свои объятия.
Иди ко мне малышка – глупышка, я покажу, как творится любовь! И тебе больше не нужно искать глупого старого дядюшку купидона.
– Нет уж спасибо! – С нервной дрожью в голосе, вежливо ответила Осса, отчаянно борясь со своим внутренним конфликтом, выказывающим бунтарские потребности. Она попыталась аккуратно выкарабкаться из его цепких лап. – Я лучше поищу дядюшку Купидона! Все-таки он же профессионал в своем деле – несмело оправдывающим тоном заметила она. – А то еще натворю опять, что – то не то...– смущенно добавила она, чувствуя себя крайне неловко.
– Ах, глупая! – Воскликнул он с веселым восхищением ее невинной наивностью, – Ну зачем тебе этот никчемный старик! Когда Я здесь – Великолепный! Неотразимый! Неповторимый! – Он глухо рассмеялся. Ему не нравилось, как испуганно осунулось ее прекрасное божественное личико. Как она наморщила брезгливо свой ангельский носик, словно чуяла им мерзостный запах нечисти. И все это, всего лишь от одного его прикосновения! Стояло ему лишь приблизится к ней в плотную. Его это злило. А злость он не мог сдержать, она закипала в нем огнем, распаляя и выплескивая наружу, словно извергающийся вулкан лаву, самые низменные проявления гнева.
– Это Я, самый невероятный из возможных учителей любви! Самый восхитительный Первозданный любовник вселенной! – Его голос становился все более грубым, зловещим, жестким, металлическим и искаженным, только Я самый невероятный! Ужасный В-Е-Л-Ь-З-Е-В-У-У-Л! – Проревел он и набросился, повалив несчастную малышку на спинку. Ужасные глаза вспыхнули злым, огненным пламенем. Раздвоенный, словно змеиный, язык скользил по нежной бархатной коже обжигая, словно раскаленным на огне лезвием.
Заверещав, тоненький голосок вознес к небесам отчаянную мольбу: Батюшка Крон помоги!
Нежные лепестки губ зашевелились в быстрой трепетной древней молитве. Она не знала слов, они сами лились потоком из глубины ее души заклятием. Видимо эта тайно было заложено в ней духом святого громовержца, а может самой матушкой природы, которая сажает в нас зерна веры, добра, силы, что бы они проросли в нужный момент повинуясь и распускаясь под ветром «стихийных» бед, и напастей. А может, еще какой-нибудь фактор помог невинной душе не потеряться и не раствориться в насущном зле.
Не важно, что именно послужило причиной, заставившей ЭТО, неведомое зло скорчиться, и жалобно скуля и подвывая, словно облитый крутым кипятком шелудивый пес, постыдно ретироваться. ОНО, сърошилось в черный комок на краешке облака.
Почувствовав свою светлую силу Осса обрадовавшись, воспряла духом. С наслаждением она сделала последний избавляющий жест, благородно поддав изящной ножкой бесформенную гадость, да с таким озорным весельем, что ОНО улетело, визжа и неприлично ругаясь, в какую-то отдаленную ветвь меж существенного меж мирового пространства, зашвырнув в дальний отсек бытия.
Залившись восхищенным ликующим смехом Осса распласталась на сладостно-прохладном, пахнущим родным и понятным, пушистом дне своего облачка. Облачко, почувствовав вновь свободу, устроило ликующую пляску по земному небосводу.
Может кому-то из людей довелось видеть это изумительное зрелище: кувыркающегося барашка из небесного стада окруженного золотой пыльцой, и нежным звоном смеха маленькой совсем юной богини. Хотя в прочем, ее не было видно в пушистой белоснежной шкурке.
Тем, кто попал под золотую пыльцу непременно повезло ведь подобное счастье не проходит бесследно. Может под этой пыльцой прогулялись и мы с вами, и она открыла в нас самое доброе, самое светлое, заставила посмотреть на мир по-другому, чище и нежнее?! А может в ком-то она пробудила таланты, успех и везение...
Глава 5.
Где живет купидон?
Когда ликующий восторг усмирился, Осса решила очень твердо, что непременно найдет дядюшку Купидона. А когда найдет, будет так смиренно просить научить ее их священному делу, что он согласится. Ведь он добрый!
Спустившись до черепичных крыш домов Осса обнаружила, что наступила ночь. Окна в домах уже не горели, улицы были пусты. И кругом стояла тихая, сонная тишина.
Неторопливо облачко плыло по тихим улицам города.
–Ах, смотри! – радостно вскрикнула Осса – Там не спят!
Облачко подозрительно покосилось на изящный тоненький пальчик, неугомонно указывающий на одно единственное, в целом городе, ярко светящееся окно. Оно звало и манило своей тайной, словно огонь свечи, теплой сердечной силой маяка.
– Бе-е-е! – жалобно воспротивилось облачко, имея в виду, хватит уже на сегодня приключений!
И вовсе не Бе! – упрямо возразило Осса, – Идем! Может там, нужна наша помощь?!
Горестно вздохнув о растворяющейся в свете ночника своей мечте о покое, еде, и сне в родном стойле, облачко послушно засеменило к светящемуся окну.
Осторожно стараясь даже не дышать, Осса заглянула в крохотное окошко в крохотной комнате старого пансиона. В комнате никого не было, но она поразила Оссу своей необыкновенной красотой и милым уютом. Стой здесь! – строго наказала Осса и бесшумно ступила на широкий подоконник настежь распахнутого окна, залитого теплым светом ночника. Присев на краешек, готовая вспорхнуть в любую минуту, Осса осторожно стала разглядывать это загадочное место.
Прямо посередине комнаты стояла большая, ну просто огромная кровать с легким прозрачным балдахином. На стенах висели картины великих кистей искусства. На них были изображены мужчины и женщины в пышных будуарах предававшиеся любви. Они были так прекрасны и так искусно изображены, что казалось, персонажи совсем живые, только замерли на мгновение, отображая восторг любви. И вот– вот снова начнут двигаться их безупречные тела. Забыв об осторожности, Осса спустилась на бархатный покров дорогого персидского ковра с глубоким ворсом, в котором ноги утопали обнимаемые, словно нежными лапками мягкими ворсинками. Она, на миг, застыв, подивившись приятным ощущениям от ковра под ногами, легко вздохнув от наслаждения и растущего любопытства, легкими шажками прошлась неслышно по этой мягкой и нежной поверхности.
Сейчас, ей казалось, она могла даже слышать трепетный. Ласковый шепот пылких любовников.
Алый кружевной абажур вращающейся в медленном танце люстры оттенял все в комнате в нежно малиновый, томный, завораживающий цвет, рисуя на стенах кружевные, дивные узоры. На столике у кровати стояла синяя ваза, в которой царственно покоились пурпурно-алые, источающие тонкий, мягкий, обволакивающий аромат, розы.
Этот запах опьянял, манил, и кружил голову.
И Осса, повинуясь этой тихой музыке очарования, закружилась по комнате легко и плавно словно перышко, скользящее на волнах теплого, летнего ветра.
Но тихий скрежет ключа в замочной скважине в одно мгновенье лишил ее этого сна. Легкой пугливой серной она стремглав долетела до окна. Прижавшись к пушистой шкурке облачка, Осса затаилась у притолоки окна. С любопытством и веселым ужасом в душе она наблюдала, что творится в комнате.
– Здесь, наверное, живет сам Купидон! – солнечной молнией пронеслась искрометная мысль у нее в голове, отозвавшись в сердечке нетерпеливым, отчаянным стуком.
Ручка двери повернулась с чуть слышным скрипом, и впустила в комнату человека в черном кожаном плаще, и черной шляпе. Воротник был совсем поднят, отороченный нежным мехом чернобурки скрывая ту часть лица, что не скрывала тень от шляпы. Он был насквозь промокшим.
Сняв шляпу медленным ленивым жестом, он повесил ее на вешалку – манекен с трехножкой завершающей торс. Устало вздохнув, снял плащ, не глядя машинальным движение развесил на плечи манекена. В отличие от всего малиново-розового великолепия тонов в этой комнате, манекен был фигурой золотисто-бронзового цвета, словно вылитый из янтаря. Он стоял у порога застыв в мужественной позе ожидая хозяина, и встречая гостей, безликий, но внушительный.
Задержавшись взглядом на бронзовом манекене, которого она не заметила прежде, Осса вернулась к разглядыванию хозяина комнаты. Крепкие, мускулистые руки были обнажены. Из всего полагающегося джентельменского костюма на нем была лишь манишка с когда-то шикарным жабо, которое сейчас висело бесформенной бахромой. Рельефные мускулы торса закрывала ткань короткой жилетки. Заканчивали костюм, потертые временем брюки.
Вид у него был довольно печальный. В его больших темных глазах стояла отчаянная безысходность.
Я снова ошиблась, наверное – мелькнуло быстрой мыслью у Оссы в голове, – Хотя, может это маскировка? Но тогда почему он так печален?! Если он, купидон?! Устал?! Или это не он?!
Снова сотни вопросов, неслись в маленькой, хорошенькой, божественной головке – и ни одного ответа!
Она продолжила наблюдать, примечая каждую мелочь, пытаясь разобраться в своих вопросах.
Он не был божественно (что называется) красив, но в нем была такая безграничная теплота, что-то такое необъяснимо-невероятное, что неудержимо влекло к нему. От этого нового неведомого чувства, у маленькой юной богини защемило сердечко. Осса, сразу же поняла, ощутив всем своим существом, всем своим ретивым бешено застучавшим сердечком, всей свое любознательной божественной неискушенной душой, что это ОН – ее Купидон.
Тем временем, он, не подозревающей о присутствии маленькой богини, и той буре чувств, которые он в ней неожиданно вызвал, прошёл через комнату. И в его неторопливых жестах не было лени. Это была покорная, тихая обреченность. Пройдя через комнату, он открыл другую дверь и прошел туда, затворив за собою неплотно дверь. Когда там, куда ушел он, зашумела вода звонкими струями, Осса решилась вновь спуститься. Спрыгнув с подоконника на пушистый покров ковра гибкой лаской, Осса, словно маленький зверек, на секунду замерла испуганно, прижимаясь к ковру. Затем она, осторожно поднявшись, легким облачком бесшумно пронеслась, легко пробежав маленькими шустрыми ножками к вешалке.
Застыв на мгновенье от восторга бурлящем в ее душе, стремительным потоком необъяснимого, возможно нелепого, безграничного веселого счастья, от которого хотелось петь и смеяться, и танцевать. И в то же время, от веселого щекочущего нервы, ужаса. И в то же время она ощущала невероятную трепетную ранимость от которой хотелось разрыдаться светлыми слезами счастья, и от которой сердце сжималось и замирало, словно пугливый мотылек.
Осторожными движеньями сняв плащ она примерила его, утонув в нем она завернулась в него, словно бабочка в кокон, и закружилась на месте волчком, прибывая в сладостной эйфории чувств. Сняв шляпу, она опустила ее на свою головку, утонув в ней по самые ушки. Она тихо рассмеялась.
– Здорово! – Тихо взвизгнула она, чувствуя себя воздушной и весело глупой.
Дурачась она приподняла шляпу, словно приветствуя воображаемого знакомого прохожего, как делают господа при встрече.
С полей шляпы скатились капельки дождя, под которым ОН промок, и застыли мутными хрусталиками в ее маленькой изящной ладошке. Посмотрев на них, она ощутила смутное чувство тревоги, задумчиво нахмурившись она поднесла руку к лицу и вдохнула запах. Запах нечисти ошпарил ее кипятком скорбной памяти. Поспешно избавившись от одежды Осса с отвращением выбросила ее в окно. И закончила избавление запустив в ком одежды под окном маленькой молнией. Вспыхнув, плащ сгорел в считанные секунды. За ним, доплавилась и шляпа.
– Бедняжка! – подумала с сочувствием Осса, – ОН видимо попал под поток мерзости демона.
Теперь ей стало ясно, что сделало ЕГО таким несчастным.
А сколько еще беды, неудач, и невзгод пролилось сегодня этим потоком насущного зла? – с грустью подумала Осса, и решила – Я должна все исправить! Непременно! Хотя бы здесь...
Открылась дверь. И "Купидон" прошлепал босыми ногами в комнату вытирая на ходу полотенцем волосы. Из одежды, лишь тонкая полоска полотенца прикрывала его бедра. Он заметил свою гостью, и остановившись прямо посмотрел Оссе в глаза. Абсолютно без изумления, или каких-нибудь восторженных чувств. Он смотрел на нее пронизывающим взглядом с легким недовольством, в больших темных как ночь, глазах.
– Видимо Мадам ошиблась?! – резонно заявил ОН без обиняков, – Я сегодня не работаю.
Осса изумленно взмахнула ресницами, поняв, что он явно не понимал, и даже не догадывался, что перед ним стоит маленькая, но богиня. Божественное, неземное, священное существо. Но оно и понятно, ведь не каждый день на огонек твоего окна с небес спускаются богини. Да еще выглядящие такими хрупкими и невинными.
Осса молчала в растерянности от такого обращения не в силах что-либо вымолвить.
Подумав, что непрошенная гостья либо не понимает его, либо не расслышала, ОН начиная злиться с еще большим раздражением в голосе произнес – Извините! – Сказал он, – Мадам ошиблась! Я сегодня не работаю! – категорически заявил ОН, явно горя желанием выпроводить свою неожиданную не прошенную гостью. Нахмурив пышные крылья бровей ОН спросил – Вы вообще говорите по -английски?! – И посмотрел на нее с великим подозрением, словно с неясным предчувствием: «– Проблема!»
– Я... Я... Не мадам! – запинаясь пролепетала наконец Осса.
– Да. Я вижу. – Непримиримо заявил ОН, – Так, что вы хотите, юная леди?!
– Я... Я хочу...
– Замечательно, что Вы чего-то там хотите! – Нетерпеливо с раздражением перебил он ее, вовсе не вежливо. – Но у меня сегодня был не из самых легких дней в моей жизни. Я устал... И хочу отдохнуть! «Прошу понимания с вашей стороны», – Сказал он тоном вовсе не просительным, а не требующим возражения категоричным приказом, – Увольте, на сегодня меня своим обществом! Но, я с удовольствием вас приму в любой другой день. В порядке не очереди! – Смягчая свой тон пообещал он, сглаживая углы своего отрицательного поведения. – А сейчас, вы меня извините! – Он широким жестом взмахнул рукой указывая ей на дверь. – Прошу, вас покиньте меня!
Тут, Осса, собравшись наконец с мыслями, поняла, что ее, маленькую, но Богиню выставляют за дверь, абсолютно наглым образом!
До нее дошло наконец, что Он, ЕЕ, выгоняет!
Обида и гнев захлестнули ее. Растерявшись и оторопев Осса опрометью бросилась к спасительному окну, где ждало ее облачко, с намерением умчаться отсюда куда глаза глядят! А вернее, куда будут глядеть глаза ее верного облачка, потому, что ее глаза, в этот момент заволокло водопадом непрошенных слез обиды и бессильной ярости. И вернее, куда понесут ее быстрые ножки ее верного небесного барашка. Далеко-далеко, за тридевять земель. Удушливый ком поднялся в горле, и она испугалась, что ей нечем дышать. И что-то, вдруг, случилось с глазами, они, словно намереваясь покинуть ее, наполнились до краев, застилая мутным туманом все вокруг. Но это не остановило ее, и не помешало с еще большим рвением выпрыгнуть в открытое пространство.
Она, лишь надеялась, где-то глубоко внутри подсознания, что верное облачко все еще ждет ее прямо под окном, и никуда не отошло погулять, устав ждать. Хотя, это, меньшее, о чем она могла сейчас думать...
Но, человек, не знал, что перед ним божественное существо. И что за окном ее ждет пушистая спинка облачка. Вскрикнув что-то резкое и не совсем приличное, ОН опрометью бросился за своей чудной гостьей. Повиснув на пол корпуса в окне, ОН, все же успел схватить ее за ноги. И, надо сказать, как раз вовремя. Потому, что облачко, которое было упрямым и непослушным созданием, своенравно покинуло свой пост ожидания. Устав ждать, оно отошло куда-то, видимо для того что бы размять ножки, уставшие быть в бездействие. Ведь небесные барашки не в силах подолгу стоять на месте, это против их беспокойной природы. Они находятся в покое, только когда спят. И то, некоторые, бродят даже во сне.
Осса была настолько растеряна и сметена, ошеломившим ее новым чувством расстройства, что даже забыла, что умеет летать. И сиганув в окно, непременно бы полетела, только вниз головой, вверх тормашками. Что было бы совсем не подобающе, пусть даже для маленькой, но Богини! И вместе с тем, крайне опасно для ее здоровья! Ведь она могла не справиться с ситуацией, ошеломительно близко надвигающейся ей на встречу земле, и неожиданно для себя, разбиться...
Но, будучи пойманной сильными руками, повисла в воздухе вниз головой. В смятении, Осса стала барахтаться, с ревностным намерением освободиться от железным обручем удерживающих ее, рук. Обида, придавала ей сил. И она брыкалась со всей отчаянностью и упорством, которые только могла найти в своем ретивом сердечке. Но, сильные мужественные руки, неумолимо затягивали ее хрупкое ретиво бьющееся тельце. Хотя это было и очень непросто, все же удерживать ее, извивающуюся словно скользкий уж. Но, с этой силой, и в таком положении, она ничего не могла поделать. И он неумолимо затянул ее обратно, как бы она не пыталась от него освободиться.
Наконец, ее божественные изящные ножки, вновь коснулись мягкого пушистого покрова ковра. И сильные руки, властно и нежно прижали ее к горячему теплу человеческого тела, мягкому и успокаивающему нежной силой и спокойствием.
– Глупенькая! – Раздался над ее головой его бархатный голос, он был ласковым и нежным...
.... И пронзил ее всю словно вспышкой сотни звездочек, и миллиардом побежавших по ее телу шаловливых мурашиков. И от чего-то стало так тепло, словно она встала у самого-самого раскалённого костра. И сладко, будто она напилась меда...
