Текст книги "Есть только ты (СИ)"
Автор книги: Ульяна Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 16
Его спальня, его кровать, его запах, его сила и мощь...
Амплитуда движений, мокрые простыни, жаркое дыхание, обещания вечной любви...
Протяжные стоны, рваные вздохи одни на двоих, всё откровеннее позы, всё бесстыднее желания с привкусом запретного наслаждения...
Огонь и страсть в горящих глазах, на соленых губах, на самой вершине удовольствия...
Я снова лечу в пропасть... качаюсь на волнах безумия и беспамятства... ныряю в омут бесконечной чувственности и безумной жажды... в впятый раз за сегодняшнюю ночь...
Его сильные руки... со сбитыми костяшками?.. Все потом... на моей груди, на моей спине, они повсюду и нигде одновременно... Его затуманенные синие омуты, в которых я тону и вижу свое отражение... Его крепкие, словно я могу сбежать, объятия вокруг моей талии... Его проворные пальцы на моих бедрах, на моей шее, на моих плечах... И его греховные губы на моих глазах, на моих щеках, на моем животе, на моих губах...
Утро выдалось ясным, яркое беспощадное Маро светило мне прямо в глаза. За огромным окном до самого пола, плескались волны, пели какие-то сумасшедшие птицы, пахло кофе со специями и в общем-то всё было очень чудесно. За исключением только того, что я была не в своей спальне, не со своим мужем и в чужом мире. А так, всё зае... В смысле замечательно!
Его комната словно из моих грёз. Всю жизнь я мечтала о такой спальне на самом краю мира, на берегу моря.
Подняла глаза вверх – потолок весь усыпан искрами света неизвестного происхождения. Покрутив своей любопытной головушкой, заметила длинные прикроватные тумбочки с двух сторон от кровати с стильными торшерами в виде обнаженных дев. А вместо изголовья – мягкие тканевые панели с живописной картиной посредине, подсвеченной мягким жёлтым светом, добавляющим комнате тепла и уюта. Натуральный пол из массива дерева источает неповторимый природный аромат, виден каждый сучок и текстурный рельеф доски. Панорамные окна напротив шикарной кровати, выходят на безбрежную бирюзовую гладь. Я в раю!
– Доброе утро, жизнь моя!
– Доброе утро, Багз Банни!
– Не понял. При чём здесь какой-то Багз Банни? – начал заводится Дариус, одетый лишь в узкую набедренную махровую повязку. – Ты, что не помнишь с кем ночь провела? Ты же не была настолько пьяна, чтобы не осознавать с кем и куда, а самое главное для чего отправилась!
К концу своей пламенной речи, он уже готов был рвать на своей груди волосы от ревности и злости. Да, накрутил он себя знатно.
– Это кролик такой, мультяшный, темнота! – и глядя на его недоуменный взгляд, пришлось объяснять элементарные вещи, словно я делаю это для маленького неразумного ребенка. – А кролики – это такие милые пушистые зверьки, которые только и делают что спариваются. Прям, как ты этой ночью. Вот.
– Это явно она, легендарная женская логика, во всей своей красе и беспощадности.
И слушая его чисто мужской шовинистский бред, меня резко осенило. Я резво подпрыгнула на кровати, соскочила с неё и отбежала подальше.
– Ты, похотливый кроль, ты же весь свой гарем сюда перетаскал и меня заодно? Фу-у-у-у...
– Зачем мне вести сюда своих наложниц, – очень искренне удивился мужчина, – если у меня для этих особенных встреч есть специальный отдельный корпус для плотских утех со всеми необходимыми приспособлениями и удобствами? А это моя личная спальная комната, где я отдыхаю и сплю. Так, что Эвочка, милая, можешь потешить свое самолюбие, ты единственная женщина, что удостоилась чести разделить с великим магом его ложе.
– Не быть тебе убитым собственной скромностью никогда. Потому, что нет ее и не было в твоей развратной натуре, великий маг! А где это мы? Явно не в твоём замке.
– В моём тайном убежище, в самом любимом месте во всём Антариуме. Этот дом построил мой отец для матери. Когда они ещё не были женаты, он за ней очень долго и красиво ухаживал, перепробовал всё, но она ни в какую не соглашалась выходить за него замуж. Тогда в один прекрасный день, отец просто выкрал её из дома и привез сюда. На том песчаном берегу, что виден из окон, мои родители провели обряд соединения душ и больше никогда не расставались.
– А где они сейчас?
– Мать умерла при родах, а отец несколько лет назад.
– Прости, что затронула такую печальную тему. Мне очень жаль твоих родителей.
– Ничего, зато этот дом остался прекрасным памятным местом, в котором я чувствую себя, как дома. Здесь все пропитано любовью и памятью о моих родителях. И ты, действительно, первая, кого я привел в свое самое родное место.
Я сладко потянулась, прошлась по комнате и обнаружив раздвижные стеклянные двери, вышла на открытую террасу из дерева, заканчивающуюся спуском к воде.
– Как называется ваше море? – не оборачиваясь на Дариуса, я облокатилась о резные перила и стала вглядываться в бесконечную водную гладь.
– Эва, милая, наше море называется Караниория. Но это не совсем море, скорее нечто среднее между вашим океаном и морем. Оно такое же бескрайнее, как океан и такое же соленое как море. А не могла бы ты одеться? Я, конечно, великий маг, но не настолько, чтобы быть в состоянии разговаривать с обнаженной шикарной женщиной, стоящей ко мне спиной в таком волнующе-сексуальном прогибе. Или это приглашение?
Его горячие ладони легли мне на спину, прошлись по груди, а затем стали нежными поглаживающими движениями спускаться все ниже и ниже. Он стоял так близко, большое сильное тело вжимало мое хрупкое в себя с нежностью и трепетной дрожью.
Я переступила с одной ноги на другую и небрежно обронила:
– Убери свои руки, Багз Банни! Это была разовая благотворительная акция под названием "пожалей беднягу Дариуса". А сейчас не мешало бы перекусить и отправиться обратно в императорский дворец. Меня там ждут.
Я знала, что нарываюсь, знала, что испытываю границы его терпения и порядочности. Но ночь прошла, а с ней и моя слабость. Память о ней я буду хранить всю жизнь в самый дальних и потаённых уголках моего сердца. А сейчас не время для того, чтобы растекаться розовой сопливой лужей перед неутомимым искусным любовником. Кто здесь хозяйка, в конце концов – расчётливый разум или похотливая самка богомола.
Мужские руки жёстко сомкнулись в стальном захвате на моих бедрах. Хищник замер перед решающим прыжком и прорычал:
–Не смей игр-р-рать со мной, девочка!
– Я уже сто лет,как не девочка. Ты опоздал, мой тигр! – ну почему бы не промолчать, зачем дергать разъяренного котика за хвост.
Дариус резко подался вперёд и замер в миллиметре от захвата чувственной крепости и непроизвольной сладкой капитуляции. Но остановившись на самом краю между своим бешеным желанием обладать этой невыносимой женщиной и остатками самоконтроля, замер, лишь больно прикусив за тонкую шейку. Так бы и свернул иногда в порыве гнева и ярости.
– Ты останешься здесь, ясно? Сейчас мы позавтракаем, а затем вернёмся в постель и не будем из неё вылезать ещё минимум дня три. Затем нас ждёт брачная церемония, как раз истечет срок нашего договора. И только потом, может быть, если будешь плохой, очень плохой девочкой, мы вместе, запомни, теперь всегда только вместе! отправимся к Вильгельму в качестве мужа и жены. Всё понятно? – жёстко, самоуверенно, бескомпромиссно и очень знакомо.
– Куда уж понятнее! Отпусти, я пойду, окунусь в ваше ни море-ни океян, – попросила тихо, ни на что особо не надеясь.
На удивление, он разжал руки, и я свободно спустившись по тёплому песку к воде, обернулась со словами:
– Зачем я тебе, Дариус? Ты же не любишь меня? Тело мое ты получил, пыл и азарт охотника разве не утих?
– Только сильнее разгорелся, Эва. Ты просчиталась. Это, как попробовать деликатес, что пришелся по вкусу и стал любимым лакомством. Я теперь жить без тебя не смогу.
– Сможешь, Дар, сможешь. Ты же любишь себя больше всего на свете.
– Это неправда, милая!
– Докажи! Отпусти меня! Поставь моё счастье выше своего! Разве не видишь, как я страдаю без своих детей, как чуть не погибла здесь? Но ты по-прежнему продолжаешь меня держать силой, не заботясь о моих чувствах, продолжаешь рвать мое сердце на куски, ставишь свои интересы и свою любовь превыше всего. Чем мои желания хуже, почему моя любовь не удостоилась быть на первом месте? Ты не испытываешь ко мне истинную любовь, всемогущий маг! Только эгоизм, жажду обладания, влечение, страсть, назови как угодно, но только не любовь.
– Эва, родная, я же без тебя погибну, умру, меня не станет, медленно и мучительно угасну. Ты этого хочешь? Ты – моя жизнь! Разве это не любовь?!
– Ты всегда говоришь очень красиво, Дар. Но на деле выходит грязно, подло и так... так... обидно. И знаешь, ведь я погибну, находясь рядом с тобой. Да, погибну! И это дилемма. Кто же тебе важнее и дороже – я или всё-таки твоя мнимая любовь? Дай угадаю...
– То есть ты хочешь, чтобы я осознанно обрёк себя на долгую и мучительную смерть от тоски по любимой женщине? Чтобы моя жизнь превратилась в Адамар с демонами вместо души и счастливого будущего, которое я практически держу сейчас в своих руках? Эва, что же тогда любовь, если не моя полная и безоговорочная зависимость от тебя?
– Свобода, сомопожертвование, выбор, забота, доверие. Вот что такое любовь, и многое– многое другое, Дар. Способен ли ты хоть что-то из всего этого мне дать? А, "любимый"?
Всё это время я стояла на берегу совершенно обнаженная телом и душой перед этим непробиваемым упрямцем. Он же на протяжении нашего разговора медленно шёл ко мне. И на моих последних словах стоял уже очень близко, гневно сверкая глазами, в которых бушевала ярость воздушной и водной стихий. Вокруг начали гнуться деревья от шквальных порывов ветра, песок закручиваться в смерчи, вода вздыматься в двухметровые волны, небо потемнело и затянулось тяжёлыми тучами. Но ничего не причиняло нам вреда, мы словно не замечали взбесившейся природы. Не выдержав напряжения, я развернулась и побежала в море. Дариус даже не успел опомниться, как я скрылась в темной водной пучине и гребла как можно дальше от берега. С каждым движением, плыть становилось все труднее и труднее. Волны становились все выше, вода все холоднее, берег все дальше. Вдруг моих ног коснулся мягкий, скользкий плавник, чем привел меня просто в неописуемый ужас. Вода вокруг почернела и вздыбилась, утреннее голубое небо было по-прежнему затянуто черными грозовыми облаками, явно намечалась буря. Мимо ног снова что-то проплыло и вынырнуло прямо перед моим лицом. В первые секунды ужас затмевал все другие эмоции, мой крик взмыл высоко в небо и замер на самой высокой ноте от неожиданности.
– Не ори, дура!
Глава 17
Мой рот захлопнулся в ту же секунду.
– Ну, чего уставилась, как дракон на чужое сокровище! Русалок никогда не видела?
– Видела, наверное... – протянула неуверенно. – А сирена считается русалкой?
– Нет! Не считается. И не смей никогда путать два совершенно разных народа – красавиц русалок и этих болотных кикимор! – почему-то разозлилась водная дева.
Ну, как по мне, не таких уж и разных, подумала про себя, разглядывая неожиданную собеседницу. Волосы цвета пламени, извивались змеями на волнах, глаза огромные, фиалкового цвета, грудь почти прикрыта золотой рыболовной сетью, и вся кожа покрыта перламутровыми тонкими, почти незаметными чешуйками. Но вслух я сказала, конечно же, совершенно другое:
– И что тебе от меня нужно? Мне вообще-то сложно удержаться на плаву в такую погоду. А ты ещё и отвлекаешь, мешаешь сосредоточиться на процессе выживания в экстремальных погодных условиях! – проворчала я недовольно, отплевываясь от солёной воды.
– А ты не сопротивляйся, матери всего живого виднее, куда тебя направлять. Вы, люди, сами не знаете чего хотите. Плыви по указанному пути и не сворачивай. Да поторопись, твой маг слишком силен, долго я тебя скрывать от него не могу. Вот-вот, прорвется к нам!
– А куда плыть-то, на дно, что ли? Нет, что-то не хочется. Да и вообще пора мне уже возвращаться к своему магу, он же меня ищет, волнуются.
Уж лучше вернуться к Дариусу, упертому и непробиваемому, как железобетонные ворота, чем сгинуть в пучине морской. Да, как оказалось, жить очень хочется! Когда на горизонте замаячила реальная угроза смерти, когда я уже решила, что мне не выплыть, я осознала одну простую истину: я буду бороться за свою жизнь до самого конца, буду выгрызать свой шанс зубами, но не сдамся!
Поэтому я заработала руками с удвоенным рвением, стала упорно грести обратно к берегу, из последних сил боролась с сошедшей с ума стихией за свою жизнь.
Но куда мне тягаться с коренным жителем водного царства. Русалка спокойно подплыла, махнула перламутровым широким хвостом перед моим носом, обхватила сзади за плечи и рванула вместе со мной вниз, на самое дно.
Как же обидно и несправедливо закончится моя недолгая жизнь попаданки. Я задерживала дыхание как можно дольше, но когда лёгкие стало жечь от нехватки кислорода, когда я уже задыхалась и прощалась с жизнью, морская дева резко развернула меня к себе лицом и вдохнула воздух, прижавшись своими холодными губами к моим. Глаза её сверкнули голубым сиянием и это было последнее, что я запомнила.
Очнулась на берегу, лежа на животе, щекой на влажном песке, в волосах водоросли, красавицей в общем очнулась. Села, привела себя в порядок, осмотрелась и не поверила своим глазам. Я лежала в личном саду императора, на песчаном пологом озёрном бережке, а из воды на меня очень недобро, с таким мрачным прищуром взирала Даноли.
– Вот только тебя здесь и не хватало! Эта подлая Миралиель принесла тебя сюда, признавайся? Я ей четко дала указания, а она взяла и сделала по-своему!
– В душе не чаю, кто такая твоя неисполнительная подружка, но то что последнее, что я помню – это бессовестная русалка, утащившая меня на дно морское, это свершившийся факт!
– Эта змея коварная, решила мне насолить! Просила же, по-хорошему: тихонько вымани, спрячь, обездвижь, и в портал межмировой отправь. Так нет, вспомнила обиды столетней давности и подкинула мне храндо в ябунах!
Не знаю, что означала последняя фраза, но явно что-то очень неприличное и ругательное. Я аж хрюкнула, как то самое храндо, а потом залилась настоящим истерическим смехом. А что мне ещё оставалось делать! Из-за какой-то мстительной русалки! я вместо того, чтобы уже обнимать Майкла с Лео, опять сидела в императорском дворце и вела неприятную беседу с ненавидящей меня сиреной. Хотя, как знать, куда именно эта сирена хотела меня отправить через портал. Этого-то она не уточнила, может и вовсе в какое-нибудь подземное царство мертвых.
– Он же только немного успокоился, пришел в себя, песни мои снова стали на него действовать! И тут снова ты! – раскачивалась она из стороны в сторону по пояс в воде и завывала жалобным фольцетом.
– Если ты горюешь об императорском монаршем величестве, то зря голосовые связки надрываешь! Не нужен мне твой кумир. Забирай его себе, я не претендую.
– Легко сказать, забирай! А если он не желает забираться. Эва то, Эва се! Тьфу, носится с тобою, как Трааникс с черной жемчужиной. А я? Неужели так и умру от безразличия и холодности этого влюбленного дурака!
– В кого влюбленного? И что значит – песни твои на него снова начали действовать?
– Да неужели ты настолько слепа, что не видишь очевидного? Или глупа...
– Как же достали меня ваши намеки! Не вижу я от императора никаких проявлений его пламенных чувств. Ой, все! Мне в свои покои срочно нужно бежать! Одолжи, что-нибудь из одежды, а? – ну а что, не голой же мне бежать через все эти бесконечные лабиринты садовые и дворцовые?
– Что я могу тебе одолжить? Только листья кувшинок, как раз прикрыть твою тощую тушку, – и она весело засмеялась своей неудачной шутке.
– Ну, сама виновата. Тогда я так пойду. И если, твой обожаемый Вилл меня увидит, то будет приятно удивлен. Ты этого хочешь?
Даноли нахмурилась, взглянула на меня убийственным взглядом, хлопнула ладонью по воде и со злостью нырнула в голубое озеро.
Ладно, что ж поделать. Такая значит моя судьба – светить своими прелестями на радость охране и императору. Сорвала с ближних лилий по цветку самого большого размера, приложила к верхним и нижним своим прелестям – скрыла,конечно, не очень много, но самого главного и пикантного не видно. И то хорошо.
Одной рукой придерживала цветок лилии сверху, а второй – снизу, но вот моя филейный часть осталась ничем не прикрыта. Ладно, чего уж там. Все же лучше, чем совсем без ничего. И пошла по направлению к дворцовой площади. Долго блуждала по необъятному саду, пару раз заблудилась, незаметно свернула на соседнюю дорожку, услышав приближающиеся шаги стражников. Так короткими перебежками добралась до фонтана у самого входа в архитектурный музей под названием дом императора. Осторожно вышла из зарослей какого-то малинового кустарника, огляделась по сторонам, и быстрыми мелкими шажками побежала к дверям. Но не успела сделать и десятка шагов, как услышала приближение тяжёлых уверенных шагов позади себя.
– Ой! – только и успела пискнуть, когда мне на оголённые ягодицы, легли сильные мужские ладони.
– А что это за неучтенная наложница бегает по моему двору? Или это очередной подарок от моих вельмож? Ну, что ж попытка хорошая, очень даже хорошая! – помял и погладил свои трофеи император. – Но я в последний раз повторяю, передай своим хозяевам, что я не заинтересован! Или это Дариус решил спровоцировать меня? С него станется.
И хлопнул меня по заднице звонким шлепком. После чего одним резким движением властная монаршая особа развернула меня к себе лицом, и другими не очень прикрытыми частями тела, и в момент узнавания глаза его сделались большими, удивлёнными и очень-очень яркими. Из цвета спокойной молодой листвы превратились в горящие на солнце изумруды. Сначала он задержал взгляд на моих длинных волосах, спутанных после морских приключений и свисающих мокрыми волнистыми завитками по плечам, рукам и спине. Затем опустил глаза ниже к моим губам, шее, груди под не очень-то и большими белыми лепестками лилии. Задержались, рассматривая, надеюсь, все же сорванный необыкновенной красоты и нежности цветок, и наконец голодным и горячим ласкающим взглядом огладил мои бедра с таким же цветком по центру, колени, щиколотки и не обделил своим жадным чисто мужским вниманием пальчики на ногах. Сглотнул, шумно выдохнул и выдал гениальную фразу:
– Почему лилии?
– Почему бы и нет? – выдала я не менее гениальный ответ.
Император завис, моргнул несколько раз своими длиннющими загнутыми ресницами и мне показалось, что сейчас он просто схватит меня в охапку и утащит в свою пещеру. Я инстинктивно сделала несколько шагов назад, развернулась и со всей скоростью, на какую была способна, засверкала своей голой "мадам сижу" по гравийной дорожке, огибая искрящийся радужными брызгами фонтан. Великий правитель не растерялся и бросился за мной со словами:
– Эва, милая, мне нравится твой настрой! Хочешь поиграть – давай поиграем! И наряд твой я оценил и о-о-о-очень впечатлился. Догоню – уже не отпущу, так и знай!
– Нет, ваше величество, нет! Это не то, что вы подумали! Да, что же Вы такой впечатлительный-то! – бежала и кричала я себе за спину. – Пожалуйста, это ошибка! Мне бы одеться и тогда может нам удастся спокойно поговорить?
Он бежал за мной следом вокруг фонтана и смеялся, как самый счастливый человек в мире, беззаботно и радостно. А я поняла, что долго так пробегать не смогу. Надо как-то решать возникшую проблему.
– Дариус же ваш друг! – попыталась воззвать я к его совести. – Если вы меня втянете в свои дурацкие игры, этот беспросветный ревнивец никогда не простит! А Даноли меня со свету сживет,если узнает, что вы играли здесь со мною в салочки. И вообще вы же великий и ужасный император всея Антариума, не пристало вам за почти невинными девушками гоняться! Чего вам вообще от меня надо? А-а-а-а, помогите! – последняя фраза была уже криком отчаяния.
– Папочка, а что здесь происходит? Зачем ты пытаешься обидеть нашу гостью? – ушат ледяной воды вылился внезапно на наши головы и заставил остановиться на своих нелепых местах: я на полпути к зарослям каких-то странных цветов, а Вильгельм бросился мне наперерез через фонтан и уже был по колено в воде.
Мы дружно повернулись на звук детского голоска, что к моему большому счастью вмешался очень вовремя. Повернув головы в его сторону, увидела всех императорских дочерей от мала до велика, с интересом разглядывающих наш весёлый дуэт.
– Добрый день, леди! – выбрался из фонтана и поклонился император. Буквально одна секунда и передо мной уже стоит великий и жёсткий правитель, а не тот озорной и бесшабашный мужчина, что гонялся с заразительным смехом вокруг фонтана. – Я пытался догнать Эву и уговорить ее одеться подобающим образом для императорского двора и положению истинной леди. А она ни в какую не соглашается, убегает от меня, кричит, что она нимфа лесная. Грозится каждый день так ходить.
Вот же ж, вьюн речной! Выкрутился. Ладно, главное, что моя честь спасена и можно удрать к себе в покои. Или не к себе? Я же временно была помещена в покои самого императора! Вот засада.
– Вильгельм, эм, простите! Ваше императорское величество! Если вас не затруднит, не могли бы вы выделить мне комнату на несколько дней. Я обещала помочь девочкам с предстоящим балом, – как можно почтительнее обратилась я к императору, сделав самое серьезное лицо, на которое была способна в этой абсурдной ситуации.
Девочки словно двадцать пять болванчиков дружно закивали, отчего завитые в локоны прически запрыгали в унисон с белокурыми головками.
– Папочка, папочка! Ну, пожалуйста, разреши Эвочке остаться с нами в одном крыле! Так и она к нам будет поближе и нам спокойнее за предстоящий праздник.
И все наперебой начали его упрашивать. Вильгельм поднял правую руку вверх с раскрытой ладонью и в ту же секунду наступила полнейшая тишина.
Да, отец он, видимо, строгий. Даже без слов умеет утихомирить целую ораву девченок.
– А чем же, позволь узнать, прекрасная Эва, тебе не угодили мои покои? – с нажимом и так, оценивающе сверху вниз окинул он меня взглядом.
– Всем угодили, великопочтенный правитель. Не хотела вас больше стеснять в жилищном вопросе. Всё же и вам удобнее в своей опочивальне, да и мне с девочками спокойнее будет.
– Спокойнее? – и одна бровь так немного вверх в скептически изломе.
– Да, именно. Простите, что сейчас скажу, но я вас не то, чтобы прям боюсь, но всё же немного опасаюсь! Давайте, отложим этот непростой разговор на потом. Мне бы одеться, – глазки жалобные, бровки домиком, ножки крестиком.
– Конечно-конечно. Девочки быстро на занятия к вашим преподавателям, – и их ветром сдуло. – А тебя, Эва, я провожу. А то мало ли в какие ещё неприятности ты успеешь вляпаться, блуждая в таком виде по дворцовым коридорам.
Ну за что мне это? Да-да, конечно, проводит.
– Вильгельм, давайте серьёзно. Я только недавно чудом спаслась от того, чтобы не утонуть, чтобы меня не задушила ревнивая сирена, и чтобы не дискредитировал сам великий император, – и посмотрела так на него многозначительно. – Очень устала, испугалась и измучилась. Будьте так добры, выделите мне комнату, мою одежду и дайте поспать. А потом обо всем поговорим.
– Хорошо, я все понял. Прости, не знаю что на меня нашло. Нет, знаю, конечно, но ты тоже виновата. Твой вид, – и обвел меня рукой, – очень провокационный. А если бы ты вернулась в мои покои в этом наряде – то никак иначе, чем приглашение к более близкому знакомству, я бы не расценил. После вашего с Дариусом ухода, он поставил меня в известность, что вы останетесь в его доме и не вернётесь. А тут вдруг ты почти обнаженная бегаешь по моему саду. Честно говоря, я решил, что ты сбежала от Дариуса и выбрала меня. Нет? – с надеждой впился в меня взглядом. Я покачала головой. – Жаль. Но я всё же не перестану надеяться. Ладно, тогда пойдем, слуги тебя проводят в новые комнаты. Твои вещи и одежду я не успел ещё отправить. Тебе всё принесут.
– И волшебное зеркало? – вырвалось у меня отчаянное.
– Конечно, его обязательно. Я же понимаю, как тебе важно видеть и слышать своих детей. Я ведь сам отец.
– И понимая мою боль, вернёте домой?
Он покачал головой с тоскою в изумрудных глазах, вздохнул и печально прошептал:
– Прости, моя девочка! Не могу, и теперь даже не из-за Дариуса. Теперь и я не смогу тебя отпустить. Ты нужна мне, нужна ему.
– Ладно, я представляю примерно для чего нужна Дариусу, – от этого знания мои щеки покраснели. – Но зачем я вам, не могу даже представить! И что нужно мне, это вам не интересно? Не хотите узнать?
– Мы и так знаем... но это единственное, что дать тебе не в силах даже император Антариума. Тебя отпустить невозможно, детей твоих перенести сюда тоже. Слишком много жизней и поколений зависит от вашего дома и будущих его наследников. И неужели ты действительно не понимаешь для чего мне нужна? Даже не догадываешься?
– Предположения у меня, конечно, есть, но какие-то фантастические. Ладно, бессмысленный разговор. Всё потом. Пойду я, устала. – и последовала за появившейся в дверях горничной.
– Вечером жду тебя за ужином в большом обеденном зале, – донеслось мне властное в спину. Так и хотелось не оборачиваясь, показать ему неприличный жест. А что, бегающей по саду обнаженной леди, можно все!
Шла и злилась. Не пустим, не можем, любим! Тьфу на вас! Жила себе, горя не знала. Среднестатистическая домохозяйка с двумя детьми и безразличным мужем. И ничего. Живут люди и похуже. В сто раз. Вот ведь превратности судьбы.
Провели меня в просторную довольно милую комнату с красивыми большими окнами, выходящими на густой, раскидистый лес. Судя по всему, он рос с противоположной стороны от сада, потому что видела я его впервые. Кровать стояла в центре комнаты на небольшом возвышении, с красивыми резными столбиками и воздушным белоснежным балдахином. Красиво, однако. Постарался император. В большой светлой ванной комнате у окна расположилась круглая купель на львиных золотых ножках. Вот это да! В отдельной комнате, с множеством полок и вешалок, уже были развешены мои платья разложены вещи. Быстро искупалась, оделась в теплый халат до самых пят и тут увидела его. На комоде у стены лежало заветное зеркальце. Наконец-то! Как же я соскучилась! Схватив его в руки, юркнула под теплое одеяло, дотронулась до поверхности и прикрыла глаза полные слёз.
Изображение расплывалось и капли застучали о зеркальную гладь. Лео катался по двору на маленьком трёхколёсном велосипеде, разгоняясь от самого верха, отчаянно поворачивал за угол дома и несся дальше мимо ели прямо на газон. Майкл катался тут же, рядом с братом на самокате. Надо же, не прошло увлечение этим своеобразным транспортом. Наоборот, он научился новым трюкам, иногда очень даже опасным и рискованным. У меня сердце каждый раз замирало во время очередного финта. Я безумно была рада их видеть. Мои милые, мои родные, мои любимые... Так и заснула со слезами на щеках и с зеркалом в обнимку. Я бы и днём и ночью не выпускала его из рук, если бы это старинное приспособление не требовало времени на подпитку и восстановление для дальнейшей трансляции столь отдаленных событий во времени и пространстве.
И снова мне приснилась коварная и сладкоголосая Даноли, что пела свои загадочные и необычные песни. Такие умиротворяющие, затягивающие словно в омут спокойствия и забвения. И снова совершенно не хотелось просыпаться и возвращаться в реальность, так и тянуло обратно в мир грёз без печали и горя, без тоски по детям и боли от разлуки.
Так я и проспала до самого вечера, а ведь ещё нужно идти на этот обязательный ужин. Но поговорить с императором необходимо и с его дочерьми тоже. И разобраться наконец несправедливостью, что творится в этом пристанище ленивых портних, ущемленных в выборе и правах дочерей и безразличных, бесчувственных отцов.
Пришлось всё же и вставать... и собираться... и идти...
