Текст книги "Есть только ты (СИ)"

Автор книги: Ульяна Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30

Эва 

Какое прекрасное утро! За окном тихо плещется и ласкается тёплыми волнами Караниория, нежно щебечут тропические птички, ветер еле слышно колышет невесомые шторы на террасе...

Эта неделя была самой прекрасной в моей жизни. Каждый день наполнен радостью и семейным счастьем, домашним уютом и безграничной нежностью любящего мужчины. Ночи же напротив – время безумной страсти и сумасшедших ласк. Каждая последующая становится всё длиннее и обжигающе-горячее. Дариус словно сошел с ума. Он занимается со мной любовью, будто в последний раз и все не может насытиться. А с самого утра и до позднего вечера не отпускает от себя ни на шаг. А ещё он перестал смеяться, совсем. Лишь грустно улыбнётся на мою шутку, но глаза остаются грустными и серьезными. Несколько раз я пыталась завести разговор о его тревоге, но муж лишь просит немного подождать, всего неделю и тогда все прояснится. Маг очень изменился. Исчез самоуверенный хам и властный тиран, его место занял заботливый, внимательный и очень любящий мужчина. К сожалению все разговоры о том, что случилось там, в злополучной пещере, Дар наотрез отказывается обсуждать, мол, ничего особенного: пришел, спас и все. А мне, почему-то кажется, что именно в этом причина его разительных перемен. Странно, что сейчас он не пошел со мной, а отпустил аж на целых полчаса прогуляться с малышкой вдоль берега. А сам остался на террасе наблюдать за нами издалека, сидя в плетёном кресле и попивая свой любимый американо без сахара.

Я медленно шла вдоль кромки воды со своей ненаглядной драконочкой на руках и размышляла над причинами, побудившими великого мага изменить свою привычную манеру поведения.

Под моими босыми ногами чуть слышно шелестит белый горячий песок, соленая вода лижет мои ступни, а морской бриз развевает волосы и все время бросает их мне в лицо. В очередной раз, откинув копну пышных локонов, что при близком соседстве с водой, стали ещё выразительнее, остановилась как вкопанная. Передо мной словно из ниоткуда вырос император, собственной персоной.

Я обернулась на Дариуса, но тот лишь коротко кивнув, продолжил с грустью смотреть на нас.

– Разве ж можно так пугать? – обиженно воскликнула и инстинктивно прижала Энже покрепче к себе. Малышка не спала, а с неподдельным и чисто детским всепоглощающим восторгом, рассматривала все вокруг. Когда Вильгельм попал в ее поле зрения, кроха едва заметно ему улыбнулась. Голубенькие глазки широко распахнулись и она закричала громко и требовательно.

– Моя маленькая, что случилась? Не плачь, родная! Ну же, тише-тише, – пыталась я ее успокоить и отвлечь, но все бесполезно, она продолжала кричать и плакать.

– Можно, мне ее подержать? Меня дети очень любят, – осторожно проговорил неожиданный гость.

Я с неохотой протянула ребенка мужчине и она тут же замолчала. Интересно, что он тут забыл?

– Ну, я же говорил, – самодовольно заявил император, покачивая ее у себя на плече и тихонько напевая, какую-то незамысловатую песенку на ушко.

Мы неспеша продолжили прогулку уже втроём вдоль бирюзового побережья. Мужчина нежно обнимал ребенка и постоянно на меня странно поглядывал своими завораживающими зелёными глазами. Наконец, он решился:

– Эва, дорогая, мне нужно тебе кое-что рассказать. Это очень важно. Только, прошу тебя, дай мне сначала высказаться до конца и уже потом начинать задавать вопросы и предъявлять претензии. Поверь мне, я хотел, как лучше. Как же сложно, – он запустил свободную руку в свои светлые, идеально уложенные волосы и слегка из взъерошил. – Сейчас, дай мне минутку собраться с мыслями. Я очень благодарен Дариусу, что позволил мне все самому рассказать. Возможно, остался хотя бы крошечный шанс на твое понимание и прощение. Хотя, по сути, я не сделал ничего особенного...

– Да, что случилось-то! Вильгельм, прошу вас, не тяните! Вы меня пугаете!

– Ну... как бы это сказать... – все никак не мог император подобрать подходящих слов.

– Он стёр тебе память и некоторые эмоции, вот что случилось, наивная ты человечка! – неожиданно раздраженный, очень знакомый, чарующий женский голос вмешался в нашу беседу.

Я резко развернулась в сторону говорившей и увидела Даноли, что выглядывала по пояс из воды.

– Он что сделал? – в первые секунды смысл, небрежно оброненной фразы, отказывался доходить до меня.

– Подтер твою память и скорректировал некоторые твои чувства при помощи моих чар, – как ни в чем не бывало заявила сирена. Будто так и надо, без тени эмоции или сожаления.

– За что? И те сны, что мне иногда снились с твоим участием – это были вовсе не сны, – скорее утверждала я, а не спрашивала.

Она согласно кивнула, а император с яростью выплюнул в ее сторону:

– Я просил тебя появиться в конце нашего разговора, а не испортить все своей неуместной репликой! Как ты посмела ослушаться? Исчезни с глаз моих, с тобой я позже разберусь!

Губы ее задрожали, глаза заблестели и наполнились едва сдерживаемыми слезами, но Даноли гордо задрала подбородок и, резко хлопнув своим перламутровым хвостом по воде, исчезла в темной водной глади.

Я же стояла, как громом поражённая. Мысли разбегались и путались, вопросы наслаивались один на другой. Зачем, зачем это императору? Что я такого ему сделала или может услышала, что он решил избавить меня от этих неугодных ему воспоминаний?

Увидев мое озадаченное и расстроенное лицо, Вильгельм сделал пару шагов ко мне, но был остановлен моей поднятой ладонью в предупреждающем жесте.

– Послушай, дорогая, милая, хорошая, родная Эвочка! – интересное начало, подумалось мне. – Я желаю тебе только добра.

– Да неужели?

– Поверь же мне! Ты мой свет, моя жизнь, моя муза... Я полюбил тебя с первой секунды, как только увидел в доме у Дара.

– Какой замечательный друг... еще один...

– Дай же мне сказать! – с раздражением чуть не вскричал император. Но не смог повысить на меня голос, хотя было видно, что ему очень этого хотелось. Ведь при каждом его повышении интонации хотя бы на пару тонов, Энже в его руках начинала недовольно кряхтеть. И мужчине приходилось стараться говорить тише и спокойнее. Моя ж ты девочка!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Я сделал это для тебя, чтобы ты не страдала и не плакала по ночам. У меня сердце в клочья разрывалось от твоих слез и всхлипов, твоя подушка каждую ночь напитывалась горькими слезами, а я слушал под дверью и не мог помочь. В одну ужасную ночь, когда ты прорыдала несколько часов к ряду и уснула на полу, я не выдержал и отнес тебя к озеру. Я очень хотел помочь тебе! Так же нельзя убиваться всего лишь по детям! Вот сейчас ты растишь маленькую дочь, завтра можешь родить еще одного ребенка, а послезавтра вообще стать счастливой мачехой двадцати прекрасным девочкам!

– Что-о-о! – тихим разъяренным шепотом прокричала я в бешенстве. – Каких детей я должна была забыть?

Во мне все клокотало от ярости и злости. Я хотела в эту секунду его убить. Как же он вовремя прикрылся младенцем. Энже спасла его от физической расправы, а то бы его прекрасная модельная физиономия знатно была бы расцарапана моими ногтями.

– У тебя осталось двое детей в прошлом твоём мире. И муж.

– Сколько?

– Двое!

– Нет! Сколько им было лет, когда Дариус меня выкрал из моего мира?

– Одному около десяти, я точно не знаю. А второму полгода... – и попятился от меня благоразумно. Понял, гад, что даже Энже на его руках не спасет от моей бешеной злости. – Эва, милая, подожди, что ты делаешь?

Я медленно наступала на него. Осторожно и бережно забрала из его рук малышку, с интересом наблюдающую за нами, развернулась и пошла в сторону виллы.

– Эва, дорогая! Подожди, не уходи так, пожалуйста. Давай поговорим, все обсудим, – летело мне уже в спину.

– И поговорим! И обсудим! И всё-всё выясним. Обязательно. Вот только сейчас малышку отнесу в дом и поговорим. Так поговорим, мало не покажется никому из вас двоих. Идите за мной, глубоконеуважаемый император Вильгельм, как вас там, сто тысяч раз проклинаемый!

Войдя в дом, отдав драконочку кормилице с нянечкой и дождавшись пока они скроются на втором этаже, а потом и еще немного подождав для надёжности, я громко закричала:

– Дариус, муж мой ненаглядный! Выходи трус несчастный, я видела, как ты спрятался в своем кабинете! Ты нам нужен, срочно! Иначе на одного друга у тебя станет меньше и тебе придется занять такой ненавистный тобою пост императора внепланово! – вещала я вкрадчиво и совершенно спокойно, но император все равно почему-то отодвинулся от меня подальше и присел в самом дальнем углу гостиной на маленький диванчик, поближе к выходу.

– Любовь моя! Я ни при чем! Я сам узнал совсем недавно, – начал оправдываться маг прямо с порога.

– То есть, когда крал меня, то не знал, что у меня есть двое детей?

– Знал, – твердо произнёс Дариус. – И сделал бы это ещё сто тысяч раз, если бы пришлось. Ради того, чтобы почувствовать и пережить то необъятное счастье рядом с тобой.

После его слов я отвернулась от местного мужа и обратилась к императору:

– Вильгельм, верните мне память, я хочу восстановить свои воспоминания о детях, о своих чувствах, о своей материнской любви! А ты, великий маг времени, – вернешь меня домой! И почему я не чувствую в себе никаких отголосков материнской любви?

– Эва, доро...– но увидев мой предупреждающий взгляд, император осекся и уже продожил без всяких нежностей. –  Сожалею, но полностью твои эмоции и вся глубина чувств уже никогда не сможет вернуться. Их можно приобрести только заново, полюбить тех детей снова, познакомившись и узнав их получше.

– В смысле заново? Вы хотите сказать, что я не помню собственных детей, как носила их девять месяцев, как в муках их рожала, как любила их? Я не понимаю, я их не вспомню, никогда?

– Вспомнишь, милая, вспомнишь. Вилл не пугай мою бедную жену! – строго обратился Дариус к императору. – Ты принес зеркало?

– Принес, вот оно, – Вильгельм достал из кармана небольшое зеркальце в серебряной оправе и протянул мне, сидящей на диване и пребывающей в тихом шоке и недоумении. Когда же это закончится? Сколько можно преподносить мне неприятные сюрпризы в этом чертовом мире. Сколько можно испытывать меня на прочность? Я ведь слабая, хрупкая, беззащитная женщина. Тяжело вздохнула, вытерла тыльной стороной ладони щеки от слез и взяла зеркальце в руки. Оно тут же ожило и явило мне мальчика лет десяти, который молотил с остервенением грушу под проливным дождем возле гаражных ворот. По щекам его текли такие же горькие слезы, как и у меня. И глаза его были точь в точь, как мои. Яркие, зеленые, с длинными загнутыми черными ресницами. Какой красивый мальчик... Мое сердце подпрыгнуло к горлу и резко бухнуло в самые пятки, когда он крепко сжал губы и процедил зло, с отчаяньем одинокого несчастного ребенка:

– Мама, мамочка, родная, за что же ты так с нами?

И после этих слов несколько сильных ударов по груше, со злостью, с ненавистью, с остервенением. Он был оголен по пояс, хотя на улице явно уже не лето. На деревьях кое-где еще оставалась редкая пожухлая листва, небо затянуто тяжелыми темно-серыми тучами, порывы ветра треплют его вихрастую темную макушку, но он словно не замечает враждебно настроенную погоду и продолжает колошматить грушу, тихо приговаривая себе под нос:

– Не верю, не верю, не верю... Он все врет! Врет! Старый больной ублюдок!

Это ж как надо довести бедного ребенка, чтобы он так ненавидел весь мир.

– Лео, хватит, заболеешь! – из приоткрытой двери, ведущей в дом, выглянула немолодая симпатичная женщина и позвала мальчика. – Еще не хватало перед соревнованиями и поездкой простудиться и слечь с температурой! Быстро заходи домой. Отец уже успокоился и заснул на  своем диване.

Она подошла к мальчику, которого назвала Лео, приобняла нежно за загорелые плечики и потянула в сторону дома.

– Сколько раз тебе говорить: не зли его понапрасну! Он специально тебя провоцирует, проверяет на прочность! Не поддавайся, не обращай внимания!

– Как не обращать? Он говорит такие гадости на Майкла, на маму, на тебя! Что же мне стоять и молчать? К счастью мне завтра уже уезжать в другую страну и, надеюсь, больше я сюда никогда не вернусь! – с горькой надеждой воскликнул мальчик.

Я смотрела на него во все глаза, но кроме простой человеческой жалости к одинокому несчастному ребенку ничего не чувствовала к этому бедному ребенку. Я все ждала, что вот-вот мое материнское сердце ёкнет и признает в нем родного сына. Но прошло пять, десять минут, а ничего не происходило. Я с надеждой и отчаяньем посмотрела на Дариуса, но тот лишь виновато отвел глаза в сторону и покачал головой.

– Вильгельм, верните мои воспоминания, пожалуйста, я вас умоляю! – заломила я руки в бессильной мольбе.

– Эва, прости, но это не в моих силах. Все только в твоих руках. Возможно со временем ты снова их полюбишь.

– Я так понимаю, сейчас мне был показан вашим чудесным зеркалом мой старший сын? Он почти не изменился, ему все еще десять лет. Это же прекрасно. Если я вернусь сегодня-завтра, – я с надеждой повернулась к своему мужу в этом мире, – то моему младшему будет столько же. Я так испугалась, что время в мирах течет совершенно по-разному и они уже выросли без меня. Ах, какое счастье, что это не так.

– Вообще-то это так, милая, – перебил меня Дариус. – Это был твой младший сын, Лео. Видимо при моем вмешательстве в ход времени, пространственные воронки сместились и время сбилось. Вселенная не прощает пренебрежения к своим решениям. Твоему старшему сыну сейчас около двадцати лет.

– Что? Как же это? И когда это ты успел вмешаться в ход времени, зачем?  – и тут зеркало снова ожило и передо мной появился привлекательный молодой человек. Он сидел в аудитории и усердно записывал за преподавателем лекции. Когда прозвенел звонок, спешно покинул аудиторию, поздоровавшись в коридоре с проходящими мимо студентами, назвавшими его Майклом. Первым делом он достал из кармана телефон, набрал кого-то и стал ждать ответа.

– Привет, брат. Как дела? Как день прошел? Ну-у-у, это понятно, Ничего нового, потерпи всего один день. Я уверен, тебя возьмут. Ты самый перспективный из всех представленных боксеров в спортивной школе. Тебя по-любому заберут с руками и ногами в эту элитную школу. Я в тебя верю! И не вздумай слушать отца. Никогда! Я знал маму, я ее хорошо помню. Думай только о завтрашнем экзамене, скоро мы будем жить в одном городе. Будет полегче. Ах-ха-ха, я знаю. Не-е, из меня не вышел бы боксер. Так, для общего развития пригодилось и девочек клеить. Зато ты пошел по моим стопам, и к счастью, всерьез увлекся. Я горжусь тобой. Давай, до вечера. У меня следующая пара через пять минут. Пока.

– Это был мой старший сын? – я растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого и не понимала, что мне теперь делать с этой информацией. Как мне теперь дальше жить? В какую сторону двигаться. Что я там буду делать? Один совсем взрослый, у него своя жизнь, институт, девочки, мама ему давно не нужна. А второй – спортсмен. Маленький взрослый мужчина, который уедет в свою элитную спортивную школу и будет жить и дышать только боксом и видеть его я смогу один раз в год, на праздники. А здесь останется маленькая, совсем крошечная малышка, нуждающаяся в моем материнском тепле и ласке. Там я уже все потеряла, все их детство прошло мимо меня. Я даже не видела, как они растут, как взрослеют. И скорее всего, они меня просто ненавидят. Возможно, даже не поймут и не поверят моей фантастической истории.

– Да, Эва. Это был, насколько я помню, Майкл.

– Я должна их увидеть. Верни меня к ним, пожалуйста. Я тебя просила об этом раньше, когда они были еще... еще маленькими?

– Да, милая, просила.

– Ты не отпустил?

– Нет, я не мог.

– А сейчас?

– Сейчас тоже не могу... но отпущу, – замялся Дариус и понурил голову.

– Ты что творишь, Дар, – вскочил со своего места Вильгельм. – Не вздумай, ты совершаешь большую ошибку! Эва, дорогая, подумай! Ну, что ты там будешь делать? Дети давно выросли и разъехались, ты им уже не нужна. Муж твой превратился в пьяницу и опустившегося человека. Неужели ты вернёшься к нему? Ты его любишь? Дар, не отпускай её! Не смей, я не позволю!

– Я должен! Вилл, что тут сделаешь? Она замужем за мной в нашем мире, здесь я решаю. Может, сделаешь ее вдовой и сам женишься? А, Вилл? Друг мой, брат? И все только ради пророчества?

Я стояла и с ужасом переводила взгляд с одного разгневанного мужчины на другого, слушая их чудовищную перебранку.

Император сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

– Я сделаю все! Все, что будет необходимо сделать ради того, чтоб любимая женщина и мать моих будущих сыновей была со мной!

– Я так и знал. Ну, что ж, поднимайся на второй этаж и начинай нянчить будущую мать своих сыновей! И терпения тебе, мой друг! – выплюнул последнее слово Дариус, – оно тебе понадобиться в ближайшие лет двадцать.

– О чем ты? Я не понимаю?

– Об Энже, маленькой драконочке, очень-очень необычной девочке, рождённой от союза Черных Бранов и Белых Арно, который должен был примирить двух извечных врагов. В ней объединилось чёрное и белое, и спасла именно она тебя от смерти возле пещеры. Ничего не напоминает, Вилл?

– Пророчество... – император грузно осел обратно на диван и в неверии уставился на Дариуса. – Но как же: я встречу судьбу в лице иномирянки? Я не верю!

– Где ты впервые увидел Энже, вспомни!

– Ее держала Эва на руках в пещере...

– Именно. Я был у оракула, искал тебя, моя девочка. – обратился Дариус уже ко мне. – Он мне и поведал о том, что ты, Вилл, ошибся в толковании его слов. Так, что тебе нет смысла держать Эву здесь силой. Тем более, что уж если я смог принять мысль о её возвращении домой, то тебе и подавно не нужно ее удерживать. Советую бросить все силы на терпение и медитации. Пятнадцать-двадцать лет, Вилл. Ты только задумайся. Но в этом есть и свои плюсы.

– Какие же, Дар? Какие могут быть плюсы в таком чудовищно-долгом ожидании взросления своей будущей истинной пары? – горестно вздохнул император.

Но вот лично мне, его было но капли не жаль. Так ему и надо! Каждому создаётся по его заслугам.

– Ты сможешь принять участие в ее воспитании и попытаться ей привить те качества, которые хотел бы видеть в своей будущей жене.

– Ты верно подметил, Дар, попытаться, – вмешалась я в их несправедливый диалог. – Боюсь, что маленькая Энже быстрее его перевоспитает за все эти долгие годы. И будет абсолютно права.

– И то верно, – самодовольно улыбнулся Дариус.

Император поднялся со своего места и хотел было уйти, но я не дала ему такой возможности.

– Вильгельм, а куда это вы направились? Вы ничего не забыли?

Поначалу он растерялся, а потом двинулся в мою сторону.

– Милая Эва, я не отказываюсь от своих слов. Моя любовь никуда не делась. Но, сама понимаешь, в свете открывшихся событий, жениться теперь на тебе не смогу. Сожалею, дорогая. Но место любовницы – всегда пожалуйста!

Дариус дернулся в его сторону, но я загородила его собою и от всей души отвесила великому императору звонкую пощечину.

– Никогда! Никогда я не стану любовницей человека, что идет по головам своих друзей, наперекор здравому смыслу и в угоду своим низменным желаниям! И позабочусь о том, чтобы Энже заставила вас хорошенько помучится прежде, чем согласиться стать вашей женой и родить вам не то, что сына, а позволила даже близко подпустить к себе. И вообще, я хотела напомнить о вашем долге! Погасить его можете чем угодно, на ваше усмотрение. И до моего ухода из этого дома, я видеть вас больше не желаю ни секунды.

– Я тебя понял, Эва. Имеешь право. Я подумаю, чем могу компенсировать твои страдания, – потер недовольно покрасневшую щеку император.

– Прощайте, Вильгельм.

На этих словах я гордо удалилась наверх к Энже. Мне предстоит попрощаться не только с Дариусом, но и с моей маленькой воспитанницей. Хоть она со мною всего пару недель, но я уже прикипела к ней всем сердцем и душой. Вросла в нее с корнем, полюбила всей душой. Тихонько отворя дверь в ее спальню, что находиться рядом с нашей с Дариусом, я подошла к колыбельной и залюбовалась совершенными чертами малышки. Наверное, она почувствовала мое присутствие, открыла свои ясные глазки и смотрела на меня долгим внимательным взглядом. Пронзительная грусть отражалась в них, но в то же время и понимание, вселенская мудрость и недетская тоска.

– Моя ж ты хорошая. Прости меня, что должна покинуть тебя. Я знаю, что обещала тебе быть всегда рядом, но иначе нельзя. Там меня тоже ждут. А ты теперь не одинока. У тебя великая защита и опека. У тебя останется Дариус, и твой непутевый папочка. А может, со временем они заведут себе новых жен. А еще у тебя теперь есть самый лучший и надежный защитник – ужасный Вильгельм, уж ты ему устрой жаркие денечки, отомсти хорошенько за меня, – нежно улыбнулась малышке. – Я шучу, моя хорошая. Но спуску ему не давай!

Я взяла ее на ручки, погладила белокурую головочку, поцеловала пухлые розовые щечки, маленький носик, крошечные пальчики. Долго целовала и обнимала малышку, покачивая и напевая колыбельные песенки, пока она вновь не уснула, крепко стиснув мой палец своими ручками.

Все это время слезы беспрерывно катились по моим щекам. Кто качал моего сына, когда меня выкрал маг? Кто пел ему колыбельные? Чужая соседская тетя? А собственный отец относился к нему хуже, чем чужие люди. Мое сердце снова начало болеть и рваться на части. Да, наверное, все же в чем-то император был прав – если бы все это время я думала о своих детях, то жила бы просто в аду. Так это я еще не все вспомнила, не все мои эмоции вернулись. Что же было со мною раньше, как я это пережила?

Осторожно положила малышку обратно в кроватку и отправилась прощаться с еще одним, ставшим мне близким и по-своему дорогим человеком...