Текст книги "Профессионально беременна (СИ)"

Автор книги: Ульяна Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Знакомься, Ева, это Синичка.

Синичкой звали небольшую, приземистую и крепкую кобылку рыжего цвета. Она покосилась на меня карим глазом, подняла верхнюю губу, показав зубы, и я обмерла. Где-то читала, что лошадки кусаются и очень даже нехило!

– Очень приятно, уважаемая лошадь Синичка, – тихонько сказала я, инстинктивно делая шаг за спину Данилы. Тот захохотал на всю конюшню:

– Ева, твоя вежливость зашкаливает!

– Она хотела меня укусить, – наябедничала и снова спряталась.

– Да нет, – вступил в разговор гусарский парень. – Синичка самая смирная лошадь во всей Ленобласти! Она просто вас так поприветствовала!

– Придется вам поверить на слово, – я поежилась, наблюдая, как кобыла пожевывает губами, а уши ее – длинные заостренные локаторы – поворачиваются вперед-назад. Словно сигнал ловят…

– Давайте я вас подсажу, – простодушно предложил парень, но Данила отстранил его и забрал повод:

– Я сам. Оседлай пока Вольтера.

Со вздохом я поняла, что настал мой смертный час, и приготовилась. Беркут обернулся ко мне и жестом пригласил:

– Прошу, Ева. Не волнуйся, ты справишься.

– Не надо меня утешать, – я повертела стек в руке и сунула его Даниле. – Как на это чудо садятся?

– Стремя. Седло. Повод, – Данила перебросил повод через голову лошади и продолжил: – Упирайся ногой в стремя, хватайся руками за луку и подтягивайся.

Ну, проще простого! Сейчас, как в фильме, взлечу в седло и ух!

Что именно ух, додумать я не успела, потому что, всунув носок сапога в стремя и схватившись за выступ на седле, попыталась взлететь, но только плавно съехала вниз. Хмыкнув, Данила подошел вплотную и мурлыкнул на ухо:

– Я тебе помогу.

Его руки легли мне на талию, сзади я ощутила его бедра и мускулистые ноги. О-о-о! Кажется, сейчас сомлею! Надо собраться! Не первый, не последний! Он для меня никто, просто очередная жертва, вот и все! Зажмурилась и снова схватилась за седло:

– Вот так?

– Толчок опорной ногой! Давай! За гриву держись!

– Ей же больно! – возмутилась я, но Данила схватил мою левую руку и положил на холку Синички – туда, где начиналась грива. Пришлось уцепиться за жесткие волосы.

– А теперь толчок и вверх.

Толчок – окей. Вверх – окей. Почувствовав ладони Беркута на заду, легонько подалась вперед и перекинула ногу через седло. О, получилось! Теперь можно позволить себе бросить возмущенный взгляд вниз:

– Ты опять?!

– Ну тебе же надо было помочь, – фыркнул Данила, опуская очки на глаза. – Вдень вторую ногу в стремя! Держи повод.

– Повод держу, – я ухватилась одной рукой за седло, второй за повод и нервно повторила: – Держу… А если она пойдет?

– Ева! В этом и есть смысл конной прогулки, – рассмеялся Данила, поглаживая Синичку по шее. – Лошадь идет, ты на ней едешь.

– Мне не очень… уютно, – призналась, совсем не соврав.

– Ничего, сейчас освоишься.

Короткое ржание перебило его, и я с ужасом взглянула на Вольтера, которого подвели сразу двое парней. Он тряс головой, жевал железяку поперек рта и издавал странные звуки – то ли хрюкал, то ли ржал. Боже, это не лошадь, это дикий зверь какой-то! Неужели Данила на него сядет?

Данила сел. Более того, когда он взял повод и чуть прикрикнул на коня, тот сразу присмирел и полез к нему мордой – шумно нюхать и тыкаться носом в карманы куртки. Хозяин протянул ему на ладони кусочек яблока и, пока Вольтер хрумкал, трепал по длинной изящной морде, что-то говорил в ухо. Конь слушал внимательно, кося глазом. Потом позволил себя оседлать, склонив голову вниз.

– Ну, поехали! – скомандовал Данила и тронул Вольтера вперед.

А я растерянно посмотрела на спину своего спутника и жалобно спросила:

– А как?

Гусарский парень подошел ближе:

– Трогайте пятками – легонько.

Я тронула. Ну как… Легонько не получилось – кобыла вздрогнула и сделала два шага вперед. Почувствовав колыхание всей этой живой массы под собственным седалищем, я вскрикнула и вцепилась обеими руками – в седло, в повод. Лошадь повернулась влево и замерла. Сбоку заметили:

– Отпустите седло и держите повод обеими руками. Иначе вы даете команду повернуть.

– Я упаду, – возразила, не решаясь выполнить распоряжение.

– Держаться в седле надо коленями.

Все это, конечно, просто превосходно, но как?! Вот отпущу седло, а эта громада сдвинется с места и уронит меня с двухметровой высоты! Стиснув бока лошади ногами, я снова ощутила, как она порывается двинуться с места. Гусарский парень рядом вздохнул с некой безнадежностью, и я ему посочувствовала – иметь дело с такими, как я, не сахар.

– Колени для устойчивости, пятки для движения, натяжение повода для остановки. Да не волнуйтесь вы так, Синичка терпеливая. Мы всегда даем ее новичкам!

– Знаете, вот меня это нисколько не утешает, – процедила сквозь зубы, старательно выполняя все, как было сказано. – У вас таких, как я много, а я у себя одна…

Он зафыркал, как будто я сказала что-то смешное, а мне было совершенно не до смеха. За всем этим напряжением я даже не заметила, как вернулся Данила. Его веселый и даже в чем-то насмешливый голос заставил вздрогнуть:

– Ева, у тебя все в порядке?

– Почти, – я улыбнулась, отчего скулы заныли – до того они были напряжены. – Я почти разобралась, где тут сцепление, а где тормоз.

Вольтер полез было к Синичке не то целоваться, не то обнюхивать, но Беркут резко одернул его. Потом пристроил коня бок о бок с кобылой и ободряюще погладил меня по плечу:

– Все это не так уж и сложно! Нужно просто почувствовать лошадь, и вы с ней станете единым целым!

В настоящий момент мне хотелось стать единым целым лишь с каким-нибудь завалящим диванчиком, но пришлось делать хорошую мину при плохой игре и снова напрягать щеки, чтобы улыбнуться.

Прогулка получилась весьма своеобразной. Я прекрасно понимала, что Даниле хочется пустить коня в галоп или насладиться свободой, но он был вынужден оставаться рядом со мной. А мне после пятнадцати минут конячьего шага хотелось только слезть и идти пешком возле лошади. Завтра буду расплачиваться за все и валяться в кровати с ноющими мышцами. Зато и фитнеса не надо!

А финал прогулки вышел не могу сказать, что неожиданным. Ожидаемым он был. По крайней мере, для меня. Да и, наверное, для всех, кто скептически провожал нас взглядами в спину на выезде с конюшни.

Я только-только немного освоилась и перестала пугаться ходящей ходуном спины подо мной, только попыталась рассмотреть красоту природы и корабельных сосен вокруг, только решила спросить Данилу, как ему в голову пришла мысль купить лошадей, и в один миг все перевернулось. Причем, в буквальном смысле слова! Вольтер вдруг взбрыкнул, попятился, захрапел, всадник окрикнул коня, резко подбирая повод, а моя Синичка отпрянула в сторону, как будто испугалась чего-то. Ноги мои выскользнули из стремян, и я с изумлением обнаружила, что лечу.

Вниз!

– А-а-а-а!

На мой вопль обернулись все трое – лошади и Данила. Я расстегнула каску и отбросила ее в траву, со злостью выбираясь из кучи прошлогодней палой листвы, бросила Беркуту:

– Знаешь что! Да пошел ты с твоими лошадьми! Я ухожу!

Да, меня трясло. Не столько от падения, сколько от осознания того, что клиент потерян. Да и в пень! Самый завидный холостяк нашей страны? Теперь понятно, почему еще холостяк! Да какая девушка в здравом уме будет терпеть такие издевательства? Я не собираюсь. Найдутся другие холостяки. Может, со счетами поскромнее, но зато и с развлечениями понадежнее!

Но, поднявшись, я осознала, что никуда не уйду отсюда. Во-первых, ноги дрожали, как фисташковое желе на тарелке. Во-вторых, хрен поймешь, в какой мы стороне от конюшни! В-третьих… Третьим препятствием стал Данила.

Он спрыгнул с Вольтера, перекинув повод вперед, и поспешил ко мне:

– Золотце, ты ушиблась? Где болит?

– Жопа! – рявкнула я.

В его глазах заиграли веселые солнечные зайчики, но всего на секунду. Данила твердой рукой поддержал меня за спину и таким же твердым голосом сказал:

– Я отвезу тебя в больницу. Нужно сделать рентген… жо… тазовой области!

– Не нужно, – буркнула я. – Просто отведи меня на конюшню, я заберу свои вещи и вызову такси.

– Я не позволю тебе исчезнуть.

Он привлек меня к себе, одной рукой, как заправский донжуан, и поцеловал в губы.

Ах, спасите мое маленькое сердечко! Этот поцелуй по сладости не уступал первой малине, а по силе вполне мог сравниться с движком среднего БМВ! А я слабенькая сейчас, я ударилась вторым мозгом, соображаю туго… Меня так легко взять просто пылом и напором! Прямо чувствую, как сдаюсь… Потому что губы, потому что нежность и власть в каждом движении, потому что сила…

– Ты можешь идти, Ева? – спросил он, оторвавшись от моих губ и глядя в глаза. Какие же они у него теплые! А говорят, голубые глаза всегда ледяные…

– Могу, – прошептала, не в силах оторвать взгляд.

– Тогда давай потихонечку. Я поведу лошадей, а ты опирайся на мою руку.

– Боже, как хорошо, что не предложил мне снова сесть верхом… – выдохнула я. Беркут рассмеялся:

– Ты выглядела такой уверенной, что я подумал – ты кокетничаешь.

– Отнюдь, – ответила с достоинством. – Я держала лицо.

– Теперь понял. Все, больше никакого экстрима.

– Спасибо!

И так искренне это прозвучало, с таким жаром, что он снова улыбнулся:

– Ты не такая, как другие девушки, Ева.

О да. Я не такая. Я гораздо хуже!

Глава 3. Оступилась и упала – получается, пропала

Обратно мы возвращались долго. Очень долго. Я хромала, опираясь на локоть Данилы, а он пытался справиться с двумя лошадьми.

Я наслаждалась. Думала – никогда больше не смогу оглядеться и увидеть окружающую меня красоту. В последний раз такое со мной случилось еще дома, еще в школе. Тогда мы с девчонками ходили на Амур – с палаткой, костер жгли, жарили сосиски на веточках и ночью читали с телефона страшилки. А утром, когда я просыпалась первой и вылезала из палатки на воздух, топая к реке, чтобы умыться, сидела на берегу и смотрела, как встает солнце из-за сопок, прогоняя туман.

А здесь все другое – сосны, березы, влажный мох и влажный воздух с залива – но, несомненно, такое же настоящее и неподдельное. Вдохнув полной грудью, я улыбнулась и услышала голос Данилы:

– Ну что, теперь почувствовала?

– Что именно? – из вредности уточнила. Он снова фыркнул:

– Воздух же! Вдыхай, заряжайся на много дней вперед!

– Воздух вкусный, – рассмеялась я. – Хотела бы я тут жить…

– Если хочешь, можешь остаться на недельку, – бросил он небрежно. А я удивилась:

– Здесь? На конюшне?

Он кивнул на виднеющиеся за соснами деревянные постройки:

– Конюшня стоит на моей земле, а дом в пятистах метрах отсюда.

О как! Повезло кому-то. Хотя дома бывают разные, у Данилы он должен быть просто шикарным. Но теперь надо хорошенько подумать. Меня пригласили на недельку пожить в загородном доме. Значит, Беркут не хочет со мной расставаться. Это несомненный плюс. Однако не в моих правилах прыгать в постель к жертве в первый день знакомства. Меня нужно добиться. Иначе кому будет нужна добыча, которая сама прыгает в пасть? Значит, мне придется как-то отказывать и увиливать. Это гораздо легче делать на нейтральной территории, а у Данилы…

Ладно, буду делать дурочку и, если что, отвечать: ты пригласил пожить в доме и насладиться воздухом, а не пожить с тобой.

Но быть поаккуратнее не мешает.

Запнувшись за горку земли на дороге, я ойкнула, еще сильнее вцепившись в руку Данилы, и с удивлением подумала: а что, я уже согласилась на приглашение?

– Больно? – озаботился Данила, но я отмахнулась:

– Да все нормально.

– Ладно, поверю тебе на слово, но только сегодня. Завтра, если что, отвезу в клинику.

– Хорошо, – мило улыбнулась я, подавив желание рявкнуть, что мы сами с усами и можем доехать до больницы в случае необходимости. А тут и конюшня показалась, и гусарский парень прибежал с вопросами:

– Что случилось? Вольтер заартачился? Сбросил?

– Как раз-таки Вольтер вел себя, как хороший мальчик, а вот Синичка…

– Не может такого быть! – твердо заявил работник конюшни, и мне стало стыдно. С легким отвращением погладив лошадку по крупу – подальше от опасной головы, – сказала:

– Это я не удержалась в седле. А она меня очень аккуратно везла, честное слово.

– Ты не обязана брать вину на себя, Ева, – со смехом Данила отдал повод кобылы парню и властным жестом укоротил Вольтера, который решил, что ему надо последовать за Синичкой. – Но за честность тебе полагается приз.

– Ох, как интересно! Какой же? Надеюсь, не эксклюзивный тур на реактивном самолете с обязательными прыжками с парашютом?

– Юмор тебе к лицу. Нет, пока парашюты не запланированы.

– Не знаю, что меня пугает больше: твои сюрпризы или слово «пока», – пробормотала я, с усилием поворачивая к дому, где переодевалась.

С чувством несказанного облегчения я стащила одежду для верховой езды и натянула свое голубое платье от малоизвестного модельера из Новосибирска. И все думала: не ошиблась ли, не приняла ли поспешное решение? Может, все же оставить Беркутова вариться в его собственном соку и найти другую, более привычную жертву? Чтобы все, как всегда, чтобы нормальные человеческие букеты из ста пятидесяти роз и встречи в гостинице, где подкуплен персонал… Но глаза – эти теплые талые льдинки, сильные руки и небрежный голос Данилы так и манили, накачивая меня порочным ощущением превосходства. Я смогу. Смогу и сделаю это. Тем слаще будет победа, тем слаще будет знание, что я переиграла такого мачо, уверенного в своей неотразимости!

Вот так.

Смогу.

Когда я вышла на аллею перед левадой, Данила ждал меня, но не в машине, как я предполагала. На мой невысказанный, но явно отразившийся в глазах вопрос он предложил мне руку – снова – и сказал:

– Пройдемся через лес, тут недалеко.

– У меня каблуки!

– Так снимай их!

– Топтать песок и иголки босыми ногами?

Мне стало смешно, хотя я разозлилась. Нет, ну за кого он меня принимает?! За девчонку с рабочих окраин? Нет, я, конечно, с рабочих окраин и есть, но неужели я дала ему зацепку так думать? Не стукнув же пуансеттией по голове, честное слово? Кстати!

– А в машине цветок остался. Он засохнет.

– Сегодня машину пригонят к дому, и мы его заберем. Ева, я редко выбираюсь сюда, давай просто прогуляемся.

Вздохнув, я скорчила недовольную гримаску. С мимикой у меня все в порядке, и тренируюсь я регулярно перед зеркалом, поэтому капризная мадам получилась отлично. Пусть знает, что мне не в кайф таскаться на каблуках по лесу.

Однако в конце концов мне пришлось кривиться с усилием, потому что прогулка оказалась замечательной. С туфлями в руке я шла по игольчатому ковру, который совершенно неожиданно был мягким и не колючим, и слушала рассказ Данилы о том, как Вольтер однажды разгромил денник только потому, что соскучился по хозяину. Рассказ велся от лица сразу троих: берейтора, коня и самого Данилы, поэтому я хохотала на весь лес. Думаю, именно мой смех и предупредил прислугу в доме о нашем приближении (нет, совсем даже не телефонный звонок Беркута!)

Нас встречали.

У открытой калитки в невысокой ограде из полированного и покрытого лаком штакетника торчал седовласый джентльмен в черном костюме с галстуком-бабочкой. Его лицо, морщинистое, с обвислыми щеками, как у печального бульдога, не выражало ровным счетом никаких эмоций, когда старичок поздоровался с нами и уведомил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я велел приготовить для дамы гостевую комнату.

– Превосходно, Пантелеич, – Данила жестом пригласил меня пройти в калитку. – Это Ева, моя гостья.

– Добрый день, – сказала я, разглядывая дом.

– Очень рад видеть вас в гостях у Данилы Алексеевича, – слегка поклонился дворецкий. – Если пожелаете, на террасе накрыт стол для аперитива.

– А что у нас на ужин? – осведомился Данила.

– Ваша любимая лазанья с лососем.

– Ева, у нас лазанья с лососем, – перевел мне Беркут. Я фыркнула:

– Спасибо, я слышала! Слушай, я твой дом представляла как-то более… Менее… В общем, совсем не таким.

– Хм, – Данила окинул дом критическим взглядом и прищурился: – Пошли, расскажешь мне каким более-менее ты его представляла.

Дом стоял на лужайке посреди сосен и выглядел так, словно в пряничный домик из сказки пригласили архитектора, перестроили и расширили окна, а потом нарекли шале и продали Беркутову. Первое, что бросалось в глаза, это, конечно, огромные витрины под двускатной крышей. Они были по меньшей мере в три человеческих роста. А первая мысль, что пришла мне в голову, это, конечно, «как отапливают все это пространство?»

Но надо было что-то отвечать хозяину, который явно гордился своим домом, и я вежливо сказала:

– Я думала, ты живешь в трехэтажном дворце с французскими балкончиками, с бассейном и ландшафтным парком в три гектара.

– Боже, как это прозвучало пошло, – наморщил нос Данила. – Я не такой, ты разве еще не поняла?

– Начинаю об этом догадываться… Нет, серьезно? Это фахверк? Выглядит внушительно.

– Фахверк, адаптированный под нашу архитектуру, – подтвердил хозяин дома. – Ладно, я раскрою тебе секрет. Стра-ашный секрет! Поклянись, что никому не скажешь!

– Клянусь, – со смехом ответила я.

Мы поднялись на деревянную террасу. Гладкие доски холодили подошвы, пахло хвоей и крепким кофе, щебетали птички на деревьях – рай, а не дом! Данила пригласил меня сесть за грубый монастырский стол, накрытый как в лучших ресторанах Лондона и Парижа – с накрахмаленными салфетками, хрустальными бокалами и графинами с соком, фарфоровыми тарелками… И поделился своим страшным секретом:

– У меня есть еще один дом. В три этажа, бассейн с противотоком, ландшафтный парк. Все, как ты сказала.

Налил в стакан апельсинового сока, пригубил, пожал плечами. Помолчав, добавил:

– Я люблю иногда приезжать сюда. Этот дом я купил первым, а потом и конюшню построил. Здесь тихо.

– А там шумно? – я поежилась и огляделась. Действительно, тихо. Только птиц слышно. Случись что – ни скорая не доедет, ни полиция. Тьфу, что за мысли дурацкие? Почему что-то должно случиться?

– Там шумновато, да.

Он сменил тон, протянув, как обычно, небрежно и с ленцой. Усмешка исказила его губы, а мне подумалось, что там не только шумно, но и людно. Интересно было бы посмотреть на семейство самого завидного холостяка России. Но! Пока стоит держаться от родни подальше. Это больше геморрой, чем подмога.

– Наверное, не очень удобно жить в пригороде, – бросила наугад, чтобы поддержать разговор. Данила протянул мне тарелочку с маленькими бутербродиками:

– Когда есть хорошая машина и шофер, удобно жить везде. Но, когда я задерживаюсь в городе, то ночую на квартире.

– У тебя еще и квартира есть?! – рассмеялась я. Чтоб все так жили…

– У меня есть две квартиры, – фыркнул Данила. – Все? Закончили инвентаризацию моего имущества? Ешь, это настоящая дальневосточная икра. Если будешь хорошей девочкой, я тебя покатаю на раритетном мопеде!

– Не-е-ет! Только не это! Мне хватило лошади! – сделав круглые глаза, я покрутила головой. Беркут неинтеллигентно захохотал, потом, накрыв ладонью мою руку, успокоил:

– Ладно, не на мопеде. У меня есть другой раритет. Более удобный.

– Так, давай сразу договоримся, что на твой раритет не надо садиться верхом, – предупредила подозрительно.

– Не надо, – согласился Данила.

– И он сам везет, да? Залил бензин и вперед?

– Совершенно верно. Еще у него есть колеса, руль и сиденья. Правда, всего два.

– Спортивная машина, – вздохнула я. Боже, как предсказуемо. Богач на Феррари. Или у него Ламборгини? Двести пятьдесят на трассе, сто на поворотах…

– Почти, – хитро улыбнулся богач. – Ешь, а то ничего не покажу.

Сделав вид, что испугалась шантажа, я элегантно слопала тартинку с настоящей дальневосточной икрой. И скривилась. Отодвинув тарелку, качнула головой:

– Данила, тебя обманули. Это никакая не дальневосточная икра. Это фигня, которую выдают за свежую и продают втридорога.

– А ты откуда знаешь? – удивился он. – Ты разбираешься в икре?

– Еще бы…

Сколько я съела этой самой икры… Красной… На бутербродах по утрам перед школой. В ухе. В салатах вместо крабовых палочек… Думала, что меня не перестанет тошнить от икры никогда. А оказывается, можно отвыкнуть от икры и есть ее даже с удовольствием! Вот эта, например, очень даже вкусная. Если бы не была заявлена настоящей дальневосточной. Скорее всего, она была заморожена в ястыках и переработана где-то в Сибири.

– Настоящую икру солят и закатывают прямо на судне, дорогой мой гурман Данила. И делают это летом или ранней осенью.

– Ты ловила рыбу сама?

– Издеваешься?

Я посмотрела на него взглядом чистокровной блондинки, по ошибке родившейся в теле брюнетки, и протянула, копируя его тон:

– У меня дядя каждый год ходил на лов, у нас этой икры дома было… Завались!

– Так, все! Молчи, больше ни слова! Завтра Пантелеич закажет икру из разных мест, устроим дегустацию! А пока вот.

Он подвинул мне блюдо с маленькими профитролями:

– Кофе? Чай? Угощайся, это домашние. Я их просто обожаю.

– Скажи честно, ты меня сюда привез, чтобы кормить на убой?

– Ну что ты! Ева, я привез тебя сюда, чтобы вместе с тобой отдохнуть от суеты города.

Данила встал, обошел стол и наклонился надо мной, обнял сзади. Я замерла, нежась в ненавязчивом парфюме от «Хьюго Босс» и в запахе мужского тела. Как бы и правда крышу не снесло от этого красавчика! Надо быть осторожнее! Надо остерегаться! Надо…

Господи… Лучше бы мы продолжили обсуждение икры!

Я откинула голову на плечо Беркута и, закрыв глаза, расслабилась – против воли! Все мои чувства обострились, я ощущала каждый миллиметр его кожи в контакте с моей. Запах кружил голову. Хотелось, чтобы время остановилось, а мы сидели бы вот так, обнявшись, целую вечность…

– Милая… – мурлыкающий голос Данилы, напомнивший мне чеширского кота, вогнал в пучину смятения. – Я так хочу узнать тебя поближе…

Аларм, аларм, Евка, стоп-сигнал, отдаление, шаг назад! Я лихорадочно перебирала варианты, как выкрутиться из создавшейся ситуации, и в отчаянье взялась за стакан сока. Секунда – и он уже был точным движением опрокинут на подол платья!

Эффект был достигнут. Данила сам отскочил от меня, отряхиваясь от брызг, а я притворно ужаснулась:

– О господи! Что же теперь делать? Как я домой вернусь?

Ладно, не совсем притворно. Мне нравилось это платье… Я купила его по объявлению, потому что оно было максимально похоже – чего скрывать ха-ха-ха! – на Прада из последней коллекции. Вряд ли пятно сойдет – не апельсин же, малина. Зато теперь можно с чистым сердцем вызвать такси и уехать в гостиницу.

Но только я раскрыла рот, как Данила гаркнул на весь дом:

– Полина-а-а!

Я вздрогнула, как, наверное, и все птицы в округе, а из дома раздался ответный вопль:

– Бягу-у-у!

Ой, мамо…

Оно прибежало почти рысцой – большое, круглое тело, колышущееся под серым балахоном до пола – вытирая ладони о белоснежный передник и шаркая ногами в тапочках. Полина оказалась женщиной лет пятидесяти с круглым, как блинчик, лицом и густо подведенными карими глазами. С порога она накинулась на Данилу с упреками:

– Ну вот, что наделал?! Зачем девушке платье испортил?

– Что?! Это не я! – отказался Данила с видом маленького мальчика, однако Полина явно не поверила. Она погрозила ему пальцем, похожим на туго перетянутую в фалангах колбаску, и поманила меня рукой:

– Пойдемте, пойдемте в дом, я дам вам, во что переодеться, и платьем вашим я займусь!

– Ну что вы, – я скорчила смущенное лицо. – Мне бы такси, я поеду домой…

– Никаких домой, Ева! – строго воскликнул Данила. – Иди с Полиной, она тебя не покусает. Надеюсь…

– Что за грязные инсинуации, Данила Беркутов? – оскорбилась женщина и подхватила меня под локоток. – Не слушайте его! Я не кусаюсь! Что я, собака дворовая, что ли?

Под напором я была вынуждена признать:

– Нет, не собака.

– Ну вот. Идемте, идемте! Вас Евой зовут? Какое прелестное имя! А я Полина, экономка. Будем знакомы.

– Будем, – выдохнула я. Ничего себе тут прислуга! Беркутов не только эпатажный миллиардер, но и весьма эксцентричный! И притягательный, тут вообще не о чем говорить, но это же не главное для моей охоты. Это чаще даже мешает. Вот и теперь – я совершенно растеряна и не знаю, как себя вести. Хоть сбегай отсюда через черный ход! Правда, в этом доме я скорее заблужусь…

Внутри было такое огромное открытое пространство, что даже голова закружилась вначале. В гостиной были высоченные окна и второй свет, деревянные опоры и перекрытия, такие же стены. Все дышало светом и чистым воздухом. Минимум мебели, минимум безделушек, максимум простора. В таком доме я бы жила всю жизнь! Но Полина настойчиво тянула меня наверх, на второй этаж. Мы поднялись по лестнице и вошли в одну из открытых комнат. Полина распахнула шкаф и критическим взглядом осмотрела висящие на плечиках вещи:

– Та-а-ак, что же мы вам подберем?

– А чье это? – подозрительно спросила я.

– Это-то? А Катюшкино. Но Катюшка-то уж лет пять как в Швейцарии живет… Вышла, понимаешь, замуж за одного этого, который мобильник нателем называет и вместо церкви ходит на собрания читать библию… Ну бог ей судья. А вещички вот остались, не волнуйся: чистые, выглаженные, как новые!

Мда. Катюшка какая-то… Бывшая, что ли? Ну, раз замуж вышла, то мне на нее только и остается забить. А вот шмотье… Ну ладно, раньше носила бэушные, и сейчас надену. Сбежать все равно не дадут.

– Вот вам, Ева, очень симпатичное платье.

Полина выдала мне вешалку. Платье было… Мягко говоря, очень дорогим. Навскидку – Дольче и Габбана. Конечно, не новье, но мягкость ткани и аккуратность кружева, швы, пуговицы – все кричало о том, что куплено оно было не в России. Черное, узкое, с широкими рукавами в три четверти, с черной же шелковой подкладкой, как раз моего размера. Интересно, Данила всех женщин себе подбирает по параметрам фигуры?

– Вы переоденьтесь, а ваше платьице я заберу, постираю и высушу. Да вы не волнуйтесь так! У меня большой опыт работы с вещами от кутюр! Прада, да?

– Почти, – рассмеялась я. Надо же, модельер не соврал. Ведь говорил, что все будут принимать за Италию! – Не старайтесь, просто надо застирать пятно и все.

– Ну-ну, не учите меня работать, – весело отмахнулась Полина. – Переодевайтесь и спускайтесь к Даниле. А я за дверью постою.

Что ж. Похоже, выбора у меня нет. Когда она вышла, я на всякий случай выглянула в окно. С балкона я прыгать не буду. Ладно. Один-ноль в пользу Полины.

Когда я снова появилась на террасе в черном итальянском кружеве, Данила стоял, опираясь на перила, с рыжей кошкой в руках. Мужская рука так небрежно и ласково гладила короткую шерсть зверька, что мне немедленно захотелось стать кошкой и нежиться в объятьях Беркута… Пришлось даже потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения, и весело улыбнуться:

– Что ж, счастье, что у тебя есть подходящий для женщины гардероб! Я спасена.

– Тебе идет, – Данила оглядел меня с ног до головы и спустил кошку на стол. – Готова для прогулки перед ужином?

– Вполне.

Черт, нет, я не готова! На что еще он вздумал меня посадить? На слона?