Текст книги "Заложница артефакта (СИ)"

Автор книги: Ульяна Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Пока не найдём убийцу, – с каменным спокойствием ответил Валь. – Не беспокойся, мы найдём его быстро.

– Откуда такая уверенность? Ты телохранитель или частный детектив? – хмыкнул Фер, ещё раз осматривая его с ног до головы. Обычный парень, ничего особенного – ни стати, ни масти. Глаза вот только… Цепкие, умные глаза. Знакомые… Где он мог видеть Валя? Где он мог видеть сероглазую охранницу, которая там, на лужайке, впала в транс? Что она делала: спасала их от рагуля или, наоборот, направляла его на Фера?

Как разобраться во всём? Как отделить правду от лжи? Даже ноябрьского мухомора нет под рукой… Хотя он уже употреблял его несколько дней назад! Фер лихорадочно размышлял, меряя шагами пятачок сырой земли вокруг костра. Лес молчал, придавленный тяжестью снега, лишь кое-где слышался одинокий треск ветки под лапами ночной птицы. Валь тоже молчал, обгрызая мясо с ножки. Надо бы аккуратно расспросить северянина: кто его нанял, откуда он вообще взялся, какие обязательства взял на себя. И, возможно, даже поймать на нестыковках...

– Я приготовлю тебе постель, – ровным голосом сказал Валь. – А потом отвечу на все твои вопросы, если, конечно, у тебя есть вопросы.

Он поднял голову, и Фер поймал взгляд телохранителя. Добродушный, даже почти ласковый, такой… Опасный взгляд. И поёжился. Что толку спрашивать, если подозреваешь человека в предательстве и лжи? Что толку слушать ответ, если каждое слово может оказаться вымышленным? И не проверишь, и не поверишь...

И где всё-таки он мог видеть Валя раньше?

Глава 11. Как получить ответ на незаданный вопрос

Алиса сидела у костра, склонив голову к коленям, и изредка ворошила палочкой красные прогорающие угли. Фер приподнялся на локте, удивлённо протёр глаза. Откуда здесь, в лесу, Алиса? И в таком виде… Вся замотанная в какое-то потрёпанное покрывало, на голове платок, скрывающий волосы, босые ноги… Только её точёный профиль виднелся чётко в отблесках последних огоньков костра – печальный, строгий, такой красивый!

– Алиса? Это ты? Или мне всё снится? – тихо спросил Фер, боясь разбудить телохранителя.

Она повернула голову, и улыбка озарила тёмные глаза:

– Тебе лучше знать, Фёдор. Думала, ты мне скажешь...

– Я вообще ничего не понимаю в последнее время, – буркнул он, поднимаясь. Бросил взгляд на лежанку Валя – та была пуста. Фер огляделся с нарастающей тревогой:

– А где мой охранник?

– Он охотится, – ответила Алиса. – Я попросила дать нам немного времени, и он согласился.

– Вот так, во сне?

– Сон ли это, – задумчиво протянула она. – Всё так реально! Как в жизни!

Фер присел рядом с ней, тронул пальцами край тёмного платка:

– Почему такая одежда?

– Какую дали, такую надела, – Алиса пожала плечами и придвинулась ближе к нему. Фер обнял её, прижал к себе, но девушка решительно освободилась:

– Не стоит. Они могут вернуться в любой момент.

– Кто они? Валь?

– Да, и не только...

– Почему ты мне всё время снишься?

– Помоги мне!

Она схватила Фера за руку, заглянула в глаза с умоляющим выражением:

– Я не понимаю ничего! Я не хочу всего этого! Я устала и хочу домой! Хочу, чтобы всё закончилось!

– Что случилось? – он всё же обнял её, с намереньем защитить, никому не отдать, но Алиса вырвалась, оглянулась на мрачный лес и вскочила:

– Он идёт! Помоги мне! Слышишь? Помоги!

… Фер вздрогнул всем телом, проснувшись, и долго таращился на северянина, который ощипывал очередную пойманную птицу. Костёр давно прогорел, только угли слегка дымились между камней. В лесу светлело. С учётом времени года это означало, что сейчас часов восемь утра. Валь поднял голову от тушки и спросил:

– Кошмар приснился?

– Ты никого не видел? – напряжённо ответил встречным вопросом Фер, оглядываясь по сторонам. Это было глупо: ведь всего лишь сон, очередной сон, но…

– Никого. Хочешь поговорить о чём-то?

Телохранитель глянул исподлобья, но уже не так дружелюбно, как вчера. Во взгляде ясно читалась озабоченность. Поэтому Фер подозрительно прищурился:

– Что? У нас проблемы? В чём дело?

– Надо идти дальше, – просто сказал Валь и сунул ощипанную дичь в большую кожаную сумку.

– Откуда у тебя это? Вчера же не было?

– Вилма приходила, принесла кое-каких припасов и два одеяла.

– Вилма? Это та, сероглазая? – Фер вспомнил серьёзный взгляд охранницы сестры и поёжился. Было в этих северянах что-то странное, не поддающееся объяснению. Вроде его и тянуло, и отталкивало одновременно.

– Нет, светлость, это Лива. Вилма приставлена к твоей мачехе. Довольно болтать, собирайся!

– Не ори на меня! – вскинулся Фер от резкости последней фразы. – Кто ты такой, чтобы на меня орать?

Валь медленно встал и глянул так, что всё внутри похолодело. Прямо мороз по коже! С кем лучше не ссориться, так это с собственным телохранителем...

– Меня наняли охранять тебя, и мой контракт пока не окончен. Поэтому нам надо сразу договориться о главном. Я отвечаю за твою безопасность, светлость, – северянин словно выплюнул это слово, и черты его лица на миг исказились в непонятной гримасе. Фер выдохнул и забыл, как надо дышать. Валь взял себя в руки и продолжил:

– Ты будешь слушаться меня беспрекословно. Скажу бежать – побежишь. Скажу упасть – упадёшь. Имеешь полное право послать меня к Хель, но в этом случае я не гарантирую, что ты доберёшься живым до вашего храма и получишь свой венок на голову.

Он помолчал, неспешно сворачивая одеяло в валик, потом сказал уже спокойнее:

– Кто-то очень хочет, чтобы ты умер. А я, по разным причинам, этого не хочу. И не допущу.

Перекинув валик через плечо, северянин поправил сумку с припасами, уже знакомым жестом передвинул чуть налево на груди свой ремень с ножнами и совсем будничным голосом велел:

– Понесёшь второе одеяло и мехи с водой. В путь, светлость!

Он провёл рукой над огнищем, и камни сами собой расползлись в разные стороны, пепел и угли втянулись под землю, а на их месте появились тонкие зелёные ростки травы. Фер хмыкнул. С камнями он и сам бы сумел, а вот вырастить траву так быстро – это уже высшая форма магии. Валь очень сильный колдун. Почему же работает телохранителем?

Они шли долго, пробираясь по чаще. Валь почти не пользовался магией, поэтому приходилось перелезать через коряги, рубить широким ножом заросли кустарника, который они не могли обойти. Фер терпел. Он никогда не был неженкой, но их вылазки с Леви не имели ничего общего с нынешним походом. Бегство из дворца казалось Феру неправильным. Да – рагуль, да – нападение, но ведь они, северяне, могут справиться с проклятьем! Они умеют, наверное, даже больше, чем когда-либо признаются… Но если они могут защитить его, тогда зачем бежать?

Все эти вопросы, однако, весь день оставались без ответов. Только к вечеру, когда зимнее солнце принялось лизать верхушки сосен, Валь обернулся и сказал:

– Привал. Проголодался, светлость?

– Даже не представляешь, как сильно, – пробормотал Фер и тяжело опустился на землю. Поляна, на которой они остановились, была почти целиком свободна от снега, лишь кое-где по краям, под деревьями, он ещё не успел растаять. Скоро начнётся весна, а они так и не поохотились на лис… Отец любил конную охоту. И лисьи шубы...

Валь бросил в него валиком из одеяла:

– Простудишь наследную задницу, подстели. А я пока разожгу огонь.

– Можно тебя попросить? – расстеливая одеяло на жухлой прошлогодней траве, спросил Фер, так вежливо, как только мог.

– Попроси.

Валь уже принёс ветки для костра. За неимением камней он ножом снял верхний слой дёрна, потом ободрал несколько длинных кусков коры и уложил их в ямку. Собрал горсть иголок с одной из еловых лап, бросил их на кору и принялся кресать огонь.

– Ты не мог бы обращаться со мной поучтивей? Просто совсем чуть-чуть...

Валь бросил на него быстрый взгляд и ответил, раздувая робкий огонёк:

– Хорошо.

– Хорошо? Так просто?

– Достаточно попросить по-человечески, – Валь склонился совсем низко над разгорающимся костерком, и Фер не видел его лица, но был уверен, что телохранитель улыбается.

– Ты надо мной издеваешься, – Фер устало закрыл глаза. Каждую мышцу его тела начало крутить. Завтра будет болеть. Очень сильно… Надо выспаться, он так устал...

… Алиса присела рядом с ним на корточки и коснулась ладонью его щеки. Фер с трудом поднял руку и стащил с её головы платок. Тёмные волосы рассыпались по плечам, три белые прядки между ними, словно парикмахер-хиппи решил поэкспериментировать с цветом. Алиса улыбнулась и шепнула:

– Вид у тебя ещё тот.

– У тебя не лучше, – усмехнулся он. – На тебе опять украшение моей матушки...

Она коснулась ожерелья на шее и погладила пальцем самый большой камень:

– Оно мне нравится. Наверное, поэтому оно мне и снится. А тебе что, жалко?

Фер помотал головой:

– Носи на здоровье… Просто странно, что ты мне снишься постоянно с этим ожерельем, и что мы разговариваем, и что я помню наши разговоры...

– И не только разговоры, – добавила Алиса едва слышно, а потом добавила: – У меня есть ещё что-то от тебя.

– Что именно? – улыбнулся он. – Ещё одно украшение, которое ты свистнула из сокровищницы?

– Твой перстень, – она сунула ему под нос руку, на одном из пальцев которой расположился его артефакт.

– Откуда он у тебя? – подхватился Фер...

Валь придержал его за плечо:

– Эй, светлость, полегче! Я только спросил, хочешь ли ты крылышко или ножку?

– Тьфу ты, все драконы Нового мира! Такой сон оборвал… – пробормотал Фер, с усилием садясь. Северянин поддержал его:

– Мышцы болят? Сейчас заварю зелье...

– Почему мы бежим? – вдруг спросил Фер, взглянув ему в глаза. – Разве нельзя вернуться во дворец, допросить всех присутствовавших на церемонии, найти сильнейшего мага, который смог бы вызвать этого рагуля...

– Не волнуйся, ваш главный как раз этим и занимался целый день, – Валь похлопал его по плечу, успокаивая, и протянул целую ножку от куропатки. – Поешь, пока я готовлю зелье.

Фер вдохнул запах жареного мяса и впился зубами в ножку. Прожевал половину, и только потом до него дошло:

– Откуда ты знаешь, чем занимался главный… то есть, канцлер?

– Лива сказала, – в глазах телохранителя снова появилась хитринка, и он отошёл к костру.

– Лива, да? По мобильнику, небось? И как связь? Хорошая в этих лесах?

– Теперь ты надо мной издеваешься, светлость? – открыто рассмеялся Валь. – Зачем нам гаджеты Старого мира, если есть ментальная связь?

Фер пристально посмотрел на него:

– Ты врёшь! На таком расстоянии ментальная связь не работает!

– Между близнецами она работает на любом расстоянии. А чем сильнее магия близнецов, тем крепче связь.

– Так вы...

– Да, все трое, – кивнул Валь, помешивая закипающее зелье. – Наша мать – из древнего рода друидов.

– Скажи мне, Валь, только честно… – Фер догрыз последний кусок мяса с ножки и отшвырнул кость за спину. – Почему тройняшки из древнего рода друидов нанялись телохранителями наследников аригоната? Неужели только из-за денег?

– Ну… Это своего рода инициация, – с запинкой ответил Валь, принюхавшись к пару из чудного котелка, который он соорудил за две минуты из полосок коры. Фер покачал головой:

– Валь, ты что-то скрываешь! И мне это совсем не нравится.

– Я понял, – коротко ответил северянин и замолчал, помешивая зелье.

Фер подождал немного, но Валь, похоже, не собирался продолжать. И Фер позволил себе деликатно возмутиться:

– И это всё? Ты понял и всё? Не расскажешь, что ты скрываешь?

– А если я солгу? – прищурился телохранитель. – Тебе хочется услышать красивую сказочку? Или предпочитаешь правду, но не сразу?

– Правду, – выбрал Фер без тени сомнения.

– Тогда тебе придётся подождать.

– Сколько?

– Этого я не знаю. Но обещаю: как только смогу, сразу всё тебе расскажу.

– Ты… Ты странный, – подытожил Фер и улёгся на своё одеяло. – Но ты мне нравишься.

– Вот и отлично! Глотай зелье и спи – утром рано вставать.

Валь передал ему котелок и устроился поудобнее на лежанке. Фер начал пить горькое зелье, то и дело морщась, а потом пробурчал:

– Всё равно не высплюсь из-за дурацких снов...

– Сны какого жанра? – неожиданно серьёзно спросил Валь.

– Того жанра, что спать не дают...

– Рассказывай!

Фер усмехнулся и покрутил головой:

– Ну конечно: я тебе всё, а ты мне ничего! Немного напрягает, тебе не кажется?

– Я думал, тебе нужна помощь, – Валь пожал плечами, откинулся на спину и прикрыл глаза. Вот жук! Сплошное наказание, а не охранник! И что делать? Принимать его условия?

Фер снова сел, нашёл в стороне ветку и, как Алиса во сне, начал ворошить угли. Искры вспыхнули, брызнули в стороны и умерли в последнем полёте. Он тоже умрёт. Возможно, совсем скоро… Кто-то хочет убить его и этот кто-то – настойчивый человек. Вопрос не самый срочный, конечно, но закономерный – кто? А к нему паровозиком цепляются остальные вопросы. Почему ушёл артефакт? Почему убили отца? Из-за чего каждую ночь Феру снится Алиса в маминых драгоценностях? И да, последний вопрос, чисто для информации – какое отношение эта девушка имеет к его перстню? Ведь в ней ни капли магии, а артефакт может снять и надеть только маг! Алиса, конечно, милашка, с ней было хорошо, с ней до сих пор хорошо каждую ночь в этих странных перекрёстных снах, но она обычная. У Фера давно есть невеста в Ностра-Дамнии, чуть ли не с детства обещанная как знак дружбы двух держав, и мамины драгоценности перейдут к ней после венчания… Так почему Алиса? Какой в этом смысл?

Голова отказывалась соображать. Никто ему не помогает. Даже северянин скрывает что-то важное! И Фер обозлился:

– Слушай, наследник друидов! Перестань изображать из себе великого магистра тайных наук и отвечай, кто стоит за всем этим? Я знаю, что ты знаешь!

– Светлость, мы же договорились, – удивлённо ответил Валь. – Чего землю носом роешь? Ложись лучше спать.

– Мне ещё никто никогда не указывал, когда спать, а когда не спать! Ни отец, ни мачеха, ни Леви! И уж точно, никто из слуг!

Ярость закипела в жилах, точно кровь дракона. Впервые в жизни Фер почувствовал себя на грани. Раньше все удовлетворяли его желания практически мгновенно, все любили его и баловали, даже строгий отец, уже не говоря о слугах! А теперь, за четыре дня с момента возвращения в Новый мир, попрекают всем на свете, командуют и указывают, как жить и что делать! И Валь туда же: молчит, как пень, издевается, смеётся над ним! А сам никто, пустышка, наёмник! Хватит! Надоело!

И он бросился на северянина, прыгнув прямо через костёр. Вцепился в рубаху на груди, рывком поднял, не обращая внимания на треск ткани и на боль в мышцах, встряхнул, как нашкодившую комнатную собачку. Кулак прилетел незамедлительно, скула взорвалась от мощного удара левой, но Фер даже не подумал уклониться, хоть и видел, хоть и было время. Валь вырвался, оставив кусок рубахи в его руке, и отскочил в сторону от костра, замер, покачиваясь, словно ждущая нападения змея. Фер раздул ноздри, соображая, как лучше достать охранника, потом снова ринулся вперёд, напролом. Валь поднырнул под занесённую руку и толкнул его в спину. Унизительное падение носом в траву заставило Фера взвыть, и глаза заволокло красным туманом. От следующей атаки северянин снова ушёл, отклонившись вбок. И Фер закричал на весь лес:

– Дерись, драконье дерьмо! Дерись, как мужчина!

Валь повёл головой, разминая мышцы, и улыбнулся, как тогда у костра. Нагрудный ремень с ножами полетел в траву. Фер громко фыркнул и быстро отстегнул ножны с кинжалом от пояса. Бросок вперёд – и главное, не заорать от боли! Не думать о том, что этот сукин сын сильнее и проворнее! Сломать его, отбить костяшки о лицо! Показать, кто здесь командует! Не сдаться...

Валь не пощадил его на этот раз. Он бил точно и от ударов не уклонялся. А Фер в каждый удар вкладывал всю свою ярость, всю боль, всю ненависть, что скопились в душе. И кричал, выплёскивая на северянина самые обидные ругательства, которые мог вспомнить. Про Леви тоже кричал. Про отца… Про мать.

А потом они оба свалились на мокрую землю и отползли друг от дружки на несколько шагов. Фер уже не орал. Слёзы катились по щекам, мешаясь с кровью, и от солёных ручейков начало щипать. Он вытер лоб, зажмурившись, сглотнул привкус железа во рту и потянулся за мехами с водой. Валь сплюнул в траву выбитый зуб и усмехнулся:

– Уделал ты меня, светлость. И всё равно, дерёшься ты, как девчонка! Кто тебя учил?

– Леви, – прохрипел Фер. Блин, что на него нашло? Теперь вся морда всмятку...

– Кто такой Леви?

– Мой молочный брат. Он погиб.

– Жаль.

Северянин перебрался к костру и подтянул к себе ремень, морщась, надел на место и привычно поправил. Фер придвинул к нему мехи:

– Умойся, что ли… Вид, как у дикаря с Чёрной горы.

– Твоими стараниями! – буркнул Валь. – Думаешь, сам красивей? Кидаешься на людей, как кабан в брачный сезон...

– Нарвался! Я же просил, поучтивей.

Валь тряхнул головой и вздохнул, как будто решился. Плеснул в лицо воды и сказал напряжённо:

– Хорошо. Я скажу тебе одну умную вещь, а ты мне поведаешь свои сны. Пойдёт?

Фер молча кивнул, не отрывая взгляда от охранника. Тот поджал губы, потом задумчиво произнёс:

– Знаешь, на что наводят рагуль? На волос, огрызок ногтя определённого человека. Или на кровь.

– Волосы, ногти, кровь… И что это нам даёт? – раздражённо ответил Фер и вдруг поймал мысль. Ему стало жарко. Бросив взгляд на Валя, он понял, что не ошибся с выводом. И вскочил, невзирая на боль:

– Ноно? Это невозможно! Она никогда не...

– Возможно всё! – жёстко сказал Валь. – У неё был целый кубок свежей крови наследника аригоната.

Глава 12. Плен или тлен?

Пламя очага медленно танцевало между больших, гладко отёсанных и чёрных от копоти камней. Кора на поленьях корчилась в судорогах и трещала, как будто звала на помощь. Железный треножник над огнём раскалился докрасна, а в пузатом, бывшем когда-то блестящим чайнике кипела вода.

Алиса неотрывно смотрела на пламя и не двигалась. Только пальцы шевелились, перебирая на плечах бахрому длинного платка, который дала ей старуха Фаиза. Как будто бахрома могла ей помочь собраться с мыслями. Как будто бахрома вообще могла ей в чем-то помочь...

Толчок в спину заставил её охнуть и поднять голову. Старуха забормотала что-то на своём непонятном наречии, потом, видя, что Алиса ещё не понимает, схватилась за её платок, натянула его по самые брови, спрятав волосы. Потом плюнула на землю и сунула Алисе глиняный горшок:

– Чай! Чай!

– Хорошо, хорошо, – вскрикнула она, прикрываясь рукой. Утром Фаиза уже ударила её по щеке с невиданной силой. Чай, чай, достал их дурацкий чай… Ей показали всего один раз, как его готовить: две полные горсти измельчённых листьев из горшка и три длинных ветки пахучей мяты, бросить в чайник и кипятить, пока мята не станет бурой. Навскидку – минут пять. Потом прикрыть чайник крышкой и настаивать, пока мужчины не придут на обед. Или на ужин. Здесь пили чай весь день, в любое время дня и ночи, до, во время и после еды… Как можно пить столько чая...

Мята источала неземной аромат, который нельзя было спутать ни с чем на свете. Алиса прикрыла веки и вспомнила сырой от дождя луг, пахучие листочки, растёртые в пальцах, и первый в жизни поцелуй со смешным вихрастым парнишкой по имени Коля. Или Петя… Забыла.

Пронзительно закричала старуха. Алиса очнулась от грёз и с ужасом схватилась за крышку чайника. Сейчас ей прилетит! Ох, прилетит! Морщинистой, но тяжёлой рукой Фаизы, которая не знала других методов воспитания! Прикрыв чайник, Алиса обернулась чуть ли не украдкой, но старухи не было в кухне. Кричали снаружи. Пусть орут себе на здоровье, главное, чтобы её не трогали.

Топот детских ног заставил её снова оглянуться. Маленький Зияд с порога бросился к полке, где старуха хранила свои травы и натирки, стал рыться в горшочках, бормоча что-то себе под нос.

– Что случилось? – решила полюбопытствовать Алиса. Мальчишка обернулся и залопотал на местном наречии, но, видя, что она не понимает, бросил одно слово:

– Отец!

Угу, объяснил, называется. Надо самой пойти и посмотреть. Отец Зияда, черноволосый бородач, который перехватил Алису у торговцев рабами в подлеске неделю назад, владел табуном лошадей, которых разводил на продажу. Насколько она поняла, сегодня он должен был заняться одним из жеребцов, у которого был отвратительный характер. Видно, у коника были другие планы.

Подняв чайник повыше над огнём при помощи специальной надставки, Алиса осторожно вышла из кухни во двор. Амир лежал на плетёном настиле под деревом и стонал, пока его мать суетилась вокруг. Чернокожая глухонемая служанка сидела у настила и, помогая себе зубами, рвала на полосы одну из простыней, которую Алиса утром выстирала вместе с кучей другого белья и повесила сушиться в саду. Рубашка Амира была в крови, лицо искорёжено и покрыто синяками. От вида человека всмятку желудок Алисы взбунтовался, и она в судорогах склонилась над перилами. Полупереваренный завтрак оказался на земле, и Фаиза обернулась на звук:

– Эй, эй, Аисса, иди сюда!

Божечки, хоть бы имя научились правильно выговаривать! Похоже, в их языке не было звука Л… Приходилось откликаться на Аиссу. Она спустилась с приступки, служившей крыльцом, и подошла, прислушиваясь к желудку: не приспичит ли ему опять побуянить.

Амир стонал, и было от чего. Всё лицо его было залито кровью, содранный кусок кожи с волосами висел над ухом, на предплечье зияли широкие раны от укусов – даже виднелись дырки, как будто его железным прутом проткнули! Когда Фаиза осторожно разорвала рубашку, Алиса увидела багровый синяк с левой стороны груди. Нехило потрепало мужика! И это всё конь?

– Тряпки! Давай! – торопила Фаиза, трясущимися руками снимая остатки рубашки и ощупывая бок сына. Тот издал негодующий вопль, попытавшись оттолкнуть её руки. Наверняка рёбра сломаны, надо врача звать! Алиса схватила один из длинных бинтов и подала старухе. Та принялась аккуратно обматывать грудь Амира, стараясь хорошенько затянуть. Оглянувшись на Алису, с досадой толкнула её и указала на рану на руке:

– Мой! Не стой!

Алиса сглотнула и зажмурилась. Она никогда особенно не боялась крови, но раньше ей доводилось сталкиваться только с разбитым носом брата и с глубокими царапинами. А тут… Мясо чуть ли не до кости откушено! Вдохнув несколько раз через рот, как учила мама, Алиса намочила кусок бинта в ведре с водой, стоявшем рядом, и присела возле Амира. Ему же будет больно… Как могут врачи трогать раны? Как им не страшно?

От первого же касания мокрой тканью Амир дёрнулся и застонал. Фаиза подтолкнула застывшую в ступоре Алису:

– Давай! Давай! – и принялась копаться в горшочках, притащенных Зиядом с кухни. Пересилив рвотный позыв, Алиса уже уверенней продолжила вытирать кровь с руки, обнажая края раны. Да тут даже зашить не получится, навсегда останется след! И неизвестно, есть ли тут больница… Неужели старуха будет лечить сына притирками? Тут надо сразу антибиотики колоть, иначе будет инфекция и вообще… Скальп содранный к голове пришивать… Не приклеят же они его! Жалко Амира, конечно, он не злой, даже понятливый, но, похоже, всё-таки помрёт...

Алиса оглянулась на Зияда. Мальчишка торчал немного в стороне и смотрел на отца бездонными чёрными глазищами, словно подведёнными тёмным карандашом. Зияд не плакал, но было заметно, как он сдерживает себя, чтобы не броситься к отцу на грудь. «Настоящий воин!» – называла его Фаиза с гордостью, и сейчас восьмилетний пацан старательно пытался доказать всем, что он воин. Ведь воины не плачут.

Предплечье Амира ещё кровило. Алиса, сама не зная зачем делает это, провела пальцем по краю раны. Голубые искорки, уже не чужие ей, словно крохотные иголочки, проскочили между её кожей и открытым мясом. Нет, нельзя показывать им, что она умеет лечить! Нельзя! Запрут и будут использовать! А у неё от лечения седые волосы появляются… Она стареет! Алиса поняла это, когда тайком от всех заживила большой ожог у служанки Эйбы. Та опрокинула на ногу кипящее масло и выла полночи, мучаясь от болей. Амир ночевал с табуном, ожидая рождения особо ценного жеребёнка, а старуха с внуком остались на ночь у родителей умершей не так давно невестки. Алиса с негритянкой были одни, и не помочь бедной женщине, и так обделённой голосом и слухом, она не могла. Наутро от ожога остался только маленький розовый след, а в волосах у Алисы появились новые седые пряди.

Чёрт! Но не оставлять же человека без помощи! Он так страдает...

Алиса отбросила кровавую тряпку. Да пофиг! Пофиг на седину. В крайнем случае, перекрасит волосы. И приложила ладони к жаркой ране.

Первым заметил Зияд. На его вопль обернулась старуха и охнула. А потом у неё пропал голос. Алиса их не видела. Она вообще ничего не видела, чувствовала только пульсирующую под ладонями кожу. А где-то краем сознания чувствовала сердце Амира, большое, сильное, качающее кровь, жадно пьющее её энергию для заживления ран… Потом ей стало плохо. Перед глазами начали летать мушки, появились радужные круги, онемели ноги… Алиса поняла, что с плечом Амира ей больше нечего делать. Как поняла – и сама не знала, просто стало ясно, что там всё в порядке. Видела она мало что, уже совсем забыла, где находится и кто рядом с ней, всё её сознание жило одним стремлением – залечить раны лежащего перед ней человека...

Рука легла на грудь Амира, нашла сама, ощупью, сломанные рёбра. Теперь голубые силуэты костей с тремя красными всполохами в местах переломов проявились даже на фоне черноты перед закрытыми глазами. Алиса прижала ладони к коже, посылая искры внутрь, в само его тело, вглубь. В голове пронеслось: «Не выдержу!» Ох, только бы не свалиться в обморок, как долго это длится! Как долго… Красные точки пульсировали упрямо, высасывая силы, точно вампиры кровь, а Алиса мысленно подгоняла их: «Исчезайте же, уходите, хватит!»

И не успела.

Всполохи сменились неярким оранжевым, когда в голове её всё померкло. «Чёрт...» – успела подумать Алиса и провалилась в темноту...

… Она кричала Фёдору, что больше не может, не хочет, что её всё достало… но это было так давно! Теперь он был далеко, она не могла к нему приблизиться, словно что-то мешало. Словно кто-то очертил круг и не пускал её к Фёдору. Она стояла и смотрела, как тот танцует на балу с девушками, страдала тихонько, но сделать ничего не могла. И, похоже, даже плакала, потому что солёные капли катились по щекам без перерыва...

А потом она услышала знакомые звуки. Мычание коровы – долгое, протяжное – словно все о ней забыли. Тихонькое позвякивание вместе с фырчанием бурлящей воды: ненавистный чай опять кипятят, но крышку не сняли и чайник выше не поставили. Собака брешет во дворе, лениво, только в силу долга – вот, мол, не зря мне кости кидаете, я охраняю! А потом шорох сандалий по земляному полу – кто-то приближается… Алиса силилась открыть глаза, пошевелиться, но не могла: веки были как каменные… Она только почувствовала, как чьи-то руки приподнимают её голову, к губам прикасается что-то прохладное, вода льется в рот, свежая, оживляя… В голове шумит, словно рядом водопад, словно мартеновская печь близко. Как когда-то давно. Божечки, пусть это будет то самое утро, когда она проснулась после пьянки на Маришиной даче! Верните её назад, в ту мирную жизнь, и она будет пай-девочкой, никогда в жизни не наденет проклятый перстень, не возьмёт от бабули нитяной браслетик… Она будет просто жить, как жила, и радоваться каждому новому дню...

– Пей, хорошо! – услышала Алиса тихий голос и с усилием разлепила веки. Рядом с ней сидела Фазия с плошкой и ложечкой. Кривая улыбка на миг осветила морщинки старухи, и она кивнула:

– Теперь ешь.

И втолкнула в рот Алисе комок скатанного в пальцах хлеба. Фу, гадость какая! Но мысль мелькнула и пропала, и Алиса начала жадно жевать, только сейчас почувствовав, как голодна. Фазия довольно хмыкнула и похлопала её по руке:

– Теперь спи. Много спи.

И вышла. Алиса прикрыла глаза, но тут же снова их распахнула: божечки, неужели её принесли на женскую половину? Куда раньше был доступ только старухе, а она, Алиса, имела право лишь быстро вымыть полы… Во как! В благодарность за исцеление Амира? Кстати, как он? Спросить бы, да Фазия ушла на кухню. Спросит потом...

Проглотив хлеб, Алиса приподнялась на локте. Голова ещё кружилась, и пришлось несколько раз зажмуриться, чтобы комната перестала плыть перед глазами. Посмотреть было на что: старуха жила богато, с шиком. Кровать, на которой лежала Алиса, была шире, чем двуспальная в родительском доме, и с мягкой периной под шёлковыми простынями. Стены были сплошь увешаны ткаными коврами с геометрическими и цветочными узорами, ярких оттенков и нежными даже на вид. Между узорами пестрела арабская вязь: наверняка молитвы или суры из Корана.

То, что она попала в мусульманский мир, Алиса поняла сразу же, как только Амир бросил её поперёк седла и привёз домой. Там сдал на руки старухе и ушёл. Он лучше остальных говорил на языке, которым пользовался Атассен и которым по непонятным причинам смогла пользоваться и Алиса. Кстати, она не понимала, как можно знать язык, на котором никогда не говорила, но решила принимать это как должное. Вероятно, магия, других объяснений не было. Фазия предпочитала ругаться на своём гортанном языке, который для Алисы был, словно китайский. Тех двух десятков слов, которые могла понять Алиса, было вполне достаточно, чтобы уяснить ситуацию: она рабыня, в той же мере, что и Эйба, должна готовить еду, стирать и молчать в присутствии хозяина и его матери. Спала она рядом с чернокожей на кухне возле очага, ела там же после того, как хозяева насытятся. По положению Алиса была чуть выше, чем корова с собакой, но даже и тех никогда не били. А вот ей старуха частенько отвешивала оплеухи. Сперва Алиса плакала от бессилия, а потом перестала. Ей стало всё равно. Её поглотила апатия – подруга депрессии...

Атас не появлялся. Как сбежал в лесочке, обратившись рыжим лисом, так и сгинул. Спас свою ценную шкурку, а её оставил в плену… И это бесило. Надо было спасать, вести в другой мир, лечить и переодевать, чтобы потом просто-напросто сбежать! Это наводило на мысль, что собако-лис вернётся. И Алиса пыталась цепляться за эту мысль, чтобы не сойти с ума...

Зашелестела занавеска из деревянных бусин, отделявшая женскую часть от остальной части дома. Алиса повернула голову и замерла. В проёме стоял Амир.

Он выглядел вполне прилично. Хотя ещё немного странно, наверное, из-за неровно отросших волос на новой коже скальпа. Словно обрили полголовы перед операцией. В разрезе рубашки виднелись бинты на груди, но Амир не корчился от боли. И предплечье было почти как новое, хотя и с вполне различимой ямкой в месте укуса.

– Аисса, как ты себя чувствуешь? – спросил он, с тревогой глядя в глаза. – Я пришёл выразить тебе благодарность!