Текст книги "Корабль времени"

Автор книги: Улисс Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– И потом не смог вернуться домой?

– А может, дело обстоит ещё хуже, чем мы предполагаем… – начал Шен. – Может, Лэрри… приплыл сюда на корабле…

– И корабль сел на мель?

Один из близнецов шумно втянул из трубочки коктейль, а потом спросил:

– Так вы хотите сказать, что в лагуне бродит потерявшийся мальчишка?

– Нет, это невозможно… – заявил Коннор и попросил у официанта счёт.

– Это почему же?

– Потому что Исландия за полторы тысячи километров отсюда. Она по ту сторону моря.

– Здорово! – воскликнул один из близнецов.

– Как по-твоему, Коннор, возможно ли, что этот корабль находится в лагуне… ну, я не знаю… пару лет? – спросил Шен.

Коннор не ответил.

Ребята переглянулись и продолжили обсуждение, только теперь они говорили намного спокойнее. Коннор сказал, что готов хоть сейчас отправиться в лагуну. Шен предложил пойти с ним.

Мина зевнула: она всю ночь сидела над кубом, – но теперь, когда загадка была разгадана, всё стало ещё запутаннее, чем раньше.

– Теперь, думаю, нам остаётся только одно… – пробормотал Мюррей.

Все посмотрели на него.

– Попытаться понять, что написано в дневнике.

Глава 13 

Поиски переводчика

…может ли профессор быть «немного того», или кто плывёт против течения…

– Профессор?

Пожилой учитель, шагавший по коридору, оторвал глаза от книги: он знал, что дети называют его профессором.

– Здравствуй, сынок, – улыбнулся он. – Ну что, принёс мне пару рассказов?

Мюррей прижал книги к груди, словно защищаясь от этого предположения:

– Нет, не совсем… Я хотел бы попросить вас о помощи.

Учитель Франк положил в книгу закладку и решительно ответил:

– С удовольствием, если это в моих силах.

– Я даже не знаю, с чего начать…

– В таком случае попробуй с начала.

– О, это не так легко, как вы думаете…

Учитель остался невозмутим.

Мюррей натянуто улыбнулся и стал почёсывать покрытый веснушками нос, собираясь с мыслями.

– Представьте, что вам понадобилось перевести текст… написанный совершенно непонятно.

– Это именно то, чем я занимаюсь в школе каждый день! – пошутил учитель Франк, но тут же пожалел о своих словах, потому что Мюррей умолк. – Погоди-ка…

Они вошли в класс, Франк поискал глазами стул и неловко присел. Возвышаться над учеником, который пытается объяснить ему нечто непонятное, казалось не лучшим способом моральной поддержки.

– Ну так-с, о чём же идёт речь?

– В общем, представьте, что у вас есть текст… но вы не знаете, как его прочесть. Есть и другие тексты… тоже написанные на неизвестном языке. Словно зашифрованные.

– Так, дальше. – Внезапно на лице Франка появилось довольное выражение. Он решил, что Мюррей делится с ним идеей своего нового рассказа. Скорее всего, сюжет не будет отличаться оригинальностью, ведь ещё Эдгар Аллан обращался к идее зашифрованной карты^[4].

– Вы понимаете, о чём идёт речь?

– Прекрасно понимаю – в мире существует множество нерасшифрованных языков.

– Так вот, вы хотите его перевести. Даже нет, вам необходимо его перевести.

– М-мм… – задумчиво промычал учитель.

– Как бы вы поступили в этом случае?

– О, не знаю… думаю… – Франк уставился в пол. Он никогда не отличался богатым воображением, и ему больше нравилось доводить до ума то, что придумали другие. – Думаю, я попытался бы понять, имеет ли этот неизвестный язык что-то общее с другими, более известными и уже расшифрованными… Например…

– Иероглифы, – выпалил Мюррей. – Но необычные.

– А-а… – Учитель ослабил узел галстука, чувствуя себя так, будто попал в ловушку. Почему-то он вспомнил, как коллеги на недавнем педсовете говорили, что Мюррею необходима помощь из-за случившегося с его отцом. «Такая несправедливость», – дружно повторяли они.

– Иероглифы и… греческий, – добавил мальчик.

В глазах Франка вспыхнул интерес.

– Греческий? – переспросил он.

– Вернее, древнегреческий, – выпалил Мюррей. – Самый древний… Ну что-то вроде языка Зевса и его жены… Метис.

С довольным видом учитель сцепил пальцы на животе:

– В таком случае, я точно знаю, что нужно делать!

Мюррей недоверчиво уставился на него.

– На твоём месте я обратился бы к профессору Галиппи.

– К кому?

– К профессору Тони Галиппи, – повторил Франк. – Он преподавал в нашей школе много лет назад. Но потом вышел на пенсию. Он был… – Франк замялся; из его уст чуть не вылетело «немного того» или что-то похлеще, но при детях такое не говорят. – Его считали одним из лучших мировых экспертов по древним языкам. Такое вот у него было хобби. А древнегреческий так и вовсе его конёк.

– Вы знаете, где живёт этот профессор?

– Ну конечно!

Они вышли и направились к лестнице. Франк взглянул на перила, и ему неожиданно захотелось сесть на них и съехать вниз. Он смущённо вытащил из кармана листок бумаги:

– Я напишу тебе его адрес. Но в обмен… – Он быстро закончил писать и протянул листок мальчику. – В обмен ты принесёшь мне почитать какой-нибудь из твоих рассказов.

Мюррей схватил листок и выпалил:

– Да, обещаю.

– Спасибо! – поблагодарил учитель.

На сей раз Мюррей, проигнорировав перила, помчался вниз, перескакивая через три ступеньки.

– Передавай привет! – крикнул Франк ему вслед. Потом сдёрнул с себя галстук и набросил на шею одной из статуй на лестничной площадке.

Корабль казался живым. С тех пор как его выровняли, он словно ждал своего часа – снова отправиться в море. Но, увы, пока он ещё не был готов к этому.

Коннор спустился в трюм, чтобы определиться с необходимыми работами. Ноздри заполнил запах моря. Пядь за пядью ощупывая обшивку, он представлял, что находится на далёком острове и что зелень за бортом корабля – это непроходимые джунгли. Стоило ему закрыть глаза, как мутная гладь озера превращалась в синий простор океана, а песчаные дюны лагуны – в поблёскивающие на солнце скалы. Свист ветра над головой казался стоном канатов во время шторма, облака – пеной разбивающихся о берег волн. Здесь, на корабле, он вновь почувствовал себя ребёнком. Коннор вырос в детском доме, но не считал себя обделённым любовью. У них была отличная компания, и любая прогулка в саду превращалась в охоту на медведей, или в сражение с индейцами, или в полёт на космическом корабле. Он вспомнил Вильсона – пса со спутанной шерстью, который появился как-то на берегу реки и потом так же неожиданно исчез через несколько лет. Сколько же историй они придумали о его похождениях! Некоторых из его товарищей усыновили добрые люди, а он, Коннор, оставался в приюте до восемнадцати лет, и особого жизненного опыта у него не было. Зато, когда он начал жить самостоятельно, у него появились отличные друзья, ничуть не хуже тех, с кем он делил кров в детском доме, и благодаря новым друзьям он оказался здесь.

Коннор выбрался на палубу и увидел Мюррея. Корабль завибрировал сильнее, словно почувствовал его приближение!

Юноша улыбнулся и подумал, что, будь у них парус, они бы уже могли отправиться в плавание. Мюррей Кларк надёжный парнишка, он не подведёт.

Мюррей проделал весь путь бегом и теперь исходил потом. Он рассказал Коннору о разговоре с учителем и показал бумажку с адресом:

– Хочешь, пойдём к нему вместе?

Коннор не особенно жаловал профессоров, хотя встречался с ними нечасто. Он указал на гротмачту, на бидоны со смолой и на трещины в корпусе, которые беспокоили его больше всего.

– Если мы хотим вывести его отсюда, то работы ещё непочатый край, – проговорил он. – Я предпочитаю заниматься ремонтом.

– А где Шен? – поинтересовался Мюррей.

– Наверное, подойдёт позже, во всяком случае, я так надеюсь.

– А Брэди?

– А тут уж я надеюсь, что они останутся дома. – Коннор улыбнулся и продолжил: – Идите вы с Миной. Но попытайтесь понять, что это за тип. Один из нас… или нет.

Мюррей согласно кивнул.

– Коннор… – спросил он, замявшись. – Как, по-твоему, что делает человека… одним из нас?

– Кроме того, что он немного того?

– Но я не считаю, что мы… того! – возмутился Мюррей.

– Я тоже так не считаю. Но в сравнении с другими…

Палуба корабля скрипнула.

Коннор погладил грот-мачту. В ней, словно рана, зияла глубокая трещина. Придётся скреплять металлическими кольцами, а то и новую ставить. Правда, он понятия не имел, где можно взять новую грот-мачту.

– Один из нас… это тот, кто стоит на месте, когда все остальные бегут, – задумчиво проговорил Коннор. – Или бежит, когда все остальные останавливаются.

– В общем, плывёт против течения, – кивнул Мюррей.

– Точно, плывёт против течения, – согласился Коннор после короткого раздумья. – Так вот, попытайтесь понять, плывёт ли профессор Галиппи против течения. Если да, то пусть переводит наш дневник!

Глава 14 

Королевство невероятных изобретении

…есть и такие короли, которые предпочитают использовать старые вещи, вместо того, чтобы покупать новые…

Автобус высадил их перед домом с граффити во весь фасад. Район был окраинный и безлюдный. Мина и Мюррей зашагали вдоль низкой кирпичной стены, заклеенной предвыборными лозунгами и плакатами. За стеной тянулось заросшее сорняками поле.

Сверив адрес по записке, ребята остановились перед огороженным шестиэтажным зданием, подойти к которому можно было по дорожке, которую когда-то покрывал асфальт, но сейчас от него остались одни воспоминания. Толкнув ржавую калитку, на которой висел картонный щит с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЁН, ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ», они увидели, что общий домофон разбит камнями.

– Ты уверен, что это здесь? – негромко спросила Мина.

Мюррей кивнул, в глубине души обуреваемый теми же сомнениями.

– Может, учитель ошибся, когда писал адрес? И всё же они решили проверить всё до конца. Большинство окон со стороны улицы были закрыты кособокими жалюзи. Они обошли дом и оказались во дворе. В высохшем фонтане валялся «скелет» трехколёсного велосипеда. Чуть поодаль стоял сарайчик, из оконных проёмов которого тянулись к солнечному свету кусты шиповника, а под крышей устроилась целая колония ласточек, которые, завидев незнакомцев, встревоженно закружили над своими гнёздами.

Дверь в подъезд оказалась открытой, и ребята обнаружили, что в просторном вестибюле кто-то проложил дорожки игрушечного авторалли. На самом деле такой огромной конструкции они ещё никогда не видели! От одной стены к другой, сплетаясь в кольца и параболы как минимум на трёх различных уровнях, вели шесть дорожек. И каких! Крутые спуски и почти вертикальные подъёмы, подвесной мост и длинный туннель, узел автобана и фонари светофоров!

– Ничего себе… – присвистнул Мюррей.

– Да уж, – согласилась Мина.

Рассматривая это чудо, они совсем забыли о цели своего визита. Мюррей очнулся первым.

– Профессор Галиппи? – позвал он. – Профессор Галиппи? Вы здесь?

Ему ответило гулкое эхо.

– Похоже, в этом доме никто не живёт, – проговорил мальчик разочарованно.

Они прошли через вестибюль и заглянули в длинный коридор.

– Везде темно… – заметила Мина.

Выключатели не работали.

– Смотри, – указал ей на что-то Мюррей.

На стене висела доска, на которой мелом было крупно написано: «Кубок чемпионов», а внизу несколько имён: Джосс, Боб, Брайан и…

– Тони, – прочёл вслух Мюррей. – Может, это он и есть?

Ребята вышли во двор, заросший бурьяном, и стали звать громче.

Их голоса терялись среди ласточкиных криков.

Но вдруг, когда они уже собрались уходить, одно из окон наверху открылось, и из него показалась блестящая лысина с взъерошенными пучками волос около ушей.

– Четвёртый этаж! – вместо приветствия крикнул обладатель лысины. – Я в лаборатории!

Мина и Мюррей переглянулись.

– На четвёртом этаже, в лаборатории, – иронично пробормотала девочка. – И как мы сами не догадались!

Клетка лифта давно уже стала горшком для куста цветущих роз. Ребята нашли лестницу и стали подниматься.

На первом жилом этаже входные двери пустых квартир были открыты. На втором – закрыты. На третьем дверей вообще не было. А на четвёртом они наткнулись на самого профессора Галиппи.

Перед ними стоял высокий, чуть сутуловатый человек с большими передними зубами, обнажёнными в улыбке. Светлые живые глаза завершали портрет. Одет он был в забрызганную краской футболку с изображением какой-то рок-группы, рыбацкие штаны со множеством карманов, набитых неизвестно чем, на ногах – резиновые вьетнамки.

В одной руке профессор держал сварочный аппарат, а в другой – пустую пластиковую бутылку.

– Не могли бы вы пройти со мной? – спросил профессор, опуская приветствия. – Мне необходимо кое-что закончить.

Ребята пошли вслед за ним. Мюррей чувствовал себя в своей тарелке, а Мина растерянно оглядывалась по сторонам.

– Простите за беспорядок, отсутствие света и тому подобное, но вот уже полтора года, как они отключили электричество, – пояснил хозяин.

Он шёл быстрым шагом, шлёпая вьетнамками, и иногда освещал путь короткими вспышками сварочного аппарата. Наконец они вошли в светлую комнату без единого стекла в окнах, выходящую во двор. На полу лежали деревянные рамки, вмещавшие в себя несколько десятков пластиковых бутылок.

– Это мои экономные солнечные панели, – объяснил профессор, заметив недоумённые взгляды. – Вы не против, если я закончу работу?

– Нет-нет, что вы, продолжайте, – поспешил произнести Мюррей.

– Мы ни в коем случае не хотели мешать, – кротко добавила Мина.

Галиппи опустился на колени рядом с деревянной рамкой, вставил в неё пластиковую бутылку, взял с пола вторую и двумя короткими вспышками склеил их между собой.

– И что, работает? – не сводя с него восхищённого взгляда, спросил Мюррей.

– А почему нет? Ведь это сродни линзам. Пластиковые бутылки имеют нужную форму, и когда пускаешь воду вот сюда, – профессор указал на верхний конец рамки, – а выпускаешь отсюда, вода нагревается. Всё, готово! – довольно воскликнул он. – Я уже покрыл ими большую часть крыши, так что жаловаться не приходится.

В это мгновение Мина испуганно вскрикнула. В окно влетела ласточка, сделала над ними несколько кругов и, как ни в чём не бывало, вернулась к стае.

– А птицы вам не мешают? – поинтересовался Мюррей.

Профессор даже не удостоил его взглядом:

– Пусть себе летают. Цветочная пыльца, богатая фосфором и калием, превосходна в качестве удобрения для капусты! Главное, уметь правильно всё это развести, иначе рискуешь сжечь корни.

– Как, у вас и огород есть? – удивилась Мина.

– На шестом этаже, – невозмутимо ответил профессор. – Прямо над моей квартирой. Оттуда, кстати, прекрасный вид.

– Послушайте, профессор… – неуверенно начал Мюррей.

Галиппи угрожающе направил на него клюв сварочного аппарата, и мальчику стало немного не по себе.

– Слушай, забудь это слово, а? Я давно уже не профессор, да и когда был им, терпеть не мог этого слова. Ха! Как вспомню этих пустоголовых студентов! Индюки надутые! – Понизив голос, он добавил: – Без обид, надеюсь…

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Мюррей.

– Можете вести себя так, словно нас здесь вообще нет, – не без сарказма добавила Мина.

– Для меня это не составит никакого труда! У меня не часто бывают гости, несмотря на то что я оборудовал для них весь второй этаж… Мягкие комнаты, ммм! Я сам спускаюсь туда попрыгать, когда нужно немного размять кости.

Ребята в изумлении уставились на него.

– Я снёс туда матрасы и подушки из всех квартир, – пояснил Тони Галиппи, – и теперь там нет ни сантиметра голого пола! Конечно, пыли многовато, но зато какое удовольствие!

Мюррей рассмеялся. Да он точно того!

– Во всяком случае… – профессор снова выпустил струю пламени, – дайте мне ещё пару минут, и потом я, может быть, спрошу вас, зачем это вы вдруг явились к старому Тони Галиппи.

Профессор собрал панель, и ребята помогли ему затащить её наверх. Шестой этаж и впрямь превратился в теплицу – вместо крыши там было одно большое окно, составленное из множества оконных рам. Повсюду стоял запах влажной земли. А что касается растений… чего здесь только не было, от обыкновенных огурцов до редких видов орхидей.

Галиппи прикрепил свою панель рядом с другими, соединил между собой пластмассовые трубы и обмотал их изолентой.

– Вода из сточной трубы попадает сюда, потом выходит отсюда, проходит здесь и оказывается точно в моём душе, горячая и приятная! – сказал он.

– И зимой тоже? – удивилась Мина.

Изобретатель непонимающе вытаращил на неё глаза:

– Что-о‑о? Ты хочешь сказать, что моешься и зимой?

Из рассказа Галиппи следовало, что дождевая вода из сточных труб собирается в больших ванных и оказывается потом в вертикальной трубе, выходящей в подвал, где своим давлением приводит в движение несколько старых турбин, которые были подобраны на свалке в порту. Таким образом, хозяин пустующего дома, превратившегося в королевство невероятных изобретений, получал достаточно электроэнергии для своих надобностей.

– Можно сказать, я изобрёл унитазное электричество, – довольно хмыкнул Галиппи.

Мюррей и Мина находились в его обществе уже больше часа, но он вдруг взглянул на них, словно увидел впервые.

– Привет, ребята, – услышали они. – А что вы, собственно, делаете в моём доме?

Глава 15 

Забытый язык

…хорошо написанная страница, пусть даже на неизвестном языке, стоит больше, чем час болтовни…

Мюррей кашлянул, и этого хватило, чтобы снова отвлечь профессора Галиппи.

– Ты совершенно прав! – громовым голосом воскликнул он. – У меня тоже в горле пересохло!

Он срезал побег гороха, который вился в неподходящем, по его мнению, месте, и предложил ребятам спуститься на этаж ниже.

– Прошу вас, проходите! – сказал он, пропуская их в гостиную.

Светлое помещение было обставлено совершенно невообразимой мебелью. Два кресла были сделаны из старой спрессованной одежды, закреплённой на деревянной основе кожаными ремешками. Журнальный столик – из сотни склеенных газет, а полками большого книжного шкафа служили обыкновенные деревянные ящики.

– Не желаете ли свежевыжатого фруктового сока? – предложил хозяин, и ребята с удовольствием согласились. – Да вы не стесняйтесь, садитесь! Эти кресла невероятно удобны!

Пришлось отдать должное – кресла и в самом деле мягко прогибались под их весом, принимая нужную форму.

– Подумать только, ведь мы всё это выбрасываем… – усмехнулся Галиппи, потом вытащил из жестяной банки пару апельсинов, огурец и горсть клубники (во всяком случае, так показалось Мюррею), уложил всё это в другую жестянку, на этот раз с дырявым дном, отвязал от стены верёвку и… БАМ! На жестянку опустился большой плоский камень.

– А вот и наш сок! – воскликнул профессор и пристроил под дырками три стакана. Подождав, пока накапает сок, он протянул стаканы ребятам.

– Не обращайте внимания на эти чёрные точки, – пробормотал он. – Всё предельно свежее. Без холодильника я не могу долго держать продукты…

– У вас и правда нет холодильника? – недоверчиво спросила Мина.

Профессор проглотил добрую половину сока и ответил:

– Ни холодильника, ни телевизора, ни посудомоечной машины, ни пылесоса! – Он широко улыбнулся. – И это делает меня самым счастливым человеком на свете! – Внезапно он помрачнел и хмуро добавил: – То есть… я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы эти строительные эксперты оставили меня в покое. Но как бы то ни было…

Он вновь уставился на них – сначала на Мюррея, потом на Мину.

– Очень вкусно, – произнёс Мюррей.

Мина огляделась. Как ни странно, комната, в которой они находились, была необыкновенно привлекательна, в ней даже пахло приятно.

– Ну что ж, теперь дело за вами! Что вы здесь делаете?

Мюррей широко улыбнулся:

– Мы искали вас, профессор… эээ… господин Галиппи, по совету учителя Франка.

– Ха, эта старая галоша! – захохотал он, заставив рассмеяться и их. – И что ему от меня понадобилось? Он всё ещё читает экономику в университете?

– Вообще-то он преподаёт литературу в нашей школе… – ответила Мина.

– Франк? Литературу? Ха, вот это отличный пример вторичного использования! Франк преподаёт литературу в школе! Это то же самое, как если бы Уинстон Черчилль получил Нобелевскую премию за мир! – Слегка понизив голос, он добавил: – Справедливости ради… Черчиллю всё-таки дали Нобелевку по литературе… ну да ладно! – Он снова повысил голос: – Значит, старина Франк-Ярый-Карьерист отправил вас ко мне… И вы меня нашли. Так о чём вы хотели поговорить? – Мюррей открыл было рот, но Галиппи снова перебил его: – Только умоляю – никаких интервью для школьной стенгазеты об изменении климата, экономии электроэнергии, разумного использования природных ресурсов и тому подобной ерунды, которой набили ваши бедные головы, чтобы вы считали, что всё в мире гораздо сложнее, чем оно есть!

– Ну… – Мюррей не нашёлся, что ответить.

– Как по вашему, в этом доме есть хоть что-нибудь действительно сложное? – в возбуждении воскликнул профессор и указал на книжный шкаф: – Ящики из-под фруктов! – Потом на хрустальную люстру, висевшую под потолком: – Восемь тысяч шестьсот двадцать шесть пластиковых палочек для размешивания сахара в кофе! А стол… вы только поглядите на мой стол, всего лишь немного клея…

– А вы живёте здесь совсем один, во всём доме? – перебила его Мина.

– О… Да, один. Брунильды больше нет. А я не очень-то лёгок на подъём… Все остальные давно попродавали свои квартиры и переехали – кто ближе к центру, а кто от него подальше, в деревню. Вот ещё! Да к центру чего, собственно? И если они желают побольше зелени, то почему бы не соорудить здесь пару грядок помидоров?

– Наш друг Коннор тоже так говорит! – вмешался Мюррей. – Он живёт на речной барже, и видели бы вы, какой он вырастил у себя на крыше огород!

В глазах Тони Галиппи блеснула искра интереса.

– Чудесно… И что же он там посадил?

Мюррей прикусил язык, потому что не помнил.

– Ну, помидоры там… – пробормотал он. – И ещё, кажется…

– По одну сторону – сельдерей, лук-порей и зелёный салат двух видов, – уверенно перечислила Мина. – В середине ряд малины и смородины, а по другую сторону – горох, фасоль и шпинат.

– Отличный выбор! – воскликнул Галиппи. И пробормотал про себя: – Но никаких корнеплодов… Конечно, картофель и морковь не станут расти на крыше баржи, разве что… – Он тут же прервал сам себя: – А какое, собственно, отношение имеет ваш друг-огородник к этой старой галоше Франку?

– Вообще-то никакого… – протянул Мюррей, подмигнув Мине. – Кроме дневника, который мы никак не можем перевести.

– Перевести? Переводы были моей самой большой страстью! – воскликнул профессор. И снова мрачным голосом добавил: – Кроме, конечно, моей бедной Брунильды.

Мюррей порылся в рюкзаке и, выудив из него дневник, положил перед профессором.

– И что это за Улисс Мур? – поинтересовался тот, пробежав глазами первую страницу.

Потом Галиппи стал рассматривать чёрно-белую фотографию со школьниками. На лице его появилось меланхоличное выражение, словно среди мальчишек он увидел самого себя. Не говоря ни слова, профессор начал перебирать страницы дневника, останавливаясь иногда на комментариях, вырезках из газет и зашифрованных частях.

Мюррею вдруг пришло в голову, что между ним и автором дневника есть некое сходство. Оба остались верны идее, которая была ясна лишь им самим.

Когда профессор добрался до страницы с иероглифами, то аж подскочил на стуле.

– Святой Розеттский камень! Да это же письменность Фестского диска! – воскликнул он. – Один из восьми древних языков, которые так и не были переведены! – Быстро пролистав страницы, он наткнулся на часть, написанную на греческом. – А это греческий… классический! О! Отличный текст! Кто автор? Что-то я не узнаю… Написано легко и уверенно… Ксенофонт? Нет, не он… Это что, какая-то шутка? – Профессор вскочил, и стопка страниц разлетелась по полу. – Как может кто-то из древних греков писать о Корнуолле? Даже этот врун Геродот не уходил более чем на пару километров от своего дома!

Мюррей и Мина переглянулись.

– Вы понимаете, что там написано? – выдавил Мюррей.

Тони Галиппи приподнял руку, встал в позу и театрально продекламировал:

– В этой небольшой стране, казалось, всё замерло, включая желание вернуться домой. Никто не хотел задаваться лишними вопросами. Никто не желал знать, почему они попали туда, и им не хватало лукавства, чтобы придумать какую-то ложную на то причину. Море сияло сверхъестественной синевой, как на детском рисунке; облака рассыпались крупными локонами, которыми играл ветер; чайки носились перед ослепительно-белыми рифами, разрывая воздух поэтическими рифмами. Я сразу понял, что хочу остаться здесь, несмотря на свой юный возраст – всего-то одиннадцать лет. А мой отец… он наконец-то дышал полной грудью, без страха. Наш дом был заперт уже много лет. Заброшенный сад, разросшиеся кусты… Я путешествовал больше любого путешественника и посетил места, которые не указаны ни на какой из карт, кроме одной, переливающейся всеми воображаемыми оттенками, – карты собственной фантазии…

Профессор перевернул страницу, которая оказалась пустой, и горячо воскликнул:

– Лирика в её чистейшем виде! Это же эталон! Сколько лет я не читал ничего подобного! – Потом, понизив голос, добавил: – Кроме, конечно, некоторых моих произведений, но кто о них помнит?

Мюррей и Мина вскочили с кресел: Мина бросилась собирать разлетевшиеся листки, а Мюррей не сводил взгляда с профессора:

– Он описывает Килморскую бухту, я готов поспорить! Читайте дальше!

Профессор, лишь сейчас заметив лежащие на полу страницы, распахнул глаза и потрясённо произнёс, словно его ударило молнией:

– А если это язык-мост? Не исключено, что отрывок, который я только что прочёл, написан идеограммами Фестского диска… Если это так, то это ключ к его расшифровке! – Но уже через мгновение, по своему обыкновению спорить с самим собой, он произнёс: – Ну, расшифрую я его, и что дальше? К чему расшифровывать древний язык, если на нём никто уже не будет читать?..

– Мы будем читать, профессор Галиппи… – решительно заявил Мюррей. – И вы должны попытаться!

– Попытаться сделать что, мой мальчик?

– Меня зовут Мюррей.

Галиппи кивнул и снова погрузился в свои мысли, всё ещё сжимая в руке прочитанную страницу.

– Вы должны попытаться перевести! Переведите всё, что здесь написано. Разберитесь, к чему здесь шифрованные записи и все эти иероглифы…

– Это идеограммы, парень!

– Что бы это ни было: древнегреческий, идеограммы, зашифрованные страницы… Может, вы правы, и это и есть то, что вы искали – язык-ствол?..

– Мост, парень! Язык-мост! То есть язык, с помощью которого можно переводить с одного языка на какой-то другой, не зная его! Да будет тебе известно, это большая редкость. В последний раз язык-мост использовался, когда Кортес говорил на испанском с Агильяром, который перевёл его слова на язык майя; Малинче, наложница Кортеса, перевела их на науатль для Монтесумы, и всё это закончилось смертной бойней!

– Но вы ведь хотите попробовать? – подзадорил старика Мюррей.

Тони Галиппи смотрел куда-то вдаль. В его голове, слоно турбина, кружились буквы и слова на разных языках.

Протянув ему собранные с пола страницы, Мина спокойно сказала:

– Если они снова упадут, то вот здесь, в каждом левом углу, есть порядковый номер, видите, на жёлтых наклейках? Открытки и фотографии мы тоже пронумеровали. В остальном всё так, как было на корабле.

– Какой ещё корабль? – мгновенно заинтересовался профессор.

– Переведите нам всё что сможете, и я обещаю, что мы покажем вам корабль, – коварно улыбнувшись, прошептал Мюррей.

– Только вам, и больше никому, даже учителю Франку, – хитро добавила Мина.

Глава 16 

Парус

…даже из простыней можно соорудить парус, а у штурвала должен стоять отважный капитан…

Шен вышел из магазина с огромным тюком простыней на плечах. Магазин назывался «Домашний уют» и находился на грани банкротства: витрины были увешаны объявлениями о распродаже и ликвидации.

Как раз то, что надо.

Посвистывая, он направился к остановке, а спустя полчаса вышел из автобуса у старой железной дороги. Пересёк рельсы, спустился вниз по тропе, потом зашагал, ориентируясь на привязанные к кустам розово-жёлтые лоскуты и, наконец, оказался за цветущими розовыми кустами. Ещё через десять минут он опустил тюк на землю, недалеко от деревянной рамы, которую закончил сколачивать Коннор, и потёр уставшие плечи.

– Отличная работа, Шен! – поблагодарил его Коннор.

Шен бросил взгляд на сваленные в кучу ткани, купленные раньше. Крепкий лён, разноцветные ситцы…

– Ты уверен, что из всего этого можно сделать парус?

– По крайней мере, попробуем, – ответил Коннор, вытирая пот со лба. – Дешёвые ткани – это единственное, что мы можем себе позволить.

Шен поднёс к глазам ладонь, закрываясь от солнца, и посмотрел на корабль, уже полностью освобождённый от грязи. Почему-то ему показалось, что скоро разразится гроза, хотя Мина и говорила, что по телику обещали хорошую погоду.

Чертёж мачты с парусом Коннор вывесил на корме с наружной стороны, он сопровождался никому не известными словами, но Шен делал вид, что понимает их. Люверс, шкаторина, рангоут, булинь, кренгельсы – всё это будоражило воображение. В рассказах Мюррея, который тот давал почитать Шену, встречалось нечто подобное, но рассказы – это выдумка, а то, чем они занимались здесь, было вполне реальным… и нереальным одновременно.

Парус… Он нужен им, чтобы сдвинуть с места корабль и попробовать провести его по узким протокам из озера к морю. При этом надо исхитриться, чтобы никто ничего не заметил, иначе даже у самых нелюбопытных может возникнуть вопрос, откуда вообще в их лагуне взялся старинный корабль.

Шен провёл рукой по обшивке. Дерево казалось… пористым. Да, это правильное слово. Казалось, корабль, словно пористая губка, впитывает в себя солнечный свет и… притягивает мысли. Когда Шен находился рядом с кораблём, он не мог думать ни о чём другом. Его охватывало странное чувство почтения и… страха. Он единственный из всех ещё ни разу не поднимался на палубу.

– Шен? – позвали его друзья. Коннор и Мюррей разложили ткань, прикидывая, как её прикрепить к раме. – Нам нужны длинные иглы и верёвки, – сказал Коннор.

– Чёрт, я забыл их на палубе, – спохватился Мюррей.

– Давай я подержу, – предложил Шен, но Мюррей помотал головой:

– Нет, лучше слазай наверх и принеси их сюда.

Шен сглотнул. У него не было ни малейшего желания подниматься. К счастью Мюррей, обнаружив, что его просьба осталась без ответа, свистом подозвал одного из Брэди и попросил принести необходимое.

Шен схватил кисть со смолой и принялся смолить корпус. Немного погодя он спросил у Мюррея:

– А что там за история с запиской, найденной в бутылке?

Мюррей в это время как раз отрезал лишние куски ткани.

– Которую написал Эдгар По?^{[5] – спросил он.}

– Ну да, та самая. Расскажешь?

– Классная идея! – обрадовался Коннор.

– Не знаю, стоит ли, – запротестовал Мюррей. – Это же ужастик… наделаете потом в штаны…

– Ужастик! Ужастик! Хотим ужастик! – радостно завопили близнецы.

Мюррей помялся ещё немного, но потом принялся рассказывать: