Текст книги "Возражение (ЛП)"
Автор книги: Уинтер Реншоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
ГЛАВА 3
Оливия
– Оливия? Оливия, ты слышала, что я только что сказала? – мама отрывает меня от небольшой утренней мечтательности. – Твоя сестра сейчас принесёт платье. Мы готовимся в твоём номере, если ты не против.
– Конечно. – Я возвращаюсь обратно в настоящее время, стараясь забыть вчерашний сон.
Я шла к алтарю, одетая в белое, в изобилии цветов, струнный квартет играет «Канон Пахельбеля11» ...а подойдя к концу я увидела, что там стоял не Дориан – это был Габриэль, адвокат по разводам, которого я встретила в баре прошлой ночью.
Это очень странно, но в том сне, я была счастлива. Нет, не счастлива. В полном восторге. Всё в этой сцене казалось правильным и естественным, и наполнило моё тело теплом и полнотой.
Все казалось таким реальным, даже когда я проснулась.
И сейчас кажется.
Но мне нужно очнуться от этого, потому что я выхожу замуж за Дориана, и этот сон совершенно ничего не значит, как и большинство прочих.
Мама реагирует на стук в дверь. Моя сестра Амелия заносит платье в двух руках. Оно больше нее. Изначально я выбрала более скромный вариант, с меньшим количеством шифона и тюля и большим количеством кружева цвета слоновой кости, классического фасона, но моя будущая свекровь настояла на том, что оно будет выглядеть нелепо.
– Будет выглядеть, словно ты пришла в дениме на «Met Gala12», – произнесла она, подняв чашку к губам и выставив мизинец в сторону.
Раздается ещё один стук, и мама спешит открыть дверь.
– Элизабет, Морган, – говорит она другим моим подружкам невесты. – Не все мы выглядим этим утром лучезарными и жизнерадостными!
Элизабет всё улыбается мне, но что самое странное – у неё мешки под глазами, и выглядит она так, словно через две секунды вернется обратно в постель. Её темные волосы собраны в неопрятный пучок на голове, и она трет глаза, прежде чем рухнуть в кресло.
Насколько я помню, она была одной из первых, кто ушел в свою комнату после предсвадебного ужина вчера вечером. Она сказала, что устала от недели торжеств и захотела пойти спать пораньше.
Мы с ней лучшие подруги со второго класса, я знаю её лучше, чем кто-либо другой, именно поэтому знаю, что она борется с трудностями с тех пор, как я обручилась. Она всегда была одержима планированием своей будущей свадьбы и прохождением всей рутины с замужества и до детей, у меня же был бескомпромиссный подход. В прошлом году она рассказала мне, что есть один парень на работе, но он отказался брать на себя обязательства. Призналась, что, зная, что он недоступен, она никогда не могла сказать ему «нет».
Ей никогда не везло в любви, но я знаю, что однажды она найдет идеального парня, и он будет достойным, чтобы его дождаться.
Звонит телефон, и мама спешит ответить. Закончив говорить, она поворачивается ко мне.
– Обслуживание номеров доставили подарок.
Знаю, что по традиции молодожены дарят друг другу подарки в день свадьбы, но что вы подарите мужчине, у которого всё есть?
Серебряные запонки с выгравированной датой нашей свадьбы на них, вот что.
Всякий раз, надевая их, он будет думать об этом дне.
На мой телефон приходит сообщение, и я понимаю, что ничего не слышала от Дориана с самого утра. Наверняка он занят со своими шаферами и потакает требованиям матери, поскольку она единолично организовала всё событие, и каждая его минута должна проходить так, как запланировано.
Но это сообщение от визажистки, в котором она сообщает о своем опоздании на пять минут. Я отвечаю ей, что это не проблема, и откладываю телефон. Спустя несколько минут обслуживание номеров заносит маленькую синюю коробку с белой лентой вместе с запиской на их фирменной открытке.
Моя дорогая Оливия,
С того самого момента, как ты появилась в моей жизни, ты показывала мне, каким именно мужчиной я хотел быть: таким мужчиной, который достоин провести вечность с тобой.
Отныне и во веки веков. Не могу дождаться, чтобы состариться вместе.
Навеки твой...
Дориан
Я дергаю белую ленту и поднимаю крышку коробки. Меня приветствует блестящий золотой медальон, вместе с новыми инициалами, выгравированными на лицевой стороне.
Красивый. Классическое и неподвластное времени произведение на века.
И оно бы идеально подошло...
... если бы у меня не было аллергии на золото.
Факт, на который я указывала множество раз за последние годы, пока, наконец, он совсем не перестал дарить мне украшения. Я стараюсь не принимать на свой счет, что он забыл, или расценивать как знак.
– Дай мне взглянуть! – мама спешит ко мне, вздыхая так, будто я показываю ей Алмаз Хоупа13. Она одна всегда устраивает сцены. – Просто потрясающий. Но ты не можешь носить его. У тебя аллергия.
– Стилисты здесь, – сообщает одна из подружек невесты с другой стороны номера. Заходит группа мужчин и женщин со своими дорожными косметичками, высокими стульями и спортивными сумками и начинает осматривать комнату для лучшей импровизированной студии.
Начинается...
Остаток утра проходит как в тумане, состоит из хайлайтинга, контуринга, лака для волос, духов, бриллиантовых сережек, доставки в номер фруктовой тарелки и сандвичей с огурцом.
Прежде чем я осознаю, на часах уже почти без четверти два, и мы должны спуститься в розарий.
К тому времени, как мы туда добираемся, и я вижу отца в смокинге со слезами на глазах, все становится реальным. У меня сводит живот. Ладони потеют. Элизабет передает мне букет.
– Ты готова, Стручок? – спрашивает отец, называя меня детским прозвищем.
Я киваю, мое горло слишком напряжено, чтобы говорить.
Совершенно не представляю, хорошие ли это или плохие нервы, но музыка играет, подружки невесты идут к алтарю по двое, и это происходит.
Могу только надеяться, что когда подойду к алтарю и взгляну в глаза своему возлюбленному, все это напряжение и сомнения исчезнут.
Прошлой ночью я лежала в его объятиях и рассказывала ему о страхе, что мы не приняли правильного решения. Он убедил меня, что был моим всегда. Только моим. И что так будет всегда. Он пообещал любить меня до последнего вздоха.
Я закрыла глаза и представила Габриэля.
Количество гостей растет, пока отец ведет меня по белому шелковому проходу, усыпанному нежно-розовыми лепестками роз.
Сквозь бледную фату, я смотрю на своего будущего мужа, наши взгляды пересекаются, и в этот момент вспоминаю о его сладких речах, как он держал меня в объятиях и успокаивал, взваливая на свои плечи мои заботы. Дориан улыбается, на щеках появляются ямочки, и узлы внутри меня начинают развязываться.
– Дорогие мои, – начинает наш священник, давний и любимый священник Хоторнов, – мы собрались сегодня вместе в присутствии Бога, чтобы засвидетельствовать вступление в священный брак Дориана Кларка Хоторна Третьего и Оливии Энн Перетти. Брак – почетное состояние, установленное Богом с тех пор, как первый мужчина и женщина ступили на эту землю. Следовательно, важно вступать в брак не легкомысленно, а с почтением и обдуманно. Кто выдает невесту этому мужчине?
Моя рука по-прежнему сцеплена с отцовской, и я смотрю на него, замечая его сдерживающим подавленную улыбку. Его голубые глаза стеклянные, и он делает всё возможное, чтобы держать себя в руках. Я сжимаю его руку, и он поглаживает меня.
– Мы с ее матерью, – отвечает отец.
Боковым зрением я замечаю мать Дориана, вытирающую уголки глаз льняным носовым платком. Готова поспорить, что это не слёзы счастья, но, тем не менее, они кажутся такими.
Отец поднимает фату и целует меня в щеку прежде, чем положить мою ладонь в руку Дориана, и вернуться на место возле матери.
– В этом священном месте, два присутствующих здесь сейчас человека пришли обвенчаться, – продолжает священник. – Если кому-либо известна причина, почему этой паре нельзя пожениться, пусть сообщит об этом сейчас или хранит молчание вечно.
Мой живот сжимается на секунду. Я думала, мы договорились пропустить эту часть церемонии. На мой взгляд, она немного старомодна, а так же в ней нет необходимости.
Никто не возражает против свадьбы.
Мы не в кино.
Мгновение спустя, глаза священника поднимаются над очками в тонкой оправе к морю гостей, а затем я слышу вздохи.
Повернувшись к толпе друзей и семье, не могу поверить, что являюсь свидетелем.
Кто-то возражает против нашей свадьбы...
... и этот кто-то – Габриэль.
Дориан отпускает мою ладонь и делает шаг, словно собирается бросить вызов мужчине перед всеми этими людьми. Затем он останавливается, понимая, что его родители отнесутся с неодобрением к устроенной посреди свадьбы сцене, но откровенно говоря, сцена началась, когда Габриэль встал.
Я тянусь за рукой Дориана, возвращая его обратно к алтарю, однако мое внимание полностью сосредоточено на мужчине в кашемировом свитере и темных брюках с поразительным взглядом глаз золотого цвета и чернильно-черными волосами.
Наши гости начинают перешептываться и обсуждать между собой, а мне не нужно смотреть на будущую свекровь, чтобы знать, у неё ранняя стадия истерики.
Встречаясь взглядом с Габриэлем, я одними губами проговариваю слова «Что ты делаешь?»
– Останавливаю тебя от совершения самой большой ошибки в твоей жизни, – произносит он достаточно громко, чтобы даже люди на задних рядах могли услышать его. – Ты не можешь выйти за него замуж.
Пятна позора покрывают мои щеки розового оттенка, когда все взгляды блуждают между нами двумя.
– Оливия, ты знаешь этого мужчину? – шепчет Дориан, наклоняясь ближе.
Я поворачиваюсь к нему.
– Я познакомилась с ним вчера вечером. В баре. Мы разговаривали, но...
Я в такой растерянности.
Мы не флиртовали. Не делали ничего непозволительного. У нас просто был конструктивный диалог, и на этом все.
– Кто-нибудь может вызвать охрану? – кричит Дориан, закатывая глаза. Его руки поднимаются прежде, чем хлопнуть себя по бокам. Кто-то пробирается к отелю, перебегая через атласную дорожку в травянистое пространство, которое отделяет здание от розария.
– Подожди, – говорю я, собирая платье в руки и спускаясь к заднему ряду, где стоит Габриэль.
Этот момент не спасти, поэтому я, по крайней мере, могу выслушать его, но сделаю это наедине, не перед сотнями любопытных глаз и настороженных ушей.
– Оливия, – зовет меня Дориан, как владелец зовет свою собаку. – Оливия, как думаешь, что ты делаешь?
– Я сейчас вернусь, – отвечаю.
Подойдя к Габриэлю, предлагаю ему пройти со мной внутрь.
– Ты сумасшедший, – это первое, что я говорю ему. Второе? – Надеюсь оно того стоит.
Но я сожалею о сказанных в ту же секунду словах. Если оно того стоит, значит свадьба была ошибкой.
Глаза Габриэля сосредотачиваются на моих, и он облизывает свои губы, прежде чем делает тяжелый вздох.
– Не так-то легко сообщать тебе такое, – произносит он таким образом, отчего сердце уходит в пятки. – Но прошлой ночью, примерно через час после того, как ты ушла к себе в номер... твой жених спустился в бар. И он был с какой-то девушкой по имени Элизабет.
Моё сердце обрывается, а жалящие слёзы застилают глаза.
– Нет... – говорю я, – Он покинул мой номер и ушел в свой...
– Очевидно, он солгал тебе.
– А Элизабет моя лучшая подруга. Моя свидетельница. Он бы не стал...
– ... стал. И сделал. Видимо, это длится уже долго, – говорит он мне. – По крайней мере, как я понял из их разговора.
Я представляю Элизабет и загадочного мужчину с работы, по которому она тосковала последние пару лет, единственный, кто всегда «недоступен» и «отказывается брать на себя ответственность».
Всё это время она говорила про Дориана?
Я выглянула в окно на розарий. Все они выглядят такими маленькими отсюда, но я замечаю Дориана, болтающего со священником и Элизабет, избегающей зрительного контакта.
Я отказываюсь в это верить.
Но почему-то... верю.
– Откуда мне знать, что ты не выдумал это? – спрашиваю я. – И откуда ты знаешь, как выглядит мой жених? Может, прошлой ночью в баре был кто-то другой.
Он закатывает глаза.
– Во-первых, я видел, как он выглядит, когда вы оба общались по видеосвязи рядом со мной. И, во-вторых, у меня есть дела поважнее, чем рушить свадьбу какой-то незнакомки и стоять перед сотнями людей, выставляя себя дураком.
Как всегда, этот мужчина прав.
С другой стороны, я не знаю его с пеленок.
Он может быть сумасшедшим.
– Я хочу увидеть фотографию, – говорю ему.
Его рука поднимается к челюсти, и он втягивает воздух через ноздри.
– Не думаю, что ты хотела бы такое видеть.
Я смеюсь.
– Ты сейчас издеваешься надо мной? Мне нужно увидеть фото. Я должна увидеть. Хочу увидеть. Только так я поверю всему этому.
Запуская руку в задний карман, он вытаскивает тонкий черный телефон и большим пальцем вводит код прежде, чем нажать на приложение и перевернуть его экраном ко мне.
Как и следовало ожидать, на фото Дориан с Элизабет. Руками они зарывается в её волосы. Его рот, тот самый, которым он целовал меня на ночь, на её губах.
– Кажется, меня сейчас стошнит.
Я собираю платье и убегаю в ближайший туалет, который нашла в конце коридора за углом. Платье, когда-то сидевшее на мне как влитое, теперь выжимает из меня жизнь.
Я не могу думать.
Не могу дышать.
И я чертовски уверена, что не могу вернуться туда и выйти замуж за этого ублюдка.
Прижимаясь спиной к стене, сползаю на пол, пока от меня не остается ничего, кроме как оцепеневшей женщины, сидящей в какой-то куче вуали и шифона.
Я ранена. Шокирована. Опустошена. Унижена.
Но я отказываюсь плакать.
Он не стоит и слезинки.
Кто-то приоткрывает дверь на несколько сантиметров, и через секунду мужской голос произносит мое имя.
На секунду сердце подпрыгивает к горлу, когда я понимаю, что это просто Габриэль.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Просто чудесно.
– Что ты хочешь сделать? – спрашивает он.
Я смеюсь, потому что это странный вопрос. Сложный. На который у меня нет хорошего ответа.
– Честно говоря, – я говорю, – просто хочу уйти отсюда.
– Тогда все в порядке. Пошли.
Я прижимаю ладони к стене и заставляю себя встать. Мгновение спустя, я встречаюсь с ним за дверью дамской комнаты. Извиняющимися глазами он смотрит на меня, хотя ему не за что извиняться. Если уж на то пошло, я должна поблагодарить его.
Он машет связкой ключей.
– Куда хочешь поехать?
– Куда угодно.
ГЛАВА 4
Габриэль
Мы едем несколько часов через холмы, покрытые вечнозеленой растительностью, глубокие долины и пустые шоссе. И едем по большей части в тишине.
Пять часов назад я возразил против её свадьбы. Провел большую часть дня, гуляя по отелю, надеясь встретиться с ней, и в какой-то момент позвонил на ресепшен, попросив их соединить меня с её номером, но так как у меня не было её фамилии, они при всем уважении отказали в целях безопасности. Пока я не прошел через розарий вскоре после полудня и не увидел богато украшенную надпись на серебристом мольберте, объявляющую о бракосочетании Перетти и Хоторн, которое должно состояться здесь в два часа дня. Быстрый поиск в Google позже подтвердил, что Перетти действительно фамилия Оливии.
Солнце начало садиться, и знак на обочине дороги указывает, что отель находится на следующем съезде.
– Ты не против, если мы остановимся на ночь? – нарушаю я молчание. Не хочу ехать слишком далеко, потому что в какой-то момент нам придется вернуться обратно.
Всё, что она хотела после того, как ранее я сбросил на неё эту бомбу – это выбраться оттуда, поэтому я забрал её. Но ей придется вернуться и встретиться с ним лицом к лицу.
Вскоре она позвонила матери на мобильный с моего после того, как мы скрылись в машине, и рассказала ей все, сгрызая наманикюренный ноготь большого пальца, пока делала глубокий вдох. К тому времени, как она повесила трубку, некое подобие облегченной улыбки появилось на её красивых губах, говоря о том, что родители оказали ей полную поддержку и со всем разберутся.
Оливия смотрит в мою сторону и кивает.
– Да. Отлично. Ты уже несколько часов за рулем. Должно быть устал.
Я не настолько устал, как она думает, но киваю.
– Я не против остановиться на ночь.
Ни у одного из нас не было сменной одежды, и она до сих пор сидела в своем чистом белом свадебном платье.
– Торговый центр отсюда находится вверх по улице, – произношу я. – Видел дорожный указатель. Мы могли бы купить сменную одежду?
– Да. Отлично. – Она вздыхает. – Но у меня нет кошелька.
– Оливия. – Я скосил на неё взгляд. – Ты в безопасности. Не беспокойся ни о чем, ладно?
Я поворачиваю на следующем съезде и следую за указателями до ближайшего Target14.
– Ты хочешь остаться в машине? – спрашиваю я. – Если скажешь свои размеры, я могу...
Она прерывает мое предложение, открывая пассажирскую дверь.
Видимо, это мой ответ.
Мгновение спустя я следую за ней в магазин, где она направляется прямиком в секцию женской одежды. Я иду в мужской отдел, останавливаясь, чтобы взять несколько туалетных принадлежностей, и когда заканчиваю, мы встречаемся на кассе через двадцать минут.
Женщина, пробивающая нам чек, выдает стандартное приветствие, сканируя товар за товаром, периодически посматривая на привлекающий внимание наряд Оливии, но ни разу не задает ни одного вопроса.
К тому времени, когда мы возвращаемся в машину, я завожу двигатель и бегло смотрю на дорогу в поисках того отеля, который видел на дорожном знаке несколько миль назад... The Rain Drop Inn, кажется, так он назывался.
– Ты как? – спрашиваю я, заводя двигатель.
Она издает сдавленный смешок и пожимает плечом.
– Глупый вопрос. Прости, – говорю я. – Я просто имел в виду... если тебе что-то понадобится... если хочешь поговорить об этом или...
Я не очень хорош в таких вещах. Дайте мне юридический учебник, что-то в черно-белой гамме, и это моя область знаний. Но эмоции – это сложно. А чувства – это личное. И в то время как я испытываю необъяснимую нежность к этой женщине, мы всё ещё парочка незнакомцев, абсолютно ничего не знающих друг о друге.
Она кладет свою ладонь на мою.
– Спасибо. За все. Это больно. Это чертовски больно. Но ты спас меня от совершения самой большой ошибки в моей жизни.
Сжимая губы, я киваю. Знаю, это не мое дело, но я бы отдал что угодно, чтобы кто-нибудь вернулся предупредить меня, когда я женился на своей бывшей. Это избавило бы меня от океана боли и унижения, не говоря уже о тысячах долларов, немногочисленных друзьях и ужасного развода.
– Я знаю, что мы незнакомцы, – произношу я, – но за столь короткий промежуток времени, проведенный с тобой прошлой ночью, мне стало ясно, что ты добрый человек с большим сердцем. И заслуживаешь лучшего, чем кто-то вроде него.
Мы направляемся к отелю, который находится в полумиле езды, и я паркуюсь около входа. Парковка необычайно переполнена для такой пустынной глуши как эта, но я даже не думаю об этом. Всё, что нам нужно, это пара комнат и хорошенько выспаться. Завтра она должна вернуться и начать собирать кусочки своей новой реальности.
Мгновение спустя, мы заходим внутрь и останавливаемся возле маленькой стойки регистрации, где на нас смотрит пожилая женщина в ярко-красных очках для чтения и пиджаке с цветочным принтом.
– Ну, здравствуйте! Добро пожаловать в Rain Drop Inn! – произносит она, моргая ясными глазами. – На чье имя ваша бронь?
– Мы не бронировали, – отвечаю я, залезая в задний карман, чтобы достать бумажник. – Надеюсь, что у вас есть парочка номеров на сегодняшнюю ночь.
Её весёлое выражение лица исчезает, изменившись на замешательство и намек беспокойства прежде, чем она начинает нажимать на клавиши компьютера.
– Что ж. Эм. Сегодня ночью мы немного загружены. Дальше по дороге проходит автомобильное шоу для ВЗВ15, и поскольку мы единственный отель в городе, наши номера быстро заполнились. – Морщины покрывают её лоб, когда она наклоняется ближе к монитору, а затем поправляет очки. – Ох! Ну вот. У нас остался один номер. – Она смотрит на нас, переводя взгляд туда-обратно. – Наш номер для новобрачных. Это вас устроит?
Оливия смотрит на меня, пожимая плечами.
– Я не имею ничего против, если ты «за».
– Я могу просто лечь на диване, – говорю я. Большинство номеров, которые я знаю, имеют что-то вроде раздвижного дивана.
– На самом деле, в номере нет дивана, – говорит женщина. На её бейдже указано имя Ирен. – Там есть кровать в форме сердца и джакузи, а также мини-бар.
Оливия давится слюной.
Жизнь иногда может быть жестокой, особенно, когда заставляет такую милую женщину, как Оливия, провести время, которое должно было быть брачной ночью, в номере с кроватью в форме сердца.
– Ближайший отель находится ещё в восьмидесяти милях отсюда на восток, – сообщает нам Ирен.
Я кладу кредитную карту на стойку.
– Мы что-нибудь придумаем.
– В свой медовый месяц? – спрашивает Ирен, приподняв одну бровь, пока вводит информацию о кредитке в систему.
– Не совсем, – говорит Оливия.
– Оу? – взгляд Ирен блуждает между нами.
Могу сказать, что она хочет задать вопрос, но благодарен, когда она не делает этого, ради блага Оливии. Не нужно заставлять её переживать заново некоторые из худших моментов жизни, чтобы подавить интерес любопытной незнакомки.
Через десять минут Ирен вручает нам две ключ-карты и дает номер комнаты: 314. Я беру сумки из Target, а Оливия собирает юбку в руки, и мы поднимаемся наверх.
Как и следовало ожидать, в номере находится кровать в форме сердца и джакузи в углу. Два сложенных в форме лебедей полотенца лежат в изножье кровати вместе с разбросанными искусственными лепестками красных роз.
Оливия пялится на эту сцену некоторое время, теряясь в своих мыслях, а затем берет свою сумку и направляется в ванную, чтобы переодеться, не говоря ни единого слова.
Спустя несколько минут она выходит, на ней надеты леггинсы и мягкий розовый свитер, которые натянуты чуть ниже бедер, а все следы её свадебного макияжа исчезли.
Она плюхается на кровать, хватая пульт от маленького телевизора в другом конце номера, и начинает бесцельно переключать каналы.
Я переодеваюсь следующим – в темно-синие спортивные штаны и белую футболку с глубоким вырезом. Когда я выхожу, она просматривает меню еды навынос и находит телефон в номере.
– Пицца или китайская еда? – спрашивает она, её голос непринужденный, как будто это самый обычный день.
– Оливия. – Я сажусь рядом с ней на краю кровати.
– Что? – Она морщит кончик носа.
– То, что сегодня случилось, прискорбно, – говорю я. – И я уверен, что ты чувствуешь подавленность. Но ты не можешь вести себя так, словно ничего не произошло. Тебе придется осмыслить это. И поверь мне, лучше осмыслить это сейчас, чем посылать куда подальше и делать вид, что оно тебя не волнует. Чем больше ты это игнорируешь, тем больше оно злит тебя. И, в конце концов, ты будешь вынуждена справиться с этим.
– Спасибо, доктор Фил. – Она подмигивает мне. – Я приму это во внимание.
У меня складывается впечатление, что она часто так себя ведет – решает проблемы с юмором, потому что так проще, чем сломаться и показывать свою слабость. И я по собственному опыту знаю, что показывать уязвимость – одна из самых сложных вещей, которые человек может сделать.
– Когда ты спросила меня прошлой ночью, женился бы я на своей бывшей, если бы мог сделать это снова, – начинаю говорить, – причина, по которой я сказал тебе «нет», была в том, что она предала меня. В худшем смысле. И она недостойный человек.
Оливия кладет свою ладонь поверх моей.
– Видеть его – твоего жениха – изменяющим тебе в ночь перед свадьбой... пробудило все эти старые чувства, и я хотел защитить тебя. Хотел предупредить, потому что никто не предупреждал меня. И поверь мне, я бы предпочел отменить свадьбу, чем пережить этот кошмарный год, который последовал за этим.
Ритмичный стук с другой стороны стены сопровождался женскими стонами посреди оргазма.
Оливия хрюкает носом, и мы смеемся.
– Мне жаль, что тебе придется провести здесь ночь, – говорю я.
– Не стоит. – Её голос нежный, а темные глаза изучают меня. – Мне нравится быть с тобой. – Она поднимает ладонь. – И я не имею в виду это в безумном, приставучем смысле. Я просто хочу сказать... Мне нравится твоя энергия. В тебе есть что-то искреннее и основательное. Словно ты знаешь, кто ты есть, чего хочешь, за что борешься и не выслушиваешь всякое дерьмо. Мне нравится это в тебе, Габриэль.
Я сдерживаюсь от того, чтобы позволить вниманию опуститься на эти её розовые, мягкие подушечки губ, но позволяю разуму блуждать, думая обо всем, что можно было бы с ней сделать, если бы мы не прошлись по свежим следам одного из самых дерьмовых дней её жизни.
Я не пытаюсь извлечь пользу из случившегося.
По ту сторону картонных стен пара заканчивает, и Оливия обмахивает себя.
– Я не курю, но чувствую, что после такого мне понадобиться сигарета.
Боже, мне нравится её чувство юмора.
Любая женщина, которая может сохранять его в период одного из самых переломных моментов в жизни, заслуживает моего уважения. Она неподражаема. Элегантная, несмотря на её скромное происхождение. Бьюсь об заклад, она даже не знает об этом.
Я также готов поспорить, что она даже не знает насколько красивая. И я не говорю о её внешности. Оливия может свести с ума, без вопросов. Я говорю о её внутренней красоте. Доброта и мягкость, исходящие от неё, привлекают меня как магнит.
– Ты голодна? – спрашиваю, меняя тему, потому что очевидно она справляется с этим намного лучше, чем я предполагал.
Она дает меню мне в руки.
– Голодна.
Два часа спустя, мы лежим на спине с животами, полными пиццы, пока смотрим специальный выпуск новостей по телевизору.
– Ты когда-нибудь задумывался о времени? – внезапно спрашивает она, когда начинается реклама.
– Что ты имеешь в виду?
Она поворачивается на бок, подпирая рукой щеку и смотря на меня. Мерцающее отражение от экрана телевизора сверкает в её глазах.
– Я просто думаю, как... что если бы я никогда не встретила тебя? – спрашивает она. – Если бы никогда не спустилась в бар отеля выпить, я бы никогда не встретила тебя и сейчас была бы женой этого лживого засранца, ничего не подозревая.
– На всё есть причина. – Я не любитель клише сентиментальностей, но оно сейчас уместно.
– Это самая безумная вещь, – она переворачивается на спину, скрещивая руки на груди, пока смотрит в потолок, – когда ты рассказал мне, что он изменил мне... у меня не было злости, Габриэль. Я испытала облегчение. Облегчение, что не выхожу за него замуж.
Она снова смотрит на меня, оценивая реакцию.
– Это ли не безумие, – говорю ей.
– Почему я не могла встретиться с тобой несколько лет назад? – спрашивает она, поглядывая на меня из-под длинных ресниц. – Или, по крайней мере, с кем-то вроде тебя... кем-то настоящим, честным, кто заботится о том, чтобы поступать правильно. – Выдыхает Оливия. – Столько лет. Потеряно.
– Не надо так на это смотреть, – говорю я. – Уверен, у тебя были хорошие моменты. Они не были пустой тратой времени.
– Могу я сказать тебе кое-что, Габриэль? – спрашивает она, взгляд всё ещё приклеен к рельефному потолку над нами.
– Конечно.
– Прошлой ночью мне приснился сон, что я шла к алтарю, только возле алтаря был не Дориан, – говорит она, прежде чем повернуться ко мне. – Это был ты. – Прежде чем я могу ответить, она добавляет, – Я не говорю тебе это, чтобы напугать. Честно, мне кажется это забавным. Или ироничным. Зависит от того, как посмотреть.
– Это... интересно.
– Ты же знаешь, какие сны... они никогда ничего не значат. Это словно смесь из всех твоих тревог, надежд и случайных отрывков твоего дня, – она сразу объясняет своё признание, как будто ей стыдно за рассказ своего маленького откровения.
По телевизору снова идет шоу, но я уже потерял интерес. Женщина, лежащая рядом со мной, гораздо интереснее для меня, более достойна моего внимания, чем любой специальный выпуск криминальной хроники по выходным когда-либо может быть.
– Можно задать тебе вопрос? – Она снова поворачивается лицом ко мне, подпирая рукой голову и вдавливая локоть в матрас.
– Конечно.
– Почему ты был в отеле в эти выходные? – спрашивает она. – В смысле, никто не останавливается в отеле без причины и для тебя просто... увезти меня, словно тебе больше нечем заняться...
Я вдыхаю, обдумывая свой ответ и возвращая внимание к телевизору, чтобы выиграть время.
– Уже поздно, Оливия, – говорю я. – Наверное, нам пора закругляться, так мы сможем вернуться утром.
– Значит, ты не скажешь мне, что делал в отеле? – усмехается она. – Что, это какой-то секрет? На самом деле ты не настоящий адвокат? Ты агент ЦРУ под прикрытием или что-то в этом роде?
– Засыпай, Оливия. – Я хватаю пульт и нажимаю на кнопку «выключить». – Мы поговорим об этом утром.
Через несколько минут Оливия переворачивается, и слабый звук её ровного дыхания сообщает, что она уснула на всю ночь. Луч лунного света скользит между занавесок, прикрывающих окно, освещая её в мягком, эфирном сиянии.
Это самая сумасшедшая вещь в мире, но мне ужасно хочется, чтобы она была моей.
Если мне повезет, Оливия не будет поднимать эту тему утром. Мы позавтракаем, отправимся в путь и сосредоточимся на её возвращении в отель, чтобы она могла собрать свои вещи и провести время с семьей. Надеюсь, что мои причины быть в отеле наименьшее, что будет её волновать к тому времени, потому что мои причины... мои причины.
И они имеют смысл только для меня.
