Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Уильям Тревор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я знаю Даттов, – сказал мистер Саммерфилд. – Они с Рейберн-роуд? Такие крохотные поганки?

– Они действительно живут на Рейберн-роуд, и действительно они оба крохотные, только зря вы обзываете их поганками.

– Да я ничего плохого не имел в виду. Я давно знаю Датта. Ради красного словца, бывает, скажешь не подумав.

– Мистер Датт – интересный человек. Он занят на ответственной и страшно секретной работе.

– Датт? Рейберн-роуд, дом двадцать пять? Он бухгалтер-ревизор.

– Вы наверняка заблуждаетесь...

– Я не могу заблуждаться. Мы вместе работали. Он был у нас на побегушках.

– Тогда... выходит, я заблуждаюсь.

– Меня другое удивляет: вы говорите, что ходите присматривать за их малышом. По-моему, тут вы тоже заблуждаетесь.

– Ну, в этом-то я абсолютно уверена. Только по этой причине я и узнала их.

– Тем не менее я удивлен, поскольку у Даттов, мисс Ифосс – ив этом я абсолютно уверен, – детей нет.

Мисс Ифосс приходилось слышать, что со старостью люди начинают жить в воображаемом мире. Но не выдумала же она, в самом деле, этих Даттов – ведь и мистер Саммерфилд подтвердил их существование. Так, может, она ходила к ним по какому-нибудь другому делу? Может, переступив порог их дома, она тронулась рассудком и напрочь забыла, ради чего она сюда ходит? Может, ее использовали совсем в другом качестве? В таком качестве, которого она стыдилась, и потому придумала, убедив в этом даже самое себя, благовидный присмотр за малышом? Не стала ли она чем-то вроде прислуги у этих людей, терялась она в догадках, и теплая уютная комната, херес, шоколад, бренди только игра ее воображения?

– К одиннадцати мы вернемся, мисс Ифосс. Вот номер телефона. – Миссис Датт улыбнулась, и через минуту за ней мягко захлопнулась дверь.

Здесь все настоящее, думала мисс Ифосс. Вот херес. Вот телевизор. На кухне поднос с моим ужином. Все это настоящее, мистер Саммерфилд просто выжил из ума. И только после ужина ее надоумило раз и навсегда убедиться в том, какое у нее положение в доме. Нужно подняться наверх и взглянуть на дитя. Тихо ходить она умеет, разбудить ребенка не должна.

Первая комната была захламлена чемоданами и картонными коробками. Из второй доносилось дыхание: она правильно шла. Щелкнув выключателем, она огляделась. Комнатка была веселая, с карликами на обоях. Стояла лошадь-качалка, лежала груда разноцветных кубиков. Дальний угол занимала большая колыбель, очень большая и очень высокая, а в колыбели спал очень старый человек.

Когда Датты вернулись, мисс Ифосс ничего им не сказала. Ей было жутко, а почему жутко, она и сама не понимала. Она не чаяла добраться домой. На следующий день она позвонила племяннице в Девоншир и договорилась немного погостить у нее.

О Даттах мисс Ифосс никому ничего не сказала. На свежем воздухе она набралась сил и через пару недель вернулась в Лондон окрепшей физически и духовно. Она открыткой известила Даттов, что решила не оставаться больше с малышом. Она не стала объяснять почему, только написала, что, надеется, они ее поймут. После этого она, как могла, постаралась начисто выбросить Даттов из головы.

Прошел год или около того, и в серое холодное воскресенье на бульварчике неподалеку от ее дома мисс Ифосс увидела Даттов. Они сидели на скамейке, тесно, по-сиротски прижавшись друг к другу. И что-то, а что – она никогда не сможет объяснить, толкнуло мисс Ифосс подойти к ним.

– Добрый день.

Датты обратили к ней свои строгие, несчастные личики.

– Доброго здоровья, мисс Ифосс, – сказал мистер Датт. – Давно вас не видно, давно. Как чувствуете себя в такую слякоть?

– Спасибо, хорошо. А вы? Как вы живете-можете, миссис Датт?

Мистер Датт поднялся и отвел мисс Ифосс в сторону.

– Берил совсем раскисла, – сказал он. – Микки умер. С тех пор Берил сама не своя. Понимаете наше состояние?

– Мне так неловко.

– Я стараюсь развлечь ее, но боюсь, мои старания напрасны. Меня это тоже сломило. Плохой из меня утешитель.

– Не знаю, что и сказать, мистер Датт. Какое горе.

Мистер Датт взял мисс Ифосс под локоть и вернулся с ней к скамейке.

– Я сказал мисс Ифосс, – сказал он жене. Миссис Датт кивнула.

– Мне так неловко, – повторила мисс Ифосс. Датты не мигая смотрели на нее печальными молящими глазами. В них было что-то гипнотическое.

– Мне надо идти, – сказала мисс Ифосс. – До свидания.

– Все переумирали, мисс Ифосс, – сказал мистер Датт. – Один за другим.

Мисс Ифосс мешкала уходить. И сказать ей было нечего, разве что снова просить прощения.

– Опять мы осиротели, – продолжал мистер Датт. – Опять маемся. Мы так их любим – и вот: не знаем, куда себя деть в воскресенье. Одинокая пара. Не в человеческих это силах, мисс Ифосс, переносить такие удары.

– Я скажу не к месту, мистер Датт, но человеческих сил хватает на очень многое. Этого не осознаешь, когда случилась беда, но пройдет время – и вы сами убедитесь.

– Вы умница, мисс Ифосс, и вы правильно заметили, что в нашем положении трудно учиться благоразумию. Скольких мы уже потеряли за свою жизнь! Дать и потом отнять! Непостижимо господне жестокосердие.

– До свидания, мистер Датт. До свидания, миссис Датт.

Те не ответили, и мисс Ифосс быстро удалилась.

Мисс Ифосс стала чувствовать, что стареет. Она обзавелась палочкой; в кино у нее уставали глаза; она сократила чтение, ей стало утомительно поддерживать долгий разговор. Она вполне философски отнеслась к перестройке, радовалась, что способна на такое отношение. К тому же обнаружились положительные стороны: все больше приятности доставляло обращение к прошлому. Она со свежим чувством заново переживала любимые периоды. Жизнь капризна, и тут отыгрывался свой каприз.

Случай опять свел ее с мистером Даттом. Она полдничала в тихом старомодном кафе, которое далее в мыслях не стала бы связывать с мистером Даттом. А он вошел и встал перед ней.

– Доброго здоровья, мисс Ифосс, – сказал он.

– Ба, мистер Датт! Как вы поживаете? Как ваша жена? Мы порядком не виделись.

Мистер Датт сел. Он заказал себе чай и чуть подался вперед, вглядываясь в нее. О чем он думает? – гадала мисс Ифосс, у него вид человека, который из вежливости поддерживает компанию, хотя мысли его далеко. Наглядевшись, мистер Датт просветлел лицом. Он улыбнулся и заговорил как человек, собравшийся с мыслями:

– У меня огромная новость, мисс Ифосс. Мы не помним себя от счастья. Берил ждет ребенка.

Мисс Ифосс поморгала глазами. Намазав гренок джемом, она сказала:

– Какая радость. Какие вы молодцы. Как миссис Датт будет довольна. А когда... это ожидается?

– Очень скоро. Очень скоро. – Мистер Датт сиял. – Естественно, Берил потеряла голову от радости. Целыми днями готовится.

– Перед таким событием масса забот.

– Масса! Берил помешалась на вязании. Такое впечатление, что она не может остановиться.

– Для женщины, мистер Датт, это самое важное событие жизни.

– Часто – и для мужчины, мисс Ифосс.

– Да, конечно.

– Мы опять воспряли духом.

– Я рада за вас. В прошлую встречу вы были такие убитые.

– Вы тогда сказали мудрые слова. Вы не представляете, как вы нас поддержали.

– Что вы, я совсем не умею утешать.

– Умеете. И Берил это потом признала. Это счастье, что мы вас тогда встретили.

– Спасибо, мистер Датт.

– В тяжелых обстоятельствах легко растеряться. Вы подсказали нам выход. Мы всегда будем благодарны вам.

– Вы меня переоцениваете.

– В тяге к ребенку есть особая сила. Заботиться о нем, дарить ему любовь и ласку – это, я полагаю, умеют все. А то, что в каждом из нас есть еще росток великодушия, – это понимают немногие.

– Чем старше я становлюсь, мистер Датт, тем больше убеждаюсь, что человеку очень мало дано понять. Я думаю, что ему вообще ничего не дано понять. Все прекрасное сложно и таинственно. Пусть оно таким и остается.

– Вы совершенно правы! Я то же самое говорю Берил. С удовольствием доведу до ее сведения, что вы разделяете мою мысль.

– У меня это не мысль, скорее – чувство.

– А кто нас убедит, что это разные вещи?

– Пожалуй.

– Мисс Ифосс, окажите мне услугу.

– Какую?

– Сущая безделица, но мне будет приятно. Можно я заплачу за ваш чай? И Берил будет приятно. Мисс Ифосс рассмеялась:

– Конечно, можно, мистер Датт.

И, выговорив эти простые слова, мисс Ифосс вдруг совершенно отчетливо поняла, что ей надлежит сделать.

Мисс Ифосс стала распродавать вещи. Она продавала их в разные руки, оставляя себе кое-что на подарки. Это заняло много времени, за всем надо было проследить. Она составляла длинные подробные списки, без которых голова ее уже не справлялась. Было грустно, когда сроднившаяся вещь уходила из дома, но умом она понимала: абсурдно чувствовать привязанность к вещам. Пусть к ним теперь привязываются другие; в конечном счете, и эти новые привязанности окажутся такими же ненадежными, как у нее.

Пусто и безрадостно стало в квартире. Остались только вещи, принадлежавшие домовладельцу. Она написала ему, что расторгает аренду.

Датты смотрели телевизор, когда прибыла мисс Ифосс.

Мистер Датт убрал звук и пошел открыть дверь. Он улыбнулся и молча провел ее в гостиную.

– Добро пожаловать, мисс Ифосс, – сказала миссис Датт. – Мы вас ждем. В руках у мисс Ифосс был маленький чемодан.

– Когда вы ожидаете ребенка, миссис Датт? – сказала она. – Надеюсь, я пришла вовремя?

– Точнее не бывает, мисс Ифосс, – сказал мистер Датт. – Берил ждет сегодня ночью.

На экране беззвучно и тревожно мелькало изображение. Одетый пиратом человек поглаживал головку попугая.

Мисс Ифосс не стала садиться.

– Я немного устала, – сказала она. – Что, если я сразу поднимусь наверх?

– Конечно, мисс Ифосс, – улыбнулась ей миссис Датт. – Конечно, дорогая. Дорогу вы знаете, правда?

– Да, – сказала мисс Ифосс, – дорогу я знаю.

Отель "Ленивый месяц"

Перевод А. Медниковой

Миссис Данкерс поднесла к губам сигарету с розовым фильтром и прикурила от зажигалки на приборной доске. Огонек высветил на миг ее красивое удлиненное лицо с такими твердыми и острыми чертами, что они невольно наводили на мысль о резце скульптора. В темноте кабины она выпустила из ноздрей два столбика дыма и удовлетворенно вздохнула. Автомобиль тихо стоял на травянистой обочине шоссе в двухстах милях к северу от Лондона и только мягко сотрясался под порывами ветра. Перекрывая монотонный шум дождя, из радиоприемника спокойно и бесстрастно лилась популярная в тридцатые годы мелодия. До полуночи оставалось две минуты.

– Ну?

Дверца автомобиля хлопнула, и Данкерс уселся рядом с ней. Запахло сыростью; капли дождя потекли на ее теплые колени.

– Ну? – еще раз спросила миссис Данкерс.

Он завел мотор. Машина выползла на узкое шоссе, "дворники" отчаянно боролись с ливнем, в мощном свете фар неожиданно близко вставала мокрая листва. Данкерс протер рукой ветровое стекло.

– Порядок, – промурлыкал он.

Машина ехала медленно, и гудение мотора терялось в шуме ветра, дождя, приглушенной музыки и постукивающих "дворников".

– Порядок? – переспросила миссис Данкерс. – Значит, дом – тот самый?

Он крутил баранку, следуя изгибам узкой дороги. Мелькнувшие в свете фар столбы и ворота резко высветились и остались позади – машина свернула на аллею парка.

– Да, – ответил он тихо, – тот самый.

Неожиданный трезвон в парадную дверь дома разбудил застывшего на кровати старика, и он нахмурился. Сначала он подумал, что это ветер, но услышал еще один резкий и властный звонок. Старик Кронин, единственный слуга в доме, поднялся с постели, натянул поверх пижамы пальто и кряхтя спустился вниз.

Данкерсы увидели, что в холле зажегся свет, услышали шаги Кронина и стук отодвигаемого засова. Муж выбросил окурок и подготовил нужную мину. Жена ежилась под дождем.

– Поздно уже, – проворчал старик в пижаме, когда путники рассказали ему, в чем дело. – Придется разбудить Марстонов, сэр. Сам я не могу решить.

– Холодно, дождь идет, – замурлыкал Данкерс, улыбаясь старику сквозь пышные усы. – В такую ночь и собаку на улицу не выгонишь. Войдите в наше положение.

– Не стоять же на пороге, – добавила миссис Данкерс. – Пустите хотя бы в дом. Они вошли, и Кронин провел их в просторную гостиную.

– Подождите, пожалуйста, – попросил он, – камин еще не погас. Погрейтесь, а я пойду спрошу Марстонов.

Данкерсы молчали. Они стояли там, где остановились, и рассматривали комнату. Чувствовалось, что они враждовали со всем миром и даже друг с другом.

– Я сэр Джайлс Марстон, – сказал еще один старик. – У вас дорожные неприятности?

– Машина нас подвела. Из-за погоды, думаю. Мы ее бросили у ворот. Сэр Джайлс, приютите нас. Наша фамилия – Данкерс. Это моя супруга.

И Данкерс повел рукой с таким видом, что со стороны могло показаться, будто он тут хозяин, а не сэр Джайлс.

– Нам ничего особенного не нужно, – сказала миссис Данкерс. – Была бы крыша над головой.

– Может, у вас есть какая-нибудь сторожка, – рискнул вставить Данкерс, явно переигрывая. Он засмеялся. – Что угодно, лишь бы вздремнуть часок-другой.

– Я бы предпочла кресло, – резко вмешалась жена. – Кресло и плед меня бы устроили.

– У нас, конечно, найдется кое-что получше. Кронин, приготовьте две постели и разожгите для гостей камин в спальне.

Сэр Джайлс Марстон вышел на середину комнаты, и тогда, на свету, Данкерсы увидели, какой он маленький, сгорбленный, а лицо такое, будто кожу на нем очень долго растягивали, а потом разом отпустили – все в морщинах, как печеное яблоко.

– Ну что вы, – запротестовал Данкерс самым своим вкрадчивым голосом, не стоит беспокоиться. Мы и без того подняли вас среди ночи.

– А простыни у нас есть? – спросил Кронин. – Простыни, подушки... Господи, где их найдешь, сэр?

– Рюмку коньяку? – предложил сэр Джайлс. – Я думаю, миссис Данкерс, глоток горячительного вам сейчас не повредит.

Кронин вышел, бурча себе что-то под нос. Сэр Джайлс наполнил бокалы.

– Мне уже девяносто, – сообщил он своим гостям, – но я пока еще помню, что отказать в приюте – большой грех. Спокойной ночи.

– Кто они? – спросила утром леди Марстон, выслушав рассказ мужа.

– Просто люди, дорогая. Люди с какой-то мерзкой фамилией. И по правде говоря, я ничего не желаю о них знать.

– Солнце выглянуло. Наверное, твои гости уже позавтракали и ушли. Жаль, я бы посмотрела на новых людей и послушала, что они скажут. Мы слишком скучно живем, Джайлс. Общаемся только друг с другом. Вряд ли это полезно, особенно на краю жизни.

Сэр Джайлс, натягивавший брюки, улыбнулся.

– Если бы ты взглянула на эту парочку, дорогая, тебе бы и в голову не пришло, что они способны скрасить наше существование. У мужчины невероятные усы, а женщина из породы бойких.

– Ты нетерпим, милый. И так высокомерен, что даже не поинтересовался, зачем они пришли.

– Да потому, что не могли ехать дальше. Что-то с автомобилем.

– Но они могли захватить с собой все наши безделушки. Ты просто находка для мошенников. Ох, Джайлс, Джайлс!

Сэр Джайлс спустился вниз и обнаружил, что чета Данкерсов все еще сидит за столом.

– А ваш слуга постарался, – сказал Данкерс. – Просто закормил нас: овсянка, кофе, бекон, яйца. Два для меня и одно для моей благоверной. И тосты с мармеладом. И восхитительное масло.

– По-видимому, вы хотите сказать, что вам чего-то не хватило? Тогда говорите прямо. В этом доме давно уже обходятся без намеков.

– Не валяй дурака, – сказала мужу миссис Данкерс. – Кому интересно, что съели на завтрак два посторонних человека?

– Пардон, пардон, – замурлыкал Данкерс. – Простите, сэр Джайлс, я человек не светский.

– Ничего. Если вы уже поели, не стоит задерживаться из-за меня. Вы, конечно, торопитесь.

– Муж сейчас займется машиной. Может быть, придется послать в гараж за механиком. А я пока побуду с вами, если можно.

Данкерс вышел из комнаты, разминувшись в дверях со старой дамой и не поклонившись ей. Сделал вид, что не догадывается, кто она такая.

– Вот та женщина, что пришла ночью, – сказал жене сэр Джайлс. – Ее муж возится с автомобилем, чтобы они могли поскорее тронуться в путь. Познакомьтесь: миссис Данкерс – моя жена, леди Марстон.

– Мы вам очень признательны, леди Марстон. Нам ведь грозила ужасная ночь.

– Надеюсь, Кронин хорошо вас устроил. А я даже не проснулась. "Дорогая, у нас гости", – говорит мне сегодня утром муж. Можете представить, как я удивилась.

Вошел Кронин и поставил перед сэром Джайлсом и леди Марстон тарелки с едой. Миссис Данкерс продолжала разговор:

– Прекрасный у вас дом.

– Большой и холодный, – ответил сэр Джайлс.

Марстоны принялись за завтрак, и миссис Данкерс замолкла, не зная, что еще сказать. Сигаретный дым раздражал хозяев, но они мирились с ним, как с необходимой принадлежностью этой женщины. Вернулся Данкерс, снова сел подле жены и налил себе кофе.

– Никудышный из меня механик, сэр Джайлс. Мне бы позвонить и вызвать мастера.

– У нас нет телефона.

– Нет? – притворно удивился Данкерс, прекрасно это знавший. – А далеко ли до ближайшей деревни? И есть ли там гараж?

– В трех милях. Гаражом, правда, у меня не было надобности интересоваться. Но телефон, я полагаю, там есть.

– Джайлс, познакомь нас. Это, видимо, муж миссис Данкерс?

– Судя по всему. Мистер Данкерс – моя жена, леди Марстон.

– Очень приятно, – сказал Данкерс, приподнимаясь и пожимая протянутую руку. – Мы, кажется, попали в переплет.

– Пешком доберетесь за час, – заметил сэр Джайлс.

– А нельзя ли как-нибудь сообщить?

– Нет.

– А почтальон?

– Почти не бывает. Приносит изредка парочку рекламных проспектов.

– Может быть, послать слугу?

– Роль Гермеса ему не по летам. Вы же видите.

– В таком случае придется самому тащиться. Никто не ответил.

– Прогуляйтесь, мистер Данкерс, – произнесла в конце концов леди Марстон, – и возвращайтесь к обеду, – добавила она, к ужасу своего супруга. – Уедете, когда вам будет удобно.

– Вы очень любезны, – сказали Данкерсы в один голос и одновременно улыбнулись. Потом встали и вышли.

Кронин все видел, ко всему прислушивался. Еще когда хозяин сказал "приготовьте две постели", он насторожился. Наутро, подавая гостям завтрак, он надеялся, что они поедят и уедут. Они, казалось, привыкли к поездкам и ночевкам в незнакомых местах. Коммивояжеры, подумал он. Миссис Данкерс сказала "у вас прекрасный дом", и Кронин прищурился, гадая, что она имела в виду, зачем сидела и покуривала, когда Марстоны завтракали. Он осмотрел автомобиль и решил, что таким ему и полагается быть. Уж эти-то, думал Кронин, чувствуют себя в машине как рыба в воде.

Кронин служил в доме Марстонов сорок восемь лет. Когда-то здесь были и другие слуги, он командовал ими, управлял всем домом. Теперь же обслуживал только Марстонов. "Где-нибудь в сторожке", – сказал Данкерс, и Кронин подумал, что вряд ли тот разбирается в сторожках. Он представил Данкерсов в кафе при кинотеатре, точно в таком заведении, в каком сам побывал больше двадцати лет назад; ему там не понравилось. Он услышал, как Данкерс спрашивает жену, что она будет есть, а потом заказывает: жареное мясо с картофелем, крепкий чай, хлеб с маслом. Кронин присматривался к этим людям и запоминал многое из того, что они говорили.

– Ясное дело, – заметил Данкерс за обедом, – мы не в форме. А может, нас зачаровал ваш дивный сад.

– Вы хотите сказать, что не пошли в деревню? – с некоторым раздражением спросил сэр Джайлс.

– Простите бедных горожан, – воскликнул Данкерс. – По правде сказать, мы никуда не ходили.

– Что же вы собираетесь делать? Пойдете после обеда? По дороге есть дома. В них может оказаться телефон.

– Ваш сад раздразнил нас. Никогда не видел таких прекрасных деревьев.

– Лучших в Англии не найти.

– Жаль, что он так запущен, – сказала миссис Даккерс, подцепив вилкой кусочек рыбы. Данкере раздул усы и улыбнулся.

– Этот сад стоит немалых денег, – сказал он. Сэр Джайлс бросил на него холодный взгляд.

– Да, сэр, немалых. Но время идет, а мы тратим его на разговоры. Займитесь-ка автомобилем.

Буря сбила яблоки. Влажные, поблескивающие, они словно диковинные драгоценные камни рассыпались в высокой траве под полуденным солнцем. Данкерсы внимательно разглядывали их. Они бродили по саду, оценивая деревья и урожай. Даже достали из машины высокие резиновые сапоги, а потом и плащи из какого-то непрозрачного пластика. Бродили они молча, лишь изредка кивая друг другу при виде особенно богатого дерева.

– Здесь многое можно сделать, – объяснял Данкерс за ужином. Великолепный сад. Если им заняться, он принесет доход и славу уже через несколько недель.

– Он пережил дни своей славы, – ответил сэр Джайлс, – а может, и дохода. Теперь ему осталось одно – смириться со своей участью. Я уже не могу за ним ухаживать.

– Какая досада! Даже жалко смотреть. Целое состояние пропадает.

– Вы так и не пошли в деревню? – спросила леди Mapстон.

– Да все не могли расстаться с садом!

– А это значит, – сказал сэр Джайлс, – что вы остаетесь на ночь.

– Мы вас не очень стесним? – Миссис Данкерс с трудом выдавила улыбку. Еще одну ночь потерпите?

– Ну конечно, конечно, – сказала леди Марстон. – Завтра вы будете бодрее. Я понимаю вашу вялость. После таких переживаний.

– Можно подумать, что случился пожар или наводнение, – заметил ее муж, – или деревня завтра станет ближе.

– А вдруг, – мягко начал Данкере, – утром заглянет почтальон и...

– Наших родственников уже нет в живых, – перебил его сэр Джайлс, – и большинства друзей – тоже. Проспекты приходят раз в месяц, не чаще.

– А бакалейщик?

– Я спрашивал у Кронина. Продукты доставили вчера. И снова привезут только на следующей неделе.

– Нам каждый день приносят молоко к воротам, Кронин его забирает. Можете оставить там записку. Мы так и поступаем в случае необходимости, если, к примеру, нужно пригласить врача, – предложила леди Марстон.

– Врача? Но пока-то он доберется...

– В самом крайнем случае кто-нибудь из нас идет к ближайшему дому. Нам не кажется, – добавил сэр Джайлс, – что передвигать ноги – непомерный труд. Хоть мы и очень стары.

– Я думаю, молоко – это выход, – сказала леди Марстон.

– Ну что вы! Зачем же доставлять людям столько хлопот. Да и глупо. Нет, завтра сходим сами.

Но следующий день принес с собой перемены – ночью от желудочных колик скончался сэр Джайлс. Короткие острые рези добирались до сердца, и оно не выдержало.

– Мы немножко побудем с вами, дорогая, – сказала миссис Данкерс после похорон. – Уложим вас в постель, а Кронин будет приносить все, что потребуется. Не оставлять же вас в горе одну, ведь вы были к нам так добры.

Леди Марстон кивнула. Похороны очень утомили ее. Миссис Данкерс под руку отвела ее в спальню.

– Такие вот дела, – сказал Данкерс Кронину, когда они остались вдвоем.

– Я служил ему сорок восемь лет, сэр.

– Да, понимаю. Но осталась еще леди Марстон, можешь посвятить ей все свое внимание. Еду будешь приносить прямо в спальню, ну и задержишься иногда поболтать. Ведь старушка теперь совсем одинока.

– Я сам одинок, сэр.

– Ну так тем более. Значит, вам вместе будет веселее. Ты ведь тоже старик. Тебе видней, что говорить, как успокаивать. Ты в этом больше моего смыслишь.

– Ваша машина уже в порядке, сэр? Сегодня она, во всяком случае, была на ходу. Вы уезжаете? Завернуть вам бутерброды?

– Да что ты, Кронин! Разве мы можем бросить в беде двух одиноких стариков? Судьба послала нас в тяжелую для вас минуту, и мы останемся, чтобы исполнить свой долг! И кроме того, нельзя забывать последнюю волю сэра Джайлса.

"О чем это он?" – думал Кронин, глядя в глаза человека, пришедшего в ночи и дождавшегося похорон его господина. В этих глазах таилось такое, что Кронин не согласился бы поменяться местами с их владельцем.

– Его волю, сэр? – переспросил он.

– Он хотел, чтобы сад привели в порядок, окопали и подрезали деревья, а фрукты продавали по настоящей цене. Последнее желание старика нужно исполнить.

– Но, сэр, это очень трудно. Сотни деревьев...

– Правильно, Кронин. Ты, оказывается, хорошо соображаешь. Конечно, чтобы возродить сад, потребуется много рабочих рук. Придется потрудиться.

– Разве сэр Джайлс хотел этого? – Кронин притворился удивленным. Он прекрасно знал, что сэр Джайлс ни за что не доверил бы Данкерсу свою последнюю волю. – Совсем на него не похоже, сэр. Он спокойно наблюдал, как сад умирает.

– Хотел, Кронин. Он этого хотел и многого другого. Ты в своей жизни видел кое-какие перемены, переживешь и эти. А сейчас, мой друг, мне не повредит стаканчик старого, доброго коньяка. В такую минуту полагается взбодриться.

Данкерс сидел в гостиной у камина и, потягивая бренди, что-то деловито писал в блокноте. Вскоре к нему подсела жена, и время от времени он передавал ей листок, чтобы и она могла посмотреть его расчеты. После полуночи они встали и двинулись по дому, оценивая наметанным глазом комнаты и занося свои наблюдения на бумагу. Они обследовали кухни, пристройки и в лунном свете прошлись по всему парку. Кронин наблюдал за ними, присматриваясь украдкой ко всей этой возне.

– Рядом с комнатой Кронина есть еще одна, прелестная, маленькая, в ней гораздо больше солнца, – сказала миссис Данкерс леди Марстон. – Вам будет уютнее и теплее, дорогая. Я думаю, мы перенесем туда ваши вещи. Здесь вас мучают воспоминания. А рядом с Кронином будет веселее.

Леди Марстон кивнула, но вдруг одумалась:

– Я люблю эту комнату. Большая, красивая, вид из окна замечательный. Я к ней привыкла.

– Перестаньте, дорогая, не стоит хандрить. Разве мы всегда знаем, что для нас лучше? Хорошее настроение – вот что главное. А там оно станет лучше.

– Лучше, миссис Данкерс? Какое может быть настроение, когда тебя лишают вещей, которые ты любишь, которые были дороги и сэру Джайлсу.

– Ну-ну, дорогая, мы все это перетащим. Смотрите на жизнь веселее. Нужно думать не только о прошлом.

Пришел Кронин, и вещи были перенесены. Не все, конечно: кровать, и шкаф, и массивный туалетный столик в новое помещение не влезли.

В саду полдюжины работников принялись наводить порядок. Подрезали и обработали деревья, расчистили дорожки, заделали дыры в ограде, почистили сараи и набили их фруктовыми ящиками, готовыми принять будущий урожай.

– Затевается что-то дурное, – доложил Кронин леди Марстон. – На кухне хозяйничает повар, в столовой – камердинер. Моя единственная забота, сказали мне Данкерсы, приносить вам еду и убирать комнату.

– И думать о себе, Кронин, ничего не принимать близко к сердцу и не запускать свой ревматизм. Достаньте-ка колоду карт.

Кронин вспоминал, как здесь было прежде, когда часто меняли обои на стенах, а в конце недели съезжались гости, и в доме кипела жизнь. Потом пришли годы спада и медленного разрушения, теперь же дом снова ожил, но как-то по-другому; день ото дня новая жизнь входила в свои права так же неотвратимо, как меняются времена года. Миссис Данкерс быстро, в ритме нового порядка, сновала из комнаты в комнату. Данкерс сказал: "А ты молодцом, Кронин. Я рад. Погодка как раз подходящая, а? Мы тут кое-что слегка подправили, и жить стало полегче, так?" Кронин ответил, что работы у него стало меньше, что верно, то верно. "Но ты и должен меньше работать, сказал Данкерс. – Посмотри правде в глаза: разве ты можешь управляться с обязанностями, которые по плечу только молодому парню?" И он улыбнулся, стараясь смягчить смысл сказанного.

Кронина тревожила апатия леди Марстон. Послушно, как ягненок, она перешла в маленькую комнату, которая служила ей теперь и гостиной и спальней. И с того дня уже не спускалась вниз; о том, что творится вокруг, она узнавала только от него.

– Появились строительные рабочие, – сообщил он как-то.

Часто посреди карточной партии она вдруг замирала, склонив голову чуть набок, и прислушивалась к приглушенному стуку молотков.

– Это рабочие стучат, – напоминал он, а она делала ход и говорила: – Я и не знала, что сэр Джайлс их вызвал. По утрам она еще сохраняла светлую голову, но проходили часы, и леди Марстон все чаще заговаривала о сэре Джайлсе, о его видах на сад и дом. Кронин думал о том, что день ото дня леди Марстон все больше впадает в детство, и боялся за нее; она теперь начинала заговариваться даже в утренние часы.

Однажды, ближе к вечеру, прохаживаясь по аллее, Кронин увидел небольшую элегантную вывеску, прикрепленную к одному из столбов у входа в парк. Она была повернута к дороге, чтобы проезжие могли прочесть, что там написано. Кронин прочел, зашелся от злости и поспешил назад, бормоча только что прочитанные слова, повторяя их снова и снова.

– Это ужасно. Они превратили ваш дом в гостиницу.

Леди Марстон посмотрела на слугу. Она так давно его знала, он пережил вместе с ней и ее мужем тысячи мелких перемен и переделок. Сейчас он был явно огорчен. Редкие седые волосы растрепались, а ведь раньше он всегда был аккуратно причесан, лицо от возмущения пошло пятнами, в глазах горело бешенство, что совсем уж не пристало вышколенной прислуге.

– В чем дело, Кронин?

– У ворот вывеска "Отель "Ленивый месяц".

– Ну и что?

– Данкерсы...

– Данкерсы. Вы слишком часто говорите о Данкерсах, Кронин. Насколько я понимаю, они этого просто не заслуживают. Сэр Джайлс рассказал мне, что этот человек перечислил все съеденные за завтраком куски. В конце концов сэр Джайлс вынужден был выгнать эту парочку.

– Нет, нет...

– Да, Кронин, выгнал. Они действовали ему на нервы. Выставил, и все: напомнил, что за окном прекрасный вечер и светит луна. Я даже немножко огорчилась, решила, что он слишком далеко зашел.

– Нет, нет. Вспомните. Данкерсы все еще здесь. Сначала они привели в порядок сад, а теперь превратили ваш дом в гостиницу.

Леди Марстон нетерпеливо затрясла головой.

– Прошу прощения, Кронин. Я вас раздражаю, наверное.

– Отель "Ленивый месяц". Что это значит? Боюсь, миледи, со временем мы на собственной шкуре узнаем, какой тут смысл.

Леди Марстон весело засмеялась.

– Многое ли на свете имеет смысл? Не стоит отыскивать его в каждом пустяке.

Они сыграли в карты и больше к этому разговору не возвращались. Но среди ночи леди Марстон подошла к постели Кронина и потрясла его за плечо.

– Я очень расстроилась, – сказала она, – когда узнала про гостиницу. Это ужасно, Кронин. Слушайте внимательно: завтра вы все расскажете сэру Джайлсу. Выскажите ему наши опасения. Попросите его, пусть все отменит. У меня уже ни на что не хватает сил, придется вам это сделать.

Дом гудел от приезжих, по центральной аллее сновали машины. Он расцвел, как и сад, стал уютным и даже роскошным, и Кронин опять вспоминал прежние времена.

– А, Кронин! – сказала как-то миссис Данкерс, притормозив на черной лестнице. – Ну, как поживает бедненькая леди Марстон? Она никогда не спускается вниз, а мы все здесь так замотались – минутки нет, чтобы вскарабкаться к вам наверх.

– Леди Марстон чувствует себя хорошо, мадам.

– Пусть спускается в холл. В любое время. Будьте любезны, Кронин, скажите ей об этом.