Текст книги "Человеческий аспект (Сборник)"

Автор книги: Уильям Тенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Курс на восток !

Для лошадей нью-джерсийское шоссе оказалось плохо приспособленным. К югу от Нью-Брансуика рытвины стали столь глубоки, а валуны, валявшиеся в беспорядке, столь многочисленны, что обоим всадникам пришлось перейти на мелкую рысь, чтобы не покалечить драгоценных животных. Кроме того, они уже так далеко продвинулись на юг, что фермы исчезли, и путешественникам не оставалось ничего иного, как питаться всухомятку, довольствуясь тем, что они захватили с собой в седельных сумах. Прошлой ночью они заночевали в развалинах заправочной станции, растянув гамаки меж покосившихся ржавых колонок.

И все же это была самая короткая и лучшая дорога из известных Джерри Франклину. Шоссе находилось в федеральном ведении, и его расчищали примерно раз в полгода. В пути они показали прекрасное время, и даже их вьючная лошадь ни разу не захромала. Достигнув последнего поворота, там, где стоял расколотый древесный пень с надписью "На Трентон", Джерри позволил себе немного расслабиться. И его отец, и коллеги отца могли им гордиться. Да и сам он был доволен собой. Однако уже в следующую минуту Джерри был вновь подтянут как всегда. Он пришпорил коня и поравнялся со своим спутником, молодым человеком примерно одного возраста с Джерри.

– Помни о правилах Протокола, – сказал он. – Я начальник, и мы уже так близко от Трентона, что тебе не подобает ехать впереди меня.

Напоминать о разнице в рангах было неприятно. Но дело есть дело, и если подчиненный забылся, его надо одернуть. В конце концов, ведь Джерри сын, да при этом еще и старший сын сенатора от Айдахо, тогда как родитель Сэма Резерфорда всего лишь заместитель Государственного секретаря, а мать вообще происходит из семьи мелкого почтового чиновника.

Сэм смущенно поклонился и придержал лошадь, пропустив Джерри на несколько шагов вперед.

– Мне показалось, что впереди что-то движется, – пояснил он. – Похоже на отряд, пробирающийся по обочине. Готов поклясться, что на них были плащи из бизоньих шкур.

– Семинолы не носят бизоньих шкур, Сэмми. Забыл, чему тебя учили на лекциях по политической истории?

– Я не проходил этого курса, мистер Франклин. Я ведь всего-навсего майор инженерных войск. Мое дело – вечно рыться в развалинах. Но и моих жалких познаний достаточно, чтобы не приписывать бизоньих плащей семинолам. Вот почему я...

– Лучше бы ты приглядывал за вьючной лошадью, – посоветовал Джерри. Переговоры – это моя забота.

Говоря это, он инстинктивно коснулся чуть дрогнувшими пальцами спрятанной на груди сумки. В ней хранились его верительные грамоты, написанные на одном из последних правительственных бланков (бумага не стала менее важной от того, что на ее обороте кто-то еще несколько лет назад сделал какие-то заметки для памяти). Документ был подписан самим президентом. Да еще _настоящими_ чернилами!

Этот документ мог сыграть огромную роль в его будущей карьере. Конечно, вернее всего ему придется вручить бумагу во время переговоров, но копия назначения бесспорно должна храниться в архивах Конгресса там, на далеком Севере. И когда отец умрет, а он унаследует одно из двух высокочтимых мест от штата Айдахо в сенате, его нынешнее назначение даст ему основание претендовать на членство в Комиссии по ассигнованиям. А может, черт побери, и даже на право заседать в Комиссии законодательных предположений! До сих пор никто из членов семьи сенаторов Франклинов в ней не заседал!

Путешественники поняли, что находятся уже в предместьях Трентона, только когда увидели первые команды джерситов, расчищавших дорогу. Испуганные лица бросали на них робкие взгляды и снова склонялись к земле. Команды работали без надсмотрщиков. Очевидно, семинолы считали, что для такой простой работы хватит и устных распоряжений.

Однако по мере того как они ехали мимо кварталов аккуратно разобранных развалин, из которых собственно и состоял город, не встречая на своем пути никого поважнее белых, в мозгу Джерри возникло другое объяснение. Похоже, что город на военном положении. Но если так, то где же войска? Почти наверняка – на другом конце Трентона, где они обороняют берег Делавэра; именно отсюда новые властители Трентона – семинолы – могли ожидать нападения. Не с севера же, где кроме Соединенных Штатов Америки ровным счетом никого нет. Ну а если так, то против кого же они обороняются? Ведь к югу от реки Делавэр никто, кроме самих семинолов, не живет. Возможно ли... Возможно ли, что среди них наконец разгорелась междоусобная война?!

А может быть, прав Сэм Резерфорд? Нет, это фантастика! Бизоньи плащи в Трентоне! Да не могут они быть ближе, чем в нескольких сотнях миль к западу, где-нибудь в районе Гаррисберга!

Но когда всадники свернули на Стейтс-стрит, Джерри прикусил губу. Сэм был прав – очко в его пользу.

На широкой лужайке, окружавшей развалины Капитолия, стояли десятки вигвамов. А высокие темнолицые люди, которые неподвижно сидели на газоне или с гордым видом бродили меж вигвамов, были одеты в бизоньи плащи. Увидев их раскрашенные лица, не было даже нужды вспоминать лекции по политической истории: это были сиу.

Итак, информация, полученная правительством по поводу племенной принадлежности оккупантов, оказалась совершенно ложной. Впрочем, ничего необычного в этом не было: при современном состоянии средств связи от них вряд ли можно ждать особых чудес. Однако ошибочность информации создавала трудности личного порядка. Во-первых, назначение Джерри могло оказаться недействительным: грамоты были адресованы непосредственно Оцеоле VII верховному вождю всех семинолов. Но если Сэм Резерфорд считает, что это даст ему право...

Джерри с угрозой обернулся. Нет, с Сэмом неприятностей не будет. Он не из тех, кто способен твердить "я ж вам говорил..." Глаза сына заместителя Государственного секретаря опустились долу под суровым взглядом начальника.

Успокоившись на этот счет, Джерри стал лихорадочно вспоминать самое важное из того, что ему было известно о последних политических взаимоотношениях с сиу. Вспомнить удалось немногое – так, общие положения двух-трех последних договоров. Ладно, пока хватит и этого.

Он натянул поводья перед особенно внушительным воином и медленно слез с седла. Если еще с семинолом можно было рискнуть разговаривать сидя верхом, то с сиу такой номер не прошел бы. Сиу, когда им приходилось иметь дело с белыми, требовали очень строгого соблюдения всех правил Протокола.

– Мы пришли с миром, – обратился Джерри к воину, который стоял так же неподвижно, как неподвижно было копье в его руке, и так гордо-воинственно, как выглядела висевшая у него за спиной винтовка. – Мы прибыли с важными вестями и богатыми дарами для вашего вождя. Мы прибыли из Нью-Йорка, где находится столица нашего повелителя. – Он подумал и добавил: – Великого Белого Отца, о котором вы, конечно, слыхали.

О последних словах Джерри тут же пожалел. Воин тихонько хихикнул, в его глазах мелькнула насмешка. Затем черты его лица вновь застыли в гордой окаменелости, как то приличествует человеку, многократно бывавшему в битвах.

– Да, – сказал он, – я слышал о нем. Кто же не знает о богатстве, силе и обширных владениях Великого Белого Отца. Идем, я отведу тебя к нашему вождю. Следуй за мной, бледнолицый.

Джерри знаком приказал Сэму Резерфорду дожидаться его возвращения. У входа в большой, богато украшенный вигвам индеец сделал шаг в сторону и небрежным жестом предложил Джерри войти.

Внутри было темновато, но при виде тамошних светильников Джерри чуть рот не разинул от удивления. Керосиновые лампы! Целых три! Да эти люди просто купаются в роскоши!

Сотню лет назад, еще до того как мир разлетелся вдребезги во время последней большой войны, у его народа тоже было вдоволь керосиновых ламп. Возможно даже, что были лампы и получше керосиновых, если верить тому, о чем болтают инженеры, сидя вечерами у своих костров. Такие россказни, конечно, интересно слушать, хотя это всего лишь отголоски далекого славного прошлого. Подобно преданиям о переполненных житницах или сказочных супермаркетах, эти разговоры в какой-то степени будили чувство гордости за прошлое своего народа, но реальной пользы от них было мало. Только слюнки текли, но голод не проходил...

Индейцы же, чья племенная организация позволила быстрее приспособиться к новым условиям, уже теперь обладали и житницами и керосиновыми лампами. И индейцы...

Двое робких бледнолицых слуг подносили еду группе индейцев, сидевших на полу. В ней был старый вождь, с крепким, испещренным шрамами телом. И еще три воина, один из которых, пожалуй, был слишком молод для участия в Совете. И еще пожилой негр, одетый почти в такие же домотканые лохмотья, как и Франклин, разве чуточку поновее и чуточку почище.

Джерри низко склонился перед вождем, широко разведя руки ладонями вниз.

– Я прибыл от нашего вождя в Нью-Йорке, – промямлил он. Джерри робел. Надо было знать имена индейцев, чтобы в случае нужды обращаться лично к каждому из них. Правда, он примерно представлял, как будут звучать эти имена. И сиу, и семинолы, и вообще все индейские племена, накопившие силу и теперь очень многолюдные, любили имена, звучавшие несколько архаично. Это была странная смесь различных пластов прошлого, всегда перекрываемая смелым и гордым настоящим. Совсем как винтовки и копья: одни для реального боя, другие – как символ чего-то более важного, чем сама реальность. Или как употребление в походе вигвамов, хотя по слухам, будто ветром разносившимся по стране, рабы-ремесленники индейцев уже даже для самых незначительных вождей строили такие недоступные для жары и сырости жилища, о которых президент Соединенных Штатов, лежа на своей персональной рогожке, не мог и мечтать. Или как раскрашенные лица, склоненные над грубыми, недавно вновь изобретенными микроскопами. Интересно, что это за штука – микроскоп? Джерри попытался припомнить то, что ему читали на лекциях по инженерному делу на первом курсе, но так ничего и не вспомнил. Да, эти индейцы странный народ, народ, вызывающий почтительный страх. Иногда казалось, что сама судьба предназначила им роль победителей, с присущей победителям непредсказуемостью поступков. А иногда...

Джерри вдруг понял, что все ждут продолжения его речи.

– От нашего вождя, – повторил он торопливо, – я прибыл с важной вестью и многими дарами.

– Поешь с нами, – сказал старик, – а потом передашь нам дары и послание.

Джерри с радостью принял приглашение и уселся на пол на некотором удалении от индейцев. Он был голоден, а среди фруктов, которые лежали в вазах, было что-то похожее на апельсины. Сколько споров он слышал о предполагаемом вкусе этих плодов!

Спустя несколько минут старик сказал:

– Я – вождь Три Водородные Бомбы. Это, – и он указал на молодого воина, – мой сын Сильная Радиация. А тот, – он кивнул на пожилого негра, – вроде как твой соотечественник.

В ответ на недоумевающий взгляд Джерри и повинуясь разрешающему мановению пальца вождя, негр пояснил:

– Сильвестр Томас. Посол при сиу от Американской Конфедерации Штатов.

– Конфедерации? Разве она еще существует? Мы слышали десять лет назад, что...

– Еще как существует, уважаемый сэр! Я, разумеется, говорю о Западной Конфедерации со столицей в Джексоне, штат Миссисипи. Восточная Конфедерация со столицей в Ричмонде, штат Виргиния, пала под натиском семинолов. Нам же посчастливилось. Арапахи, шайенны и, – тут он поклонился вождю, – особенно сиу были, если мне будет позволено так выразиться, очень добры к нам. Они разрешают нам жить в мире, пока мы пашем землю и платим им дань.

– Тогда, мистер Томас, – с волнением сказал Джерри, – может быть, вам известна судьба Республики Одинокой Звезды... Техаса... Возможно, и Техас...

Мистер Томас отвел печальный взгляд ко входу в вигвам.

– Увы, дорогой сэр! Республика Одинокой Звезды пала под ударами племен команчей и киова уже много лет назад, когда я был еще ребенком. Точного года не помню, но знаю, что это случилось еще до аннексии остатков Калифорнии апачами и навахами и задолго до того, как государство мормонов под славным предводительством...

Сильная Радиация распрямил плечи и поиграл могучими бицепсами.

– Дурацкая болтовня, – буркнул он, – дурацкая болтовня бледнолицых. Она меня утомляет.

– Мистер Томас не бледнолицый, – резко оборвал его отец. – Ему следует оказывать почет. Он наш гость и аккредитованный посол. И ты не смеешь в его присутствии употреблять такое слово, как "бледнолицый".

Тут в разговор вступил один из пожилых воинов, сидевший рядом с вождем:

– В давние дни, в дни героев, мальчишка в возрасте Сильной Радиации не осмелился бы возвысить свой голос в Совете раньше отца своего. А уж тем более не посмел бы произнести то, что было здесь сказано. В подтверждение своих слов я позволю себе сослаться на классический труд Роберта Лови "Индейцы кроу" или на блестящее этнографическое исследование Лессера "Три уровня родственных связей у сиу". И хотя нам еще не удалось в полном объеме восстановить характер родственных отношений древних сиу согласно классической модели Лессера, но мы все же разработали рабочий вариант...

– Твое несчастье, Яркая Суперобложка, – прервал его пожилой воин, сидевший слева, – что ты уж слишком преклоняешься перед классикой. Ты забываешь, что живешь не в Золотом Веке, а в нашем, и что Золотой Век не имеет никакого отношения к сиу. О, я готов согласиться, что мы, как и кроу, принадлежим к дакотской группе, во всяком случае с лингвистической точки зрения, и что на первый взгляд все, что относится к кроу, относится и к нам. Но какой смысл в многословном цитировании Лови и в переносе его выводов на повседневную жизнь?

– Довольно! – приказал старый вождь. – Помолчи, Внемлите Вести! И ты. Яркая Суперобложка, тоже помолчи! Хватит, хватит! Все это наши внутренние племенные проблемы. Впрочем, в данном случае они полезны тем, что напоминают нам о временах, когда, прежде чем впасть в пучину слабости, страха и коррупции, бледнолицый был поистине велик. Разве все эти люди, чьи священные книги помогают нам воссоздать утраченный образ жизни сиу, люди подобные Лессеру и Роберту X. Лови, разве они не были бледнолицыми? И разве в память о них не должны мы проявлять терпимость?

– А! – нетерпеливо воскликнул Сильная Радиация. – По мне, хороший бледнолицый – это мертвый бледнолицый! И дело с концом. – Он немного помолчал. – Конечно, это не относится к бледнолицым бабам. Бледнолицая баба – отличная забава, коль ты далеко от дома и есть желание развлечься как следует.

Вождь Три Водородные Бомбы молча сердито взглянул на сына. Потом круто повернулся к Джерри Франклину:

– Давай свое послание и дары. Начнем с послания.

– Нет, вождь! – возразил ему почтительно, но твердо Яркая Суперобложка. – Сначала дары, а уж потом послание. Таков порядок былых времен.

– Мне надо их принести. Я быстро вернусь, – Джерри пятясь вышел из вигвама и опрометью бросился туда, где Сэм Резерфорд выгуливал коней. Подарки! – нервничая, кричал Джерри. – Скорее подарки для вождя! – Оба нетерпеливо рвали завязки седельной сумы. Держа ношу обеими руками, Джерри прошел сквозь толпу воинов, которые наблюдали за суматохой с плохо скрытой издевкой. Он вошел в вигвам, положил дары на пол и вновь низко поклонился.

– Ожерелье для вождя, – произнес он, вручая две сапфировые звезды и крупный сверкающий алмаз – самые лучшие из обнаруженных инженерами в развалинах Нью-Йорка за последние десять лет.

– Материя для вождя, – продолжал он, протягивая рулон льняной ткани и рулон шерсти, спряденные и сотканные в Нью-Гемпшире специально для этого случая и с большим трудом доставленные в Нью-Йорк.

– Чудесные игрушки для вождя, – провозгласил он, передавая большой, лишь слегка тронутый ржавчиной будильник и бесценную пишущую машинку, отремонтированные группой инженеров и ремесленников, работавших в тесном контакте (инженерам пришлось по обрывкам восстанавливать для мастеров старинную техническую документацию) два с половиной месяца.

– Оружие для вождя, – торжественно сказал он, вручая богато украшенный кавалерийский палаш – ценнейшее наследственное достояние начальника Штаба ВВС США, резко протестовавшего против реквизиции этой реликвии ("Черт побери, мистер президент, вы что же, хотите, чтобы я дрался с этими проклятыми индейцами голыми руками?" – "Разумеется, нет, Джонни, но я уверен, что ты позаимствуешь что-нибудь получше у кого-либо из твоих младших офицеров").

Три Водородные Бомбы осмотрел дары, особенно пишущую машинку, с большим вниманием. Затем он торжественно распределил их между членами Совета, оставив себе лишь машинку и один из сапфиров. Палаш он отдал сыну.

Сильная Радиация постучал ногтем по стали.

– Так себе, – сказал он. – Очень даже так себе. Мистер Томас привез куда лучшие подарки от Конфедерации Штатов на празднование совершеннолетия моей сестры. – Он с презрением швырнул палаш на землю. – Впрочем, чего же ждать от скопища ленивых, никуда не годных бледнолицых вахлаков!

Услышав последнее слово, Джерри окаменел. Оно означало одно – ему придется драться с Сильной Радиацией, а эта перспектива отправила его душу прямиком в самые пятки. Альтернативой дуэли была полная потеря лица в глазах сиу.

"Вахлак" – был термин, заимствованный из понятий феодальной системы Натчеза, применявшийся теперь ко всем бледнолицым, работавшим на полях и фабриках своих аристократических индейских господ. "Вахлак" по своему положению стоял еще ниже крепостного, его единственное жизненное назначение заключалось в том, чтобы своим трудом обеспечивать хозяевам досуг для занятий, достойных настоящих мужчин – охоты, войны и размышлений.

Если кто-либо называл вас вахлаком и после этого оставался в живых, что же – значит, вы и вправду были вахлаком, тут уж спорить не приходилось.

– Я – аккредитованный представитель Соединенных Штатов Америки, медленно и отчетливо выговорил Джерри, – и старший сын сенатора от Айдахо. После смерти отца я займу его место в сенате. Я свободнорожденный человек, занимающий высокое положение в правительственных кругах моей родины, и всякий, кто назовет меня вахлаком, есть жалкий, никчемный и низкий лжец.

Ну вот – дело сделано! Он молча смотрел, как Сильная Радиация поднимается на ноги. С отчаянием измерял он взглядом ловкость и силу мускулистого, хорошо упитанного тела молодого воина. У Джерри не было ни единого шанса на победу. Во всяком случае при схватке врукопашную, а речь могла идти только о ней.

Сильная Радиация поднял с пола палаш и направил его острие в грудь Джерри Франклина.

– Я мог бы тут же распластать тебя надвое, как луковицу, – сказал он. Мог бы вызвать на круг с ножами в руках и распороть тебе брюхо. Я бился с команчами и побеждал их. Я сражался с семинолами и убивал их. Я воевал с апачами и одолевал их. Но я никогда не поганил рук кровью бледнолицых и не собираюсь делать этого и теперь. Подобные забавы я оставляю на долю надсмотрщиков в наших поместьях. Отец, я побуду снаружи, пока воздух тут не проветрится! – Затем он бросил зазвеневший палаш к ногам Джерри и вышел.

Однако, прежде чем уйти окончательно, он остановился в дверях и бросил через плечо:

– Старший сын сенатора из Айдахо! Вот уже сорок пять лет как Айдахо часть владений моей матери. И когда же эти романтические ребятишки перестанут валять дурака и увидят этот мир таким, каков он есть на самом деле!

– Сын, сын... – пробормотал старый вождь. – Молодо-зелено! Диковат немножко. И слишком нетерпим. Но намерения у него хорошие. Это уж так. Намерения у него хорошие.

Он подал знак белым рабам, которые тут же внесли большой сундук, расписанный яркими узорами. Пока вождь рылся в сундуке, Джерри Франклин постепенно приходил в себя. Свершилось почти невероятное: ему не придется драться с Сильной Радиацией, и он не потерял лица. Учитывая сложность ситуации, дело обернулось совсем не так уж плохо. Ну а что касается последней шпильки Сильной Радиации, то нельзя же ожидать от индейца понимания таких вещей, как традиции и слава, запечатленные в символе. Когда его отец, стоя под покрытым трещинами куполом Мэдисон-Сквер-Гарден, бросает в лицо вице-президенту США слова:

– Народ суверенного штата Айдахо никогда не захочет и никогда не сможет смириться с налогом на картофель! С незапамятных времен картофель неразрывно ассоциируется со штатом Айдахо, картофель является гордостью айдахской земли! Люди Бойзе говорят "НЕТ!" налогу на картофель, люди Покателло говорят "НЕТ!" налогу на картофель, холмистые просторы каждой фермы "Жемчужины Скалистых Гор" возглашают "НЕТ, НИКОГДА, ТЫСЯЧУ РАЗ НЕТ" закону о налоге на картофель! – когда его отец выкрикивает эти слова, он и в самом деле говорит от имени жителей Бойзе и Покателло. Конечно, не от имени сметенного с лица земли Бойзе и безлюдного Покателло наших дней, а от имени тех блистательных городов, какими они были в далеком-далеком прошлом, от лица богатейших ферм, раскинувшихся на обоих берегах Снейк-ривер... И от лица Сан-Велли, Москвы, Айдахо-Фоллз, Амэрикен-Фоллз, Уйзера, Гренджвилла, Туин-Фоллз.

– Мы не ожидали твоего прибытия и мало у нас добра, чтобы достойно отблагодарить за привезенные тобой дары, – говорил Три Водородные Бомбы. Впрочем, есть тут одна безделка. Лично для тебя.

Джерри чуть не задохнулся от неожиданности, принимая подарок. Это был пистолет, настоящий, новехонький пистолет! И небольшая коробка патронов к нему! Пистолет, сработанный на одной из использующих труд белых рабов фабрик сиу где-то на Среднем Западе, о котором ему столько приходилось слышать! Но держать его в руках, но знать, что он принадлежит ему...

– Не знаю, смею ли я... ведь это... я... я...

– Пустяки, пустяки, – добродушно прервал его вождь. – Все в порядке. Мой сын, конечно, был бы против передачи оружия в руки бледнолицего, но я считаю, что бледнолицые такие же люди, как и все – все дело в том, каков человек, каковы его индивидуальные качества. Хоть ты и бледнолицый, но кажешься мне человеком, сознающим свою ответственность, и я уверен, что оружием ты будешь пользоваться с умом. Ну а теперь перейдем к твоему поручению.

Джерри собрался с мыслями и развязал сумочку, висевшую у него на шее. Точно священнодействуя, он вынул драгоценный документ и вручил его вождю.

Три Водородные Бомбы быстро пробежал его глазами и передал своим советникам. Прочитавший его последним Яркая Суперобложка смял документ в комок и швырнул его бледнолицему.

– Безграмотно! – сказал он. – Слово "получать" трижды написано по-разному, хотя всем известно, что оно пишется через "о". А самое главное – какое отношение имеет эта писанина к нам? Она адресована вождю семинолов Оцеоле VII и требует, чтобы он отвел своих воинов обратно на южный берег реки Делавэр или вернул бы заложников, взятых у правительства США в знак доброй воли и миролюбивых намерений. Мы – не семинолы, зачем же показывать эту бумагу нам?

Пока Джерри Франклин с предельной тщательностью разглаживал смятый документ и прятал его в сумочку, заговорил посол Конфедерации Сильвестр Томас.

– Думаю, что смогу это объяснить, – сказал он, переводя вопрошающий взгляд с одного лица на другое. – Если джентльмены не возражают... По-видимому, правительство Соединенных Штатов узнало, что какое-то индейское племя перешло Делавэр в том месте, где мы сейчас находимся, и решило, что это семинолы. Последний по времени маневр семинолов был, как вы знаете, нацелен на Филадельфию, что привело к эвакуации оттуда столицы и переносу ее в Нью-Йорк. Ошибка вполне простительна – коммуникации в американских государствах, что в Союзных Штатах, что в Конфедерации (тут последовал негромкий, похожий на кашель дипломатический смешок), не столь хороши, как можно было бы ожидать в наши времена. Совершенно очевидно, что ни этот молодой человек, ни правительство, которое он столь добросовестно и умело представляет, не имели ни малейших оснований предположить, что сиу решат опередить его величество Оцеолу VII и перейдут Делавер у Ламбертвилла.

– Совершенно верно, – поторопился вмешаться Джерри. – Именно так все и было. И теперь как аккредитованный посол правительства Соединенных Штатов, я считаю своим долгом формально потребовать от народа сиу соблюдения договора, заключенного одиннадцать лет назад, а также договора, подписанного пятнадцать... да, мне кажется, именно пятнадцать лет назад, и вновь отойти за реку Саскуэханну. Я принужден напомнить, что, когда мы ушли из Питтсбурга, Алтуны и Джонстауна, вы поклялись, что сиу больше не станут покушаться на наши земли и будут уважать наши права на то немногое, чем мы еще владеем. Я уверен, что сиу хотят, чтобы об их народе говорили как о людях, уважающих собственные обещания.

Три Водородные Бомбы вопросительно посмотрел на лица Яркой Суперобложки и Внемлите Вести. Потом наклонился вперед и оперся локтями о колени.

– Ты хорошо говорил, юноша. Ты делаешь честь своему вождю... Но понимаешь ли... Разумеется, сиу хотят, чтобы их считали народом, уважающим договоры и свято блюдущим свои обещания. Ну и так далее и тому подобное. Но наша численность неуклонно растет. У вас же она не увеличивается. Нам нужно все больше и больше земли. Вы же не используете и большую часть той, которая у вас есть. Так что же – мы должны молча сидеть и смотреть, как эта земля приходит в запустение, больше того, наблюдать, как эту землю захватывают семинолы, и без того владеющие огромной территорией, которая простирается от Филадельфии до Ки-Уэста? Будьте же благоразумны! Вы можете отступить в другие места. У вас еще осталась почти вся Новая Англия и большой кусок штата Нью-Йорк. Конечно же, вы без труда можете расстаться с Нью-Джерси.

Против собственной воли, невзирая на свое официальное положение посла, Джерри чуть не закричал. Возложенная на его плечи ноша внезапно стала непереносимо тяжелой. Одно дело – с горечью пожимать плечами, находясь там, дома, среди колоссальных руин Нью-Йорка, и совсем другое – быть тут, в самом фокусе событий. Нет, тут бремя, казалось, могло переломить хребет.

– Так с чем же еще нам следует расстаться?! Куда еще мы должны отступить? И без того от Соединенных Штатов не осталось ничего, кроме нескольких жалких тысяч квадратных миль, а от нас снова требуют отступления! Во времена моих прадедов мы были великим народом, наша страна, как гласят легенды, простиралась от океана до океана, а теперь мы ютимся в захолустном уголке былой территории – голодные, грязные, больные, вымирающие и опозоренные. С севера на нас давят оджибуэи и кри, нас неуклонно оттесняют на юг ирокезы; на юге нашу землю ярд за ярдом захватывают семинолы, а с запада сиу проглатывают кусок Нью-Джерси, тогда как шайенны подходят и отрезают кусок от Элмайры и Буффало. Когда же придет этому конец и доколе мы будем отступать?

Старому вождю было явно не по себе от страдания, звучавшего в голосе Джерри.

– Да, это тяжело, не стану отрицать, это очень тяжело. Но факты упрямая вещь, и они говорят, что слабых всегда припирают к стене... Ну а теперь вернемся к твоей миссии. Если мы не отступим, как того требуете вы, то тебе надлежит попросить вернуть заложников. Мне это представляется справедливым. Впрочем, хоть убей, не помню, есть ли они у нас. Брали мы у вас заложников?

С опущенной головой, ощущая каждой клеточкой тела невероятную усталость, Джерри горько пробормотал:

– Да. Все индейские племена, граничащие с нами, берут заложников. Как знак нашей доброй воли и мирных намерений.

Яркая Суперобложка щелкнул пальцами:

– Девка! Сара Камерон... Кантон... что-то в этом роде.

Джерри поднял глаза:

– Кэлвин? – спросил он. – Неужели Кэлвин, Сара Кэлвин, дочь председателя Верховного Суда Соединенных Штатов?

– Сара Кэлвин. Точно, она. Живет у нас лет пять-шесть. Помнишь, вождь? Та самая девка, с которой путается твой сын.

Три Водородные Бомбы удивился:

– Неужели она заложница? Я-то полагал, что это просто бледнолицая девка, которую он вывез с собственных плантаций в Южном Огайо. Так-так-так... У Сильной Радиации губа не дура, это уж точно. – Внезапно он посерьезнел: – Но ведь эта девушка ни за что не захочет уехать. Уж очень ей по нраву пришлась любовь индейцев. Прямо с ума по ним сходит. К тому же она вбила себе в голову, что мой сын обязан жениться на ней, или что-то в этом духе...

Он внимательно поглядел на Джерри:

– Вот что, юноша... Не подождешь ли ты снаружи, пока мы тут обговорим кое-что? И забери палаш. Возьмешь его с собой. Моему сыну он, видно, не пришелся по вкусу.

Джерри устало поднял палаш и волоча ноги вышел из вигвама. Тупо, без всякого интереса глядел он на толпу воинов сиу, окруживших Сэма Резерфорда и его лошадей. Когда толпа на мгновение раздвинулась, он увидел Сэма с бутылкой в руке. Текила! Проклятый идиот позволил себе взять у индейцев текилу и теперь пьян как свинья. Разве он не знает, что белые не могут, не смеют пить? Каждый квадратный дюйм еще не отобранной у них пашни засеивается продовольственным зерном, и все же они вечно балансируют на грани голода. В их экономике нет мест для такой роскоши, как алкоголь. Ни один белый за всю свою жизнь в обычных обстоятельствах не выпивал и стакана виски. А бутылка текилы буквально валила его с ног.

Именно это и произошло с Сэмом. Заплетающимися ногами он описывал кривые полукружия, держа бутылку за горлышко и размахивая ею с идиотским выражением лица. Сиу посмеивались, подталкивали друг друга локтями и показывали на Сэма пальцами. Его рваная одежда на груди и животе была измазана блевотиной, он попытался сделать еще один глоток и рухнул на спину. Текила текла по его лицу, пока бутылка не опустела. Сэм громко захрапел. Сиу, покачивая головами, с выражением брезгливости на лицах, разошлись.

Джерри смотрел, и в его сердце ширилась боль. Куда идти? Что делать? И что может измениться? Может быть, лучше уж напиться, как напился Сэмми? По крайней мере забудешь обо всем.

Он взглянул на палаш в одной руке и на блестящий пистолет в другой. По логике вещей ему надлежало бы выбросить их. Разве не чудовищна, если посмотреть правде в глаза, разве не жалка эта картина – вооруженный белый человек?

Из вигвама вышел Сильвестр Томас.

– Готовьте лошадей, уважаемый сэр, – шепнул он. – Будьте готовы ехать, как только я вернусь. Торопитесь!

Юноша, сутулясь, побрел к лошадям и нехотя принялся за работу – надо же в конце концов чем-то занять себя... Куда ехать? Зачем ехать?

Он поднял Сэма Резерфорда и привязал к спине лошади. Возвращаться домой? Обратно в великую, могучую и достославную столицу того, что когда-то звалось Соединенными Штатами Америки?

Томас вернулся, неся в объятиях связанную девушку с заткнутым кляпом ртом. Она извивалась как безумная. Ее глаза горели гневом и непокорством. Она все время силилась побольнее ударить ногой посла Конфедерации.