Текст книги "Рассказы "

Автор книги: Уильям Моэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

В чужом краю
(Пер. А. Кудрявицкий)

По натуре я бродяга, однако путешествую не для того, чтобы любоваться внушительными монументами, вызывающими у меня, без всякого преувеличения, самую настоящую скуку, или красивыми пейзажами, от которых быстро устают глаза; нет, я разъезжаю по миру, чтобы знакомиться с людьми. Высокопоставленных я избегаю. Я не потрудился бы перейти улицу, чтобы познакомиться с каким-нибудь президентом или королем; чтобы получить представление о писателе, достаточно внимательно прочесть то, что он пишет, душа же художника глядит на нас с его картин. Но могу признаться, что я как-то проделал конец в целую сотню миль, чтобы побеседовать с одним миссионером, о котором мне рассказывали странные вещи, а в другой раз провел пару недель в ужаснейшем отеле, дабы поближе познакомиться с одним маркером из бильярдной.

Должен сказать, я не удивляюсь, встречая людей любого типа, хотя есть одна разновидность человеческой породы, которая все время попадается на моем пути, но не перестает забавлять и изумлять меня, каждый раз вызывая нечто вроде легкого шока. Разновидность эта – пожилые англичанки, довольно состоятельные, живущие уединенно в самых неожиданных местах, чуть ли не по всему свету. Не удивляйтесь, если услышите, что одна из таких женщин обитает на вилле, расположенной на склоне холма в предместьях маленького итальянского городка, и является единственной англичанкой во всей округе, или если вам скажут, что где-то на отдаленной латиноамериканской фазенде уже много лет проживает некая английская дама. Большим сюрпризом для вас может явиться рассказ о том, что единственным белым обитателем китайского городка является Бог весть почему избравшая его своим местом жительства англичанка, не имеющая никакого отношения к миссионерам, или о том, что другая англичанка живет на одном из островов в южных морях, а третьей принадлежит бунгало на окраине большой деревни в самом сердце острова Ява. Одиноко живется этим женщинам, нет у них друзей, не любят они проявлять гостеприимство. Даже если они месяцами не видели ни единого белого лица, мимо вас они пройдут так, как будто вас и не заметили. Если же вы обратитесь к ним и напомните, что вы их соотечественник, весьма вероятно, что они откажутся даже говорить с вами; если же этого не произойдет, вам предложат стакан чая в серебряном подстаканнике и шотландские ячменные лепешки на тарелке старинного уорчестерского фарфора. Англичанки эти будут вежливо беседовать с вами, как будто принимают гостей в резиденции кентского викария, но после вашего ухода не выкажут ни малейшего желания поддерживать с вами знакомство. Остается лишь удивляться, какой странный инстинкт заставляет этих женщин покидать родных и знакомых, изменять своим привычкам и интересам, избирать местом пребывания чужую страну. Что их там привлекает – романтика или свобода?

Из всех этих англичанок, которых я встречал или только о них слышал (ведь, как я уже говорил, доступ к ним затруднен), наиболее живо встает в моей памяти образ одной почтенной дамы, жившей в Малой Азии.

После утомительного путешествия я прибыл в маленький городок, который намеревался сделать чем-то вроде базового лагеря при восхождении на одну знаменитую горную вершину. Меня проводили к отелю, располагавшемуся у подножия той самой горы. Прибыл я туда посреди ночи, расписался в книге посетителей и поднялся по лестнице к себе в номер. Там было очень холодно; когда я раздевался, меня била дрожь. Вдруг раздался стук в дверь и вошел драгоман. [36]36
  На Востоке так называют переводчиков и людей, владеющих иностранными языками.


[Закрыть]

– Синьора Николини велела вам кланяться, – сказал он.

К моему величайшему удивлению, он протянул мне наполненную горячей водой грелку. Я с превеликой радостью ее взял.

– А кто такая синьора Николини? – поинтересовался я.

– Владелица этой гостиницы, – ответил драгоман.

Я попросил его передать ей мою благодарность, и он удалился. Владелицей этого захудалого отеля в самом сердце Малой Азии была, по-видимому, какая-то пожилая итальянка, и я ожидал чего угодно, но не того, что мне принесут вдруг отличную грелку с горячей водой. Ничто не могло бы мне более потрафить (если бы всем нам не надоела до смерти военная тема, я рассказал бы историю о том, как пятеро мужчин с риском для жизни добывали грелку из подвергавшегося непрерывной бомбежке замка во Фландрии). Поэтому наутро я спросил слугу, нельзя ли мне повидаться с синьорой Николини – мне хотелось лично выразить ей благодарность. В ожидании ее прихода я ломал голову, для каких же целей может служить грелка итальянцам.

Тут вошла сама владелица отеля. Это оказалась невысокая женщина плотного сложения, державшаяся с немалым достоинством; на ней был черный фартук, украшенный кружевами, и маленький черный кружевной чепец. Войдя в комнату, она остановилась и скрестила руки на груди. Вид этой женщины меня удивил – выглядела она точь-в-точь как экономка из богатого английского дома.

– Вы желаете поговорить со мной, сэр?

Она оказалась англичанкой, и по первым же произнесенным ею словам я уловил, что выговор у нее был, как у кокни. [37]37
  Обитатели беднейших лондонских кварталов, простонародье.


[Закрыть]

– Мне хочется поблагодарить вас за грелку, – отозвался я, немного смущенный.

– По записи в книге посетителей я смекнула, что вы англичанин, сэр. Я всегда посылаю в номер грелку, если приезжает английский джентльмен.

– Должен сказать, это очень любезно с вашей стороны.

– Я много лет была в услужении у покойного лорда Ормскирка, сэр. Уж он-то никогда не пускался в путешествие без своей любимой грелки. Может, вам нужно что-нибудь еще, сэр?

– Ни в коем случае. Благодарю вас.

Она сделала чинный реверанс и удалилась. Я удивлялся, каким же, черт возьми, образом вышло так, что такая вот смешная старая англичанка стала хозяйкой отеля в Малой Азии. Познакомиться с нею поближе оказалось делом нелегким – она знала свое место (как сама представляла себе его) и потому держала меня на расстоянии. Не зря же она раньше была служанкой в благородной английской семье. Однако я проявил настойчивость и в конце концов склонил ее пригласить меня на чашку чая в ее собственных маленьких апартаментах. Мне удалось выяснить, что когда-то она была горничной некой леди Ормскирк, а синьор Николини (она никогда не называла своего покойного супруга по-другому) служил в том же доме поваром. Синьор Николини был видным мужчиной, и несколько лет у нее с ним царило «полное взаимопонимание». Когда каждый из них накопил достаточную сумму денег, они поженились, уволились со службы и стали подыскивать отель, который можно было бы приобрести. Наконец они купили отель – вот этот самый, его очень расхваливали в рекламном объявлении, – синьор Николини считал, что им приятно будет все время любоваться красотами этого отдаленного уголка земного шара. Все это произошло почти тридцать лет назад, а синьора Николини не было на свете уже пятнадцать лет. Вдова его так и не вернулась в Англию. Я спросил, тоскует ли она по родине.

– Не могу сказать, что мне не хочется побывать дома, хотя бы недолго, – многое там, видать, изменилось. Однако родичам моим не по нутру было, что я вышла за иностранца, и после свадьбы я так с ними и не виделась. Конечно, здесь многое не так, как в Англии, но просто удивительно, как же быстро ко всему привыкаешь! Я в жизни повидала много чего, хотя не знаю, долго ли я смогла бы терпеть лондонскую свистопляску.

Я улыбнулся. То, что она сказала, странным образом не соответствовало ее характеру. Она привыкла соблюдать внешние приличия. Удивительно, что ей удалось прожить три десятка лет в этой дикой, чуть ли не варварской стране, не позволив окружающей обстановке хоть сколько-нибудь на себя повлиять. Хотя я никогда не изучал тюркских языков, а она владела местным диалектом свободно, у меня не было сомнений, что она говорит на нем так же неправильно и с тем же акцентом, как и по-английски. Думаю также, что она осталась, в сущности, исполнительной и чопорной английской горничной, знающей свое место; осталась, несмотря на все превратности судьбы, по той причине, что попросту не умела ничему удивляться. С чем бы ей ни приходилось сталкиваться, она считала, что это в порядке вещей. В каждом человеке, который не был англичанином, она видела чужака, чуть ли не дебила, на умственные способности которого надо всякий раз делать скидку. Челядью она правила деспотично – разве не было ей известно, как старшие слуги в большом доме должны утверждать свою власть над младшими? Поэтому в отеле царили чистота и порядок.

– Делаю все, что могу, – сказала она, когда я поздравил ее с этим. Беседуя со мной, она по обыкновению стояла со сложенными на груди руками. – Конечно, от этих иностранцев не ждешь, что они думают так же, как мы, но, как говорил мне обычно милорд, то, что нам следует делать, Паркер, то, что всем нам следует делать в жизни, – это готовить шедевры кулинарного искусства из обычнейших продуктов.

Однако самый большой сюрприз эта женщина преподнесла мне накануне моего отъезда.

– Очень надеюсь, сэр, что вы не уедете, не взглянув на моих мальчиков.

– Первый раз слышу, что у вас есть дети.

– Они уезжали по делам и только что вернулись. Вы будете удивлены, когда с ними познакомитесь. Я научила их многому из того, что умею сама, так что, когда я отдам Богу душу, они будут управляться с отелем вдвоем.

В этот момент в коридоре появились два высоких смуглых мускулистых парня. Глаза хозяйки засияли от радости. Сыновья подошли к ней, обняли и звучно расцеловали.

– Они не знают английского, сэр, хотя и понимают чуток этот язык. Зато по-турецки говорят, как сами турки, а еще знают греческий и итальянский.

Я пожал руки этим бравым парням; синьора Николини что-то им сказала, и они удалились.

– Что ж, крепкие у вас ребята, синьора, – сказал я. – Должно быть, вы очень ими гордитесь.

– Да, сэр, они оба хорошие мальчики, с самого их рождения у меня не было с ними хлопот. К тому же оба – живые портреты синьора Николини.

– Должен заметить, никому и в голову не придет, что их мать англичанка.

– Если уж на то пошло, я им не мать, сэр. Они только что вернулись от настоящей матери – я послала их к ней справиться, как она поживает.

Могу признаться, что у меня был весьма сконфуженный вид.

– Они – дети синьора Николини от одной гречанки, которая служила раньше в отеле, – пояснила хозяйка. – Раз уж у меня самой не было детей, я усыновила этих.

Я пытался сообразить, что бы мне такое сказать.

– Надеюсь, вам не пришло в голову, сэр, что я в претензии на синьора Николини, – сказала она, выпрямляясь. – Не хочу, чтобы вы так думали. – Она снова сложила на груди руки и с гордостью, достоинством и даже каким-то удовлетворением произнесла заключительную реплику: – Синьор Николини был очень темпераментный мужчина!