Текст книги "Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый. Пьесы. На китайской ширме. Подводя итоги. Эссе."

Автор книги: Уильям Моэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Чампьон-Чини. Я из тех немногих, кому опыт идет на пользу.

Леди Китти. В глазах церкви я по-прежнему твоя жена. Какая она мудрая, церковь. Она знает, что в конце концов женщина вернется к своей первой любви. Клайв, я хочу вернуться к тебе.

Чампьон-Чини. Моя дорогая Китти, я бы не хотел извлекать выгоду из твоей минутной размолвки с Хьюи и допустить, что ты сделаешь шаг, о котором, я знаю, горько пожалеешь.

Леди Китти. Ты долго ждал меня. И потом – ради Арнолда.

Чампьон-Чини. Ты в самом деле думаешь, что нам следует тревожиться об Арнолде? За прошедшие тридцать лет он свыкся с ситуацией.

Леди Китти (чуть улыбнувшись). Я, наверное, перебесилась, Клайв.

Чампьон-Чини. А я – нет. Я был славным юношей, Китти.

Леди Китти. Я знаю.

Чампьон-Чини. И хорошо, что был, потому что это помогло мне стать скверным стариком.

Леди Китти. Что, прости?

С большой книгой в руках входит Арнолд.

Арнолд. Ну вот, нашел я эту книгу. А что, лорда Портьюса нет?

Леди Китти. Извини, Арнолд. Мы с отцом заняты.

Арнолд. Прошу прощения.

Уходит в парк.

Леди Китти. Объяснись, Клайв.

Чампьон-Чини. Когда ты ушла от меня, Китти, я мучился, злился, страдал. А главное, чувствовал себя дураком.

Леди Китти. Как же самолюбивы мужчины.

Чампьон-Чини. Но я завзятый историк, и я скоро обнаружил, что в моем незавидном положении перебывали чуть ли не все великие мужи.

Леди Китти. Я сама великая книжница. То, о чем ты говоришь, меня всегда поражало.

Чампьон-Чини. А дело обстоит просто. Женщины не любят интеллект, и когда обнаруживают его в собственных мужьях, то отыгрываются как умеют, превращая их – ну, во что ты меня превратила.

Леди Китти. Очень тонко. Похоже на правду.

Чампьон-Чини. Я счел себя выполнившим долг перед обществом и решил оставшуюся жизнь прожить в свое удовольствие. Палата общин всегда наводила на меня смертную скуку, и наш скандальный развод дал мне возможность отказаться от своего места. С моим уходом выяснилось, что страна прекрасным образом обходится без меня.

Леди Китти. Но неужели в твоей жизни больше не было любви?

Чампьон-Чини. Скажи откровенно, Китти: тебе не кажется, что вокруг любви поднимают много ненужного шума?

Леди Китти. Нет ничего замечательнее в жизни.

Чампьон-Чини. Ты неисправима. Ты действительно думаешь, что она стоила всех этих жертв?

Леди Китти. Мой дорогой Клайв, я тебе прямо скажу: начни я жизнь заново, я буду тебе неверной женой, хотя и не уйду от тебя.

Чампьон-Чини. Несколько лет я скандальным образом был жертвой скрытого участия. И знаешь, столько прелестных созданий горели желанием утешить меня, что это даже стало утомительно. В интересах здоровья я сократил посещения гостиных Мейфэра.

Леди Китти. Что же было потом?

Чампьон-Чини. А потом я стал регулярно доставлять себе удовольствие, материально поддерживая милых крошек скромного, скажем так, звания лет двадцати – двадцати пяти.

Леди Китти. Не могу понять, что вы находите в юных девицах. Они же скучные.

Чампьон-Чини. Это дело вкуса. Я люблю старые вина, старых друзей и старые книги и питаю слабость к молодым женщинам. Когда им исполняется двадцать пять лет, я дарю им бриллиантовый перстень и заклинаю не переводить больше на развалину вроде меня свою молодость и красоту. Происходит чрезвычайно трогательная сцена, я овладел этим искусством в совершенстве, и потом я начинаю все сначала.

Леди Китти. Ты скверный старик, Клайв.

Чампьон-Чини. Я сам тебе это сказал. Но, видит Бог, я счастливый старик.

Леди Китти. Передо мной одна-единственная перспектива.

Чампьон-Чини. Не пугай меня.

Леди Китти (сверкнув улыбкой). Переодеться к обеду.

Чампьон-Чини. Отлично. Я последую твоему примеру.

Леди Китти уходит, разминувшись с вошедшей Элизабет.

Элизабет. Где Арнолд?

Чампьон-Чини. На террасе. Я позову.

Элизабет. Не затрудняйтесь.

Чампьон-Чини. Я все равно иду к себе надеть смокинг. (Выходя.)Арнолд!

Чампьон-Чини уходит.

Арнолд. Иду! (Входит.)А-а, Элизабет. Слушай, я ведь нашел репродукцию стула, который почти неотличим от моего. Он датируется тысяча семьсот пятидесятым годом. Смотри!

Элизабет. Очень интересно.

Арнолд. Хочу показать Портьюсу. (Ставит на место сдвинутый стул.)Знаешь, меня выводит из себя, что люди не могут оставить вещи в покое. Стоит мне что-нибудь поставить на место, как кто-то обязательно сдвинет.

Элизабет. Тебя это, наверное, страшно бесит.

Арнолд. Безусловно. И самый большой беспорядок идет от тебя. Не могу понять, почему ты, как я, не гордишься этим домом. В конце концов, это одна из достопримечательностей графства.

Элизабет. Боюсь, я тебя не вполне устраиваю.

Арнолд (добродушно). Мне об этом неизвестно. У меня две заботы в жизни: политика и интерьеры, и нужно быть совершенным дураком, чтобы не видеть твое полное безразличие к ним.

Элизабет. Нас мало что объединяет, Арнолд, правда?

Арнолд. Вряд ли ты станешь винить в этом меня.

Элизабет. Я и не виню. Ты ни в чем не виноват. Я не нахожу в тебе решительно никаких недостатков.

Арнолд (настороженный ее тоном). Бог мой, что все это значит?

Элизабет. В самом деле, незачем ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы ты меня отпустил.

Арнолд. Куда?

Элизабет. Вообще. Навсегда.

Арнолд. Детка, о чем ты?

Элизабет. Я хочу быть свободной.

Арнолд (его это скорее забавляет, нежели сбивает с толку). Не смеши, дорогая. Ты, видимо, утомилась, и тебе нужно переменить обстановку. Если хочешь, свожу тебя в Париж на пару недель.

Элизабет. Я не стала бы заводить об этом речь, если бы не приняла решение. Мы женаты три года, и я не скажу, что это удачный брак. Мне откровенно надоела жизнь, на которую ты меня обрекаешь.

Арнолд. С твоего позволения, это твоя беда. Мы ведем яркую, содержательную жизнь. Знаемся со многими превосходными людьми.

Элизабет. Я охотно допускаю, что вся беда во мне. Но что это переменит? Мне только двадцать пять лет. Если я совершила ошибку, у меня есть время исправить ее.

Арнолд. Я не могу заставить себя отнестись к тебе серьезно.

Элизабет. Пойми, я не люблю тебя.

Арнолд. Весьма сожалею. Тебя, однако, не заставляли выходить за меня замуж. Сказавши «а», говори «б».

Элизабет. Необязательно. Можно сказать любую другую букву.

Арнолд. Ради бога, не будь смешной, Элизабет.

Элизабет. Я твердо решила уйти, Арнолд.

Арнолд. Хватит, хватит, Элизабет, будь благоразумна. У тебя нет никаких причин уходить от меня.

Элизабет. Зачем тебе нужно удерживать женщину, которая хочет освободиться?

Арнолд. Я в некотором роде люблю тебя.

Элизабет. Надо было раньше говорить это.

Арнолд. Я считал это само собой разумеющимся. Какой мужчина будет обхаживать свою жену, прожив с ней три года? Я очень занятый человек. Я страшно интересуюсь политикой и работаю как черт, чтобы украсить свой дом. В конце концов, мужчина женится для того, чтобы иметь домашний очаг и еще – освободиться от сексуальных и прочих проблем. Я полюбил тебя с первой встречи и с тех пор никого больше не любил.

Элизабет. Прости, когда не любишь мужчину, его любовь уже немногое значит.

Арнолд. Как это неблагодарно. Я сделал для тебя все на свете.

Элизабет. Ты был очень добр ко мне. Но ты хотел, чтобы я вела жизнь, которая мне не нравится и для которой я не гожусь. Мне очень жаль, что я причиняю тебе боль, но лучше отпусти меня.

Арнолд. Чушь! Я много старше тебя и, по-моему, обладаю большим здравым смыслом. И в твоих, и в своих интересах я не стану ничего подобного делать.

Элизабет (улыбаясь). Как ты можешь мне помешать? Не станешь же ты держать меня под замком.

Арнолд. Пожалуйста, не разговаривай со мной, как с глупым ребенком. Ты моя жена, и ты останешься моей женой.

Элизабет. Какая же, по-твоему, будет у нас жизнь? Неужели ты думаешь, что ты будешь счастливее меня?

Арнолд. Что конкретно ты предлагаешь?

Элизабет. Чтобы ты дал мне развод.

Арнолд (поражаясь). Я?! Покорнейше благодарю. Ты что же, полагаешь, что я пожертвую своей карьерой ради твоего каприза?

Элизабет. Каким же это образом?

Арнолд. Мое кресло и так шатается подо мной. Не думаешь же ты, что я удержусь в нем, если затею бракоразводный процесс. Даже если это будет подстроенное дело, как большинство нынешних разводов, оно погубит меня.

Элизабет. Женщине развод тоже не облегчает жизнь.

Арнолд (с вспыхнувшим подозрением). Что ты хочешь сказать? Ты полюбила кого-нибудь?

Элизабет. Да.

Арнолд. Кого?

Элизабет. Тедди Лутона.

Арнолд (с минуту он остается пораженным, потом разражается хохотом). Бедный ребенок! Зачем ты выставляешь себя на смех? У него же нет ни гроша за душой. Абсолютно заурядный молодой человек. Это настолько глупо, что у меня нет сил сердиться на тебя.

Элизабет. Я безумно влюбилась в него.

Арнолд. Ну так разлюби его так же безумно.

Элизабет. Он хочет жениться на мне.

Арнолд. Еще бы не хотел! Пусть убирается к черту.

Элизабет. Бесполезно это говорить.

Арнолд. Он твой любовник?

Элизабет. Конечно, нет.

Арнолд. Да он просто дрянь, что стал обхаживать тебя, воспользовавшись моим гостеприимством.

Элизабет. Он ни разу даже не поцеловал меня.

Арнолд. На твоем месте я бы кому-нибудь другому плел эти басни.

Элизабет. Я не хотела, чтобы было нечестно. Поэтому все тебе прямо сказала.

Арнолд. И давно ты находишься в этих мыслях?

Элизабет. Я влюбилась в Тедди с первой встречи.

Арнолд. И обо мне ты уже не думала совсем?

Элизабет. Нет, думала. Я чувствовала себя такой несчастной. Но я ничего не могу поделать. Я хотела тебя любить, но не могу.

Арнолд. Я рекомендую тебе очень хорошо все продумать, прежде чем сделать какую-нибудь глупость.

Элизабет. Я все продумала очень хорошо.

Арнолд. Боже мой! Не понимаю, почему я не задаю тебе хорошую трепку. Может быть, это наилучший способ образумить тебя.

Элизабет. Пожалуйста, не воспринимай это так, Арнолд.

Арнолд. А как прикажешь воспринимать? Ты спокойно являешься ко мне и говоришь: «Ты мне надоел. Мы женаты уже три года, и теперь я хочу выйти замуж за кого-нибудь еще. Я ломаю твою семейную жизнь? Какой ты скучный! Ты не против, если я подам на развод? Ах, это ломает твою карьеру? Какая жалость!» О нет, девочка моя, может быть, я и дурак, но я не круглый дурак.

Элизабет. Тедди уезжает завтра первым поездом. Я хочу предупредить тебя, что последую за ним, как только он все устроит.

Арнолд. Где он?

Элизабет. Не знаю. Наверное, у себя в комнате.

Арнолд подходит к двери и зовет.

Арнолд. Джордж!

Минуту-другую он ходит по комнате в нетерпении. Элизабет наблюдает за ним. Входит лакей.

Лакей. Да, сэр?

Арнолд. Велите мистеру Лутону сейчас же спуститься сюда.

Элизабет. Попросите мистера Лутона, если ему не трудно, на минуту спуститься к нам.

Лакей. Слушаюсь, мадам. (Уходит.)

Элизабет. Что ты собираешься ему сказать?

Арнолд. Это мое дело.

Элизабет. На твоем месте я бы не устраивала сцену.

Арнолд. Я не собираюсь устраивать сцену.

Молча ждут.

Почему ты так настаивала на приезде моей матери?

Элизабет. Мне казалось довольно глупым разделять ваше убеждение в ее пагубном влиянии на меня, когда...

Арнолд (перебивая). Когда ты решишься сделать точно то же самое, что и она. Хорошо, сейчас ты ее увидела, и что ты о ней думаешь? По-твоему, она преуспела в жизни? Неужели кому-то захочется, чтобы его собственная мать стала такой вот женщиной?

Элизабет. Мне было стыдно. Я так переживала. Это был какой-то ужас и кошмар. Сегодня утром я обратила внимание на одну розу в саду. Она отцвела и поблекла. И походила на раскрашенную старуху. А я вспомнила, как день-два назад вот так же глядела на нее. Она была прекрасна тогда – свежая, цветущая, душистая. И хотя она сейчас страшная, это не отменяет той бывшей красоты. Ведь была красота.

Арнолд. Боже мой! Поэзия! Как будто сейчас самое время для поэзии!

Входит Тедди. Он переоделся в смокинг.

Тедди (Элизабет). Ты хотела меня видеть?

Арнолд. Это я посылал за вами.

Тедди переводит взгляд с Арнолда на Элизабет. Ему ясно: что-то случилось.

Когда вам было бы удобно покинуть этот дом?

Тедди. Я предполагал уехать завтра утром. Но могу прекрасно уехать сразу, если хотите.

Арнолд. Хочу.

Тедди. Очень хорошо. Вы еще что-то хотите сказать мне?

Арнолд. Вы считаете, это очень благородно – приехать сюда и ухаживать за моей женой?

Тедди. Нет, не считаю. Мне самому это не очень нравилось. Поэтому я хотел уехать.

Арнолд. Честное слово, вы нахал.

Тедди. Боюсь, нет смысла рассыпаться в извинениях и тому подобном. Вы знаете, как обстоят дела.

Арнолд. Это правда, что вы хотите жениться на Элизабет?

Тедди. Да хоть сейчас.

Арнолд. А вы вообще-то подумали обо мне? Вам не пришло в голову, что вы губите мой дом, ломаете мое счастье?

Тедди. Я не понимаю, о каком счастье вы говорите, если Элизабет не любит вас.

Арнолд. Да будет вам известно, я не позволю какому-то проходимцу разрушить мой дом, обманув глупую женщину. Я не позволю, чтобы меня вынудили к разводу. Я не могу помешать моей жене уйти с вами, если она решила выставить себя полной дурой, но одно я скажу: ничто не заставит меня развестись с ней.

Элизабет. Арнолд, это было бы чудовищно.

Тедди. Мы могли бы заставить вас.

Арнолд. Как?

Тедди. Если мы открыто уйдем вместе, вы будете вынуждены возбудить дело.

Арнолд. Через двадцать четыре часа после того, как вы покинете этот дом, я поеду в Брайтон с какой-нибудь хористкой. И ни вы, ни я никогда не получим развода. Хватит разводов в нашем семействе. А теперь уходите, уходите, уходите!

Тедди растерянно смотрит на Элизабет.

Элизабет (слегка улыбаясь). Не беспокойся обо мне. Со мной все будет хорошо.

Арнолд. Уходите! Уходите!

Конец второго действия

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена та же. Вечер того же дня, что и во втором действии.

Чампьон-Чинии Арнолд, оба в смокингах. Чампьон-Чини сидит. Арнолд безостановочно ходит по комнате.

Чампьон-Чини. Я думаю, если ты в точности последуешь моим советам, ты, возможно, добьешься цели.

Арнолд. Знаешь, мне не нравится. Это идет вразрез со всеми моими принципами.

Чампьон-Чини. Мой дорогой Арнолд, мы все надеемся, что перед тобой открывается блестящая политическая карьера. Пора уже тебе понять, что самое полезное употребление принципа – это когда им можно выгодно пожертвовать.

Арнолд. А вдруг ничего не получится? С женщинами никогда не знаешь наперед.

Чампьон-Чини. Чушь! Мужчины – романтики. Женщина всегда пожертвует собой, если дать ей такую возможность. Это излюбленная форма ее эгоизма.

Арнолд. Никогда не понять, юморист ты, отец, или циник.

Чампьон-Чини. Ни то и ни другое, мой дорогой мальчик. Просто я очень правдивый человек. А люди настолько отвыкли от правды, что всегда готовы ошибочно принять ее за шутку или насмешку.

Арнолд (раздраженно). Как все-таки несправедливо, что это должно было случиться именно со мной.

Чампьон-Чини. Держи себя в руках, мой мальчик, и делай, что я тебе говорю.

Входят леди Киттии Элизабет. На леди Китти великолепное вечернее платье.

Элизабет. Где лорд Портьюс?

Чампьон-Чини. На террасе. Курит сигару. (Подходит к окну.)Хьюи!

Портьюсвходит.

Портьюс (бранчливо). Да? Где миссис Шенстон?

Элизабет. У нее разболелась голова. Она прилегла.

С появлением Портьюса леди Китти неприступно поджимает губы и берет иллюстрированную газету. Портьюс бросает на нее раздраженный взгляд, тоже берет иллюстрированную газету и садится в другом конце комнаты. Они не разговаривают друг с другом.

Чампьон-Чини. Мы с Арнолдом только что из моего коттеджа.

Элизабет. Я удивлялась, куда вы пропали.

Чампьон-Чини. Сегодня днем я наткнулся на старый альбом с фотографиями. Я хотел принести его до обеда, но забыл. Вот мы пошли и взяли его.

Элизабет. Ой, дайте посмотреть. Я обожаю старые фотографии.

Он дает ей альбом, она садится, кладет его на колени и начинает переворачивать страницы. Он стоит за ее спиной. Леди Китти и Портьюс исподтишка посматривают друг на друга.

Чампьон-Чини. Я подумал, вас развлечет посмотреть, как выглядели тридцать пять лет назад хорошенькие женщины. Это было время красивых женщин.

Элизабет. Вы думаете, они были красивее тогда, чем сейчас?

Чампьон-Чини. Гораздо. Сейчас вы видите множество смазливых девиц и очень мало красивых женщин.

Элизабет. Как смешно они одеты.

Чампьон-Чини (показывая на фотографию). Это миссис Лангтри.

Элизабет. У нее прелестный нос.

Чампьон-Чини. Таких красавиц свет не видывал. Когда она входила в гостиную, матроны ерзали на стульях, чтобы ее разглядеть. Я как-то катался с ней верхом, так мы вынуждены были закрыть ворота – такая собралась толпа.

Элизабет. А это кто?

Чампьон-Чини. Леди Лонсдейл. Это леди Дадли.

Элизабет. А это актриса, да?

Чампьон-Чини. Совершенно верно. Эллен Терри. Боже, как я любил эту женщину.

Элизабет (улыбаясь). Милая Эллен Терри.

Чампьон-Чини. Это Бвобс. Толковейший был человек, другой такой головы я не встречал. Оливер Монтегю. Генри Меннерс с моноклем.

Элизабет. Недурен, правда? А это?

Чампьон-Чини. Это Мэри Андерсон. Вам бы повидать ее в «Зимней сказке». Дух захватывало от ее красоты. Смотрите-ка! Это леди Рэндолф. Бернал Осборн – первейший был остряк.

Элизабет. По-моему, это все совершеннейшая прелесть. Мне нравятся эти несуразные турнюры, узкие рукава.

Чампьон-Чини. А какие у них были фигуры! В те дни от женщины не требовалось быть худой, как спичка, и плоской, как блин.

Элизабет. А они не чересчур зашнурованы? Как они могли это терпеть?

Чампьон-Чини. Тогда они не играли в гольф и подобную чушь. Они охотились, были очень щедры и милосердны к деревенским беднякам.

Элизабет. Беднякам это нравилось?

Чампьон-Чини. Если нет, то они очень расстраивались. Когда они были в Лондоне, то каждый день катались в Гайд-парке, ходили на обеды с десятью переменами блюд, где бывали только свои. Они абонировали ложу в опере, когда пели Патти или мадам Альбани.

Элизабет. О, какая прелестная крошка! Ради бога, кто это?

Чампьон-Чини. Где?

Элизабет. Такая хрупкая, словно фарфоровая вещица, укутанная в меха, и личико опущено в муфту, падает снег.

Чампьон-Чини. Да, это тогда было всеобщим помешательством – сниматься на фоне декоративной вьюги.

Элизабет. Какая милая улыбка. Сколько в ней лукавства, открытости и жизнелюбия. Как бы мне хотелось походить на нее! Скажите, кто это?

Чампьон-Чини. Не узнаете?

Элизабет. Нет.

Чампьон-Чини. Ну как же, это Китти.

Элизабет. Леди Китти! (Обращаясь к ней.)Дорогая, взгляните! Какой восторг! (Передает ей альбом.)Как же вы не сказали мне, какою вы были? Конечно, все должны были влюбляться в вас.

Леди Китти берет альбом, смотрит, потом роняет его и закрывает лицо руками. Плачет.

Элизабет (в смятении). Дорогая, что с вами? Ой, что же я наделала! Простите.

Леди Китти. Не говорите ничего. Оставьте меня. Какая я глупая!

Элизабет с минуту смотрит на нее растерянно, потом, взяв Чампьон-Чини под руку, уводит его на террасу.

Элизабет (проходя, шепотом). Вы сделали это умышленно?

Портьюс встает, подходит к леди Китти и кладет ей руку на плечо. Некоторое время они остаются в этом положении.

Портьюс. Боюсь, я был с тобой груб перед обедом, Китти.

Леди Китти (снимая руку с плеча). Не важно. Я сама была хороша.

Портьюс. Я все это не серьезно говорил.

Леди Китти. Я тоже.

Портьюс. Я сам знаю, что никогда бы не стал премьер-министром.

Леди Китти. Зачем ты несешь такую чушь, Хьюи? Если бы ты остался в политике, кто бы мог сравниться с тобой?

Портьюс. Не тот у меня характер.

Леди Китти. Дай бог кому другому иметь такой характер.

Портьюс. И потом, не скажу, чтобы мне очень хотелось стать премьер-министром.

Леди Китти. Зато как бы я тобой гордилась. Конечно, ты стал бы премьер-министром.

Портьюс. Знаешь, я бы дал тебе Индию. Думаю, это было бы очень популярным назначением.

Леди Китти. Не нужна мне Индия. Я вполне удовлетворилась бы Западной Австралией.

Портьюс. Дорогая, ты же не считаешь, что я позволил бы тебе похоронить себя в Западной Австралии.

Леди Китти. Или Барбадос.

Портьюс. Никогда. Это не лучше средства от плоскостопия. Я бы попридержал тебя в Лондоне.

Он поднимает с пола альбом и ищет глазами фотографию леди Китти. Та закрывает ее рукой.

Леди Китти. Не надо, не смотри.

Он убирает ее руку.

Портьюс. Не глупи.

Леди Китти. Как это противно – стареть, правда?

Портьюс. Знаешь, ты не очень изменилась.

Леди Китти (в восторге). Хьюи! Как ты можешь нести такую чушь?

Портьюс. Конечно, добавилось зрелости – и только. А женщину красит немного зрелости.

Леди Китти. Ты в самом деле так думаешь?

Портьюс. Ей-богу, да.

Леди Китти. Ты говоришь не для того, чтобы меня утешить?

Портьюс. Нет-нет.

Леди Китти. Дай я еще раз посмотрю.

Она берет альбом и не без самодовольства смотрит на фотографию.

Когда правильные черты лица, возраст не имеет значения. Всегда остаешься красивой.

Портьюс (чуть улыбаясь, как при разговоре с ребенком). Глупость, что ты плакала.

Леди Китти. У меня не потекли ресницы?

Портьюс. Нисколько.

Леди Китти. Я сейчас пользуюсь очень хорошей краской. Они даже не слипаются.

Портьюс. Слушай, Китти, сколько еще ты собираешься тут оставаться?

Леди Китти. Я готова сняться с места, когда ты пожелаешь.

Портьюс. Клайв действует мне на нервы. Мне не нравится, что он вертится все время вокруг тебя.

Леди Китти (приятно развлеченная, радостно). Хьюи, не хочешь ли ты сказать, что ревнуешь меня к бедняге Клайву?

Портьюс. Я к нему, конечно, не ревную, но он так смотрит на тебя, что это меня невольно раздражает.

Леди Китти. Хьюи, можешь сбросить меня с лестницы, как Эми Робсарт; можешь таскать меня по полу за волосы – я не возражаю. Пока ты ревнуешь, я никогда не постарею.

Портьюс. Черт побери, он был твоим мужем, в конце концов.

Леди Китти. Мой дорогой Хьюи, у него никогда не было твоего шика. Когда ты, например, входишь в комнату, все вскидываются и спрашивают: «Черт возьми, кто это?»

Портьюс. Правда? Ты так полагаешь? А что, в твоих словах что-то есть. Что бы ни несли эти чертовы радикалы. Боже мой, Китти, когда мужчина джентльмен – ну да ладно, черт с ним, ты меня понимаешь.

Леди Китти. Мне кажется, Клайв страшно деградировал с тех пор, как мы его оставили.

Портьюс. Послушай, а не махнуть ли нам в Италию, пряменько в Сан-Микеле?

Леди Китти. О Хьюи! Мы не были там целую вечность.

Портьюс. Не хочешь там побывать еще разок?

Леди Китти. Ты помнишь, как мы приехали туда в первый раз? Это был совершенно райский уголок. Мы всего месяц как уехали из Англии, и я еще сказала, что не прочь прожить там всю свою жизнь.

Портьюс. Конечно, помню. Через пару недель это место было совершенно твоим.

Леди Китти. Мы были там очень счастливы, Хьюи.

Портьюс. Давай вернемся туда.

Леди Китти. Я бы не стала. Там, наверное, кишмя кишат призраки нашего прошлого. Нельзя возвращаться туда, где был счастлив. Нет, это разорвет мне сердце.

Портьюс. А помнишь, как мы любили сидеть на террасе старого замка и смотреть на Адриатику? Во всем мире, казалось, нас только двое – ты и я, Китти.

Леди Китти (трагическим голосом). И мы думали, что наша любовь будет вечной.

Входит Чампьон-Чини.

Портьюс. В бридж сыграть сегодня не получится?

Чампьон-Чини. Боюсь, мы не соберем четверых.

Портьюс. Какая досада, что этот парень взял и уехал. Неплохой был игрок.

Чампьон-Чини. Тедди Лутон?

Леди Китти. По-моему, забавно, что он уехал, ни с кем не простившись.

Чампьон-Чини. Сегодняшние молодые люди очень необязательны.

Портьюс. Мне казалось, здесь нет вечернего поезда.

Чампьон-Чини. Нет. Последний ушел в пять сорок пять.

Портьюс. Как же он уехал?

Чампьон-Чини. Так и уехал.

Портьюс. Чертов эгоизм, я это так называю.

Леди Китти (заинтригованная). Почему он уехал, Клайв?

Некоторое время Чампьон-Чини раздумчиво смотрит на нее.

Чампьон-Чини. Я должен сказать тебе нечто серьезное. Элизабет хочет оставить Арнолда.

Леди Китти. Что ты, Клайв! Почему?

Чампьон-Чини. Влюбилась в Тедди Лутона. Поэтому он и уехал. Поистине не везет мужчинам в моем семействе.

Портьюс. То есть она хочет убежать с ним?

Леди Китти (с ужасом). Дорогой мой, что же делать?

Чампьон-Чини. По-моему, ты можешь сделать многое.

Леди Китти. Я? Что же?

Чампьон-Чини. А ты растолкуй ей, что все это значит.

Смотрит на нее пристально. Она выдерживает этот взгляд.

Леди Китти. О нет, нет!

Чампьон-Чини. Она совсем ребенок. Не ради Арнолда. Ради нее самой. Ты должна.

Леди Китти. Ты не понимаешь, о чем ты просишь.

Чампьон-Чини. Нет, я все понимаю.

Леди Китти. Хьюи, что мне делать?

Портьюс. Поступай как знаешь. Я ничем не упрекну тебя.

С письмом на подносе входит лакей. Не видя в комнате Элизабет, останавливается в нерешительности.

Чампьон-Чини. В чем дело?

Лакей. Мне нужна миссис Чампьон-Чини, сэр.

Чампьон-Чини. Ее здесь нет. Это что, письмо?

Лакей. Да, сэр. Только что принесли из «Чампьон Армс».

Чампьон-Чини. Оставьте. Я передам его миссис Чини.

Лакей. Слушаюсь, сэр.

Передает письмо Клайву, тот берет. Лакей уходит.

Портьюс. «Чампьон Армс» – это местная пивная?

Чампьон-Чини (разглядывая конверт). Она притворяется гостиницей, но я что-то не слышал, чтобы там останавливались.

Леди Китти. Если сегодня нет поезда, значит, он туда и направился.

Чампьон-Чини. Ах, заговорщики. Интересно, что он там пишет. (Подходит к двери в парк,)Элизабет!

Элизабет (за сценой). Да?

Чампьон-Чини. Вам письмо.

Молчание. Ждут Элизабет. Она входит.

Элизабет. Чудесно сегодня в парке.

Чампьон-Чини. Вот, только что доставили из «Чампьон Армс».

Элизабет. Спасибо.

Не смущаясь их присутствием, распечатывает письмо. Те смотрят, как она читает. Письмо на трех страницах. Она укладывает его в сумочку.

Леди Китти. Хьюи, может, ты принесешь мне плащ? Я бы хотела немного погулять в парке, но после тридцати лет в Италии английские вечера для меня прохладны.

Не сказав ни слова, Портьюс уходит. Элизабет стоит задумавшись.

Я хочу поговорить с Элизабет, Клайв.

Чампьон-Чини. Я вас оставляю. (Уходит.)

Леди Китти. Что он пишет?

Элизабет. Кто?

Леди Китти. Мистер Лутон.

Элизабет (вздрагивает. Потом поднимает глаза на леди Китти). Так они вам сказали?

Леди Китти. Да. И теперь мне кажется, я это знала все время.

Элизабет. Вряд ли я вызываю у вас сочувствие. Арнолд ваш сын.

Леди Китти. В малой степени, к сожалению.

Элизабет. Я не приспособлена для такой жизни. Арнолд хочет, чтобы я заняла, как он выражается, свое место в обществе. Ах, на меня такую тоску наводят эти приемы в Лондоне. Все эти накрашенные и разодетые матроны, слоняющиеся по гостиным с перезрелыми молодыми людьми. Бесконечные ленчи, где они пересуживают чужие амурные дела.

Леди Китти. Вы очень любите мистера Лутона?

Элизабет. Всем сердцем его люблю.

Леди Китти. А он вас?

Элизабет. Ему никто не нужен, кроме меня. Это уже навсегда.

Леди Китти. Арнолд разрешит вам развестись с ним?

Элизабет. Нет, он даже не хочет слышать об этом. И сам отказывается дать мне развод.

Леди Китти. Почему?

Элизабет. Он думает, что скандал воскресит все старые толки.

Леди Китти. Ах, бедняжка вы моя.

Элизабет. Ничего не поделаешь. Что будет – то будет, я ко всему готова.

Леди Китти. Вы еще не знаете, что это такое, когда мужчина привязан к вам только чувством долга. Если не уживаются женатые люди, они расстаются, но когда они не женаты, это невозможно. Эту цепь только смерть разрубит.

Элизабет. Если я стану безразлична Тедди, я не останусь с ним и пяти минут.

Леди Китти. Такое говорят, когда уверены, что мужчина любит, а когда этой уверенности нет – о-о, дело обстоит совсем иначе. Тогда уже надо удержать его любовь. Ничего другого не остается.

Элизабет. Я человек, наконец. Я могу самостоятельно прожить.

Леди Китти. У вас есть сколько-нибудь своих денег?

Элизабет. У меня ничего нет.

Леди Китти. Тогда о какой самостоятельности вы говорите? Вы считаете меня глупой, легкомысленной женщиной, а я прошла трудную школу. Можно писать любые законы, можно дать нам избирательное право, но когда доходит до дела, то платит и заказывает музыку мужчина. Женщина станет равноправна в одном-единственном случае: если она точно так же, как мужчина, зарабатывает себе на жизнь.

Элизабет (улыбаясь). Немного смешно именно от вас слышать такие вещи.

Леди Китти. Кухарка, выйдя замуж за дворецкого, может выцарапать ему глаза, потому что зарабатывает столько же, сколько он. А женщины в вашем положении или в моем – они всегда будут зависеть от мужчин, которые их содержат.

Элизабет. Мне не нужна роскошь. Вы не представляете, как мне опротивела красивая обстановка. Эти набитые красотой дома похожи на тюрьму, мне трудно в них дышать. Когда я в платье от Калло еду в «роллс-ройсе», я завидую продавщицам в костюмчиках, скачущим на подножку автобуса.

Леди Китти. То есть вы сможете заработать себе на жизнь, если потребуется?

Элизабет. Смогу.

Леди Китти. А кем вы сможете работать? Только няней либо машинисткой. Чушь все это. Роскошь портит женщину. Однажды отведав, она уже не может без нее обойтись.

Элизабет. Смотря какая женщина.

Леди Китти. В молодости мы считаем себя непохожими на других, а как станешь чуть старше, то и увидишь, что все мы из одного теста.

Элизабет. Вы очень добры, что так тревожитесь за меня.

Леди Китти. Мне страх подумать, что вы собираетесь повторить мою жалкую ошибку.

Элизабет. Не говорите так, не надо.

Леди Китти. Посмотрите на меня, Элизабет, посмотрите на Хьюи. Неужели вы думаете, что наша жизнь удалась? Если бы мне вернуть мое время, неужели, вы думаете, я бы все это повторила? И что он повторил бы?

Элизабет. Просто вы не знаете, как я люблю Тедди.

Леди Китти. А я, по-вашему, не любила Хьюи? Или он не любил меня?

Элизабет. Любил, я уверена в этом.

Леди Китти. Вначале, конечно, все было божественно. Мы были смелыми, отчаянными, а уж как мы любили друг друга! Первые два года были восхитительны. Меня, знаете, игнорировали, но мне это было безразлично. Любовь была важнее всего. Конечно, испытываешь некоторое неудобство, когда встречаешь старую приятельницу и бросаешься к ней, радуясь встрече, а наталкиваешься на холодный взгляд.

Элизабет. Вы думаете, такими друзьями стоит дорожить?

Леди Китти. Может, у них самих рыльце было в пушку. Может, они – были искренне шокированы. Во всяком случае, надо, сколько возможно, уберегать своих друзей от таких испытаний. Горько ведь, что друзей оказывается так мало.

Элизабет. И все-таки они есть.

Леди Китти. Да, и они приглашают заходить, когда абсолютно уверены, что вы не столкнетесь у них с каким-нибудь недоброжелателем. А то еще так скажут: «Дорогая, ты знаешь, как я к тебе привязана и ничему не придаю значения, но у меня растет дочь, и ты меня правильно поймешь, ты не обидишься, что я не зову тебя к нам».

Элизабет (улыбаясь). По-моему, это не самое страшное.

Леди Китти. Сначала я находила в этом даже облегчение, потому что это еще больше сближало нас с Хьюи. Но знаете, мужчины очень забавные люди. Даже когда они вас любят, они не любят вас с утра до вечера. Им нужна перемена, нужна встряска.