Текст книги "Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие"

Автор книги: Уильям Роберт Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Среди множества наград, которые посыпались на Кинга в этот период, были ежегодная премия Фонда религии и труда, которую он разделил с сенатором Гербертом Леманном и преподобным Джоном Лафаргом, докторская степень и почетные звания Чикагской семинарии, Университета им. Говарда и колледжа Морхаус.

Вскоре после марша Мартин Кинг и Ралф Эйбернети получили двухчасовую аудиенцию у вице-президента Никсона. Они настойчиво просили его рассмотреть предложения, выдвинутые ранее от имени руководства КЮХР. Главным результатом этой беседы стало состоявшееся 23 июня следующего года обсуждение расовой проблемы в Белом доме, в котором приняли участие Кинг, Рэндолф, Уилкинс и Лестер Б. Грейнджер из Национальной городской лиги. Однако документ из девяти пунктов, подготовленный этой группой, никакого заметного влияния на политику президентской администрации не оказал.

Год, прошедший между этими двумя официальными встречами на высшем уровне, оказался беден на события, связанные с движением за равные права. За это время Мартин Кинг выступил публично свыше двухсот раз; кроме того, он продолжал выполнять обязанности пастора церкви на Декстер-авеню, главы МАУ и председателя КЮХР. В сентябре Мартин Кинг второй раз стал отцом.

В этот же период при содействии своего друга Лоренса Реддика Кингу удалось выкроить время для книги об автобусном бойкоте в Монтгомери. Параллельно Реддик работал над биографией Кинга. К февралю рукопись книги о бойкоте, названной «Шаг к свободе», оказалась у издателя. Работа же над биографией «Крестоносец без насилия» продолжалась в течение всего 1958 года с небольшими перерывами.

Обе книги наглядно показывают, что приверженность Мартина Кинга ненасилию, несмотря ни на что, только усиливалась. В 1958 году Кинг вошел в Товарищество по расовому примирению, которое проповедовало ненасильственные методы борьбы. В феврале 1958 года ТПРП открыло в Нэшвилле свое Южное региональное отделение.

Его секретарь Джеймс Лоусон ― молодой чернокожий священник-методист, учившийся в Университете Вандербил-та, совместно с Пленном Смайли и Ралфом Эйбернети создал свою «группу примирения». В течение двух месяцев они объехали общины восьми южных и нескольких северных штатов, где организовывали встречи в негритянских церквях и колледжах, на которых распространяли только что изданную товариществом «книгу комиксов» ― «Мартин Лютер Кинг и монтгомерское дело». Издание было подготовлено сотрудниками ТПРП при участии Кинга. В течение последующих двух-трех лет было распространено около 200 000 экземпляров этой книги. В этот же период широкой популярностью пользовалась малоформатная брошюрка ТПРП «Практика ненасилия». Готовило ТПРП и новое издание книги Ричарда Б. Грегга «Сила ненасилия». В нее была включена новая глава, посвященная событиям в Монтгомери; открывало это издание предисловие, написанное Мартином Лютером Кингом.

Основной идеей, которую Кинг не уставал пропагандировать, оставалась для него в это время организация силами КЮХР «Крестового похода за гражданские права». 12 февраля 1958 года, в годовщину со дня рождения Линкольна, одновременно прошли митинги в двадцать одном городе Юга. Ответственным за организацию «похода» был назначен Ралф Эйбернети, который из-за этого был вынужден оставить работу в команде ТПРП. Основной целью крестового похода провозглашалось удвоение числа негров-избирателей.

Эта тема легла в основу одной из самых знаменитых речей Кинга. Он говорил: «Америка должна начинать борьбу за демократию у себя дома. Пропаганда свободных выборов в Европе, осуществляемая американскими официальными лицами, лицемерна, поскольку свободные выборы недоступны значительной части населения самой Америки. От американских негров требуется, чтобы они подчинялись законам, платили налоги и выполняли приказы властей в стране, в правительстве которой они не имеют собственного представительства. И разве не смешно, что именно такая нация выступает защитницей свободных выборов за границей...

Пусть наши намерения будут совершенно ясными. Мы должны быть свободными, и мы обязательно будем свободными. Мы хотим свободы прямо сейчас. Мы хотим иметь право голосовать и избираться. И тоже уже сегодня. Мы не хотим той свободы, которой нас будут кормить в час по чайной ложке в течение еще ста пятидесяти лет...

Кровью обагрены руки тех, кто сдерживает развитие нашей страны и препятствует прогрессу наших народов с помощью насилия и жестокости. Несмотря на это, наш долг молиться за тех, кто плохо к нам относится...

Такая ужасная политика заставляет страдать не только негров. Существование белой бедноты ― мужчин, женщин и детей, лишенных как образования, так и всего самого необходимого, убедительно свидетельствует, что общество едино, что зло, наносимое им одному человеку, отражается на всех... Сегодня, поскольку негры не могут свободно голосовать и избираться, конгресс заполнен сенаторами и депутатами с Юга, которые не были избраны честным и законным образом...

Мы, черные и белые южане, не должны более позволять, чтобы нашу родину позорили в глазах всего мира... Наш долг лишить политической власти ничтожное меньшинство, которое уродует экономические и социальные институты нашей страны и таким образом ухудшает и обедняет жизнь каждого из нас».

Время от времени в Алабаме вновь стали происходить вспышки расового насилия. В Вербное воскресенье 1958 года Кинг и Эйбернети возглавили процессию, состоявшую из пятнадцати священнослужителей, облаченных в черное. Они прошли от Декстер-авеню до ступеней Капитолия Алабамы, чтобы провести здесь «покаянный молебен» по поводу казни шестнадцатилетнего негритянского подростка, обвиненного в изнасиловании белой женщины. Вокруг священников собралась негритянская толпа численностью около 2,5 тыс. человек, сохранявшая полный порядок. Ку-клукс-клан и Совет граждан не вмешивались. Городская полиция по приказу мэра и губернатора объединилась с конным полицейским подразделением штата, надеясь, что на этот раз обойдется без стычек. Полицейское начальство учитывало тот общественный вес, который приобрел Кинг.

В августе Кингу сообщили, что в Оклахоме и в Уичите (штат Канзас) состоялись сидячие демонстрации, организованные молодежными подразделениями НАСПЦН, в которых также принимали участие как белые, так и чернокожие граждане из ТПРП и КЗРР. Эти демонстрации стали откликами на общеамериканский марш молодежи за совместное школьное обучение, организованный вездесущим Байардом Растином.

В это же время Кинга попросили выступить в Университете Пардью перед тремя тысячами делегатов первой национальной конференции по христианскому воспитанию и образованию, созванной только что объединившейся Церковью Христа. Одной из тем этой речи Кинг выбрал вопрос, которым царь Давид задается в Псалме 8: «Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» Человек, ― заявил Кинг, ― это прежде всего «биологическое существо, наделенное физической телесностью... Любая религия, которая говорит, что ее интересуют только души людей и не интересуют материальные условия жизни, совращающие души, как и социальные условия, портящие нравы, или правительства, уродующие души, есть не что иное, как сухая оболочка мертвой религии... Такая религия нуждается в притоке новой, свежей крови». Но человек также ― «чудесное создание», подобие самого Бога, обладающее духовностью и интеллектом, которым подвластны пространство и время. Это существо, которое «обладает уникальной способностью дружить с Богом». Но человек также и великий грешник. «Мы должны признать, что человек злоупотребил своей свободой. Он утратил часть своего богоподобия... По большому счету реальная сущность нашей природы не соответствует вечному идеалу, и мы постоянно сталкиваемся с этим противоречием. Мы знаем, что надо любить, но все же предпочитаем ненавидеть...

Посмотрите, как мы относимся друг к другу. Одни расы топчут другие, народы подавляют друг друга. Мы воюем, уничтожая ценности и жизни, дарованные нам самим Господом. Мы заливаем кровью поля сражений, а войны кончаются тем, что появляются вдовы и сироты и домой возвращаются мужчины, покалеченные и физически, и нравственно».

Таково трагическое положение человека. Оно трагично потому, что у него был шанс не сбиться с пути истинного, потому, что ему было уготовано нечто лучшее. И до тех пор, пока человек живет на этом дне бытия, он будет разочаровываться и теряться в догадках, как блудный сын из притчи, рассказанной Иисусом. Западная цивилизация, подобно блудному сыну, заблудилась в дебрях колониализма и империализма. Америка сбилась с пути, и Кинг выносит ей суровый приговор как бы от имени самого Господа: «Вы ушли из отчего дома, где вам было уготовано великое наследие, и заблудились в дальних краях сегрегации и дискриминации. Вы подавляете шестнадцать миллионов своих братьев... Среди вашего материального благосостояния вы оказались духовно нищими». Размышления доктора Кинга завершились благодарственной молитвой за тот вдохновляющий пример, который Иисус преподал людям всей своей жизнью: «И пусть мы увидим в этой жизни доказательство того, что мы рождены для высоких, благородных и добрых дел. И да поможет нам Бог жить в соответствии с нашим высоким призванием, с нашей великой судьбой!»

3 сентября та низкая, ужасная реальность, о которой Кинг говорил в своей речи, напомнила ему о своем существовании самым шокирующим образом. Он был еще ребенком, когда однажды его ударили и обозвали «ниггером». Когда он был простым священником, ему угрожали расправой и в его дом бросали бомбы. Сейчас, когда он стал обладателем множества наград, премий, медалей и почетных званий, когда его портрет печатался на обложке журнала «Тайм» и когда он, как равный с равными, беседовал с Нкрумой и Эйзенхауэром, он уже не испытывал на себе, как это происходило с бесчисленным множеством чернокожих американцев, что значат такие понятия, как «сегрегация» и «дискриминация». В тот день Мартин и Коретта пошли вместе с Ралфом и Джуанитой Эйбернети в суд, где Ралф должен был дать показания мировому судье. Угрюмый охранник отказался пропустить в здание сопровождавших. Доктор Кинг, будучи уверенным, что Фред Грей, юрист МАУ, сумеет объяснить полицейскому ситуацию, попросил его связаться с адвокатом.

«Малый, ― медленно процедил сотрудник полиции, ― если ты не уберешься отсюда, адвокат потребуется тебе самому». И не успел Кинг что-либо ответить, как позади него прозвучал другой голос: «Малый, ты уже попал, ну-ка пошли». Двое охранников крепко схватили его с двух сторон и потащили по лестнице дворца правосудия. Затем они повернули за угол и направились в сторону полицейского управления. Коретта с глазами, полными слез, побежала вслед за ними. Но один из охранников, отмахиваясь от нее, сердито бросил через плечо: «Ты тоже хочешь прогуляться с нами, барышня? Просто кивни головой». Муж быстро сказал ей: «Ничего не говори, дорогая», и она замедлила шаг.

Но затем к Коретте присоединились другие люди, и они вместе пошли в управление, куда стражи порядка только что затащили доктора Кинга. Они подтащили его к клетке, и один из них пролаял: «Всем очистить помещение!» Затем полицейские затолкали его за решетку. Здесь они обыскали его; потом один из них ударил его коленом в пах, а другой схватил его за горло. Вдвоем они нанесли ему несколько ударов. Можно предположить, что после доклада комиссару полиции Клайду Селлерсу об этой маленькой победе в битве за белое превосходство они получили нагоняй за свою глупую выходку. Во всяком случае, не прошло и десяти минут, как оба полицейских вернулись, пригласили Кинга к столу и разрешили ему освободиться под залог.

В течение многих месяцев сторонники активной ненасильственной деятельности, включая Байарда Растина, убеждали Кинга в том, что тюремное заключение поможет делу значительно больше, чем все легальные маневрирования в судах. Перед Кингом был пример Ганди, о котором он не мог не вспомнить в середине августа, когда его посетил Ранджанат Дивакар. Дивакар был одним из главных помощников Ганди во время кампании «Оставьте Индию» в 1942 году. Он был также автором книги о тактике ненасильственных действий «Сатьяграха». После трехдневного пребывания Дивакара с коллегами в доме Кингов Коретта сказала: «Мы стали глубже понимать философию ненасилия. Наши прежние познания в этой области были слишком поверхностными».

В пятницу, 5 сентября, судья признал Кинга виновным в отказе подчиниться представителю власти и приговорил к уплате штрафа в размере десять долларов плюс судебные издержки. То есть приговор был почти таким же, как и тот, что выносился по делу миссис Розы Парке. «Ваша честь, ― сказал Кинг, ― я не могу, не покривив душой, оплатить штраф за действие, которого я не совершал, и уж тем более за жестокое со мной обращение, которого я не заслуживал». Адвокат Фред Грей заявил суду, что его клиент хотел бы отсидеть срок за решеткой. Кинга отвели в помещение для задержанных, где он должен был дожидаться тюремного транспорта. Но он был освобожден еще до того, как прибыл очередной полицейский фургон. Кто-то заплатил штраф вместо него. Этим «неизвестным лицом» оказался комиссар Клайд Селлерс, который заявил, что он «предпочел избавить налогоплательщиков Монтгомери от расходов на питание и содержание Кинга в течение последующих четырнадцати дней»; кроме того, он не хотел, чтобы негритянский лидер использовал городскую тюрьму «в своих собственных корыстных интересах» как своего рода «публичную трибуну».

Тем временем около двухсот негров, присоединившихся к Ралфу Эйбернети, прошли импровизированным, стихийным маршем от дворца правосудия до церкви на Декстер-авеню, где и устроили митинг. Тут внезапно появился доктор Кинг и быстро взял управление митингом в свои руки. «Когда меня сажают в тюрьму, ― сказал он, ― об этом знают во всем мире. На мое имя уже пришли сотни телеграмм, мне звонили почти изо всех штатов нашей страны. Но когда в тюрьме оказывается кто-то из вас и вам приходится терпеть жестокое с собой обращение, никто об этом не знает. Я счастлив, что мне довелось немного пострадать... Я чувствую, что становлюсь к вам ближе. У нас имеется мандат от Бога на противостояние злу... Мы должны разойтись с этого митинга, охваченные решимостью твердо и мужественно противостоять полицейской жестокости. Мы должны разойтись, с тем чтобы никогда больше нас не пугала бы опасность тюремного заключения». И он дал торжественное обещание никогда впредь не платить штраф за приговоры, связанные «с нашей борьбой за свободу».

Две недели спустя, в субботу 20 сентября, во второй половине дня, Мартин Лютер Кинг сидел за некоторым подобием стола в обувном отделе магазина Блюменстайна в нью-йоркском Гарлеме и подписывал экземпляры своей только что отпечатанной книги «Шаг к свободе», презентация которой только что прошла. Вокруг него собрались люди. Подняв голову, он увидел грузную чернокожую женщину, которая устремилась к нему, протискиваясь сквозь толпу. «Вы ― мистер Кинг?» ― спросила она. «Да, это я», ― кивнул он. «Мистер Кинг, ― она выругалась, ― я охотилась за тобой целых пять лет!» С этими словами она достала из кармана какой-то блестящий предмет и быстро взмахнула им сверху вниз. Кинг вскрикнул от боли. Через несколько мгновений женщина была арестована полицейскими. При обыске в ее сумке был обнаружен заряженный пистолет. Мартин в состоянии шока продолжал неподвижно сидеть в кресле. Из его груди торчала рукоятка ножа для разрезания бумаги с лезвием длиной двадцать сантиметров. Магазин заполнился истеричными криками женщин. Одна из них попыталась вытащить длинный нож, но вмешался незнакомый мужчина: «Не трогайте, этим займутся врачи!»

Это был мудрый совет, так как кончик ножа находился неподалеку от аорты. В Гарлемском госпитале трое хирургов сумели удалить лезвие из раны. Процедура заняла около трех часов. Причем она была очень опасной: любой резкий вздох мог привести к летальному исходу.

Коретта тотчас вылетела из Монтгомери в Нью-Йорк. Страх сжимал ее сердце, но, когда самолет приземлился, она узнала, что опасности для жизни Кинга нет. В течение почти двух недель Коретта стойко сдерживала напор людей, желавших навестить раненого. Их буквально засыпали корреспонденцией со всех сторон света ― люди выражали свое беспокойство и сочувствовали Кингу. Только самым близким друзьям и нескольким официальным лицам, в частности губернатору Э. Гарримену, было позволено увидеться с Кингом. Через десять дней, сидя в коляске, Кинг дал свою первую после покушения пресс-конференцию. Он не чувствовал «никакого зла по отношению к миссис Изоле Карри, ударившей его ножом, и надеялся, что люди окажут ей помощь, в которой она, несомненно, нуждается... ».

3 октября Мартин Лютер Кинг выписался из больницы. Пробыв в Нью-Йорке еще несколько дней, они с Кореттой вернулись в Монтгомери. Изола Карри была обследована психиатрами больницы Белвью и направлена на излечение в государственную лечебницу Маттеван, где содержались опасные для общества душевнобольные.

Процесс полного выздоровления Мартина Кинга занял еще четыре месяца. Он приостановил почти всю свою деятельность, отменил все выступления и встречи. Борьба за свободу между тем не прекращалась. 12 октября в синагоге Атланты раздался взрыв. Он потряс всю нацию. Билли Грэм, чья идея о крестовом походе христиан в значительной мере предвосхитила концепцию крестового похода за гражданские права, заявил: «Каждый христианин должен выступить против насилия и произвола». К нему присоединились Пол Тиллих и другие авторитетные священники. Даже президент Эйзенхауэр нарушил привычное для него молчание и осудил этот варварский акт.

Взгляды белых на сегрегацию стали понемногу меняться. Согласно опросу, проведенному «Палпит дайджест» в 17 южных штатах, более половины священников были согласны с решением Верховного суда Соединенных Штатов от 1954 года и только три процента из 765 опрошенных выступали за открытое ему неповиновение. Почти все священники, поддержавшие совместное школьное обучение, были готовы отменить расовые барьеры в своих собственных церковных приходах. Правда, к этому были готовы далеко не все прихожане.

В Бирмингеме преподобный Фред Л. Шаттлсворт, член правления КЮХР, был арестован 20 октября в числе еще двадцати бирмингемских негров, которые сели в двух автобусах на места, предназначенные для белых. Это привело к испытанному способу борьбы ― бойкоту автобусов. В более умеренной Атланте преподобный Уильям Холмс Бордере также организовал бойкот, к концу января 1959 года приведший к отмене сегрегации в городских автобусах.

Прошло уже больше года с того времени, как Кинг получил официальное приглашение премьер-министра Индии Джавахарлала Неру посетить его страну. Теперь, когда он временно был вынужден отказаться от многих своих обязанностей, Кинг решил принять это приглашение. 2 февраля он выступил на открытии ежегодной конференции Лиги противников войны в Нью-Йорке, а через неделю вместе с Кореттой и Лоренсом Реддиком поднялся на борт самолета, вылетавшего в Дели.

Самолет должен был прибыть на место в воскресенье, 8 февраля, но он приземлился с двухдневным опозданием. По этой причине на аэродроме Пэлем Кингов приветствовала лишь немногочисленная группа встречавших. Тем не менее, как подчеркивали репортеры, среди тех, кто встречал гостей вместе с Джеймсом И. Бристолом, заведовавшим в то время Квакерским центром в Дели, были руководители Национального фонда им. Ганди Дж. Рамачандран и Сачета Крипалани. Гостей увешали гирляндами живых цветов и быстро увезли в отель «Джанпет». Здесь Мартина засыпали вопросами журналисты. «В другие страны, ― сказал он, ― я могу ездить как турист, но в Индию я приехал как паломник. Потому что Индия для меня ― это Махатма Ганди, истинно великий человек нашего времени. Индия для меня также ― страна Джавахарлала Неру, этого высокоинтеллектуального, мудрого государственного деятеля, признанного во всем мире. И кроме того, Индия ― это страна, где была разработана методика бескровной борьбы за социальный прогресс. Мой народ пользуется этой методикой... Мы считаем эти приемы эффективными и полезными ― они работают». На вопрос одного из репортеров насчет ощутимых результатов бойкота автобусов в Монтгомери он ответил: «Подлинное значение нашей победы заключается не столько в отмене сегрегации в городском общественном транспорте, сколько в новом понимании человеческого достоинства и предназначения». В тридцати пяти городах Юга, добавил Кинг, власти добровольно отменили сегрегацию в автобусах после нашего бойкота.

Индийские коммунисты недавно одержали победу на выборах в штате Керала ― в одной из наиболее христианизированных провинций Индии. «Почему, ― спросил один из корреспондентов, ― американские негры не действуют подобным же образом на Юге?» ― «Основная причина, ― ответил Кинг, ― заключается в том, что негры Америки верят в возможность обретения равенства и справедливости в рамках американской демократической системы».

График визита Кингов был очень плотным. В первый же день они завтракали с Раджкумари Амритом Кауром, пили чай у Сарвепалли Радхакришнана ― известного философа, вице-президента Индии, посетили приемы, данные в их честь Квакерским центром и Фондом им. Ганди, обедали с премьер-министром Неру, любезно изменившим график своего рабочего дня по причине задержки рейса, на котором прибыли Кинги. На следующее утро, еще до завтрака, они возложили венок на место кремации Ганди и долго молились, опустившись на колени. В четверг они все утро обсуждали с председателем Фонда им. Ганди Рамачандраном проблемы движения ненасилия. Во второй половине дня Мартин выступил с речью в Делийском университете перед активом Студенческого союза и призвал положить конец всем видам предрассудков и тирании. Затем супруги нанесли визит президенту Индии Раджендре Прасаду. Вместе они прогулялись по роскошным садам Великого Могола. Парк потряс их своим многоцветьем. Коретту часто просили что-нибудь исполнить, и в тот вечер, пока Мартин встречался с активистами «ненасильственного социализма», она пела в Квакерском центре.

Главным идеологом ненасильственного социализма был Джейапракаш Нарайян ― соратник Ганди во время борьбы за освобождение Индии. Кинги сначала летели на самолете, потом ехали на поезде, а затем ― на джипе, добираясь до его аскетически строгой обители в Сокходеоре. Здесь они познакомились с сельской Индией. Жизнь крестьян и населения маленьких поселков очень мало изменилась за последние столетия. Кинги с удивлением встретили здесь японских ученых, которые прибыли в убежище Джейапракаша с целью изучить его опыт по созданию системы децентрализованной, самоорганизующейся демократии.

Мартин всегда пользовался популярностью у детей. Здесь он тоже никуда не мог пойти без того, чтобы один-два ребенка не шли бы рядом, держа его за руку.

Из Сокходеоры Кинги перебрались в Шантиникетан ― обитель великого индийского поэта Рабиндраната Тагора. Именно сюда приезжал на Всемирный конгресс пацифистов Мордесайя Джонсон. Это обстоятельство в глазах Мартина подчеркнуло значение его собственного пребывания здесь. Он вспомнил 1950 год, приезд Джонсона в Филадельфию и его выступление. Их с Кореттой глубоко тронуло приветствие жителей Шантиникетана. Было удивительно увидеть здесь население, столь разнообразное по этническому составу.

В Калькутту Кинги прибыли 15 февраля. Она поразила их своими контрастами. Один вечер они ужинают в их роскошном номере в отеле «Гранд», а на следующий ― обсуждают проблемы бедности с лидерами рабочих. Мартин впоследствии никогда не забывал тысячи изможденных лиц беженцев из Пакистана, заполнявших улицы Калькутты.

Среди тех, с кем он виделся в Калькутте, были личный секретарь Ганди Нирмал Кумар Боуз и другие деятели, тесно связанные с движением за независимость. Коретта была в восторге от посещения студий Всеиндийского радио, где она впервые в жизни услышала такие музыкальные инструменты, как ситару, сарод, тамбурин и мридангам, о которых в те годы в Америке мало что знали. Она едва ли могла вообразить, что в один прекрасный день никому не известные чернокожие музыканты, как Ричи Хейвенс, тоже начнут играть на этих инструментах. Она была очарована необычным звучанием и сложной ритмикой этой незнакомой ей музыки.

В Калькутте Кинги пробыли три дня, а затем перелетели за тысячу миль в Мадрас ― третий по численности город Индии. Здесь в течение всей следующей недели они жили среди темнокожих людей ― потомков дравидов, которые владели этими землями задолго до того, как арии, выходцы с севера, принесли сюда индуизм. Южная Индия изобилует древними индуистскими храмами, рядом с ними стоят старинные христианские церкви, возведение которых связывают с миссионерской деятельностью св. Фомы. Кинги посетили храм в Махабалипураме, искусно вырубленный в монолитной скале. В Мадрасе они также нанесли краткий, но очень важный для них визит К. Раджагопалачари ― государственному деятелю весьма преклонных лет, которого Ганди называл «хранитель моей совести».

Повсюду Мартин обсуждал идеи Ганди с людьми, знавшими Ганди. И, что было еще важнее, он общался с людьми, которые, подобно Раджагопалачари, сами реализовывали идеи Ганди. Ветераны борьбы за независимость Индии приветствовали его как равного себе, как апостола движения ненасилия. Обобщая впечатления от этих встреч, Мартин заметил, что это было очень похоже на то, как если бы, позавтракав с Джорджем Вашингтоном, он затем выпил чай с Джоном Адамсом, пообедал с Джефферсоном, а вечером побеседовал с Томом Пейном.

Одной из идей Ганди, осуществленной уже после его смерти, было создание «Мирной армии», состоящей из маленьких групп добровольцев, для осуществления миротворческих миссий в регионах, раздираемых конфликтами. В Гандиграме Мартина и Коретту приветствовали пять сотен членов «Мирной армии». Кингам повезло: была как раз пятница и они смогли присутствовать на еженедельной религиозной службе, во время которой читались индуистские, мусульманские, христианские и буддистские тексты. Как и Сокходеора, Гандиграм был своего рода экспериментальным сообществом, где испытывались на практике идеи Ганди. Здесь можно было увидеть реальные результаты осуществления программы Ганди, который основное внимание уделял ручному ремесленному и сельскохозяйственному производству с равным распределением между людьми объемов работ и доходов. Это был единственный пункт на всем их маршруте, где речь Кинга пришлось переводить на местный ― тамильский ― язык. Жена председателя Фонда им. Ганди миссис Сандарам Рамачандран, которая организовала эту поездку, сопровождала Кингов как гид и переводчик.

Из Гандиграма они отправились на юг, в Мадурай, время от времени останавливаясь по дороге. Первой была деревня, где жили люди из касты неприкасаемых. Это были бедные, но очень гостеприимные люди. В одной из хижин Мартина и Коретту угостили свежим кокосом. Затем на их пути оказались две деревни, во главе которых стоял Виноба Бхаве, один из самых близких учеников Ганди. Винобу называли «странствующим святым», потому что он, распространяя свет истины, пешком прошел по сельским дорогам сотни километров. Виноба говорил о необходимости изъять землю и урожай у крупных землевладельцев и передать их бедному крестьянству. Жители руководимых им деревень пользовались правом самоуправления и справедливо распределяли плоды своего труда. Кинги приехали как раз во время обеда и сели есть вместе со всеми ― как миллионы бедных индийцев, расположившись прямо на земле с банановым листом в качестве тарелки.

В Мадурай они приехали к концу дня. Сначала осмотрели величественный и очень древний индуистский храм, а вечером Мартин выступил перед аудиторией, собравшейся в новом музее Ганди. У себя дома Кинга, скорее всего, никто не считал пророком, но в Индии к нему относились именно так. Фонд им. Ганди был, по сути, объединением людей, прошедших школу борьбы за независимость Индии. Его попечительский совет включал Неру, Раджагопа-лачари, Бирла, Морарджи Десаи и многих других знаменитых людей. Председателем Фонда до своего избрания был президент Индии. Как гостям фонда Кингам повсюду был гарантирован теплый и радушный прием. И где бы они ни появлялись, люди повсюду засыпали Мартина вопросами.

В Тривандруме, столице штата Керала, в аэропорту гостей встречала толпа, увешанная гирляндами живых цветов. Первый министр штата Намбудирипад, недавно вернувшийся из Москвы, дал завтрак в честь Мартина Кинга. Сам он приехал за полчаса до начала, чтобы наедине побеседовать с гостем. А вечером того же дня Кингов свозили в Канньякумари ― самую южную оконечность Индии. Они больше часа просидели в размышлениях на скалах, созерцая бесконечную даль Индийского океана, освещаемого роскошным закатом. На следующий день с утра пораньше, еще до завтрака Кинг, Редцик и Бристол купались на тропическом пляже, а вечером Мартин выступил перед огромной толпой. Ганди, сказал он, проложил путь всему человечеству и только этот путь ведет к прочному миру и справедливости. В век термоядерного оружия, заявил Кинг, «выбор более не лежит между ненасилием и насилием, но между ненасилием и несуществованием».

Вновь направившись на север, Кинги три дня провели в Бангалоре, посетив здесь как деревенские мастерские, так и крупные фабрики. Губернатор штата Майсор сопровождал их во время посещения Всеиндийской выставки крупного рогатого скота, где в числе прочих экспонатов им показали быка стоимостью в восемь тысяч долларов, у которого была знатная родословная. Встречу с общественностью назначили на восемь часов 26 февраля в здании Института мировой культуры. Собрался полный зал. Еще две недели тому назад Мартин никогда бы не поверил, что хоть кто-нибудь придет для встречи с ним в столь раннее время.

В поддень 26 февраля Кинги отправились в Бомбей, где встретились с Р. Р. Дивакаром. Мартин долго беседовал с ним о том, как Ганди понимал ненасилие. Дивакар, председатель правления Фонда им. Ганди, провел чету Кингов по дому, в котором жил Ганди. Затем Мартин и Коретта посмотрели часовой документальный фильм «Голос Индии» ― о жизни Ганди. Со многими героями этого фильма Кинги встречались во время своей поездки.

Рано утром 1 марта Клнги вылетели в Ахмедабад и оттуда на машине добрались до обители Ганди, расположенной на берегу реки Сабармати. Здесь Ганди жил и работал в течение восемнадцати лет, отсюда он начал свой знаменитый Соляной марш 1930 года. Уходя, Ганди дал клятву, что он не вернется в Сабарматскую обитель прежде, чем Индия завоюет свою независимость. Мартин и Коретта присоединились к молитве шестисот местных обитателей.