Текст книги "Солдаты"
Автор книги: Уильям Форстчен
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Непосредственно через реку? – спросил Токкангер, командир элитного умена Белых лошадей. – Даже мы понимаем безумие этой затеи.
– Все же они сделают это. Река мелководна, переходима вброд теперь на большей части ее длины. – И он указал назад на запад.
Река была единственной преградой, отделяющей две линии окопов на противоположных берегах на протяжении шести сотен ярдов, уменьшилась до грязной струйки.
– Кин обязан атаковать; это единственная возможность. На юге с их стороны берега есть некоторое превосходство, но там открытая степь и нет железной дороги позади них, что бы дать им преимущество, они не смогут поддержать там операцию. Мы, напротив, строим железную дорогу через узкий проход между двумя морями, чтобы поддержать наши усилия против Тира. Этот город стал ловушкой для них, так как теперь они не могут оставить его, чтобы мы не смогли использовать его как базу, как только наша железная дорога будет закончена. Еще в этой ситуации для них, нападение на нас там будет бесполезной атакой в пустой земле.
– Путь через горы, с помощью которого они атаковали нас с фланга в прошлый раз, теперь охраняется и хорошо защищен нами. Нет, они должны пересечь реку здесь. Он будет искать битву на уничтожение, заключительный отчаянный выпад, чтобы сломить наши силы и наш боевой дух.
Не было никакого смысла в объяснении политического давления этим воинам, хотя он и Зартак говорили об этом достаточно часто. Часть его стратегии, фактически главная часть – постараться вбить клин в альянс между Римом и Русью, подчеркнуть их военную беспомощность.
– Они должны взять обратно эту землю, которая принадлежала Риму или потерять лицо. Таким образом, мы позволим ему атаковать; он потерпит неудачу. Затем, когда придет время, мы будем атаковать в свою очередь. И на этот раз, я вам обещаю, мы не остановимся до тех пор, пока Рим, а следом за ним Суздаль и вся Русь не будут преданы огню.
Он сказал эти слова не как какое-то грандиозное видение или пророчество, а скорее как простое утверждение наступающей кампании, и все вокруг него кивали один за другим в согласии. Он понял, что это будет новый тип войны для них. Они были обескровлены длинной кампанией на всем протяжении от Великого Моря до ворот Рима, учась на собственном опыте, как все вещи изменились. Теперь они увидят это в действии. Все, в чем он нуждался, чтобы Кин ступил в ловушку, и в своем сердце он знал, что Кин собирался сделать этот шаг.
Варинна Фергюсон, вдова известного изобретателя, сделавшего так много для успешного выживания Республики, шла через огромный ангар, пристально глядя в удивлении на воздушную машину, которая заполнила похожий на пещеру зал. Этот аппарат был особенным, названный именем Фергюсона, нарисованным со стороны башенки, чуть ниже кабины пилота. Работающие бригады были заняты, выкрашивая заключительным слоем лака двухслойную холстину крыльев. Завтра машина будет готова к своему первому испытательному полету.
– Ты проверяешь его не единожды, так?
Она посмотрена на Винсента Готорна, начальника штаба армии Республики, и улыбнулась. Он был непосредственно ответственен за развитие артиллерии, и таким образом был и ее начальником, но отношение вдовы Фергюсона с Республикой было странным. У нее не было официального звания или титула. Поскольку она была нитью к памяти о великом изобретателе, все выказывали ей уважение, поскольку в заключительные месяцы его жизни она была той, кто все более и более служил его глазами, его ушами, и наконец, даже его голосом. Как будто какая-то его часть жила в ней. То немногое, что было понятно, то, какой они были уникальной парой.
Привлекательность не была самодостаточной для застенчивого эксцентричного изобретателя в красивой рабыне в доме Марка, прежнего Проконсула Рима, а теперь вице-президента Республики. Красота давно ушла, и она больше даже не ощущала замороженную ткань шрама, которая сделала ее лицо маской, или искривленность рук, которые все еще трескались и кровоточили после часов проведенных за письменностью. Всегда присутствовало что-то, большее, чем простая привлекательность, как будто Чак чувствовал бриллиантовый свет внутри ее разума.
Когда он впервые начал делиться с ней своими рисунками, планами и мечтами, она открыла для себя с удивлением, что могла мысленно представлять их во всей полноте, частями на листках бумаги, превращая их в трехмерную форму, примеряя вместе, взаимосвязывая, получая рабочую конструкцию, или не рабочую. Хотя она не обладала таким полетом фантазии, как у него, зато у нее была конкретная возможность выносить то, что он себе представлял в воображении, ощущая, когда надо отклонить не пригодную идею, а когда воплотить практичную в жизнь.
Только немногие, из внутреннего круга молодые ученики и ассистенты Чака полностью, только к концу осознали, насколько важна роль Варинны в качестве зачинателя дел. У нее был естественный ум администратора, который должен быть соединен с мечтателем. Ее мечтатель умер, но его записки, альбомы, его безумная писанина за последние месяцы была жива, с любовью сохраненная, и она воплотит их содержание в реальность.
Он признавал это в ней, и при этом не просто был её возлюбленным, а также и её освободителем. В любом другом мире она прожила бы свою жизнь как слуга в доме благородных, являясь по большей части любовницей в своей молодости, так, как она фактически и жила у Марка, затем вышла бы замуж за другого раба или стала бы мелкой сошкой, когда ее красота начала бы увядать. Это, действительно, была бы ее судьба, но вместо этого она вышла замуж за свободного человека, янки, который любил ее такой, какой она была, и она знала, что никогда не будет другого такого, как он, в ее жизни. Она посмотрела на Винсента и улыбнулась, внезапно осознав, что она снова позволила себе мысленно унестись вдаль.
Даже после всех этих лет, он все еще смущался рядом с ней, неспособный забыть день, когда они впервые встретились, когда очень молодой полковник Винсент Готорн прибыл в Рим в качестве военного представителя. Марк без умысла высказал пожелание, чтобы она удостоверилась в том, что гость чувствует себя удобно и ему предложены все варианты, которые должны быть у гостя Проконсула. Молодой Квакер запаниковал от ее предложения, и теперь, вспоминая о Чаке, она была рада, что произошло так, как произошло, поскольку, хотя Чак был в состоянии справиться с ее отношениями с Марком, было кое-что в образе мысли янки о сексе, что, возможно, могло пробежать черной кошкой между ее мужем и Винсентом, если бы что-нибудь действительно тогда случилось.
– Что ты сказал? – спросила она.
– Эта машина предназначена для отправки на фронт?
Она покачала головой. Винсент в этот момент оглянулся вокруг на обширный ангар. Свыше ста футов в длину и сорок футов в высоту он был подобно храму для новой эры в воздухе, высокий сводчатый потолок из древесины, окна в крыше открыты, что бы пропустить столько света, сколько необходимо для дюжины рабочих, стоящих на лесах, тщательно осматривающих каждый двойной сшитый шов, ищущих малейшую утечку водорода из четырех газовых баллонов в корпусе.
Это была идея Варинны – смешать небольшое количество едкого каменноугольного газа с водородом для проверки, так что бы запах указывал на место утечки. Она видела, как один из проверяющих позвал бригадира, тот наклонился, втянул носом воздух около шва, и затем дал сигнал покрыть лаком этот участок.
– Давай выйдем наружу, где сможем поговорить, – предложил Винсент, и она кивнула в согласии.
Вечер был ясный, первый намек охлаждающегося бриза, подходящего со стороны Внутреннего моря с юга, колыхал вершины деревьев, и она вытерла пот с брови рукавом своего бело-льняного платья.
Бригада внизу, в ангаре номер семь, осторожно выводила свою машину, класса «Орел», судно, номер сорок два, из его ангара, старший механик, щедро ругался на дюжину парней, тащивших направляющие канаты, прикрепленные со стороны правого борта, удерживая судно в устойчивом положении против слабого южного бриза. Как только хвост вышел из ангара, они отбросили их, позволяя кораблю, длиной сто десять футов, развернуться вокруг оси носом в направлении бриза. Осторожно они направили судно к причальной мачте для дирижаблей, в открытом поле, где уже также были закреплены корабли с номерами от тридцать пятого до сорок первого.
Продукция последних четырех недель, все они проходили здесь окончательное снаряжение всем необходимым, проверку двигателей, пробные вылеты, и тренировку экипажа перед отправкой на фронт. У нее было приблизительно десять тысяч человек, работающих с ней. Целый завод был настроен только на переплетение шелка и холста, а затем на сшивание их вместе в панели на новых швейных машинах, с педальным приводом. Более сотни работали в бамбуковых рощах, отбирая, срезая, и расщепляя стволы, которые служили бы плетеными рамами для воздушных кораблей. Затем шелковые панели и рамы отправлялись вместе в пещероподобные сараи, где собирались стодесятифутовые корабли, пока в других цехах формировались двухуровневые крылья. Из цеха по производству моторов выпускали легкие тепловые паровые двигатели, доставляли на аэродром, крепили к крыльям, сцепляли с топливными линиями для керосина, и на них крепили пропеллеры.
Только за последние шесть месяцев, один из ее юных учеников, после изучения остатков захваченного бантагского корабля, объявил, что пропеллеры не должны изготавливаться по образу пропеллеров морских судов. И что они работали бы значительно лучше, если им придать форму наподобие аэродинамических плоскостей, спроектированных Чаком для крыльев. Новые проекты, хотя и были трудны в выполнении, но зато в результате давали существенное увеличение производительности.
Наконец, к несущей конструкции крепили и складывали крылья, напротив боковой части судна; устанавливали переднюю кабину, нижнюю башенку бомбардировщика, и верхнюю башенку стрелка, добавляли хвост и руль высоты, и все средства управления и кабели, после всего этого наступало время заправлять судно топливом. Центральный баллон предназначен для горячего воздуха, его скрепляют с выпускной системой от четырех тепловых двигателей, установленных на крыльях. Впереди и в кормовой части находились водородные газовые баллоны, заполненные с помощью опасного соединения серной кислоты и цинковой стружки, приготовленного в освинцованном чане, смешанном с небольшим количеством холодного газа для аромата.
Десять тысяч тружеников производили восемь «Орлов» и четыре небольших «Шмеля» за месяц. А средняя продолжительность жизни была ограничена десятью полетами. Она задавалась вопросом, учитывая текущее состояние дел, насколько дольше ей разрешат использовать такие ресурсы, все же в своем сердце, она ощущала, что ресурсы должны быть даны, что судьба Республики будет решена не огромными массами армейских корпусов и артиллерии.
«Все из этого вышло из разума моего мужа» подумала она с задумчивой улыбкой. «Десять лет назад я бы подумала, что это сделано безумным колдовством, или летает детище богов. Изо всех проектов Чака, именно возможность полета очаровала его наиболее сильно, вдохновляя его самые большие толчки творческого таланта и исследования». «Орел» – класс воздушных кораблей, который стал кульминацией этих усилий. С экипажем из четырех человек и тремя гатлингами, он мог преодолеть около пятисот миль, летя приблизительно со скоростью сорок миль в час.
Слабое жужжание привлекло ее внимание, она посмотрела вверх и увидела «Шмеля», одномоторный корабль, нырнувший под острым углом, выровнявшийся в горизонтальный полет менее чем в пятидесяти футах от земли, и летящий через поле, вечерний корабль, вернувшийся из патрулирования западных степей на противоположной стороне Нейпера, где сторожил передвижение скитающихся банд из старой меркской орды.
Их было недостаточно, чтобы представлять действительно серьезную угрозу, но их было довольно много, и они связали корпус пехоты и бригаду конницы, чтобы удостовериться, что они не совершат набег через реку.
«Шмель», резко накренился, пилот пустил пыль в глаза перед публикой на земле, и Варинна немного вздрогнула из-за ребяческого хвастовства. Ошибка в заднем монтаже двигателя убила полдюжины пилотов, пока ее не разгадали, и хотя проблема была решена, она хотела, что бы пилоты были немного меньше опрометчивыми.
В поле, где были пришвартованы семь новых «Орлов», наземные бригады перепроверяли швартовочные системы в течение вечера и готовились оставаться в течение ночи в своем лагере, в бригадных двадцатипятиместных палатках, расположенных вокруг швартовочных мачт. Они должны быть готовыми среагировать немедленно, днем или ночью, при любых колебаниях ветра или погоды. Гораздо больше судов, было потеряно во время гроз, чем когда-либо было подстрелено бантагами.
Еще один воздушный корабль, несколько разбитый «Орел» – номер двенадцать, ветеран зимней кампании, был прислан обратно на переоборудование – подлетал, неустойчиво кренясь, наиболее вероятно к управлению был допущен пилот-кадет. Она наблюдала с тревогой, поскольку он поворачивался, чтобы выстроиться в линию на обширной открытой посадочной площадке, площадью в несколько дюжин акров.
– Парень отклоняется от курса, не смотрит на ветряной указатель, – заявил Винсент.
Варинна кивнула, ничего не ответив, так как одно крыло опустилось, почти скребя землю, затем выпрямилось обратно, парень опускался вниз с трудом, дважды подпрыгивая, затем, наконец, зацепился за землю. Она хорошо могла представить взбучку, которую он получит от Федора, ее помощник сейчас был в команде тренировочной школы пилотов, это будет хуже, чем испепеляющий сарказм командира машины, он сделает это событие отправной точкой наряду с пилотом для послеполетной проверки, обвиняя новичка за каждую трещину и вмятину на машине, которые она когда-либо получила после первого появления из ангара.
– Насколько больше машин ты можешь поднять за пять следующих дней? – спросил Винсент.
– Для чего?
– Варинна, ты же знаешь, что в действительности у тебя нет полномочий, чтобы спрашивать. Мне приказывают отправить каждую возможную машину, и это – то, что я должен здесь проверить.
– Я знаю план также хорошо, как и ты, – прозвучал ее резкий ответ.
Винсент начал бормотать и, быстро улыбнувшись, она подхватила его руку, чтобы он успокоился.
– Полковник Кин поделился этим со мной, когда был здесь в городе на прошлой неделе. Но даже до этого, я знала об этом.
– Я даже не хочу спрашивать. – Винсент вздохнул, жестом указывая назад на запад, где далекие шпили собора в Суздале резко выделялись на фоне послеполуденного неба. – Этот проклятый город – решето, когда дело доходит до хранения тайны.
– И это – только одна из причин, я не думаю, что в наступление нужно пойти на фронте у Капуа.
Она увидела, что Винсент обратил внимание на ее заявление, и он давно научился не отмахиваться от ее мнения. Это было еще одной вещью, которой Чак обучил ее. «Когда ты доказываешь свою правоту в серьезных делах, тебе может сойти с рук чертовски многое». Именно настойчивость Чака при продолжении программы разработки ракетной пусковой установки, которая спасла каждого укрывшегося в Испании, и этот небольшой подвиг был совершен в прямом противоречии с приказами.
– Так продолжай, госпожа генерал, объяснись, – нажал Винсент.
Она ощетинилась на секунду, затем поняла, что он не был саркастичен и на самом деле слушал с уважением.
– Капуа такая очевидная причина провала, что этот их новый командир должен понимать это очень хорошо. По этой причине одна я думаю, что мы должны избежать атаки.
– Не думаешь же ты, что мы с Эндрю не спорили по этому вопросу много раз за последние три месяца? – ответил Винсент с небольшой вспышкой раздражительности в его голосе.
– Ах, так затем вы двое не пришли к согласию?
Винсент покраснел и на мгновение отвернулся, она медленно кивнула. Винсент всегда был слишком прозрачен. Зато теперь она знала, что была права.
– Я говорила с каждым пилотом, которые возвратились сюда в течение этой весны. Один из них, Сташа Игорович, рассказал мне, что он пилотировал в разведывательном полете всего две недели назад и докладывал о признаках многочисленных броневиков, перемещавшихся в лесу к северу от города.
– Я читал тот доклад, и ты знаешь, так же как и я, что затем, когда Эндрю поднял двух «Шмелей» следующим утром, чтобы проверить эти следы, то тот же зоркий пилот утверждал, что он не видел никаких их признаков.
– Бантаги обучены соблюдать меры маскировки, Винсент. Такие же, какие есть у нас. – Она указала назад, на все важные помещения и механические цеха Артиллерийско-технического Управления. Некогда привлекательные побеленные здания были покрыты слоем грязной коричневой краски. Сетка из ткани, сотканной из зеленых и коричневых полос, была навешена на зданиях так, чтобы с воздуха они были почти невидимы.
– Мне напомнить тебе, раз необходимо, что идею для той сетки мы заимствовали у бантагов? Еще одна вещь, которую Гаарк и его компаньоны, наиболее вероятно принесли из своего собственного мира. На самом деле, я подозреваю, что с воздуха мы видимы намного лучше, чем они. И если так, бантаги должны быть слепыми, чтобы не заметить усиление вдоль фронта Капуа, число пододвинутых орудий, дюжины понтонных мостов и сотни парусиновых шлюпок, ракетные установки, все оборудование, необходимое для прямого нападения через реку. Они ждут нас.
– Может быть, они ждут нас, но войну необходимо решить, и решить сейчас. Нам бы только схватиться с ними, бить их на их собственной территории, мы переломим ситуацию. Будь все проклято, женщина, они все еще находятся менее чем в сотне миль от Рима. Мы должны выбить их оттуда сейчас.
– Или, иначе Рим выйдет из Республики? Теперь ЭТО единственная мотивация для атаки?
– Или Республика, или то, что мы хотим называть Республикой, останется без Рима. – Винсент вздохнул, устало качая головой.
– Варинна, ты также как и я знаешь, что это будет конец страны. Еще одна военная зима и мы развалимся. Даже если мы выиграем сейчас, это в лучшем случае оттянет начало конца. – Винсент снова отвел взгляд на мгновение, понаблюдав, как пилот, который так неуклюже приземлился, выносил хорошую порку от Федора, в то время как командир экипажа указывал на то, что наиболее вероятно была сломана опорная нога колеса и оба взорвались в потоке ругательств.
– Расскажи мне, в чем у нас есть дефицит прямо сейчас, – гневно сказал Винсент, вернувший взгляд на нее.
Она ничего не сказала.
– Так с чего мне начать? Гремучая ртуть для ударных капсюлей? Источник ртути иссякает, еще шесть месяцев и нам, возможно, придется нормировать выдачу патронов, или полностью вернуться к кремниевым ружьям. Как насчет шелка для этих воздушных кораблей? Его нет. Нефть для керосина, бантаги захватили последнюю нефтяную скважину одиннадцать дней назад. Уверен, мы можем заменить жидким топливом из каменного угля, но это – просто еще один пример. А люди… – Его голос затих на мгновение. – Сколько сотен тысяч погибло? Если бы у нас было еще пять корпусов, хотя бы три корпуса, я бы закончил эту войну в течение месяца. Но даже если бы у меня были эти дополнительные солдаты, где, к дьяволу я возьму еще пятьдесят тысяч униформ, патронташей, палаток, прививок от оспы, и пайков для летней кампании, уже не говоря о винтовках и восьмидесяти патронах на человека для хорошей драчки на один день? – Он снова вздохнул, вытягивая свои руки в жесте бесконечной усталости. – Одной из вещей, которые я, как предполагается, прикажу, является сокращение рабочей силы для воздушных кораблей.
– Что?
– Ты услышала меня правильно. Мы с тобой пустились на обоснованную небольшую хитрость подделывания бухгалтерских записей, но некоторые из наших конгрессменов, наконец, поняли это и пришли в ярость. Они хотят, чтобы ресурсы пошли на производство артиллерии или броневиков.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Взять их для других целей нелогично, эти люди обучены для данной работы. Мы потеряем в производительности на обеих задачах, если переключим их туда.
– Ну, они хотят пять тысяч из них перевести до конца месяца. Отправить их в поле, если понадобится, чтобы постараться собрать больше урожая. Бог знает, что же мы потеряем из-за этого.
Она устало покачала своей головой.
– Варинна, мы не можем держать в поле то, что у нас есть, еще дольше. Вот почему Эндрю совершает этот выпад.
– Они же должны быть в такой же раскачивающейся лодке, что и мы.
– Может так, а может быть, и нет. Помни, у них есть рабы, миллионы, десятки миллионов, если потребуется, распространенных через весь этот мир. Я думаю вновь прибывшие, Гаарк и другие, принесли с собой понимание того, как использовать эту рабочую силу в их собственных интересах. Так они превзошли нас по уровню производства, и в конце они сокрушат нас. Нашей единственной надежной была убить столько проклятых бантагских воинов, чтобы они, наконец, свернули в сторону. Мы уничтожили добрую треть их армии за кампанию поздней осени и зимы, но этого не достаточно.
– Так уничтожьте их снабжение.
Винсент улыбнулся, и на мгновение он заставил ее вспыхнуть, пренебрежительный взгляд, напоминающий о тех, которые выказали большинство мужчин, когда она впервые вышла вперед, чтобы высказать предложение. Наконец, смех закончился.
– Извини, Варинна, это только из-за того, что каждый проклятый сенатор и член кабинета, и даже президент приходят ко мне со своими победоносными предложениями.
– Я не одна из них. Сначала я была женой Фергюсона, затем его помощником, потом его партнером, и, наконец, в конце я осталась сама по себе, включая заботу о нем, пока он умирал.
– Я знаю. Прости меня.
Она опустила голову. Она не позволит больше показываться этому, памяти о боли. С усилием, она отставила эти мысли в сторону.
– Вернемся назад к твоему начальному вопросу. Я могу поднять еще десять судов в воздух и отдать их на фронт для наступления.
– Но ты не хочешь этого.
– Наиболее вероятно, что их подстрелят в первый же день. Ты видел, каким образом тот парень только что приземлился. Я согласна с Джеком Петраччи, что эти корабли необходимо использовать в массе. Мы видели пример этому в последний месяц, когда сорок бантагских машин бомбили Рим и потопили три транспортных корабля в порту.
– Но в процессе этого они потеряли половину машин, – ответил Винсент. – Не важное сравнение в моем формуляре.
– Однако это показало то, что могло быть сделано. Но нет никакого смысла в наличии массы, если бедные немые глупцы летят прямо во вражеский огонь. После всей работы, требуемой, чтобы построить одного из них, отправлять мальчика, который имеет двадцать, возможно двадцать пять часов полетного времени – самоубийство. Удержать эти машины вне этого сражения. Дать нам время, чтобы еще потренировать пилотов. Еще двадцать «Орлов» и «Шмелей» не будут иметь значения.
– У меня есть приказы.
– Для пригодных для полета машин. Послушай меня в этом, и пока ты участвуешь в этом, держи этих ублюдков из Конгресса и их комитетов по исследованиям подальше с моей дороги. Я говорю тебе мой друг, после атаки на Капуа эти корабли могут быть решающим фактором в этой войне.
– После Капуа?
– Ты поймешь, Винсент. Ты поймешь.