Текст книги "Бригада"

Автор книги: Уильям P. Форстен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Гаарк экономит снаряды. Почему?

В какой-то момент обстрел старого города прекратился совсем, после чего бантагские пушки заухали вновь, словно испугавшись наступившей тишины.

Всплеснув руками, Пэт молнией пролетел вниз по лестнице в свой штаб. Офицеры недоуменно уставились на своего взъерошенного командира. Пэт подскочил к стойке, за которой сидели телеграфисты, и громко потребовал их внимания.

– Разошлите телеграммы по всем частям. – Телеграфисты поспешно схватили свои карандаши и склонились над блокнотами. – Дословно передать следующее: «Немедленно сообщите в штаб, сколько патронов было обнаружено у убитых бантагов».

Телеграммы были разосланы, и Пэт стал нервно мерить шагами помещение штаба. Наконец через несколько долгих минут пришел ответ из 2-й дивизии 6-го корпуса: «Обыскали четыре трупа. У одного найдено тридцать патронов, у двух – по двадцать, у четвертого – восемь».

Вскоре поступило еще одно донесение, в котором содержались сведения о девяти бантагах, имевших в среднем по двенадцать патронов на каждого. Новые сообщения содержали такие же сведения. Ни у кого из убитых не было обычного запаса в шестьдесят патронов.

– У них кончаются боеприпасы! – воскликнул Пэт, повернувшись к своим офицерам. – Никто из них не имеет больше тридцати патронов. Господи, на штурм города не идут с тридцатью зарядами в патронташе! Для такого боя их нужно не меньше ста! Скоро бантагам будет нечем стрелять.

– Скоро нам будет нечего оборонять, – мрачно отозвался Марк, входя в комнату. – Даже если у них осталось всего по десять патронов на брата, Пэт, этого хватит, чтобы до наступления ночи убить каждого человека в этом городе.

– Не сбавляйте шаг! – пролаял Ганс. Эти три слова он повторял как заклинание с самого рассвета.

Сидя на крыше своего броневика, старый сержант смотрел, как мимо него под проливным дождем проходят тысячи одетых в рванье людей, и ему казалось, что он наблюдает какую-то сцену из Ветхого Завета. Вытянувшись в длинную колонну, начало и конец которой скрывались в тумане, чинские рабы шли вперед, увязая в снегу и грязи. Лишь жалкие лохмотья защищали их истощенные тела от холодного дождя. Иногда взгляд Ганса падал на то, что казалось грудами тряпья, лежащими у дороги. Тогда он закрывал глаза и, стиснув зубы, напоминал себе, что не в его силах спасти всех и что он должен сделать все, чтобы помочь выжить хотя бы некоторым. Но эти мысли не избавляли Ганса от боли, которую он испытывал, видя, как его товарищи по несчастью, цепляясь друг за друга, месят снежную кашу у себя под ногами, как они падают от изнеможения и перед смертью просят своих жен, сыновей и дочерей идти дальше.

Даже в этом аду чины продолжали оставаться людьми. Еду поровну разделили на всех, а немногочисленные повозки и лошади были отданы тем, кто нуждался в них больше других. Ганс сам был свидетелем нескольких сцен, когда чины по собственной воле уступали свои места на повозках другим, тем самым обрекая себя на выматывающий марш.

Кетсвана подскакал к броневику Ганса и остановил своего коня у обочины дороги.

– Это зрелище пробуждает слишком много мрачных воспоминаний, – глухим голосом произнес зулус.

– Где находится хвост этой колонны? – спросил у него Ганс.

– В нескольких милях вниз по дороге, – вздохнул Кетсвана. – Некоторые чины до сих пор торчат у того моста. Мы пытались собрать их вместе и убедить как можно быстрее двинуться в путь, но это было нелегким делом, Ганс. Мне кажется, наши предыдущие подсчеты были неверны – с нами сейчас идут по меньшей мере десять тысяч чинов.

– У бантагов все построено на рабском труде, Кетсвана, и на фабриках, и здесь. Должно быть, на этой линии работают не меньше ста тысяч чинов, которые должны обеспечивать бесперебойную доставку боеприпасов. Нам удалось уничтожить пятьдесят миль вражеских коммуникаций. Гаарку не оправиться от этого удара.

– Смотри, один из наших дирижаблей! – воскликнул Кетсвана, указывая на запад.

Воздушный корабль летел на небольшой высоте и продолжал плавно снижаться. Пронесясь над долиной Эбро в полумиле к югу от Ганса, дирижабль взмыл вверх и, почти касаясь низко висящих облаков, заложил вираж и исчез из виду. Ганс знал, что пилот скоро вернется, и действительно, несколько минут спустя дирижабль вынырнул из тумана и полетел обратно на север.

Выдернув древко своего продырявленного пулями знамени из специального отверстия позади орудийной башни, Шудер отчаянно замахал флагом, привлекая внимание Джека. Дирижабль пронесся прямо над его головой, так что Ганс даже успел разглядеть сидевшего в кресле пилота Петраччи. «Орел» снова развернулся и подлетел к броневику Ганса с востока. Выброшенный из кабины красный вымпел упал в снег всего в пятидесяти ярдах от Шудера.

Чины, поначалу впавшие в панику при виде дирижабля, вскоре сообразили, что это одна из машин Воздушного флота Республики, и, позабыв об усталости, приветствовали летчиков восторженными возгласами. Один из чинов поднял со снега красный вымпел и принес его Гансу. Глубоко вздохнув, старый сержант открыл футляр. В их ситуации лучшей новостью было бы отсутствие новостей.

Ганс быстро пробежал глазами донесение Джека. Кетсвана выжидающе замер рядом с ним.

«Наша пехота спустилась с перевала, у них есть три машины. В четырех милях к западу от вас находятся тридцать вражеских броневиков, – прочитал Ганс. – Они на полной скорости движутся сюда вместе с уменом бантагских всадников. Лечу на восток разведать обстановку».

Ганс поднял голову, пытаясь разглядеть, что происходит на противоположном берегу Эбро. Словно в подтверждение информации от Петраччи, у реки показался отряд бантагской кавалерии. Толпа чинских беженцев разразилась криками ужаса, и некоторые из бывших рабов даже попытались убежать в степь на востоке, хотя от бантагов их все еще отделяла река.

Дирижабль Джека скрылся из виду, и Ганс крикнул водителю своей машины, что пора двигаться дальше.

– Посмотрим, как пойдут дела у моста, – бросил он Кетсване. – Будем надеяться, что Тимокину удастся продержаться до нашего прихода. А там попробуем отбиться.

– На что ты рассчитываешь, Ганс? Думаешь, наша пехота успеет подойти нам на выручку?

Старый сержант улыбнулся и, не ответив зулусу, скрылся в своей башне. Водитель броневика несколько раз просигналил паровым свистком, предупреждая чинов, что машина сейчас тронется с места, после чего вырулил с обочины обратно на дорогу и покатил дальше на север. Когда броневик съехал на дно узкой лощины, высунувшийся по пояс из люка башни Ганс увидел несколько сотен чинов, которые грелись вокруг разведенного на опушке леса костра.

– Вперед, вперед! Бантаги следуют за нами по пятам!

Шатаясь, чины поднялись с земли, но некоторые из них остались сидеть, не в силах продолжать путь. Подъем на следующий холм дался не всем; вдоль обеих обочин лежали десятки распростертых тел, принадлежавших тем, кто не вынес тягот этого похода. Ганс заставил себя смотреть только вперед, стараясь не встречаться взглядом с обреченными на смерть людьми.

Вдруг из-за деревьев опять показался дирижабль Петраччи. Джек низко парил над самой дорогой. Заложив вираж, он пронесся над машиной Ганса и выбросил еще один вымпел. Несколько чинов тут же кинулись к месту падения капсулы. Найдя вымпел, они, увязая в снегу, подбежали к броневику и передали футляр Гансу.

«Ганс! Вас преследуют два бантагских полка, они уже оставили позади железнодорожную станцию у реки. В пяти милях к востоку движутся цепью пехотинцы. Какие будут указания?»

Ганс крикнул своему водителю, чтобы тот остановил машину. Черт подери! Он вылез из башни, снова взял в руки флаг и спрыгнул на землю. Отойдя в сторону от броневика, он вышел на открытое место, где его не заслоняли росшие рядом с дорогой деревья.

«Что же делать? – думал он. – Тимокину с его шестью машинами придется отбиваться от бантагов, идущих с запада. Мои шесть броневиков тоже нужны там. Но ведь надо еще отразить эту атаку с тыла».

Дождавшись, когда Джек развернулся и на бреющем полете вновь устремился к нему, Ганс помахал своим флагом, после чего указал им на север, в направлении уничтоженной железнодорожной переправы. Когда «Орел» проносился над Шудером, Джек высунулся из кабины и жестом показал Гансу, что понял его приказ. Старый сержант отсалютовал в ответ.

Низко паря над землей, дирижабль Петраччи полетел вдоль дороги на север. С интервалом в несколько секунд за «Орлом» следовал второй летательный аппарат – «Шмель». Вскоре оба дирижабля растворились в тумане.

«Было бы интересно посмотреть, что у них получится, но мое поле боя находится впереди», – подумал Ганс. Вернувшись к своему броневику, он снова залез в орудийную башню и приказал колонне продолжить движение. Бантаги были уже совсем близко, и ему необходимо было правильно распределить свои силы. Он чувствовал себя пастухом, который должен не дать разбежаться овцам и отогнать волков от отары. Его броневик въехал на вершину холма, и Ганс не сдержал проклятья: еще одна машина вышла из строя. Из ее открытого люка валил пар, а члены экипажа, выбравшиеся наружу, удрученно разглядывали пришедший в негодность броневик. Они уже успели снять с башни «гатлинг» и вынести из кабины ящики с боеприпасами и затворный механизм пушки.

Водитель Ганса замедлил ход, и Шудер, сокрушенно покачав головой, крикнул солдатам, чтобы те залезали на крышу его машины. «Теперь у меня осталось всего пять броневиков», – мрачно подумал он.

Джек летел над самой землей, не отрывая взгляда от дороги внизу. Чем дальше на север, тем тоньше становился поток беженцев. Джек с болью в сердце смотрел на темные холмики, разбросанные по обочинам. Некоторые из упавших людей еще пытались ползти, надеясь отдалить неизбежную смерть. Подлетая к очередной гряде, он увидел небольшую группу отставших от основной колонны чинов. Они бежали вперед из последних сил. Бантаги, должно быть, были совсем рядом.

– Юлий, стреляй короткими очередями и только по большим скоплениям солдат. Это и к тебе относится, Федор. Олег, ты следишь за небом. Предупреди меня, если появятся вражеские дирижабли. Держитесь!

Рванув на себя до упора штурвал, Джек взмыл над холмом. Перелетев через гребень гряды, он увидел прямо перед собой бантагов. Вытянувшись в длинную колонну, всадники орды галопом скакали на юг; несколько патрулей рыскали в полях по обе стороны от дороги, преследуя немногих несчастных чинов, которые в ужасе метались по степи. С седел бантагских коней свисали тела убитых рабов, и от этого зрелища кровь у Джека закипела в жилах.

Проревев проклятье, Федор нажал на гашетку своего «гатлинга». Из ствола пулемета, способного производить пятьсот выстрелов в минуту, вырвалась струя пламени, и в кабине дирижабля запахло дымом. На головную часть колонны обрушился град пуль. Первой же очередью скосило знаменосца.

Дирижабль пронесся в каких-то тридцати футах над дорогой, и захваченные врасплох бантаги находились в таком оцепенении, что в первые несколько секунд никто из них даже не поднял винтовку. Десятки всадников были выбиты из седел, отчаянно ржали раненые кони, катаясь по земле и давя своих седоков. Сквозь переговорную трубу Джек слышал, как кричит впавший в исступление Юлий, строча из пулемета по ненавистным врагам. Он наслаждался воплями бантагов, которые не мог заглушить даже рев двигателей.

«Орел» промчался над всадниками орды со скоростью почти шестьдесят миль в час, поливая противника огнем сразу из обоих «гатлингов». Прямая как стрела колонна кавалеристов, растянувшаяся на несколько миль, наконец стала рассыпаться на части. Бантаги разворачивали своих коней и спешили убраться с дороги, надеясь укрыться от смертоносного града с неба. Группа всадников застряла на узком мосту длиной в двадцать ярдов. Деваться им было некуда, и несколько бантагов спрыгнули вниз, исчезнув в бушующем потоке.

Наконец кавалеристы противника спешились и открыли ответный огонь. Одна из пуль угодила в переднее стекло, засыпав Джека осколками. Все больше и больше бантагов начали стрелять по дирижаблю.

– Ухожу вверх! – крикнул Петраччи и потянул на себя руль высоты. Вывернув штурвал вправо, он стал по спирали уводить «Орла» в небо. Еще одна пуля пробила пол кабины и на излете ударилась о сапог Джека, не причинив ему никакого вреда.

Достигнув высоты в шестьсот футов, он выровнял дирижабль, скорость которого к тому моменту упала ниже тридцати миль в час. Джек еще не до конца разобрался в особенностях своей новой машины, но он знал, что, если скорость будет ниже двадцати миль в час, дирижабль начнет трясти и он станет сваливаться на нос. Привыкнув к старым моделям летательных аппаратов, державшимся в воздухе исключительно благодаря водороду, Джек интуитивно чувствовал, что, потеряв скорость, «Орел» неминуемо разобьется.

Разворачивая дирижабль, Петраччи слышал стаккато верхнего «гатлинга» – Олег не давал спуска бантагам, поливая степь свинцовым дождем. Выйдя из виража, Джек полетел обратно на юг, держась в четверти мили справа от дороги.

– Все целы?

– Это потрясающе! – восторженно воскликнул Юлий. – Я укокошил сотни этих подонков!

– Олег?

– Жаль, что мне удалось убить так мало.

– Есть ли какие-нибудь повреждения оболочки?

– Вижу несколько дырок от пуль.

– Поставь заплатки. Я не буду совершать никаких маневров в эти пару минут.

Через несколько секунд юноша сообщил, что готов к выполнению приказа. Джек перевел взгляд на Федора. Заплатки были еще одной идеей Чака. Они представляли собой намазанные клеем клочки ткани, прикрепленные к небольшой ручке. Чтобы ликвидировать утечку водорода, достаточно было прижать такую заплатку к дырке в оболочке дирижабля. Трудность заключалась только в том, что для этого кому-то надо было вылезти наружу.

Джек снял руки со штурвала. Дирижабль чуть качнуло – это Олег покинул свое «воронье гнездо» и полез наверх. Выпрямившись в своем кресле, Джек посмотрел направо. Они уложили уйму бантагов на отрезке дороги длиной в двести-триста метров, оставив позади себя груды мертвецов. Однако находившиеся в авангарде всадники уже пришли в себя и перестроились. Рассыпавшись цепью, они продолжали скакать вперед, хотя ноги их коней увязали в снежной каше. Дождь уже почти закончился, и над горизонтом были ясно видны столбы дыма от броневиков Ганса, а с запада приближались машины бантагов.

Летя параллельно колонне всадников, Джек ждал сообщения от Олега. Наконец из переговорной трубы послышался голос юного стрелка:

– Я заделал пять дырок. Но по бокам есть еще несколько штук.

– Ладно, забудь пока об этом. Мы сейчас получим еще пару пробоин. Юлий, где там наш ведомый?

– Все еще позади нас, сэр.

Джек покачал крыльями, приказывая Бухарину оставаться в стороне от схватки. Глупо подставлять крохотного «Шмеля» под шквальный огонь бантагов, особенно когда в любую секунду могут появиться вражеские дирижабли.

Опустив правое крыло, Джек передвинул вперед рычаг руля высоты и, держась в шестистах футах над землей, полетел в направлении головной группы всадников. «Гатлинг» Федора разразился короткими очередями, прочертив пулями дорожки на мокром снегу. Бантаги рассыпались во все стороны, вновь спешились и открыли ответный огонь из винтовок. Когда «Орел» проносился над дорогой, Федор с Юлием выпустили несколько длинных очередей, уложив всех тех, кто был настолько глуп, что остался на открытом месте. Позади дирижабля бантаги спешно покидали дорогу и перестраивались в широкую цепь, хотя в данную секунду пулеметы «Орла» им ничем не угрожали. Джек поднялся чуть повыше и повернул обратно на юг, словно выходя из боя.

– Он падает!

Обернувшись, Джек бросил взгляд назад и увидел, что оставшийся с одним крылом «Шмель» вошел в штопор и через несколько секунд рухнул в снег, разлетевшись на множество горящих обломков. Похожие сверху на муравьев бантаги заплясали от восторга.

– Юлий, что там произошло?

– Бугарин выходил из пике, и вдруг одно из крыльев просто сложилось.

– Проклятье! – потрясенно прошептал Джек.

Нелепая смерть друзей омрачила радость от недавнего боя. Попадание винтовочной пули не могло стать причиной того, что крыло дирижабля повело себя таким образом. Если крылья «Шмелей» складывались сами по себе, то летать на них было смертельно опасно. Необходимо было запретить вылеты на дирижаблях этой конструкции и произвести их полный технический осмотр.

Джек пролетел несколько миль на юг, делая вид, что больше не намерен вступать в бой. Под ним как на ладони раскинулась панорама сражения. Вдали у моста вспыхивали искорки пушечных выстрелов. Несколько броневиков, которые с такого расстояния казались игрушечными, заняли позиции на холмах к западу от Эбро и вели огонь по приближающимся бантагам. Всадники орды спешивались с коней и строились в разомкнутые шеренги. Дорога, над которой парил дирижабль Джека, была запружена людьми. Тысячи и тысячи чинов из последних сил спешили к мосту, а самые первые из них уже успели перебраться на западный берег и залегли возле самой воды, прячась от бантагских пуль за высоким косогором.

Если чины не успеют переправиться на ту сторону реки, солдаты Гаарка зажмут их в клещи и начнется бойня. Ему нужно как-то отвлечь противника.

– Сколько у вас осталось зарядов? – обратился Джек к своим стрелкам.

– Я израсходовал половину запаса, – отрапортовал Федор.

– А у меня остался один ящик! – крикнул Юлий из кормовой части дирижабля, и Джек едва сдержал рвущиеся с языка проклятья в адрес юного энтузиаста, который слишком увлекся стрельбой из пулемета.

– Ладно, готовьтесь к бою. Мы возвращаемся.

Опустив нос дирижабля, Джек начал снижаться. Убедившись, что от бантагской колонны его отделяет невысокая гряда, он заложил крутой вираж и полетел обратно на север.

Внизу текла широкая людская река. Чины ускорили шаг, раздававшиеся у них за спиной винтовочные выстрелы гнали их вперед. Нырнув в неглубокую долину, Джек затем направил свою машину вверх вдоль склона холма. На полпути к вершине «Орел» пронесся над бантагскими разведывательными патрулями, которые выпустили по дирижаблю несколько пуль. Перемахнув через гребень гряды, Джек вновь увидел перед собой колонну всадников орды. Некоторые из них еще только спешивались, но по меньшей мере несколько десятков солдат уже засели вдоль дороги, сжимая в руках винтовки. Федор выпустил в их сторону очередь из своего «гатлинга», уложив двадцать-тридцать бантагов, но ответный огонь был куда сильнее, чем в прошлый раз. Противник явно был готов к отражению нового воздушного налета. Выругавшись, Джек потянул руль управления на себя, но тут же принял другое решение и бросил «Орла» вниз, укрывшись от бантагских пуль в небольшой лощине, ведущей к реке. Все это время Юлий и Олег непрерывно строчили из своих пулеметов, прикрывая отход.

– Дьявол, чуть не попались! – облегченно выдохнул Федор. – Хорошо, что ты вовремя сообразил насчет этой лощины.

– Дирижабли!

В голосе Олега слышалось возбуждение.

– Где?

– На юге! Целых два!

Джек поднял голову и посмотрел налево. Вынырнув из-за пелены облаков, прямо на них неслись два вражеских дирижабля.

– Ганс, скажи на милость, как ты собираешься все это провернуть? – проревел Кетсвана, стараясь перекричать вопли перепуганных чинов и свист снарядов, выпущенных по ним с западного берега Эбро.

Тысячи бывших рабов беспорядочно метались туда-сюда, не зная, куда им податься. При появлении на противоположном берегу бантагской кавалерии движение через мост прекратилось, и началась паника. Тимокин выстроил свои шесть машин в линию на невысоком холме к западу от моста и поливал огнем из всех орудий черные шеренги бантагов, накатывавшие на него со стороны степи. С севера по той же самой дороге, по которой накануне двигался Ганс, подходили вражеские броневики, и головные машины уже заняли позиции на берегу Эбро, расстреливая из пушек скопившихся рядом с мостом чинов. Остальные броневики бантагов начали разворачиваться цепью, готовясь к атаке.

– Нам необходимо переправить все машины на тот берег! – прокричал Ганс. – У нас есть несколько запасных «гатлингов» – раздай их тем чинам, которые скажут, что смогут из них стрелять. Тимокин успел заминировать мост?

– Он заложил двести фунтов пороха под центральным пролетом.

– Молодец! Как только все наши броневики переедут через мост, начинай выводить отсюда людей. Пусть они спускаются к самой воде, тогда высокий берег хоть как-то защитит их от бантагских пуль. Когда тебе удастся переправить всех чинов, взрывай мост, но только тогда. Будем надеяться, что Джек сможет хоть ненадолго задержать тех бантагов, которые сидят у нас на пятках.

– Вряд ли, – покачал головой зулус. – У него сейчас другие заботы.

Задрав голову к небу, Ганс проводил взглядом два бантагских дирижабля, которые всего несколько минут назад пронеслись над мостом, а теперь летели на север навстречу машине Джека, парившей над речной долиной.

– Кетсвана, твоя задача – переправить через мост всех чинов, – повторил Ганс. – Никто не должен остаться на этом берегу, понятно?

– Такой приказ легче отдать, чем выполнить, – вздохнул Кетсвана, но на его губах появилась слабая улыбка.

– У меня все приказы такие, – сухо ответил Ганс.

Кетсвана вскинул руку к виску, собрал вокруг себя своих офицеров и поскакал сквозь толпу чинов, выкрикивая распоряжения.

Водитель Ганса, сигналя паровым свистком, медленно подъехал к мосту. Остальные четыре машины следовали за ним. Кавалеристы Кетсваны, сдерживавшие толпу у узкого виадука, в последнюю секунду отскочили с дороги, давая проехать броневикам.

Оказавшись на западном берегу, Ганс повел пять своих броневиков вверх по склону гряды справа от позиции Тимокина, отрезая бантагам путь к мосту.

После дождя в воздухе было много влаги, и пороховой дым сразу же превращался в желто-серый туман, густой пеленой обволакивавший холм. Добравшись до вершины гряды, Ганс приказал водителю остановить машину, высунулся по пояс из орудийной башни и поднес к глазам полевой бинокль.

Вся долина внизу была заполнена бантагами. Тысячи вражеских солдат спешивались с лошадей, строились в шеренги и двигались по направлению к мосту, а несколько крупных конных соединений обходили позиции людей с левого фланга, блокируя дорогу, по которой к Гансу могли подойти подкрепления с юга. Шудер видел несколько расчетов, тащивших тяжелые трубы, – эти чертовы ракетницы, а на противоположном склоне долины бантагские артиллеристы уже устанавливали свои мортиры.

Тридцать неприятельских броневиков, развернувшись широким фронтом, тронулись с места и устремились вниз. Ганс перевел взгляд на Тимокина, который, так же как и он, высунулся из своей башни. Не обращая внимания на свистевшие в воздухе пули, суздалец спрыгнул на землю и подошел к машине Ганса.

– Рад видеть вас здесь, сэр! – крикнул Тимокин. Его голос был едва слышен на фоне уханья пушек, выпускавших снаряд за снарядом по шеренгам наступающих бантагов.

– Нас поджимают с тыла, – сообщил ему Ганс. – Не меньше двух кавалерийских полков.

– Нечто подобное я и предполагал.

– У вас здесь тоже дела не ахти.

– Как будто можно было ожидать чего-то другого, – вздохнул Тимокин.

Ганс не сводил глаз с дороги, ведущей к перевалу. Он все еще мог приказать Тимокину собрать вместе все броневики и прорываться на север. Это было бы разумным ходом. Они соединятся с пехотой, отойдут в горы и там отобьют любую атаку. Если бантагские броневики разобьют их здесь и атакуют бойцов 3-й дивизии в открытой степи, они все погибнут.

Он перевел взгляд на тысячи рабов, которые тонкой струйкой перетекали по мосту на западный берег Эбро.

Мортирный снаряд пронесся над его головой и упал между рекой и холмом. «Черт возьми, – мрачно подумал Ганс, – если бантаги решили обстреливать из мортир чинов, мы никак не можем им помешать».

Воздух вновь наполнился воем снарядов. Один из них угодил в реку, проделав во льду огромную полынью, а другой разорвался на восточном берегу, рядом с мостом. Среди чинов началась паника, они беспорядочной массой хлынули на мост, и под напором толпы несколько человек вывалились за ограждения.

– Нам нужно что-то делать с этими чертовыми мортирами! – крикнул Тимокин. – Иначе здесь будет бойня.

– Бойня будет, если мы оставим эти позиции, – ответил Ганс, вынимая из вещмешка плитку табака и предлагая ее суздальцу. К удовольствию старого сержанта, Тимокин откусил небольшой кусок и, немного поморщившись, энергично задвигал челюстями. Остаток плитки Ганс запихал себе в рот.

Спешившиеся бантагские кавалеристы, двигаясь широким веером, приближались к позиции Ганса и были уже в каких-то шестистах ярдах от вершины холма. В тысяче ярдах позади них катились неприятельские броневики.

– Давай залезай обратно в свою жестянку! – приказал Тимокину Ганс. – Ты знаешь тактику такого боя лучше, чем я, сынок, тебе и командовать.

В подтверждение серьезности своих слов Шудер вскинул руку к виску, салютуя суздальцу. Улыбнувшись, Тимокин вернулся к своему броневику, с кряхтеньем влез на крышу и нырнул в орудийную башню, захлопнув за собой люк. Ганс склонился над «гатлингом» и стал ждать.

В броню его машины ударила винтовочная пуля, за ней еще одна. Ганс положил палец на гашетку.

Бантаги не лезли на рожон. Пехотинцы медленно наступали разомкнутым строем, а броневики еле катились вслед за ними. Артиллеристы продолжали обстреливать из мортир берега Эбро и мост. Солдаты приблизились к гребню гряды на двести ярдов и, рассыпавшись вдоль всего склона, короткими перебежками устремились к вершине. Тимокин выжидал, и, следуя его примеру, остальные броневики тоже не открывали стрельбу: каждый заряд был на вес золота. Наконец стрелок одной из машин короткой очередью скосил ракетный расчет, подобравшийся близко к броневику. Тут же застрекотали и другие пулеметы, укладывая на землю бантагских ракетчиков. Солдаты противника перешли на бег. Крупный отряд бантагов нашел укрытие за большим валуном в ста ярдах от вершины. Высовываясь из-за скалы на долю секунды, пехотинцы орды стреляли в сторону броневиков и тут же исчезали из виду.

Бантагские броневики остановились менее чем в трехстах ярдах от гребня гряды. Грянул залп, в воздухе засвистели снаряды. Один из них угодил в лобовую броню машины Ганса, и старого сержанта отшвырнуло к задней стенке орудийной башни. Долину заволокло густой пеленой дыма, но бантаги продолжали стрелять. Грохотали разрывы снарядов, взметались вверх фонтаны из снега и жидкой грязи.

Видимость была почти нулевой. Из тумана возникла высокая фигура, несущаяся прямо на него. Ганс нажал на гашетку, срезав бантага короткой очередью.

«Они сменили тактику, – лихорадочно думал Шудер. – Погода сыграла им на руку. Раз дым стелется по земле и ничего вокруг не видно, они решили пустить вперед пехоту».

Прогремел очередной выстрел, и мимо смотровой щели, ослепив Ганса, пронеслась огненная стрела. Дьявол, это ракета!

Ганс услышал три долгих паровых свистка, за ними последовали еще два. Тимокин дал сигнал к отступлению. Ганс поступил бы иначе, но командовал здесь молодой суздалец.

– Водитель, полный назад! Артиллерист, заряжай!

Из-под колес броневика полетели брызги слякоти, и машина медленно покатилась назад. Съехав вниз по склону на сто ярдов, они вырвались из-за дымовой завесы, окутавшей холм. Прозвучал долгий паровой свисток, и броневики остановились.

Волна бантагов перевалила через оставленный людьми гребень гряды и понеслась вниз. Призрачные фигуры солдат орды четко выделялись на фоне грязно-серого снега, покрывавшего склоны холма, и затянутого тучами неба.

Вспомнив, что, стреляя вверх, целиться нужно ниже, Ганс нажал на гашетку и выпустил длинную очередь по наступающим бантагам. Атака противника захлебнулась, и пехотинцы Гаарка побежали назад.

Вновь раздался сигнал парового свистка, и Ганс довольно ухмыльнулся. Этот парень делал все правильно.

– Водитель, полный вперед!

– Хорошо бы этот чокнутый Тимокин наконец определился со своими планами, – весело донеслось снизу.

Броневик начал движение обратно к вершине холма, и Ганс задержал дыхание.

– Парни, мишень слева! – вдруг проревел он.

Сквозь туман проступили очертания вражеского броневика. Бантагская машина находилась на гребне гряды всего в пятидесяти ярдах от них. Водитель Ганса свернул в сторону, а канонир крикнул заряжающему, чтобы тот помог ему развернуть орудие.

Первый ход остался за бантагами. Вражеский снаряд угодил точно в орудийную башню, и вылетевшая из бронированной плиты заклепка вонзилась Гансу в плечо. Ответ людей прозвучал несколько секунд спустя. Их выстрел пришелся чуть повыше орудийного порта бантагской машины. Прогремел взрыв, из подбитого броневика повалили струи огня и пара.

– Один готов! – возбужденно воскликнул Ганс.

Очередной неприятельский снаряд с грохотом сотряс передний скат его машины. Сила удара была такова, что броневик Ганса чуть не остановился. Бросив взгляд влево, сержант увидел сквозь дым нового противника и, выкрикнув приказы экипажу, быстро крутанул орудийную башню и припал к своему «гатлингу». Трассирующие пули защелкали по броне вражеской машины, и Ганс быстро подкорректировал наводку. Следующая очередь угодила точно в орудийный порт. Ганс держал палец на гашетке пару секунд, пока его собственный водитель не развернул их машину, сделав невозможной дальнейшую стрельбу.

Артиллерист вновь произвел выстрел из своего орудия, но Ганс не видел, куда полетел снаряд.

Вокруг было полно бантагских солдат, один из них, остановившись, нацелил свою винтовку на смотровую щель Ганса. Раздался выстрел, пуля впорхнула в башню, срикошетила от крышки верхнего люка и со звоном ударилась о шлем Шудера, оставив на нем вмятину.

Длинной очередью Ганс уложил уйму вражеских пехотинцев. Броневик, который он только что обстреливал из «гатлинга», был уже прямо перед ними. Бантагская машина начала разворачиваться, явно намереваясь произвести выстрел из бокового порта. Ганс громко оповестил своего водителя об этом маневре противника, и броневики закружили друг вокруг друга, как два динозавра перед схваткой. Из-под колес обеих машин разлетались грязь и снег. Ганс выпустил несколько длинных очередей, но его пули отлетали от боковой брони бантагской машины, не причинив ей никакого вреда.

Завороженный происходящим, он прильнул к смотровой щели, позабыв обо всем. Неожиданно между двумя машинами возникли два бантага. Ганс убил обоих. Наконец более быстрому броневику людей удалось зайти в тыл машине противника. Бухнуло орудие, и стальной снаряд, прошив заднюю броню бантагского броневика, угодил в паровой котел. Прогремел взрыв.