Текст книги "Искатель. 1963. Выпуск №5"

Автор книги: Уильям О.Генри

Соавторы: Леонид Платов,Анатолий Днепров,Николай Коротеев,Борис Ляпунов,Корнелл Вулрич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

ХОЗЯИН ШХЕР

1

…В кабинете Грибова очень тихо.

Окна плотно зашторены. Настольная лампа бросает круг света на карту шхер.

Где-то здесь, в этом лабиринте проток и заливов, Шубин в 1944 году, то есть шесть лет назад, вывел на камни «Летучего голландца». Однако буксиры успели быстро стащить его с них. Наша авиация, прилетев в район, указанный Шубиным, не обнаружила в протоке подводной лодки.

Одно это говорит за то, что где-то неподалеку расположена ее стоянка, ее тайная база.

Будучи отбуксирован туда, «Летучий голландец» смог спокойно исправить свои повреждения, чтобы вскоре вынырнуть на поверхность Балтийского моря совсем в другом месте.

Сведения, которые Грибову удалось раздобыть после войны, подтвердили эту догадку. Тайные стоянки «Летучего голландца» (они назывались почему-то Винетами) были разбросаны по всему миру.

Более того. Профессор имел основания предполагать, что накануне капитуляции гитлеровской Германии подлодка Цвишена вернулась в свое логово в шхерах и некоторое время укрывалась в нем. Быть может, она и по сию пору там.

К сожалению, не сохранилась карта Шубина с его драгоценными пометками. Поэтому профессор вынужден, как говорит Шура Ластиков, «задним ходом проходить по событиям».

Вечерами кабинет Грибова напоминает штурманскую рубку.

Она святая святых корабля. Здесь всегда светло и тихо. Иллюминаторы плотно задраены. Где-то далеко завывает ветер, перекатывается эхо канонады. Штурман, склонившись над столом, не думает ни о чем, кроме прокладки. Только лампа подрагивает при качке, освещая карту и лежащие на ней транспортир, часы, циркуль, безукоризненно отточенные твердые карандаши…

Все это воскресает в памяти, когда старый штурман склоняется над картой шхер.

Он ищет аналогий.

Известно, что под конец войны часть Германии ушла под землю. Туда «провалились» некоторые военные заводы, аэродромы, штабы, склады. Под Кенигсбергом, например, располагался второй, «подвальный», Кенигсберг, который был частично затоплен перед капитуляцией.

Нечто подобное наблюдалось и в шхерах.

Шубин шутил, что «гранит на Карельском перешейке изъеден саперами, как пень древоточцами».

Вспомнился в этой связи случай на Аландах.

О нем рассказал Грибову один из его бывших курсантов, который в составе специальной комиссии проводил демилитаризацию Аландских островов.

Работа уже подходила к концу. Воздвигнутые укрепления были взорваны или подготовлены к взрыву. Неожиданно в комнату, где заседала комиссия, вошел старик рыбак. Он не поздоровался, даже не назвал своей фамилии, положил на стол какую-то бумагу и так же безмолвно удалился.

Участники комиссии с удивлением увидели, что на оставленной бумаге нанесена часть схемы укреплений. Рассмотрев ее, они убедились в том, что утаен большой склад оружия.

Офицеры отправились к указанному месту. Это был небольшой, почти не посещавшийся людьми остров, а их в Аландском архипелаге более шести тысяч. Глубоко в расщелине скалы запрятаны были ящики с автоматами, карабинами, разобранными пулеметами. Кто-то пытался укрыть тлеющие угольки войны, готовясь раздуть их в будущем.

Быть может, и «Летучий голландец» также спрятан в шхерах, ожидая нового трубного гласа, чтобы воспрянуть из-под пепла?..

Грибов встал из-за стола и, подойдя к окну, приоткрыл фрамугу.

Почти сразу ворвался в комнату бой часов.

То были куранты на каланче пожарной команды бывшей Адмиралтейской части, часы широкого дыхания и неторопливой старомодной рассудительности.

Грибов привык к ним. Они были педантичны и напоминали о себе каждые пятнадцать минут. Сначала негромко отсчитывали: «Раз, два, три», потом более внушительным, низким голосом говорили: «Бамм!»

Их бой похож на перезвон колоколов, отдаленный, приглушенный, как бы идущий из-под воды… Почему именно из-под воды?

Вернувшись к письменному столу, Грибов задумался над этим неожиданно пришедшим сравнением. Оно связано с Винетой? Да, конечно. Сейчас все мысли связаны с Винетой. Интересно, почему именно Винета? Что побудило Деница, Канариса или Гиммлера выбрать слово «Винета» для условного наименования стоянок «Летучего голландца»?

Как будто ассоциируется с каким-то старым морским преданием. Да, средние века, слабый звон колоколов…

Надо написать Шуре Ластикову о колоколах. Ведь поиски Винеты в шхерах ведет теперь лейтенант Ластиков, недавно выпущенный из училища.

2

Он сидел перед новым своим комдивом и, отвечая на вопросы, придирчиво приглядывался к нему. В таких случаях осмотр всегда обоюдный.

Конечно, командир дивизиона пограничных кораблей не мог идти в сравнение с Шубиным. Но, по совести, кто бы и мог?..

Все же он был неплох. Невозможно было представить себе, чтобы кто-нибудь разговаривал с ним повышенным или нервным тоном. Спокойствие его было внушительно и немногословно.

«Украинец, – подумал Александр. – Украинцы, они спокойные!»

Но дело было не в национальности, а в профессии.

Вероятно, Александр тоже понравился комдиву, потому что тот придвинул к нему раскрытый портсигар.

Молодой лейтенант вежливо отказался.

– Занимаюсь спортом, – пояснил он. – Приходится, знаете ли, беречь сердце.

– Ну да, вы же аквалангист! Мне говорили о вас в Ленинграде.

Он многозначительно посмотрел на Александра.

– Я знаю о Винете.

Александр промолчал. Само собой, комдив должен был знать об этом, чтобы направлять поиски Винеты в шхерах.

– Представлялись командиру своего корабля?

– Так точно.

– Планово-предупредительный ремонт корабля закончится через два дня. За два дня управитесь. Надо съездить на заставу к Мурысову.

– Береговая застава?

– Нет, сухопутная. Но несколько дней назад на ее участке убит нарушитель, который нес с собой снаряжение аквалангиста. О вас же несколько раз запрашивали из отряда. Не исключено, что попытка нарушения связана с Винетой…

3

Лето на этом участке границы было неспокойным. Впечатление такое, словно бы кто-то длиннорукий шарит, нервно перебирает пальцами вдоль линии государственной границы, нащупывая место возможного прорыва.

Сначала наша авиаразведка обнаружила яхту неизвестной национальности на подходе к советским территориальным водам. Летчик радировал об этом в дивизион морской погранохраны. Тотчас же пограничный корабль получил приказ двинуться навстречу яхте и задержать ее уже в наших водах.

Шла она из Стокгольма в Котку. Почему же вдруг очутилась так далеко от курса? Владелец яхты прикинулся заблудившимся. Он охал, стонал и с сокрушенным видом разводил руками: «Вест проклятый снес!»

Однако владелец яхты возвел на погоду напраслину – в тот день ветры вестовых румбов и не собирались дуть в этой части Балтики…

Прошло недели полторы. И ночью в наших водах было задержано второе иностранное судно, на этот раз сейнер.

Командиру досмотровой группы не понравилась палуба – точнее, небольшой участок ее. Недавно прошел дождь, все было мокро вокруг, а этот участок почему-то остался сухим.

– Тут у них шлюпка стояла, – доложил командир досмотровой группы. – Я считаю: увидели нас и спустили за борт. Надо понимать, с гребцом.

Через четверть часа с помощью радиолокатора шлюпку обнаружили. На ней угрюмо сутулился человек в плаще, бросив весла и нахлобучив капюшон на голову. А когда пограничники завели трос, как скакалку, и протащили под килем шлюпки, оказалось, что там два крюка. Но на них не было ничего.

– Успел отвязать в последний момент, – сказал боцман-пограничник, косясь на гребца. – Видать, продувной, пробу негде ставить.

Что же висело на этих крюках? По-видимому, что-то тяжелое. Оно камнем ушло под воду. Мина?

– Пирсы, что ли, собрались взрывать? – спросил один из офицеров, сидя за столом в кают-компании. Корабль шел на базу, конвоируя задержанный сейнер. – Если мина, значит что-то взрывать?

– Может, мина, а может, и не мина, – рассудительно сказал другой офицер. – Подвесили на крюках какой-нибудь чемоданчик. А в нем, представьте, контрабанда, или рация, или одежда для переодевания.

– Ищи теперь эту одежду на дне морском. – Командир корабля задумчиво повертел подстаканник. – Два нарушения подряд, и на одном участке… Похоже, нашаривают лазейку в каком-то определенном месте. А может, я ошибаюсь. Просто совпадение. Бывает и так.

4

Но вряд ли это было совпадением. В конце лета длинная рука, протянувшаяся издалека, попыталась проникнуть в район шхер со стороны суши…

Ночь. Птицы спят. Пахнет папоротником, грибной сыростью, хвоей, разогревшейся за день. Прошуршала в можжевельнике мышь.

Лосиха с лосенком вышла из лесу, посмотрела на распластавшегося в траве человека. Лосенок, чуть выдвинувшись из-за туловища матери, тоже посмотрел, удивленно и неодобрительно. Постояли, не спеша затрусили дальше.

Медленно светлеет. Тени резче. Стволы сосен стали выше, стройнее. По ним как бы стекают белые подтеки. Это восходит за лесом луна.

Два зайчонка, игравшие на поляне, остановились. Ушки торчком! Поднялись на задние лапки, прислушались. Да, треск или шорох, настолько тихий, что даже уху пограничника не уловить его. И два пушистых комочка покатились в разные стороны.

Обитатели приграничных зарослей охвачены беспокойством.

Изумленно свистнула птица, взметнувшись из куста. Зацокала пугливая белка в ветвях и смолкла.

Луна поднимается все выше. Сейчас это уже не тот огромный красный диск, который таинственно выглядывал из-за сосен. Чем выше поднимается, тем делается меньше, бледнее.

Что это? Двоится в глазах? По темно-синему небу плывут рядышком две луны. Вторая плывет быстрее первой. Описала дугу, нырнула в чащу. И одновременно что-то пронеслось между деревьями, как громадный нетопырь.

Проходят томительные минуты. Над зазубринами леса опять всплывает двойник луны.

Это надувной шар, достаточно большой для того, чтобы поднять человека, правда, не очень высоко, метра на три над землей. Важно лишь преодолеть заграждение.

Держась за лямки, зловещий прыгун проносится над оградой, над контрольно-следовой полосой, над просекой. Он скорчился, ноги его поджаты к груди. Такой рисуют ведьму, летящую над лесом на помеле.

Мягкое приземление в зарослях папоротника. Облегченный вздох. Сошло! А ведь мог зацепиться за ограду или наткнуться на дерево. След сбит.

Нарушитель выпрямился. И сразу же опять присел. За спиной мелькнула тень. Осторожно оглянулся. Но это собственная его тень! Стоит выпрямиться, как она ложится поперек просеки. Он предпочел бы в эту ночь не иметь тени.

Вентиль отвернут. Газ выходит из шара с приглушенным свистом, будто всполошилось целое гнездо змей. Нарушитель отцепляет от пояса коробку с химикалиями для надувания шара, вместе с оболочкой прячет под корневищем. Пригодится на обратном пути.

Теперь свериться с картой! Вот его место.

Звякнул затвор? Кто-то стоит в кустах? Нарушитель вглядывается в струящийся лесной сумрак. Почудилось, слава богу!

Но ощущение опасности редко обманывает человека.

Стоящие на вышке наблюдатели засекли пролет шара, который мелькнул над верхушками сосен.

И уже старший наряда торопливо докладывает по «сигналке» начальнику заставы. Говорит вполголоса, стоя на коленях в кустах и часто оглядываясь…

5

Застава поднята в ружье!

Разобрав автоматы, пограничники сбежали с крыльца. Главное – перекрыть нарушителю пути отхода!

Из соседнего колхоза спешит подмога.

Дружину содействия ведет Прасковья Гуляева. Ростом она невелика, но голос у нее зычный, а характер беспокойный, несговорчивый. Это она прошлым летом задержала неизвестного.

…Сейчас дружинники закрывают рубеж, чтобы не допустить нарушителя к заливу.

Тревога, будто низовой пожар, раздуваемый ветром, охватывает лес. Какие-то силуэты пронеслись мимо – не то вспугнутые лоси, не то рыси.

Каждым нервом своим ощущает нарушитель: обходят, настигают! Сквозь сердце иглой продернулся прерывистый, нестерпимо высокий звук. Лай! То лают собаки, брошенные по следу.

Нарушитель бежит, пригнувшись, будто падая с каждым шагом. Остановился, повел автоматом. Собака, выскочившая на поляну, с предсмертным визгом покатилась в сторону. Ага!

Он опять кинулся бежать, оглядываясь, стреляя из-под руки.

Справа в зарослях сверкнула вода. Вот оно, спасение!

Лесное озеро! Не очень большое и, вероятно, неглубокое. Ничего! Как-нибудь уместится в нем!

На бегу он вытащил маску. Спрятаться в воде! Переждать погоню! Его не найдут, если вода накроет с головой.

Но он не успел взять в рот загубник. Что-то с силой ударило в спину. Он упал.

Над ухом раздалось рычание. Вторая собака, догнав его, зубами и когтями рвала резиновый шланг от баллонов.

Нарушитель выпрямился, стряхнул ее, дал короткую очередь. Потом, бормоча проклятия, швырнул в воду бесполезный акваланг. К черту все, к черту!

Он повернул под прямым углом, побежал налегке.

– Уйду, – пробормотал нарушитель, увидев полосатые столбы. И тотчас нее упал ничком. Цепочка маленьких вихрей взметнулась из-под ног, пробежала в траве. Предупредительный огонь! То тревожная группа залегла в кустах, преграждая нарушителю путь отхода.

Он несколько раз пытался встать. Но очередь из автоматов снова и снова настойчиво укладывала наземь.

– Бросай оружие!

Он метнулся в сторону. Споткнулся, упал. Вскочил, опять упал. Еще прополз несколько шагов, уже не видя ничего, царапая ногтями дерн, роя его лбом. Исчезнуть, зарыться в землю!

Не успел подумать, что его избавят от этого труда другие…

Начальник заставы подошел, посмотрел, досадливо крякнул:

– Эх, как же ты его так, Ищенко! Живым надо было. Какой ты неосторожный!

– Та я ж його осторожно, товарищ капитан! – огорченно говорит Ищенко. – Я його по ногам быв. А вин якось-то выверну вся у мэнэ зпид мушки…

Фельдшер возится подле двух пограничников, раненных нарушителем. Стрелял-то он хорошо, даже на бегу…

А тем временем идет планомерное и обстоятельное прочесывание леса. В лесу уже светло, хотя солнце еще не поднялось.

6

Прибыв в отряд, Ластиков тщательно ознакомился с выловленным у озера аквалангом, даже примерил на себя. Баллоны были новой, неизвестной ему конструкции, почти плоские. Они очень плотно прилегали к спине, что, по-видимому, давало возможность проникать в узкие подводные щели.

Затем командир отряда предоставил в распоряжение Александра «виллис», и тот по прямой лесной дороге, виляя между плитами гранита и длинными узловатыми корнями, за несколько часов доставил лейтенанта на заставу Мурысова.

Пограничники сразу же повели Ластикова к озеру.

– Нет, – сказал Александр. – Озеро подождет. Покажите мне, откуда и как шел нарушитель. Это важно: как он шел.

Обычно шпионы и диверсанты пытаются нарушить границу на стыке двух застав. Стык в их представлении – это что-то вроде межи. А межа всегда хуже обработана, чем поле.

Но в условиях нашей границы аналогия эта не подходит.

И, видимо, прыгун-аквалангист был не глуп. Он избрал другой путь – углубился в лес на участке заставы Мурысова, а потом шел параллельно линии границы, держа направление на лесное озеро.

Александра повели тем же путем.

Судя по всему, нарушитель передвигался короткими бросками. Подпрыгнув, с помощью своего шара проносился по воздуху, приземлялся. Опять с силой отталкивался ногами от земли и прыгал, как кенгуру. Так он пересек несколько полян. Но кое-где приходилось и ползти.

Что же он сделал, когда понял, что его обходят? По-прежнему пытался прорваться к озеру.

Да, это было непонятно.

Лишь бросив в озеро снаряжение подводного пловца, нарушитель круто повернул – кинулся назад к границе. Вот здесь, уже в виду полосатых столбов, он был убит.

Комментарии на этом закончились, и хозяева с приезжим в молчании вернулись к озеру.

В общем озеро, как и ожидал Александр, было безобидное. Облака плавали не только над ним, но и в нем, доставая до дна. Лишь зубчатая грань разделяла небо и воду. То темнел лес вдали. Тишина поднималась здесь из самых недр, доверху наполненных спокойными неподвижными облаками.

Присев на валун, Александр вытащил блокнот и быстро набросал кроки местности. Ему, как всякому моряку, легче и проще было изобразить свой маневр на бумаге, чем объяснять его словами. Но в данном случае это был хитрый маневр нарушителя.

Пограничники нагнулись над кронами.

– Что тут? – спросил Александр.

– Соседняя застава.

– А дальше?

– Залив морской. Шхеры.

– Ага!

Прыгун-аквалангист, несомненно, прорывался к заливу. Это был хитро задуманный обходный маневр. Сначала предполагалось путешествие по воздуху на шаре, затем «пересадка» и далее уже морем – с аквалангом под водой.

Где же намечалась «пересадка»?

До залива можно было доехать по лесной дороге, но Александр попросил провести его напрямик – лесом.

На полпути встретил его начальник соседней заставы старший лейтенант Рывчун. Это был коротенький веселый крепыш, немного постарше Александра. Он служил здесь третий год и на своем участке знал каждый камень, каждый кустик – лучше, пожалуй, чем мебель в собственной квартире.

За разговором Александр не заметил, как очутился на берегу второго озера.

Он поднял бинокль, вглядываясь в противоположный берег. Что-то мучительно знакомое мелькнуло между неподвижными тихими соснами, в очертаниях скал и исчезло.

Начал накрапывать дождь. Вода потемнела, противоположный берег придвинулся. Он был высокий, обрывистый, с осыпями. Сосны клонились в одну сторону.

– Шхеры, – пояснил Рывчун.

Ну, конечно же, не озеро, а шхеры! Их можно запросто перепутать в этом причудливом озерно-шхерном крае. Вдобавок Александр видел шхеры в последний раз ни много ни мало, а семь лет назад…

Когда он и его спутники поднялись на пригорок, перед ними открылся весь просторный залив, ослепительно сверкающий в лучах заходящего солнца. На глади его теснилось множество лесистых островков. Некоторые из них подступали к материковому берегу почти вплотную.

На один из этих островков, таких приветливых с виду, похожих на корзины с зеленью, и стремился нарушитель. Где-то здесь, в зыбком лунном свете, должна была произойти метаморфоза. Кенгуру мгновенно превратился бы в ящерицу, в амфибию.

Но к какому острову стремился нарушитель?

Это-то и надо было узнать.

7

Весь следующий день Александр ходил по берегу вместе с Рывчуном. Начальник заставы то и дело косился на своего спутника. Лицо приезжего моряка было рассеянно, словно бы он что-то припоминал.

– Послушайте! – вдруг сказал он. – За тем вон лесочком – дот?

– Развалины дота, – поправил Рывчун, с удивлением глядя на Александра.

Они миновали развалины дота.

– А тут, по-моему, прожекторная батарея!

И это было так. Вокруг растрескавшихся, сдвинутых в сторону бетонных плит густо разрослись бурьян и мята.

– Где-то должен быть и маячок, – в раздумье сказал Александр, озираясь по сторонам.

– Был манипуляционный знак военного времени.

– Правильно, – пробормотал Александр. – У самой лампы всего темнее.

– Какой лампы?

– Есть поговорка такая. У маяка. Поблизости от него и прятали Винету.

– Выходит, вы уже бывали здесь? – спросил Рывчун, удивленный. – А я-то стараюсь, объясняю.

– Нет, на этом берегу не бывал, – ответил Александр. – Но однажды пришлось сутки просидеть напротив, вон там!

И пейзаж медленно, как вращающаяся сцена, повернулся перед ним на своей оси.

Александр видел однажды этот пейзаж, только очень давно и в другом ракурсе! Берег, на котором они стоят с Рывчуном, был в руках врага. Юнга, «впередсмотрящий всея Балтики», наблюдал за материковым берегом в бинокль, прячась в кустах на одном из островков. Прошли сутки, наполненные тревогой и ожиданием, и на рассвете, в желтоватой слоистой мгле, неподалеку от шубинского катера, всплыла подводная лодка Цвишена…

Да, несомненно, это произошло именно здесь! Естественно, что и Винета должна находиться поблизости.

8

Александр переговорил с комдивом по телефону, и тот разрешил ему остаться еще на три дня для продолжения поисков.

Через несколько часов приехали из отряда военные инженеры. Вместе с Александром и Рывчуном они облазили на коленях каждый островок в заливе. Никаких следов тайной базы!

А островов девять, и все они гранитные.

На исходе третьего дня обсудили результаты. А что, собственно, обсуждать? Результатов нет.

– Действовать надо фундаментально, – сказал один из инженеров. – Представляете: обстукать, обшарить, а может, и перекопать такой большой район! Почему, кстати, вы думаете, что эта бывшая тайная стоянка – на острове, на одном из девяти островов? Она может находиться и на материковом берегу. Но подходы к ней с суши затруднены. Доступны лишь со стороны моря, аквалангисту.

И с этим тоже нельзя было не согласиться.

На Шубина задержка подействовала бы самым худшим образом. Он рассорился бы с инженерами, бесился бы, убеждал, торопил. Однако Александр обладал большим запасом терпения.

Врагам дали по носу, быть может, далее не один раз, а три, если «заблудившиеся» сейнер и яхта шли по тому же заданию, что и прыгун-аквалангист. После этого естественно было бы притаиться, выждать. А там не за горами и зима. Не полезет же аквалангист под лед?

Зато будущим летом, вероятно, к Винете двинется новый нарушитель с баллонами за спиной.

Значит, встречный поиск, как бывает встречный бой?

Александр представил себе, как торопливо шарят под водой пальцы нарушителя. Омерзительно и страшно прикосновение этих скользких пальцев. Но он, Александр, крепко хватает их! И над тесно сплетенными руками поднимается лицо в зеленой воде – неподвижный стеклянный круг…

Пока же было приказано, не возвращаясь в дивизион, явиться на свой корабль, который уже вышел на охрану морской границы и сейчас находился неподалеку от заставы Рывчуна.

– Не переживай, лейтенант, – сказал Рывчун, провожая Александра. – Устережем твою Винету!..

9

Корабли пограничной службы беспрерывно двигаются вдоль морской границы, перегораживая залив, сменяя через положенный срок друг друга. Получается нечто вроде скользящей стальной завесы.

Первую свою вахту на корабле Александр нес в качестве дублера при командире.

Выпало стоять «собаку» – самую трудную, нелюбимую моряками вахту – между полночью и четырьмя часами утра. Обычно в это время очень хочется спать.

Но молодому офицеру не хотелось спать.

Никто на корабле не знал, что это не первая его ночь в шхерах. Но как все изменилось с тех пор! Тогда он был лишь «штурманенок». Сейчас он штурман, правда пока только «приучающийся» к делу. Тогда, согнувшись на баке, юнга-впередсмотрящий с тревогой вглядывался во тьму: не вспыхнут ли лучи прожекторов, а вслед за ними горизонтальные факелы выстрелов? Сейчас он «расхаживает» по выборгским шхерам взад и вперед без опаски, как хозяин.

Восточный берег не таит в себе ничего враждебного. Опасность надо ждать с другой стороны. Чужую территорию враги иногда используют как трамплин для воровского прыжка. Прокрадываются к советским берегам издалека.

Нет, Александру совсем не хотелось спать.

В шхерах было очень тихо. Повинуясь негромким приказаниям командира, рулевой осторожно перекладывал штурвал.

Внезапно над водой густо просыпались осенние падающие звезды. «Как салют в День Победы», – вспомнил Александр, и от этого стало хорошо на душе.

Командира сменил на вахте старший помощник. Но Александру все еще не хотелось в каюту.

Светало.

Шхеры вырастали на глазах, медленно выплывая из ночи, будто лопнули якоря, удерживавшие на месте гранитный лесистый берег.

Все было в точности, как в 1944 году. Так же тихо струился туман по воде, свиваясь в кольца и развиваясь. И так же неожиданно прорезались в нем остроконечные верхушки деревьев.

Еле слышно приплескивала волна. Тускло-серое зеркало залива начало медленно розоветь.

Вода, гранит, небо почти одного оттенка, брусничного. Это рассвет, самые первые краски рассвета, как бы проба неуверенной кистью.

Потом в воду щедро подбавили золотых блесток…

Неукоснительно строго по расписанию совершается это привычное, но всегда удивительное волшебство: ночь превращается в день!

Можно ли сомневаться в том, что чары спадут, наконец, с Винеты? Гранит расколется, пойдет трещинами под ногами и…

Такое уверенно-бодрое настроение охватывало всегда по утрам. Александр был молод. И день был молод. У них у обоих все еще было впереди.