Текст книги "Личная жизнь духов и привидений. Путешествие в занятный мир шарлатанов"

Автор книги: Уильям Литл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

8. Сверхъестественное убийство

14 декабря 1991 года на улице был густой туман. Восемнадцатилетняя Никола Пейн, выйдя из дома своего парня, должна была совершить шестиминутную прогулку до жилища родителей возле Вудвей-парка в Ковентри. Она, как обычно, срезала, пройдя через местный парк под названием Блэк Пэд. Всего предстояло преодолеть около пятисот метров по прямой. Такой дорогой Никола ходила почти каждый день, и ей казалось, что путь совершенно безопасен. Но дома она не появилась, и с тех пор ее никто не видел. Полиция и семья девушки посчитали, что ее убили, а тело где-то спрятали. Родственники Николы с трудом переживают потерю, но все же сотрудничают с полицией, пытаясь найти девушку и добиться правосудия.

Ее мать Мэрилин Пейн в попытке справиться с отчаянием, захлестнувшим ее после исчезновения Николы, обратилась к медиумам за помощью и поддержкой. Может, они способны изменить ход событий, связавшись с миром духов и отыскав там пропавшую дочь?

Наверняка, особенно если учесть, что медиум, к которой она обратилась, Кристин Холохан, уже помогла полиции раскрыть убийство. В докладе, опубликованном в журнале Общества психических исследований двумя самыми уважаемыми исследователями паранормальных явлений Монтегю Кином и Гаем Лайоном Плэйфайром, участие ясновидящей в расследовании убийства было «признанно эффективным вопреки всем сомнениям».

Самое удивительное в докладе – показания, данные полицейскими, работавшими по делу. Констебль Тони Баттерс и сержант Энди Смит подтвердили ключевую роль Кристин Холохан.

И Кин, и Плэйфайр, тщательно рассмотрев все факты, заключили, что Кристин Холохан предоставила «ключевую информацию, которая способствовала осуждению убийцы и, скорее всего, была получена из сверхъестественного источника» – другими словами, отдуха.

Прочитав доклад самолично, могу сказать, что закрыть глаза на явные доказательства непросто.

Оказывается, в пятницу, 11 февраля 1983 года двадцатипятилетняя Жаки Пул, подрабатывавшая официанткой, была убита в своей квартире в Райслипе, западном предместье Лондона. Первым на место преступления прибыл констебль Тони Баттерс, по словам Кина и Плэйфайра, «вошел на территорию квартиры в воскресенье тринадцатого и провел там пять часов, делая заметки о состоянии места преступления и жертвы».

Баттерс не знал, что взбешенная Жаки Пул в это время пыталась связаться с медиумом, негодуя, что ей пришлось умереть, и мечтая о правосудии. Как пишет Кристин Холохан в книге «Голос из могилы», Жаки явилась ей поздно ночью и разбудила ясновидящую. Кристин описывает ее как «женщину молодую и красивую, со светлыми волосами до плеч».

Видение было таким четким, что Кристин заметила, как Жаки нервничает.

«Она казалась расстроенной и растерянной и попросила меня о помощи, – пишет медиум. И впечатляюще рассказывает о просьбе Жаки: – Вы мне поможете? Меня убили».

Призрак Жаки подал руку и перенес медиума в квартиру, чтобы та смогла стать свидетельницей убийства.

«Мое тело было ее телом. Ее мысли стали моими мыслями, и все вдруг стало ясно», – откровенничает Кристин.

Медиум узнала, что Жаки не вышла на работу из-за болезни. Она увидела квартиру, заметила две чашки – одну грязную, другую вымытую – и другие мелочи, включая черную адресную книгу, письмо и рецепт врача. А потом Жаки вновь пережила убийство, и Кристин ощутила весь его ужас.

«Это было кошмарно, – описывает Кристин свои ощущения, испытанные в теле Жаки, которую душил мужчина. – Я видела, как он накинул веревку на горло бедняжки и потянул за нее. Это видение преследовало меня годами. У меня еще долго была депрессия».

Этот опыт был столь реален, что Кристин Холохан удалось убедить полицию в своей искренности. Констебль Баттерс на пленке, снятой для Плэйфайра и Кина, утверждает: поначалу, когда они прибыли в дом Кристин и та сообщила, что она медиум, он сомневался.

– В те времена я был совершеннейшим скептиком и не хотел допрашивать ее, но из вежливости мы сели в гостиной, и тогда она начала говорить вещи, мгновенно повергшие меня в шок, – сообщил Баттерс исследователям паранормальных явлений.

Кристин вошла в транс и описала квартиру Жаки такой, какой она ее увидела, упомянув чашки, рецепт и нападение и заметив, что на пальцах убитой осталось только два кольца из многих, что носила женщина.

Затем Кристин сообщила детективам, что может узнать прозвище убийцы, используя «автоматическое письмо» – технику, применяемую медиумами: они сжимают в руке ручку, а духи направляют ее по бумаге.

«Холохан сделала несколько закорючек и пометок на листе блокнота, написала номер 221, нечитаемое слово, и слова „Инкенхем“ [так!], „сад“ и „Поки“».

«Поки» тут же опознал один из детективов – это было прозвище Энтони Рурка, подозреваемого с железным алиби.

Констебль Баттерс говорит, что новая информация убедила полицию вновь обратить внимание на Рурка, допросить его еще раз и добыть новые улики, включая джемпер, который, как предполагалось, был на нем во время нападения. Но из-за железного алиби и недостатка доказательств дело пришлось закрыть.

Дело Жаки Пул было вновь открыто в 2000 году новым отделом «висяков», где при помощи новой технологии анализа ДНК расследовали нераскрытые преступления. К счастью, свитер, принадлежавший Рурку, сохранился, и найденные на нем следы были использованы, чтобы осудить преступника.

Констебль подчеркивает, что «без информации, предоставленной Кристин, нам бы не удалось заполучить самые убедительные улики [то есть свитер]», иначе осудить Рурка не удалось бы.

Рурк был осужден на пожизненное заключение Центральным уголовным судом в августе 2001 года. Но имя Холохан на процессе не упоминалось.

Прочитав доклад Кина и Плэйфайра и убедившись, что у этих исследователей паранормальных явлений хорошая репутация, я решил узнать, что они думают о способностях Кристин. Я договариваюсь на следующую неделю о встрече с Гаем Лайоном Плэйфайром (Монтегю Кин умер несколько лет назад) в его лондонской квартире в районе Графский Двор. Плэйфайр бегло говорит по-португальски, играет на фортепиано и нескольких духовых инструментах. С этими талантами он производит впечатление ученого эпохи Ренессанса – разве что он исследует призраков.

Он прославился, проведя исследование «энфилдского полтергейста» в конце 1970-х годов вместе с другим легендарным охотником на привидений Морисом Гроссом. «Энфилдский полтергейст» обитал в доме семейства Ходсон на севере Лондона и очень интересовался одиннадцатилетней Джанет Ходсон. Странные вещи начинали происходить вокруг нее. Когда они с братом спали, их кровати могли передвигаться, а гостей то и дело поднимало в воздух или швыряло об стену. Полицейская поклялась под присягой, что она видела, как стул сам по себе передвигался в доме Ходсонов. И что самое странное, полтергейст разговаривал через Джанет низким скрипучим голосом, утверждая, что его зовут Билл и он жил в этом доме пятьдесят лет назад.

И Плэйфайр, и Гросс были уверены, что этот феномен связан с призраком. Охотники на привидений стали свидетелями передвигающейся мебели, летящих игрушек, холодных ветров, продувающих дом, и даже луж, спонтанно возникающих на полу. А однажды они увидели, как огонь вспыхнул сам по себе и погас.

Солнечным утром в конце июня я еду вдоль Темзы к Графскому Двору, задаваясь вопросом, не изменил ли Плэйфайр свое мнение. Не так-то просто предположить, что медиум действительно смогла сыграть ключевую роль в расследовании убийства. Я пристегиваю велосипед и иду мимо больших белых зданий в викторианском стиле, которые преобладают в этой части города. Плэйфайр встречает меня у дверей в тапочках и тут же подтверждает, что он до сих пор на сто процентов уверен, что Кристин Холохан сыграла ключевую роль в расследовании убийства Жаки Пул.

– Мы просмотрели оригинальные заметки детектива Баттерса и убедились, что это единственное дело, в котором медиум смогла назвать имя убийцы прежде, чем ее посвятили в детали, – подтверждает ученый. – Это неоспоримо и неопровержимо. Скептики и полицейские с ног сбились, пытаясь опровергнуть эту историю, – добавляет он, подозрительно поглядывая на меня. – Но Кристин произвела глубочайшее впечатление на тех детективов, которые с ней общались.

– И вы думаете, что обнаружение свитера важно для проведения ДНК-теста? – проверяю я информацию, прочитанную в докладе.

– Да, это была улика. Единственная. Единственное свидетельство, которое можно было представить в суде, потому что это несомненно был его пуловер и нашли его в квартире преступника; на одежде были обнаружены следы его ДНК и ДНК Жаки Пул, так что думайте сами, – говорит Плэйфайр.

А потом рассказывает то, что повергает меня в шок.

– Само собой, судье не рассказывали о Кристин. Думаю, если бы они все-таки сказали, это поставило бы точку в процессе. Уверен, если бы я был судьей, я бы сказал: «Ну вот и все». Так оно и было. Он несомненно совершил преступление, – говорит ученый.

Ух ты, Плэйфайр даже не сомневается.

Что ж, история звучит убедительно, но я все же хочу проверить ее. Мне интересно посмотреть, на медиума-детектива в действии. Поэтому спустя пару недель после того, как я прочел о суде над Рурком и встретился с Плэйфайром, я оказываюсь на диване Мэрилин Пейн, матери пропавшей школьницы Николы Пейн. Я пью одну чашку горячего чая за другой и разговариваю – как вы думаете с кем? – с Кристин Холохан собственной персоной! Мне хочется узнать побольше о том, как Кристин использует свои парапсихические таланты для разгадывания этой загадки. Мне надо понять, как она поможет Пейнам найти их пропавшую дочь. Раз уж она так блестяще справилась с делом Жаки Пул, с этой загадкой она должна разобраться моментально.

У Кристин, одетой в белые хлопчатобумажные брюки, отчетливый ирландский акцент. Сидя на диване, она нетерпеливо покачивает короткими ногами. Медиум на удивление разговорчива.

Кристин рассказывает, что Никола буквально растворилась в воздухе, но потом, наклонившись вперед, добавляет:

– Что ж, давайте скажем так: тот, кто убил девушку, должен был ее знать, а значит, жить должен очень… очень близко.

Так-так. Я делаю глоток чая и оглядываюсь по сторонам. В комнате безупречно чисто, стоят белые кожаные диваны, а на стене висит фотография Николы с четырьмя братьями. Я еще не успел встретиться с Мэрилин, но уже могу сказать, что она гордая и трудолюбивая женщина, которой нравится, когда все вещи лежат на местах. Кристин Холохан сидит на безупречно чистом диване, дружелюбно переговаривается со мной и смеется, и я неожиданно понимаю: мне страшно хотелось бы, чтобы медиум знала, что делает. Хорошо ли она подумала, прежде чем связаться с несчастной матерью, отчаянно желающей узнать хоть что-то – что угодно – об участи своей единственной дочери?

– У меня были сомнения, соглашаться или нет, – рассказывает Кристин. – Мэрилин позвонила мне, и я некоторое время раздумывала. Никогда не поймешь, какое решение следует принять, особенно когда люди так полагаются на тебя… К сожалению, не с каждым делом получается так, как в случае Жаки Пул, – задумчиво добавляет медиум, отхлебывая чай. – Нельзя просто так взять и ворваться туда, – продолжает Кристин. – Приходится иметь дело с теми, кто сейчас очень раним. Надо всегда тщательно продумывать свои слова, но и лгать тоже нельзя.

Перед тем как отправиться в дом Мэрилин, я завернул в Блэк Пэд. Это маленький парк, окруженный несколькими домиками, чистый и ярко освещенный. Но стал он таким уже после исчезновения Николы. До этого здесь был, по сути, пустырь, по которому местные жители срезали путь. Парк был бурно разросшимся и неухоженным, но все считали его безопасным.

Кристин тоже заходила на этой неделе в Пэд в поисках знаков. Кажется, это и лежит в основе ее расследования – попытки связаться с Николой через обычные для медиумов мистические каналы. Но в этом случае нет ни ясных фактов, ни явлений духов – таких четких, как в случае с Жаки Пул.

Я спрашиваю, что ей удалось узнать.

– Я была здесь два года назад. Ощущения не изменились. Видите ли, проблема в том, что человек может показать вам место, но нельзя забывать: за семнадцать лет это место изменилось. Оно уже совсем не то. Поэтому я просто следую туда, куда меня направляет энергия. Я недавно обнаружила нужную зону, – сообщает Кристин. – Чем дальше вы отходите, тем холоднее становится. Чуть-чуть, но холоднее, – объясняет она. – След становится все холоднее и холоднее. Когда пытаешься связаться с тем, кто умер шестнадцать – семнадцать лет назад, понимаешь, что след уже совсем остыл.

Есть и другая проблема. Кристин волнуется, потому что даже после смерти люди остаются людьми.

– Приходится напоминать себе, что имеешь дело с индивидуальностью. Иногда в жизни встречаешь открытого человека, и он охотно расскажет даже о том, что ел на завтрак. Такими же люди остаются после смерти. А если они не хотят говорить, они не заговорят.

Кристин вновь прилетела сюда из Ирландии в попытке выяснить еще что-нибудь и признает, что привязалась к семье Пейн и хочет узнать, чем все это закончится.

– Я предприму еще одну попытку, чтобы посмотреть, смогу ли я сделать что-нибудь еще, – уверяет меня медиум.

С момента исчезновения Николы прошло уже немало времени, и связаться с ней непросто, Кристин все же удалось кое-что узнать. Оказывается, случайные факты и кусочки информации то и дело всплывают у нее в голове, и она считает, что это Никола пытается выйти на контакт.

Кристин пришли в голову имя Хлоя, собака по кличке Барни, выгребная яма, а также то, что этот преступник убил еще двух человек. Она рассказала Мэрилин, что Никола погибла, увидев нечто такое, что не должна была видеть, «что-то связанное с наркотиками или чем-то таким».

– Причина мне неизвестна, но я знаю, что в настоящий момент полиция над этим работает, – Кристин на мгновение умолкает. – Я чувствую, что они… вот-вот добьются успеха, – поспешно добавляет медиум. А потом сообщает кое-что неожиданное: – Я виделась с полицейскими в начале недели, а два года назад они возили меня и Мэрилин по свалкам в надежде на какие-то мои ощущения.

– Вы ездили куда-то с полицейскими?

– Да.

Я не успеваю обработать мысль, что полиция всерьез принимает наводки Кристин, но тут медиум неожиданно меняет тему:

– Много лет назад ко мне приходила Мэрилин Монро и сидела на краешке моей кровати.

Я сбит с толку этим неожиданным поворотом и устремляю на Кристин заинтересованный взгляд.

– Что-то она делала?

– О, она была очень красива, но очень… очень… очень печальна. Она сказала… она мне многое говорила, например, знаете, все любили… все любили Мэрилин, но никто не любил Норму Джин. Она сказала: «Знаешь, внутри я все еще Норма Джин». И эти две ее сущности постоянно боролись между собой. Поэтому она была так беззащитна. Связи с семейством Кеннеди тоже сделали ее уязвимой, особенно связь с Бобби.

Я понятия не имею, что делать со всей этой информацией. И тут до меня доходит. Мэрилин Монро умерла в 1962 году, однако в 1980-м она умудрилась присесть на кровать Кристин Холохан и говорить с ней полными, законченными предложениями, хотя умерла более двадцати пяти лет назад. А Никола Пейн, которую все считали погибшей всего половину этого срока, приходила к Кристин лишь в виде случайных вспышек энергии и делилась странными, ничего не значащими именами. Этого я не могу понять.

– Не знаю, почему они приходят ко мне, – признается Кристин.

Мысленно я с ней соглашаюсь, но предпочитаю не развивать тему.

А затем в гостиную входит Мэрилин Пейн. Она присаживается на краешек дивана в противоположность Кристин – та расслабленно откинулась на мягкую спинку. Мэрилин из тех женщин, которые всегда заняты и стараются довести любое дело до конца, не оставляя себе ни минутки на передышку. Как раз сейчас она закончила убирать комнаты наверху, стремясь содержать свое жилище в идеальной чистоте. Мэрилин рассказывает, что официально зарегистрировала свою недвижимость как дом престарелых. Она говорит быстро и с надрывом, в ее речи слышится уэст-мидлендский акцент, смягченный бирмингемским говором. Исчезновение Николы до сих пор не укладывается у нее в голове, и она отчаянно ищет объяснения.

Мне не очень хочется общаться с Мэрилин. Мне кажется, что я влезаю в ее горе, и не важно, как давно пропала Никола. Мэрилин напоминает мою маму – бирмингемским акцентом, упорной работой, уходом за престарелыми и тем, что она никогда не останавливается. Она настоящая – с горем, которое никто из моих знакомых не смог бы по-настоящему понять. Слушая, как Мэрилин рассказывает о том дне, когда исчезла Никола, понимаешь, что ее боль все еще сильна – не затихла, не померкла. Это жутчайший кошмар любой матери. Вам никогда не понять, через что она прошла. Это просто невыносимо.

Я пришел для того, чтобы задать вопросы Кристин Холохан, и не собирался становиться свидетелем боли Мэрилин, смаковать ее чувства и воспоминания. Мне совершенно непонятно, что здесь делает Кристин. Даже меня гложет вина, что я решился задать Мэрилин пару вопросов, что же в таком случае должна ощущать Кристин и зачем ей это нужно? Может ли она утешить, изменить будущее или помочь найти Николу, или же дело в другом? Теперь, когда Кристин и Мэрилин собрались в комнате вместе, я могу получить кое-какие объяснения.

– Я доделывала кое-какие дела, – сообщает Мэрилин, подаваясь вперед.

– Как вы?

– Неплохо… неплохо, – отвечает она, хоть и кажется усталой.

Так как же продвигаются дела?

– Ну, знаете… когда Кристин говорит, что приедет, я чувствую… чувствую, что получу наконец… не знаю… силу, может быть, от нее и… и это меня обнадеживает, понимаете? Вдруг она узнает что-нибудь еще… – нерешительно отвечает Мэрилин. – Просто я так много всего повидала за эти годы, но так ничего и не узнала, – добавляет она, вспоминая время беспрестанных поисков дочери. – Моя лучшая подруга умерла несколько недель назад, а потом явилась мне и сказала: «Ты ищешь не там. Ищи в Уэльсе, в заливе Кардиган. Они сбросили ее тело в воду». Я поговорила с полицейскими и спросила, сколько стоит нанять нескольких водолазов, чтобы просто… чтобы успокоиться… И я даже не знаю, вдруг это мой разум играет со мной, ведь она так давно пропала, а я все думаю и думаю о ней. Полицейский сказал, что залив Кардиган слишком велик… Я сама не знаю, я там никогда не была. Поэтому я просто ответила: «Хорошо. Просто имейте это в виду».

В процесс расследования дела Николы Пейн в июне прошлого года вмешался отдел «висяков», они перерыли чей-то сад, но безуспешно. Полиция велела Мэрилин не слишком надеяться, тем самым лишь расстроив ее.

– Я была так подавлена. Пожалуй, только на прошлой неделе я отошла. И хочу вернуться к работе. Когда работаешь, нет времени сидеть и переживать, понимаете? – говорит женщина.

– Понимаю, – соглашаюсь я, но на самом деле ничего не понимаю.

Я не представляю, что пришлось пережить Мэрилин и что ей еще предстоит. Думаю, Кристин Холохан тоже не представляет.

Мэрилин рассказывает, что Никола, хоть и жила тогда дома, собиралась начать другую жизнь – съехаться со своим парнем Джейсоном и перевезти в новый дом своего сынишку Оуэна. В день, когда он пропала, Никола собиралась зайти домой и оставить папе ключ от новой квартиры, чтобы тот мог закончить ремонт. Но, как мы все знаем, она так и не дошла.

– Ее отца это убило, – добавляет Мэрилин, глядя на снимок их семьи на стене. – У него никогда не было проблем с давлением, но теперь оно почти всегда повышено. Он все еще работает дальнобойщиком, но исчезновение Николы выбило его из колеи. – Мэрилин с отсутствующим видом вскидывает руки.

– Она сообщает мне кое-что, правда же? – неожиданно встревает Кристин.

– Да, – соглашается Мэрилин.

– Я звоню вам, и вы добавляете еще кусочек к общей картине, – говорит Кристин.

Видимо, они так и делают: как только что-то приходит Кристин в голову, она звонит Мэрилин и загружает ее попытками расшифровать полученное сообщение, вписать его в череду событий, произошедших семнадцать лет назад.

Было много версий произошедшего – у полиции и даже у соседа, который видел Николу по пути в парк. Сначала говорили, что подозреваемый молод, потом – что стар. Возможно, у него были татуировки, а может – и не было.

Все так запутано. Но Мэрилин, кажется, верит в обе теории. Слушая, как она излагает первую, я не могу поверить, что полиция оставила ее слова без внимания, но потом она рассказывает еще одну, и еще. Мэрилин не виновата. Ей просто отчаянно нужны объяснения, которые не может дать полиция. Есть только предположения и косвенные намеки, за которые она цепляется, – ошибки полиции и неправильные показания свидетелей, а кроме того – Кристин Холохан.

Я наблюдаю за Кристин, пока Мэрилин говорит, жду, как она поступит с новой теорией. И Кристин ее поддерживает.

– Мои энергии завершают свой путь здесь. Они не могут продвинуться дальше, – замечает медиум, когда Мэрилин упоминает улицу, на которой кто-то услышал крик и рев поспешно уезжающей машины.

Существует предположение, что Николу похитили еще до того, как девушка оказалась в Блэк Пэде. Но Кристин уже сообщила мне о своих ощущениях в парке! Однако позже медиум упоминает «тьму за порогом дома», когда Мэрилин намекает о возможных происшествиях там. Чуть позже, когда Мэрилин озвучивает теорию, что Николу убил кто-то из местных, Кристин восклицает:

– О да, это случилось ночью!

Так, значит, не при свете дня, как говорила до этого Кристин? А как же теория с выгребной ямой, которую она сообщила полиции два года назад, побудив их объехать все свалки района – а вдруг она ощутит где-нибудь энергию присутствия?

– Вот и все, – уверенно заявляет Кристин. – Я сообщила все, что узнала.

– Вы же не отступитесь? – спрашивает Мэрилин. – Она же позовет меня или сообщит что-нибудь.

Но мгновение спустя, когда Мэрилин говорит, что Блэк Пэд построен на старой шахте, Кристин вдруг оживляется, и женщины обмениваются странными взглядами.

– Сохранились ли фотографии тех времен, когда вместо парка была шахта? – спрашивает Кристин.

– Нет, но полиция спускалась туда и все осмотрела, – отвечает Мэрилин.

– Точно?

– Да, точно. Они всё осмотрели, – повторяет Мэрилин.

– Но у меня странные видения, – настаивает Кристин.

Однако Мэрилин уверена в том, что все было сделано как надо, и не дает Кристин рассказать о видениях.

– Нет, они все осмотрели, вход ведь уже много лет опечатан.

Мэрилин не хватало еще очередной теории о местонахождении ее дочери, и мне кажется, она прекрасно понимает, что это ни к чему.

Хозяйка дома поспешно поднимается.

– Что ж, мне пора привести в порядок старушку, – поясняет она.

Но, уходя, оборачивается ко мне:

– Надо просто надеяться, и все наладится.

Мгновение спустя я слышу, как она принимается за работу наверху.

Я поворачиваюсь к Кристин, все такой же общительной и дружелюбной, и та начинает рассказывать об энергии, которую ощутила в парке, но я тут же обрываю медиума, говоря, что мне пора идти. Я вызываю такси и, когда оно прибывает, иду к дверям с Кристин. Она машет мне в окно гостиной, когда машина трогается с места и везет меня к железнодорожной станции, мимо квартала Мэрилин и Блэк Пэда.

Я разглядываю проплывающие за окном дома и вжимаюсь в кресло, не обращая внимания на попытки водителя завязать разговор. Мне не по себе. Я так и не понял, что же произошло в доме Пейнов и какую роль играет Кристин в жизни Мэрилин. Я не могу выбросить из головы ее слова.

– Я молюсь лишь о том, чтобы ее нашли, – сказала Мэрилин, округлив глаза и сжав руки. – Я хочу узнать, где она, где бросили ее тело. Просто где она, где я могу ее найти. Мне нужно, чтобы все закончилось, ее нашли и… Люди этого не понимают. Мне всего лишь надо, чтобы все кончилось и ее нашли.

Я понимаю, Мэрилин, я понимаю, говорю я сам себе. Вам надо найти дочь и упокоить ее с миром.