Текст книги "ВОСПИТАНИЕ РИТЫ"

Автор книги: Уилли Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Уилли РАССЕЛ
ВОСПИТАНИЕ РИТЫ

комедия в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ФРЭНК.

РИТА.

Действие происходит в наши дни в одном из университетов на севере Англии.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Комната на первом этаже университетского здания в викторианском стиле. Слева большое окно в эркере, рядом – письменный стол. Ещё один стол, заваленный книгами и рукописями, расположен в центре, вокруг – книжные полки. На стене – старинная литография, изображающая обнажённых библейских персонажей.

Когда занавес открывается, мы видим Фрэнка (ему за пятьдесят) около двери, ведущей в коридор, с пустым стаканом в руке. Он подходит к полкам в правой части его кабинета и начинает рыться среди книг.

ФРЭНК. Где же, чёрт побери? За Элиотом?

Вынимает несколько томов и заглядывает за них.

Нет.

Ставит книги на место.

«Э».

На секунду задумывается.

«Э», «э», «э»…

Внезапно вспоминает.

Да нет же, за Диккенсом.

Извлекает из-за книг бутылку виски. Подходит к маленькому столику рядом с дверью и наливает в стакан порядочную порцию.

Раздаётся телефонный звонок. Прежде чем взять трубку, ФРЭНК успевает основательно глотнуть, и хотя речь его звучит вполне отчётливо, по голосу чувствуется, что он сильно пьян.

Слушаю… Ну конечно, я ещё здесь… Ну потому, что я жду эту девицу, которая собирается поступать в Открытый университет, я же тебе говорил… Ну да, разумеется, дорогая, я предупредил тебя, поэтому тебе вовсе не нужно было разогревать обед. Потому что я тебе сказал, я точно помню, что я тебе сказал, что приду сегодня поздно… Да. Да, очень может быть, что потом я пойду в паб. Мне обязательно нужно будет после её визита пойти в паб, чтобы постараться забыть об очередной молодой идиотке, пытающейся постичь тайны Генри Джеймса или ещё какого-нибудь писателя, которого нам придётся изучать в процессе этого курса… О, господи, для чего я за это взялся?… Ну да… Да, наверное, для того, чтобы было чем платить за выпивку… Ну и что же там у тебя сгорело?… Ну, ладно, оставь всё как есть в духовке… Послушай, если ты хочешь, чтобы я непременно испытал чувство ужасной вины перед тобой только потому, что у тебя пригорел обед, будь добра, приготовь что-нибудь другое, а не баранину с тем, что ты называешь гарниром… А потому, дорогая моя, что я как раз очень люблю, когда баранина пережарена, что же касается всего остального, то его вообще нельзя сжечь… Оно не сгорит, дорогуша моя, даже если подвергнуть его кремации… Ты хочешь знать, твёрдо ли я решил пойти в паб? Для того чтобы отправиться в паб, мне нет необходимости принимать никаких «твёрдых решений»…

Раздаётся стук в дверь.

Послушай, мне надо идти… Там кто-то стучит… Да, да, разумеется, я обещаю… Только две кружечки… Ну, может быть, четыре…

В дверь снова стучат.

(Тому, кто стоит за дверью). Войдите!

Продолжает телефонный разговор.

Да… Обязательно… Да… Пока…

Кладёт трубку.

Вот именно, можешь сдохнуть, можешь сама залезть в свою духовку с головой.

Кричит.

Ну, входите же!

Дверь распахивается и входит РИТА.

РИТА(с порога). Ну что, входить что ли? Всё эта чёртова поганая ручка у вашей двери. Пора бы её починить!

Входит в комнату.

ФРЭНК.(глядя на неё изумлённо и несколько смущённо). Ну, я давно собираюсь…

РИТА(подходя к стулу рядом с письменным столом и швыряя на него сумку). Знаете, собираться можно долго, вот только толку от этого немного. В один прекрасный день, когда вы заорёте «Войдите», она вообще выйдет из строя, и уже войти не сможет никто и никогда. А вы не сможете выйти.

ФРЭНК продолжает с изумлением смотреть на Риту.

ФРЭНК. Вы…

РИТА. Ну я, что дальше?

ФРЭНК. Прошу прощения…

РИТА. Что ещё?

ФРЭНК(перебирая бумаги у себя на столе). Так вы…

РИТА. Ну что я?

ФРЭНК на минуту отрывает глаза от бумаг, затем снова погружается в поиски. РИТА снимает пальто и вешает его на крючок у двери.

(Замечая висящую на стене литографию). А картинка ничего, что скажете?

ФРЭНК подходит к ней ближе.

ФРЭНК. Хм… ну да, мне тоже так кажется, что ничего…

РИТА(продолжая рассматривать литографию). Жутко эротическая.

ФРЭНК(отрываясь от бумаг). Честно говоря, я, наверное, уже лет десять не смотрел на неё, но, полагаю, что вы правы.

РИТА. Да тут и полагать нечего. Только взгляните на эти сиськи.

ФРЭНК покашливает и вновь погружается в изучение документов.

А это так надо, чтобы она была эротической? Ну, то есть, когда он её рисовал, он что, хотел, чтобы все на неё пялились?

ФРЭНК. Ну, может, и так.

РИТА. Бьюсь об заклад, что он именно этого и добивался. Если рисуешь такие картинки, то не для того же, чтобы люди любовались, как положена краска, что, разве не так?

ФРЭНК (со смехом). Ну, может, и так.

РИТА. Это ведь, наверное, тоже считалось в те времена порнографией, точно ведь? Что-то типа «Только для мужчин», а? Но тогда им наверняка надо было делать вид, что это никакая не эротика, потому они и приплели сюда Библию, верно? А вам она кажется эротической?

ФРЭНК (глядя на литографию). Мне она кажется прекрасной.

РИТА. Я не спрашиваю вас о том, кажется ли она вам прекрасной.

ФРЭНК. Когда я говорю, что считаю эту картину прекрасной, я имею в виду самые разные ощущения, которые она у меня вызывает, в том числе, и эротическое тоже.

РИТА(осматривая стол Фрэнка). А у вас, что, много таких, как я?

ФРЭНК. Не понял?

РИТА. Ну, много у вас таких студентов, кроме меня?

ФРЭНК. Да нет, не так чтобы много…

РИТА. Я просто обалдела, когда узнала, что меня приняли. Будь это обычный университет, им такое и в голову бы не пришло. Но Открытый университет – это совсем другое дело, верно?

ФРЭНК. Ну, вообще то у меня в этом смысле не многим больше опыта, чем у вас. Я в первый раз взялся за работу для Открытого университета.

РИТА. Небось денежки понадобились?

ФРЭНК. Ну, что-то в этом роде.

РИТА. Да, с финансами сейчас у всех туговато. Инфляция и всё такое прочее. Так вы вообще работаете в обычном университете? С настоящими студентами? А Открытый университет – это вроде бы попроще, так что ли?

ФРЭНК. Ну, в обычном университете студенты получают более всесторонние знания.

РИТА(рассматривая книги, стоящие на полках). И ещё учёные степени, годные лишь для посудомоек.

ФРЭНК. Не желаете ли присесть?

РИТА. Ни малейшего желания! Курить у вас можно?

Подходит к своей сумке и начинает в ней рыться.

ФРЭНК. Вы имеете в виду табак?

РИТА. Ну да.

Издаёт смешок.

Это что, шутка?

Достаёт из сумки пачку сигарет и зажигалку.

Не желаете?

Вынимает две сигареты и швыряет пачку на стол Фрэнка.

ФРЭНК(после некоторой паузы). Не откажусь.

РИТА. Ну так за чем дело стало?

ФРЭНК(вновь после некоторой паузы). Вообще-то я не курю. Я дал слово.

РИТА. Да ладно, я никому не скажу.

ФРЭНК. Обещаете?

Пока ФРЭНК идёт к столу, чтобы взять сигарету, РИТА перекладывает её так, чтобы он не мог до неё дотянуться.

РИТА(салютуя по-скаутски). Клянусь!

Протягивает ему сигарету.

Ненавижу курить в одиночестве. А сейчас все как нарочно с этим завязали. Рака видите ли боятся.

ФРЭНК посматривает на сигарету с некоторым сомнением.

Да они просто трусят.

ФРЭНК. Думаете?

РИТА. Болезни и смерть надо встречать с открытым забралом. Я читала об этом в одном стихотворении…

ФРЭНК. Наверное, у Дилана Томаса…

РИТА. Нет. Это был Роджер Макгоу. В нём говорилось об одном старике, который сбегает из больницы, напивается и, стоя посреди улицы, орёт во всю глотку, вызывая смерть на бой. Здорово написано.

ФРЭНК. Куда. Впрочем, боюсь, мне не приходилось читать этого стихотворения.

РИТА. Так я принесу вам книжку – вот увидите, потрясная.

ФРЭНК. Большое спасибо.

РИТА. Хотя, может, вам и не понравится.

ФРЭНК. Ну почему же?

РИТА. Это такие стихи, в которых всё очень понятно.

ФРЭНК. А, ясно.

РИТА разглядывает комнату.

Разрешите предложить вам что-нибудь выпить?

РИТА. А что именно?

ФРЭНК. Виски?

РИТА(подходя к книжным полкам в правом углу сцены). Знаете, с этим надо быть поосторожнее – убивает мозговые клетки.

ФРЭНК. Так что, выпьете стаканчик?

Встаёт и подходит к маленькому столику.

РИТА. Ну, давайте. Может, с помощью виски у меня и мозги отыщутся.

ФРЭНК(наливая виски). Содовой добавить?

РИТА(разглядывая содержимое книжных полок). Можно.

Снимает с полки роман «Хоуардс-Энд».

Это про что?

ФРЭНК подходит к Рите, смотрит на название книги и возвращается к столику с напитками.

ФРЭНК. «Хоуардс-Энд» про что?

РИТА. Ну да. Наверное, какие-нибудь непристойности, а? Какой-то Э.Эм. Фостер.

ФРЭНК. Форстер.

РИТА. А, ну да. Так про что это?

ФРЭНК. А вы возьмите. Почитайте.

РИТА. Ладно, возьму.

Возвращается к столу.

Если я решу послать все эти курсы на фиг, я вышлю её вам по почте.

ФРЭНК(протягивая ей стакан). Решите послать на фиг? А почему, собственно?

РИТА(ставит стакан на стол и опускает книгу к себе в сумку). А я всё могу. Могу решить, что это была дурацкая затея.

ФРЭНК(глядя на неё). Ваше здоровье. Прошу прощения, но если вы уже сейчас готовы послать, как вы выражаетесь, на фиг, то зачем вообще было всё это затевать?

РИТА. Потому что мне хотелось узнать.

ФРЭНК. И что же такое хотелось вам узнать?

РИТА. Всё.

ФРЭНК. Всё? Но это довольно много, не так ли? И с чего же вы собирались начать?

РИТА. Ну, я ведь теперь настоящая студентка, стало быть, мне придётся сдавать экзамены, правильно?

ФРЭНК. В какой-то момент, несомненно.

РИТА. Но для этого мне нужно будет очень многому научиться, верно? Понимаете, это всё равно как смотреть по телеку какой-нибудь балет или оперу, к примеру, и думать себе, что это какая-то мура, потому что ты ничегошеньки не понимаешь. И стало быть, выключаешь этот телек, злясь, какую чёртову ерунду они крутят.

ФРЭНК. Это вы про себя?

РИТА. Ну конечно. Но теперь я хочу, чтобы всё было иначе. Хочу понимать, что там происходит. Это ничего, что я иногда выражаюсь, вы не против?

ФРЭНК. Ни сколько.

РИТА. А вы любите выражаться?

ФРЭНК. Ещё как. С утра до вечера.

РИТА. Ну да, образованные люди знают, что это только такие слова, и больше ничего. Только простые люди этого не понимают, поэтому мне и нравится иногда сказать что-нибудь этакое, позабористей. Например, у себя в парикмахерской – я там работаю – специально, погромче, на весь зал, – ну, что тут начинается…

ФРЭНК. Да, могу себе представить…

РИТА. А образованные – они даже внимания не обратят, верно ведь? Потому что знают, что это только слова и ничего больше. А эти самодовольные болваны, с которыми мне приходится иметь дело, корчат из себя особ королевской крови, потому, видите ли, что они не ругаются. Я ничего против не имею, только это ведь именно аристократы ругаются больше всех, как нам кажется? Целый день знай себе – посылают то на «х», то на «б». Что то вроде: «Будь так любезен, передай мне, пожалуйста, блюдо с этой ё… куропаткой», что, не так? Им ведь не объяснишь, как это звучит на самом деле – они же не виноваты, что говорят такое, – просто ничего не могут с собой поделать.

Подходит к окну и выглядывает во двор.

Но иногда я их ненавижу. Интересно, а что это значит – чувствовать себя совсем свободным?

ФРЭНК. Ага. Вот это уже серьёзный вопрос. Хотите ещё выпить?

Подходит к маленькому столику.

РИТА(качая головой в знак отказа). Попади я к какому-нибудь другому преподавателю, ноги моей здесь бы уже не было.

ФРЭНК(наливая себе виски). Какой ещё другой преподаватель?

РИТА. Ну, знаете, такой, кто не разрешал бы мне выражаться.

ФРЭНК. А откуда вы знали, что я разрешаю?

РИТА. А я и не знала. Я просто устроила вам тест.

ФРЭНК(возвращаясь к письменному столу и глядя на Риту). Понятно. А ведь вы достаточно часто выражаетесь, если я вас правильно понял?

РИТА. Точно. Особенно, когда волнуюсь.

ФРЭНК(усаживаясь в крутящееся кресло). Ну, и какой же балл я у вас заслужил?

РИТА. Самый высокий. Десять из десяти возможных. Первое место в классе и золотую медаль. Мне нравится эта комната. И это окно. А вам оно нравится?

ФРЭНК. Что?

РИТА. Окно.

ФРЭНК. Честно говоря, я как-то об этом не задумывался. Просто иногда у меня возникает желание что-нибудь в него выбросить.

РИТА. Что, например?

ФРЭНК. Обычно какого-нибудь очередного студента.

РИТА(улыбаясь). Вы что, совсем ненормальный?

ФРЭНК. Очень может быть.

П а у з а.

РИТА. А разве вы не должны устроить мне прослушивание?

ФРЭНК(глядя ни стакан с виски). А что, в этом есть необходимость?

РИТА. Вы хотите сказать, что я и так слишком много болтаю? Я знаю, что иногда говорю лишнее. Но только не дома. Дома я вообще почти не разговариваю. Мне не часто выпадает случай поболтать с таким человеком, как вы. Вы не будете возражать, если я с вами немножко поболтаю?

ФРЭНК. А если бы возражал – это бы вас огорчило?

Она сначала отрицательно качает головой, но потом кивает.

Но я не возражаю.

Делает глоток из своего стакана.

РИТА. А что такое ассонанс?

ФРЭНК(от удивления, едва не уронив стакан). Что?

Улыбается.

РИТА. Пожалуйста, не смейтесь надо мной.

ФРЭНК. Нет-нет. Хм, ассонанс. Это такой вид рифмы. Ну вот, к примеру… Вы знаете Йейтса?

РИТА. Это который держит винный кабачок?

ФРЭНК. Нет, поэта Йейтса.

РИТА. Поэта не знаю.

ФРЭНК. Понятно. Ну так вот, у этого самого Йейтса есть одно стихотворение, которое называется «Тот, кто мечтал о волшебной стране», где рифмуются «кольца» и «пальцы». Вот это и есть пример ассонанса.

РИТА. Понятно. То есть, это неправильная рифма.

ФРЭНК(глядя на неё и смеясь). Честно говоря, мне это никогда не приходило в голову. Но в общем-то вы правы, можно сказать, что это и в самом деле неправильная рифма – однако всё дело в том, что поэт рифмует так вполне сознательно, стремясь достичь определённой цели.

РИТА. А…

Пауза, во время которой она озирается глазами по комнате.

Столько всего на свете, о чем я и понятия не имею.

ФРЭНК. А вы хотите знать решительно всё?

РИТА. Да, хочу.

ФРЭНК кивает головой, затем начинает просматривать её документы.

ФРЭНК. Как вас зовут?

РИТА(идя к книжным полкам). Рита.

ФРЭНК(глядя в бумаги). Рита. А здесь написано миссис Эс. Уайт.

РИТА склоняется над Фрэнком, берёт карандаш и зачёркивает «С».

РИТА. «Эс» означает Сьюзен. И так меня зовут на самом деле. Но я поменяла имя на Риту. Я больше не Сьюзен, я и сама себя называю Ритой, – знаете, из-за Риты Мей Браун.

ФРЭНК. Кого-кого?

РИТА. Ну, господи, Риты Мей Браун, той, которая написала «Рубиновые джунгли». Неужели не слышали? Классная книжка! Дать почитать?

ФРЭНК. А, ну да, разумеется.

РИТА. Ну и порядок.

РИТА извлекает из своей сумки экземпляр «Рубиновых джунглей» и протягивает его Фрэнку. Он берёт книгу и начинает изучать рекламу на задней стороне супера.

А как вас зовут?

ФРЭНК. Фрэнк.

РИТА. Понятно. Это что, в честь Фрэнка Харриса?

ФРЭНК. Ни Харриса, никакого другого Фрэнка. Просто Фрэнк, и всё.

РИТА. Ну, может, ваши родители назвали вас так не случайно.

Усаживается на стул около письменного стола.

ФРЭНК откладывает «Рубиновые джунгли» в сторону.

Ну, к примеру, Фрэнк Несс, как будто вы брат Элиота.

ФРЭНК. Кого-кого?

РИТА. Ну, Фрэнк Несс, брат Элиота.

ФРЭНК(озадаченно). А…

РИТА. Вы что-то никак не врубаетесь. Ну, Элиот Несс, этот знаменитый коп из Чикаго, тот, что поймал Аль Каноне.

ФРЭНК. А, теперь понял. Сначала, когда вы сказали Элиот, я подумал, что вы имеете в виду поэта.

РИТА. А вы что, читали его стишки?

ФРЭНК. Признаться, читал.

РИТА. Что, всё?

ФРЭНК. До последней строчки.

РИТА(потрясённая). Что, честно? Я начала было читать одно, но так и не продралась до конца, знаете, у него есть такой стих «Артур Пруфрок». Так и не дочитала.

ФРЭНК. Альфред.

РИТА. Чего?

ФРЭНК. Это стихотворение называется «Любовная песнь Альфреда Пруфрока», Рита. Артур – это кто-то другой.

РИТА. Я и не знала. Мне очень многому надо научиться, верно?

ФРЭНК(глядя в её документы). Так вы дамский парикмахер?

РИТА. Ну да.

ФРЭНК. И у вас это хорошо получается?

РИТА(встав со стула и расхаживая по комнате). Неплохо, когда мне этого хочется. Но обычно я не слишком стараюсь. Они все мне действуют на нервы.

ФРЭНК. Кто они?

РИТА. Да клиентки. Никогда толком не объяснят, чего им надо. Ну, знаете, когда делаешь перманент, то нельзя лить слишком много химии, если волосы покрашены какой-нибудь дешёвкой, – они все вылезут. Так вот месяц назад приходит ко мне одна клиентка делать перманент, клянётся и божится, что ничем не красилась. Но я-то вижу, что врёт. Ну ладно, сделала ей перманент, в лучшем виде, выходит она из сушилки, а у неё на голове один пушок торчит.

ФРЭНК. Ну, и чем же дело кончилось?

РИТА. Как чем? Пришлось ей купить парик.

ФРЭНК. О господи!

РИТА. Знаете, когда женщине хочется, чтобы на голове у неё был полный порядок, она на всё готова, любые денежки выложит. Даже пенсионерки. Но у тех свои проблемы – никогда не предупредят про слуховой аппарат – ну и обрежешь его ненароком. Чик – и бабуся потом две недели ходит, как глухая тетеря. Я эти аппараты всегда обрезаю.

ФРЭНК. У вас прямо какой-то пунктик.

РИТА. Точно. А всё оттого, что они ждут от меня чуда. Думают, что придут в парикмахерскую одним человеком, а через час выйдут совсем другим. Я им толком говорю: здесь делают причёски, а не пластические операции. Но хуже всего, когда приходят с какими-то особыми причудами, прямо как у Фарры Фосет Мейджорс.

ФРЭНК. Это ещё кто такая?

РИТА. Фарра Фосет Мейджорс. Ну та, что выступала с «Ангелочками Чарли».

ФРЭНК по-прежнему ничего не понимает.

Ну это такая программа по телеку.

ФРЭНК. А…

РИТА(направляясь к двери). Хотя вы небось не смотрите Ай-Ти-Ви, предпочитаете Би-Би-Си, верно?

ФРЭНК. Ну, должен признаться…

РИТА. Да ладно вам, я и сама всё знаю. Я только вошла сюда, сразу себе сказала: «Это, точно, «Флора» – мэн.

ФРЭНК. Это ещё что такое?

РИТА. «Флора» – мэн.

ФРЭНК. Флора? В смысле цветов, что ли?

РИТА(возвращаясь к письменному столу). Да нет же, «Флора» – это такой мерзкий маргарин, без холестерина, его делают специально для таких, как вы, которые едят хлеб с камнями, знаете, такой бывает хлеб, что его разгрызть невозможно?

ФРЭНК (наконец понимает, смеётся). Ах, хлеб с камнями…

РИТА. Неужели всё-таки дошло? Слава богу, наконец-то. Так вот, эти тётки, которые приходят ко мне, думают, что я сделаю им новую причёску, и они сразу станут другими. Но если человек хочет стать другим, он должен изменить что-то в самом себе – не причёску, а душу, что ли? Вот как я, например. Думаете, у меня получится?

ФРЭНК. Ну, это действительно зависит только от вас, от вашего настроя. Вы убеждены, что действительно всерьёз хотите учиться?

РИТА. Ещё как хочу. Смешно, конечно, но я очень серьёзно ко всему этому отношусь, хотя жутко в себе не уверена, честно признаться.

ФРЭНК смотрит на неё, под его взглядом ей становится не по себе, РИТА чуть-чуть отодвигается и отворачивает лицо.

Эй, чего это вы так на меня уставились?

ФРЭНК. Потому что вы потрясающи! Если хотите знать, вы кажетесь мне дуновением свежего воздуха, впервые появившемся в этой комнате за все последние годы.

РИТА(бесцельно слоняясь по комнате). Ну вот, так кто из нас выглядит смешно?

ФРЭНК. Вы что, неужели не поняли, что я сделал вам комплимент?

РИТА. Ладно, валяйте дальше…

ФРЭНК. То есть?

РИТА. Да не прикидывайтесь. Вы ведь прекрасно понимаете, что я имею в виду.

ФРЭНК. Что мне, действительно, очень хотелось бы понять, – почему у вас вдруг возникло такое неожиданное желание?

РИТА. Какое желание? Учиться?

ФРЭНК. Да.

РИТА. Оно возникло совсем не неожиданно.

ФРЭНК. Ах так?

РИТА. Дело в том, что я уже очень давно поняла, что отличаюсь от всех остальных. Ведь мне двадцать шесть, давно пора было завести ребёнка, так все делают, мой муж наверняка думает, что я бесплодна. Знаете, он всё время ноет: «Кончай принимать таблетки, давай родим ребёнка». И я отвечаю, что давно перестала их принимать, просто чтобы он заткнулся. Но на самом деле все равно принимаю.

Поворачивается лицом к Фрэнку.

Понимаете, я пока не хочу ребёнка. Я хочу сначала разобраться в самой себе. Вы можете это понять?

ФРЭНК. Могу.

РИТА(переходя к стоящему справа от стола стулу и начиная раскачивать его). Вот видите. А они не понимают. Они думают, что я спятила. Я и мужу пыталась объяснить, но, между нами говоря, он ведь у меня несколько туповат. Нет, не туповат даже, а просто слеп. Знаете, если я читаю или смотрю по телевизору что-то для него непонятное, он сразу звереет, начинает орать, – прямо как полоумный. Сначала я просто говорила, чтобы он заткнулся, но потом поняла, что не права, что надо попытаться поговорить с ним по-человечески, объяснить. И я пыталась, я говорила, что мне хотелось бы какой-то лучшей жизни, чем та, которой мы все живём. И он меня внимательно выслушал – но ничего не понял, потому что, когда я кончила, он сказал, что вполне со мной согласен, и решил откладывать деньги, чтобы уехать из нашей квартиры и купить дом в Формби. Но даже если бы мне и хотелось переехать в новый дом, то только не в Формби. Ненавижу эту дыру. А вы?

ФРЭНК. И я тоже.

РИТА. А вы-то сами где живёте?

ФРЭНК. В Формби.

РИТА(плюхаясь на стул от удивления). О, господи.

ФРЭНК(вставая с места и направляясь к маленькому столику). Хотите ещё выпить?

РИТА отрицательно качает головой.

Ну, а я, если не возражаете, выпью.

Наливает себе порцию виски.

РИТА. А может, не стоит? Убивает мозговые клетки.

ФРЭНК(смеясь). Боюсь, они уже давно все убиты.

Наливает себе ещё виски.

РИТА встаёт и подходит к вращающемуся стулу, на котором обычно сидит Фрэнк. Начинает крутить его, затем усаживается на него, вытянув ноги.

РИТА. Ну, и когда же вы собираетесь меня учить?

ФРЭНК(смотря на неё). Чему же я могу вас научить?

РИТА. Всему.

ФРЭНК облокачивается на бюро с документами, пьёт, качает головой, продолжая смотреть на Риту.

ФРЭНК. Давайте заключим с вами договор, согласны? Я расскажу вам всё что знаю, но вы должны дать обещание никогда после этого сюда не возвращаться… Понимаете, я вообще-то и не хотел браться за эти курсы. Но меня уговорили и я согласился. Хотя знал заранее, что этого делать не следует. И встреча с вами лишь подтвердила, что я был прав. В этом нет вашей вины, детка, просто вы вытянули меня, как вытягивают лотерейный билет, вот и всё. Между нами говоря я ведь чудовищно плохой преподаватель.

После паузы.

Но, как правило, это не имеет большого значения – чудовищный преподаватель вполне соответствует столь же чудовищным студентам. А остальные как-то умудряются чему-то обучиться помимо меня. Но вы – это совсем другое. Вы ждёте от меня столь многого, а я ничего не могу вам дать.

Делает движение в её сторону.

Всё, что я знаю – поверьте, это так – это то, что ничего не знаю. И к тому же меня не устраивает время занятий.

Подходит к вращающемуся стулу и садится на него.

Неужели нельзя было придумать что-нибудь получше: хотят, чтобы мы с вами занимались именно тогда, когда все как один пабы открыты. Знаете, из меня мог бы выйти хороший преподаватель – если бы я мог читать лекции в пабе. Четыре порции некрепкого «гиннесса», я начинаю сыпать парадоксами, не хуже Оскара Уайльда. Вы меня простите – но тут есть другие преподаватели – я всё вам устрою – сделаю вам такую рекламу…

РИТА, ни слови не говоря, направляется к двери. Выходит и аккуратно закрывает дверь за собой.

Внезапно дверь распахивается и РИТА с шумом влетает назад.

РИТА(подходя к Френку). Послушайте, что я вам скажу: я принята на эти курсы, вы, – мой преподаватель, и извольте, чёрт бы вас побрал, выполнять свои обязанности.

ФРЭНК. Но я же вам сказал – есть другие педагоги…

РИТА. Мой педагог – вы, и никаких других мне не надо.

ФРЭНК. Ради всего святого, милая, я же вам ясно объясняю…

РИТА. Мой учитель – вы, и точка.

ФРЭНК. Но я ведь вам тысячу раз повторил – я не хочу вас учить. Что же вы ко мне привязались?

РИТА(глядя Фрэнку в глаза). Да потому, что вы чокнутый, выживший из ума пропойца, который любит выбрасывать своих студентов в окошко, и вы мне нравитесь.

П а у з а.

Неужели вы не поняли, что это комплимент?

ФРЭНК. Не дадите ли мне сигарету?

РИТА(протягивая ему пачку). С удовольствием. А на следующей неделе я захвачу с собой ножницы и как следует вас подстригу.

ФРЭНК. Вы не придёте сюда на следующей неделе.

РИТА(давая ему прикурить). Ещё как приду. И ножницы принесу.

ФРЭНК. Но я не хочу стричься.

РИТА(беря в руки сумку). А что вы хотите – ходить в таком виде всю жизнь?

Идёт к двери.

ФРЭНК. В каком, простите, виде?

РИТА(снимая с вешалки пальто). А вот в таком – точно впавший в старческий маразм хиппи.

З а т е м н е н и е.