Текст книги "Наемник (Тени Солнца)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

12

Брюс быстро вошел в отель, Шерман едва за ним поспевала. В холле находились порядка дюжины местных жителей, чувствовалось какое-то напряжение. Боуссье поспешил ему навстречу.

– Извините, капитан, я не смог их остановить. Один из них, рыжий был очень несдержан. У него была винтовка, и мне показалось, что он может пустить ее в ход.

– О чем вы, – но прежде чем Боуссье успел ответить, из-за двери в конце холла раздался взрыв хохота Хендри. Это была дверь бара.

– Они там, – сказал Боуссье. – Они там почти уже час.

– Будь они прокляты, – выругался Брюс. – Именно сейчас. Будь проклята эта скотина.

Он почти бегом пересек холл и распахнул двойные двери. Хендри стоял у дальней стены с бокалом в одной руке и винтовкой в другой. Он держал винтовку за пистолетную рукоятку и описывал стволом круги в воздухе. Майк Хейг строил пирамиду из стаканов. Он как раз устанавливал последний стакан.

– Привет, Брюс, дружище! – Хейг пьяно взмахнул рукой. – Как раз вовремя, можешь тоже пару раз пальнуть. Но сначала Вэлли, он стреляет первым. У нас все без обмана, полная демократия, у всех равные права. Должности и звания – не в счет. Правда, Вэлли? – Лицо Майка как будто плавилось и теряло форму. Его губы расслабились и дрожали, щеки висели, как груди у старухи, глаза слезились. Он взял со стойки стакан, почти полный, а рядом стояла бутылка «Реми Мартина».

– Чудесный старый коньяк, очень тонкий аромат, – Хейг не смог правильно произнести последние слова и повторил по слогам. Он пьяно улыбался и смотрел на Брюса косыми глазами.

– Отойди в сторону, Майк, – Хендри одной рукой поднял винтовку и прицелился.

– Давай, старина! – заорал Майк. – Не задерживай! Разнеси все к чертовой матери!

– Хендри! Прекрати, – сказал Брюс.

– Пошел ты! – ответил Хендри и выстрелил. Отдачей его отбросило к стене. Пирамида разлетелась вдребезги. В ушах зазвенело.

– Приз этому джентльмену! – завопил Майк. Брюс в три шага пересек комнату и вырвал винтовку из рук Хендри.

– Хватит, пьяная скотина!

– Иди к чертовой матери! – Хендри потирал вывихнутое винтовкой запястье.

– Капитан Карри, – произнес из-за стойки Майк, – вы слышали, что вам сказал мой друг. Идите к чертовой матери спать.

– Заткнись, Хейг.

– В этот раз ты от меня не уйдешь, – прорычал Хендри. – Ты слишком долго на мне ездил. В этот раз я тебя сброшу!

– Покорнейше прошу вас слезть со спины моего друга, капитан Карри, – торжественно произнес Майк. – Он не слон, а мой кровный брат. Я не позволю преследовать его.

– Ну, Карри, давай. Начнем! – проревел Вэлли.

– Давай, Вэлли. Сделай его! – Хейг снова наполнил стакан. – Не позволяй ему на себе ездить.

– Ну давай, Карри!

– Ты пьян.

– Меньше разговоров. Или я должен начать?

– Ты ничего не должен, – Брюс резко ударил его в подбородок прикладом винтовки. Голова Хендри дернулась и он осел по стене. Брюс посмотрел в его остекленевшие глаза. «Достаточно, – решил он. – Это должно было выбить из него боевой дух». Он поднял Хендри и бросил в одно из кресел. «Я должен заняться Хейгом, пока он совсем не набрался, – подумал он. – Посылать за Раффи – нет времени, а оставлять у себя за спиной без присмотра эту скотину тоже нельзя».

– Шерман, – позвал он. Она стояла в дверях и быстро подошла к нему. – Вы умеете обращаться с пистолетом?

Она кивнула. Брюс отстегнул от ремешка свой «Смит-и-Вессон» и передал ей.

– Если этот человек попытается подняться из кресла, стреляйте. Встаньте здесь, чтобы он не смог до вас дотянуться.

– Брюс…

– Это не человек, а животное. Опасное. Вчера он убил двух маленьких детей и с вами, если его не остановить, он сделает тоже самое. Нужно удерживать его на месте, пока я займусь другим.

Она взяла пистолет двумя руками, ее лицо было еще бледнее, чем обычно.

– Вы сможете это сделать?

– Теперь смогу, – она взвела курок.

– Слышишь, Хендри, – Брюс за волосы поднял его голову. – Если попытаешься встать, она убьет тебя. Понимаешь? Она тебя пристрелит.

– Пошел ты вместе со своей французской шлюхой. Я представляю, чем вы занимались на берегу весь день. Играли в игру «спрячь колбаску»?

Гнев сжал горло Брюса. Он стал выворачивать рыжую шевелюру и почувствовал, что волосы остаются у него в руке. Хендри скорчился от боли.

– Заткни свою поганую пасть или я тебя убью!

Он действительно мог это сделать и Хендри понял это.

– Ну хорошо, хорошо, Бога ради, отпусти меня.

Брюс разжал руку и выпрямился.

– Простите меня, Шерман.

– Все в порядке. Займитесь вторым.

Брюс прошел к стойке под испуганным взором Хейга.

– Что ты хочешь, Брюс? Выпить? Выпей. Мы все немного выпиваем. Просто веселимся. Не надо так волноваться.

– Ты больше пить не будешь, совсем наоборот, – Брюс обошел стойку.

Майк стал отступать.

– Что ты собираешься делать?

– Сейчас увидишь, – капитан схватил его за запястье и вывернул руку за спину.

– Брюс, перестань. Я чуть свою выпивку не разлил.

– Хорошо, – Брюс выхватил стакан из его руки. Хейг начал сопротивляться. Он был силен, но выпивка ослабила его и Брюс заломил руку еще сильнее, заставив Хейга подняться на цыпочки.

– Пойдем, дружище. – Брюс провел его к задней двери бара. Свободной рукой он повернул ключ в замке и открыл дверь.

– Сюда, – он втолкнул Хейга на кухню, захлопнул ногой дверь и потащил его к раковине.

– Ну, Хейг, займемся, – он нагнул Хейга над раковиной, раскрыл ему пальцами рот и затолкал в рот скомканную салфетку.

– Все до конца, – он глубоко засунул палец в горло Хейга. Всю его руку облил горячий, вонючий поток. Он едва поборол приступ тошноты. Закончив, он открыл холодную воду и сунул голову Хейга под струю.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, Хейг.

– Оставь меня в покое, черт возьми, – простонал Майк. Брюс поднял его и прижал к стене.

– В миссии у одной женщины очень трудные роды. Она умрет, если ты ей не поможешь.

– Нет, только не это, – прошептал Хейг, – только не это.

– Мы едем туда.

– Нет, прошу тебя, только не это. Я не могу, ты же видишь, что я не могу.

Маленькие красные и лиловые сосуды на его носу и щеках четко выделялись на фоне бледности. Брюс ударил его ладонью, от головы разлетелись капельки воды.

– Нет, Брюс, прошу тебя.

Брюс ударил еще два раза, и заметил первые признаки пробуждающейся в нем злости.

– Брюс, будь ты проклят.

– Ты сможешь, – обрадовался Брюс. – Слава богу.

Он вытолкнул его обратно в бар. Шерман по-прежнему стояла над Хендри с пистолетом.

– Шерман, поехали. Займемся этой скотиной, когда вернемся.

Проходя через холл, Брюс спросил.

– Вы умеете водить «Форд»?

– Да.

– Чудесно. Вот ключи. Я поеду с Хейгом на заднем сиденьи.

На ступенях Хейг потерял равновесие. Брюс подхватил его и практически донес до машины. Он затолкал Майка на заднее сиденье и сел рядом. Шерман завела двигатель и развернула машину.

– Ты можешь меня заставить сделать это, Брюс. Я не могу, просто не могу.

– Посмотрим.

– Ты не знаешь, что это такое. Не можешь знать. Она умрет на столе, – он протянул Брюсу руки. – Посмотри на них. Как я могу работать? Его руки страшно тряслись.

– Она все равно умрет, – резко ответил Брюс. – Ты можешь избавить ее от страданий.

Хейг ладонью вытер губы.

– Дай мне выпить, Брюс. Это поможет. Если дашь мне выпить, я попробую.

– Нет, – сказал Брюс, и Хейг начал ругаться. Из его рта потоком полились мерзости, лицо его исказилось. Он ругал капитана Брюса, себя, Бога. Таких ругательств от него Брюс не слышал никогда. Затем Майк попытался открыть дверь. Брюс ждал этого момента, поймал Майка за воротник и прижал к сиденью. Хейг перестал сопротивляться и зарыдал. Шерман быстро провела машину по дамбе, въехала на холм и свернула на боковую дорогу. Свет фар разрезал темноту, тихо гудел ветер. Хейг всхлипывал на заднем сидении. Затем сквозь деревья показались огни миссии. Шерман снизила скорость, объехала церковь и остановилась у здания больницы. Брюс помог Хейгу выбраться из машины. Боковая дверь больницы открылась, из нее появился отец Игнатиус с керосиновой лампой в руках. В ярком свете лампы лицо Хейга казалось еще более отвратительным.

– Святой отец, – объявил Брюс. – Вот ваш доктор.

Игнатиус поднял лампу и сквозь очки вгляделся в лицо Хейга.

– Он болен?

– Нет, святой отец, он пьян.

– Пьян? Значит он не сможет оперировать?

– Нет, он сможет!

Брюс провел Хейга по коридору в маленькую операционную. Игнатиус и Шерман шли следом.

– Шерман, помогите святому отцу привезти сюда женщину, – они ушли, Брюс обратился к Майку.

– Ты уже настолько погряз в дерьме, что даже не понимаешь меня?

– Я не могу это сделать, Брюс. Ничего не получится.

– Значит она умрет, но ты все-таки попробуешь.

– Мне нужно выпить, Брюс, – Майк облизал губы. – У меня внутри все горит. Ты должен мне дать выпить.

– Сделай это и получишь полный ящик.

– Мне сейчас нужно.

– Нет, – твердо сказал Брюс. – Посмотри, что у них есть из инструментов. Достаточно ли для такой операции?

Брюс подошел к стерилизатору и поднял крышку. Из него вырвалось облако пара. Хейг заглянул внутрь.

– Здесь все, что нужно. В помещении только не достаточно светло, и я хочу выпить.

– Что-нибудь придумаю со светом. Мой руки.

– Брюс, прошу тебя, дай мне…

– Заткнись! – зарычал Брюс. – Вон там раковина. Готовься.

Хейг прошел к раковине. Он уже лучше стоял на ногах, лицо приобрело более твердое выражение. «Старый ты дурак, – подумал Брюс. – Как я на тебя надеюсь. Господи, как я надеюсь, что ты сможешь это сделать».

– Поторопись, Хейг. Мы не можем заниматься этим всю ночь.

Брюс вышел и прошел по коридору в палату. Окна операционной были закрыты, Хейг убежать не мог. Только в коридор, а здесь он его поймает. Он заглянул в палату. Шерман и Игнатиус при помощи санитара поднимали женщину на каталку.

– Святой отец, в операционной мало света.

– Я могу только предложить еще одну керосиновую лампу.

– Хорошо, принесите ее. Я перевезу женщину.

Игнатиус с санитаром ушли. Шерман с Брюсом вывезли каталку из палаты. Женщина застонала от боли, ее лицо стало серым и казалось восковым. капитан видел такие лица у чернокожих, когда они на пороге смерти.

– Она скоро умрет, – сказал Брюс.

– Наверное, – ответила Шерман. – Но надо торопиться.

Женщина заметалась на каталке, пробормотала что-то, глубоко вздохнула, всколыхнув простыню над огромным животом, и снова застонала. Хейг был в операционной. Он снял китель и тщательно мыл руки, склонившись над раковиной. Он даже не обернулся, когда они появились с каталкой.

– Перенесите ее на стол, – сказал он, намыливая руки до локтей. Стол был такой же высоты, что и каталка, и они легко перенесли женщину на стол.

– Она готова, Майк, – сказал Брюс. Хейг вытер руки чистым полотенцем, протер их спиртом, морщась от запаха, который больше не волновал его. Он снова становился хирургом. Он подошел к столу и склонился над женщиной. Она не знала о его присутствии; глаза ее были широко открыты, но не видели ничего. Хейг глубоко вздохнул. На лбу его выступили капельки пота. Седая щетина на щеках поблескивала в дрожащем свете керосинки. Он откинул одеяло. На женщине была распахнута спереди короткая белая блузка, не закрывавшая ее живот. Живот был огромный, твердый, с вывернутым на изнанку пупком. Колени были приподняты, толстые бедра широко раскинуты. Ее тело потрясла очередная схватка. Брюс мысленно помогал ей, видя как под серой кожей напряглись мускулы в попытке вытолкнуть застрявший плод.

– Майк, быстрее! – Брюса потрясла эта картина. «Я не думал, что это так тяжело, – подумал он. – В муках будешь ты рожать детей своих». С искусанных губ женщины сорвался очередной крик.

– Скорее, черт тебя возьми! – взмолился Брюс к хирургу. Хейг начал осмотр. Его пальцы казались неестественно белыми на фоне темной кожи. Наконец, он удовлетворился и подошел к стерилизатору. Появились Игнатиус и санитар с двумя лампами. Священник хотел что-то сказать, но почувствовав напряженность в комнате, промолчал. Все смотрели на Майка Хейга. Его глаза были плотно закрыты. Лицо в свете лампы, казалось, состояло из плоскостей и острых углов. Он тяжело дышал.

«Я не должен его сейчас подталкивать, – подумал Брюс. – Я подвел его к самому краю, он должен сам принять решение». Майк открыл глаза.

– Кесарево сечение, – быстро произнес он, как собственный смертный приговор. – Я это сделаю.

– Халаты и перчатка? – быстро спросил Брюс отца Игнатиуса.

– В стерильном шкафу.

– Принесите.

– Ты должен помочь мне, Брюс. И вы тоже, Шерман.

– Конечно, объясни нам.

Игнатиус помог им облачиться в зеленые операционные халаты. Они быстро продезинфицировали руки.

– Принесите тот поднос, – приказал Майк и открыл стерилизатор. При помощи длинного пинцета он доставал из испускающей пар коробки инструменты и укладывал их на поднос, громко произнося название каждого.

– Скальпель, скобки, зажимы.

Санитар протирал живот женщины спиртом и укладывал простыни. Майк наполнил шприц пентоталом и повернулся к свету. Его не возможно было узнать: лицо в маске, волосы закрыты зеленой шапочкой, длинный халат закрывал тело до пят. Он нажал на поршень, несколько капель прозрачной жидкости скатились по игле. Он взглянул на Брюса.

– Готов?

– Да, – кивнул Брюс. Майк склонился над женщиной, взял ее руку и стал иглой нащупывать под темной кожей вену. Жидкость в шприце окрасилась в красный цвет, Майк медленно нажал на поршень. Женщина скоро перестала стонать, ее тело расслабилось, дыхание замедлилось и выровнялось.

– Идите сюда, – приказал Майк Шерман. Она взяла хлороформную маску и подошла к изголовью.

– Я скажу вам когда.

Она кивнула. «Господи, как прекрасны ее глаза», – подумал Брюс.

– Скальпель, – сказал Майк и указал на поднос. Брюс быстро передал его. Потом все смещалось в его голове. Он потерял чувство реальности. Натянутая кожа, раскрывающаяся вслед за скальпелем. Кровь, сочащаяся отовсюду. Розовые мышцы, желтоватые слои подкожного жира, синеватые кольца кишечника. Человеческое естество, мягкое, пульсирующее, кровавоблестящее в свете лампы. Скобы и зажимы, как серебристые насекомые, окружившие разрез, как будто это был цветок. Руки Майка, не похожие на человеческие, в желтых резиновых перчатках, работающие в животе. Промакивающие, режущие, зажимающие, перетягивающие. Потом лиловая матка, разрезанная скальпелем. И, наконец, маленький клубок из рук и ног, с непропорционально большой головой, опутанный толстой розовой змеей пуповины. В руках Майка ребенок повис вниз головой, как летучая мышь. Щелчок ножниц, и он больше не связан с телом матери. Еще немного манипуляций Майка, и ребенок закричал. В его крике чувствовалось возмущение живого существа от встречи с этим миром. Со стороны стола в восторге засмеялась и захлопала в ладоши, как ребенок на кукольном представлении, Шерман. Внезапно Брюс тоже засмеялся. Это был смех из самой души. Смех из далекого прошлого.

– Возьми его, – предложил Хейг. Шерман осторожно взяла слабо извивающееся тельце на руки. Хейг начал зашивать. Наблюдая за ее лицом, Брюс ощутил, как смех умирает у него в горле. Ему хотелось плакать. Хейг зашил специальным сложным стежком матку. Затем, как опытный портной, стал накладывать внешние швы. Он стянул толстые губы разреза нитками и, наконец, заклеил пластырем. Он накрыл женщину одеялом, сдернул с лица маску и повернулся к Шерман.

– Вы можете помочь мне вымыть его, – его голос звучал гордо. Они вдвоем подошли к раковине. Брюс скинул халат и вышел на улицу. Он облокотился на капот автомашины и закурил.

«Сегодня я вновь смеялся, – с удивлением подумал он. – А потом чуть не плакал. И все из-за женщины и ребенка. Притворство кончилось. И уединение. Сегодня здесь родился не один человек. Я вновь смеялся. У меня было желание смеяться. Я чувствовал необходимость плакать. Женщина и ребенок. Единственное ради чего стоит жить. Нарыв прорвался. Теперь я буду выздоравливать».

– Брюс, Брюс, где вы? – он не ответил. Она заметила огонек сигареты и подошла. Остановилась рядом в темноте.

– Шерман… – произнес Брюс и замолчал. Он хотел обнять ее, просто крепко обнять.

– Да, Брюс, – ее лицо было совсем близко.

– Шерман, я хочу… – Брюс снова замолчал.

– Я тоже, – прошептала она, но затем отступила на шаг. – Пойдем посмотрим, что делает наш доктор, – она взяла его за руку и повела в дом. Он чувствовал в своей ладони прохладу ее длинных красивых пальцев. Майк Хейг и отец Игнатиус склонились над колыбелью, стоящей рядом с кроватью матери. Женщина спокойно дышала, на ее лице застыло выражение умиротворения.

– Брюс, посмотри какая прелесть, – позвал Хейг. Все еще держась за руки, Брюс и Шерман подошли к колыбели.

– В нем все восемь фунтов, – гордо заявил Майк. Брюс посмотрел на младенца. «Черные новорожденные красивее наших – они не выглядят наполовину сваренными».

– Жалко, что это не форель, – пробормотал Брюс. – Могли бы зарегистрировать национальный рекорд. – Хейг с секунду смотрел на него в недоумении, затем закинул назад голову и рассмеялся. Это был новый Хейг. Это чувствовалось во всем. Как он держал голову, как разговаривал.

– Как насчет обещанной выпивки? – проверил его Брюс.

– Выпей за меня. Я пропущу.

«Это не простые слова, – понял Брюс. – Он теперь действительно в ней не нуждается».

– Когда доберемся до города, я выпью двойную порцию. – Брюс взглянул на часы. – Уже одиннадцатый час, нам нужно ехать.

– Мне нужно подождать, пока она не выйдет из анестезии, – возразил Хейг. – Заедете за мной утром. Брюс помедлил.

– Ну, хорошо. Поехали, Шерман.

На обратной дороге в Порт-Реприв они сидели рядом в темноте салона и молчали. Уже когда они въехали на дамбу, Шерман вдруг сказала.

– Он хороший человек, твой доктор. Очень похож на Поля.

– Кто такой Поль?

– Так звали моего мужа.

– А, – Брюс был смущен. Упоминание этого имени что-то изменило в его настроении. Шерман, глядя на освещенную фарами дорогу, продолжила.

– Поль был примерно такого же возраста. Достаточно стар, чтобы научиться пониманию. Молодые мужчины нечутки.

– Ты любила его? – Брюс постарался, чтобы в голосе не было слышно ревности.

– Любовь может принимать различные формы. Я начала любить его. Очень скоро я полюбила бы его достаточно для того, чтобы… – Шерман запнулась.

– Чтобы что? – голос Брюса звучал глухо. «Опять началось, – подумал он. – Я снова беззащитен».

– Мы были женаты всего четыре месяца.

– Ну и что?

– Я хочу чтобы ты знал. Хочу тебе все объяснить. Это очень важно. У тебя хватит терпения меня выслушать? – в ее голосе слышались умоляющие нотки, он не мог этому противостоять.

– Шерман, ты ничего не обязана мне говорить.

– Обязана. Я хочу, чтобы ты знал, – она немного помедлила, и продолжила уже более спокойным тоном. – Я сирота, Брюс. Мои папа и мама погибли во время немецкой бомбежки. Мне было всего несколько месяцев, и я их совсем не помню. Я не помню ничего. От них не осталось ни одной вещи, – на мгновение ее голос задрожал. – Меня приютили монашки. Это и была моя семья. Но это совсем другое, совсем не твое. У меня никогда не было ничего, принадлежащего мне лично, только мне и никому больше.

Брюс сжал ей руку. Она неподвижно лежала в его ладони. «Теперь у тебя есть я, – подумал он. – Теперь у тебя есть я».

– Потом, когда подошло время, монахини обо всем договорились с Полем Картье. Он работал здесь инженером в гоpнодобывающей компании. Занимало определенное положение в обществе и считался достойной партией для их воспитанницы. Он прилетел в Брюссель и мы поженились. Я не была несчастлива, хотя он был пожилой, как доктор Майк. Он был очень добрый и ласковый человек. Он понимал меня. Он не… – она повернулась к Брюсу, схватила его крепко за руку и приблизилась к его лицу. Ее волосы рассыпались по плечам, голос был полон мольбы. – Брюс, ты понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать?

Брюс остановил машину у отеля, выключил двигатель и спокойно сказал:

– Да, я понимаю.

– Спасибо тебе, – она резко открыла дверь, выскочила на улицу и быстро прошла на своих длинных, затянутых в джинсы, ногах к отелю. Брюс посмотрел, как она вошла в двери, затем нажал прикуриватель на приборном щитке, достал из пачки сигарету и закурил. Он выдохнул дым на лобовое стекло и внезапно понял, что он счастлив. Ему опять хотелось смеяться.

Он выбросил только что закуренную сигарету и вылез из машины. Взглянул на часы – уже за полночь. «Господи, как я устал. Возрождение требует больших эмоциональных усилий». Он громко рассмеялся, чтобы еще раз испытать это состояние, позволяя ему медленно захватить себя. В холле его ожидал Боуссье. Он был одет в махровый купальный халат. Его глаза покраснели от бессонницы.

– Месье, вы закончили все приготовления?

– Да. Женщины и двое детей спят наверху. Мадам Картье поднялась только что.

– Я знаю, – сказал Брюс.

– Как вы видите, все мужчины находятся здесь, – Боуссье указал на спящие тела на полу холла и бара.

– Мы уезжаем на рассвете, – Брюс зевнул, потер веки кончиками пальцев. – Где мой офицер? Рыжий?

– Он ушел к поезду совершенно пьяный. Он нам еще доставил неприятностей после того, как вы уехали, – Боуссье помедлил. – Он пытался подняться наверх, к женщинам.

– Будь он проклят, – Брюс вновь ощутил ярость. – Что случилось потом?

– Его отговорил один из ваших сержантов, такой крупный.

– Слава богу, что есть Раффи.

– Я приберег для вас место, чтобы вы могли отдохнуть, – Боуссье указал на удобное кожаное кресло. – Вы должно быть ужасно устали.

– Вы очень добры, – поблагодарил Брюс. – Но сначала я проверю наши посты.