Текст книги "Демон Господа"

Автор книги: Уэйн Барлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

XVIII

АДАМАНТИНАРКС-НА-АХЕРОНЕ

Стоя у главного входа дворца, Элигор наблюдал за тянущимся сюда потоком демонов. Победа при Марааке всколыхнула все население Ада, отовсюду потянулись в Адамантинаркс искатели удачи. Но число «обращенных», кажущееся неимоверно большим отсюда, с точки его обзора, все равно бледнело на фоне численности населения Ада. Другие правители не торопились явиться лично, отделывались рассылкой даров да эмиссаров. Для того чтобы их расшевелить, одной победы мало. А если за победой последует поражение, все они так же побегут в обратном направлении.

Паланкины и душезвери останавливались у подножия дворцовой лестницы, послы спешивались, получали приглашение того или иного рода, в ту или иную инстанцию. Ведомые гвардейцами Зорая, в сопровождении слуг с опахалами и носильщиков с подарками, они входили во дворец, где их встречали министры либо советники, соответственно их рангу. Элигор замечал и знакомые лица, то и дело с кем-то раскланивался. Но много видел и новичков.

Гости отличались как собственным обличьем, так и своими эмблемами и нарядами. В основном младшие демоны, они сохранили много привычного для падших ангелов, а потому ничем особо они не выделялись. Иные же, переняв манеры своих повелителей, кичились всяческими изысками, изменяя свой вид и декорируя себя самым невероятным образом. Бросались в глаза многочисленные длиннющие рога, причудливо изогнутые шипы и выросты, усеянные бесчисленным количеством глаз лица, сияющие причудливыми тлеющими узорами торсы. Жители Низин, погруженных в вечный холод, не расставались с теплыми многослойными покровами из мохнатых шкур, горцы предпочитали крылышки и легчайшие, словно перья, оболочки. Демоны Пустошей часто использовали агрессивную манеру украшения тамошних саламандринов, сочетая заостренные переплетения непонятных сверкающих пятен с продетыми под кожу костями абиссалей и парящими в паре дюймов над телом символами, извивающимися подобно червям. Толпа жужжала разными наречиями, и большинство из них Элигор понимал – одно из его достоинств, ценимых Саргатаном, – но и у него голова шла кругом от этого несмолкающего гула. Через некоторое время он оставил своих гвардейцев и вместе с посетителями направился внутрь дворца.

Элигор остановился невдалеке от Валефара. Тот был занят беседой с одним из немногих владетельных демонов, прибывших ко двору Саргатана собственной персоной. Лорд Фуркас, коренастый, простого вида, без вычурности, с круглым лицом и семью глазами цвета кобальта, в скромной короне из нескольких мелких рожков, что-то тихо говорил, и при этом руки его ни на мгновение не оставались спокойными. Он оживлял свою речь множеством разнообразных жестов, некоторые из которых напоминали Элигору полет дротиков, метаемых аборигенами Пустошей. Элигор не слышал речи Фуркаса, и ему эта пантомима казалась бессмысленной, но Валефар следил за жестикуляцией гостя внимательно. Вот они окончили беседу, Фуркас поклонился и отошел к свите. Прозвучали трубы: всех присутствующих приглашали в аудиенц-зал. Видя, что Валефар погружен в раздумье, Элигор молча пошел рядом с ним.

Они молча вступили в большой купольный зал с тронной пирамидой. Элигор рассматривал лица демонов, а те, в большинстве своем, любовались убранством зала, чтобы по возвращении подробно описать все своим господам и их подданным. Высоко над головами собравшихся, над их разноцветными эмблемами реял, ярко освещая зал и всех присутствующих. Большой герб Саргатана. Взгляд Элигора устремился на господина. Элигор не встречал его уже неделю и теперь, увидев, подбодрился. От Саргатана исходил мощный поток энергии. Чувствовалось: теперь его не может остановить ничто, кроме гибели.

Саргатан заговорил. Заговорил на старом, запрещенном языке, и от его мелодичных звуков все вздрогнули.

– Что нас здесь держит? – начал Саргатан. – Может быть, любовь к этим местам, к их мягкому климату? Или слава наших светлых городов, наполненных ароматами свежего ветра? Или преданность нашему справедливому и мудрому правителю? Потому ли мы здесь, что испорчены до основания? Или же потому, что впали в заблуждение, поддавшись обольстительным, но ложным доводам? Грезим ли мы о Престоле, находясь столь далеко от него? – Саргатан сделал краткую паузу. – Или нас держит наша ложная гордость? Обречены ли мы оставаться здесь вечно? Не следует ли нам попытаться вернуться?.. Вопросов много. Но, господа мои, вы не стояли бы здесь, если бы не нашли ответы на эти вопросы сами. Вы не стали бы подвергать себя тяготам долгого пути в Адамантинаркс, если бы не видели истины. Время – оставить печаль ради надежды. Время – надежде подвигнуть нас на действия. Время – восстать из нашей обожженной плоти и объединиться!

Элигор увидел, какое действие произвели слова лорда. Зал загудел, по нему словно прошла волна. Демоны опускались на колени, их эмблемы выпускали лучащиеся отростки, устремлявшиеся к Большому гербу Саргатана. Он окружен был теперь множеством эмблем. Неужели во всех склоненных перед авторитетом Саргатана головах сейчас одни и те же мысли? «Пройду ли я по улицам Вышних городов?», «Увижу ли Трон Господень?» В памяти Элигора мелькнуло и другое воспоминание: такая же убежденность в голосе, столь же зажигательные слова, те же призывы к оружию ради справедливого дела… И тогда опять – тот же исход? Что, Фарайи не ошибся? Но в одном Саргатан прав: бесспорно, вопросов – действительно не счесть.

Затем начались личные представления и беседы, и они растянулись на многие часы. Саргатан одарил всех и вниманием, и добрым словом. Элигор присоседился к Андромалию и Бифронсу, затем обошел своих гвардейцев, охранявших трон, полюбовался Валефаром. Тот представлял Саргатану всех знакомых и незнакомых, послов и лордов и не скупился на похвалы гостям. Но в конце концов от монотонности этой процедуры Элигора начало клонить в сон.

– Лорд Мальпас, мой господин, – прозвучал голос Валефара. – Он давно изучает искусство осады крепостей. Его помощью пользовался сам главный архитектор Мульцибер, еще когда возводились первые замки – Вельзевула и пустая крепость Люцифера. Он знает их сильные и слабые стороны. Конечно, с тех пор прошло немало времени, но все же…

– Добро пожаловать, Мальпас, благодарен тебе. Твои знания и твои сорок легионов, уверен, окажутся бесценными.

Мальпас поклонился столь низко, что его длинный толстый клюв громко царапнул пол.

Еще через час внимание Элигора привлек узкоглазый демон в экзотической жесткой одежде, инкрустированной множеством шевелящихся душ, раскрашенных в разные цвета, расшитой и украшенной множеством драгоценных камней. Настоящий шедевр портновского, златошвейного и ювелирного мастерства! Валефар, увидев это причудливое явление, и сам удивился.

– Досточтимый лорд Йен Вань из далеких восточных краев привел с собой могучих бегемотов. Эти ужасные чудища находятся сейчас в приречных ангарах… На некотором расстоянии от города, – добавил Валефар успокаивающим тоном.

Саргатан поднял брови.

– О, я наслышан о тебе и о твоих ужасных бегемотах, Йен Вань, хотя видеть их и не довелось. Прошу тебя, доставь мне удовольствие, покажи мне своих грозных подопечных. Благодарю тебя и рад видеть рядом.

Исчерченная шрамами физиономия Йен Ваня тут же добросовестно изобразила дипломатичную улыбку.

– Счастлив видеть тебя, славный Саргатан. Я и мои генералы – к твоим услугам.

И он представил Саргатану своих генералов – таких же узкоглазых, но одетых несколько скромнее.

Наконец демонов в зале поубавилось. Исчезая подобно медленно слабеющему свету, проникавшему сквозь зрачок купола, те, кто уже засвидетельствовал свое почтение повелителю Адамантинаркса, спускались вниз и выходили из зала. Поток гостей превратился в слабый ручеек, пока не осталось всего лишь около дюжины демонов, ожидавших приглашения. По обе стороны горами возвышались, сверкая, подношения, многие из которых Элигор приметил, когда еще только разглядывал процессию. Золотые статуи генералов-демонов прошедших эпох в натуральную величину соседствовали с гигантскими урнами, наполненными драгоценными камнями, найденными в отдаленных горах. Искусно выполненные копья и топоры, сделанные местными ремесленниками с Пустошей из сверкающих металлов, были аккуратно разложены на прекрасных коврах, гобеленах и аккуратно обработанных шкурах абиссалей. В общем, подношения поражали своей роскошью, но Элигор знал, что Саргатан ценит их только в качестве символа, сами же по себе эти вещи не представляли для него ценности.

Последним к трону подошел лорд Фуркас. Судя по его лицу, он вовсе не был этим обстоятельством расстроен, а даже, скорее, доволен. В отличие от остальных Валефар подвел его к Саргатану под руку.

– Государь, лорд Фуркас из далекого горного края Фарагито-Кораксо любезно согласился подождать конца приема, ибо он принес с собой нечто, требующее отдельной демонстрации. Среди многих иных его достоинств – и совершенное владение магией огня. Лорд Фуркас – маг-пиромант высочайшего уровня.

Фуркас тяжело опустился на колени, поклонился и тут же, по знаку Саргатана, поднялся.

– Давным-давно, государь, я подолгу странствовал в горах Сальброкс, в моих землях. Эту мою страсть многие рассматривали как причуду, но я бродил не для развлечения, – Фуркас поднял увенчанный когтем палец, – а в поисках средств усиления моих, надо признать, не слишком сильных войск. Соседи донимали… Я обнаружил много интересного, ценного, но не то, что искал. А соседи тем временем отнимали у меня владения. И вот однажды, сидя у горной расщелины, заметил я абиссаль, несшую в пасти сияющий кристалл. Я проследил за ней, дошел до гнезда. Из таких же кристаллов оказалось сделано все ее гнездо. Я взял один, но в тот же миг его выронил, столь горячим он оказался. Пришлось убить тварь, завернуть камень в ее шкуру. Долгие годы бился я с этим камнем, пока наконец не раскрыл его секрет. Я научился извлекать его энергию и управлять ею. Это – твердый огонь, государь мой Саргатан.

Фуркас поднял руки на уровень плеч, вытянул их в сторону Саргатана ладонями кверху, слегка разведя в стороны. Над одной его ладонью парила крохотная пылающая пылинка. Фуркас пробормотал что-то себе под нос, и от одной его ладони к другой протянулась тонкая светящаяся линия. Тут же и весь он вспыхнул каким-то таинственным сиянием. Он развел руки, и линия между ними стала длиннее и шире и вдруг превратилась в толстый дротик. Фуркас схватил только что созданное оружие рукой, защищенной слоем глифов.

– Теперь нужно найти цель для моего мальпирга.

– Элигор, пусть возьмут вон ту фигуру и поставят подальше. – Саргатан указал на золотую статую. – Старик фельдмаршал Кетиас только порадуется, что ему довелось испытать новое оружие.

Тут же трое летучих стражей, согласно указаниям лорда Фуркаса, поволокли статую полководца в дальний конец зала. Элигор с сомнением прикинул расстояние и скептически глянул на плотную фигуру самонадеянного демона. Саргатан поднялся, чтобы лучше видеть.

С неожиданной ловкостью коротышка Фуркас взмахнул рукой и запустил дротик-мальпирг очень круто вверх, чуть ли не вертикально. Тут же с его уст сорвалось короткое заклинание, и снаряд словно раскололся. Обе половинки его, прочертив златоогненные линии, врезались в статую в область груди. Брызнуло расплавленное золото.

– И сейчас у меня вооружены мальпиргами десять легионов, – скромно сообщил Фуркас. – Я передаю их тебе, государь.

– Великолепно, Фуркас, великолепно, – негромко сказал Саргатан. – Это грандиозный вклад. Надеюсь, ты сам и поведешь их в бой.

– Спасибо, государь, – поклонился Фуркас; он явно был доволен результатом встречи.

– Государь, идет еще кто-то, – вскинул Элигор руку в сторону облака дыма, рассеивавшегося вокруг торчащих из пола ног и нижней части тела изуродованной статуи. Не дожидаясь приказа, туда тут же рванулись его летуны.

– Все гости прошли, государь, – доложил Валефар. – В зале никого не должно быть.

Сквозь белый дым проступила фигура, одетая в бледные кожи, – она походила не то на привидение, не то на какого-то странника.

– И вот награда за мое долгое ожидание! – донесся из-под капюшона хрипловатый голос. Женский голос, как сразу понял Элигор. И выговор… Что-то знакомое. Вспомнить он, однако, не успел. Откинулся капюшон, и Лилит, встряхнув белой гривой, небрежно скинула плащ. – Думала, расплавлюсь в своих шкурах, как этот золотой… – кивнула она на остатки фельдмаршала.

Бледная, словно кость, просто одетая, она воплощала собою хрупкость и мощь, нежность и жестокость, чувственность и свирепость.

Саргатан преклонил колено, его примеру последовали остальные.

– Супруга государя…

– Никакая больше не супруга, лорд Саргатан, – поправила Лилит с торжествующими нотками в голосе. – Поднимайтесь, поднимайтесь. Я больше к вашей иерархии отношения не имею, нет у меня своей ступени в Аду. И то, что я здесь, – лучшее тому доказательство.

– Лилит… – Саргатан поднялся. Все остальные тоже поднялись и с поклонами потянулись к двери. – Я думал, что тебе еще рано показываться в городе. Я полагал, что тебе следует некоторое время скрываться, пока в Дисе не утихнет беспокойство.

– Это верно. Онопока не знает, где я, но наверняка догадывается. Не трудно сообразить, а оно ктому же неглупо. Нет мне смысла скрываться, государь мой. Твоя мощь и твое отношение к Мухе от Диса не укрылись, так что онотоже относится к тебе – хуже некуда.

– И будет относиться еще хуже, когда узнает, что ты здесь.

– Хочешь, чтобы я вернулась в Дис?

– Ни в коем случае! Только вот охранять тебя придется серьезно.

– Спасибо, государь.

Элигор встретился глазами с Валефаром. Капитан оставался пока на тронной пирамиде – и ожидая каких-либо указаний Саргатана, и из собственного интереса к Лилит. Теперь же, поняв многозначительный кивок первого министра, последовал за ним. Мимоходом Валефар нагнулся, подобрал сброшенный плащ Лилит, свернул его и сунул под мышку. Выходя из зала в аркаду, Элигор слегка повернул голову и увидел, как две фигуры в отдалении углубились в беседу.

* * *

Под взглядом Лилит Саргатан подошел к краю тронной пирамиды и уселся на верхнюю ее ступень. Темная массивная фигура его резко контрастировала с белой тонкой фигурой Лилит. Он слегка повернулся в сторону расплавленного золотого фельдмаршала.

– Впечатляет, – проронила Лилит.

– Да. Еще одно оружие против твоего бывшего господина. Если нужда возникнет. Присядь. – Саргатан указал на ступень рядом с собой.

Она опустилась на указанное место и принялась разглаживать складки юбки. Саргатан молча следил за ее руками, за ее движениями. Лицо его сохраняло нейтральное придворное выражение, но Лилит показалось, что его медленно движущиеся лицевые пластинки выражают какую-то смесь чувств. Печаль? Они встретились взглядами, и Лилит увидела, что лицо его меняется, пластинки успокаиваются, а челюсти сжаты уже не столь плотно.

– Итак, почему ты сбежала из Диса? И почему прибыла сюда?

Лилит на мгновение прищурилась и как будто сквозь каменные стены дворца, через горы и долины увидела Дис, увидела свои отделанные костью комнаты. Странно, что она вырвалась оттуда, что она больше – не пленница.

– Очень просто, государь. Я не хотела быть вещью. Так уж создана.

– Не хотела? Или не могла?

– И то и это. – Она помолчала. – Когда Люцифер оставил скипетр Вельзевулу, я превратилась в товар, в имущество, перешедшее из рук в руки. И это должно было мне понравиться? После тысячелетий, проведенных с этим… я почувствовала, что лишилась своего «я». Муха высосал из меня почти все, чем я была. Много времени прошло, пока то, что от меня осталось, та часть, которая могла увидеть Свет, устремилась к возможному решению. К душам… Я подумала: если вдохнуть в них надежду, то они восстанут. И опрокинут Муху. Хотя бы своим числом. Может, это были и наивные мысли, но я принялась тайком рассылать свои фигурки, распространять их среди проклятых. Они стали выражением моего стремления к свободе, к спасению… И к мести.

Саргатан кивнул.

– Это – ответ на мой первый вопрос. Но почему именно сюда?

– Меня постигло несчастье… – Лилит задумалась. Нет, про Ардат Лили она расскажет позже. – Государь, знаешь, как демоны Диса называют Адамантинаркс? Со злостью, с ненавистью они шипят: «Город, свалившийся с Небес!» Там каждый знает о твоей столице. Все знают, что это – лучший город Ада. И все знают, кто его создатель и хозяин.

Еще об одной причине своего выбора Лилит решила тоже пока промолчать. О том, что во время его нечастых появлений в Дисе она заметила в нем то, что напомнило ей другого демона. Ее исчезнувшего господина. Саргатан обладал многими неотразимыми качествами, которые сделали Люцифера тем, кем он был: целеустремленностью и идеализмом, а также свирепостью, решительностью. А вот теперь ей открылась еще одна общая черта – мучительные угрызения совести, превращающиеся в сущее наказание.

– Наслышан, – пророкотал Саргатан. – Произнеся это, они плюются. И не только потому, что произнесли слово «Небеса». Адамантинаркс застрял у них костью в горле.

– У них. Но не у меня. Я хочу, чтобы он стал мне домом. Если я никогда не увижу Неба, то здесь я чувствую себя ближе к нему.

– Как ты сюда добралась?

– Одна, тайком, на спине душезверя. И при помощи первого министра Агареса. Он интересный тип, государь. Усердный служака, но если копнуть… От сомнений отнюдь не свободен. Будь я Мухой, я бы не спешила на него положиться.

– Интересно. Не могу представить себе, как можно находиться каждый день рядом с Мухой и не превратиться в его поклонника и верного слугу… Что ж, Лилит, добро пожаловать в город, упавший с Небес. – Он протянул ей руку. – Я – твоя опора и защита до последнего воина, если до того дойдет.

Лилит положила белую хрупкую руку на его громадную темную ладонь и почувствовала исходящий от нее жар. И еще она чувствовала, как освобождается от страха и неуверенности, с которыми сжилась, казалось, навечно. Теперь, под спудом мук и отречения, она словно отыскала запечатанный ларец, в котором бережно хранила то самое, возможно, воображаемое, но живое и трепетное собственное «я».

Лилит слега покачала головой.

– Что? – мягко спросил Саргатан.

– Как в волшебном сне…

Архидемон встал, удерживая ее руку в своей, поднял ее за собой.

– Нет, Лилит, это не сон. Мои сны никогда не были столь… притягательны.

Лилит улыбнулась, на мгновение опустила веки. И почувствовала, что душа ее, словно стайка ночных серебрянок, вспорхнула и вылетела наконец из ларца, в котором была заключена так долго.

XIX

ДИС

Такой тишины в замке Адрамалик припомнить не мог. Немногочисленные министры и чиновники, старавшиеся прошмыгнуть и скрыться поскорее, просто дрожали от ужаса. Ходили слухи о том, что стряслось в Шестидесятом районе Диса после того, как Вельзевул осознал наконец, что супруга его таинственным образом исчезла. Даже Адрамалик содрогался от услышанного.

А понял это Вельзевул в его, Адрамалика, присутствии. Адрамалик, Агарес и еще несколько высших чиновников стояли как вкопанные, разинув рты, наблюдая, как беснуются мухи. Они, отслаиваясь от тела Вельзевула, скучивались, становились все больше. Их ангельские лики искажались, словно от оспы и проказы, покрывались страшными язвами. Лапы их усеивались шипами и крючьями, угрожающе рассекавшими воздух. Они уносились по спирали ввысь и через отверстия Ротонды вылетали наружу. Наблюдая за их исчезновением и за раскачивавшимися кожами под куполом, Адрамалик облегченно вздохнул. Вельзевул мог запросто расправиться и с теми, кто был теперь перед ним, вообще опустошить Замок, свое постоянное пристанище.

На следующий день, когда государь вернулся на трон, пришли вести из Шестидесятого городского района, немалого даже по масштабам Диса. Всё там – души, демоны, здания, даже мостовые – оказалось размолотым, разжеванным, переваренным и извергнутым. На площадях разливались озера крови. Повсюду валялись объеденные куски, смердели лужи блевотины и кучи дерьма. Над районом висел кровавый туман.

Через несколько дней этот туман, не рассеиваясь, поплыл по воле ветров – или тех, кто эти ветры направил, – в сторону Адамантинаркса, куда, как потом сообщили, и прибыл зловещим предупреждением. Иные видели в этом каприз погоды, но Адрамалик к этим наивным не принадлежал. Он слишком хорошо знал хозяина. Конечно же, тот понял, куда могла деваться супруга. Но как могла она покинуть Дис незамеченной? Этот вопрос Адрамалика очень интересовал.

Нет, он не ощущал покоя даже в окружении своих рыцарей. А те – тоже притихли. Им не надо было бежать в Ротонду, чтобы увидеть пример самодурства и маниакальной одержимости. Достаточно было взглянуть на своего почитаемого магистра, чтобы повысить бдительность, проявлять поменьше инициативы и побольше молчаливой покорности.

АДАМАНТИНАРКС-НА-АХЕРОНЕ

В аркаде Лилит разминулась с только что вышедшими из аудиенц-зала послами. Она стала здесь частым гостем, и охрана уже пропускала ее без всяких вопросов. Какое еще требуется доказательство свободы?

Опасения, что Саргатан попытается ввести ее в какие-нибудь новые рамки, постепенно исчезли. Тем более что встречались они все чаще. После совещаний с министрами и генералами он теперь нередко прогуливался с нею по улицам Адамантинаркса, и ей постепенно стало ясно, что эти встречи приносят удовольствие им обоим. Часто разговор касался душ и ее теории терпимого к ним отношения, и Саргатан, к ее удовлетворению, не очень уж ей возражал. Часто и подолгу видеться им, однако, не удавалось, ибо дел у него хватало всегда, но встречи не только приносили радость, но и казались полезными, даже ему. Хотя бы потому, что давали отдых и расслабление, отодвигали насущные заботы и мучительные воспоминания. Она это замечала и, возвращаясь в отведенные ей комнаты дворца, улыбалась сама себе.

Лилит вошла в аудиенц-зал. Луч света, словно палец, проникший сквозь Небесное Око купола, проткнул легкую дымку и ощупывал пол. Над головой прошелестела крыльями стайка серебристо-черных абиссалей и исчезла во тьме. Саргатан восседал в тронном кресле, беседуя с какими-то послами. За спиной его стоял Валефар. Она подошла к подножию тронной пирамиды и стала дожидаться окончания переговоров.

Наконец Саргатан направился к ней, и Лилит принялась гадать, куда они сегодня направятся, ибо гонец ничего толком не объяснил. На всякий случай она: захватила верхнюю накидку. В городе было чем полюбоваться: громадным литейным двором с кузницами, обширным районом ремесленников, бесконечными аркадами арсенала, отлично организованными питомниками абиссалей… Но более всего поразила ее воображение громадная библиотека дворца. Пока что она не в состоянии была разобраться в витиеватом шрифте книг, но Саргатан обещал лично ее обучить, добавив, что есть среди книг и несколько, повествующих о жизни в Небесах. И она с нетерпением ожидала этих уроков, не только желая почерпнуть новые знания, но и стремясь сблизиться со своим учителем.

– Плащ тебе сегодня ни к чему, – сказал Саргатан. – Оставь, Элигор отошлет его обратно в твои комнаты.

– Значит, мы останемся во дворце? – спросила она, надеясь, что предстоит первый из обещанных уроков.

– Наша цель очень близка к месту, на котором мы стоим сейчас, Лилит.

– Я заинтригована, государь, – сказала она, аккуратно складывая плащ на ступеньке тронного возвышения, и последовала за Саргатаном в аркаду.

Они прошли в большой входной вестибюль, и множество демонов опустились здесь на колени перед проходившим государем. Войдя мимо охранного глифа в высокую дверь, Лилит поняла, что они начали спуск. Прошли еще под несколькими глифами, спустились глубже. Тишину нарушали теперь лишь звук шагов, гулкое дыхание и гудение головного факела Саргатана.

Прогулка не показалась Лилит длинной, ибо она шла с Саргатаном, и его близость одновременно действовала на нее и успокаивающе, и будоражила. Новизна этих ощущений и их странная противоречивость все чаще становились предметом ее размышлений. И она радовалась, что вырвалась наконец из долгой духовной изоляции.

Саргатан положил ладонь на ручку двери и чуть задержался. Лилит глядела на него, следила за его опущенным взглядом и прислушивалась к ударам своего сердца. Саргатан явно преодолевал какое-то сомнение, и ей захотелось сказать, что вовсе не обязательно знакомить ее с тем, что находится за дверью. Но она промолчала.

Тихий щелчок двери показался в мертвой тишине подземелья оглушительным.

Короткий проход сразу за дверью открывался в просторное помещение. Саргатан молча глянул на нее, и в его глазах она прочла предложение шагнуть туда первой. И она шагнула.

В Небо…

Лилит машинально коснулась пальцами надписей на стенах, и ее взгляд заскользил по помещению, столь непохожему на любое другое в любом из зданий Ада. Как во сне, перемещалась она от статуй к фризу, вглядывалась в мозаику. Она как будто не сознавала себя, не управляла своим телом. Неуверенно касалась она белым пальцем то белизны небесных облаков, то лика запечатленного в мозаике ангела, то изумрудных полей и лазурных потоков, золотых шпилей и куполов… Ее переполняло волнение, и ей хотелось впитать в себя это все. Саргатан тихо пояснял, и она, не всегда его понимая, слушала внимательно. Вокруг нее парили небесные воинства, она слышала серебряные колокольчики ангельских голосов, славящих Престол. Она не замечала, что по лицу ее потекли слезы радости. Она почувствовала слабость и удивительное облегчение. Раз она споткнулась, и мощная рука Саргатана поддержала ее.

Они достигли дальнего фриза, на котором был изображен Его Свет, и Лилит почувствовала безмерный восторг, ощущение красоты и величия затопило ее. И встретилось с ее ненавистью. Все померкло перед ее глазами, она стала падать, и Саргатан едва успел ее подхватить. Он отнес ее в центр комнаты, положил на какое-то каменное возвышение.

«Он оттуда, он ничего не забыл и очень хочет вернуться, – подумала она, глядя в мерцающий опаловый потолок. А потом внутри все сжалось, как от внезапного холода. – Я не смогу туда вернуться. Никогда. Да и не хочу». Ее охватила саднящая тоска. Она не чувствовала себя так, даже когда не вернулась Ардат Лили; исчезла и та хрупкая, столь новая для Лилит радость, родившаяся с приходом в Адамантинаркс. «Я не должна его отпускать».

Саргатан озабоченно склонился над ней, и она впервые ясно увидела его – так, как будто наконец рассеялся скрывавший его туман. Может быть, помогли образы только что увиденных ангелов, а может быть, это он пожелал, чтобы она увидела его таким. Над нею склонился серафим. Даже в Люцифере не видела она такой ясности образа. И в глазах Саргатана читалась безмерная скорбь.

Он помог ей сесть и, не отводя от нее глаз, запустил пальцы в ее волосы. И она поняла, что теперь всякий раз, когда взглянет на него, сможет воспринять его истинную, ангельскую суть.

– Лилит, пока ты не появилась в Адамантинарксе, это место было моим сердцем…

Она невольно взглянула на зияющую в его груди дыру. Значения этой потери она не могла постичь. Она бы такого не перенесла.

– Не плачь. – Он отер слезы с ее щек. – Ты заполнила оба эти места. – Он обвел жестом помещение и указал на свою грудь.

Лилит улыбнулась сквозь пелену слез. И поняла, что тоже ощущает какую-то ясность. Она опустила ноги на пол, поднялась.

– А теперь расскажи мне снова. О Небесах.

ПОЛЯ АДАМАНТИНАРКСА

Жгучий ветер, горячее, чем ветер пустынь, овевавший его при жизни, ометал равнину, обжигал его незащищенное лицо, но Ганнибал не обращал на него внимания. Он стоял на пригорке спиной к Ахерону и простиравшемуся за ним городу в полной безнадежности. Воодушевление пропало. Пропало, когда он осознал, чего стоит превратить это стадо в боеспособную силу.

И на что он, собственно, надеялся? Адамантинаркс – не Карт-Хадашт, его дома по-прежнему выстроены из душ. Где взять здесь стоящий материал? Какие деньги купят крепких и ловких наемников?

Перед ним покачивались на ветру двадцать тысяч душ набранного войска. Даже слово «сброд» казалось для них слишком лестным. Об однородности этой массы вообще нечего думать, здесь и двух похожих не отыщешь. Он поручил командирам рассортировать эту публику. Мало кому можно было сразу доверить оружие, приходилось вмешиваться приданным в помощь демонам, но и тем редко удавалось сразу приспособить эти полудохлые чучела к строю, научить управлять собой. Хорошо хотя бы, что нашлось достаточное количество душ с прежним боевым опытом. Их и произвели в командиры. Он наблюдал, как новоиспеченные военачальники пытаются обучать новобранцев, и каждый раз отводил взгляд. Нет, это невозможно! Однако и при жизни ему приходилось не только преодолевать сложности, но и добиваться невозможного. Не впервой. И он снова заставлял себя вглядываться, оценивать, прикидывать… И куча бесформенных ошметков превращалась в его воображении в какое-то подобие неуклюже скроенного лоскутного одеяла. Да, трудно, но сдаваться никак нельзя. На нем – обязательства перед этим городом, он связан присягой Саргатану. И он – еще взлетит. Не разбиться бы только…