Текст книги "Демон Господа"

Автор книги: Уэйн Барлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

XVI

АДАМАНТИНАРКС-НА-АХЕРОНЕ

Ей казалось, что даже стоящие на улицах дома реагировали на ее появление в Адамантинарксе. Насколько же в этом городе лучше, чем в сером, однообразном Дисе!

Спрятавшись в простой, ничем не украшенной наспинной башенке гигантского странника Пустошей, Лилит не привлекала ничьих взглядов, так же как ранее ее служанка Ардат Лили, которая неоднократно приезжала в этот город. Теперь Ардат Лили покинула ее, но ей было бы приятно сознавать, что госпожа вырвалась сюда, в лучший город Ада. Лилит воспринимала города как живые тела, распростертые на поверхности земли. Или Ада… Действительно, по сосудам их улиц текли бесчисленные души, кровь этих городов. Младшие демоны выполняли в них роль разных нужных для жизни органов. А старшие думали как и положено мозгу… Правда, иной раз мозги эти казались прогнившими… а чаще – ненормальными. Но – только не здесь, не в Адамантинарксе. Здесь – всегда все в порядке. Во всяком случае, если сравнивать с другими…

Она проследовала через громадные Восточные ворота и сразу увидела Зорая, капитана пешей гвардии Саргатана. Тот спокойно дожидался ее прибытия. С ним скучали у ворот несколько его демонов в кожах приятного зеленоватого цвета. На плече Зорая восседал ее бесенок. Завидев ее, малыш сразу же заверещал, спрыгнул с плеча капитана прямо на попону ее душезверя, вскарабкался наверх и вскочил на протянутую ею руку. Мечты иногда сбываются! Ни Диса, ни Мухи… Она погладила бесенка.

– Добро пожаловать в Адамантинаркс, госпожа, – степенно приветствовал ее Зорай. – Надеюсь, путешествие тебя не утомило.

– Ох, господин мой Зорай, не было еще путешествия, которое бы меня не утомило. Но зато я здесь наконец.

– Покои для тебя готовы. – И Зорай указал в сторону дворца.

– Лорд Саргатан уже вернулся из похода? – спросила Лилит, откидывая надоевший капюшон и обнажая плечи.

– Вернется через несколько дней, – ответил Зорай, с усилием отводя от нее глаза. – Выиграть битву – полдела; порядок на территориях, к сожалению, приходится наводить долго.

Лилит кивнула, и они направились к дворцу. Длинный дугообразный проспект выполнял, по сути, роль лестницы, но уклон его почти не чувствовался, и Лилит поняла, что они поднимаются, лишь когда через некоторое время огляделась. Заметила она и то, что ближе к Дворцовой горе движение на улицах становилось активнее.

Если прежний ее господин находил рабов пригодными лишь на то, чтобы их терзать, то хозяин Адамантинаркса оказался рачительнее. Здесь души не валялись на обочинах искалеченными, не торчали нанизанными рядами на колья, здесь не приходилось обходить группы рыцарей, учинявших над кем-то расправу среди улицы.

Вместо этого Лилит видела вокруг себя только множество непрестанно работающих душ, которые строили, создавали, украшали Адамантинаркс. Скрипящие костяные леса, огромные кучи моргающих кирпичей, нагромождение сосудов с жидким строительным раствором из душ – все свидетельствовало о грандиозных замыслах Саргатана. Попутно Зорай показывал ей новые постройки, объяснял их назначение, в том числе и колоссальную статую самого архидемона, чья голова ярко сияла, словно одетая в трепещущий капюшон из пламени. Лилит остановилась, когда увидела монумент.

– Его идея? – спросила Лилит; кривая улыбка исказила ее совершенные черты.

– Нет, его эта идея как раз сильно разозлила.

– Да, понимаю. Не самое лицеприятное изображение.

– Не по этой причине, моя госпожа. Статуя была возведена по приказу государя, а мой лорд не слишком-то любит указания из Диса.

Лилит сочувственно кивнула. Уж она-то понимала, чего можно ожидать из Замка в Дисе.

Они не спеша пробирались к дворцу сквозь толпы душ, демонов-воинов, демонов-служащих.

В воздухе висела тонкая дымка, странно пахнущее вещество, выделяющееся во время превращения душ в раствор и кирпичи. Группы работников, главным образом проклятых, сидели на открытых площадях, сшивали кожи, вырезали узоры на костяных антаблементах и делали множество украшений, которые рано или поздно окажутся в тысячах комнатах дворца. Толпы душ гнали на трансформацию.

Лилит вглядывалась в серые, блеклые лица прохожих. Она, с помощью Ардат Лили, приложила столько усилий, чтобы до них дотянуться… И усилия эти не пропали впустую, она убедилась в этом тут же, на этих улицах. Ее узнавали, сразу меняясь в лице, останавливаясь, непроизвольно поднимая руки, как бы стремясь если не прикоснуться, то хотя бы удержать в памяти ее образ. Наверное, так реагировали бы на ее появление не только в этом городе. Конечно, и об этом будет у нее разговор с Саргатаном. Может быть, он сделает что-то ради их освобождения.

Группа прошла Дворцовые ворота, и Лилит заметила, что обстановка резко изменилась. Души и мелкие бесы почти исчезли; между солидными, богато украшенными зданиями сновали серьезного вида демоны-чиновники в одинаковых робах, у подъездов стояли строгие охранники. Иной раз попадался караван носильщиков или вьючных душезверей с товарами из города. Да, планировка города, вид зданий, ведение хозяйства – все здесь иначе, чем в Дисе. Но и еще что-то… И Лилит поняла, что именно. Здесь демоны спешили по своим делам, думая об этих делах, уверенно глядя перед собой. А в Дисе каждый все время оглядывался. Лилит почувствовала, что сердцу стало легче биться, а легким – дышать.

Они одолели несколько широких лестниц, и у самого входа во дворец она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на свой новый дом. Ее взгляд обратился к Восточным воротам, задержался на них, скользнул вдаль, к Пустошам, по направлению к Дису. Конечно, Вельзевулу не понравится ее своеволие. И когда он узнает, где она нашла пристанище, Адамантинаркс окажется в опасности. И это – из-за ее эгоизма? Или же для всего этого существуют какие-то более глубокие причины, ей пока что неясные? Чувство уверенности, контроля над своей собственной жизнью было столь же необычным, как и удивление от нового окружения. Лилит поклялась, что никогда не станет привыкать к этим столь неожиданным эмоциям.

* * *

Элигор стряхнул с себя пепел и проследил, как тот расплывчатым кругом осел на камень мола. Высокая дверь – специально по крыльям – по-прежнему запечатана его красной печатью, и подпись его цела. Элигор распахнул дверь, вдохнул знакомый запах своего жилища и своих сокровищ. Иногда, вдалеке от дома, он вызывал в памяти этот аромат, чтобы отвлечься от обычных в Аду запахов, чтобы подбодрить себя. Сквозь свинцово-обсидиановые окна лился оранжевый свет, освещая знакомые ему предметы, и Элигор улыбнулся.

Валефар подарил ему искусно отделанный боевой топор одного из генералов Астарота, даже вместе с кистью хозяина, и Элигор сразу повесил подарок на стену, нацепив его на гвоздь за один из пальцев. Потом зажег огонь во всех светильниках и огляделся. Все тот же беспорядок, как и в день ухода. Все вокруг занято предметами, частями предметов, кусками, листками, обломками, прихваченными во время походов, путешествий, войн. На резном столе перед двойным окном – около сотни фигурок, сделанных из камней Преисподней представителями различных племен Пустошей, каждая – немой свидетель какого-нибудь темного культа, созданного для борьбы с постоянным страхом из-за жизни в суровых условиях Ада. Рядом – изящное навершие заостренной колонны, единственное, что осталось от далекого города Славарка после того, как Саргатан сровнял его с землей. У стены – шкаф с накладками из резной кости и кварцитовыми вставками в дверцах, заполненный причудливыми черепами душ, иные из которых и на человеческие-то не похожи. Библиотека пергаментных свитков, собранных за тысячелетия чуть ли не со всего Ада. Наконец, его конторка для письма, а на ней – его последний труд, его дневник, еще открытый, ждущий очередной записи, и драгоценное перо – единственное нетронутое огнем перо, которое демон выдернул из собственного крыла сразу после Низвержения.

Проникший снаружи луч осветил конторку, коснулся исписанного пергамента, как будто привлекая его внимание к дневнику. Элигор устало опустился на табурет, почти касаясь крыльями пола. Из столицы Астарота лететь пришлось без посадок, чуть ли не все время борясь с порывистым встречным ветром. Теперь глаза сами закрылись, и перед ними беспорядочно понеслись события последних дней. Многое просилось на пергамент. Война, война, война… Из-за чего? Постоянно изменяющиеся границы, постоянное нарушение договоров… Прав Саргатан: хорошо бы со всем этим покончить.

Голова Элигора опустилась на грудь, он погрузился в дремоту. И – словно вознесся на своих прежних крыльях, парил легко и свободно…

Негромкий стук вернул его к действительности. Он медленно поднялся, подошел к двери. Гонец Валефара опустился перед ним на колено, встал и сообщил, что Элигору следует немедля прибыть в покои хозяина. Тяжелым шагом капитан миновал немало освещенных глифами коридоров, пока не добрался до приемной первого министра, где, впрочем, пробыл недолго, так как его сразу пригласили внутрь.

Большие просторные комнаты отводились как под рабочие, так и под жилые нужды, представляя собой обиталище демона, работа которого стала неотъемлемой частью его жизни. За широким окном бушевала гроза, и свет глифов и жаровен время от времени мерк от вспышек красных обжигающих молний. Большие, покрытые затейливым узором сосудов, на стене висели часы-сердце, отбивавшие мерный, но приглушенный ритм. Валефар сидел за столом и выглядел ничуть не менее усталым, чем Элигор. Перед ним высилась кипа депеш, за время его отсутствия выросшая до поистине исполинских размеров. Тут же вошел какой-то посыльный и вывалил на стол еще одну охапку потрепанных документов.

– Адамантинаркса мне не хватало, теперь еще в Аскаде разгребай, – проворчал Валефар, кивнув в сторону ожидавшего его внимания сообщения. – Этой кучи хватит, чтобы половину их столицы заново отстроить. Догадываешься, ради чего я тебе отдохнуть не даю?

– Барон?..

– Барон. В отличие от тебя я с ним раньше почти не общался.

– Он своеобразный тип.

– Он твердолобый тип!

Пламя свечей колыхнулось от сквозняка. Дверь распахнулась, и вошел барон Фарайи – еще в боевой броне и в походном плаще из шкур абиссалей. Он вошел, и Элигору сразу бросилось в глаза нечто, чего он раньше не замечал: хищный прищур и развязность в походке. И эти детали Элигору не понравились.

Барон прошагал к самому столу Валефара и остановился, расставив ноги на ширину плеч и заложив руки за спину.

Не подняв головы и не глядя на барона, Валефар начал:

– Фарайи, мы никогда не были друзьями, так?

– Так.

– К дружбе нас никто и не обязывает. Но в одном мы должны быть едины. В преданности нашему государю.

– Это еще надо обсудить. Не все поступки Саргатана – в интересах демонов, как старших, так и младших.

– Под этими демонами ты подразумеваешь себя…

– Это уж понимай как знаешь.

Элигору показалось, что на стене что-то шевельнулось. Что-то, похожее на палец. Или на ухо.

Валефар поднялся, смахнул депеши на пол и уперся в столешницу обеими руками.

– Понимать это можно и как слова отступника. Если рассмотреть все твои поступки в совокупности, включая и поведение на поле боя, то получается, что доверять тебе нельзя.

– Собираешься здесь меня уничтожить? Или позволишь вернуться к моим воинам? – насмешливо спросил Фарайи.

Элигор медленно двинулся к дальней стене, вглядываясь и прислушиваясь. Возле замеченной на стене выпуклости появилась тонкая струйка крови.

– Похвальная преданность отряду, – в тон Фарайи ответил Валефар, отвернувшись.

– По крайней мере отряд мой состоит из демонов, а не из душ.

Валефар лишь кивнул, соглашаясь.

Элигор почти добрался до места. Как будто услышав его приближение, ухо на стене слегка повернулось в его сторону.

– Государь хоть и сердит на тебя за убийство Астарота – умышленное, я уверен, – но доволен твоими действиями в бою. Моя бы воля, ты бы отсюда живым не вышел. Но государь хочет дать тебе еще один шанс на поле боя. Имей в виду, – выдержал Валефар паузу, – поле боя – место весьма непредсказуемое. – И, не поворачиваясь, он жестом отпустил барона.

– Еще какое непредсказуемое, – охотно согласился Фарайи.

Валефар резко обернулся, гневно сверкнул глазами, но тут же овладел собой.

Фарайи развернулся на каблуках и, покосившись на Элигора, направился к двери.

Почти в тот же момент Элигор схватил торчавшее из стены ухо и резким движением вырвал его. Из стены ударил фонтан крови. Элигор тотчас плотно прижался виском к окровавленному пятну и услышал шепот, смолкший и снова возникший чуть дальше. И снова, и снова – постепенно затихая.

– Кто это подстроил, как думаешь? – спросил Валефар.

– Да кто угодно мог… Не знаю. Попробую выследить. А почему Саргатан не вышвырнет его?

– Слишком много знает. Естественно, многие им интересуются. И – очень уж хороший меч.

Элигор кивнул, отер щеку и ухо, показал трофей Валефару. Тот тоже кивнул, вздохнул, уселся за стол. Элигор швырнул ухо в ближайшую жаровню и попрощался. Конечно, он устал, очень устал. Но хуже усталости было его полное разочарование в Фарайи. Да, увлекательным беседам с интересным собеседником пришел конец.

АДАМАНТИНАРКС-НА-АХЕРОНЕ

Весть о победе под Марааком-Граничным летела от души к душе, на улицах уже появились первые победители. Они входили в город плотными колоннами, еще покрытые боевой пылью, многие в шрамах, иные – зияя разломами черепов, зажав под мышкой отрубленные руки, а то и с торчащими из тела обломками вражеских копий. И почти все гордо выпячивали грудь, щеголяли новыми фалерами побежденных. Ганнибал, как и другие прохожие, впитывал впечатления. И удивлялся, насколько быстро ощутил он себя частью этого чужого ему прежде мира демонов и архидемонов, чертей и бесов.

Ему было чему радоваться. Он не только лишился проклятой черной сферы, но и вернул убитого брата. Рядом с ним шагал брат Маго, найденный по его просьбе. Валефар лично прозондировал кучу Книг Гамигин, не снимая их с полок, и нашел, что Маго и в Аду умудрился проштрафиться и был обращен в кирпич за попытки подбить души на бунт. Найти этот кирпич оказалось уже не сложнее, чем найти запись в книге. И вот его любимый брат Маго Варка, пожалуй единственный из людей, кому Ганнибал при жизни полностью доверял, шагает рядом с ним в окружении демонов-телохранителей. Ганнибал повернулся к брату, с удовольствием оглядел его стройную жилистую фигуру. Тот улыбнулся – улыбка выглядела странно, ибо половина лица так и осталась изуродованной – пребывание в кирпиче оставило свои следы. А точнее, Валефар этим дефектом «обратной трансформации» оставил напоминание обоим братьям.

Слова Ганнибала пали добрыми семенами на плодородную почву. Он поручил еще одной освобожденной душе, бывшему генералу, набор рекрутов во вспомогательную армию. Местом сбора назначили площадь Напеаи – площадь Мечей. Сначала странная новость вызвала непонимание, недоверие. Души недоуменно фыркали или молча удваивали трудовое усердие, подозревая какой-то подвох. Мало ли каких нелепостей наслушались они за свое вечное порабощение! Поди разберись, где тут правда, а где досужие выдумки этих зловредных демонов. Но Ганнибал не отчаивался: многие, как и он, уже ощущали веявший в Адамантинарксе ветер перемен.

Он быстро и уверенно шагал по улице, ведущей к площади Мечей. Весьма знаменательное название. Одетый во всякую рвань, неся на плече длинный сверток, Ганнибал держался гордо и независимо, глядел встречным демонам прямо в глаза, о чем раньше и мечтать не мог. Он и Маго велел вести себя так же. Манера поведения в Аду много значит. И демоны-телохранители, следуя указаниям Саргатана, обязаны были защищать это вновь обретенное достоинство грешной души.

Наконец прибыли на площадь Мечей. Громадная огнеголовая статуя падшего ангела венчала высокий пьедестал, поднимавшийся в дали обширного мощеного пространства. Согбенная спина гиганта была утыкана частоколом ангельских стрел, но кулак, сжимавший обломок меча, вызывающе поднят. Ганнибалу сказали, что по городам Ада стоит множество таких статуй, но этот памятник, рассмотреть который толком и времени-то никогда не было, навсегда запомнился Ганнибалу – как единственный, особенный. У подножия монумента высились две прикрытые кожами кучи, охраняемые отобранными самим Ганнибалом душами.

Площадь была уже забита битком, демонам-телохранителям пришлось расчищать путь. При одном виде их внушительных фигур толпа стала тесниться и раздаваться в стороны.

Маго тронул Ганнибала за локоть и кивнул на крыши окружающих площадь строений. Там виднелись вооруженные крылатые демоны, они внимательно следили за всем происходящим и присутствия своего отнюдь не скрывали. Разумная предосторожность, подумал Ганнибал. Саргатан не может с ходу довериться кому бы то ни было и готов, если понадобится, отреагировать быстро и беспощадно.

Но и присутствие вооруженных демонов не погасило его воодушевления. Наступил решающий момент в его посмертной жизни, и, если он этот момент упустит, другого уж не дождется. Он сейчас – факел, который может возжечь огонь в угасших топках, в обреченных душах… Или он сам угаснет? Или сожжет их и себя без остатка?

Они подошли к монументу. Маго подсадил Ганнибала на первую ступень пьедестала, тот втянул наверх брата, они повторили это еще и еще раз и оказались на полтора десятка футов выше голов волнующейся на площади толпы. После общения с лордом Ганнибал принял более-менее человеческий вид и теперь мог выпрямиться в полный рост, чувствуя, как эмоции бушуют внутри. Он и раньше говорил с толпами, сборищами отчаявшихся и сомневающихся людей, и всегда придерживался в своих речах одной формулы: обращение должно состоять наполовину из надежды, а наполовину из лжи. «И это не лицемерие, – думал Ганнибал. – Ведь армия мало чем отличается от меча. Сначала ее надо выковать, потом научиться с ней драться, а затем проверить в битве. Обман и надежда – всего лишь молот и щипцы, без которых клинка не получится. И чем лучше их использовать, тем он острее».

Он поднимался спиной к толпе, не оборачиваясь на нее. Наверху он подвесил к поясу свой сверток, оправил лохмотья. Затем внезапно повернулся, и все смолкли. Этот нехитрый прием он усвоил, еще будучи юным принцем, в стенах родного города. Маго чуть заметно улыбнулся.

– Имя мое – Ганнибал Барка, и я помню свою Жизнь, – начал он звонко, и его голос заполнил всю площадь. – Вчера я был таким, как вы сейчас. Завтра вы станете такими, как я сегодня. – Он выдержал паузу. – Назревают перемены. Ад вокруг нас меняется. И я стою сейчас перед вами, обращаюсь к вам знамением этих перемен. Я знаю, кем я был и что делал в Жизни. И знаю, как должен поступать сейчас. Нам открыта дорога к искуплению, и поведет нас по этой дороге великий лорд Саргатан. Среди демонов нет сейчас единства. Некоторые видят необходимость изменений. Эту необходимость видит наш государь Саргатан. И видит Белая Госпожа. Все мы знаем о Белой Госпоже, некоторых она даже коснулась… И она обратилась к нам. Она привела меня к своему союзнику, государю Саргатану. А он – вернул мне мое прошлое… Вы можете спросить, почему я следую за господином, который меня мучил? Но вы и сами знаете, что снисходительность архидемона Саргатана ни с чем не сравнится в Аду. Наши мучения в ином месте Ада могли бы быть вдесятеро худшими. И наши мучения ничто в сравнении с теми, которые испытывает падший ангел все эти многие тысячи лет. Потому что мы оставили только грешную землю – оставили жизнь, полную преступлений, разврата, а он – лишился жизни прекрасной, жизни у престола Создателя. Но лорд Саргатан не намерен более терпеть наказания Адом. Так же, как вы стремитесь положить конец вашим мучениям, он жаждет вернуть себе благодать Небес…

«Небес… Небес… Небес…» – эхом прошелестела площадь. Ганнибал перевел дух. Не слишком ли много он обещает? Надо поосторожнее.

– Мы все наказаны за грехи, и наказаны справедливо, – продолжил он. – Никто из нас не попал сюда по чужой ошибке. И все же любой из вас мечтает об искуплении, о возможности доказать, что он может быть лучше, чем был при Жизни. Наши души наказаны за наши грехи, и это справедливо. Да, среди нас есть такие, которым не может быть прощения, столь тяжки их преступления. И это – тоже справедливо. И все же большинство из нас уже отстрадало свое, и наказание послужило нам хорошим уроком. Но что проку в уроке, если из него нельзя сделать выводов и применить их на деле?

Ганнибал стал срывать покровы с висящего на поясе свертка. Покосился на Маго – тот улыбнулся и одобрительно покачал головой.

Ганнибал выхватил из ножен меч, и вся площадь загудела. Душа – с оружием! Такого здесь не видел еще никто. Он почувствовал, как вспыхнули у всех глаза.

– Если вы хотите искупить грехи свои, не бойтесь борьбы за это святое дело! Восстание лорда Саргатана может потерпеть поражение, и тогда нас сотрут в прах или обрекут на еще худшие мучения. Но цель стоит попытки. И Небо узнает, что можно ожидать благих порывов даже от тех, кто считался неисправимым, узнает, что даже из тьмы Ада души могут устремиться к Свету.

И он поднял над головой полученный от Саргатана меч.

Толпа нестройно гудела, раздавались воодушевленные возгласы, просыпались забытые чувства.

– Хотите пробиться к Свету под знаменами го сударя нашего Саргатана и Белой Госпожи? Я поведу вас в борьбе за наши вечные души!

Площадь взорвалась ликованием. Тут и там восклицали: «За Ганнибала! За Саргатана!»

Ганнибал кивнул стражам, стоявшим у закрытых шкурами штабелей, и те стянули покровы прочь, открыв под ними сложенное оружие. Мечи, копья тут же стали расходиться по толпе. Ответственный момент. Ганнибал почувствовал, что насторожились и крылатые зрители на крышах. А вдруг толпа ринется сдуру на крепость?

Он шагнул к краю пьедестала и снова заорал что было сил:

– За Саргатана!!!

Услышали его все, однако прошло долгое мгновение, прежде чем толпа смогла вырваться из опьянения обладания оружием. Но вот множество душ, потрясая клинками и копьями, подхватили, повторили его клич. Сидевшие на карнизах и выступах зданий мелкие абиссали разом сорвались в воздух, взмыли ввысь, и на глазах уменьшающиеся огни их тел выглядели словно звезды, карабкающиеся к Небесам, почти предзнаменованием. Успокоились и демоны на крышах, часть их тоже поднялась и улетела прочь. Ганнибал улыбнулся, опустил меч, вложил его в ножны. Маго лучился улыбкой. Рука об руку они подошли к ногам фигуры падшего ангела, взобрались еще выше, уселись на присыпанный пеплом кулак рядом с обломанным мечом, вызывающе воздетым к небу… А что, если и эта война окончится так же? Ганнибал взглянул на небо и увидел, что звезды все еще взбирались вверх.