Текст книги "Жизнеописание Чжу Юаньчжана"

Автор книги: У Хань

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Он с большим вниманием относился к докладам и прошениям подданных, но некоторые места в этих прошениях казались ему подозрительными; в самом деле, во многих местах встречались слова "монах", "бандит", "разбойник", словно с намерением обругать его; чем больше он проникался подозрениями, тем больше находил в писаниях слов со смыслом, обидным для него. Он все больше подозревал сочинителей в использовании скользких намеков относительно его персоны, подходил со своей меркой к их сочинениям и под наплывом гнева повелевал авторов этих сочинений арестовывать и казнить.

Приведем примеры некоторых литературных судебных дел. Учитель школы в Личжоу Мэн Цин составил от имени чиновников этой области "Доклад с поздравлениями по случаю зимнего солнцестояния", где была фраза: "шэн дэ цзо цзэ" ("совершенную добродетель сделал правилом"); Юаньчжан прочитал иероглиф "цзэ" ("правило") как "цзэй" ("бандит"). Помощник учителя областной школы в Чанчжоу Цзян Чжэнь от имени чиновников этой области написал "Доклад с поздравлениями по случаю первого дня Нового года", во фразе которого "жуй син шэн чжи" ("мудрость от природы порождает знание") иероглиф "шэн" был прочитан как "сэн" ("буддийский монах"); помощник учителя областной школы в Хуайцине Люй Жуй от имени чиновников этой области написал "Доклад с благодарностью за пожалование лошадьми", в нем была фраза "яо чжань ди фэй" ("издалека смотрим на императорские врата"), и "императорские врата" были прочитаны как "императорские преступления"; учитель уездной школы в Сяньфу Цзя Чжу от имени чиновников уезда написал "До-{219}клад с поздравлением по случаю первого дня Нового года", где во фразе "цюй фа сян вэй" ("брать за образец и подражать Вэй") первые два иероглифа были прочитаны как "сбрить волосы"; помощник учителя в Бочжоу Линь Юнь от имени чиновников округа написал "Прошение с благодарностью за банкет, пожалованный в Восточном дворце", где во фразе "ши цзюнь фу и бан цзюэ лу" ("следовать примеру владыки и отца для установления порядка в назначении титулов и жалованья") слова "следовать примеру владыки и отца" были прочитаны Юаньчжаном как "пусть пропадет владыка и отец", и он сказал, что это – проклятие в его адрес; учитель школы в уезде Юйши Сюй Юань составил "Доклад с поздравлениями и пожеланиями долголетия", в котором иероглифы "ти цянь фа кунь, цзао ши тай пин" ("следуя Небу и подражая Земле, сделал прекрасным великое спокойствие") были прочтены неправильно: "следуя Небу" стало "голой головой", а "сделал прекрасным великое спокойствие" – "давно потерял великую справедливость"; помощник учителя в области Дэань У Сянь от имени чиновников области написал "Доклад по случаю назначения великого наследника-внука", в котором была фраза "тянь ся ю дао, ван бай цин мэнь" ("Поднебесная имеет принципы и с почтением взирает на голубые врата"). Парные слова "имеет принципы" превратились в "имеет бандитов", а "голубые врата" стали "буддийским храмом". Чжу Юаньчжан распорядился всех людей, составлявших эти доклады, казнить. Дошло до того, что помощник учителя окружной школы в Чэньчжоу за слова "шой юй цянь цю" ("долголетие на тысячу осеней") в составленном им от имени чиновников округа "Докладе с пожеланием долголетия", которые император не придумал, как переиначить, все же был казнен.

Учитель уездной школы в Сяншане Цзян Цзингао за ошибку в поздравительном письме был отправлен в столицу и там казнен. Учитель областной школы в Ханчжоу Сюй Икуй написал в поздравительном докладе: "Гуан тянь чжи ся, тянь шэн шэн жэнь, вэй ши цзо цзэ" ("Под сверкающим небом Небо породило святого человека, и он для поколений создал правила"). Юаньчжан прочитал, сильно рассердился и сказал: "Шэн" ("породило") – это "сэн" ("буддийский монах"), он ругает меня за то, что я был буддийским монахом. "Гуан" ("сверкающий") – {220} это значит "бритый", говорит, что я был бритоголовым монахом. "Цзэ" ("правила") – это "цзэй" ("бандит"), ругает меня за то, что я был разбойником". Чиновники министерства обрядов попросили императора издать образцы докладов, чтобы все знали, чего следует придерживаться. В 29-м году Хунъу (1396 г.) Юаньчжан специально повелел канцлеру Академии Ханьлинь Лю Саньу и правому учителю этикета в левом директорате обучения Ван Цзюньхуа отобрать образцы докладов с поздравлениями, благодарностями за милость и распространить по всем учреждениям Поднебесной, чтобы впредь при поздравлениях и благодарностях следовали этим образцам. Копия с установленного образца доклада подписывалась заполнявшим бланк чиновником, только после этого ученые стали считать себя в безопасности.

Период преследования литераторов продолжался с 1384 по 1396 г., то есть тринадцать лет. Единственным счастливчиком, избежавшим казни литератором, оказался составитель бумаг в Академии Ханьлинь некий Чжан. Этот человек во время разговоров в Академии Ханьлинь высказал ошибочное мнение, был понижен в должности и назначен учителем окружной школы в Пучжоу в Шаньси. Он составил поздравительный доклад по всем правилам. Юаньчжан помнил его имя и, просматривая текст доклада, нашел в нем две фразы: "Тянь ся ю дао" и "вань шоу у цзян" ("Поднебесная имеет принципы" и "долголетие на 10 тыс. лет не имеет пределов") – и с гневом сказал: "Этот старец еще и обзывает меня бандитом!" Послал людей привезти его для допроса и сказал: "Я отдаю тебя судебным органам, можешь еще что-то сказать?" Чжан ответил: "Скажу только одну фразу и потом умру без промедления. Вы, Государь, разве не говорили, что в докладах не разрешается выдумывать, а надо всегда выбирать из классических книг соответствующие выражения? "Поднебесная имеет принципы" – это сказано Конфуцием, а "долголетие на 10 тыс. лет не имеет пределов" взято из "Ши цзин", если говорят, что я клевещу на Вас, то только таким образом". Юаньчжан был приперт его доводами и не мог сказать ни слова, думал полдня, только тогда сказал: "А этот старец веско умеет говорить, освободите и отпустите его". Все прислуживавшие чиновники тайком {221} говорили: "За несколько лет оказался прощенным только один этот человек!"

В 3-м году Хунъу (1370 г.) Чжу Юаньчжан запретил простолюдинам использовать в именах иероглифы, имеющие значения: "небо", "империя", "владыка", "сановник", "священный", "дyхи", – имена легендарных правителей древности: Яо, Шуня, Юя, Тана, Вэнь-вана – и названия древних империй: У-вана, Чжоу, Цинь, Хань, Цзинь и другие. В 26-м году (1393 г.) было издано уведомление, запрещавшее простому народу брать для имен иероглифы в сочетаниях: великий предок, внук священномудрого, внук дракона, желтый (то есть императорский) внук, княжеский внук, великий дядя, великий старший брат, великий наставник, великий опекун, великий охранник, принимающий указы, ученый великий врач, великий надзиратель, крупный чиновник, директор. Вместе с тем запретили издавна привычные народу названия, например врач ("ишэн") разрешалось называть только "иши", "ижэнь", "ичжэ", не разрешались названия "великий врач", "ученый", "директор", парикмахеров разрешалось называть только "человек с гребенкой" или же "приводящий в порядок внешность человека", было запрещено название "принимающий указы", управляющих в семьях чиновников можно было называть только привратниками, не разрешалось название "великий надзиратель"; нарушители присуждались к тяжелым наказаниям.

Например, из числа помещиков-ученых был казнен учитель областной школы в Чучжоу Су Бохэ за поздравительное письмо с запрещенными иероглифами; главный министр Двора императорских жертвоприношений Чжан Юй был осужден и бросился в Янцзы; уполномоченный провинциального административного управления в Хэнани Сюй Би умер в тюрьме; Ван И был осужден на смерть по делу Вэй Гуаня; помощник редактора "Истории империи Юань", заместитель налогового уполномоченного в Шаньдуне Чжан Мэнцянь, начальник уезда Бое Фу Шу, помощник уполномоченного по надзору в Фуцзяни Се Су – все были осуждены на смерть. Избежали гибели: некогда редактировавший "Историю империи Юань" Чжан Сюань, сосланный в Хаочжоу, Ян Цзи, сосланный на тяжелые каторжные работы, У Сыдао, сосланный на принудительные работы в Динъюань, Янь Дэхуй и его {222} сын, сосланные в Хаолян после гибели Чжан Шичэна; можно сказать, что всем им повезло.

В начале эпохи Мин было четверо талантливых поэтов из У: Гао Ци, Ян Цзи, Чжан Юй и Сюй Би, – все они общались с Чжан Шичэном, а Ян Цзи и Сюй Би были даже его чиновниками. Все четверо в разное время были убиты или сосланы. Исключение составил только Чэнь Цзы из Линьхая, он участвовал в военных операциях на стороне Чжан Шичэна, а в начале Мин был приглашен редактировать "Историю империи Юань", но в 3-м году Хунъу (1370 г.) умер. Будучи в штабе Чжан Шичэна, в написанных тогда книгах он очень ругал Чжу Юаньчжана, и если бы не умер так рано, то не избежал бы казни.

Чжу Юаньчжан казнил несколько сот тысяч человек, в числе которых были гуны и хоу, крупные военачальники, канцлеры, крупные чиновники министерств и цензората, чиновники всех ведомств, мелкие служащие округов и уездов, цзиньши, ученики столичной школы, цзиньшэны, конфуцианские ученые, литераторы, ученые, буддийские и даосские монахи, богачи, помещики и другие. Он последовательно проводил курс "управлять империей жесткостью" и укреплял господство императорской династии рода Чжу.

Вместе с тем он решительно боролся против отстаивания местнических, земляческих интересов в политике, с давних пор имевшего место в китайском обществе. Он считал, что быть императором – значит править в интересах всей страны, а не какой-то одной местности, что используемые им люди также должны представлять интересы всей страны. Ли Шаньчан и Ху Вэйюн из западнохуайской группировки погибли, потому что придерживались узкогруппового взгляда, что только хуайцы могут держать власть в своих руках и быть крупными чиновниками. Именно потому, что он обладал более широким кругозором, чем ревнители местнических интересов, в 30-м году Хунъу (1397 г.) возникло дело об экзаменующихся с Севера и Юга. Обстоятельства его были таковы: главными экзаменаторами на столичных государственных экзаменах того года были назначены президент Академии Ханьлинь хунанец из Чалина Лю Саньу, учитель этикета Бо Синьдао и другие; когда было опубликовано уведомление о результатах экзаменов, то первым из по-{223}лучивших степень был назван Сун Цун, уроженец Тайхэ в Цзянси, и во всем уведомлении не было ни одного северянина. Цзюйжэни оживленно обсуждали это и были недовольны тем, что на Севере якобы не оказалось ни одного человека, соответствующего экзаменационным требованиям. Донесли об этом императору, заявив, что главные экзаменаторы сами с Юга и потому благоволят южанам. Юаньчжан рассвирепел, приказал помощнику главного толкователя Чжан Синю и другим просмотреть все экзаменационные свитки, в них действительно не нашлось ни одного северянина. Юаньчжан пришел в ярость. Бао Синьдао и других экзаменаторов казнили. Лю Саньу, которому исполнилось уже 85 лет, по старости избавили от казни и сослали на каторгу на окраину империи; получивший первую степень Сун Цун тоже был сослан на каторгу. Юаньчжан лично предложил темы для повторного экзамена, после которого отобрали 61 человека, все они были с Севера.

Обстановка того периода была такова, что Север, испытав длительные войны, был разрушен, уступал Югу по уровню производства, а также по уровню развития образования и культуры. Экзаменационные свитки, согласно старым правилам, плотно запечатывались, и экзаменаторы не могли знать, кто из экзаменующихся южанин, а кто – северянин. Лю Саньу и другие основывались при отборе только на экзаменационных свитках, и когда они отобрали свитки, то оказалось, что все выдержавшие экзамен были южанами, следовательно, дело заключалось вовсе не в пристрастном подходе к Югу. После неоднократных протестов экзаменующихся с Севера Чжу Юаньчжан обратил на это дело пристальное внимание. Для того чтобы привлечь на свою сторону северных помещиков и ученых, он после повторного экзамена отдал все степени северянам и ни одной – южанам. Он исходил из интересов политики, из наличия большого единого государства, а не только из качества экзаменационных свитков.

Внутренние противоречия в господствующем классе проявлялись в форме местничества: между западнохуайской и нехуайскими группировками, между северянами и южанами шла ожесточенная борьба. Борьба между западнохуайцами и нехуайцами завершилась уничтожением западнохуайской группировки. Но противоречия между {224} южанами и северянами все еще продолжались. Позже, когда столица империи была перенесена на Север и императоры сами превратились в северян, хозяйничать при дворе все больше и больше стали северяне. И в течение двухсот лет после эры Хунъу хозяйничали при дворе северяне, а южане отошли на задний план, те и другие исходили из необходимости защиты своих узкоместнических классовых интересов, они теснили друг друга и боролись между собой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Семейная жизнь

1. Много жен – много

сыновей и внуков

Жена Юаньчжана, урожденная Ма, была приемной дочерью командующего "красными войсками" Го Цзысина.

Имен родителей императрицы Ма никто не знал. В исторической литературе сообщается, что она после замужества звалась госпожой Ма, а после провозглашения мужа императором – императрицей Ма и что посмертным именем ее было Сяоцзы. Когда они поженились, мужу было двадцать пять и жене двадцать один год. По представлениям того времени, они считались перезрелыми женихом и невестой.

Ма никогда не училась и собой не была особенно хороша; в первый период она играла немалую роль в делах Чжу Юаньчжана благодаря тому, что была приемной дочерью командующего.

Когда однажды Цзысин, разбушевавшись, запер Юаньчжана в пустую комнату, не разрешив приносить ему еды, госпожа Ма украдкой принесла ему за пазухой горячие, только что из котла пампушки и обожгла грудь. Всегда она держала при себе сколько-нибудь печений и соленого мяса для мужа. Она, бывало, лучше сама будет голодной, но придумает что-нибудь, чтобы муж был сыт. {225} Во время форсирования Янцзы она охраняла Хэчжоу как наместница во главе членов семей офицеров и солдат. Когда коммуникационные линии через Янцзы были перерезаны юаньской армией и Хэчжоу оказался отрезанным, она воодушевляла офицеров и бойцов и успокаивала их семьи.

Некоторых грамотных людей в армии она просила обучать ее иероглифам и тайно переписывала иероглифы по образцам. Сделавшись императрицей, она требовала, чтобы фрейлины ежедневно читали ей книги. Она помнила рассказы о многих знаменитых женщинах из исторических сочинений. Юаньчжан, вспомнив, что ему надо сделать или как ему сделать что-то, записывал это на клочках бумаги, чтобы не забыть. К вечеру императрица Ма старательно сортировала их и, когда муж спрашивал, немедленно подбирала нужную записку. Юаньчжан постоянно говорил подчиненным чиновникам о мудрости и добродетелях императрицы.

Когда родной племянник Юаньчжана Чжу Вэньчжэн попал под подозрение и был обвинен, когда были казнены многие чиновники из его ставки и более чем пятидесяти подчиненным, составлявшим его свиту, были перерублены сухожилия ног, Юаньчжан, на глазах у них допросивший Вэньчжэна, хотел казнить и его. Тогда она стала всеми силами отговаривать его: "Если даже племянник возгордился и избаловался, все же надо помнить, что он отличился при захвате Тайпина, разгроме Чэнь Есяня и взятии Цзинина, а также при защите Хунду. К тому же он наш единственный кровный родственник. Пусть даже он и ошибся, надо все же принять во внимание его молодость. Пощадите его последний раз!" Вэньчжэн избежал казни и был брошен в тюрьму. Когда Ян Сянь донес, что начальник обороны Яньчжоу Вэньчжун совершает противозаконные поступки, Юаньчжан хотел немедленно отозвать последнего. Но императрица Ма считала, что когда так легко меняют начальника обороны, то это не выгодно с военной точки зрения, тем более что округ Яньчжоу граничит с противником. К тому же Вэньчжун всегда был осторожен и осмотрителен, и потому нельзя так легко доверять словам Ян Сяня.

Императрица Ма заболела и умерла в 8-ю луну 15-го года Хунъу (1382 г.) в возрасте пятидесяти одного года. Во время болезни она не захотела принимать {226} лекарств, боясь навлечь беду на лекарей, которые были бы обвинены в ее смерти. Юаньчжан тяжело переживал ее смерть и больше ни одну из своих жен не возводил в императрицы.

Многоженство было одной из привилегий господствующего класса в феодальном обществе. У Юаньчжана было очень много жен. От них он имел 26 сыновей и 16 дочерей.

Среди императорских жен были кореянки и монголки, бывшие жены Чэнь Юляна, а также принятые из дворца юаньского императора и отобранные среди населения.

Все императорские жены – монголки и кореянки рожали детей. Предание говорит, что минский император Чэнцзу был рожден императорской женой монголкой. Нет никакого сомнения в том, что в жилах сыновей и внуков Юаньчжана текла монгольская и корейская кровь.

Юаньчжан глубоко сожалел, что сам в молодости не имел возможности учиться. Поэтому он придавал большое значение образованию сыновей. Во дворце был специально оборудован зал, где были собраны разные картины и книги. Для обучения наследника престола и князей были вызваны и приглашены из всех провинций ко двору знаменитые конфуцианские ученые, которые поочередно проводили занятия с детьми. Из учителей и наставников самым знаменитым ученым был Сун Лянь, который в течение девятнадцати лет нес ответственность за воспитание наследника престола. Доктор Кун Кэжэнь был назначен преподавателем – хранителем книг у князей. Младшие братья и сыновья заслуженных чиновников по указу императора также учились вместе с князьями. Юаньчжан специально давал чиновникам – конфуцианским ученым инструкции по воспитанию своих сыновей: "Если у вас есть кусок чистого золота или кусок прекрасного драгоценного камня, то из них вы сможете сделать вещи лишь тогда, когда будет хороший золотых дел мастер или ювелир. Когда у человека есть хорошие сыновья и младшие братья, но он не ищет умных наставников для них, это разве не значит, что он не любит сыновей и младших братьев? Хорошие наставники и учителя послужили бы примером для них и, обучая их, вырастили бы таланты. Мои же дети будут {227} управлять государством и вершить дела, сыновья и младшие братья заслуженных чиновников также станут чиновниками и будут заниматься чиновничьими делами. Что касается методов обучения их, то важны правильные методы. Лишь бы дух был правильным, тогда учение пойдет на лад; если же методы неправильны, то получится неразбериха в обучении, а это крайне нежелательно. Вы должны обучать их наукам, а не запоминанию и декламированию фраз из сочинений классиков. От последнего нет никакой пользы!"

Так как в первый период правления династии Юань не назначались наследники престола и это вызывало многочисленные дворцовые перевороты, то Юаньчжан, будучи еще князем государства У, назначил наследником своего старшего сына Бяо, который стал затем наследником императорского престола. В связи с тем что в прежние эпохи чиновники дворца наследника престола образовывали свою "партию", придерживались своего мнения и даже противостояли двору императора, Чжу Юаньчжан приказал, чтобы важные придворные сановники по совместительству состояли чиновниками дворца наследника. Чжу Юаньчжан хотел во что бы то ни стало воспитать идеального наследника, способного императора второго поколения, который сохранил и укрепил бы власть династии Мин.

Когда в 4-ю луну 25-го года Хунъу (1392 г.) заболел и умер наследник престола Бяо, Чжу Юаньчжан назначил его сына от первой жены Юаньвэня наследником-внуком. Он воспитывал наследника-внука теми же методами. Этот наследник просматривал доклады чиновников и выносил по ним решения, решал политические вопросы и учился, как вести себя, когда он станет императором.

Не считая старшего сына Чжу Юаньчжана, назначенного наследником престола, а также рано умерших девятого и двадцать шестого, все остальные его 23 сына были пожалованы титулами князей и имели свои уделы. Так как отец всегда обращал большое внимание на их домашнее воспитание, то все они выросли образованными и работоспособными людьми. После 26-го года Хунъу (1393 г.), когда все старые заслуженные генералы, участвовавшие в создании династии, погибли от рук палачей, Чжу Юаньчжан передал в ведение второго сына – {228} Циньского князя, третьего сына – Цзиньского князя и четвертого сына – Яньского князя вопросы, относящиеся к военным действиям против монголов на северных границах. Остальные молодые князья также получили уделы на окраинах. Что касается успехов сыновей Чжу Юаньчжана в области литературы, то, например, его пятый сын, Чжоуский князь, сочинял стансы и оды. Им были написаны "Стансы из дворца Юаньгун" в ста главах. Кроме того, он изучал систематику растений, произвел отбор четырехсот с лишним видов их, изобразил их в альбоме с пояснениями и составил книгу "Корни и травы, помогающие при голоде", представляющую собой вклад в ботанику. Семнадцатый сын Чжу Юаньчжана, Нинский князь, написал несколько десятков исторических и литературных произведений, в том числе "Развернутые суждения о всеобщем зерцале", "Неофициальная история династий Хань и Тан", "Решения по вопросам истории", "Каталог сочинений", "Каталог стихотворений" и другие. Он также очень любил музыку и драму. Восьмой сын императора – Таньский князь, десятый – Луский князь, одиннадцатый – Шуский князь и шестнадцатый Цинский князь были культурными людьми, любили науки и интересовались литературой. Двенадцатый сын императора, Сянский князь, был и образован и хороший воин. Он часто просиживал ночи над книгами; отличаясь большой физической силой, хорошо стрелял из лука, отлично владел саблей и боевой секирой и мчался на коне как стрела. У себя во владении он открыл дворец "Цзиньюаньгэ" ("Главный светлый дворец"), где принимал приглашенных литераторов. Даже в военные походы он брал с собой много книг и читал их. Из сыновей Чжу Юаньчжана были и двое, не отличавшиеся добродетелями. Один из них, его тринадцатый сын, Дайский князь, наделал много глупостей в молодости; дожив до седых волос, он все еще бродил по городу со своими молодчиками, пряча гирю в рукаве, и убивал и калечил горожан. Последний сын императора – Иский князь, пожалованный уделом в Лояне, – любил пускать в ход дубинки и мечи. Вооружившись арбалетом и обоюдоострым мечом, он, сидя на коне, гнал людей за город. Кроме того, ему нравилось ради забавы сдирать одежду с мужчин и женщин из простонародья и смотреть, как они мечутся нагишом. {229}

Двор постоянно выплачивал содержание всем императорским родственникам. В 9-м году Хунъу (1376 г.) были установлены размеры годового содержания князей и принцесс. Принцу крови (цинь-ван) выдавалось 50 тыс. даней риса, 25 тыс. гуаней ассигнациями, 40 кусков парчи, 300 кусков шелковых тканей, тонкой ткани по 100 кусков, 500 кусков тафты, полотна по 1 тыс. кусков, 2 тыс. лянов ваты, 200 инь соли, 1 тыс. цзиней чая в год и фуража на 50 лошадей в месяц. Принцессе, получившей удел, жаловалась одна усадьба и ежегодно выдавалось 1500 даней зерна и 2 тыс. гуаней ассигнациями; князю области (цзюнь-ван) – 6 тыс. даней риса, а принцессе области (цзюнь-чжу) 100 даней зерна в год. Далее нормы ежегодного содержания уменьшались в зависимости от титулов. Старшему сыну принца крови от первой жены по достижении десятилетнего возраста присваивался наследственный титул наследственного княжича (ваншицзы) и старшему внуку – титул наследника-внука (шисунь). Остальным сыновьям принца крови жаловался титул князя области (цзюнь-ван), который переходил по наследству к его старшему сыну от первой жены.

В 28-м году Хунъу (1395 г.) в связи с тем, что первоначальные нормы содержания оказались слишком большими, число родственников императора все увеличивалось, а финансы императорского двора не выдерживали расходов на содержание императорских родственников по этим нормам, было установлено, что отныне годовое содержание принца крови составляет 10 тыс. даней риса, князя области – 2 тыс. даней, генерала-усмирителя государства – 1 тыс. даней, принцессы вместе с императорским зятем – 2 тыс. даней, принцессы области – 800 даней. Хотя расходы на содержание императорских родственников и были уменьшены во много раз, но последних расплодилось много. Через сто лет число их достигало пятидесяти с лишним тысяч человек, а в 29-м году эры правления Цзяцзин минского императора Шицзуна (1550 г.) приблизилось к 100 тыс. По данным 11-го года Цзяцзин (1532 г.), на снабжение столицы в год расходовалось 4 млн. даней зерна, а на содержание княжеских резиденций 8,53 млн. даней, что превышало расходы на снабжение столицы более чем в два раза. В последний период эры правления Хунъу, когда {230} годовые поступления зерна были наибольшими, расход риса на содержание княжеских резиденций составлял более четверти налоговых поступлений зерна по всей стране.

По закону многочисленные императорские родственники не имели права сдавать государственные экзамены и становиться чиновниками, им также не разрешалось заниматься сельским хозяйством, торговлей и ремеслами; они ничего не делали, сидели на народных хлебах и были паразитами, которые не работают, но едят. Принцы крови и областные князья, занимавшие высокое положение, совершали много злодеяний и преступлений на местах; они не только терзали народ, но также притесняли и чиновников. Некоторые дальние императорские родственники, занимавшие низкое положение, оставаясь без средств к существованию, обманывали и шантажировали простой народ и совершали преступления. К тому же их стало слишком много, и императорский двор не мог позаботиться обо всех. Только к концу эпохи Мин был снят запрет для императорских родственников на экзамены с целью стать чиновниками. Они теперь могли сдавать государственные экзамены и становиться чиновниками, но вскоре после снятия этого запрета власть минской династии была свергнута.

2. Принципы и жизнь

Находясь в окружении ученых-конфуцианцев, Чжу Юаньчжан усиленно учился у них и часто обсуждал с ними древние и современные события, принимая себе на вооружение опыт и уроки прошлого, как компас в управлении армией и решении политических вопросов.

В результате этой учебы, продолжавшейся в течение многих лет, Юаньчжан не только изучил некоторые конфуцианские каноны, но и сам стал писать стихи, рифмованные прозаические сочинения и мог оценить достоинства и недостатки литературных произведений. До провозглашения императором, как только выпадало свободное время, он садился рядом с учеными-конфуцианцами и слагал стихи вместе с ними. Сделавшись императором, он стал еще больше заниматься сочинительством. Он писал на общедоступном разговорном языке, {231} придерживаясь того мнения, что сочинения должны быть написаны просто и ясно.

Чжу Юаньчжан особенно любил исторические сочинения. Он постоянно читал "Историю династии Ранняя Хань" (206 г. до н. э. – 7 г. н. э.) и "Историю династии Сун" (960-1279 гг.). В 11-ю луну 1-го года У (1367 г.), обсуждая события истории с чиновниками свиты, он сказал: "Ханьский император Гаоцзу (206-194 гг. до н. э.) сравнивает деятельность военных с преследованием хитрого зайца, обнаружением следа зайца. Хотя аллегория здесь эффектна, но смысл ее неглубок. По-моему, закладывать фундамент и начинать дело создания государства – это все равно что строить большой дом. Для того чтобы срубить лес, срезать листья и ветви с деревьев, обтесать и остругать бревна, надо использовать военных чиновников, а чтобы построить, расписать и украсить дом, тут не обойтись без гражданских. Если использовать гражданских и не использовать военных, то, не говоря уже о возведении стен, нельзя заложить даже фундамент. Если использовать военных и не использовать гражданских, то будет как бы только пустой сруб – грубо отесанный, непобеленный и нераскрашенный; будет ни то ни се. Неправильно, когда допускается односторонность. Не испортите дело лишь в том случае, если гражданские и военные будут помогать друг другу". Прочитав в "Истории династии Сун" о том, что сунский император Тайцзун (976-997 гг.) переименовал Фэнчжуанское хранилище в дворцовое хранилище, он стал осуждать сунского Тайцзуна: "Тайцзун считается мудрым государем династии Сун, а видно, что он все же был таким мелочным". Еще в 6-ю луну 11-го года Лунфэн (1365 г.) Чжу Юаньчжан назначил ученых-конфуцианцев Тэн Ни и Ян Сюньвэня императорскими хронистами (ци цзюйчжу) и приказал им собрать сведения о преступлениях таких безнравственных древних государей, как Цзе из династии Ся 1, Чжоу из династии Шан (1766-1122 гг. до н. э.), Шихуан из династии Цинь (246-207 гг. до н. э.) и Янди из династии Суй (589– 519 гг. до н. э.). Он сказал: "Я интересуюсь ими, потому что хочу узнать причины помутнения и потери рассудка у них и тем самым предостеречь себя". Он изучал исто-{232}рию с целью вобрать в себя опыт успехов и неудач древних и положить его в основу своей деятельности.

Чжу Юаньчжан также изучал конфуцианскую классическую литературу. Он читал "Чуньцю" ("Весны и осени") 2, и "Цзочжуань" ("Комментарий Цзо") 3, и "Хунфань" ("Великий закон") 4, и "Цзю-чоу" ("Девять принципов управления") 5 с комментарием Чэнь Наньбиня. Читая "Цай ши шу чжуань" ("Комментарий господина Цая на "Шу цзин") 6, Чжу Юаньчжан обнаружил, что в нем толкование отличается от комментария Чжуцзы 7, и, специально вызвав к себе конфуцианских ученых, приказал им исправлять комментарий. Он написал книгу "Императорский комментарий к "Хун-фань", в которой было использовано много интерпретаций Чэнь Наньбиня.

Бывший послушник буддийского монастыря, Чжу Юаньчжан, став императором, естественно, исповедовал буддизм. Он вызывал к себе в столицу ревностно соблюдающих монашеский обет, высоконравственных известных монахов и на горе Цзяншань в Нанкине устраивал большие богослужения, где вместе со своими чиновниками молился и отвешивал земные поклоны. Монахам, которые приходились ему по душе, он жаловал позолоченные накидки и черные шелковые рясы, вызывал во внутренние покои дворца, усаживал их там и беседовал с ними. У Инь, Хуа Кэцинь и некоторые другие буддийские монахи вернулись в мир и сделались крупными чиновниками. Юаньчжан считал, что буддийским монахам, порвавшим с мирской суетой, можно вверять свои сокровенные мысли; он пользовался ими как своими агентами, заставляя следить за поведением чиновников и доносить ему тайно о замеченных преступлениях. Опираясь на свои "заслуги" по части доносов и разоблачений, монахи ходатайствовали перед императором о том, {233} чтобы он учредил специальное управление, ведающее буддийскими монахами, назначил бы туда левого и правого воспитателей мирян, левого и правого толкователей учения, левого и правого проповедников сутр, просветителей и других чиновников и повысил бы их ранги.