Текст книги "Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть"

Автор книги: Турсун Султанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3
Образование, расцвет и упадок Чагатайского государства

Чингиз-хан, по словам Джувайни, еще при своей жизни выделил «особые земли, называемые йуртом» каждому из своих сыновей. В исследовательской литературе эти земли принято именовать уделами или улусами.

Владения второго сына Чингиз-хана, Чагатая, включали Восточный Туркестан, большую часть Семиречья и Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи), а также земли левобережья Амударьи – Балх, Бадахшан, Газни, Кабул и районы включительно до реки Синд. Орда (ставка) Чагатая находилась в Кульджинском крае, на южной стороне р. Или.

Первый правитель среднеазиатских и восточнотуркестанских владений монголов Чагатай был вторым сыном Чингиз-хана от его жены Борте из племени кунграт. Дата его рождения точно не установлена. Еще при жизни отца Чагатай слыл лучшим знатоком Ясы и высшим авторитетом во всех вопросах, связанных с монгольскими законами и обычаями. Как и его братья, он принимал участие в походах своего отца против Китая (1211–1216) и против империи Хорезмшахов (1219–1224). Вместе со своими братьями, Джучи и Угедеем, Чагатай осаждал Отрар, а затем Гургандж. Вероятно, в 1221 г. ему было поручено преследование Джалал ад-дина, сына хорезмшаха Мухаммада, вследствие чего зиму 1221–1222 гг. он провел в Северной Индии. Во время тангутского похода Чингиз-хана (1225–1227) Чагатай находился в Монголии в качестве начальника оставленных там войск. После смерти Чингиз-хана в 1227 г. Чагатай отправился в свой йурти больше не участвовал ни в каких военных походах.

Согласно сведениям Джалала Карши, область, составлявшая основную часть владений Чагатая в Семиречье, называлась Иль-Аларгу; главным городом ее был Алмалык, в Илийской долине. Небезынтересно, что от этого географического названия получил свою вторую нисбу(Иль-Аларгуви) мусульманский министр Чагатая, купец Кутб ад-дин Хабаш-Амид, умерший в 1260 г. и похороненный в одном из городов области Алмалыка. Известны начинания Чагатая по благоустройству своего улуса. Так, по его приказу была построена дорога из Восточного Туркестана через Урумчи, Манас и перевал Талки в Илийскую долину, для чего в нескольких местах были пробиты скалы и возведены из горного леса 48 мостов, настолько широких, что по ним могли проехать рядом две телеги. Около Алмалыка, вблизи высоких гор Кок, в местности Куяш («Солнечное»), которая летом была «похожа на рай», Чагатай устроил селение Кутлуг («Благодатное»). Там находилась его летняя резиденция. Зиму он проводил также в долине Или, в местности Мераузик-Ила. Область Или оставалась центром могущества улуса и после смерти Чагатая. Орда(резиденция) первых Чагатаидов находилась в долине Текеса (притока Или) и, согласно Джувайни, называлась Улуг-Иф.

Как старший в ханском роде, после смерти своего отца и старшего брата Джучи (оба умерли в 1227 г.), Чагатай пользовался непререкаемым авторитетом. В 1228–1229 гг. он вместе со своим дядей Отчигином стоял во главе царевичей, провозгласивших великим ханом Угедея. По словам Рашид ад-Дина, при правлении Угедея (1229–1241) Чагатай обладал такой фактической властью во всей империи, что великий хан не принимал сколько-нибудь важных решений «без его совета и одобрения». Однако при всем этом он не являлся самостоятельным государем своего улуса: правителем культурных областей Мавераннахра и Восточного Туркестана был мусульманин Махмуд Ялавач, назначенный на эту должность великим ханом; великим ханом назначались и начальники монгольских войск в Мавераннахре. Чагатай как улусный правитель не имел полномочий смещать их без согласия великого хана.

Как в мусульманских, так и в китайских источниках Чагатай характеризуется как суровый человек, никогда не допускавший на своем лице улыбки и внушавший подчиненным только ужас. Будучи знатоком и блюстителем Ясы, Чагатай очень жестоко преследовал нарушения монгольских законов, а поскольку мусульманские обычаи часто вступали в противоречие с Ясой, он относился к исламу неблагожелательно. Кровавая жестокость, с которой Чагатай карал всякие проступки, возводимые им в ранг преступления, сделала его имя ненавистным мусульманам. У Джувайни приводятся стихи поэта Садида Авара на смерть Чагатая, в которых владетель большей части Семиречья и мусульманских областей Средней Азии осыпается горькими упреками:

 
Тот, из страха перед которым никто не входил в воду.
Потонул в необозримом океане смерти.
 

Джувайни.Т. 1. С. 228.

Чагатай умер в начале 1242 г., пережив лишь на несколько месяцев своего брата, великого хана Угедея. Место его захоронения неизвестно. Судя по тому, что и Джучи, и Угедей были похоронены каждый на территории своего удела, Чагатай, очевидно, также был похоронен в своем уделе, вероятнее всего в области Иль-Аларгу, в Илийской долине.

Из всех сыновей Чингиз-хана, что первым отметил В. В. Бартольд, Чагатай был единственным, имя которого стало: 1) официальным термином для обозначения среднеазиатского монгольского государства; 2) названием кочевников, составлявших конную силу «Чагатайского государства»; 3) а также названием сложившегося в Средней Азии в эпоху Тимуридов тюркского литературного языка.

По Рашид ад-Дину, у Чагатая было восемь сыновей. Он еще при жизни, с согласия великого хана, назначил своим преемником Кара-Хулагу, самого старшего из детей своего старшего сына Мутугена, павшего в битве под Бамианом, на Гиндукуше, в 1221 г. После смерти великого хана Угедея и кончины Чагатая положение Монгольской империи осложнилось. Начался смутный период пятилетнего междуцарствия, в течение которого в роли правителя оставалась вдова Угедея, Туракина. На курултае 1246 г., вопреки воле Угедея, назначившего другого наследника, великим ханом был провозглашен Гуюк, старший сын Угедея, отличавшийся, как передает Джувайни, необузданно грубым и неумолимо жестоким характером. По приказу Гуюка в Чагатайском улусе Кара-Хулагу был низложен, и на престол в среднеазиатских владениях монголов возведен личный друг нового великого хана, Есу-Мунке, сын Чагатая, при котором всеми улусными делами заведовала его жена Тукаши. После кратковременного царствования Гуюка (1246–1248) началась борьба за власть, и потомки Джучи и Тулуя, совершив своеобразный переворот, в 1251 г. провозгласили главой империи старшего сына Тулуя Мунке.

Приход к власти нового великого хана начался с кровавой репрессии; царевичи из рода Чагатая и Угедея, обвиненные в заговоре против Мунке, были частью умерщвлены, частью изгнаны. Чтобы учинить погром в улусах мятежных Чингизидов, Мунке отправил на запад войско, которое должно было соединиться с отрядами Джучидов, расположившихся в местности между Каялыком и Отраром. По прибытии войска великого хана все улусные военачальники, заподозренные в сочувствии заговорщикам, были казнены. Формально эти улусы, однако, продолжали существовать; вдова Гуюка оставалась в его орде на Эмиле, а правительницей Улуса Чагатая, с согласия великого хана, стала Оркына, вдова скончавшегося незадолго перед этим Кара-Хулагу, дочь Туралчи-гургена из племени ойрат. В 1254 г. она, как владетельница Улуса Чагатая, встретила в Алмалыке войско Хулагу, брата великого хана, которому было суждено завоевать Иран, Ирак, уничтожить династию Аббасидских халифов и образовать новое Монгольское государство в Передней Азии. Фактически вся империя была поделена между потомками Тулуя и Джучи, и вместо господства всего ханского рода, как это было в царствование Угедея, теперь наступило двоевластие. Граница между сферами влияния великого хана Мунке и главы Улуса Джучи (Бату), по свидетельству Вильгельма де Рубрука, проходила в степи между реками Талас и Чу.

В 1260-х гг. единству Монгольской империи был нанесен окончательный удар. После смерти Мунке в 1259 г., последовавшей во время похода на Китай, произошла борьба за престол между двумя его братьями, и в 1260 г. были одновременно провозглашены два великих хана: Ариг-Буга в Монголии, в Каракоруме, и Хубилай в Китае, Кайпине. Став ханом, Хубилай поспешил отправить в Семиречье царевича Абишку с тем, чтобы он убил Оркына-хатун и стал правителем Улуса Чагатая; однако по дороге в Алмалык царевич был перехвачен воинами Ариг-Буги, который отдал приказ его убить. Со своей стороны Ариг-Буга отправил на запад внука Чагатая, Алгуя, выдав ему «ярлык быть государем Чагатаева улуса и охранять те рубежи от войска Кубилай-каана» ( Рашид ад-Дин.Т. 2. С. 97). Алгуй должен был заботиться также о подвозе провианта и необходимых товаров для войска из Туркестана в Монголию.

Решительный и энергичный Алгуй в короткое время подчинил своей власти все бывшие родовые владения своего деда, отвоевал у Берке, хана Золотой Орды, Отрар и даже захватил Хорезм и северную часть Афганистана, раньше никогда не принадлежавшие дому Чагатая. Действуя сначала от имени Ариг-Буги, он потом открыто восстал против него и повсюду выступал как самостоятельный государь. Ариг-Буга вступил в борьбу с ним, но после некоторых успехов потерпел поражение и покинул Семиречье. Алгуй женился на Оркына-хатун и, как государь среднеазиатских владений монголов, утвердил Масуд-бека правителем оседлых областей Чагатайского улуса. Ариг-Буга подался в Монголию, потерпел там поражение от своего брата Хубилая и в 1264 г. сдался ему. Ханом всей империи был объявлен Хубилай, но только номинально: Хулагу в Персии, Берке во владениях Джучидов и Алгуй в Улусе Чагатая были фактически независимыми государями. По мнению В. В. Бартольда, Алгуя можно считать «основателем самостоятельного монгольского государства в Средней Азии» [92]92
  Бартольд В. В.Сочинения. Т. 2. Ч. 2. С. 541.


[Закрыть].

После смерти Алгуя в 664/1265–1266 г. создалась иная обстановка. Весной 1266 г. на берегу Ангрена, по рассказу Джамала Карши, ханом Чагатайского улуса, без назначения со стороны великого хана, был провозглашен сын Кара-Хулагу и Оркына-хатун, Мубарак-шах. Царствование его было непродолжительным. Осенью того же года (данные источников о хронологии этих событий очень противоречивы) он потерпел поражение от правнука Чагатая, Барака, и вынужден был поступить к нему на службу в качестве начальника барсгиев(придворных охотников). Ханом среднеазиатских владений монголов был провозглашен в Узгенде Барак. Он в свою очередь должен был подчиниться внуку Угедея, Хайду, пользовавшемуся поддержкой Джучидов. Низложенный Барак-хан до своей кончины (ум. 1271) оставался главой чагатайских царевичей, но верховная власть в Улусе перешла от дома Чагатая в руки потомков Угедея, и вся страна контролировалась военными отрядами двадцати четырех сыновей Хайду.

При Хайду (1269–1301) государство среднеазиатских Чингизидов, как самостоятельная политическая единица, Получило свое окончательное оформление. Весной 1269 г. на берегу Таласа состоялся курултай, на котором было создано в Средней Азии полностью независимое от великого хана государство под владычеством Хайду. Пределы этого государства то расширялись, то сужались в зависимости от военных успехов или неудач. В последние годы правления Хайду оно включало в свой состав в северном Афганистане земли от Бадахшана до берегов Мургаба, на Сырдарье граница проходила северо-западнее Дженда и Узгенда. В Восточном Туркестане часть территории была утеряна, и она перешла во владение великого хана Хубилая. Судя по тому, что Чапар, старший сын Хайду и его преемник на среднеазиатском престоле, был провозглашен ханом на Эмиле, в коренных владениях своих предков, границы между Улусами Чагатая и Угедея не были четко установлены.

С Хайду, одним из самых выдающихся представителей рода Чингизидов, суровым воином и расчетливым политиком, связано следующее повествование. У него было двадцать четыре сына и несколько дочерей. Одну из дочерей звали по-монгольски Хутулун-Чаха, а по-тюркски – Ай-Ярук (Блеск Луны). Хайду любил ее больше всех своих детей, царевна отвечала отцу взаимностью и стремилась во всем походить на него. Привычки у нее были, как у юноши, сообщается в источнике. Ай-Ярук была женщиной-воином, лихой всадницей, принимала участие в походах и совершала ратные подвиги, пользовалась у отца большим уважением и была ему подмогой. «Не было в целом царстве ни юноши, ни витязя, кто мог бы ее побороть; побеждала она всех. Отец хотел выдать ее замуж, а она этого не желала, и сказала, что не выйдет замуж, пока не сыщется такой витязь, кто победил бы ее. <…> Да и не диво, – восклицает Марко Поло, – была она красиво сложена, высокая да плотная, чуть-чуть не великанша» ( Марко Поло, с. 214–215). В народе распространился слух о противоестественных отношениях между отцом и дочерью. Чтобы покончить с этими пересудами, Хайду выдал дочь за своего главного стольника по имени Абтакул, который отличался храбростью, высоким ростом и красотой. Царевна Ай-Ярук сама выбрала Абтакула в мужья и родила ему двух сыновей.

Хайду умер в 1301 г. Останки хана перевезли в горный район на юго-западе современного Казахстана под названием Шонхорлык, что между реками Или и Чу, и там предали земле. В эту же местность переехала и Ай-Ярук. «Живет она там скромно, – говорится в источнике, – и охраняет заповедное место погребения отца» ( Рашид ад-Дин.Т. 2. С. 15–16). Жертвенная преданность Ай-Ярук памяти любимого отца затронула сердца людей и вызывала сочувствие у современников. Если воспользоваться классификацией греческого философа Платона, любовь царевны Ай-Ярук к своему отцу – это любовь-агапэ, которая по своему бескорыстию, готовности жертвовать ради другого своими личными интересами признавалась высшим из земных чувств человека.

После смерти Хайду его сын и преемник Чапар был низложен Тувой, сыном Чагатаида Барак-хана, и верховная власть в Средней Азии, Семиречье и Восточном Туркестане от потомков Угедея снова перешла к потомкам Чагатая.

Таким образом, начало XIV в. совпало с началом возрождения значения рода Чагатая в собственном улусе, а заодно и решительным изменением курса политики улусными правителями в среднеазиатских владениях монголов.

Как известно, в среде Чингизидов и высших представителей военной и административной аристократии еще в годы царствования Чингиз-хана наметились две резко противоположные тенденции – центробежно-кочевая и централистская. Эти направления, отмеченные в общих чертах В. В. Бартольдом, наиболее полно охарактеризованы в трудах отечественных ученых (А. Ю. Якубовский, С. П. Толстов, И. П. Петрушевский, Л. В. Строева [93]93
  Строева Л. В.Борьба кочевой и оседлой знати в Чагатайском государстве в первой половине XIV в. // Памяти И. Ю. Крачковского. Д., 1958.


[Закрыть], Н. Ц. Мункуев [94]94
  Мункуев Н. Ц.О двух тенденциях в политике монгольских ханов в Китае в первой половине XIII в. // Материалы по истории и филологии Центральной Азии (Труды Бурятского Комплексного НИИ, вып. 8). Улан-Удэ, 1962; Кадырбаев А. Ш.О двух тенденциях в политике монгольских завоевателей по отношению к оседлому населению Китая XIII–XIV вв. // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Алма-Ата, 1987.


[Закрыть]и др.). Первое направление было представлено монгольской и тюркской кочевой знатью, которая последовательно и твердо стояла за сохранение кочевого быта и степных традиций. Представители этой политики относились крайне враждебно к оседлой жизни и городам.

Представители второго направления стремились создать прочное централизованное государство с сильной ханской властью и обуздать, таким образом, центробежные стремления военно-кочевой знати. Централистское направление поддерживалось небольшой группой кочевой аристократии, тесно связанной с ханской фамилией, чиновниками центрального государственного аппарата, а также частью мусульманских авторитетов и большинством купечества.

Наиболее яркими проводниками кочевой тенденции были сам Чингиз-хан, а из его потомков – великий хан Гуюк и улусный хан Чагатай; сторонниками первого направления были и первые правители Улуса Чагатая – Оркына-хатун, Барак-хан. Великие ханы Угедей, Мунке и улусный хан Джучи были проводниками второго направления. Между сторонниками этих двух направлений велась скрытая по форме и продолжительная по времени борьба, сведения о которой содержатся в сочинениях Джузджани, Джувайни, Сейфи ибн Мухаммад ал-Харави и др. Суть спора между двумя направлениями касалась, по определению И. П. Петрушевского, вопроса о методах эксплуатации коренного населения «и вместе с тем вопроса о слиянии с феодальной верхушкой покоренных стран, о принятии их феодальной государственности, идеологии и культурных традиций» [95]95
  Петрушевский И. П.Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII–XIV веков. М.; Д., 1960. С. 51.


[Закрыть].

В среднеазиатском государстве дольше, чем в других государствах, образованных монголами в завоеванных странах, сохраняли свою силу основные начала центробежно-кочевой тенденции. Последовательное проведение политики первого направления, насильственно насаждавшей кочевой быт, не могло не отразиться пагубно на благосостоянии оседлых земель и особенно на городской жизни; в Семиречье, почти не пострадавшем от военных действий монгольских войск во время завоевания, уже к 1260-м гг., как видно из рассказов путешественников, городская жизнь находилась в упадке. Превращению цветущих оазисов в пустоши, культурных земель в пастбища для кочевников, а значительных городов в развалины самым деятельным образом способствовали и феодальные смуты, порожденные отсутствием в среднеазиатском государстве после смерти Чагатая сильной ханской власти. Обязательства царевичей и кочевой знати жить не в городах, а в степи, принятые ими на Таласском курултае в 1269 г., на деле не выполнялись, и они не изменили своего поведения. Договор 1304 г. о федерации отдельных монгольских государств под главенством великого хана остался «мертвой буквой». Но начало было положено, и в деятельности чагатайских ханов XIV в. наблюдается решительный поворот в сторону политики второго направления.

После смерти Тувы в 706/1306–1307 г. в Чагатайском государстве один за другим правили пятеро братьев, сыновей Тувы – случай, пожалуй, единственный в средневековой истории Центральной Азии.

Курс на объединение владений Чагатаидов и централизацию государства принял уже старший сын Тувы Есен-Буга, провозглашенный ханом на курултае 1309 г. Однако неудачные внешние войны, длившиеся почти все время его девятилетнего правления, неблагоприятно отразились на благосостоянии страны, и он не достиг в своих начинаниях особых результатов.

Заметный шаг в сторону централизации и подчинения традиции мусульманской культуры и государственности был сделан в царствование другого сына Тувы, Кебек-хана (1307–1309; вторично: 1318–1326). Брат Есен-Буги оказался достаточно сильным государем, чтобы объединить все владения в прочное целое, и достаточно разумным правителем, чтобы заботиться о благосостоянии страны. Кебеком были введены в обращение серебряные монеты с именем хана, получившие название кебеки, которые можно рассматривать как первые общегосударственные монеты чагатайской династии Чингизидов. Кебек восстановил некоторые города, разрушенные во время военных стычек и феодальных смут. В частности, о восстановлении Балха при Кебеке говорится в «Шаджарат ал-атрак», но более подробно – в «Бахр ал-асрар», автор которого сам был из Балха. Кебек-хан, сообщает Махмуд ибн Вали, переселил в Балх жителей, уведенных в 1316 г. противником Кебека, царевичем Ясавуром, из Мавераннахра в Газну; оттого первое селение, возникшее в окрестностях города, получило название Ясавури; во времена автора (40-е гг. XVII в.) это селение находилось к западу от цитадели ( Бахр ал-асрар.Т. 6. Ч. 2, л. 19б) [96]96
  Бартольд В. В.Сочинения. Т. 8. С. 172.


[Закрыть].

Хотя столичным городом Улуса Чагатая по-прежнему считался Алмалык, Кебек-хан переселился из долины Или в Мавераннахр и построил для себя дворец по нижнему течению Кашкадарьи, недалеко от города Нахшеба; по этому дворцу город получил название Карши ( харшпо-монгольски «дворец»), сохраненное им до сих пор. Переход Чингизидов в города считался нарушением Ясы Чингиз-хана, и каждая попытка переменить образ жизни вызывала столкновение с их беками (эмирами) – предводителями кочевых родов и племен, составлявших основную военную силу государства.

Чтобы привлечь на свою сторону представителей главных родов улуса, Кебек-хан осуществил реформу, которая привела к существенным изменениям в административно-политическом управлении страной. Вместо прежней удельной системы, при которой уделы назначались представителям ханского рода, по реформе Кебек-хана территория всей страны была поделена на мелкие административные и податные округа – тюмени(собств. «десять тысяч»), во главе с кочевой тюрко-монгольской знатью. В Фергане и Кашгарии вместо термина тюменьупотреблялось монгольское слово орчин(собств. «окрестности»).

Главных родов в Улусе Чагатая было четыре: барлас, джалаир, арлати каучин.Естественно, они получили уделы первыми и в лучших районах их распределения: для барласов были пожалованы долины Кашкадарьи, с главным городом Шахрисябзом, джалаиров – бассейн Сырдарьи, с главным городом Ходжентом, арлатов – Северный Афганистан, каучинов – бассейн верховьев Амударьи. Уделы-тюмени в западных владениях державы Чагатаидов получили и представители других родов, пришедших в Мавераннахр с ханом. С переносом местопребывания хана и переселением главных родов Улуса Чагатая в Мавераннахр процесс приобщения Чингизидов и кочевой знати тюрко-монгольских родов к традициям оседлой мусульманской культуры со всеми ее институтами фактически приобрел необратимый характер.

Таким образом, Кебека с полным основанием можно считать настоящим устроителем среднеазиатской монгольской державы, за которой укрепилось название – Чагатайское государство. В мусульманских источниках этот термин передается обычно словосочетанием Мулк-и Чагатай(так в «Тарих-и Шейх Увайс») или Мамалек-и Чагатай(так в «Зайл-и Джами ат-таварих» Хафиз-и Абру и «Муизз ал-ансаб»). Границы этого государства по отношению к другим монгольским державам (государству Джучидов в Великой Степи, Хулагуидов в Иране и потомков Хубилая в Китае) обозначены на средневековой китайской карте, датируемой, как доказал А. Херманн, 1329 г. На этой карте (впервые опубликованной архимандритом Палладием в 1866 г. в четвертом томе «Трудов членов Российской духовной миссии в Пекине» [97]97
  Палладий [Кафаров П. И.].Си ю цзи, или Описание путешествия на Запад // Труды членов Русской Духовной миссии в Пекине. СПб., 1866. Т. IV.


[Закрыть]и воспроизведенной у Е. Бретшнейдера в качестве приложения ко второму тому его исследования [98]98
  Mediaeval researches from eastern Asiatic Sources. Fragments towards the knowledge of the geography and history of Central and Western Asia from the 13th to the 17th century, by E. Bretschneider. London, 1910. Vol. II.


[Закрыть]) к государству потомков Чагатая отнесены южная часть Хорезма с городами Дарганом и Кятом, берега Сырдарьи до Отрара включительно, Мавераннахр, оседлые области Восточного Туркестана до Бишбалыка и Кара-Ходжа включительно, Кульджинский край до Лукчуна включительно.

Мусульманские авторы прославляют Кебека как справедливого государя и покровителя мусульман, хотя сам он не принял ислам и оставался до конца жизни язычником. Согласно известиям Ибн Баттуты, Кебек-хан был убит своим братом Тармаширином; год смерти хана у него не приводится. По словам тимуридских историков начала XV в. Муин ад-Дина Натанзи, Хафиз-и Абру и анонимного автора «Муиза ал-ансаб», он умер естественной смертью в 721/1321 г. Эта дата была принята некоторыми западноевропейскими исследователями. Однако, как доказали российские ученые (В. Г. Тизенгаузен, В. В. Бартольд, М. Е. Массон, Е. А. Давидович), Кебек-хан умер, по монетным данным, не раньше 726/1326 г. Кебек умер язычником, тем не менее он был похоронен не в степи, по монгольскому обычаю, а в Карши, и над его могилой, по словам Шараф ад-Дина Али Йазди и автора «Шаджарат ал-атрак», был построен куполообразный мавзолей мусульманского типа.

После смерти Кебека Чагатайским государством правили один за другим трое других сыновей Тувы – Ильчигидай, Дурра-Тимур и Тармаширин.

Ильчигидай, по сообщению мусульманских авторов, был мудрым и добродетельным государем. Он, будучи еще царевичем, принимал самое деятельное участие во всех начинаниях и делах своего брата Кебека. Вот что сообщает, в частности, по этому поводу иранский историк XIV в. Сейфи ал-Харави. Чагатаид Ясавур, изменив дому, к которому принадлежал, перешел на сторону Хулагуидов, однако и против них он вскоре поднял мятеж. Тогда владетель Герата Гийас ад-Дин из династии Картов, бывших вассалами Хулагуидов, попросил военной помощи у Кебек-хана. Кебек выделил сорокатысячное войско во главе в Ильчигидаем, Рустамом и другими чагатайскими царевичами. Враждующие стороны встретились и сразились в начале июня 1319 г.; после жестокой битвы царевич Ясавур был убит. Победоносно разгромив своего политического врага, чагатайские царевичи вернулись с войском в свою страну.

Став ханом, Ильчигидай, как и его брат Кебек, не принял ислам, местом своего основного пребывания также избрал Западный Туркестан и продолжил деятельность своего предшественника по благоустройству страны. В частности, преемник Кебека восстановил крепость Хиндуван; по его приказу на юго-западной окраине Балха было построено большое селение, получившее название Ильчигидай, по имени своего основателя; и вообще он, по словам Махмуда ибн Вали, побуждал население «рыть каналы, сажать деревья, увеличивать число пашен и распределять участки по жребию» ( Бахр ал-асар.Т. 6. Ч. 2, л. 206). Вместе с тем Ильчигидай, согласно рассказу того же автора, обеспечивал внутренний порядок в стране и успешную ее защиту от внешних врагов. В частности, он совершил военный поход на северо-восток ханства с целью наказания «военачальников кыргызских племен» ( сердаран-и аквам-и киргиз), которые подвергали нападениям окраинные земли Чагатаидов; оттуда Ильчигидай прибыл к берегам Иртыша и переселил тамошних «лесных жителей» ( бишенишинан) в центральные районы своей «богохранимой страны» (судя по контексту, в юго-западные пределы Семиречья).

Ильчигидай умер естественной смертью в Карши и похоронен рядом со своим братом Кебеком, пишет автор «Бахр ал-асрар», однако не приводит дату смерти хана. Об этой дате можно косвенно судить по свидетельству доминиканца Иордана де Северака, который дважды побывал в Индии, и последний раз находился там до 1328 г. В своем отчете, озаглавленном «Описание чудес», он передает слухи о событиях в Чагатайском улусе: «Слышал я, что между двумя татарскими империями, а именно между той, что прежде называлась Катаем, а теперь называется Обсет, и Гатсарией, лежит империя Дувы и Кайды, некогда царя Капака, ныне Эчигадея, и она тянется на двести и более дней пути» ( Иордан де Северак, с. 157). Из этого сообщения можно заключить, что в 1327 г. Ильчигидай (Эчигадей), возможно, был еще жив; вероятно, он умер в 728/1327–1328 г.

После смерти Ильчигидая на престол взошел его брат Дурра (Дува) – Тимур. Мусульманские авторы характеризуют его как доблестного, справедливого и щедрого государя. Судя по сведениям китайских источников, которые приведены у Е. Бретшнейдера, Дурра-Тимур до своего вступления на престол был удельным царевичем в одной из восточных областей страны. Наиболее подробные известия об этом хане со ссылкой на источники приводит балхский историк XVII в. Махмуд ибн Вали. По его рассказу, Дува-Тимур, став ханом, переселился в Мавераннахр, как и его предшественники. Он поддерживал дружественные отношения с Ильханом Абу Саидом (1316–1335), и они часто обменивались посольствами. Однако в самом Чагатайском государстве при нем не было твердого порядка, и Дурра-Тимуру приходилось подавлять то и дело вспыхивавшие в разных уголках обширной страны мятежи. Дурра-Тимур, как и его брат Ильчигидай, совершил военный поход в «страну кыргызов», вернулся в Мавераннахр и внезапно умер; похоронен в Нахшебе. Царствование Дурра-Тимура длилось три года, говорится в источнике ( Бахр ал-асрар.Т. 6. Ч. 2, л. 206–216). Год смерти хана у Махмуда ибн Вали не приводится. В «Муизз ал-ансаб», где Дурра-Тимуру посвящено несколько строк, говорится, что «дни его правления были скоротечными» ( Муизз ал-ансаб, л. 32а). Судя по событиям в Чагатайском государстве, смерть Дурра-Тимур-хана, по-видимому, произошла в 731/1330–1331 г.

Преемник Дурра-Тимура, его брат Тармаширин, продолжал политику своих предшественников на троне. Он также жил на Кашкадарье, сделав Мавераннахр административно-политическим центром Чагатайского государства. Известны серебряные монеты с именем Тармаширина, чеканенные, в частности, в Таразе. Став ханом, Тармаширин принял ислам, а заодно и мусульманское имя-прозвание Ала ад-Дин («Слава веры») и объявил ислам официальной религией Чагатайского государства.

Мусульманские авторы характеризуют Тармаширина как сильного, справедливого государя и ревностного мусульманина. Арабский путешественник Ибн Баттута, прибыв в Мавераннахр из Дешт-и Кипчака зимой 1333–1334 гг., находился во владениях этого хана 54 дня. Ибн Баттута называет главу государства Чагатаидов в Средней Азии – Султан Ала ад-Дин Тармаширин. Вот рассказ об их первой встрече.

В один из зимних дней 1333 г. Ибн Баттута выехал из Бухары и направился в лагерь Тармаширина, который находился в окрестностях Нахшеба. «Я остановился, – рассказывает Ибн Баттута, – на несколько дней в лагере, который там называют Урду.Однажды, по своей привычке, я пошел в мечеть на утреннюю молитву, и, когда закончил молитву, кто-то сказал мне, что султан находится в мечети. Когда он поднялся со своего места, я подошел к нему, чтобы его приветствовать. Шейх Хасан и факих Хусам ад-Дин ал-Йаги доложили султану обо мне и о моем прибытии несколько дней назад. Султан обратился ко мне по-тюркски: „ Хушмисан, яхишимисан кутлу айусан“. Хушмисанзначит „здоров ли ты?“, яхишимисан– „хорошо ли себя чувствуешь?“, кутлу айусан– „да будет благословенно твое прибытие!“. В это время на нем была надета зеленая иерусалимская каба, а на голове шашийаиз того же материала. Султан вышел затем из мечети, направляясь пешком к месту своих приемов. Люди обступили его, представляя ему свои жалобы. Он останавливался и выслушивал каждого жалобщика, беден тот или богат, мужчина или женщина. Потом он послал за мной, и я предстал перед ним. Султан был в шатре, а снаружи, справа и слева, разместились люди. Эмиры среди них восседали на сиденьях, а их свита стояла вокруг. Остальные воины сидели рядами, держа перед собой оружие. Это была дежурная стража, которая сидит там до вечерней молитвы. Потом приходит другая смена и остается до конца ночи. Там сделаны навесы из хлопчатобумажных тканей, под которыми они укрываются. Войдя к царю в шатер, я увидел его сидящим на троне, устланном златотканным шелком, подобно минбару. Внутренность шатра была скрыта раззолоченным шелком, а над головой султана, на высоте одного локтя, висел венец, украшенный драгоценными камнями. Великие эмиры сидели на сиденьях справа и слева от него, а перед ним стояли царские дети с опахалами в руках. У входа в шатер находились наиб(заместитель), хаджиб(камергер) и сахиб ал-алама(хранитель печати). Они называют ее ал-тамга; алозначает „красный“, тамга– знак. Когда я входил, они все четверо встали навстречу мне и вошли вместе со мной. Я приветствовал султана, и он задавал мне вопросы, а сахиб ал-аламапереводил. Разговор наш был о Мекке, ал-Медине, Иерусалиме – да возвысит их Аллах! О городе ал-Халила – мир ему! О Дамаске, Египте, ал-Малике ан-Насире, об обоих Ираках и их царе, а также о персидских странах. В это время муаззинвозвестил полуденную молитву, и мы вышли. Обычно мы совершали молитвы вместе с ним. Это были дни сильного, убийственного холода. Но султан не пропускал ни утренних, ни вечерних молитв с общиной. После утренней молитвы до восхода солнца он садился для свершения зикрана тюркском языке. Каждый, кто находился в мечети, подходил к нему и здоровался с ним за руку. То же происходило во время послеполуденной молитвы. Если ему преподносили изюм или финики – а финики у них высоко ценятся и считаются благословенными, – он раздавал их своей рукой каждому, кто был в мечети» ( Ибн Баттута, с. 84–86).