Текст книги "Ночные птицы"

Автор книги: Турмуд Хауген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

10

Теперь им оставалось только ждать.

Сидеть на своих стульях и ждать.

Мама позвонила Янне и Вилли и сказала, что сегодня им приходить не стоит. Может быть, в субботу? И они договорились на субботу.

Мама и Юаким устали. Домашняя работа их утомила. Особенно маму, которая пришла с работы уже усталой.

За окном стемнело. В парке среди веток слабо светились огоньки. Это были окна домов, стоявших за парком. Там жили дети, которых Юаким не знал. Он видел их в парке, и случалось, что они играли на их площадке для игр, хотя у них была своя. Детей с той стороны парка следовало опасаться.

Мама с Юакимом съели на обед яичницу, готовить что-нибудь другое у мамы не было сил.

В комнате стояла мертвая тишина.

Шум машин с улицы слышался громче обычного. Юакиму казалось, что сейчас какой-нибудь автомобиль врежется прямо в их дом.

Кто-то ходил в квартире над ними. Обычно оттуда не доносилось ни звука.

В кухне из крана капала вода. Юаким не обращал на нее внимания.

Ждать тяжело. И страшно.

Иногда, правда, ждать бывает весело и приятно. Например, в Рождество, или в день рождения, или когда ты точно знаешь, что папа и мама непременно придут домой через час и принесут тебе какой-нибудь сюрприз.

Это хорошее ожидание.

Но сидеть и молчать – это ужасно. Сидеть и бояться. И думать, что папа, который ушел из дома в сабо и штормовке, может быть где угодно.

Юаким вспомнил о Саре, которая, наверное, все еще ищет Рогера. Подумать только, Рогер тоже пропал. Он тоже мог оказаться где угодно. Но Сара никогда не боялась.

Время от времени Юаким поднимал глаза на маму. Она смотрела куда-то вдаль. Потом ее веки опускались, и она как будто засыпала. Вздрогнув, мама открывала глаза. Когда она смотрела на Юакима, он отводил глаза в сторону.

В груди у Юакима что-то ныло. Так бывало всегда, когда ему хотелось плакать.

Он поджал под себя ноги. Они у него замерзли, но он знал, что это от страха. Даже пальцам ног и то было страшно.

Когда человек ждет, время идет медленно. Юакиму казалось, что они сидят здесь уже несколько часов. Но часы на книжной полке показывали, что они сидят всего двадцать минут. Странно. Он был уверен, что прошел уже не один час.

Ему нужно было делать уроки, но он не мог за них взяться. Как можно делать уроки, когда его папа может быть где угодно?

Юаким не мог ничего делать, только ждать.

11

Неожиданно перед ним появилась мама и потрясла его за плечо.

– Юаким, – тихо сказала она. – Может, ты пойдешь и ляжешь? Ведь ты спишь сидя.

Неужели он спал? Юаким очень устал, теперь он это чувствовал.

– А папа?.. – начал он.

– Ты услышишь, когда он вернется. Если нет, я обещаю разбудить тебя.

– Честное слово?

– Честное слово, – серьезно сказала мама.

Когда Юаким встал со стула, его охватила смертельная усталость. Качаясь, он поплелся к двери.

– Помочь тебе? – спросила мама.

– Нет, я сам, – ответил Юаким.

Он умылся, но почистить зубы у него уже не было сил. Обычно мама спрашивала, не забыл ли он почистить перед сном зубы, однако сегодня она, наверное, решила, что это не обязательно, подумал Юаким.

Пижамы он не нашел, поэтому лег спать в трусах и майке.

Правда, перед тем как лечь, он заглянул под кровать. Там никого не было. Там никогда никого не было. Но кто знает, как говорит Сара. Она, например, знает случай, когда человек обнаружил у себя под кроватью целую шайку воров.

Потом он подошел к платяному шкафу. Как бы он ни устал, он проделывал все это каждый вечер.

Юаким приоткрыл дверцы шкафа. Внутри было тихо. Он повернул в замке ключ и вытащил его.

И тут же его слуха коснулся слабый звук. Ночные птицы зашевелились, но, к счастью, он успел запереть их в шкафу.

Ключ он положил на ночной столик, чтобы он всегда был у него под рукой. Потом Юаким лег на пол и еще раз заглянул под кровать, ведь кто-нибудь мог спрятаться там, куда не доставал свет.

Но под кроватью никого не было. Он был почти в этом уверен, но все-таки… Лучше знать наверняка. Иногда ему было так страшно заглянуть под кровать, что это приходилось делать папе или маме.

Наконец он лег в непроветренную постель.

Дверь в прихожую была приоткрыта. Он погасил лампу, что стояла на тумбочке. Сквозь дверную щель к нему из прихожей сочился желтый свет. Все было спокойно.

Юаким ждал маму. Она всегда заходила к нему и желала покойной ночи.

Но сегодня ему пришлось ждать долго. Наконец дверь открылась, и мама вошла в комнату.

– Ты спишь? – спросила она.

– Нет, – шепотом ответил он. – Я думал, что уже ты не придешь.

Мама села к нему на край кровати, прикоснулась к его лбу.

– И напрасно. Я не могла не прийти.

– Мама, – сказал Юаким, – ведь так надолго папа еще никогда не уходил? Правда?

– Правда. Но ты не бойся. Он скоро придет.

– Но ведь он может быть где угодно.

– А разве это опасно?

– Да.

– Я не думаю, что папа пошел туда, где опасно. Ведь он через несколько недель должен вернуться в школу.

– Правда? – неуверенно спросил Юаким.

Мама промолчала.

– Мама, ты веришь, что он вернется в школу?

– Я надеюсь, – тихо ответила мама.

– А что, если его нервы так никогда и не успокоятся?

– Не знаю, Юаким, не знаю, – прошептала мама.

От маминых слов у Юакима по спине побежали мурашки.

– Посмотрим, что будет.

– Почему папа стал такой?.. Такой странный, хотел я сказать. Это плохо, Юлия дразнит меня из-за него, а Карлсен удивляется, почему папа днем не ходит на работу.

Мама вздохнула.

– А ты не обращай на них внимания, мало ли что они говорят. Почему у папы сдали нервы? Да по разным причинам. Думаю, ему вообще не стоило быть учителем, во всяком случае, в старших классах. Я пыталась объяснить ему это, когда он еще учился в институте. Но он обиделся и не захотел меня слушать.

– А что будет, если его нервы не поправятся, если он так и будет убегать каждый день? Что мы тогда будем делать?

– Боюсь, я этого не выдержу, Юаким. Это слишком тяжело. Ведь мне тоже хочется найти себе интересную работу, а не торчать всю жизнь в магазине готового платья. Я только ждала, когда папа начнет работать.

– А где бы ты хотела работать?

– Мне бы хотелось преподавать в школе. В младших классах. Ты знаешь, я работала в детском саду, но потом должен был родиться ты, и мне пришлось уйти с работы. Но я все равно сдам экзамен, и никакой папа мне не помешает!

Последние слова она сказала совсем тихо, однако они со свистом пронеслись сквозь голову Юакима. Наконец мама улыбнулась:

– Ладно, не горюй, ничего плохого пока не случилось, и мы с тобой зря трясемся от страха. Папа скоро вернется, вот увидишь. А через несколько недель он снова начнет работать в школе. Все будет хорошо.

Мама погладила Юакима по голове и встала:

– Я тебя разбужу, когда он приедет.

И она ушла, неплотно прикрыв за собой дверь.

Первый раз мама говорила с Юакимом о том, что жить вообще-то трудно.

А потом сама же сказала, что все будет хорошо.

Но верит ли она в это? Юаким понимал, что мама просто хотела его утешить. Он слышал это по ее голосу.

12

Юаким был уверен, что ни за что не уснет. Всю ночь он будет лежать и ждать папу. Даже не задремлет ни на минуту. Может, надо перестать дышать? И тогда папа скорее вернется домой?

Юаким свернулся калачиком.

Где угодно.

До чего же холодно звучали эти слова.

Как осенний ветер в сумерках, как дождь, стучащий в окно.

Одиноко и грустно.

И там где-то, где угодно, бродит папа в сабо и штормовке.

13

Ночные птицы.

Юаким вспомнил, как они первый раз прилетели к нему.

Впрочем, они были тут всегда, сколько он себя помнил.

Однажды ночью он проснулся. Его что-то разбудило.

В комнате было темно. В прихожей тоже. Кто же погасил там свет? Дверь его комнаты с вечера всегда была приоткрыта, чтобы в щелку к нему проникало немного света.

И тут он услыхал птиц. Шорох их крыльев доносился со всех сторон.

Он увидел черные тени. Чернее, чем сама ночь. Птицы вынырнули к нему из темноты.

Большие птицы махали крыльями, их перья шуршали.

Красные, злобные глаза. В них как будто горел огонь.

А клювы! Открытые, большие, страшные! Птицы хотели заклевать Юакима.

Все ближе и ближе, тысяча за тысячей. Ночь наполнилась птицами. Темнота превратилась в птиц. Его комната уже не могла их вместить.

И все они тянулись к Юакиму.

Он закричал и спрятался под перину. Первые птицы уже царапали когтями спинку кровати и хотели стащить с него перину. Они кричали хрипло и громко. Еще громче, чем он.

Неожиданно в дверях появилась мама. И папа.

– Юаким! – донесся до него мамин голос.

Кто-то откинул с него перину. В комнате вспыхнул свет. И Юаким нырнул в мамины объятия. А птицы исчезли. Во всей комнате от них не осталось ни единого перышка.

Всхлипывая и размазывая по лицу слезы, Юаким рассказал, что случилось.

Мама гладила его по волосам: тише, тише, все хорошо.

Папа обшарил всю комнату, но не нашел ни одной птицы.

– Смотри, – сказал он. – Окно закрыто, значит, они не могли к тебе влететь. Им просто неоткуда было взяться.

Но Юаким знал, откуда они к нему прилетели.

Дверь шкафа была приоткрыта, там внутри висела одежда и было темно.

Старый платяной шкаф, он всегда стоял у них в доме. Большой, тяжелый, его нельзя было сдвинуть с места. В нем висела одежда мамы, папы и самого Юакима, и еще оставалось много свободного места.

– Они… они… вылетели из шкафа, – заикаясь, проговорил Юаким. – Видишь, дверь открыта. Ее отворили птицы.

– Просто мы забыли как следует ее закрыть, – успокоила его мама.

– Нет, это птицы. Я знаю, это они. Когда я ложился, она была закрыта. Это точно.

Папа подошел к шкафу и заглянул в него.

– Во всяком случае, сейчас здесь нет ни одной птицы, – заявил он. – И их следов тоже.

– Просто они от тебя спрятались, – сказал Юаким. – При свете они становятся невидимками. Но они вернутся, как только ты погасишь свет. Если в прихожей будет гореть свет, они не вернутся.

– Какой же я глупый, – сказал папа. – Это я погасил свет в прихожей. Прости меня.

Мама ушла на кухню. Юаким слышал, как она там открывает один ящик за другим. Наконец она вернулась с ключом.

– Вот, возьми, – сказала она и протянула Юакиму ключ. – Теперь ты каждый вечер перед сном будешь запирать шкаф, и тогда птицы не смогут оттуда вылететь. Попробуй, запри и увидишь, что я права.

Юаким запер шкаф. В комнате было светло, рядом стояли папа с мамой, и ему уже не было страшно.

Ключ плотно сидел в замочной скважине, и после того как Юаким повернул его, открыть дверь шкафа было уже невозможно.

– У меня есть еще кое-что, – сказала мама и вышла из комнаты.

Вскоре она вернулась с длинным шнуром и маленьким желтым колокольчиком, колокольчик звенел тонко и предостерегающе.

Она привязала шнур к колокольчику.

– Я повешу колокольчик над нашей кроватью, – сказала мама. – А утром мы привинтим колечки на стену в прихожей и в спальне и протянем через них шнур. Если ты ночью проснешься и тебе будет страшно, только дерни за конец шнура, и мы сразу прибежим к тебе. Согласен?

– Да, – Юакиму это понравилось.

Мама повесила колокольчик над их с папой кроватью, но до утра шнур пришлось проложить по полу. Свободный конец шнура мама привязала к ночному столику Юакима.

– Попробуй! – сказала она.

Юаким подергал за шнур, и в спальне у папы с мамой зазвонил колокольчик.

– Ну вот, теперь тебе больше не будет страшно, – сказал папа.

Да, теперь ему больше не будет страшно. Но папе с мамой пришлось посидеть с Юакимом, пока он не заснул, и свет в прихожей остался гореть на всю ночь.

После того Юаким видел птиц только один раз, но тогда он сам забыл запереть шкаф.

А вот слышал он их часто. Почти каждый вечер, если прислушаться, было слышно, как они скребутся в шкафу.

Словно птицы надеялись, что Юаким снова забудет запереть дверь. Но он не забывал.

По вечерам птицы вели себя особенно беспокойно.

Еще бы им не беспокоиться, когда папа бродит сейчас где угодно.

Но, к счастью, мама сидела рядом в гостиной, и потому Юакиму было почти не страшно.

К тому же он видел, что ключ лежит на его ночном столике.

Нет, ему было почти не страшно, разве что самую капельку.

Главное, не прислушиваться к тому, что делают птицы.

14

Ключ в замочной скважине.

Папа! Вернулся!

Юаким обрадовался. Он сам не заметил, как заснул.

Мама вышла из гостиной в прихожую. Мимо щели мелькнула ее тень.

– Тур Эрик, – прошептала она, и все затихло.

Юаким знал, что сейчас они стоят обнявшись и целуют друг друга.

– Я так за тебя боялась, – чуть громче сказала мама.

Папа молчал.

– Почему ты так долго не приходил? Что случилось?

– Мне очень жаль, Линда, я не хотел, прости… – больше папа ничего не сказал. Голос у него был виноватый.

Он продолжал:

– Просто мне вдруг ужасно захотелось пройтись. И я пошел. Я все шел и шел…

– Тур Эрик, – прошептала мама, но Юаким слышал, что она чуть не плачет. – И это перед тем, как ты снова должен вернуться в школу! Ты хотя бы позвонил мне.

– Да, я мог позвонить, – признался папа. – Мне очень жаль. Действительно жаль.

В прихожей снова стало тихо.

– Юаким? – Мама заглянула в приоткрытую дверь.

Он пошевелился, чтобы они поняли, что он не спит.

– Тур Эрик, зайди, пожалуйста, к Юакиму. Я обещала разбудить его, когда ты вернешься. Бедный мальчик, он ждал тебя и не мог заснуть. Он боялся за тебя и даже ходил искать…

Папа зашел к Юакиму. Он еще не снял штормовку. Сел на край кровати.

– Юаким? – тихо позвал он. Рука у папы была горячая.

– Извини, что я ушел, – сказал папа. – Так было нужно. Мне почему-то показалось, что стены вот-вот меня задушат. Вот мне и пришлось уйти, – повторил он.

– Я сразу понял, что что-то случилось, – сказал Юаким. – Но ведь стены не могут никого задушить!

– Мне так показалось. Это все нервы.

Опять нервы! Юаким разволновался.

– Папа, но ты же снова пойдешь в школу, а там никто не должен видеть твои нервы! – сказал он.

– Ты прав, Юаким, там их никто не должен видеть. Но мне очень трудно сделать их невидимыми. Тут мало просто щелкнуть пальцами и сказать: «Сим-сила-бим, нервы, спрячьтесь!» Этого для них мало.

Да. Этого для них мало.

Но все-таки как хорошо, что папа уже дома! Юаким взял папину руку и прижался к ней щекой.

– Где ты был? – спросил он.

– Бродил по улицам. Хотел зайти к Фрицу, но его не было дома.

– Ты был где угодно? – спросил Юаким.

– Да, наверное, – ответил папа.

– Это далеко?

– Как сказать, сегодня это было не очень далеко.

– Но все-таки так далеко, что ты долго не мог вернуться домой?

– Я же вернулся, – сказал папа, – Хотя иногда это может быть так далеко, что люди оттуда уже не возвращаются.

– Ты когда-нибудь был так далеко? – Со страхом спросил Юаким.

– Нет, конечно. Я всегда стараюсь повернуть назад, пока не зашел так далеко.

– Я ходил тебя искать.

Папа погладил его по щеке.

– Но я не знал, где искать, потому что ты надел сабо и штормовку. Раньше ты так не делал.

– Да, – улыбнулся папа. – Я просто забыл переобуться. Но теперь я уже дома.

– Да, теперь ты уже дома, – повторил Юаким.

– Ты спал? – спросил папа.

– Не знаю, наверное. А который сейчас час?

– Скоро час. Тебе давно пора спать.

Это верно, ведь завтра в девять он уже должен быть в школе.

– Посидеть с тобой, пока ты не заснешь?

– Лучше посиди с мамой в гостиной.

Юаким любил дремать в ожидании сна, прислушиваться к голосам в гостиной и видеть, что в прихожей горит свет.

Папа встал.

– Птицы молчат?

– Теперь да, – ответил Юаким.

– Покойной ночи, Юаким.

– Покойной ночи, папа. – Юаким снова ощутил горячую волну радости.

Но в груди у него саднила маленькая царапина. Она саднила всегда.

15

– Юаким! Юаким!

Кто-то тряс его за плечо.

– Проснись скорее! Ты опоздаешь в школу!

Он открыл глаза. Уже? Ведь он только что заснул. У его кровати стояла мама:

– Вставай скорее, Юаким! – Она улыбнулась. – Уже восемь, мне пора на работу. Если поспешишь, ты успеешь до школы позавтракать вместе с папой.

– Угу, – буркнул Юаким.

Мама раздвинула занавески. За окном было синее осеннее небо и светлое сентябрьское солнце.

– Ты только посмотри, какая сегодня погода! Все будет хорошо, Юаким. Береги папу, чтобы он опять не исчез!

При этих словах она улыбнулась, но голос у нее был серьезный.

Она не шутила.

– Береги папу!

Входная дверь захлопнулась. Мама побежала в свой магазин готового платья, где покупательницы никогда не могли решить, какое платье им выбрать.

Юакиму не хотелось вставать. Он устал. Уроков он не сделал.

Папа стоял в дверях. На нем был белый пушистый уютный свитер с высоким воротником и синие бархатные брюки. Любимая папина одежда. Он всегда надевал этот свитер и брюки, когда был в ладу с самим собой. Вокруг глаз у него собрались морщинки, улыбаясь, он смотрел на Юакима.

Папа такой красивый! Не очень длинные светлые волосы блестят в утреннем свете. Короткая бородка плотно облегает лицо, такая же светлая, как волосы. Когда папа обнимал Юакима, его бородка мягко щекотала Юакиму лицо.

Мама говорила, что папа прячется за своей бородкой.

– Возможно, ты права, – соглашался с ней папа.

– Привет! – сказал папа. – Ты думаешь сегодня вставать?

– Я еще не решил, – ответил Юаким.

– Ты болен?

– Может быть.

Папа огорчился.

– Я так за тебя боялся, – сказал Юаким. – Ты даже не знаешь, как мне страшно, когда ты вдруг исчезаешь.

Они смотрели друг на друга, и Юаким понял, что сегодня ему можно прогулять школу.

– По-моему, ты неважно себя чувствуешь, – сказал папа.

Вообще-то Юаким чувствовал себя превосходно, но если бы ему сейчас пришлось пойти в школу, он бы заболел по-настоящему.

– Мне больно, – сказал он.

– Где? – испугался папа.

– Там, где должны быть домашние уроки, – ответил Юаким.

Папа даже не улыбнулся.

– Просто ты устал и не в духе, – сказал он.

Юаким кивнул.

– Тогда тебе лучше остаться дома, – решил папа. – Это я виноват, что ты не сделал уроки и не выспался.

Юаким снова кивнул.

– А теперь подумай, хватит ли у тебя сил встать, позавтракать, а потом пойти вместе со мной куда глаза глядят и, может быть, найти что-нибудь интересное.

На это у Юакима силы, конечно, нашлись. Собственно, только на это он и был сегодня способен.

16

Папа пил кофе и смотрел в окно.

Юаким ел бутерброд с сыром и пил молоко.

По радио передавали последние известия.

Уроки в школе уже начались. Все дети сидели в классе. Кроме, конечно, Улафа, который был болен по-настоящему уже несколько дней.

А теперь, наверное, считают, что Юаким тоже заболел.

Вообще-то так оно и было. Папа сразу это понял.

И мама тоже поймет, надеялся Юаким.

Папа молчал.

Юаким вспоминал вчерашний день. У него перед глазами стояли пылесос в гостиной, мойка с горой грязной посуды и неприбранные постели в спальне.

– Папа, – сказал он.

Папа оторвал глаза от чашки с кофе, которую держал обеими руками, и посмотрел на Юакима.

– Почему ты вчера ушел? – спросил Юаким.

Папа молча глядел на него. Над краем кружки были видны только его большие глаза.

– Хотелось уйти от своих неприятностей, – серьезно ответил он.

– А какие у тебя неприятности? – спросил Юаким.

Папа поставил кружку на стол и уперся подбородком в руки.

– Я ни на что не гожусь, – сказал он. – У меня ничего не получается, за что бы я ни взялся.

– И преподавать в школе тоже не получается?

Папа неохотно кивнул.

– Да, – сказал он, – по-моему, не получается. Я боюсь своих учеников.

– Мама думает, что тебе нельзя быть учителем, – сказал Юаким.

– Да, она так говорила, когда я только начал учиться. Но я ее не послушал. Даже говорить не хотел об этом. Раз решил, что буду педагогом, значит, так и будет. Я даже преподавал понемногу, заменяя других учителей. Мне это не очень нравилось, однако я был уверен, что все изменится, когда я попаду в настоящую школу. Но мама оказалась права.

– Папа Томми работает на железной дороге, а папа Торы – шофер такси.

Папа снова взял в руки кружку с кофе.

– Я тоже перепробовал много профессий, но они мне не понравились. После гимназии, не зная, чем мне заняться, я работал в книжном магазине. Но это утомительно, и покупатели меня раздражали… Потом я начал работать в конторе. Там оказалось слишком много документов и надо было весь день сидеть на месте. Я и сейчас не знаю, чем бы мне хотелось заняться.

Юаким молча слушал. Папа говорил с ним, как со взрослым, который все понимает.

– Ну а потом я встретил маму. Ей хотелось быть учительницей в младших классах. Мы оба были такие молодые. Ей восемнадцать, мне на год больше. Но едва мама начала учиться, как узнала, что у нее будет ребенок. И у нас родился ты. Она перестала учиться, мы поженились, и я продолжал работать в этой противной конторе.

Папа вздохнул. Юаким молча ждал, что он еще скажет.

– Словом, мы решили, что я поработаю два года, пока мама будет сидеть с тобой дома, а когда ты немного подрастешь, она снова начнет учиться на педагога. Ей так хотелось заниматься с малышами! Я сменил несколько работ, но каждый раз попадал в очередную контору, где было еще больше бумаг и ни минутки покоя. Маме хорошо, она твердо знала, чего хочет, и говорила об этом так увлекательно, что мне тоже захотелось стать учителем. И я поступил в институт. Тебе было уже пять лет, и мама начала работать в магазине на полставки. К сожалению, ей тогда было не до учения. Увидев, что мне нравится заниматься в институте, она решила работать на полной ставке, пока я не закончу институт. А потом, когда я начну преподавать, начнет учиться сама. Она-то понимала, что учитель из меня никакой, но молчала, надеясь, что я пойму это сам.

– А ты так и не понял? – спросил Юаким.

– Понял, – ответил папа. – Все я понял, но не хотел в этом признаться. Я хотел дойти до конца. И вот дошел. Я убедился, что ни на что не гожусь. Мне жаль маму, которая надеялась этой осенью вернуться к своим занятиям, но через три дня я все-таки сбежал из школы. Что мне делать, Юаким? – Папа встал и поставил кофейную чашку в мойку.

Нет, этого Юаким, конечно, не знал. Но понял, что папе сейчас очень плохо.

– Давай выйдем на воздух, – предложил вдруг папа. – Я не хочу сидеть дома и думать о своих нервах. Давай поднимемся на Солнечную горку и посмотрим оттуда на край света.

– А он виден оттуда? – удивился Юаким. – Ведь он очень далеко.

– При желании его все-таки можно увидеть, – ответил папа.

Юаким вдруг всполошился.

– А стирка? – спросил он. – Сегодня наша очередь стирать белье.

Папа с улыбкой наблюдал за ним.

– Нет, сначала мы поднимемся на горку и увидим край света! Потом вернемся домой, выстираем белье и уберем квартиру. Увидеть край света важнее, чем убирать квартиру.

Юаким вспомнил, как огорчилась мама, увидев, какой беспорядок папа оставил вчера в квартире. Она даже рассердилась.

– Самое важное – это стирка, – сказал он. – А потом можно подняться и на горку.

Папа засмеялся:

– Умник ты мой! – сказал он. – Нет, сначала мы поднимемся на горку. Когда солнце достигнет зенита, края земли будет уже не разглядеть. Нужно торопиться. А потом побежим домой, выстираем белье и уберем квартиру так, чтобы она блестела.

Папа был уже в прихожей.

– Идем же, Юаким!