355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Триша Дэвид » Где цветет омела » Текст книги (страница 3)
Где цветет омела
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 00:07

Текст книги "Где цветет омела"


Автор книги: Триша Дэвид



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Девочка сказала, что не может вспомнить ее, – ответила Бетти. – Она говорила мне, что…

– Она говорила вам? – Не было сомнений, какое из чувств взяло верх. Немыслимое изумление. Келл Халлам бросился к Бетти и до боли сжал ее плечи. Лицо потемнело от гнева. – Вы лжете. Послушайте, я не знаю, что у вас на уме…

– Зачем мне лгать?

Еле слышный протест Бетти достиг цели. Какое-то время Келл Халлам вглядывался ей в лицо – при этом ее хрупкое тело буквально висело в его руках, – потом наконец босые ноги Бетти снова коснулись земли. Бетти сердито фыркнула.

– Кати немая, – холодно сказал он. – Она не говорит. Я знаю, что ты лжешь, но не знаю, в какую игру играешь. И что, черт возьми, ты прячешь под майкой?

Бетти потребовалась почти минута, чтобы набраться смелости и ответить ему, – страх лишил ее дара речи. Зато теперь на смену пришла растерянность.

Она посмотрела в лицо Келла Халлама и не увидела там больше угрозы. Его гнев тоже сменился растерянностью.

– Там опоссум, – пролепетала она и заметила, что его растерянность увеличилась.

– Опоссум, – повторил Келл Халлам и тряхнул головой, словно пытаясь разогнать туман. – Опо…

– Зверек с цепким хвостиком, – подтвердила Бетти. Ее голос окреп. – Забота об осиротевших диких животных – моя работа. Этим я занимаюсь постоянно.

– Ваша работа… – Келл отпустил ее плечи и отступил на шаг, разглядывая ее с таким изумлением, будто у нее выросло две головы. – Какая работа?

– Которой я зарабатываю на жизнь, – терпеливо объяснила Бетти. – Я ухаживаю за дикими животными. Моя работа – подбирать раненых и осиротевших зверей и заботиться о них, пока они не смогут жить на воле.

– Я вам не верю.

– Я не прошу верить мне, – равнодушно сказала Бетти и пожала плечами. – Но это правда. Потому-то вы должны отпустить меня.

– Я не собираюсь отпускать вас.

– Тогда на вашей совести будет двадцать жизней, – проговорила Бетти. – Одна девушка присматривает за моими животными до понедельника. В понедельник, если я не вернусь, они начнут умирать от голода. Вы должны отпустить меня – или позволить мне позвонить кому-нибудь, чтобы кто-то приехал и присмотрел за ними. Это нужно сделать обязательно.

– Покажите опоссума. – Лицо Келла Халлама вытянулось от изумления, когда Бетти извлекла кожаную сумочку и приоткрыла ее. Из сумочки выглянула маленькая любопытная мордочка. – Вы… где вы только нашли его?

– Я вам говорю, я – хранитель дикой природы. – Бетти спрятала опоссума назад в сумку и решительно выдвинула подбородок. Крошка-опоссум на ее попечении. Ей нужна храбрость хотя бы для того, чтобы защитить его.

– Но вы же не возили его в своем багаже?

– Нет, – терпеливо согласилась Бетти. – Я носила его в сумочке на шее, как ношу сейчас.

– Но… – На лице Келла Халлама отразился сложный мыслительный процесс – он словно видел Бетти в свадебном наряде и обследовал ее дюйм за дюймом. Увиденное поразило его еще больше. – Вы носили его под платьем!

– Вы угадали, – сухо сказала Бетти и глубоко вздохнула. – Но, мистер Халлам… молочной смеси у меня только на один или два дня, и от меня зависят остальные животные на ферме. Если я не вернусь, они погибнут. Вы должны отпустить меня.

Лицо Келла Халлама окаменело. Он разглядывал Бетти, словно пытаясь понять, с каким существом имеет дело, – и его открытие ему не слишком понравилось.

– Я не собираюсь отпускать вас ради каких-то опоссумов, – сказал он наконец. – Хорошенькая история, но если вы все выдумали…

– Вы до сих пор думаете, что я лгу?

– А вы рассчитываете, что я поверю, будто вы носили животное под свадебным платьем? Что выходили замуж с опоссумом на шее? А что потом? Вы собирались отправиться в медовый месяц с опоссумом на поводке? Я знаю Лайла Мэйбери, леди, и, откровенно говоря, не верю вам. А как же остальные двадцать животных?

– Не планировалось никакого медового месяца, – спокойно сказала Бетти, все еще борясь со страхом. – Я должна была выйти замуж за Лайла, а потом отправиться домой.

Домой.

Почему это слово звучит так глухо? Словно дом принадлежит другому миру. Она посмотрела на мрачное, непроницаемое лицо Келла Халлама и почувствовала, что ее мир рушится. Ничего уже не останется прежним. Ничего.

– Итак, вы действительно выходили за Мэйбери ради денег? – настороженно спросил Хал-лам. – Все это делалось ради наследства?

– Именно так. – Бетти проглотила ком в горле. Невозможно сбежать от этого человека. Происходит нечто выше ее понимания, ясно только, что ее единственный шанс – в абсолютной честности. И в надежде, что этот человек более порядочен и честен, чем ее кузен.

Она посмотрела на Келла, и что-то встрепенулось в ней. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что, возможно… возможно, стоит попробовать.

– Могу я объяснить? – спокойно спросила она, и Келл Халлам кивнул. Он стоял перед ней как судья и двенадцать присяжных в одном лице, сложив на груди сильные жилистые руки, и его освещенное солнцем лицо выглядело твердым и рассудительным. Выжидательным. – У меня есть ферма… – нервно начала Бетти. Она зарылась пальцами ног в траву и ощутила, что земля дала ей немного сил. – Не такая, как эта. Крошечная, и я не владею ею. Арендую. После школы я закончила курсы ветеринарных медсестер, а потом работала как проклятая, пока не накопила денег на аренду. Там только двадцать акров, ферма очень миленькая. Я развожу кашмирских коз, чтобы оплачивать аренду.

– И?..

– И еще работаю хранителем диких животных, – с отчаянием проговорила Бетти. – Именно этим я всегда хотела заниматься. Это главное для меня. Люди приносят мне осиротевших и раненых животных, и я забочусь о них, лечу… Всякое попадается зверье. Коалы, валлаби, кенгуру, вомбаты. Сейчас у меня есть маленькая сумчатая летяга, которую скоро можно выпустить. Птицы тоже. Я ухаживаю за ними, потом провожу акклиматизацию, чтобы вернуть их на волю.

– А какое отношение это имеет ко мне? – Келл изо всех сил пытался показать незаинтересованность. Его хмурое лицо, однако, несколько смягчилось, и это придало Бетти немного смелости.

– У меня проблемы с изгородью, – с грустью сказала она. – Я думала, что она достаточно крепкая, но… шесть недель назад забралась пара диких собак и загрызла моих коз. Всех взрослых животных, которых я готовилась продать. Я развожу породистых коз, и каждая стоит не меньше пятисот долларов. Они загрызли пятьдесят коз, прежде чем я проснулась и прогнала их.

– Должно быть, они проделали существенную дыру в ваших доходах. – Слова Халлама были спокойным комментарием, и Бетти кивнула.

– Не просто дыру, – уныло проговорила она. – Я разорена. Я не смогу заплатить за аренду. Мне немного платят за диких животных, но этого недостаточно, чтобы содержать ферму. Без фермы я не смогу выхаживать своих питомцев, лечить их. Теперь мне нужно искать нового человека, который займется моим зверьем, и отказаться от своей должности в Фонде охраны, дикой природы. Это конец всему, ради чего я работала.

Гробовая тишина.

– А дальше? – медленно проговорил Келл.

– А дальше появился мой кузен Лайл, – ответила Бетти. – Тетушка следила за моими делами и знала, что произошло – в каком я горе. Думаю, она была этому даже рада. Так или иначе, она сказала Лайлу, и он пришел ко мне. Мне не нравится Лайл. Никогда не нравился. Ребенком, после гибели родителей, мне пришлось жить с Лайлом и теткой, но они… ну, тетка всегда обращалась со мной как с бедной родственницей, а Лайл досаждал мне как мог. Я давно перестала ему доверять, но на этот раз… Бромли оставил ему наследство при условии, что он будет женат к тридцати годам, но Лайл не хотел иметь жену. В это я верю. Он не любит делиться, мой кузен Лайл.

– Так что же он предложил вам?

Бетти уронила голову и посмотрела на свои ноги в траве. Штанины джинсов обтрепались от старости, и нитка свисала на ногу. Она резким движением сбросила ее, потом попыталась оторвать пальцами другой ноги.

– Тридцать тысяч долларов, – прошептала она. Повисшая нитка, похоже, приковала все ее внимание. По крайней мере, не давала смотреть на Келла Халлама. – Цена закладной моей фермы, – прибавила она.

Гробовая тишина. Неужели он не верит ей?

– Бетти, как думаете, сколько Оливер Бромли оставил вашему кузену? – спросил наконец Келл удивительно отстраненным голосом. – Разве Мэйбери не сказал, каково наследство?

– Нет. Но я думаю… полагаю, около ста тысяч долларов или чуть больше, если Лайл решил, что стоит жениться. Он сказал, что оплатит расходы и по разводу.

– Какая щедрость! – Келл шагнул вперед и, приподняв подбородок Бетти, посмотрел ей в глаза. – Бетани, женившись на вас, ваш кузен наследует более миллиона долларов в твердой наличности. Кроме того, получит дом Бромли – сам по себе целое состояние – плюс коллекцию картин и все личные вещи старика. Всего свыше двух миллионов. При этих суммах расходы на развод выглядят мелочью. А вам как кажется?

Глаза Бетти расширились.

– Два миллиона…

– Да, два миллиона, – хмуро проговорил Келл.

Бетти покачала головой и отодвинулась от Келла, разглядывая его блестящими от возбуждения глазами.

– А какое мне было дело? – горячо проговорила она. – Мне все равно, сколько наследует Лайл. Он и его мать обращались со мной как с грязью с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Как только я получила право жить самостоятельно, я уехала и была бы счастлива никогда больше не видеть его. – Она прикусила губу. – Но сейчас… Я понимаю, что два миллиона – совсем другое дело. Особенно для вас. Я понимаю, почему вы пошли на такие усилия…

– Нет. – Лицо Келла окаменело. Он покачал головой. – Бетти, я думаю… догадываюсь, что мы оба не разобрались друг в друге. Я не рассчитываю ни на цент из денег Бромли. Он мне не родственник.

– Но… – Бетти раздраженно вздохнула. Полная бессмыслица! – Зачем же вы устроили похищение? Зачем держите меня в заключении? Если не вы наследуете деньги Бромли, то кто же?

Келл Халлам встретил ее вызывающий взгляд, и его лицо смягчилось.

– Вы действительно хотите знать?

– Да.

– Тогда, верите или нет, тот человек, которому эти деньги нужны больше, чем вам ферма, – тихо проговорил он, – это Кати.

Кати…

Бетти показалась, что дневная жара внезапно начала спадать.

Она вздрогнула, как от озноба.

– Кати, – повторила она. – Ваша… ваша маленькая девочка?

– Кати – не моя дочь, – сказал Келл и взглянул на дом. – Бетти, нам нужно поговорить, но я должен проверить, как там Кати. Она независимый ребенок, но я предпочитаю знать, что она делает. Не зайти ли нам в дом?

– В вашу часть дома, вы имеете в виду? Или в ту часть, которая отведена под мою тюрьму?

– Черт. – Келл Халлам провел рукой по копне своих волос, все таких же нечесаных. Его лицо впервые выдало следы усталости и напряжения, которые все больше ощущала Бетти.

– Бетти, все это мерзкая неразбериха, – проговорил он. – Но не попробовать ли нам начать сначала? Вы были честны со мной. Пришло время мне быть честным. Зайдемте, я посмотрю, чем занимается Кати, и налью нам выпить. Я выпью, даже если вы откажетесь.

– Я не…

– Нет выбора, – равнодушно проговорил он. – Честность или ничего. – С этими словами он взял ее за руку и повел к дому.

Глава четвертая

С Кати все было в порядке. Девочка сидела на груде детских кубиков, лежавших в углу просторной фермерской кухни. Она подняла на них глаза, но не сказала ни слова.

Что говорил Келл? Что маленькая девочка немая?

– Хочешь пить, Кати? – спросил Келл, но малышка ничего не ответила. Просто сидела и смотрела, как Келл доставал из холодильника лимонад. Он налил полный стакан и подал ей. Она взяла и выпила, не сводя глаз с Келла, затем улеглась среди кубиков. Общение закончилось.

От этой сцены у Бетти похолодело внутри.

– Я выпью пива, – напряженным голосом проговорил Келл и повернулся к холодильнику, словно пытаясь загородиться от безразличия ребенка. – Есть вино, Бетти, или…

– Мне лимонада, – поторопилась ответить Бетти. – Если можно.

– Конечно. – Он налил два стакана и направился к задней двери. – Сядем на веранде. Я смогу наблюдать за Кати через окно.

Бетти остановилась, глядя на девочку, склонившуюся над кубиками, раздумывая, заговорить с ней или нет, но что-то заставило ее отказаться от этой попытки.

Держись подальше, говорила вся фигурка девочки; и Бетти решила прислушаться. Ничего, кроме неприятностей, не выйдет из этого вмешательства.

Она взяла лимонад из рук Келла и последовала за ним.

По всей веранде были расставлены плетеные кресла, выцветшие от солнца, но с мягкими, удобными подушками, манящими развалиться на них. Бетти так и сделала. Одна собака улеглась перед ней, другая растянулась у ног Келла, и обе уставились на заходящее солнце. Вся картина олицетворяла покой, но в мире нет покоя. Каждый был погружен в собственные мысли – даже собаки. С чего же начать?

Наконец Келл прервал молчание, но прежде прошло минут десять. Он допил свое пиво; гроздья винограда, свисавшие, с решеток веранды, отбрасывали тень на его лицо. Бетти едва могла его видеть. Крошка-опоссум на ее груди быстро уснул, и Бетти слышала, как стучит его сердце сквозь кожу сумки.

– Кати – дочь моей сестры, – хрипло проговорил Келл. – Значит, племянница.

Бетти облизнула пересохшие губы и поискала подходящие слова. Слов не было.

– Но… не похоже, что она вас хорошо знает. Вы… С вами она ведет себя как с незнакомцем.

– Я и есть незнакомец. – Келл вздохнул. – Мужем моей сестры по матери был Ричард Бромли, сын Оливера Бромли, но я никогда не знал Ричарда. Кристина встретила Ричарда в Америке и никогда не приезжала с ним в Австралию. Я слышал, отец и сын были в ссоре, а Кристина окончательно вбила клин между ними.

– Но… она любила Ричарда?

– Кто знает? – хмуро проговорил Келл. – После кончины матери Кристина прервала все связи с семьей. Я не слышал о ней много лет, пока не узнал о смерти Оливера Бромли. Мне известно лишь, что Кати родилась шесть лет назад и Кристина с Ричардом таскали ее по всему миру, часто живя в невероятных условиях. Наконец – я не знаю и не хочу знать всю историю – оба были убиты. Подозреваю, Ричард перевозил наркотики между Австралией и Индонезией, но полиция ничего не сказала, а я не спрашивал. Когда они были убиты, власти в Азии связались с Оливером Бромли через его управляющего – вашего Лайла – и спросили, что делать с внучкой. Мэйбери неохотно согласился от имени Бромли оплатить содержание ребенка.

– Неужели не распорядился привезти ее домой, в Австралию? – вставила Бетти, и Келл покачал головой.

– Об этом не было и речи. Думаю, он неохотно платил даже за содержание. Так или иначе, Кати поместили в сиротский приют. Она пробыла там шесть месяцев до смерти деда. Когда это случилось, деньги немедленно перестали поступать. Очевидно, после смерти старого Бромли Мэйбери не чувствовал никакой ответственности за жизнь ребенка. Затем… Ну, когда деньги окончательно вышли, власти связались с австралийской полицией, а те, после некоторых поисков, нашли меня как ближайшего родственника Кати. Я привез ее домой.

– Так вы даже не знали о гибели Кристины до смерти Оливера Бромли? – осторожно спросила Бетти, и Келл снова покачал головой – столь угрюмо, что Бетти поверила.

– Я ничего не знал. Не знал даже о существовании Кати. Если бы знал…

Бетти удивленно посмотрела на него.

– А вы любили Кристину, – проговорила она уверенно. Что-то в лице этого человека заставляло Бетти думать, что она знает его. Может понимать его глубинную боль. Это ощущение было неуловимо, но несомненно. Она сама не понимала почему. – Вы любили свою сестру. Хоть и не видели ее давно, ее смерть задела вас. Правда?

Келл посмотрел на заходящее солнце, и откровенные боль и горечь отразились на его лице.

– Кристина родилась, когда мне было девять лет. Моя мать тогда снова вышла замуж за мужчину, которого я не слишком любил. Мой отец был несчастен, а мать полностью посвятила себя новой семье. Кристина… Я действительно заботился о ней в самые унылые времена, которые провел с матерью. Большую часть времени я жил с отцом здесь, в горах, так что Кристину видел нечасто. Потом, когда сестре было семь лет, новый муж матери нашел работу в Штатах, и с тех пор я почти не видел ее. Но действительно любил Кристину и в память о ней решил позаботиться о Кати.

– То есть, вы боретесь за наследство для Кати?

Келл поморщился.

– Мне было бы наплевать на эти два миллиона, – свирепо проговорил он. – Сами видите, у меня более чем достаточно средств, чтобы содержать Кати. Но ваш женишок…

– Лайл – не жених мне, – спокойно ответила Бетти. – Я не выйду за него, если это нанесет ущерб Кати. Ни за что.

– Жених он вам или нет, но человек, который общался с заморскими властями, был не Оливер Бромли, – продолжил Келл полным отвращения голосом. – Этим занимался его управляющий – Лайл Мэйбери. Бромли был уже стариком и не мог вести дела. А Мэйбери… Мэйбери начал работать на него только за несколько месяцев до его смерти. По его наущению все старые слуги Бромли – экономка, управляющий фермой и все близкие старику люди – были уволены. Они не упомянуты в завещании Бромли, хотя многие проработали по сорок лет и больше. Мэйбери унаследовал все.

– А… а Кати?

– Мэйбери не желал ничего делать для Кати, – сказал Келл. – От имени Бромли ваш кузен наотрез отказался делать для Кати хоть что-то сверх обязательств. Даже отказался привезти ее в Австралию – дескать, ее родители – постоянные жители Азии, и у него нет средств на возвращение – и заплатил минимальную сумму, чтобы ее пристроили в самый дешевый приют. Условия там, где я нашел ее, были ужасающими. Удивительно, что она не умерла – я, черт возьми, уверен, что Мэйбери на это и рассчитывал. Как я уже сказал, после смерти Бромли деньги вообще перестали поступать. Мэйбери умыл руки. Закон не оговаривает обязательным условием содержание внуков, таким образом, Кати была брошена на произвол судьбы.

– О, нет… – Бетти взглянула в окно на девочку, занимавшуюся кубиками. Ребенок казался невыносимо одиноким – и тому есть причина. Лайл… – Но Лайл… – Бетти припомнила всю последовательность событий. – Вы думаете, Лайл злоупотребил своим влиянием… как это называется… воспрепятствовал свободному волеизъявлению?

– Вы знаете собственного кузена, – хмуро проговорил Келл. – Что вы сами думаете?

На это мог быть только один ответ.

– Думаю, да, – уверенно ответила Бетти. – Чтобы Лайл старался для умирающего старика… – Она покачала головой. – Он мог делать это только ради одного – ради денег. – Она вздохнула и с вызовом посмотрела в глаза Келла. – Итак, вы похитили меня, чтобы наказать Лайла. Я начинаю понимать.

– Все намного проще. – Келл Халлам поднялся и посмотрел на горы вдали. – Или ясней, если хотите. Все имущество Кристины и Ричарда после их гибели отошло Оливеру Бромли. Отправившись искать Кати, я наткнулся на чиновника, который отсылал это имущество. Это был очень порядочный служащий – он сам разыскивал Оливера и следил, чтобы Кати была обеспечена. Так вот, он сказал мне, что дом был полон вещей. Кристина, несмотря на переезды, отличалась запасливостью. Были фотографии – множество альбомов – и полные сумки личных вещей. Тот служащий переслал все Оливеру Бромли, когда Кати поместили в приют, и я попросил своего адвоката написать письмо от имени Кати с просьбой вернуть их.

– И вернули? – Бетти проглотила ком в горле, уже зная ответ. Лайл был из тех детей, которые любят отрывать крылья у мух, чтобы наблюдать, как они страдают. Для него разбираться с имуществом старика, беречь фотографии… семейные реликвии… Нет.

– Вы сами догадались, – проговорил Келл, наблюдая за лицом Бетти. – Вы знали, за какого человека выходите замуж. Мэйбери послал моему адвокату краткое письмо с заявлением, что Кати не имеет прав ни на что. Как только имущество старика стало бы его по закону – если бы он женился на вас, – все имеющее ценность пошло бы с молотка, а остальное – в огонь. Он написал, что сообщит нам об аукционе и Кати сможет торговаться на общих основаниях.

Бетти представила, как Лайл пишет письмо. Она словно видела это воочию. Несомненно, он был безмерно рад. Раздавить хрупкое создание…

– И это самое письмо… – непримиримо проговорил Келл, – это самое письмо обойдется ему в два миллиона долларов. Я видел приют, в который он отправил Кати. Это ужас. Ни один человек не говорит по-английски. Кати всем только мешала. Хотя были места куда лучше и совсем немногим дороже. А потом у вашего драгоценного Мэйбери попросили фотографии, чтобы ребенок мог вспоминать свою мать. Я был так взбешен его ответом, что решил оспорить завещание от имени Кати, но мой адвокат, изучив завещание, сказал, что есть способ лучше. Как единственный живой родственник Бромли, Кати получает не только фотографии, если Лайл не женится, – и я сделаю все, что в моей власти, чтобы мистер Мэйбери не получил ни цента. Мой адвокат сказал, что в качестве опекуна Кати я могу обеспечить также старую экономку Бромли и его управляющего фермой, поскольку Кати имеет перед ними семейные обязательства – но подобных обязательств не существует для Мэйбери.

Келл вздохнул и покачал головой, затем повернулся к Бетти.

– Итак… я ограбил вашего жениха на два миллиона долларов. Вы… вы будете обвинять меня?

– Конечно, я не обвиню вас, – ответила Бетти и, поднявшись, последовала за Келлом к краю веранды. Она осторожно положила руку на его голое плечо и ощутила теплую волну под своими пальцами. – Поверьте мне, я не знала. Даже не представляла…

– Я это вижу. – Келл отодвинулся и посмотрел на Бетти в лучах заходящего солнца. – Какой я был дурак! Как мог подумать, что вы с ним заодно! Но какого черта вы согласились выйти за него замуж?

– Я уже говорила. От отчаяния.

– Неужели жизнь нескольких валлаби и опоссумов стоят брака с этим человеком?

– Думаю, да, – бесстрастно ответила Бетти. – С тех пор как мои родители погибли, я могу полагаться только на своих животных. Наверное, для вас они – пустое место, но для меня… Да, их жизнь для меня стоит любых усилий. Мистер Халлам, есть вещи, которые стоят дороже денег, – ради нескольких фотографий вы сами рискуете тюремным заключением за похищение. Или вы этого не знаете?

– Знаю, – хмуро проговорил он. – Я все взвесил – и решил, что мой гнев слишком велик, чтобы смириться.

– А что будет с Кати, если вас посадят в тюрьму?

Келл покачал головой, и все та же тяжелая усталость легла на его лицо.

– Бог знает. – Он покачал головой. – Приемные родители? Она здесь несчастна, и я не представляю, что делать. Она не…

Он остановился на полуслове, и Бетти нахмурилась.

– Что «не»? – Она склонила голову набок и поджала губы. – Вы мне сказали, что Кати немая. Откуда вы это взяли?

– Она вправду немая, – нахмурился Келл. – Не говорит ни слова.

– Она говорила со мной.

– Вам приснилось, – хмуро возразил Келл. – Она не говорит. Она не произнесла ни слова, пока была в сиротском приюте. Как я уже сказал, там никто не говорил по-английски, но некоторые воспитатели пытались общаться с ней и сказали, что не слышали от нее ни звука. Ни разу. И мне она не сказала ни слова за все три недели, что живет здесь.

– Она разговаривала со мной, – твердо сказала Бетти. – Сказала, что скучает по маме.

Келл изумленно уставился на нее.

– Еще она сказала, что мать звала ее Колокольчик и подарила ей передничек, который она носит. Что мама сама сшила его на швейной машинке.

Гробовая тишина.

В доме ребенок упорно занимался кубиками. Пощелкивание детских кубиков в вечерней тишине казалось оглушительным.

– Моя мать шила, – сказал наконец Келл. – Она была прекрасная швея, а Кристина… даже в семь лет Кристина помогала ей. Помню, как они обе сидели за швейной машинкой. Уже тогда мать научила Кристину шить простые вещи. – Он глубоко вздохнул. – А передник… Кати была в нем, когда ее отправили в приют. Там положено одеваться в приютскую одежду, но Кати носила его, как другой ребенок носил бы плюшевого медвежонка. И когда я привез ее сюда – в первое же утро, – она надела его и носит постоянно. Я снимаю этот передничек, пока она спит, и стираю. Тряпка почти разваливается, но Кати ни за что не расстается с ней.

– Нельзя винить ее, – тихо сказала Бетти. – Это единственная вещь, которая связывает ее… – Она покачала головой. – О, Келл… мистер Халлам… мне так жаль. Мне так жаль!

– Здесь нет вашей вины, – хрипло проговорил Келл. – Ваш кузен лгал, а вы ему верили. И пока он не женат, ущерб восполним.

– Возможно, уже невосполним, – прошептала Бетти. – Наверное, невосполним. Как мог Лайл бросить маленькую девочку одну? Как мог предать ее? – Пальцы Бетти сжались в кулаки. – Я бы… я бы… – Она взглянула, на Келла и обнаружила, что он с любопытством разглядывает ее. Бетти покачала головой, словно стряхивая с себя дурной сон. – Вы… вы неплохо наказали его, однако. – Она запнулась. – Я имею в виду, лишив его… этих двух миллионов. Для Лайла держать в лапах такие деньжищи – и потерять их… невозможно придумать лучшего наказания. Ничто не ударит его больней. – Она задумалась. – Вы уверены, что он сейчас не получит наследства? Что нет обходных путей?

– Я заставил своего адвоката проверить и перепроверить, – проговорил Келл. – Чтобы заключить брак в Австралии, необходимо подать заявление за четыре недели. Исключений быть не может. Меньше чем через две недели вашему кузену исполняется тридцать, и из-за канцелярской волокиты ему не выехать за границу, чтобы найти «быструю» невесту, – мы проверяли. В завещании Бромли все написано предельно ясно. Там поставлено одно условие – мой адвокат подозревает, что старик был слишком болен, чтобы отдавать отчет в своих действиях, – но что написано пером… «Все, чем я владею, завещаю Лайлу Мэйбери при условии, что он будет официально женат к своему тридцатилетию». Сказано предельно ясно, и если он не будет женат, завещание теряет силу и Кати наследует все.

– А если что-нибудь случится с Кати? – медленно спросила Бетти, снова взглянув на ребенка. Ее безжалостный кузен снова предстал перед глазами, и Бетти непроизвольно вздрогнула. – Если бы Кати умерла в том приюте…

– Наверное, на это и надеялся Мэйбери, – проговорил Келл. – Но и в этом случае у него нет никаких шансов. Если он не будет женат, жива Кати или нет, деньги уходят под государственную опеку. Мэйбери не наследует ничего.

Келл пожал плечами.

– Моя сестра и Ричард не были официально женаты, и по этой причине Оливер Бромли прервал контакты с сыном. Ричард признавал Кати своей дочерью, но Оливер Бромли никогда не упоминал о внучке. Пожалуй, это единственный резон, почему Оливер вписал условие женитьбы Мэйбери в свое завещание.

– Понятно. – Бетти с некоторым облегчением вздохнула. Если деньги не достанутся Лайлу, Кати будет в безопасности. Но что-то нашептывало ей, что Кати все еще подвергается риску, пока стоит между Лайлом и двумя миллионами долларов. – А каково же мое место в этой истории? – спросила она и задумалась. – Мистер Халлам, вы не можете держать меня здесь.

Бетти посмотрела на озабоченное лицо Келла, и ее сердце сжалось от внезапных угрызений совести при мысли, что она оставит этого мужчину и ребенка с их проблемами.

Нет никаких причин для подобных угрызений. Она не имеет никакого отношения к Келлу Халламу и его ребенку. Никакого…

Почему же кажется, что они чем-то связаны? Почему сердце болит за этого мужчину с ребенком?

– Конечно, я не могу держать вас здесь, – заговорил Келл. – У вас ваши драгоценные животные… – Он помедлил. – Беда только в том, Бетти, что вам не справиться с гневом вашего кузена. Вам придется столкнуться лицом к лицу с Мэйбери. Как он будет реагировать на ваше внезапное бегство?

На этот раз Бетти не смогла подавить содрогание, и Халлам заметил это. Его брови приподнялись.

– Вы боитесь его?

– Я… нет. – Бетти заставила себя успокоиться. Проблемы с кузеном – ее собственные проблемы. У этого человека хватает забот. Недостает ему еще брать на себя дополнительные заботы и разбираться с Лайлом от ее имени. Она неуверенно улыбнулась. – Лайл был зол на меня и прежде. Я выжила.

Да, с трудом, но выжила. Самые ужасные выходки Лайла оставили у нее раны не только на душе. Лайл был намного старше Бетти и всегда наслаждался ее беззащитностью в своем доме. Но это также не имеет никакого отношения к Келлу Халламу.

– Мы с Кати отвезем вас завтра домой, – проговорил Келл, наблюдая из тени за ее лицом.

Бетти не протестовала. Ей ничего не остается, как спокойно уехать домой и дожидаться ярости Лайла.

– Вы возьмете Кати с собой? – спросила она, пытаясь думать о чем-то более приятном. – Вы не брали ее, когда…

– Когда похищал вас? – Губы Келла растянулись в грустную улыбку. – У меня есть приятель, фотограф. Именно он одолжил мне все оборудование. Кейт сказал мне, что я буду похож на фотографа, если буду выглядеть несколько небрежно. Но даже при этом Кати рядом со мной выглядела бы неправдоподобно. Я попросил свою экономку посидеть с Кати, пока не вернусь. Миссис Скотт была, мягко говоря, озадачена, когда я заявил, что сам займусь домом, пока вы здесь. Я оставил вас в машине, чтобы дать ей время уехать, не увидев вас в свадебном наряде. В противном случае она бы не удержалась от сплетен. – Келл улыбнулся. – Могу ли я заявить, мисс Листер, что в джинсах вы выглядите милей, чем в свадебном платье? Атлас – не ваш стиль.

– Я знаю, – усмехнулась Бетти. – Но вся эта мишура – требование Лайла.

– Лайл требовал слишком многого.

– Да. – Бетти задумалась, взглянув на ребенка на полу. Ее отвлек опоссум, который заворочался в сумке. – Мистер Халлам…

– Просто Келл. Перейдем на «ты».

– Келл… прошу прощения, – вежливо начала она. – Мне нужно покормить опоссума, и… честно говоря… я и сама проголодалась. Можно я удалюсь в свою комнату?

– Нет.

– Нет? – Бетти вопросительно посмотрела на него и нахмурилась, заметив обиду на его лице. – Но… почему нет?

– Ты – моя гостья, Бетти. Я обращался с тобой ужасно – похитил и привез сюда против твоей воли, словно преступницу. Позволь мне несколько искупить свою вину.

– Каким образом?

– Скажем, пригласить тебя поужинать, – проговорил он и взглянул на часы. – Иди кормить своего малыша и возвращайся через полчаса. Мы с Кати будем ждать.

Мы с Кати…

Бетти кормила своего малыша, вспоминая их разговор.

Мы с Кати…

Келл говорил о себе и ребенке как о единой семье, хотя они совсем не понимают друг друга… Девочка не разговаривает, а Келл не знает, что с ней делать. Бетти заметила это с первого взгляда. Ребенок глубоко несчастен, а Келл не может пробиться к ней.

Как сумеет он пробиться к этой маленькой израненной душе? Как начнет строить мостик к этой девочке? Келл говорит так, словно готов принять на себя ответственность за сиротку на всю оставшуюся жизнь, – но сможет ли?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю