Текст книги "Стерва"

Автор книги: Трейси Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

«Это так на него похоже, – подумал Алекс тогда. – Отец был зол на весь мир и преуспевающих людей просто ненавидел. Для него была невыносима сама мысль, что его сын чего-то добился».

Это напоминало рассказы Бренды о своей жизни. Ее муженек, похоже, был вылитый отец Алекса. В жизни Алекса и Бренды оказалось много общего, поэтому они так хорошо понимали друг друга.

Семнадцатилетний Алекс остался сиротой без гроша в кармане. Он продал старенькую отцовскую машину и пошел работать, даже не закончив школы. Денег хватило на то, чтобы рассчитаться с долгами. Мальчика взяли в фирму, где работал его исчезнувший отец, просто из жалости. Хотя поговаривали, что фамилию Китон там уже слышать не могут, а папаша его у всех в печенках сидел. Алекс работал курьером и снимал комнату за гроши. Он был самым старательным из курьеров за всю историю существования фирмы «Нельсон и Смит». Днем работал, делая все молниеносно и аккуратно, вечером читал книги (слух об этом дошел до начальника, мистера Мэтсона). Алекс заметил, что ему дают все более сложные поручения и начинают доверять. Он старался освоить школьную программу, чтобы сдать экзамены и заработать денег на обучение в университете, не подозревая о том, что его планы стали предметом обсуждения на фирме.

Однажды мистер Мэтсон пригласил его в свой кабинет.

– Алекс, – сказал он. – Я доволен твоей работой. В отличие от отца, ты стараешься. Я это вижу.

– Спасибо, сэр, – пролепетал смущенный Алекс. Он краснел при одном упоминании об отце, ему казалось, что за спиной шушукаются по поводу пропавшего Эйба.

– Видишь ли, я чувствую себя виноватым, – мистер Мэтсон понизил голос. – Я мог повысить твоему отцу зарплату и дать ему шанс, но… что сейчас об этом говорить. Мы с ним были друзьями когда-то… вместе учились в школе…

– Вы, мистер Мэтсон… и мой… – от изумления Алекс потерял дар речи.

– Он не говорил? Это на него похоже. Я не случайно помог тебе снять комнату именно у миссис Блэк. Видишь ли, я просил ее проследить за тобой. Не подумай ничего плохого, просто хотел убедиться, что ты серьезный парень и у тебя есть голова на плечах. Она рассказала мне, что ты учишься самостоятельно. Молодец.

Алекс смутился. Ему и в голову не могло прийти, что квартирная хозяйка отчитывается о поведении жильца перед его собственным начальником.

– Если бы мой сын был похож на тебя… Уверен, дружба с тобой хорошо повлияет на Тома. Вот ведь как получается – у Тома есть все… любящие родители, возможность учиться. А у тебя… Но посмотри, что из вас вышло. Ты парень с характером, трудолюбивый, способный, а он… Не хочешь пообедать с нами в воскресенье вечером?

Алекс растерялся. Он никогда не был в таком доме, как у его начальника… да еще его сыночек… будет задирать перед ним нос… Но это была возможность хотя бы увидеть другую жизнь: изысканные блюда, слуги, подающие на стол… При одной мысли об этом у него чуть голова не закружилась. Они со Стивом видели дом Мэтсонов издалека, когда были совсем мальчишками. И он им показался дворцом из сказки.

– Мистер Мэтсон… – От волнения голос Алекса сел. – Конечно же, я приду.

– Ну и отлично! – Начальник пожал его вспотевшую ладонь и проводил до двери кабинета.

Воскресный обед положил начало дружбе между Алексом Китоном и Томом Мэтсоном, которая и привела в итоге бедного парнишку к его золотому ключику.

Отец Тома был так доволен тем, как влияет на его бесхарактерного и непутевого сына Алекс, что решил помочь парню продвинуться по службе. Алекс старался как мог, вникал во все тонкости и вскоре стал ориентироваться в том, как делают деньги. Было очевидно, что у парня прирожденный нюх бизнесмена. Алекс сдал школьные экзамены и поступил в университет. Оплатил его учебу старик Мэтсон. Они с Томом и там были неразлучны. Более сильный Алекс легко сладил с сыном Мэтсона, который напоминал ему брата Стива. Они привязались друг к другу.

На последнем курсе университета в аудитории появилась девушка. «Миловидна и сказочно богата», – шептались за ее спиной. Она действительно была очень симпатичной. Но робкой. Улыбка ее располагала к откровенности, вызывала доверие, желание поделиться своими проблемами, поговорить. Эбби Стэнфилд была как ангел во плоти. Наследница империи Стэнфилдов, она держалась просто и демократично. Ни намека на высокомерие, чувство превосходства. Ей даже не завидовали, так она умела понравиться всем – и юношам, и девушкам.

Старик Мэтсон заметил, какие чувства вызывает Эбби у его сына, и одобрил выбор Тома. Конечно, они не чета Стэнфилдам, но в конце концов подумал: чем черт не шутит…

А Эбигейл смотрела только на Алекса Китона. Она влюбилась впервые в жизни. Алекс казался таким уверенным, в нем чувствовалась жизненная хватка, которой так не хватало ей самой, вечно витающей в облаках. Любовь затмила ей глаза. Не видела его амбициозности, грубости, равнодушия. Он казался ей добрым, надежным, романтичным. Эбби выдумала себе принца из сказки и наделила его соответствующими чертами, не замечала плохого. Да и Алекс вел себя в ее обществе как паинька, высоко ценя полезные связи и знакомства, но ему и в голову не приходило, что он может интересовать ее не только как приятель Тома Мэтсона.

Он бы, наверное, так и не догадался что к чему, не объяснись она с ним напрямую.

На вечеринке, устроенной в честь дня рождения Тома, Эбби сама пригласила на танец Алекса Китона. Он был удивлен и вначале даже не понял, чего именно она от него ждет.

– Дамы приглашают кавалеров… Алекс, ты разве не слышал, что сказала миссис Мэтсон? Или нет настроения танцевать?

Он покраснел, с ним это случалось крайне редко. Больше всего Алекс боялся показаться неотесанным в глазах богатых и влиятельных знакомых Мэтсонов. Он знал, что не так воспитан и образован, как Том, и стыдился этого.

– Конечно, Эбби… Прости меня.

Она улыбнулась, тоже смущенная. У нее были свои страхи. Не такая раскованная, как другие девушки, Эбби стыдилась свой застенчивости, казалась себе неуклюжей и неразговорчивой, но ни за что не призналась бы в этом.

Во время танца и состоялось объяснение, изменившее жизнь Алекса фантастическим образом. Ему и присниться не могло такое.

– Ты с кем-нибудь встречаешься? – спросила Эбби срывающимся от волнения голосом. – Ты мне очень нравишься… больше, чем Том. Ничего, что я так откровенно?

Она и сама испугалась своей смелости. Но назад пути не было. Эбби с замиранием сердца ждала ответа. Алекс отреагировал молниеносно.

– Эбби, я так боялся признаться тебе… Думал, что у вас с Томом серьезно.

Через три месяца они поженились, повергнув в изумление весь Чикаго. Наследница империи Стэнфилдов стала миссис Алекс Китон… «Да кто он такой?» – в недоумении шептались за их спиной. Мэтсоны были в шоке. До самой свадьбы об отношениях Алекса с Эбби никто даже не подозревал.

Алекс и сам не знал, как отнестись к случившемуся. Он сорвал сказочный, фантастический куш и пребывал в прострации.

Как ему удалось так быстро среагировать тогда, на вечеринке у Мэтсонов. Алекс вообще-то не отличался сообразительностью в том, что касалось психологии взаимоотношений. Но те слова будто сами вырвались наружу. Словно он почуял золотую рыбку и, как опытный рыбак, вовремя дернул удочку.

Потом он не раз задумывался об этом. Эбби поверила каждому его слову и верила все то время, что они были вместе. Их встречи давались ему нелегко. Нужно было взвешивать каждое слово, а Алекс, до того общавшийся с простыми девчонками без особых затей, иной раз терялся и не знал, как не попасть впросак. Но в глазах романтичной Эбби даже его грубость имела свою прелесть. Он казался ей героем из книги, самостоятельно пробивающимся в жизни, независимым и гордым. Алекс весьма красноречиво описал ей свое трудное детство, работу на фирме, он вроде бы ничего не преувеличил, но выставить себя в выгодном свете ему удалось. На самом деле, несмотря на свои деловые способности, он был нечутким и глубоко эгоистичным человеком. Неспособным сочувствовать, сопереживать.

Алекс знал, какой он, и не питал на собственный счет иллюзий. Потому его так поразили те чувства, которые вызвала в нем маленькая дочь. Он понимал, конечно, что рождение ребенка закрепит его положение в семье Стэнфилдов, но при одной мысли о детях его охватывала тоска. В его семье с малышами не церемонились, не любили, не берегли, и у него сформировалось отношение к детям как к лишней обузе. Узнав о беременности Эбби, он отнюдь не пришел в восторг. Будь жена ему ровней, Алекс, не церемонясь, предложил бы ей избавиться от ребенка, но в данной ситуации ему оставалось только изобразить радость, которой он не испытывал. Эбби была слаба здоровьем, рождение дочери стоило ей жизни, а ее собственные родители не вынесли тяжелой потери. Алекс остался один с ребенком на руках. И получил неограниченную власть на предприятиях Стэнфилдов.

Любовь к малышке пришла не сразу. Он много работал, возвращался поздно, мечтая только об одном – упасть на кровать и уснуть. Но маленькая Элис так доверчиво тянула навстречу ручки и улыбалась, что сердце Алекса смягчалось все больше и больше, пока не стало как воск. Дочь могла делать с ним все, что угодно. В доме это знали даже слуги.

Алексу предстояло доказать, что он способен справиться со свалившейся на него громадной ответственностью, и ему это удалось. Он расширил дело и перебрался в Калифорнию. За все годы у него ни разу не возникло желания жениться снова. При одной мысли, что нужно приспосабливаться к чужому характеру, привычкам, настроениям, его мутило. Алекс ненавидел это, а вынужденное притворство с Эбби далось ему нелегко, потому что по натуре он не был двуличным. В отличие от жениха его дочери, Тревиса, Алекс Китон был трудягой, работа являлась смыслом его жизни. Цели у них с Тревисом были разные, но добивались они их одинаково – посредством выгодной женитьбы. Когда Бренда пыталась раскрыть глаза Алексу, он отмахивался еще и потому, что не хотел даже мысленно сравнивать себя с Тревисом. Уж больно жалкой рисовалась ему тогда собственная роль в браке с Эбигейл Стэнфилд.

Хотя Джери и была во многом права насчет поведения Алекса с ее матерью, она кое-чего и не знала. Алекс относился к Бренде, как и ко всем прочим женщинам, потребительски. Плакался в жилетку, вспоминал по настроению, но в глубине души Алекс знал разницу между ней и другими. Она видела его насквозь и любила таким, каков он на самом деле, не ожидая красивых слов и поступков, на которые он не был способен. И ей действительно ничего от него не было нужно. Тогда как другие думали только о его деньгах и возможностях. Иногда, оценивая свою жизнь, Алекс был близок к пониманию, как ему повезло с этой женщиной. Но гнал подобные мысли, убеждая себя, что Бренда – одна из многих. И найти ей замену не составит труда.

Дин Стэнтон положил трубку и задумался. Он уехал два года назад, едва простившись, и теперь просто не знал, стоит ли пытаться вернуть то, что потерял. Джен свободна, ее голос многое ему сказал, но Дин не был уверен, что у них еще что-то получится. Они с Дженнифер похожи – упрямые, настойчивые и очень ранимые. Она не забудет и не простит ему предательства и тех жестких слов на прощанье.

За то время, что они не виделись, он не встречался ни с кем. Просто не мог. У него была тысяча возможностей хорошо провести время, но ему это казалось кощунством. Джен одна, она страдает, хотя и пытается его забыть (он не мог винить ее за это). Все чаще и чаще Дин вспоминал их свидание накануне того страшного дня, когда ему показали результаты анализов.

Они с Дженнифер пошли в театр. Шла пьеса «Стеклянный зверинец» Теннесси Уильямса. Дин помнил, как насмешила их актриса, играющая роль Лауры, хрупкой девушки, прячущейся от жестокой реальности в мире фантазий. Она ужасно переигрывала, гримасничала, ее лицо ходуном ходило от усердия, и эффект был прямо противоположным. Они с трудом сдерживали смех. Но ничто не могло испортить ощущение праздника. Им была в радость даже бездарная игра «Лауры». Они собирались объявить о своей помолвке и были счастливы. После спектакля они отправились в ее квартиру и долго сидели на диване обнявшись. Ни с кем у Дина не было такого взаимопонимания. Иногда казалось, что не нужно даже говорить, обниматься, целовать… Они были счастливы, просто глядя друг другу в глаза. А потом… тот страшный день. Он узнал, что болен редкой формой туберкулеза, не поддающейся лечению пенициллином. Врачи говорили что-то… но он не слушал. Значит, его дети могут унаследовать это… а Джен… А что, если она… Дин пришел в ужас. Он понял, что не имеет права ломать жизнь молодой, прекрасной девушке, которая ради него готова на все. Он должен предоставить ей возможность начать все сначала… но без него.

Последняя встреча далась ему нелегко. Но Дженнифер должна изменить к нему отношение, иначе нельзя. Когда она посмотрела на него своими непонимающими глубокими глазами, его будто ударило током… что же он делает с ее жизнью… со своей… Но он вспомнил их разговоры о детях и почувствовал свою правоту. Дженнифер имеет право на счастье. А он не может ей этого дать.

Ее подруги тогда были с ней. Дин не сомневался в их поддержке. Но он слишком хорошо знал характер Джен. Она больше ему не позвонит, не объявится… слишком она ранима и горда.

За все это время Джен ни разу не попыталась связаться с ним. В глубине души, несмотря на все разумные доводы, которые он приводил наедине с собой, Дин мечтал, чтобы она его не послушалась. Сколько раз он представлял себе их встречу, воображая, что скажет и сделает, случись это на самом деле.

И тут вдруг… как гром с ясного неба. Дин пришел к доктору Джеймсону узнать, как его дела, и услышал поразительную новость.

– Парень, зачем ты вообще ко мне обратился? Легкие у тебя в норме… Что беспокоит? Я не понял.

– Простите, доктор… вы сказали – легкие в норме?!

– А что? Кашель мучает?

– У меня туберкулез.

Доктор так хохотал, что, казалось, больничные стены трясутся вместе с ним.

– Да кто тебе это сказал?

– Мой врач в Лос-Анджелесе. Я переболел воспалением легких, были осложнения, потом бронхит…

– Тогда поезжай туда. И проверься еще раз.

Дин потерял дар речи. Такого не может быть! Он позвонил своему врачу и все ему рассказал. Они договорились о встрече.

Пройдя необходимое обследование, Дин получил результат. Норма, как ему и говорили. За месяц до свадьбы Элис он выяснил все. Никто не знал о его пребывании в городе. Даже домашние.

У него было время подумать. Джен по-прежнему одна. Но где гарантия, что она все еще его любит и сможет простить? Дин знал только то, что чувствует сам. Ни одна женщина не заменит ему Дженнифер, она создана для него. И никто не займет ее места в его сердце и в его жизни. Оставалось выяснить, что об этом думает сама Джен.

Он нервничал как никогда, набирая ее номер трясущимися руками. Он заставил ее поверить в свое равнодушие, заставил страдать. Дин ненавидел сам себя. Джен серьезная, целеустремленная, она не из тех, кто легко влюбляется и так же легко забывает. Но кто знает…

Что-то подсказывало, что еще остался шанс вернуть прошлое, а значит, есть будущее. Но сомнения перевешивали. При одной только мысли, что у нее есть другой, ужас сковывал ему горло. Все, что угодно, только не это. Хотя вправе ли он ее в чем-то винить?..

Дженнифер задумчиво сидела у зеркала в своей спальне. Она вновь и вновь прокручивала в памяти телефонный разговор с сестрой Дина Стеллой. Та позвонила ей час назад и сказала, что Дин приедет на свадьбу Элис… Оказывается, Элис решила сделать ей приятное – это так на нее похоже – и прислала ему приглашение на свою свадьбу. Завтра она увидит его. Завтра…

Дженнифер смотрела на свое отражение. Она и впрямь похожа на любимую актрису Дина – Лопес, это он сам ей сказал… Те же черты лица, разрез глаз, фигура… Завтра Дин будет отчужденным, как при прощании… или, может быть, все окажется по-другому? Джен не знала, чего ждать от грядущего дня.

«Хоть бы он не приезжал», – вдруг разозлилась девушка. Она сидит здесь и думает о нем, как идиотка, а он… Ни звонка, ни письма за два года… небось и подружку себе завел. Она тоже пыталась встречаться с другими, но Дин не выходил у нее из головы.

«Я дура, – подумала Дженнифер, – круглая дура».

Дин Стэнтон бросил ее. Самолюбие оказалось для него важнее любви. Он не заслуживает ни одной ее слезинки. Он ничего не заслуживает… ничего.

Дженнифер глубоко вздохнула и закрыла глаза. По щеке скатилась слеза. Сколько их было за все это время? И не сосчитать. И все он.

«Я его ненавижу», – это было последнее, что она сказала себе перед сном.

2

Элис проснулась на рассвете. Она лежала в своей уютной постели, позевывая, и пыталась собраться с мыслями. В одиннадцать утра… через шесть часов она станет Элис Питерсон. Уже совсем скоро… Столько лет они ждали, и это свершится сегодня!

Она подбежала к туалетному столику. Элис никогда не нравилось, как она выглядит. Вот бы стать такой, как Джен… или Джери. Они обе такие яркие, а она… бледная, бесцветная… Что бы там ни говорил Тревис, она была не уверена в себе. Конечно, он любит ее, но, скорей всего, за душевные качества… Элис казалось, что он называет ее красивой просто из вежливости. Тревис такой милый… она не достойна его. Но она докажет ему и всем остальным, что он не ошибся, выбрав ее, а не одну из этих красоток, которые проходу ему не давали и в школе, и в университете. Элис не ревнива, но она готова была провалиться сквозь землю, видя, как очередная куколка заигрывает с ним. Ей казалось, она никогда не сможет с ними сравниться – с этими самоуверенными и расфуфыренными девицами Беверли-Хиллз. Она никогда не чувствовала себя здесь своей.

Элис слишком робкая, слишком простодушная для этого мирка. Ее отец разбогател, но остался простым человеком. Элис не умела выпендриваться и кривляться, как другие девчонки, дочки богачей, она чувствовала себя гадким утенком в школе Беверли-Хиллз, не замечая завистливых взглядов, которые лучше слов убедили бы ее в собственной привлекательности. Ее кожа была как персик, щеки покрыты нежным румянцем, волосы – просто белокуро-золотистая мечта, а глаза… Она не пользовалась косметикой, да и не нуждалась в ней. Ее красота была сказочной… какой-то несовременной. Элис казалась Золушкой среди размалеванных мачехиных дочек, которым никакие фешенебельные салоны красоты не помогут даже приблизиться к той высоте, которую по праву занимала она.

Сегодня Джен и Джери должны помочь ей нарядиться. Она страшно переживала, что не сможет держаться достойно, как подобает избраннице Тревиса… Он казался ей принцем из всех сказок мира.

Дженнифер проснулась от телефонного звонка и сняла трубку, убедившись, что звонок ей не приснился. В последнее время ей снились такие путаные сны – то она звонит Дину, то он ей… Во сне Джен высказывала этому типу все, что о нем думает.

– Алло.

– Дженни…

Это действительно был он. Джен не знала, сумеет ли издать хоть какой-то звук. От волнения она прямо-таки онемела.

– Это я, Дин.

– Мог бы и не говорить, – наконец сухо пробормотала она.

Конечно же, он. Кто еще называл ее Дженни?

– Мы можем поговорить?

– Мы, кажется, этим и занимаемся, – так же отчужденно ответила Джен.

На другом конце провода воцарилось молчание. Джен ясно слышала его дыхание. Она тоже молча ждала.

– Я… прости, но твой голос… я и сам не ожидал, что он на меня так подействует…

– Дин, я тебя слушаю. Говори. Это ведь ты позвонил.

– Все такая же колючая, да?

Она даже не улыбнулась. Джен было не до шуток с этим бесчувственным типом.

– Давай говори или я…

– Или что? Я внизу. Мне подняться?

– Дин!

– Я иду.

Он положил трубку.

Прежде чем Джен опомнилась и кинулась к зеркалу, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, раздался звонок в дверь. Накидывая халат, приглаживая на ходу спутавшиеся со сна волосы и с ужасом вспоминая, что еще не умылась, Джен пошла открывать.

Дин Стэнтон стоял на пороге, немного бледный от волнения, но видно было, что он так и светится от радости. Не говоря ни слова, он схватил ее в охапку, его губы мгновенно нашли ее губы, и через минуту они уже были в постели, лихорадочно срывая одежду друг с друга и забыв обо всем на свете…

Джен лежала в объятиях Дина, и слезы текли из ее глаз, смешиваясь с его слезами. Она очень хотела разозлиться на него, сказать какую-нибудь резкость, но вместо этого покрывала поцелуями его обнаженную грудь, повторяя: «Я люблю тебя… люблю… люблю…»

Дин Стэнтон был ее единственной любовью. Никто не вызывал в ней таких чувств. Она вспоминала, как они впервые занимались любовью… это было на первом курсе университета… она так нервничала, а он делал вид, что спокоен… Воскрешала в памяти первое свидание в кафе накануне выпускного вечера в школе… Она была в сером платье, это так шло к ее прекрасным темным волосам. Он сказал, что она похожа на фею, с этими локонами, а разрез зеленоватых глаз сравнил с изящными очертаниями древесного листа.

Но тут она вспомнила их последнюю встречу, слова, которые он ей сказал, и отодвинулась на край кровати.

– Дженни, в чем дело?

Она взорвалась.

– В чем дело? Ты спрашиваешь меня?! Это так на тебя похоже, Дин Стэнтон. Ты считаешь, что можешь запросто отвернуться, исчезнуть на два года, а потом заявиться сюда как ни в чем не бывало и…

– Обнимать тебя… целовать? – Он улыбнулся немного смущенно. – Продолжай, Джен. Я знаю все, что ты можешь сказать. Но я должен был убедиться, что ты меня любишь.

Она вспыхнула.

– Таким образом? Какой же ты негодяй…

– Джен, родная… – Он попытался обнять ее, но она его оттолкнула. – Я кое-что скрыл от тебя тогда… Неудивительно, что ты меня ненавидишь. Но теперь у нас не будет секретов. Все станет по-другому, родная… Я жить не могу без тебя.

– И тебе понадобилось два года, чтобы это понять?

– Ты не знаешь, чего мне стоило уехать тогда, не объяснившись…

– И знать не хочу! Уходи, убирайся…

Он смотрел на нее, потрясенный. Но Джен была непреклонна.

Пока он собирал вещи, она едва сдерживала слезы, а оставшись одна, разрыдалась.

Джери и Бренда заканчивали приготовление невесты. Оставалось только надеть это великолепное платье из роз – это чудо… Бренда не могла на него налюбоваться.

– Что-то Джен задерживается, – сказала Элис. Она была удивительно хороша. Ее волосы, убранные в высокую прическу, смотрелись золотистой короной на хорошенькой головке, в ушах блестели жемчужины, на шее красовалось серебряное колье, а диадема на голове напоминала цветок.

Розовое платье, достойное принцессы из сказки, ожидало своей очереди.

– Ты королева из роз, – сказала Джери таким приторным тоном, что мать ее вздрогнула.

Джен вошла запыхавшись.

– Извините, что опоздала, у меня неполадки с машиной, – пробормотала она. От Бренды не ускользнули слезинки, которые Джен поспешно смахнула с глаз. Она любила Дженнифер как свою дочь и переживала за нее не меньше, чем за Джери и Элис. «Они все три мои дочери, – с нежностью подумала она. – Такие разные и такие прекрасные… каждая по-своему. Господи, только бы Джери перестала злиться…»

– У тебя что-то случилось, родная? – спросила Бренда.

Джен улыбнулась и неопределенно пожала плечами. Джери тоже заметила перемену в подруге, но сегодня ей не до Джен, хотя ее-то она по-настоящему любила… без всяких задних мыслей. Она представила себе, как отреагировала бы Джен, узнав о ней, Джери, и Тревисе… Сердце сжалось при мысли о том, что Джен навсегда от нее отвернется…

К черту! Джери стиснула зубы. Месть сладка, это стоит того. Скоро невеста увидит сюрприз.

Тревис не спеша прихорашивался перед зеркалом. Он думал о прошедшей ночи. Да, Джери дала ему жару… Надо с ней рвать, пока она окончательно не обнаглела. Вчера ему показалось, что Джери так и кипит от злости из-за предстоящей свадьбы. Она проговорилась, и он сразу смекнул, почему она так раздражена. Когда он чуть не кричал от восторга, прижимая ее к себе, она спросила его: «Ну как, нравится, Тревис? Думаешь, твоя непорочная голубка на такое способна?» До этого они никогда не говорили об Элис. Будто не сговариваясь, решили не затрагивать эту тему и за все годы ни разу не упомянули ее имя, оставаясь наедине.

Ему даже казалось, что Джери чувствует свою вину перед подругой – все-таки Элис ей как сестра…

Только вчера он понял, что Джери ее ненавидит. И как!

Он не был к такому готов. И невольно начал нервничать, хотя это ему абсолютно несвойственно. Джери, оказывается, горазда на сюрпризы. А он-то думал, что хорошо ее знает.

Элис стояла перед зеркалом и вглядывалась в свое отражение. Нет, это была не она, а какая-то незнакомка, сказочное существо с золотистой короной на голове, нежно-синими, сияющими как две звезды, прекрасными глазами, прозрачной кожей и изумительно красивыми линиями длинной шеи и плеч, облаченное в поэму из роз, словно нимфа в волшебном саду. Она готова была разрыдаться… нет, все это слишком прекрасно! Не может быть, чтобы это была она.

Тревис опаздывал. Элис знала, что ей нужно освоиться в своем необыкновенном платье – оно было таким длинным, что юбку приходилось поднимать при ходьбе. А ей ведь ходить в нем целый день.

Ее детская мечта, о которой знали только Джен и Джери. Элис увидела платье из роз в каком-то мультфильме, ей тогда было всего шесть лет, но она запомнила его на всю жизнь. Она так восторженно рассказывала о нем подругам, столько раз рисовала принцесс в этом платье, что Джери и Джен учли каждую деталь, придирчиво наблюдая, как оно рождалось на свет в умелых руках мастера.

Они так ее любят…

И ведь это идея Джери, ей Джен по секрету сказала.

Джери очень хорошая, но ей не везет… В школе она встречалась со многими парнями, но вот потом… Столько лет – и никого. Бедная Джери… Она заслужила такое же счастье, как у нее, Элис. И почему только судьба от нее отвернулась?

Элис вздрогнула от неожиданного звука, обернулась и увидела на полу кассету, на которой было написано: «Погляди-ка, невеста!»

Внезапно похолодев, включила видео и поставила кассету, испытывая странное желание бежать куда глаза глядят.

Лицо Тревиса возникло на экране…

Дженнифер избегала смотреть на Дина, а он не сводил с нее грустных глаз. Она была взвинчена, а все, как нарочно, так и старались снова свести ее с этим типом. Сначала его сестра Стелла попыталась подвести ее к нему, потом Бренда. Они все словно сговорились, а Джен сгорала от стыда. Она не могла себе простить того, что случилось утром. Дин заявился к ней как ни в чем не бывало, не говоря ни слова, затащил в постель, а она, вместо того чтобы все ему высказать, растаяла, как дурочка…

Джери рядом с Джен напряженно застыла. Она не знала, какой реакции ждать от этой святоши, даже представить себе не могла… И именно поэтому ей было так не по себе.

И тут все услышали крик, дикий крик, и посмотрели наверх.

Бренда кинулась в комнату Элис, вслед за ней Алекс.

Джен и Джери остолбенели, но через мгновение тоже бросились в комнату невесты.

За ними побежали остальные гости.

Алекс и Бренда стояли, прижавшись друг к другу и дрожа, и смотрели видео. Все застыли, глядя, как на экране жених занимается любовью с незнакомой девушкой в черном парике и очках. Вдруг послышался тихий возглас.

Оглянувшись, они увидели бледное лицо Тревиса. Тот приехал последним, задержавшись немного, как и обещал подругам Элис, и побежал за толпой наверх.

Все стояли, боясь шевельнуться и издать хоть какой-нибудь звук, и все же кто-то не выдержал и пробормотал: «А где же невеста?»

Толпа расступилась в недоумении.

Элис в комнате не было.

Девушка в платье из роз бежала, не разбирая дороги, и чуть не попала под колеса встречного автомобиля. Сидевший за рулем едва успел затормозить.

Он выскочил из машины и ошеломленно замер, узнав ее. Элис тоже смотрела на него как на привидение. Он не мог понять, что значит это выражение на ее лице.

– Это ты! – Она пыталась унять дрожь.

– Я…

– Увези меня отсюда. Пожалуйста. Давай поедем в Лас-Вегас. Прямо сейчас.

– Но… – Он ничего не понимал.

– Теперь, когда я увидела тебя, я не верю… Твои глаза не обманывают… Ты ведь любишь меня.

Он не знал, что сказать. Эта девушка действовала на него завораживающе. Хотелось все время смотреть на нее, слушать голос – Господи, такой нежный, как музыка. В голове не было ни одной мысли, за которую могло бы зацепиться сознание. Сердце бешено стучало в груди. Он ощутил вдруг безудержное волнение.

– Это все мой отец, я теперь поняла…

– Но я…

– Ты ничего не знаешь? Любимый…

Это слово, обращенное к нему, заставило вздрогнуть. Господи, как он хотел его слышать от этой девушки, которую совершенно не знал, слышать вновь и вновь! Вся его рассудительность испарилась, исчезли мысли, он вообще больше не мог думать, взвешивать, рассуждать… Казалось, стоит взять ее за руку, как у него вырастут крылья и он полетит.

Она подошла к нему, ее руки обвились вокруг его шеи, губы встретились с его губами. Это был божественный поцелуй…

– Ты никогда не целовал меня так… никогда…

Она смотрела на него сияющими глазами, и ему казалось, что он на небе и видит звезды.

– Ты любишь меня… Это все мой отец.

– Твой отец?

– Мы же в Голливуде, что ему стоит нанять актера… загримировать под тебя… боже мой, я ведь чуть не поверила… Какая ужасная пленка…

– Пленка?..

– Забудь о ней, милый, давай убежим.

– Убежим?

– Да. В Лас-Вегас. Тогда нас никто не разлучит. У тебя документы с собой? Господи, ну конечно… Какая я глупая…

Она схватила его за руку и подтолкнула к машине. Все еще ничего не понимая, он уселся за руль. Девушка захлопнула дверцу со своей стороны.

– В Лас-Вегас. Там нас поженят немедленно.

– Но…

– Ну, пожалуйста, милый… давай. Я потом тебе все объясню.

Все еще не осознавая, что совершает самый безумный поступок в своей жизни, он тронулся с места. Когда толпа людей в поисках исчезнувшей невесты хлынула из дома Алекса Китона, машина, на которой уехала Элис, уже скрылась из виду.

Джери и Тревис старались не встречаться взглядами. Он, конечно, все понял. Но ей было наплевать. Он сам виноват. Как и эта овечка – его невеста. Мать не сказала ни слова. Когда они столкнулись с ней в холле, Бренда смотрела как обычно. Неужели не узнала ее на кассете? Тем лучше. Родная мать! Значит, ловко она все устроила. В любом случае, мамаша не проговорится. Ведь если она хоть слово скажет, то навсегда потеряет своего дружка. Алекс Китон ей этого не простит. Он подозрителен по натуре, та еще бестия… Он даже может подумать, что Бренда все знала и покрывала ее.

Мать, конечно, не знала, но догадывалась…

Лучше бы она никогда и не узнала.

А пока Джери изображал обеспокоенную подругу, хлопотала больше всех, охала и ахала… Даже Джен было до нее далеко. Она то и дело поглядывала в сторону своего бывшего дружка Дина Стэнтона, и, как ни волновали ее проблемы подруги, Джен думала в этот момент не только о ней. Зато Джери была на коне – уладила все неприятности с гостями, пока мать и Алекс пребывали в прострации, отпустила прислугу, позвонила в полицию, дала соответствующие комментарии прессе, словом, сделала все возможное, чтобы затушевать скандал.