Текст книги "Стерва"
Автор книги: Трейси Митчелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Трейси Митчелл
Стерва
1
– Сколько роз!
– Свадебное платье… красного цвета?
– Оно розовое, разве не видишь?
– Да, но этот бутон впереди…
– Она и сама у нас как бутон…
Дженнифер расхохоталась. Ну и фантазия у их сумасбродной подружки – венчаться в поэме из роз. Но выглядело это действительно великолепно. Да еще рядом с таким женихом…
Тревис Питерсон… это имя звучало как сахар. Пожалуй, для всех, кроме Дженнифер. «Наверное, потому, что я не люблю шоколад, равнодушна к клубнике и даже мороженое не ем», – размышляла она про себя. Да, но все-таки Тревис – что надо…
Она потянулась. До свадьбы осталось всего ничего, а Элис еще даже не видела платья. Это был их сюрприз – Джен и Джери, двух лучших подружек невесты. Они дали понять, что готовят ей нечто особенное.
– Как ты думаешь, ей понравится?
– Шутишь, Джери? Она же мечтала о нем.
– Да, но может она не всерьез…
– Ты когда-нибудь видела, чтобы Элис шутила такими вещами?
– Это точно. Когда речь идет о Тревисе, чувство юмора Элис…
Они засмеялись, не отводя, впрочем, глаз от этого чуда, лежащего на столе и отливающего всеми оттенками роз.
– Еще беленького бы немножко…
– Брось, Джен, почему это все свадьбы белые? Этот цвет неживой.
– Ты уже заговорила как Элис.
После нового взрыва смеха Джери вдруг оглянулась. Элис Китон стояла на цыпочках и не дыша разглядывала свое платье, боясь прикоснуться. Джен подмигнула Джери, и та поняла, что тревогу подружки как рукой сняло, стоило той увидеть счастливые, полные слез глаза этой дурочки Элис. Джери чуть не стошнило, но она улыбалась. «Давай, наслаждайся, бутончик. А Тревиса ты не получишь. И никто его не получит. Никто».
Джеральдина Эмма Макдауэлл была дочерью экономки в доме отца Элис, Алекса Китона – нефтяного барона… и величайшего из самодуров, как добавляла она про себя. Впрочем, матери Джеральдины, Бренде Макдауэлл, это вряд ли пришлось бы по вкусу. Она обожала его. Может, с этого все началось?.. Впрочем, Джери сама не знала, когда к ней пришла эта ненависть к Элис. Даже не помнила. Может быть, с ней так было всегда… она родилась с этим?
«Нет-нет, – думала Джери, – разве с этим родишься? Сколько помню себя, всегда хотела что-нибудь у нее отобрать. Но никогда еще мне не удавалось отнять у нее что-то по-настоящему ей дорогое».
«Неужели Тревис нужен мне только для этого? Тревис… его руки… и губы… глаза… Он подонок. Но как красив… Как он нежен… – Она так и вздрогнула всем телом. – Он ведь рассчитывает и дальше спать со мной. И тратить денежки этой дурехи. Не выйдет! Я одна буду есть тортик по имени Тревис и позабочусь, чтобы нашему бутончику и крошечки не досталось… Не будь я Джери Макдауэлл».
Бренда Макдауэлл вошла в комнату дочери. Мать, пожалуй, была единственной, кого Джери любила, и сейчас она с грустью заметила эти круги под глазами, дрожащие пальцы – мать снова пьет. И снова думает, что этого никто не видит. Вот дура… Ее затрясло.
– Посмотри на себя! – крикнула Джери.
– Да что ты, мой птенчик…
Язык матери заплетался, она уже плохо соображала.
– Снова этот подонок? Опять наорал на тебя?
– Не говори так про Алекса… Он…
– Знать ничего не желаю, – отрезала Джери, – пошел он…
– Молчи! – Бренда протрезвела в мгновение ока. – Не груби мне и Алексу, ты живешь в его доме.
– Он мне не отец.
– Он сделал для тебя куда больше, чем твой папаша… И если бы ты не была такой неблагодарной…
– Потрясающе! – фыркнула Джери.
– И завистливой… Да, Джеральдина. Послушай меня. Я ведь знаю про вас с Тревисом. Если ты что-нибудь замышляешь…
Джери замерла на месте. Трезвая или пьяная, мать ее видела насквозь. Надо быть настороже… а не то все сорвется. Она слишком долго готовилась… не для того, чтобы влипнуть сейчас. Потом-то уже влипнут все. А пока…
– Джери, послушай меня…
– Да тебе померещилось, мама… Ну что ты! – Джери постаралась придать своему голосу самое ангельское звучание, на какое только была способна.
– Я знаю тебя, – грустно сказала ей Бренда, – и знаю, что ты никогда не умела вовремя остановиться.
– О чем ты?
– Родная моя, речь идет о твоей жизни.
– Конечно, о чем же еще? Не читай мне нотаций, мамуля. Сама знаю, что я безответственная и безалаберная.
– Подожди…
– Мама, мне далеко до твоей любимицы Элис. Можешь не напоминать.
Бренда задумчиво смотрела на дочь. Роскошные волосы, отливающие всеми оттенками золотисто-каштанового и рыжего, веснушки, которые нисколько не портили это пикантное и очень чувственное личико, красивое несколько кошачьей красотой, глаза темно-карие, а фигура… Джери напоминала ей вкуснейшую шоколадку своими загорелыми плечами и ногами… если бы только не злобный взгляд… Знала бы она, как это ее портит.
– Элис тебя очень любит, ты ей как сестра.
– Перестань, мама. Эта дурочка…
– Она, вероятно, и правда дурочка, иначе заметила бы твою зависть и злобу.
– Завидовать ей?! Ты смеешься.
– Нет, я не смеюсь. Она любит тебя. А ты, Джери, не стоишь любви. Ни ее… ни моей.
Мать хотела было уже выйти из комнаты, но Джери схватила ее за руку.
– Ты опять напилась и сама не знаешь, что говоришь.
– Отпусти меня, Джери.
– Пожалуйста… – Джери разжала пальцы. – Иди жалуйся своему…
Мать со всего размаха ударила ее по щеке.
Глаза Джери чуть не выкатились из орбит, так она была потрясена.
Ее мать, которая за всю жизнь не сказала ей грубого слова.
– Опомнись, – четко и очень спокойно произнесла Бренда, – подумай, куда тебя все это заведет.
Бренда вышла из комнаты, а Джери так и стояла, дрожа, сама не зная почему.
Дженнифер Бейли притормозила около дома Тревиса. Он вышел ей навстречу. Эти бархатные глаза… Все от них так и таяли… Плюс улыбка Чеширского кота. А ведь выбрал он Элис – тихоню, скромницу из скромниц… да ему она должна бы казаться занудой! Но он ее выбрал. Назло всем красоткам их школы. Да… кроме нее. Дженнифер была к нему равнодушна. «Он ненастоящий какой-то…» В нем ей чудилось что-то бесконечно фальшивое, приторное… но Элис любила его, и ей следует примириться с выбором лучшей подруги. «В конце концов, ведь не я же выхожу за него замуж», – подумала Джен.
– Джен! – Он так и просиял, увидев ее.
– Я хочу поговорить с тобой о свадьбе.
– Какие-то проблемы? – Тревис продолжал радужно улыбаться.
– Да нет, Тревис, просто мы с Джери… у нас с ней сюрприз для твоей невесты.
– Мне можно узнать?
– Нет-нет-нет. Всему свое время. Часть подарка мы ей уже подарили, а часть…
– А, женские штучки, – понимающе ухмыльнулся Тревис. – Давайте-давайте. Я вам тут все испорчу.
– Да, знаешь… об этом я и хотела поговорить. Ты не мог бы приехать к ней в дом чуть попозже. Пусть понервничает, а мы там пока…
– Значит, мне задержаться?
– Ну… на полчасика.
– Заметано! – Он ловко поймал руку Джен и поцеловал ее пальцы.
Она улыбнулась в ответ, сделав вид, что все это очень забавно.
– Когда ты увидишь Элис, ты упадешь… я тебе обещаю, – сказала она и пошла к своей машине.
Тревис проводил ее долгим задумчивым взглядом.
Оставшись один, он налил себе бренди. «Уж не догадывается ли она о чем-то?» – спросил себя Тревис. Уже полчаса он пытался дозвониться Джери, но телефон у нее не отвечал. «Элис всегда так прислушивалась к Джен, если Джен догадалась…»
Да нет, она не могла. Джен ведь не ясновидящая. «Почему она тогда так сверлит меня взглядом?.. Ну, может, я ей не нравлюсь? Чепуха. Я нравлюсь всем женщинам. У меня к ним подход», – ухмыльнулся про себя Тревис, чрезвычайно довольный собой.
Она просто беспокоится за Элис… Еще бы, ведь Элис такая наивная… беззащитная. Все о ней беспокоятся. «Если уж мне удалось заморочить голову этой старой акуле, ее папаше, то с подружкой как-нибудь справлюсь». При одной этой мысли его охватило приятное волнение. Да, Джен ведь единственная, кто не пытался с ним заигрывать. А красоточка… да-а, не так вульгарна, как Джери, и не такая пресная, как этот безмозглый херувим Элис. «Вот бы отведать этой малышки», – мечтательно протянул он про себя. Но нельзя иметь все.
Хотя почему нельзя? Получил же он самую богатую наследницу и самую бывалую шлюху Беверли-Хиллз. И обе они от него без ума. Тело Джери и деньги Элис. Чего еще можно желать такому, как он?
Хотя интуиция подсказывала ему, что с Джери шутки плохи, расставаться с ней не хотелось. Он не привык себе в чем-то отказывать.
«Но от поползновений в сторону Джен отказаться придется, – сказал ему внутренний голос. – Она ведь догадливая и любит эту дуреху».
Да, Джен ее не предаст. А вот ему навредить может. Стоит ей намекнуть Алексу Китону о них с Джери…
Да знает ли она? Может, у него паранойя?
Слишком много усилий ему потребовалось, чтобы расположить к себе этого старого дурака, чтобы теперь малютка-наследница сорвалась у него с крючка.
С самой Элис Тревису было просто. Он ее сразу заметил – хрупкая, как статуэтка из фарфора, с ангельскими глазами, чуть что – розовеет от смущения. Такие всегда на него клевали. «Мой улов», – сказал он себе тогда. Самая скромная во всем Западном Беверли, Элис Китон в толпе разряженных и надменных девиц казалась потерянным херувимом.
Она такой и была – без всяких задних мыслей, наивной и романтичной. Неотразимое сочетание с деньгами папаши. Тревис знал, как найти подход к такой, как она.
«Да она должна мечтать о первом красавце школы, капитане футбольной команды и выдающемся соблазнителе», – добавлял он про себя с более чем довольным видом. Элис краснела при виде него, а когда он улыбался ей своей самой обаятельной улыбкой – такой искренней, такой честной, – сердце Элис с волнением замирало.
Она и подумать не могла… Тревис Питерсон… улыбается ей…
Будто… будто он любит ее.
Вот так все началось. С его знаменитой улыбки.
А дальше пошло как по маслу – приглашение в кино, на вечеринку. Для нее это было как сон.
До того разговора. Он его тщательно продумал и подготовил.
– Элис, – сказал он ей, – я никогда не встречал такой девушки, как ты. Такой нежной и умной… такой романтичной… и такой… такой красивой.
Он произнес это дрожащим голосом, и в глазах его блеснули слезы.
– Ну что ты… – Элис коснулась его руки.
– Но нам надо расстаться.
– О нет!
– Я тебя не достоин.
– Как ты можешь так говорить?
– Это правда. Все ведь думают: я гоняюсь за твоими деньгами.
– Мне нет дела до всех.
– Дорогая, я знаю. Ты такая чистая, такая… бескорыстная… но другие меряют всех по себе.
– Пусть думают что хотят. Я… я люблю тебя, Тревис.
– Но твой отец не позволит…
– Отца я возьму на себя.
– Элис, ты не должна ссориться с ним из-за такого, как я. Я был просто легкомысленным дураком до встречи с тобой… но ты… ты переменила мое представление о женщинах… Теперь, когда я знаю, что такие, как ты, существуют… Элис, я просто не представляю, как смогу жить без тебя.
У Алекса Китона, этого могущественного и безжалостного дельца, было одно слабое место – его драгоценная доченька Элис. Когда она заявила, что покончит с собой, если отец встанет между ними, старик сразу сдался. Он знал, какая воля скрывается за этой хрупкой ангельской оболочкой. Его дочь в чем-то пошла в него. Она, конечно, наивна и не имеет представления о настоящем зле, но очень решительна и упряма.
И Алекс сказал: «Ну что ж, если у этого вертопраха к тебе серьезное чувство, пусть время покажет».
Прошло целых пять лет. Позади остались и школа, и колледж. И все это время Тревис сохранял трогательную верность подруге. Они учились вместе в Калифорнийском университете, он, Элис и Джен. Джери после школы пошла работать официанткой, потом стала барменом. Учиться она не хотела. Она так и жила на денежки Алекса Китона, тратя свои на карманные расходы. Джери, как и сам Тревис, была дармоедкой с великосветскими замашками. Никто не знал об их встречах. Иногда ему казалось, что Джен что-то подозревает, но он не был мнительным и быстро выбрасывал из головы неприятные мысли. А удовольствия, на которые не скупилась Джери, стоили того.
* * *
Началось это на одной вечеринке. Еще в школе. Он тогда выпил лишнего и заснул в спальне друга. А когда проснулся, одежды на нем уже не было, Джери массировала его плечи, касаясь подбородка своей грудью – ничего роскошнее он сроду не видывал – она что-то шептала, и это было так эротично… Разве он мог устоять?
– Я никому не скажу, – говорила она, когда все закончилось, – прости меня, Тревис, но я от тебя без ума. Без ума… ты мне снился. А я тебе снилась?
Он раньше не особенно ее замечал. У Джери была репутация настоящей вампирши. Он никогда не думал, что она может быть такой нежной и так ворковать. Она будто знала, что сказать, как и когда. Иногда он задумывался, не играет ли она с ним в ту же игру, что и он с Элис. Но она так ему льстила (а он был тщеславен), что Тревис проглатывал эту наживку, не желая забивать себе голову чем-то неприятным.
Да он и не видел причин, по которым Джери стала бы разыгрывать перед ним спектакль. Не видел, как она смотрит на Элис – баловницу судьбы, у которой есть все. Он недооценивал силу зависти, потому что сам этим пороком не обладал. Единственный, кем ему хотелось всегда быть, – это он сам, Тревис Питерсон. По его мнению, не хватало ему только денег. А Джери завидовала не только богатству своей подруги. Она мечтала быть ею – в глубине души ей хотелось иметь эти голубые глаза с необыкновенным разрезом, эти розовые губы, белокуро-золотистые локоны, это изящество ручек и ножек, ангельский голосок, а главное, ей хотелось, чтобы ее любил Алекс Китон, чтобы ею восхищалась мать, чтобы Джен была к ней точно так же привязана, да и Тревис… Он хоть и считал ее дурочкой, а иногда, сам того не замечая, так смотрел на нее…
Ей хотелось иметь золотое сердце Элис, хотя сама она вряд ли это понимала. Ведь Элис нельзя было не любить… И Тревис со временем… Ловила же она его странный взгляд, благодаря которому даже Джен начинала верить, что Тревису Элис нужна.
А она, Джери, надоест ему очень скоро, и он променяет ее на другую – разве проблема найти горячую девочку для развлечения в Беверли-Хиллз?
Но Джери знала, что предпринять. Она всю жизнь презирала папенькину дочку, эту Белоснежку с голубыми глазами, которой все доставалось даром. И завидовала, и презирала. Она даже не знала, какое из чувств сильнее. Знала только, что сделает то, что задумала.
Тревис вошел, даже не постучавшись. Он нервничал. Джери всегда была непредсказуемой, а сейчас она просто взбесилась, как дикая кошка. Он боялся, что она накинется на него прямо с порога. Раньше это ему даже нравилось. Но Джери всегда оставляла царапины, а сейчас это ему ни к чему. Завтра свадьба. А у него ведь с Элис еще ничего не было. Они еще в школе решили подождать брачной ночи. Она была так романтична, что верила, будто он все эти годы… Да, Элис – несовременная Золушка. Сейчас таких поискать.
Это его даже умиляло. Ему нравился контраст – Элис и Джери. В этом есть своя прелесть. Но его пугало, что Джери снимает на видео то, как они занимаются любовью. Раньше он с удовольствием смотрел кассеты вместе с Джери, и это заводило его еще больше. А вот сейчас…
Джери вышла из ванной, обернутая в полотенце.
– Ну что, женишок, побалуемся?
– Джери, не надо…
Но она уже расстегнула его рубашку и добралась до ремня на брюках.
И он понял, что не устоит. Черт с ней, в последний раз. А с завтрашнего дня он будет осторожнее.
Джери вдруг отстранилась от него и отошла в сторону.
– В чем дело?
Он уже не мог сдерживаться и готов был накинуться на нее немедленно.
– Я хочу иначе.
Она поманила его за собой, и он прошел за ней в другую комнату. Там на полу лежал черный парик и защитные очки. Джери скинула полотенце, и он снова пришел в восторг от ее роскошного гибкого тела. Она не спеша надела парик, очки и легла на ковер.
– Что за фантазия? – спросил он. Джери, не ответив, выгнула спину и замурлыкала как кошка.
Он сбросил одежду и лег рядом с ней.
– И прекрасно! – Джери расположилась сверху. – А теперь ты расслабься, малыш.
Через секунду-другую он уже стонал от восторга, забыв обо всем.
Дженнифер и Элис сидели в комнате Бренды Макдауэлл, любуясь свадебным платьем.
– Ты с детства мечтала о таком, – улыбнулась Дженнифер.
– Да. А Тревис сделал мне предложение, когда мы сидели в саду, и вокруг были розы… такая красота, ты не представляешь.
– И ты…
– И я вдруг увидела себя в платье из роз. Это было как… ну… видение, что ли… Ты веришь в такие вещи?
– Ты знаешь, что я не романтик.
– Перестань, Джен, ты тоже когда-то мечтала…
– Забудь. Дин уехал, он сам так решил.
– Ты не захотела выйти за него замуж.
– Элис, ты знаешь, как все было. Он предлагал пожениться немедленно, а я хотела закончить учебу.
– И ты не жалеешь?
– Наверно, если бы Дин по-настоящему любил меня, то подождал бы.
– А может, и он думает, если бы ты по-настоящему любила его, ты уехала бы в Массачусетс вместе с ним.
– Ты знаешь, что мое будущее только здесь. Здесь папина фирма, и я когда-нибудь возглавлю ее.
Джен не лукавила. Она действительно не могла уехать, и все еще злилась на Дина. Если бы он не был таким упрямым и не стремился доказать своей семье, что способен начать все с нуля в другом месте и добиться процветания своего дела, они бы уже…
Впрочем, зачем расстраиваться в такой день? Элис счастлива. А Дин не вернется. Он ей сам сказал: «Если ты так решила, то оставайся. Ты теперь сама по себе».
Это были его последние слова. Так холодно и так жестко… Так непохоже на ее мягкого и отзывчивого Дина.
Дин Стэнтон был ее настоящей любовью. Она просто не знала, как жить без него. Она любила его всей душой, каждой клеточкой своего тела и до сих пор просыпалась в слезах из-за этого упрямца, который разбил ее сердце, чтобы что-то себе доказать. Но в глубине души она уважала его независимость, его гордость. Она ведь была такой же.
Только в данном случае Джен сама стала жертвой его независимости. Это было особенно больно. Она не знала, что с этим делать и нужно ли делать вообще что-то…
Дин… его широкие плечи и добрая улыбка. Его все любили и все уважали. Все так радовались за них. Он был старшим сыном владельца сети магазинов спортивных товаров Калифорнии и Массачусетса. Когда брат его отца умер от сердечного приступа, Дин решил возглавить его дело, которое дышало на ладан. Дядя Дина был никудышным бизнесменом, а Дин унаследовал деловую хватку отца. Но не унаследовал его безжалостности, будучи добрым, мягким и самым справедливым человеком из всех, кого знала Джен. Отец не понял его порыва, и Дин рассорился со своей семьей. И с ней тоже.
Прошло уже два года, и Джен распрощалась с надеждой на его возвращение.
Бренда Макдауэлл тихо всхлипывала в комнате Алекса Китона, дожидаясь его возвращения. Она уступила свою комнату девочкам, чтобы поплакать здесь в одиночестве. Джери пугала ее. Пугала и настораживала. Что-то не понравилось ей во взгляде дочери во время последнего разговора. Она так старалась вырастить ее доброй, порядочной, а что получилось?..
Что она сделала не так? Бренда уже в который раз задавала себе этот вопрос. Неужели ее нежность к Элис заставила Джери еще в детстве так ревновать? Элис осталась без матери, и было вполне естественно, что Бренда пыталась ее заменить. Элис любила ее и любила Джери. Всегда делилась с ней игрушками, хотела порадовать, даже уговорила отца оплатить учебу Джери в колледже. Но Джери тогда отказалась. Она предпочитала бездельничать, подрабатывая понемногу то здесь, то там, чтобы не зависеть от Алекса хотя бы в том, что касалось карманных расходов. И каждый раз на работу ее устраивал именно Алекс.
Но она ненавидела Алекса. «Может Джери и к нему ревнует меня? – подумала Бренда. – Да нет, Джери просто завистлива, вся в отца».
Муж Бренды бросил ее с ребенком, когда Джери еще не было и четырех. Бренда помнила, как он вылетал с каждой новой работы спустя две недели, потому что, напившись, начинал поносить начальство и всех тех, кто получал хоть на цент больше него самого, хоть чуть-чуть лучше него соображал и преуспел в жизни.
«Неужели моя дочь превратится в жалкую завистницу, ненавидящую весь белый свет, в мелкую пакостницу, исходящую злобой?» Сама эта мысль была Бренде невыносима. Но она просто не знала, что делать… как раньше не знала, чем ей помочь своему мужу.
Она назвала дочку в честь мужа. Того звали Джеральд. И вот ирония судьбы… Она вырастила вылитый портрет Джери Макдауэлла. Неужели это ее творение? Нет, невозможно…
Джеральдина не оправдала ее надежд. Она выросла полной зависти и злобы, лишенной даже намека на благородство распущенной девчонкой.
Полная противоположность Элис.
Элис такая добрая и нежная… Ее душа как цветок. Она не способна причинить зло. Она не умеет ненавидеть, а плохих людей просто жалеет. Такой была ее мать, Эбби Китон. Она умерла при родах. Жаль, что не увидела, какой стала ее дочь. Ей было бы, чему радоваться.
Отец Элис не любил Эбби, свою жену. Он женился на ней из-за денег. А она была так предана своему мужу…
Иногда Бренде казалось, что Элис ждет та же участь.
Разве Тревис не хочет от Элис того же, чего Алекс Китон хотел в свое время от ее матери? Бренда таких, как он, видела насквозь и не раз пыталась предостеречь Элис, но та лишь улыбалась и говорила: «Бренда, я знаю его как никто. Это глупые сплетни».
Однако чутье подсказывало Бренде – а она была проницательной женщиной, – что поведение Тревиса – это хорошо разыгранный спектакль. И Джери видела то же самое. И пользовалась этим.
Ее дочь оказалась способной на настоящую подлость. Она соблазнила жениха лучшей подруги. А наивная Элис продолжала любить их обоих.
Алекс Китон вошел, расстегивая пиджак и потягиваясь. Портфель с документами он небрежно отставил в сторону. Бренде даже показалось, что тот сейчас упадет, и она кинулась поднимать портфель Алекса с пола.
Он засмеялся.
– Бренда, какая же ты у меня заботливая…
Она покраснела. Не говоря вроде бы ничего особенного, Алекс всегда умудрялся заставить ее почувствовать себя полной идиоткой. Джери злилась и из-за этого тоже. И тут Бренда не могла не признать ее правоту. Алекс знал о чувствах Бренды и издевался над ее Преданностью и верой в то, что когда-нибудь он ответит ей взаимностью. Он пользовался ею, когда рядом не было никого другого, с кем можно было бы развлечься, но стоило возникнуть на горизонте любой симпатичной мордашке, как он тут же о Бренде забывал. Такой уж он был. Но Бренда любила его.
– Алекс, нам надо поговорить об Элис.
– Элис – моя дочь, – отрезал Алекс, – мне виднее, за кого ей выходить замуж. Займись лучше своей хулиганкой.
– Не говори так о Джери!
– Твоя дочь просто шлюха, и ты это знаешь.
– Мерзавец, – не выдержала наконец Бренда, – ты сам развлекаешься с такими, как она. Да они тебе во внучки годятся…
– Что такое?! – взревел Алекс. Он был взбешен. Эти иждивенки еще смеют здесь рот открывать. После всего, что он для них сделал… Бренда, конечно, женщина неплохая, она вырастила его дочь, заботилась о нем все эти годы, всегда была к его услугам… да, что и говорить, они неплохо развлекались. Но она, черт побери, ему не жена. А Джери, эта нахалка, не дочь. Тоже мне, выступают… Но ничего, он покажет этой женщине, кто здесь хозяин и где ее место.
Алекс был крупным мужчиной с голубыми навыкате глазами, все еще густыми, хотя и начавшими седеть волосами и зычным голосом, заставлявшим всех в доме съеживаться. Бренде стоило большого труда выдержать его негодующий взгляд.
Он отошел к окну и выглянул в сад. Розы – любимые цветы Элис – как раз распустились. Мысль об Элис мгновенно смягчила его сердце. Что бы там ни было, а ругаться с Брендой накануне свадьбы его малышки… Все-таки Бренда заменила ей мать. Она так нежно заботилась о ней. Надо постараться забыть обиды. Завтра все должно пройти хорошо.
Дженнифер будет подружкой невесты… конечно, с этой нахалкой Джери. Дженнифер – красотка что надо… Он начал заглядываться на подругу дочери, еще когда девочки учились в Западном Беверли. Джен… у нее такие глаза с зеленоватым оттенком и губы… ее лицо как цветок, а фигурка… хоть она и худовата, на его взгляд, но ее ножки сводили его с ума, а темные волосы с рыжеватым отливом… Бренда заметила его интерес к Дженнифер очень давно. Они не раз ругались из-за этого, и Алекс признавал в глубине души, что ухлестывать за подругой дочери – это смешно. Но ему нравились молодые. Он бы и за Джери приударил, не будь она дочерью Бренды. Что-что, а фигурка у нее…
Голос Бренды отвлек его от приятных мыслей.
– Алекс, нам надо поговорить.
Он обернулся и внимательно посмотрел на нее – впервые за многие годы. Она постарела, но все еще хороша. Эти глубокие фиалковые глаза – Джери их не унаследовала – глядели на него сердито, но с такой нежностью… «Бедная ты моя», – подумал Алекс и глубоко вздохнул. Не мог он на ней жениться, хотя и знал, что лучшей жены ему не найти – той, которая так бы знала его, умела к нему приноровиться, как Бренда… Не мог он жениться. Такой мужчина, как он, должен быть свободен. Брак – это не для него… как тюрьма, честное слово.
– Бренда, давай отложим этот разговор. Я устал…
– Это очень серьезно.
– Ты снова будешь говорить о Тревисе… или о нас?
– Нет, не буду. Я хочу поговорить только об Элис. О ней одной.
Алекс недоуменно уставился на нее.
– Да, да, не удивляйся. Я знаю, как ты обошелся со своей женой Эбби. И мне кажется, что история повторяется.
– Бренда…
– Дай мне сказать. Элис наивна и романтична, она не видит ничего плохого в людях… как Эбби. Ты воспользовался этим и женился на ее деньгах. А теперь Тревис пытается сделать с твоей дочерью то же самое. Неужели тебе все равно? Я не верю, что ты этого не заметил.
Алексу стало не по себе. Да, он действительно думал об этом… и ему не раз казалось, что этот прохвост использует его дочь. Но он предпочитал гнать эти мысли. В конце концов, мир несовершенен, а он богат, и жених Элис, какой бы он ни был, от этого брака выигрывает. Он даже нанял детектива, чтобы проследить за Тревисом, но, кажется, тот безупречен. Алекс считал, что у Тревиса наверняка есть подружка, если он действительно прикидывается влюбленным в его дочь, но детектив ничего не обнаружил. Алекс нанимал разных детективов, но итог был один и тот же. Слежка за Тревисом не давала никаких результатов. Алекс знал, что Тревис еще не спит с его дочерью… и для него выводы расследования были сильнейшим аргументом в пользу Тревиса. На вид парень не монах, и отсутствие связей на протяжении стольких лет можно было объяснить только одним… К тому же Алекс знал, какая репутация была у Тревиса Питерсона в Западном Беверли, до того как он стал встречаться с его дочерью. Такого бабника, как Алекс, это вполне убедило… к тому же угроза Элис покончить с собой, если отец встанет между ними, подействовала на него. Но Бренде жених его дочери все равно казался подозрительным, и тут Алекс просто не знал, что сказать. Бренда действительно проницательна, куда проницательнее, чем он сам… Неужели он ошибается? Неужели все они ошибаются?
– Бренда, я не знаю, о чем ты… Парень мне нравится… и Элис… ты знаешь, ее нельзя отговорить без веских на то оснований. Она так легко не согласится порвать с женихом… это ведь все твои домыслы… или… – Алекс пристально посмотрел на нее. – Может, ты что-то знаешь?
Бренда замерла на месте. Не смела она ему сказать, что жених его дочери спутался с Джери… Джери все-таки ее дочь. А она мать, она будет с ней, что бы Джери ни выкинула.
Алекс Китон всю жизнь чувствовал себя виноватым перед единственной дочерью. Будь на то его воля, она вообще не появилась бы на свет. Вспоминая знакомство с ее матерью, их помолвку, день свадьбы, он внутренне съеживался, понимая, что мечты милой нежной Эбби, его избранницы, не сбылись. Она рисовала себе и ему их совместную жизнь в розовых тонах, это было так на нее похоже – наивная, мечтательная… Алекс так и не смог ее полюбить. Порой ему казалось странным, что Элис вызывает в нем такую нежность, ведь к матери ее он был в лучшем случае равнодушен. А Элис очень на нее похожа. Эбби раздражала его своей романтичностью, непоследовательностью, он считал ее клушей, не от мира сего. Но те же черты в характере Элис его так трогали… Он никогда не думал, что может так сильно кого-то любить.
Его собственное детство было лишено романтики. Деспотичный отец, забитая курица-мать, вечно плачущая от побоев, их беспросветно нищенское существование. Маленький Алекс чувствовал себя счастливым, когда ему было в чем пойти в школу. Они с братом носили одно пальто по очереди. Учителя ругали их за прогулы, но они объяснялись просто. Мальчикам было стыдно перед друзьями за убогую одежонку. В Чикаго, где они тогда жили, у его отца была должность в какой-то захудалой фирме, где его ни во что не ставили. И он отыгрывался дома. На жене, на детях.
Иногда Алекс и Стив, его младший брат, боялись ночевать дома, но и убегать не осмеливались. Они тихо лежали в своей комнате и прислушивались к звукам в соседней. В лучшем случае отец просто бранил мать за что-то: не так приготовила, плохо погладила и постирала. Слышен был ее жалкий лепет. Дора Китон никогда не умела за себя постоять. Алекс и Стив не уважали ее и невольно копировали манеру поведения своего отца, грубя матери и не считаясь с нею.
Они росли послушными с виду мальчиками, но внутри каждого назревал протест. Алекс и Стив ненавидели свою жизнь, боялись и не любили отца, ни во что не ставили мать. Краснели за родителей перед сверстниками. Тяжелое детство наложило отпечаток на характеры мальчиков. Особенно Алекса, более способного и упорного. Он еще в детстве поставил перед собой задачу выбиться в люди и был полон решимости достичь избранной цели во что бы то ни стало.
Родителей он воспринимал как помеху. Еще подростком отчетливо понимал, что из его брата ничего путного не выйдет. Стив, скорее всего, пойдет по стопам отца – вечно озлобленного неудачника. Так оно и вышло. Братья были привязаны друг к другу, но, когда Стив загремел в тюрьму за продажу наркотиков, Алекс не смог ничего для него сделать. Он еще сам был ребенком. Пятнадцатилетний Стив подрался с сокамерником и получил смертельный удар по голове. Их мать не вынесла случившегося. Алекс с отцом нашли ее в ванной, где она перерезала себе вены.
Он старался не думать, не вспоминать… Но в тот день семнадцатилетний парнишка остался один. Отец просто вышел из дома и не вернулся. Эйба Китона так и не нашли, хотя полиция несколько лет не прекращала поиски.
Узнал о нем Алекс только спустя много лет из письма, пришедшего ему из дома престарелых. Сосед отца сообщил о его смерти, добавив, что Эйбрахам Китон не желал никого видеть и однажды нехотя признал, что у него есть сын, но связаться с ним отказался.
