Текст книги "Роса на розе"

Автор книги: Тори Файер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Как обычно, спасение надо было искать в бегстве. Кора поднялась с кресла и не очень натурально зевнула.

– Ну все, я собираюсь…

Дон тоже поднялся, и его сильные пальцы крепко сомкнулись на ее запястье.

– Подожди, еще рано.

По телу Коры пробежала огненная дрожь. Одно только прикосновение Дона сводило ее с ума, а тут еще вино и этот дивный вечер… Истома охватила ее, она почти потеряла контроль над собой, готовая на все. Еще мгновение и… Она вырвала свою руку.

– Перестань, Дон. Мы не должны… Ну, ты понимаешь, о чем я.

Неожиданно он отступил. Сделал шаг, другой… Повернулся и пошел в дом. Ушел, не сказав ни слова. На глаза у Коры навернулись слезы.

Между ними лежала слишком широкая пропасть прошлых лет.

На следующий день, во время послеобеденного сна Ника, Кора решила навести порядок в письменном столе миссис Кросс, стоящем в библиотеке, – роскошном столе, который украшали искусно вырезанные виноградные гроздья. В его ящиках бабушка Дона хранила свои письма.

После смерти старушки Роберт Линн искал здесь важные документы, но не обнаружил. Однако он посоветовал Коре внимательно перечитать все бумаги перед тем, как их уничтожить, и окончательно убедиться, что в них действительно не содержится ничего важного. Девушка все откладывала это дело, но теперь решила заняться им.

Странно было сидеть в высоком кресле миссис Кросс на зеленой вельветовой подушке. Кора бесчисленное количество раз заходила в библиотеку и часто заставала старую миссис с неизменной безукоризненной осанкой и аккуратно уложенными волосами в этом кресле.

Слезы навернулись на глаза Коры от нахлынувших воспоминаний. Несколько мгновений она просто сидела неподвижно, а потом все же выдвинула ящик и взяла первый лист…

Незаметно пролетели два часа.

Как и ожидала, Кора не нашла в бумагах ничего важного. Несколько раз ей снова хотелось плакать, когда она читала письма подруг, присланные уже во время смертельной болезни полюбившей ее женщины.

Еще Кора нашла несколько фотографий, не виденных ею раньше: Вильяма Кросса, Сильвии, матери Дона, и, конечно, его самого. Семейные фотографии всегда хранят печать единства. Интересно, захочет ли Дон их оставить себе или даже не посмотрит на них, не желая оживлять боль?

Кора решила, что обязана хотя бы поставить его в известность об их существовании. Если он откажется держать снимки у себя, то должен все равно сохранить их – для сына. Кора отложила пачку в стопку бумаг, которые надо было оставить.

В это мгновение в приемнике послышалось требовательное кряхтенье просыпающегося Ника. По скрипу детской кроватки девушка поняла, что он встает, и, представив заспанное недовольное личико и маленькие цепкие пальчики малыша, ухватившиеся за деревянную решетку, она весело улыбнулась.

Закрыв ящик, Кора потянулась, распрямляя затекшую спину, и встала из-за стола. Вечером, если Дон не будет возражать, она продолжит разборку бумаг. Надо обязательно сегодня же покончить с документами, чтобы сознание, что она еще не сделала это, больше не мешало ей.

Было поздно. Кора уже уложила Ника спать, когда вернулся Дон. Как только он открыл дверь на кухню и вошел, ее сердце сразу забилось в ускоренном ритме.

Дон только что закончил работу и не успел переодеться. Он так и был в рубашке с закатанными рукавами и потертых, порванных на одном колене джинсах. Кора решила, что еще никогда Дон не казался таким притягательным. Он снял старую соломенную шляпу и вымыл руки, прежде чем сесть за уже накрытый стол.

– Я видела тебя в окно, – сказала Кора. – Ты шатался от усталости. – Она поставила перед ним большую порцию омлета с сыром и грибами и салат, а сама села напротив.

– Да, – согласился Дон, – с утра выдался жаркий денек. А чем ты занималась сегодня?

– Я начала разбирать бумаги миссис Кросс, – с готовностью ответила Кора, – и мне бы хотелось сегодня закончить с этим делом. Ты не возражаешь, если после ужина я немного посижу в библиотеке?

– Пожалуйста. – Дон с явным удовольствием отправил в рот гриб, покрытый корочкой расплавленного сыра.

Несколько мгновений они молчали. Дон ел с таким аппетитом, что Коре даже стало завидно. Наконец он удовлетворенно откинулся на спинку стула.

– Изумительно! Не думал, что омлет может быть таким вкусным! Только не помню, чтобы это блюдо было в репертуаре моей бабушки.

– Этот рецепт показал мне Конрад.

– Это еще кто такой?

– Мы снимали две соседние комнаты, когда я училась в университете. Он подрабатывал в ресторане и научил меня готовить несколько фирменных блюд.

– А чем ты ему отплатила за это? – насмешливо спросил Дон, ковыряя в зубах зубочисткой.

– Тем, о чем ты подумал, – с вызовом ответила Кора. – Есть еще вопросы?

Дон завистливо покачал головой.

– Этот твой Конрад в таком случае провернул выгодную сделку. А какая твоя цена?

– Цена чего?

– Этого рецепта. Мне смертельно захотелось его узнать. Ты поступишь со мной, как Конрад с тобой?

Щеки девушки залил яркий румянец.

– Я не собираюсь делиться этим рецептом! Это мой секрет.

– Если передумаешь, – нараспев произнес Дон, – то обязательно дай мне знать!

– Не надейся!

Но он только снова засмеялся.

У Коры неожиданно стало легко на душе. Если бы они могли всегда беседовать в таком дружеском тоне! Но подобная беззаботность должна была скоро кончиться. Им предстояло стать смертельными врагами во время судебного разбирательства.

– А среди бумаг ты нашла что-нибудь интересное?

– В основном там только письма подруг, но есть и… – девушка замялась.

– Что?

– У твоей бабушки сохранилось несколько семейных фотографий с того времени, когда ты был еще маленьким. Они тебе нужны?

– Нет. – Ответ Дона прозвучал неестественно быстро.

Воцарившееся молчание нарушало только слышное по беби-интерфону сладкое посапывание Ника.

– Но когда твой сын вырастет, он захочет их увидеть.

Произнося эти слова, Кора удивлялась собственной смелости. Дон промолчал, взял свою тарелку и отнес в мойку. Пустив воду, он тщательно вымыл ее и поставил в сушку.

Она доела свою порцию и поднялась, чтобы сварить кофе. Молчание явно затягивалось. Похоже, они опять поссорились!..

– Ладно, – неожиданно произнес он. – Я просмотрю эти фотографии.

– Вот и хорошо! – Кора улыбнулась, и возникшее было между ними напряжение улеглось.

– Как Ник себя вел сегодня? – Дон прислонился к буфету и скрестил на груди руки.

– Выше всяких похвал.

– Малыш, похоже, сильно к тебе привязался.

– Я же тебя предупреждала с самого начала. Тебе следовало бы найти ему няню. Кого-нибудь на постоянную, долговременную работу.

– Ты тоже к нему привыкла.

– Но это моя проблема.

Это действительно стало проблемой. Ник прочно занял место в ее сердце, и она знала, что будет болезненно переживать расставание с мальчиком. Кора моргнула, чтобы скрыть набежавшие слезы. Дон, похоже, ничего не заметил.

Наполнив чашечки ароматным кофе, она поставила их на стол.

– Я вот подумал…

– Интересно, почему каждый раз, когда ты произносишь подобные слова, – Кора слабо улыбнулась, – я не могу отделаться от предчувствия, что мне не понравится то, что я услышу?

Дон подошел почти вплотную. Они не соприкасались, однако чувственная аура уже затягивала Кору, кружила ей голову. Она из последних сил сопротивлялась внезапно возникшему желанию прижаться к его широкой груди.

– Это твой дом, – хрипловато произнес он. – Ты здесь выросла и любишь эти места. Но ты же сама говорила, что тебе здесь трудно найти работу преподавателя.

– Да. Если придется работать, то надо будет уехать туда, где есть работа. Такова жизнь.

– А если на суде я одержу верх, как ты посмотришь на то, чтобы остаться здесь?

– Что? Здесь?

– Ну да. Чему ты удивляешься?

– В каком же качестве?

– Хозяйкой дома.

Не совсем понимая, что Дон имел в виду, она эхом повторила его слова:

– Хозяйкой… дома?

– Я выделю тебе комнату и буду платить жалованье за ведение хозяйства, очень щедро платить, и ты будешь присматривать за Ником…

– Служанкой? Ты воображаешь, что я соглашусь готовить, стирать твое грязное белье и носки? А ты будешь развлекаться с Эмми Колбер и со всей остальной компанией?..

– А что же ты думала, я могу тебе предложить? Руку и сердце?

– Выйти за тебя замуж? – Кора громко расхохоталась. – Я не выйду за тебя, вот еще глупости какие…

– Но я вовсе не предлагал тебе замужества. Мой предыдущий брак сильно укоротил мне жизнь. Я не прошу тебя стать и моей любовницей. Я предлагаю тебе только кров, место, где ты могла бы жить.

– Какое милосердие! – Кора насмешливо взглянула на него. – И ты посмел мне все это сказать? Ты что, всерьез думал, что я соглашусь тебе прислуживать? А если ты проиграешь, я что, тоже должна предложить тебе остаться на тех же условиях? Интересно, ты согласишься? Хотя можешь не отвечать – конечно же нет. Знаменитая гордость Кроссов тебе не позволит! Хотя у меня другая фамилия, но знай, что гордости не меньше! Я никогда не стану ни твоей служанкой… ни кем бы то ни было! И процесс выиграю я! Собираешься со мной сражаться? Ха-ха-ха! Ты даже не знаешь, что тебя в этом случае ждет!

Кора выпалила эти слова мгновенно, и так же мгновенно изменилась атмосфера между ними. Всего несколько минут назад они чувствовали дружелюбие, забавляясь непринужденной беседой. Теперь же воздух наэлектризовала враждебность.

Дон помрачнел.

– Значит, – холодно глядя на нее сверху вниз, произнес он, – мы вернулись к тому, от чего ушли?

– Значит, да.

– Тогда увидимся в суде!

Он вышел, хлопнув дверью. Кора в отчаянии со всей силой бросила чашку на пол, уронила голову на руки и безутешно зарыдала.

9

На следующий день она припозднилась с домашними хлопотами и освободилась только к половине десятого вечера. Девушка увидела, что Дон вернулся с плантации, и ничуть не удивилась, услышав его отрывистое «входи» в ответ на свой деликатный стук в дверь библиотеки.

Когда она вошла, он стоял у окна. Волосы Дона были еще влажными после душа, а пыльные джинсы сменили чистые шорты и голубая рубашка. Дон повернулся на скрип двери. Его лицо казалось угрюмым и мрачным.

– Мне бы хотелось закончить разборку бумаг твоей бабушки, – холодно объяснила Кора. – Если, конечно, у тебя нет возражений.

Дон безразлично махнул рукой в сторону стола.

– Давай! Ты мне не мешаешь.

Кора села в кресло, выдвинула ящик… Сверху лежала пачка фотографий. Не глядя, она протянула снимки Дону.

– Вот, посмотри.

– Спасибо… Завтра день рождения Ника, – отрывисто сказал он, перебирая снимки.

– О, а я и не знала!

Пачкой фотографий Дон похлопал себя по бедру.

– Я собираюсь устроить вечеринку.

– Пожалуйста… И как ты хочешь все организовать?

– Будет праздник на воде. Ты же знаешь, как малыш любит купаться. Я уже пригласил Эмми, Фейс и Мэри приехать завтра днем на пару часов – у них тоже маленькие дети, и Нику будет интересно с ними пообщаться.

– Да, конечно. – Следующую фразу Кора еле выговорила: – Разумеется, я не буду вам мешать.

– Ты тоже приглашена.

– Да не беспокойся ты обо мне. Легко можно придумать объяснение, почему я не смогла присутствовать. Хочешь, я даже уеду на несколько часов?

– Ты нужна мальчику. Без тебя он будет не в своей тарелке, ты же понимаешь.

Кора стиснула зубы. Конечно, ради спокойствия Ника она должна терпеть что угодно!

– Ладно, я согласна… из-за малыша. И чем же ты будешь кормить гостей?

– Хот-догами, пирожками и мороженым. Для годовалого ребенка все должно быть как можно проще. Так написано в моей книге.

– Что это еще за книга?

– Я купил «Книгу для родителей». – Дон печально усмехнулся. – Замечательное развлечение на ночь для отцов-одиночек. Зачитаешься…

Образ Дона, вздыхающего и ворочающегося в постели над книгой, заставил ее против воли улыбнуться.

– Мне испечь торт?

– А у тебя есть желание?

– Да. Мне это не трудно.

– Здорово. Спасибо. – Он уже повернулся, чтобы отойти, когда Кора окликнула его:

– Дон!

– Что?

– Мне не нравится ссориться.

Он удивленно поднял брови.

– Чтобы ссориться, нужны двое.

– Да, но начинает-то один!

– Так в чем дело? Не можешь удержать себя?

– Не могу, – тихим голосом согласилась Кора. – Ты ведь тоже не сдерживаешь себя.

Неприятный разговор прервал звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – удивилась Кора, вскакивая с места. – Я никого не жду…

– Не беспокойся, это ко мне. Я сказал Дайне Хоуфман, которая давала нам прививочный материал, что все прошло успешно. Теперь она сама хочет посмотреть и попросила разрешения приехать сегодня вечером. – Он вышел.

Дон оставил фотографии на столе. Кора взяла их и аккуратно положила на журнальный столик у окна. Невольно она взглянула в окно, и сердце ее упало. Так вот она какая эта Дайна Хоуфман! Почему-то Кора думала, что знакомая Дона должна быть намного старше. И, конечно, не с такой бесподобной фигурой…

Гостья оказалась высокой пышноволосой блондинкой. Красная шелковая блузка не скрывала, а подчеркивала ее соблазнительную грудь. Шорты в тон блузке были, на взгляд девушки, чересчур коротки и притягивали взор к округлым безупречным бедрам.

Она что-то весело говорила Дону, и тот ей что-то отвечал, улыбаясь так, как никогда не улыбался ей, Коре. Сразу было видно, что они близки друг другу, и от этой мысли сердце девушки сковал холод. Кора резко отвернулась от окна и чуть ли не бегом вернулась за письменный стол. Ее совершенно не касается, что Дону Кроссу нравится Дайна Хоуфман… Черт с ними, у нее своих проблем хватает! Злые слезы закипали на глазах Коры.

Она вынула из ящика новую стопку бумаг и рьяно принялась перебирать их, однако вскоре обнаружила, что никак не сосредоточится. Ее мысли постоянно вертелись вокруг Дона и его гостьи. С ужасом Дона поняла, что не может заставить себя перестать о них думать! Никогда прежде она не чувствовала себя такой подавленной, слезы заструились по ее щекам, ей стало очень горько и обидно. Она дрожащими руками достала платок и принялась, всхлипывая, приводить в порядок лицо, не понимая, как такое могло произойти. Ну почему она ревет из-за него? Отчего вид державшихся за руки Дона и Дайны заставил ее зарыдать?

Простой и ясный ответ прозвучал в ее сознании, словно удар грома. Все давно стало понятно, только она боялась себе признаться, была слишком слаба и малодушна, чтобы принять очевидное. За все это время Коре не приходило в голову, что ее все усиливающаяся тяга к Дону была не только спасением от одиночества, не только физическим желанием близости с мужчиной, сводившим ее с ума.

Кора просто подарила свое сердце… Подарила безраздельно и навсегда. Она отдала его человеку, которому совершенно не нужен был такой бесценный подарок.

– Почему вчера ты не вышла? – Зевая, Дон налил кофе в термос. – Дайна хотела с тобой познакомиться.

Так он называет ее просто Дайна! Очень мило.

– Мне хотелось пораньше лечь спать. – Кора поднесла ложку с творогом к ротику Ника. – Не могу теперь поверить, что когда-то я ложилась спать после полуночи, – беззаботным тоном добавила она. – Ребенок быстро приучает соблюдать режим.

– Да, ты встаешь теперь, как ранняя пташка. – Дон засмеялся.

– Что здесь смешного? – воинственно нахмурилась Кора.

– Прости, но твои волосы действительно похожи на птичье гнездо! Я не говорю уже о том, что ты до сих пор в ночной рубашке. – Дон придвинулся поближе и прикоснулся губами к ее плечу. – Я подозреваю, что ты даже не успела еще умыться!

Кора с негодованием оттолкнула его.

– Твой сын не дал мне сегодня времени! Он скандалил, требуя завтрак немедленно! Я сама не проглотила ни кусочка!

– Ты себя недооцениваешь, – возразил Дон. – Держу пари, что ты могла бы справиться с Ником даже с завязанными глазами. Ладно, я пошел. – Он закрыл термос крышкой и небрежно опустил в свою сумку. – Сегодня я вернусь рано, чтобы успеть переодеться к празднику. – Дон подхватил свою соломенную шляпу и водрузил на голову, лихо заломив. А когда он посмотрел на девушку, прежде чем закрыть за собой дверь, его самоуверенная улыбка заставила сладко вздрогнуть ее сердце.

Вздохнув, она повернулась к Нику, чтобы докормить его. И всплеснула руками от отчаяния. Малыш, подражая только что увиденному жесту отца, надел себе на голову тарелку с творогом.

Днем Кора уложила Ника спать пораньше, так что он проснулся уже в начале третьего.

Кора уже застегивала на его ярко-желтом костюмчике последние пуговицы, когда услышала щелчок открывшейся двери. На пороге стоял Дон и с улыбкой смотрел на них.

– Привет! – Он только что вернулся с виноградника, был весел и перепачкан землей. – Помощь нужна?

– Нет, все в порядке. Куда ты ездил с утра? Я видела твою машину, спускавшуюся по дороге.

– В город. Я купил праздничную свечу на пирог, немного сладостей и подарок для Ника. – Дон склонился над кроваткой и включил одну из валявшихся там музыкальных игрушек.

– Дон… Утром мне звонил Линн. Слушание дела назначено на…

– На тринадцатое июля следующего года. Я знаю.

– Я обвела этот день красным фломастером в своем календаре. – Кора с вызовом посмотрела на его широкие плечи, обтянутые мокрой от пота футболкой. – Это будет пятница.

– Пятница, тринадцатое, – усмехнулся Дон, взъерошивая волосы сына. – Очень символично!

Кора подавила искушение таким же манером взъерошить волосы Дона.

– Ты пока за ним приглядишь? Я бы тогда успела накрыть праздничный стол.

– Конечно… – Кора уже пошла было к двери. – Я возьму его с собой в ванную, – продолжал Дон. – И он посмотрит, как его отец принимает душ.

Моментально возникший образ обнаженного Дона захватил ее настолько, что она замерла, почти парализованная сладостной мечтой. Дон, подхватив мальчика на руки, отправился в ванную. Неожиданно, когда он проходил мимо Коры, Ник больно схватил ее за черную прядь.

– Ох! – вскрикнула Кора и попыталась отцепить крепко сжатый кулачок маленького хулигана от своих волос. Однако малыш напрочь отказывался ее отпускать.

– Дай-ка я, – сказал Дон.

Он потянулся помочь ей. Однако, освободив наконец локон, их пальцы на секунду задержались вместе. Короткое прикосновение к руке Дона пробудило в Коре такую чувственность, что даже дыхание ее прервалось на мгновение. Он нежно погладил ее по щеке и опустил сына на пол. Тот сразу же затопал к окну.

Глаза Коры широко распахнулись… и когда девушка разглядела выражение глаз любимого, ей показалось, что она проваливается в щемящую сердце неизвестность.

Желание – горячее и страстное – вспыхнуло в ней. Дон сильнее сжал ее руку, делая жажду любви невыносимой, мучительной… Эта жажда окончательно вырвалась из-под контроля, когда его горячие губы прижались к губам Коры.

Она упивалась поцелуем и не могла насытиться. От Дона пахло виноградом, землей, солнечным светом, ему невозможно было сопротивляться. Со слабым стоном Кора обняла Дона свободной рукой и едва не сошла с ума от пронзительного сладкого прикосновения к его напряженному мускулистому телу.

Дон не спешил. Она тоже. Кора была бы счастлива, если бы этот поцелуй длился вечность. Или дольше.

Может, так бы и было, не раздайся неожиданно звонок в дверь.

Дон не обратил на звук ни малейшего внимания, только целовал ее со все большей страстью. Кора со слабыми протестами стала вырываться. Только тогда Дон отпустил ее. Он смотрел на девушку сверху вниз, и, хотя его глаза все еще были затуманены, в них уже плясали веселые огоньки.

– Продолжение следует, – низким, волнующим голосом пообещал Дон.

Кора едва дышала, но бесстрашно возразила:

– Только через мой труп.

Она подошла к Нику и забрала сломанную игрушку, которую тот старательно запихивал себе в рот. Кора радовалась, что Дон не слышит бешеного биения ее сердца.

– Прости, милая, – Дон снова подхватил сына на руки, – но когда я целую женщину, то предпочитаю, чтобы она была жива.

– Что ж, пока эта женщина жива, – Кора указала на себя, – она будет с тобой драться!

– Ах, вот как? Драться? – В голосе Дона не слышалось ни малейшего огорчения. – Мне нравятся драки. Это очень возбуждает.

Против воли Кора улыбнулась.

И с этой улыбкой, а еще со странным ощущением, что она ходит над пропастью по канату, девушка отправилась встречать приехавших гостей.

Праздник удался. Веселый смех детей и взрослых, резвящихся в бассейне, разносился далеко по округе.

За стол сели около пяти, и все предпочли остаться в купальниках. А потом Эмми раздала малышам формочки, и они с довольными криками отправились в песочницу Ника, устроенную около высокого дерева.

Остальные – Дон, Кора, Мэри и Фейс – получили возможность расслабиться, сидя с бокалами коктейля на краю бассейна в тени огромного полосатого зонтика.

Лениво потягивая напиток и прислушиваясь к непринужденной болтовне Дона с его старыми подружками, Кора поняла, что сильно ошибалась. На самом деле они сейчас были только друзьями, и ничего больше. В их компании царила добродушная атмосфера шутки и в то же время заботы друг о друге, как обычно бывает среди людей, выросших вместе, людей, которых объединяют общие счастливые воспоминания.

Коре стало неловко, когда она внезапно обнаружила, что Мэри и Фейс болтают друг с другом, а внимание Дона поглощено ее собственной персоной.

В его взгляде Кора прочитала молчаливое, но отнюдь не робкое приглашение. Сердце ее сразу же рвануло куда-то вверх и застучало как сумасшедшее. Она обнаружила, что просто не в состоянии отвернуться от притягивающих словно магнит серых бездонных глаз. Рука Коры потянулась было за висевшим на спинке стула полотенцем, чтобы прикрыться, но безвольно опустилась. Его взгляд был таким пристальным, что, казалось, он без труда все видит сквозь тонкую ткань купальника…

Стараясь незаметно перевести дыхание, Кора тщетно пыталась не обращать внимания на волнующее удовольствие, которое получала от взгляда Дона. Каждая клеточка ее тела буквально стонала от жажды плотской любви.

Дон смущенно кашлянул и, стремительным движением сдернув со спинки стула собственное полотенце, набросил его на свои бедра. С некоторым злорадством Кора поняла, что у него тоже возникла… проблема.

Кора тряхнула головой, откидывая назад волосы. У нее было такое чувство, словно они уже раньше занимались любовью. Нежный взгляд его затуманенных желанием глаз светился невероятным чувством. С губ Коры сорвалось тихое непроизвольное восклицание – она хотела вздохнуть поглубже и… не смогла. А когда увидела, как радостно улыбается Дон, то вспыхнула до корней волос: он явно посчитал ее замешательство утвердительным ответом на свое приглашение!

Мимолетно Кора уловила какое-то движение сбоку. Это был Джерри, трехлетний сын Мэри. В руках ребенок нес красное ведерко, полное воды.

Мэри с предупредительным окриком вскочила со стула, но мальчик с радостным визгом все же окатил холодной водой ничего не подозревавшего Дона.

– Вот черт! – Дон вскочил, но тут же сел обратно и попытался с места поймать мальчишку. Однако было поздно, хохоча от восторга, Джерри стремительно убежал прочь.

– Мне кажется, – Фейс поднялась с места, – мы слишком засиделись.

– О да! – посмеиваясь, согласилась с ней Мэри. Она обняла подружку за талию и повлекла к песочнице.

– Постойте! – добродушно окликнул их Дон. – Не уходите. Ничего страшного!

Однако они не обернулись.

Дон, покраснев, откинулся на спинку стула, сорвал мокрое полотенце и отшвырнул его прочь. Кора не смогла сдержать любопытства и, умудряясь сохранять на лице непринужденное выражение, опустила взгляд на его плавки. С некоторым сожалением она увидела, что в полотенце теперь действительно не было нужды. Изображая сочувствие, она доверительно наклонилась к Дону.

– Бедненький! С тобой все в порядке? – прошептала Кора таким задушевным и заботливым тоном, точно он только что оправился от тяжелой и опасной болезни. – Бедный Дон… Эта холодная вода… Ты, наверное, пережил настоящий шок!

Дон посмотрел на нее странным взглядом и неожиданно засмеялся. Громко хохоча, он вдруг вскочил со стула и наклонился к Коре – высокий, рыжеволосый и могучий, словно настоящий викинг.

– Шок! – пророкотал он хриплым голосом. – Шок произошел очень вовремя. Но мне кажется, что тебя тоже необходимо привести в чувство подобным образом. – Схватив Кору, он поднял ее на руки. И раньше, чем она успела крикнуть: «Отпусти меня немедленно, ты, чудовище!», это чудовище с размаху швырнуло ее в бассейн.

На следующий день вечером заехала Ада и привезла для Ника подарок. Она торжественно позвонила в парадную дверь. Ее пышные волосы были уложены в какую-то немыслимую прическу, а полноватую фигуру хорошо маскировало свободное фиолетовое платье. Кора пригласила ее выпить чашечку кофе с остатками праздничного пирога. Они сидели на кухне, непринужденно болтая, когда Дон вернулся с работы.

Он отказался от кофе, сказав, что сначала переоденется и примет душ. Заметив, что он выглядит как-то необычно, Кора спросила:

– У тебя что, голова болит?

– Да, слегка.

Кора обратила внимание, что Дон действительно бледен.

– А лекарство у тебя есть?

Он отрицательно покачал головой.

– Тогда я сейчас поднимусь к себе и принесу аспирин.

– Да я же сам иду наверх, – возразил Дон. – Так что ты только скажи, где его найти.

– В ванной комнате твоей бабушки висит шкафчик с лекарствами, – объяснила Кора и, когда Дон было повернулся, чтобы идти, показала рукой на лежавший на столе сверток: – Это Ада привезла в подарок Нику.

– Спасибо. – Дон улыбнулся и благодарно похлопал свою старую подругу по плечу. – Мне очень приятно, дорогая.

Минут через двадцать Дон вернулся на кухню. Он переоделся в шорты и черную футболку.

– Кора говорила тебе, – обратилась Ада к Дону, – что раньше я приезжала сюда раз в неделю, чтобы сделать миссис Кросс прическу? Как бы она себя ни чувствовала, твоя бабушка, Дон, считала себя обязанной выглядеть безукоризненно. Старая гордая леди…

– Да, – Дон с неудовольствием кивнул головой, – гордость была ее отличительной чертой.

Кора поняла, что ему неприятен разговор на эту тему, однако Ада, не замечая его реакции, как ни в чем не бывало, продолжала:

– Миссис Кросс доверяла мне. Ну, вы понимаете, как обычно клиент любит поговорить со своим парикмахером. – Она усмехнулась. – Через определенное время мы становимся для клиентов вроде исповедников. Они перестают видеть в нас людей, считая нас просто благодарными слушателями, перед которыми можно облегчить душу, выговориться. Миссис Кросс говорила мне, что ни один человек не сделал ей столько добра, сколько Кора. Чтобы заботиться о ней, она даже бросила хорошую работу. И мало того! Подруги мне рассказывали, что Кора поссорилась из-за твоей бабушки со своим женихом.

– Ада, ну пожалуйста! – Кора почувствовала, что готова заплакать. Она низко опустила голову.

– Прости, дорогая. – Ада ласково погладила ее руку. – Но Дону же надо знать, сколько ты сделала для его бабушки, как сама измучилась за этот долгий ужасный год, на какие жертвы ради нее пошла. Ведь отвергнуть руку и сердце самого Бона Фримена – это…

– Черт! – вырвалось у Коры. Девушка отвернулась, чувствуя, что слезы все-таки покатились по щекам.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и прерывистым дыханием Коры. Она вынула носовой платок и вытерла непрошеные слезы. Молчание прервал Дон.

– Ада, – тихо предложил он, – может, прогуляемся в саду? У Коры был вчера очень тяжелый день, она устала, готовя праздник, так что пусть немного отдохнет, посидит одна. Давай не будем ей мешать.

– Да, конечно, – серьезно согласилась Ада. – Конечно, Дон. До встречи, милая!

Коре было трудно говорить, и она смогла только кивнуть головой в знак прощания. Они ушли из кухни, оставив девушку наедине с воспоминаниями.

Бон Фримен был ошибкой в ее жизни. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в решении заботиться о миссис Кросс, а не предъявил бы свой жестокий ультиматум: «Она или я, дорогая. Я хочу жениться, и жениться сейчас. И не собираюсь ждать, пока ты будешь изображать сиделку и ухаживать за старухой, которая, очень может быть, проживет еще лет десять».

Кора пыталась ему объяснить, скольким она обязана миссис Кросс, но ее жених не желал ничего слушать. Раньше девушке казалось, что она его любит, однако после такой открытой демонстрации эгоизма поняла, что не знала Бона по-настоящему. И когда они расстались, Кора уверила себя, что не ощущает ни малейшего сожаления. Так почему же сейчас она чувствует себя такой подавленной и несчастной? Может, это реакция на слова Ады? Ведь теперь Дон будет считать, что она все еще любит своего бывшего жениха? Ну и что? Сам-то Дон испытывает к ней только плотское влечение, ничего больше. Но даже если бы у него появились другие чувства, между ними стоит непреодолимая стена – каждый раз, когда он на нее смотрит, то видит только ее мать.

Через полчаса Кора услышала, как заработал мотор розового «кадиллака» гостьи и вскоре затих вдали. Кора решила уйти в свою комнату, но в коридоре наткнулась на Дона. Она отвернулась, не испытывая желания разговаривать, но он остановил ее, положив руку на плечо.

– Ада сказала правду? У тебя действительно был жених?

– Да, мы встречались несколько месяцев.

– Ты хотела выйти замуж за фирму «Фримен»? Недурно.

– Нет, – преувеличенно терпеливо возразила Кора, – за Бона Фримена, человека, который говорил, что любит меня.

– А как вы познакомились?

– Нас познакомил мой товарищ из университета.

– Ты никогда об этом мне не рассказывала, – недовольно протянул Дон.

– Потому что это не твое дело, – строго осадила его обиженная таким тоном Кора.

– Тебе надо было мне рассказать! Я должен был знать об этом. Потрудись, пожалуйста, объяснить, зачем вообще понадобились все эти жертвы? Неужели нельзя было нанять сиделку, которая бы заботилась о бабушке и дала бы тебе возможность жить спокойной жизнью?

– Она не хотела сиделку.

Дон в замешательстве посмотрел на нее:

– Но… Но тот парень стоит миллионы! – Он опять заговорил о Боне.

– При чем здесь деньги, Дон, – слабо отмахнулась она.

Можно было объяснить, что она не думала о деньгах жениха. Что только его страстные взгляды, обаяние и упорство, с которым он ухаживал за ней, не замечая никого другого, в конце концов сделали свое дело. Но зачем? Дон не поверит ей…

– Деньги, – эхом откликнулся Дон. – Всегда только деньги!

– Я не говорю, что деньги не нужны, Дон. Просто существуют неизмеримо более важные вещи.

– Да, – устало согласился он и, сунув руку в карман, достал небольшую пластиковую коробочку, в которой виднелись розовые таблетки. – Когда я искал аспирин, то случайно наткнулся на них. – Дон протянул Коре свою находку.

Она нахмурилась.

– Что это?

– Снотворное, которое доктор прописал моей бабушке, – мрачно сообщил Дон, – за два дня до того, как она попала в больницу.

Кора взяла коробочку и встряхнула. Таблетки издали звук, похожий на дребезжание погремушки Ника.