355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Томми Моттола » Хитмейкер » Текст книги (страница 5)
Хитмейкер
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:57

Текст книги "Хитмейкер"


Автор книги: Томми Моттола



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Именно в этих странных помещениях я нашел себя и тот путь, которому следовал всю дальнейшую жизнь. Доносить до авторов песен свои идеи и предложения – это был новый и удивительный опыт. Именно в те дни моя роль в музыке изменилась, а карьера получила новое направление. Теперь уже я давал советы музыкантам.

Но почему они вообще меня слушались? Дело в том, что мои слова имели под собой прочную основу жизненного опыта. Прогулки по Сто восемьдесят седьмой улице, когда Дион и The Belmonts звучали из каждого окна и из каждой витрины, латинские ритмы Тито Пуэнте буквально в нескольких кварталах оттуда… Я делился с ними всем, чему меня обучили Чарли Калелло и Линк Чемберленд. Там, в MRC Music, я впервые мог поделиться творческим опытом, накопленным с того мига, когда в восемь лет меня молнией поразили выступления Элвиса.

Я заходил к нашим авторам, садился рядом с инструментом, слушал, на чем в тот момент шла работа… Потом начинались обсуждения, тщательный разбор музыки и слов – порой я помогал переделывать песни или рассуждал, какой текст лучше подойдет определенному исполнителю. Иногда я слышал готовую композицию и вдруг понимал, что вот этому артисту она не подойдет, зато отлично удастся другому. В других случаях я понимал, что все уже отлично, – и если так, то моя работа состояла в том, чтобы найти место, куда песню можно было бы продать. Это означало, что я должен был точно знать, кто из музыкантов сейчас работает над новыми альбомами – и над какими именно с точки зрения стиля и направленности. Соединение песни и исполнителя требовало определенного искусства и таланта. Хотя технически моя работа считалась «распространением» музыки, по существу я тоже участвовал в ее создании.

Я нашел свою нишу. Моей сильной стороной в наибольшей мере оказалась способность действительно слышать песни и объединять усилия авторов и продюсеров для создания популярной музыки, подобной той, на которой я вырос и которую в детстве так любил.

Надо вам сказать, никто еще так тяжело не работал за 125 долларов в неделю. А когда рабочий день заканчивался, то это была лишь формальность, так как я направлялся в знаменитое среди нашего брата заведение – стейк-хаус «У Эла и Дика» на Пятьдесят четвертой улице. Там у стойки всегда было полно знакомых лиц, а также людей, с которыми стоило свести знакомство. Обсудив текущие дела, я шел на разведку в клубы, чтобы понять, что случится в музыкальном мире завтра.

В те времена от клубов многое зависело. Max’s Kansas City… The Bottom Line… The Bitter End… My Father’s Place… В этих местах было полно перспективных музыкантов-новичков. Если удавалось вовремя ухватить талантливого парня, у которого было еще мало своих песен, то его можно было снабдить творчеством наших авторов. Если попадался хороший исполнитель или композитор, можно было завлечь его к нам. Ну а если вам встретился новичок с потенциалом настоящей звезды… стоило подписать с ним договор на распространение, договор на полное продюсирование и, если повезет, даже подобрать ему звукозаписывающую компанию – в этом случае права на распространение будут целиком ваши. В общем, все дело заключалось в том, где искать таланты и как продвигать их.


Таланты, собранные в MRC, не могли не впечатлять. Скажем, Алан Бернштейн написал для Гэри Пакетта известный хит This Girl Is a Woman Now, а для Энгельберта Хампердинка – After the Lovin’. Бенни Мардонес написал Into the Night. Фил Коди и Нил Седака создадут Laughter in the Rain и Bad Blood. Роберт Флэкс написал пять песен, вошедших в хит-парады журнала Billboard, а через пятнадцать лет стал вице-президентом EMI Music. Дженис Сигель станет ведущей вокалисткой квартета Manhattan Transfer и получит девять «Грэмми».

Наш маленький офис на Западной Пятьдесят седьмой был настоящим магнитом для интересных личностей. Однажды к нам зашел Мохаммед Али, хотел подобрать песенку для рекламы своего бургерного бизнеса, Champburgers. Джо Пеши, молодой комик и певец, у которого было общее шоу с Фрэнком Винсентом, его приятелем, тоже частенько бывал у нас и исполнил демоверсии многих наших песен задолго до того, как получил «Оскар» за роль в «Славных парнях». Наша контора просто бурлила энергией, творческими замыслами не только в музыке, но и в развитии бизнеса. Я смотрел, слушал, запоминал, знакомился с нужными людьми – и действовал. Даже незначительные эпизоды влияли на мою жизнь. Один из наших авторов однажды ходил туда-сюда и повторял, что должен посетить офис какого-то Грубияна: «Надо позвонить Грубияну!»

Грубиян… Грубиян… Только об этом и говорил, и именно так я впервые услышал об Аллене Грабмене, преуспевающем адвокате. И это было прежде, чем он переехал на Парк-авеню и стал моим близким другом. Магия-шмагия… В итоге наши карьеры переплелись, и не знаю даже, смог ли бы я добиться успеха без его помощи. Когда наша дружба окрепла, мы, бывало, звонили друг другу по двадцать раз на дню.

Самая интересная штука была именно в том, что, проходя мимо Крошки, вы никогда не знали, кого вы сегодня встретите, как эта встреча изменит вашу жизнь, что вообще может случиться.

Однажды под вечер к нам заявился Джоэл Даймонд и завопил:

– Эй, парни! Нам нужны люди для бэк-вокала! Не важно, умеете ли вы петь, – нам надо пять – десять человек.

Такое случалось довольно часто, и мы охотно помогали. Мы вваливались на студию звукозаписи к Паулю Леке, жизнерадостному мужику с бородой на все лицо, – он был в Mercury Records продюсером рангом повыше. Когда он объяснял нам, что ему нужно, то говорил примирительным тоном:

– Ребят, вам это покажется глупым… Но я написал одну песню, и там есть момент, где вам всем надо будет запеть как-то так: «На-на, на-на, на-на, на-на… хей-хей-хей, прощай!»

Нас с самого начала разбирал смех – до того глупо выглядел текст. Это кто угодно мог спеть – впрочем, Паулю это и требовалось. Ему не нужны были профессиональные исполнители, он хотел, чтобы хор на заднем плане звучал как кучка подвыпивших парней. Мы нацепили наушники, столпились вокруг одного-единственного микрофона и хорошенько зажгли. А потом вернулись обратно к работе, как если бы ничего не произошло.

Три месяца спустя Na Na Hey Hey Kiss Him Goodbye прогремела по всей Америке. Эту песню и в наши дни можно услышать, особенно когда ансамбль и болельщики какого-нибудь колледжа во время спортивных соревнований хотят посыпать соли на раны проигравшей команды соперника. А когда Na Na Hey Hey слышу я, то непроизвольно стараюсь отыскать свой голос где-то там, в общем хоре.


Помещения MRC Music не были просто «местом». Они были также эпохой в развитии музыки, эпохой, которая больше не повторится. Когда представляют себе 1969 год, то обычно воображают Вудсток, патлатых грязных подростков, катающихся в грязи и в клубах дыма марихуаны… а на заднем плане Джимми Хендрикс играет The Star Spangled Banner. Или представляют себе Нила Армстронга, делающего тот самый шаг по поверхности Луны. Если выбирать между между шастаньем по кратерам в скафандрах, катанием по кишащим клещами полям или ощущением ритма работы MRC Music, то я без колебаний выбрал бы двери дома номер 110 на Западной Пятьдесят седьмой и обмен приветствиями с Крошкой. Тогда я был именно там, где хотел быть.

Однажды я был у себя в кабинете и услышал гул собравшихся в коридоре людей. Нас всех звали в офис Джоэла Даймонда – туда набились все, кто в тот день был на месте.

– У меня очень плохие новости, – сказал Джоэл. – Все уволены. Включая и меня.

Настала потрясенная тишина. А потом будто вся комната взорвалась вопросами:

– Что за хрень?! Что ты имеешь в виду?

– Крупная корпорация под названием Philips-Siemens только что купила Mercury Records, – ответил он, – включая и наше подразделение. Она заодно купили и Chappell Music, так что теперь они нас объединяют.

Никакого выходного пособия – уж точно не для авторов песен, чьими продюсерами мы были. Нам всем велели очистить помещение к концу дня. Сущая «кровавая баня» увольнений. Если учесть всю ту привязанность, которую мы питали к этому месту, все это было ужасно жестоко – как будто людей внезапно поставили перед фактом, что они разом потеряли и свои рабочие места, и свое жилище. Можете себе представить нашу реакцию. Все чертовски разозлились.

Не помню точно, кто был в тот день в офисе, но если бы и вспомнил – все равно бы не сказал. Все решили самостоятельно обеспечить себя «подушками безопасности», понимаете? Стали выдергивать из розеток стереосистемы, выкатывать рояли…

– Подгоним грузовики! – воскликнул кто-то.

Часть сил была брошена на отвлечение Крошки – его звали на чашку кофе и несли тому подобную чушь, – а все прочие в это время волокли проигрыватели, колонки и прочие инструменты через черный ход – прямо в грузовики. Картина была суматошная, но забавная, очень забавная. Если бы мы кино снимали, то на заднем плане точно играла бы та самая песня: Na Na Hey Hey… goodbye.

Поскольку имен я не назвал, то вам не узнать, кто в тот день был в офисе. Но если вам удастся расспросить кого-нибудь из этих людей, то они, я клянусь, скажут вам, что и теперь, спустя сорок лет, опасаются приближаться к дому номер 110 по Западной Пятьдесят седьмой, а если и появляются там, то стараются идти по дальней стороне улицы – ведь все знают, что Крошка все еще разыскивает их.


Это была лучшая корпоративная чистка в моей жизни. Я, конечно, временно вылетел из дела, но лучших обстоятельств для увольнения и представить было нельзя. Неделю спустя Джоэл Даймонд обсуждал трудоустройство с вице-президентом Chappell Music, но на его уровне вакансий не было. Однако Норм Вайзер, вице-президент, упомянул, что ему нужен молодой «толкач», понимающий обстановку «на местах», и Джоэл посоветовал меня.

Несколько дней спустя я пришел в офис Chappell Music – дом номер 609 по Пятой авеню – и встретился с Вайзером. Это было чем-то похоже на примерку совершенно незнакомого фасона обуви, но новая работа пришлась мне как раз впору.

Chappell Music возводила свою родословную к 1811 году и в тот момент, когда я устроился туда, была крупнейшей музыкальной компанией в мире. Даже Happy Birthday to You – песня из их каталога. Среди авторов, работавших на эту компанию, числились Ирвин Берлин, Стефан Сондхайм, Ричард Роджерс и Оскар Хаммерштейн. И все же это была старомодная музыкальная контора, которая нуждалась в притоке «свежей крови» на пороге 70-х.

Я думаю, что Норм заранее навел справки, потому что мне не пришлось много рассказывать о себе.

– Я слышал, что ты – начинающий молодой агент по продвижению синглов, – сказал он. – Тот, кто знает, как добиться результата. Как насчет поработать на нас?

– Вы шутите? – изумился я.

Наверное, это прозвучало так, будто я готов работать хоть бесплатно. Норм улыбнулся и сказал:

– Знаешь что? Начнем, пожалуй, с двухсот пятидесяти долларов в неделю.

Это было даже лучше, чем оказаться в раю. Удвоение зарплаты по сравнению с MRC! С такими деньгами я мог съехать от родителей и жить отдельно. И это еще немного приблизило меня к Лизе.

Наш разговор счастливо подходил к концу, когда Норм спросил:

– Да, вот еще что… Поговаривают, что в день закрытия MRC из ее офиса пропало кое-какое оборудование. Вы ведь не участвовали в этом маленьком безобразии, не так ли?

Что ж, на большом экране у меня ни разу не было ни одной сколько-нибудь заметной роли, это верно. Но Уинн Хендмен и весь наш класс актерского мастерства чертовски гордились бы мной в тот день.

– Знаете, я что-то слышал об этом… – произнес я тоном, подразумевавшим, что сам-то я в это время рыбачил у берегов Перу. – А что в точности там произошло?

– Не имеет значения, – ответил Норм. – Просто проверял.

Он был удивительным, прекрасным человеком и в дальнейшем стал моим наставником. Возможно, он просто не хотел знать.

Покидая офис Вайзера, я не просто чувствовал, что получил назад свой «значок», – меня будто бы сразу произвели в сержанты. Никаких больше свитеров и джинсов на рабочем месте! В свой первый день работы на Chappell я пришел в костюме и при галстуке. Огромный офис с видом на Пятую авеню ждал меня, и там была даже отделенная стеклом кабинка для секретарши!

Я оказался рядом с руководством, а в таких местах легко встретить знаменитость. Скажем, однажды повидаться с Нормом зашел Ирвинг Берлин, а в другой раз можно было увидеть, как в холле показался Тони Беннет, – он хотел переговорить с авторами песен. Я и понятия не имел, что четверть века спустя здорово изменю течение его карьеры. Chappell была компания исторического значения, и я гордился, что стал частью всего этого. Но сверх этого компания стремилась идти в ногу со временем, и мне казалось, что именно я могу ей в этом помочь.

Меня наняли для работы с потенциальными клиентами, и я старался изо всех сил. Утром я заходил в контору, забирал последние плоды трудов наших авторов, а потом посещал компании звукозаписи и студии, чтобы продемонстрировать свои сокровища продюсерам и «охотникам за талантами». На службе у Chappell я здорово расширил круг своих знакомств – двигаясь от студии к студии, можно было узнать, что в данный момент пишется, и обсудить новые записи. Я впитывал все эти сведения и постепенно развивал в себе понимание того, что происходило в музыкальном бизнесе. Не знаю, имел ли какой-либо еще руководитель в этой сфере возможность приобрести столь бесценный опыт.

Стены моего кабинета постепенно заполнялись фотографиями, на которых я был запечатлен в компании известных артистов. Даже Сэм Кларк постепенно стал относиться ко мне с уважением, пусть и без особой симпатии. Он не знал никого в крошечной MRC, но вот Chappell Music – это было совсем другое дело.

Я делал все, что было в моих силах, чтобы доказать ему: я достоин его дочери. Я даже ходил в синагогу Actors’ Temple на Западной Сорок седьмой улице, где раввин Шонфельд давал мне уроки иудаизма. Это заняло несколько месяцев, но зато обошлось без выпускного бала. Ну вот, теперь у меня были права – можно было ехать! Так что мы с Лизой не сбежали от ее родителей, нет – они втроем начали планировать свадьбу. А Лизу, конечно, растили для свадьбы не где-нибудь, а только в отеле «Плаза».


Все же было нечто такое, что могло бы дать мне понять – происходящее было не совсем правильно. Да, я сменил вероисповедание и не переживал из-за этого. Во многом это было так из-за поддержки моих родителей. Вскоре после того, как я сказал Лизе, что перейду в иудаизм, я переговорил с родителями. Я сел на тот самый обтянутый пленкой диван, с которого меня отослали в Академию Фаррагута. Но на сей раз это я преподносил сюрприз.

– Думаю, я собираюсь жениться, – сказал я.

– Думаешь? – спросил мой отец. – Или знаешь?

– Слушай, я это знаю. Я женюсь на Лизе Кларк. Но есть одна проблема. Я должен стать иудеем.

Поначалу они были шокированы и молчали. Им нравилась Лиза, да. Но все же я был их сыном.

– Томми, если ты будешь счастлив, – сказала мама, – то и мы этого хотим!

Отец тут же поддержал ее:

– Мы полностью на твоей стороне!

Потом мы все целовались и обнимались, и дело было сделано. Мы не спорили, не взвешивали за и против. Мамина лучшая подруга все организовала – и все прошло отлично и вполне естественно. Если у родителей и были сомнения насчет всего этого, то к этому моменту они уже поняли, что если уж я что-то решил, то меня никакими силами нельзя было бы остановить.

Теперь я понимаю, что во многом мне было так легко изменить вероисповедание именно потому, что я в те дни толком и не задумывался над тем, что все это значит. Я тогда летел вперед со скоростью звука и, по всей видимости, страдал от гиперактивности и синдрома дефицита внимания. Потому-то я думал, что переход в иудаизм будет кратчайшим путем к Лизе сквозь все те барьеры, что ее отец возвел вокруг нее.

Эта моя гиперактивность была очень кстати в бизнесе, поскольку инстинкты обычно меня не подводили, и я добивался поставленной цели, следуя по кратчайшему пути. Но в личностном плане эта моя черта обращалась против меня. Я страдал из-за того, что эмоции гнали меня вперед быстрее, чем разум успевал тщательно все обдумать. И обращение свое я тоже не обдумывал. В те редкие минуты, когда я осознавал реальность задуманного мной, я, впрочем, испытывал небольшие приступы тревоги… «А ты уверен во всем этом?»

Впервые я испытал это, когда Лиза показала мне план размещения гостей на свадьбе. Хупу планировалось установить в зале отеля «Плаза», и это мне было по душе, как и идея с разбиванием бокалов. Но вот то, на что должна была быть похожа сама церемония… тут чувствовалось нечто нехорошее.

Представьте себе эту сцену в кино. Справа от прохода располагались евреи – в лучшем случае из верхушки среднего класса, а то и вовсе богачи. Слева же находилась моя родня – итальянские эмигранты, которые больше привыкли к мероприятиям в заведениях Бронкса – таких, с большими люстрами и чтобы все было похоже на свадьбу в «Славных парнях» или еще каком фильме про мафию. И было нечто неправильное в том, что мне нужно было пройти между этими двумя группами, да еще и в ермолке. Это чувство трудно объяснить, особенно потому, что в детстве мне нравилось носить ее, когда я бывал в еврейском детском лагере. Наверное, дело было в самом проходе между двумя столь различными группами людей – все это заставляло меня думать о том, как мне остаться посередине, избежать выбора. Но ермолка – это и был выбор, а без нее свадьба была бы невозможна, у меня просто не было выхода. Я не мог явиться на церемонию с непокрытой головой.

Когда я сказал Лизе о своих чувствах по этому поводу, почувствовал, что «стены» Сэма Кларка дают трещину – кому-то из родни Лизы пришла в голову толковая мысль. Поскольку свадьба была очень официальной и подразумевала, что все будут во фраках, то мне только и нужно было, что надеть к фраку цилиндр! Идеально! Блестяще! Голова покрыта. Да и мой отец в цилиндре смотрелся бы на церемонии просто отлично.

Зрелище было впечатляющее. На одном из этажей отеля проходил фуршет и подавали коктейли. Сама церемония проходила на другом этаже, в Террасном зале, где собралось триста пятьдесят человек. А еще один этаж был занят банкетными столами и зарезервирован для танцев, так как там находился главный бальный зал. Я чувствовал себя на вершине мира, и субботний выпуск «Нью-Йорк таймс» лишний раз это подтверждал. Вот оно, высшее общество, – дочь Сэма Кларка, шишки из ABC, выходит за Томми Мот-толу.

За время медового месяца мы успели побывать в Париже, Женеве, Лондоне и Риме. Для меня это вообще была первая поездка за границу США. В двадцать два года это было похоже на кинофильм, и приобретенные в Европе впечатления также основательно повлияли на меня в профессиональном отношении. Мы останавливались в местах, которые Лиза хорошо знала, – как, например, отель «Эксельсиор» в Риме. В ресторанах я замечал, что европейцы даже столовыми приборами пользуются не так, как я. Я чувствовал, как элегантно и гладко звучит итальянский язык в Италии по сравнению с тем грубым жаргоном, что можно было услышать у нас в Бронксе. Повсюду вокруг я видел признаки культурного превосходства Европы, что буквально поразило меня. Я понял, что мне еще много чего предстоит в себе развить и усовершенствовать, и с нетерпением ждал возвращения домой, чтобы приступить к работе.

Голоса друзей

Дженн Веннер, владелец журнала Rolling Stone


Когда в 1967 году мы начали издавать наш журнал, представители поколения послевоенного «беби-бума» как раз стали входить в пору совершеннолетия. Это было самое многочисленное, самое обеспеченное и самое образованное поколение молодежи за всю историю.

Они росли вместе с рок-н-роллом, и он стал частью их мышления. С его помощью молодежь общалась между собой, описывала свои тревоги, ценности и страхи. Но тогда, конечно, никто не мог предсказать, в каком направлении развивается ситуация.

Никто не говорил, что это будет самое влиятельное музыкальное течение в мире, что целое поколение парочек будет знакомиться под рок-н-ролл, что он будет влиять даже на президентов. Даже у меня такого в мыслях не было. Но Джон Леннон явно что-то такое чувствовал, когда говорил: «Мы популярнее Иисуса Христа!»


Джон Ландау, менеджер Брюса Спрингстина


Конец 60-х и начало 70-х годов были эпохой открытий. Открывались новые стили в музыке, новые способы ее распространения, даже новые способы управления музыкальным бизнесом.

То были времена, когда артисты записывали альбомы и выступали на различных шоу – но и только. Не было Интернета, не было музыкальных каналов. Если даже у тебя была видеозапись выступления, то где бы ты мог ее показать? Нет, если ты был «Битлз», ты мог снять настоящий кинофильм, на который публика пойдет в кинотеатры, но кроме этого от «картинки» было мало толку. Если артисту везло, он попадал на шоу Эда Салливана… В общем, возможности исполнителей тогда были довольно скудными, хотя и требования тоже были меньше. Техника просто не ушла достаточно далеко вперед.

Когда в дело пришли люди вроде меня или Томми, все стало меняться. Мало кто понимал, что нужно делать в новых условиях, – мы просто столкнулись с ними нос к носу. Мы все боролись с трудностями и отыскивали свой путь или, точнее, прокладывали его. А когда такой парень, как Томми, решал ту или иную проблему определенным способом, этот способ становился образцом для всех остальных.

Глава 4. Предложение, от которого невозможно отказаться

“Killing Me Softly with His Song” Roberta Flack

“Let’s Get It On” Marvin Gaye

“My Love” Paul McCartney and Wings

“Crocodile Rock” Elton John

“You’re So Vain” Carly Simon

“Brother Louie” Stories

“Me and Mrs. Jones” Billy Paul

“Frankenstein” The Edgar Winter Group

“Drift Away” Toby Gray

“You Are the Sunshine of My Life” Stevie Wonder

“That Lady” The Isley Brothers

“We’re an American Band” Grand Funk

“Right Place Wrong Time” Dr. John

“Superstition” Stevie Wonder

“Love Train” The O’Jays

“Keep On Truckin’ ” Eddie Kendricks

“Dancing in the Moonlight” King Harvest

“Neither One of Us (Wants to Be the First to Say Goodbye)” Gladys Knight and the Pips

“Could It Be I’m Falling in Love” The Spinners

“Daniel” Elton John

“Midnight Train to Georgia” Gladys Knight and the Pips

“Smoke on the Water” Deep Purple

“Behind Closed Doors” Charlie Rich

“The Cisco Kid” War

“Live and Let Die” Wings

“Higher Ground” Stevie Wonder

“Here I Am (Come and Take Me)” Al Green

“Dueling Banjos” Eric Weisberg and Steve Mandell

“Superfly” Curtis Mayfield

“Reeling in the Years” Steely Dan

“One of a Kind (Love Affair)” The Spinners

“Angie” The Rolling Stones

“Money” Pink Floyd

“Yes We Can Can” The Pointer Sisters

“Free Ride” The Edgar Winter Group

“Space Oddity” David Bowie

“Papa Was a Rollin’ Stone” The Temptations

“Just You ’n’ Me” Chicago

“Smokin’ in the Boy’s Room” Brownsville Station

“Ramblin’ Man” the Allman Brothers Band

“The Way We Were” Barbara Streisand

“Doo Doo Doo Doo Doo (Heartbreaker)” The Rolling Stones

“Saturday Night’s Alright for Fighting” Elton John

“Never, Never Gonna Give Ya Up” Barry White

“Living for the City” Stevie Wonder

“Knockin’ on Heaven’s Door” Bob Dylan

“Dark Side of the Moon” Pink Floyd

“Dancing Machine” The Jackson 5

“Until You Come Back to Me (That’s What I’m Gonna Do)” Aretha Franklin

“Best Thing That Ever Happened to Me” Gladys Knight and the Pips

“I’ve Got to Use My Imagination” Gladys Knight and the Pips

“Waterloo” ABBA

“Mockingbird” Carly Simon and James Taylor

“Tell Me Something Good” Rufus featuring Chaka Khan

“Please Come to Boston” Dave Loggins

“Goodbye Yellow Brick Road” Elton John

“Don’t Let the Sun Go Down on Me” Elton John

“Tubular Bells” Mike Oldfield

“Hello It’s Me” Todd Rundgren

“I Honestly Love You” Olivia Newton-John

“Time in a Bottle” Jim Croce

“The Joker” The Steve Miller Band

“Benny and the Jets” Elton John

“Rock the Boat” The Hues Corporation

“Rock Your Baby” George McCrae

“I Shot the Sheriff” Eric Clapton

“I Can Help” Billy Swan

“Cat’s in the Cradle” Harry Chapin

“Philadelphia Freedom” Elton John

“My Eyes Adored You” Frankie Valli

“Shining Star” Earth, Wind and Fire

“Fame” David Bowie

“One of These Nights” The Eagles

“Jive Talkin’ ” The Bee Gees

“Best of My Love” The Eagles

“At Seventeen” Janis Ian

“Lady Marmalade” Labelle

“Fire” The Ohio Players

“Magic” Pilot

“Mandy” Barry Manilow

“Could It Be Magic” Barry Manilow

“I’m Not in Love” 10cc

“You’re No Good” Linda Ronstadt

“Get Down Tonight” K. C. and the Sunshine Band

“You Are So Beautiful” Joe Cocker

“Cut the Cake” Average White Band

“Someone Saved My Life Tonight” Elton John

“Lovin’ You” Minnie Ripperton

“Fly, Robin, Fly” The Silver Convention

“That’s the Way (I Like It)” K. C. and the Sunshine Band

“Let’s Do It Again” The Staple Singers

“Let Me Wrap My Arms around You” Solomon Burke

“Don’t Give Up On Me” Solomon Burke

“Love is the Drug” Roxy Music

“Born to Run” Bruce Springsteen

“Don’t Go Breaking My Heart” Elton John and Kiki Dee

“December, 1963 (Oh, What a Night)” The Four Seasons

“Sara Smile” Daryl Hall and John Oates

“Bohemian Rhapsody” Queen

“Take It to the Limit” The Eagles

“(Shake, Shake, Shake) Shake Your Booty” K. C. and the Sunshine Band

“Love Rollercoaster” The Ohio Players

“You Should Be Dancing” The Bee Gees

“You’ll Never Find Another Love Like Mine” Lou Rawls

“Dream Weaver” Gary Wright

“Turn the Beat Around” Vicki Sue Robinson

“All by Myself” Eric Carmon

“Love to Love You Baby” Donna Summer

“If You Leave Me Now” Chicago

“Lowdown” Boz Scaggs

“Show Me the Way” Peter Frampton

“Dream On” Aerosmith

“Say You Love Me” Fleetwood Mac

“Fooled Around and Fell in Love” Elvin Bishop

“Island Girl” Elton John

“Evil Woman” Electric Light Orchestra

“Rhiannon” Fleetwood Mac

“Got to Get You into My Life” The Beatles

“She’s Gone” Daryl Hall and John Oates

“Still the One” Orleans

“Walk Away From Love” David Ruffin

“Baby I Love Your Way” Peter Frampton


Однажды, еще в первый мой год работы в Chappell, мне сказали выделить время и встретиться с двумя молодыми авторами из Филадельфии. Вполне логично – встречи с новыми и никому пока еще не известными артистами и авторами песен обычно доверяли молодым сотрудникам.

Когда они показались, я был немного удивлен, поскольку мне сказали, что парни из Филадельфии работали прежде с Гэмблом и Хаффом, так что я ожидал увидеть и услышать нечто в их духе.

Кенни Гэмбл и Леон Хафф были в то время очень знаменитыми авторами песен. Они вместе написали I’m Gonna Make You Love Me, которую потом записали общим синглом Дайана Росс с The Supremes и The Temptations. И они собирались создать компанию Philadelphia International Records – в качестве конкурента и альтернативы для Motown. Песни, написанные ими для своей студии, такие как Back Stabbers и Love Train для The O’Jays или If You Don’t Know Me By Now для Гарольда Мелвина и The Blue Notes, – эти песни стали эталонными образцами «филадельфийского звучания». Чего-то подобного я ожидал и в том случае.

Но те двое, что вошли ко мне в кабинет, на The O’Jays совершенно не походили. Начнем с того, что они оба были белыми. В общем, поначалу я слегка удивился, в том числе и потому, что и в остальном ребята выглядели весьма примечательно.

Один был похож на Дэвида Боуи, шесть футов и три дюйма ростом, с длинными светлыми волосами намного ниже плеч. На нем была короткая кожаная куртка зеленого цвета, но меня особенно поразила его обувь. Его ботинки были сделаны из квадратиков разноцветной кожи, как будто эти штуки должны были стать килтом, но по ошибке попали не на ту фабрику.

Его приятель был ростом футов пять, с усами и длинными темными кудрями. Если бы у него вместо гитары была шпага, то он был бы очень похож на д’Артаньяна из «Трех мушкетеров».

Встреча прошла в дружеской атмосфере. Высокий блондин больше молчал и имел отсутствующий вид, но его приятель-брюнет оказался немного более разговорчивым.

Они оба окончили университет Темпл и получили хорошее образование. У них был какой-то квазименеджер, который пытался добиться для них договоров на звукозапись или даже издание – хоть каких-нибудь прочных связей с этим бизнесом. Легко было заметить, что они находились на том раннем этапе карьеры, когда артист цепляется за кого угодно, лишь бы продвинуться и стать чуточку известнее.

В конце нашего разговора я просто сказал:

– Хорошо, теперь давайте в студию!

У нас была одна на этаже, обширная комната с роялем, где можно было делать демозаписи. Высокий парень сел за клавиши, брюнет расчехлил гитару.

Стоило им начать, мои мысли понеслись буквально галопом. Невероятно! Да я никогда ничего лучшего не слышал!

Это была довольно странная комбинация фолка и ритм-н-блюза. Поразительно было то, что я никогда особо не любил фолк, эти двое придавали ему совершенно новое звучание. Это не было подражанием кому-либо, они были совершенно оригинальны, уникальны.

Потом они закончили, и стало очень тихо – я задумался и понял, что это будет огромный успех, такой, что полностью изменит мою жизнь.

Вот так я встретил Дэрила Холла и Джона Оутса. Вспоминая тот день, я могу лишь гадать, предчувствовали ли они тогда то же, что и я. В тот день я не слышал ни She’s Gone, ни Rich Girl, но я как будто мог ощутить очертания этих будущих успехов в том, что они мне продемонстрировали.

Оставалось решить два острых вопроса: как я могу помочь им добиться успеха? и как я могу сам стать частью этого успеха? Эти вопросы впивались в каждую клеточку моего тела и никак не отпускали.


Я был на год моложе Дэрила. Это важное обстоятельство – эти двое смотрели на меня и думали, должно быть: «Да, это крутой паренек, но чем он, в самом деле, может нам помочь?»

К счастью, моя память сохранила множество ярких эпизодов, которые показывают, что было в то время у меня на уме…

Однажды, когда я был на студии Atlantic Records, что на Бродвее, вышел после окончания записи и увидел, как к нам заходит элегантный лысый мужчина в очках с роговой оправой. На нем был идеально сидящий костюм, бородка аккуратно подстрижена. Это был Ахмет Эртегюн, человек, с чьим именем неразрывно связаны Rolling Stones, Уилсон Пикетт, The Young Rascals, The Eagles, Led Zeppelin, Бетт Мидлер, Арета Франклин и знаменитый ансамбль Дэвида Кросби, Стивена Стилза, Грэма Нэша и Нила Янга… Короче, все это, вместе взятое, разом шло мне навстречу по коридору. Ахмет Эртегюн и правда воплощал в себе эти имена – и даже больше. Он был основателем и главой Atlantic Records, а также соединил ритм-н-блюз с джазом. Он был первопроходцем музыкальной индустрии. Титаном.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю