Текст книги "В поисках человека-свиньи (ЛП)"

Автор книги: Томас Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Она посмотрела на Амелию и саркастически спросила, есть ли где-нибудь здесь повозка.

– Эм... Ну... – она повернулась вправо, почесав подбородок.

– Ничего, я просто...

– Подождите здесь, я сейчас вернусь! – воскликнула она, прежде чем развернуться и помчаться по коридору перед нами.

– Подожди, где ты... и она ушла. Прекрасно.

Она издала раздражённый вздох, за которым последовал сухой смешок.

– Мы никогда не выберемся из этого места, не так ли?

Она снова усмехнулась, на этот раз почти бесстрастно, даже как робот.

– Стэйси... – сказал я, обращаясь к ней.

– Что, ты собираешься сказать мне, что всё в порядке? Ты собираешься сказать мне, что здесь всё хорошо?

– Стэйси, пожалуйста, я...

– Стэйси, пожалуйста, что? Ты пытался отговорить меня от этого, и теперь это моя вина, верно?

– Я не это собирался сказать, Стэйси.

– О, чёрт возьми, но ты мог бы. Ты мог бы сказать мне, что это плохая идея, и что я была той амбициозной маленькой сучкой, которой всегда была.

– А я всё ещё тот же доверчивый, впечатлительный придурок, которым был раньше, не так ли?

Это принесло мне хотя бы небольшое движение в уголке её рта.

– Послушай, наверное, я пытаюсь сказать, что я... я... – она снова вздохнула и прохрипела дрогнувшим голосом: – Что мне очень жаль, ладно?

– За что?

Она саркастически усмехнулась.

– За что? Ради всего святого. Вначале за то, что я умоляла тебя приехать сюда. А в конце за то, что ты закончишь таким, какой ты есть сейчас. Я... я... я...

Я поднял руку.

– Эй, хватит, ладно? Возможно, ты подтолкнула меня прийти сюда, Стэйси, но это мне пришла в голову идея, ясно? Ты не заставляла меня приходить сюда, несмотря на то, что я сказал, ясно? И ты была права, я не был благородным, не пытался "поступить правильно" или что-то в этом роде. Это было не для меня. Я просто... Я просто... Я не мог жить, зная, что есть ещё одна маленькая девочка, такая же, как Бонни, которая пропала, и никто её даже не ищет. Я просто не мог...

– Тсс...

Я остановился, подняв бровь. Её глаза в отчаянии метались по комнате.

– Что? Что за...

– Тише, ты это слышишь?

Я слушал так внимательно, как только мог. Но я ничего не слышал. Я покачал ей головой.

– Что это такое?

– Я... я не знаю, это вот так... вот так...

Она резко остановилась, морщась от боли.

– Стэйси?

Она выгнулась, зажимая уши.

– Стэйси, что происходит?

– Я... я не... я не могу... Чёрт! – она сгибалась всё больше и больше. Её голова сильно тряслась из стороны в сторону. – Это больно! – закричала она.

Моё сердце сжалось. Я не мог пошевелиться, но даже если бы мог, я бы не знал, что делать.

Я попытался дотянуться до неё, но она оттолкнула мою руку.

– Н-нет, не трогай меня! Держись подальше! – она поспешно отошла от моего тела.

– Стэйси, поговори со мной, в чём дело?

– Я слышу, как он визжит, – сказала она, застонав.

Потом она резко вскрикнула.

– Визжит?

– Да, как свинья.

Мои глаза расширились.

– Что ты имеешь в виду?

– Это... О Боже, это он!

– КТО?!

– Человек-Свинья. Я его слышу, – она вскрикнула от боли, прежде чем рухнуть извивающимся комком на полу в нескольких футах от меня. – Уйди! Оставь меня в покое, слышишь?!

– Стэйси! – я снова начал ползти по полу к ней. – Подожди, я иду!

Я тащился вперёд и почти добрался до неё, когда остановился, увидев, как её лицо смотрит на меня. Это было её лицо, но на меня смотрела не она.

Уже нет.

Её глаза были широко открыты, налитые кровью и дикие.

– Стэ-Стэйси?

Она не двигалась. Её глаза были прикованы к моим, изучающие меня, рассматривающие меня так, как динго или гиена изучают одинокого, заблудившегося верблюда в пустыне. Её глаза были безумными, лишёнными эмоций, разума и здравого смысла. Это были глаза животного.

Медленно я попытался оттолкнуться назад, к двери, через которую мы вошли сюда. В мгновение такое внезапное, что я бы буквально пропустил его, если бы моргнул, она бросилась вперёд, подпрыгнула в воздухе и приземлилась прямо на меня. Сила удара её тела прямо мне в грудь вышибла из меня дух. Следующее, что я помню, это то, что её удары всё больше и больше прижимают моё лицо к полу.

Ни одной мысли, связной или нет, не разрешалось оставаться в моей голове дольше одной секунды, прежде чем моя двоюродная сестра выбивала её из меня. После шестого или седьмого удара моё зрение превратилось в нечёткие пятна тёмных облаков вокруг меня. Я не мог видеть её лица, но изображение её лица, которое было всего несколько секунд назад, заполнило этот пробел. При этом я слышал, как она яростно визжала, как и дети раньше.

Боже мой, чёрт возьми, она стала одной из них!

Она была беспощадна в своих нападениях. Если бы вы её увидели, вы бы подумали, что я убил её собаку или кого ещё. Я мог сказать, что она собиралась убить и меня. Из-за того, как сильно и внезапно мой мозг затрясся, я даже не мог заставить себя попытаться поднять руки, чтобы заблокировать любые её удары тоже. Это был всего лишь один удар за другим, удары по моему лицу всё сильнее и сильнее, пока она визжала.

Моё зрение было близко к тому, чтобы полностью погаснуть, когда я почувствовал, что её оттаскивают от меня.

Я вытянул шею. Я не мог видеть никого из них, но казалось, что Стэйси боролась с Амелией. Я слышал, как они обе боролись друг с другом, катались и швыряли друг друга на пол. Моё зрение медленно вернулось ко мне, только чтобы увидеть, что Стэйси прижала Амелию к полу. Я мог видеть только ноги Амелии, но видел, как они отчаянно боролись. Мне нужно было что-то сделать быстро, иначе Амелия стала бы едой для моей теперь уже невменяемой двоюродной сестры.

Посмотрев направо, мне удалось заметить и схватить ближайшую банку с фасолью, которая лежала на боку, и швырнуть её в неё. В итоге она отскочила от её головы, и она отпустила Амелию.

– Амелия! – позвал я.

Она медленно поднялась с того места, где находилась, в сидячее положение.

– Амелия, ты в порядке...

Я остановился, поняв, что она тоже смотрит на меня так же, как сейчас смотрела Стэйси. Моё тело напряглось и собиралось хотя бы попытаться нырнуть с прохода, но когда она прыгнула на меня, дверь распахнулась, и тот ужасающий визг, который был раньше, ударил меня прямо в лицо. Одно лишь дыхание зверя было ураганом, дующим прямо на меня.

Мои глаза открылись, и он стоял передо мной, горный зверь, призрак моего родного города и воплощение ночных кошмаров моего детства; Человек-Свинья. Его рост составлял восемь футов, возможно, восемь футов три или четыре дюйма. Мне бы повезло, если бы я даже поднялся с этой тварью на уровень груди – а мой рост (ну, был) не менее шести футов двух дюймов. Его мёртвые, дымчато-чёрные глаза тяжело сверлили меня, как будто они камнями падали мне на грудь, и моё сердце замирало, когда я смотрел ему в глаза.

Я видел, как Амелия собиралась наброситься, когда Человек-Свинья фыркнул у неё за спиной, я думаю, давая ей знак остановиться. Она остановилась, и Человек-Свинья неуклюже двинулся вперёд. Весь фундамент дома или чем бы то ни было это место затрясся, как только его копыто коснулось пола. Я не мог заставить себя пошевелиться, как бы сильно я ни кричал себе об этом. Ещё один шаг вперёд заставил место снова задрожать, на этот раз у меня перехватило дыхание.

Время в этот момент почти полностью остановилось.

Реальность – или то, чего я боялся, происходило на самом деле, а не просто было моим самым запутанным и ярким кошмаром – отслеживалась, как видеомагнитофон, с самой медленной скоростью. Секунды больше походили на часы. Человек-Свинья в последний раз, сотрясая землю, топнул ко мне, расположившись всего на волоске от меня, максимум в двух с половиной футах. Несмотря на то, что я сказал о замедлении времени, ему потребовалось меньше секунды, чтобы поднять меня за горло.

Он держал меня примерно на футе, а может быть, и на двух от пола, сжимая хватку с каждой секундой. Прежде чем я даже осознал это, я потерял сознание... ну, одному Богу известно, на какое время той ночью. Хоть я и был без сознания, я всё ещё мог слышать эхо визга, кружащегося вокруг меня. Они были повсюду, и звучали так, будто исходили от каждого ребёнка раньше. Их коллективные голоса, казалось, сливались, создавая вокруг меня странный диссонанс. Казалось, они приближались ко мне всё ближе и ближе.

Никаких снов или чего-то ещё, связанного с этими звуками, тоже не было. Только визги. Тысячи и тысячи визгов.

Прошло всего мгновение или около того (во всяком случае, условно говоря), прежде чем я снова "проснулся". Я говорю "проснулся", но, оглядываясь назад, начинаю думать, что на самом деле я не спал, во всяком случае, в обычном смысле этого слова. Я имею в виду, что, похоже, в тот раз, а также в первый раз, когда я проснулся после того, как дети устроили нам засаду на перевале, у меня были видения или я слышал вещи, которые слишком хорошо относились к текущей ситуации и тому, когда я проснулся. Как и раньше, мне приснилось, что Человек-Свинья собирался меня съесть, и что я обнаружу, когда проснусь, что мои ноги отсутствуют.

Однако настоящая движущая сила этого момента – то, что произошло, когда я проснулся на этот раз. Мои глаза открылись и я понял, что я смотрел прямо на луну. Она падала на меня полным, бледным лучом света, который примерно на полпути был скрыт по крайней мере сотней окружающих меня теней, с одним чудовищем в центре, чья тень доминировала над бóльшей частью окружающей местности, закрывая меня и бóльшую часть окружающего пространства земли во тьме. Моя шея выгнулась вверх, и там снова появился Человек-Свинья, пристально глядя на меня. Я слышал, как он фыркнул; отвратительный звук сам по себе, от которого мой желудок перевернулся. Я слышал тихое сопение, доносившееся со всех сторон.

Мои глаза метнулись по сторонам, чтобы найти детей, всех вместе, стоящих вокруг меня по периметру. Они стояли неподвижно, готовые наброситься в тот момент, когда я попытаюсь сделать шаг. Я сразу же понял, насколько маловероятно, что я смогу сделать что-нибудь, когда попытаюсь пошевелить руками, только для того, чтобы обнаружить, что они связаны в разных точках круга. Я снова посмотрел вниз и обнаружил, что глаза Человека-Свиньи всё сильнее и сильнее впиваются в меня.

Я чувствовал, как его дыхание обжигает моё лицо. Горячее, почти палящее. Моё сердце и мозг одновременно отключились. Я не мог думать, я не мог ничего делать, я не мог двигаться, не мог вообще ничего. Просто лежал там, опустошённый.

Я понял, что это оно. Это был конец. Я ускользнул, обманул смерть и/или был спасён несколько раз, но теперь это число увеличится. Я буду просто ещё одним пропавшим без вести человеком, которого больше никогда не найдут, а если и найдут, то это будет в качестве многих разных частей, что тот, кто их найдёт, вряд ли узнает меня. Прямо как тот ребёнок, о котором мне рассказал кассир на заправке. Точно так же, как и те, кто был до него. Точно такие же, о которых всегда говорил мой старик. Те, о которых он меня предупреждал.

"Я люблю тебя, сынок. Пожалуйста, не гоняйся за вещами, за которыми не следует гоняться".

Слова папы отдались эхом в моей голове, поглощённые настойчивой атмосферой визга, но всё же достаточно, чтобы я их заметил. Почувствовал их. Достаточно, чтобы осознать, что я нарушил обещание, данное папе. Я поднялся на гору, запретную гору, в поисках правды о Человеке-Свинье. Сделав это, я теперь обрёк не только себя, но и свою семью, и того единственного человека, ради которого я пришёл сюда. И теперь мне придётся дорого заплатить за своё непослушание.

И вы хотите знать что? Меня это не волновало. Ничего из этого. Всё это больше не имело для меня значения.

Ни Амелия, ни Стэйси, ни кто-либо из других детей, и даже не моё обещание, данное папе. Я даже не заботился о том, чтобы самому попытаться выбраться с горы. "Оцепеневший", я думаю, вы могли бы меня так назвать. Это было бы даже верно, учитывая, что я на самом деле начал терять чувствительность в запястьях – хотя, если честно, я думаю, это больше из-за верёвок, связывающих мои руки, которые начали нарушать кровообращение. Я лежал и тупо смотрел на Человека-Свинью и просто ждал, что то, что должно было случиться, уже произойдёт.

Он шагнул вперёд. Хотя меня это совсем не волновало, как раньше. То, что раньше ощущалось как землетрясение, теперь больше походило на небольшое сотрясение. Выгнув выпуклую толстую шею назад, Человек-Свинья поднялся и с яростным визгом взорвал ночное небо. Тем не менее, я ничего не почувствовал.

Земля задрожала, когда чудовище сделало ещё два шага ко мне. Дети тоже подошли ближе к кругу. В руках все они держали маленькие свечи, кроме одной; та, которая, судя по её росту, не была ребёнком.

Я слышал, как она фыркнула сквозь собственную розовую маску из бумажной тарелки.

Стэйси... О Боже...

Снова сосредоточив своё внимание на Человеке-Свинье, я понял, что он владеет гигантским топором. Я не мог не начать смеяться над этим. Вот и всё, снова та же самая чёртова вещь, которую я видел в своём кошмаре, за исключением того, что на этот раз я хорошо и чертовски хорошо знал, что это был не сон. Кажется, я проснулся в последний раз.

Толпа подняла факелы и завизжала, побуждая Человека-Свинью сделать то же самое, подняв топор к небу. Вся территория – которая, кстати, выглядела как большая, огромная терраса во внутреннем дворике или что-то вроде террасы позади дома, в котором я был раньше, – представляла собой одну большую клетку с бешеными, невменяемыми животными. К этому моменту, хотите верьте, хотите нет, но меня это не беспокоило, даже сам Человек-Свинья. Тем не менее, я до сих пор улавливаю малейшее сходство с их визгом, которое слышу где-нибудь здесь, дома.

Наконец, место снова немного успокоилось, и все взгляды снова были сосредоточены на мне. Топор высоко поднялся в воздух, прежде чем опуститься, как и раньше, время ползло как улитка. То, что должно было закончиться за пять секунд или меньше, в итоге показалось скорее пятью минутами. Возможно, именно поэтому мне действительно была предоставлена ​​минута подумать о возможном выходе из этой ситуации.

Я скажу это прямо сейчас: адреналин, должно быть, одна из самых мощных сил на этой грёбаной планете, потому что то, что я сделал дальше, было сделано только на основе адреналина и инстинктов.

Прямо перед тем, как топор успел опуститься и отрезать мою правую руку, мне удалось дёрнуть её вверх с такой силой, что вместо этого лезвие зацепило удерживающую меня верёвку. Моя рука была свободна, и когда топор снова подняли, я перевернулся на другую руку. Земля снова задрожала, когда топор воткнулся в землю.

Я лихорадочно начал возиться с другим запястьем, пока Человек-Свинья доставал топор. Толпа пришла в ярость, крича и визжа громче и яростнее, чем когда-либо. Я услышал, как топор вырвался из земли, прежде чем почувствовал, как она снова затряслась подо мной от его топота. Кто бы из детей меня не связал, они точно знали, что делают, потому что, сколько бы я ни ковырял и не дёргал её, даже прорывая часть кожи под верёвкой, эта сука не развязалась.

Я пробовал и пытался, пока не услышал, как топот позади меня прекратился, и гигантская тень зверя не накрыла меня.

Как и секунду назад, один лишь адреналин заставил меня снова откатиться в сторону, когда я увидел, как его массивная рука подняла топор в воздух, готовая обрушить его прямо на мою голову. Удача ещё не отвернулась от меня, потому что, конечно же, топор упал, и я обнаружил, что моя вторая рука свободна. Теперь настало самое сложное; как выбраться из этого, не прибегая к помощи ног или помощи кого-либо.

Если вы собираетесь спросить меня, как мне удалось выбраться из этой ситуации, то ладно... Думаю, краткий ответ: просто удача. Чистая, простая и тупая удача. По крайней мере, с чисто прагматической точки зрения.

Как только моё другое запястье освободилось, я начал переворачиваться на бок. Жалкий и, учитывая текущую обстановку и обстоятельства, обречённый на позорный провал, но кого, чёрт возьми, это волновало? Я был свободен, и во мне вновь проснулось чувство безотлагательности, возродилось желание сражаться, чтобы остаться в живых. И до этого момента роль, казалось, работала.

Я добрался до одного из краёв настила, и именно тогда дети решили, наконец, прыгнуть. Меньше чем за секунду пятеро из них душили меня, в то время как ещё шесть или семь человек начали пинаться, царапаться, и даже кусать меня повсюду. Я кричал и метался изо всех сил, но, как и каждый раз, когда я пытался это сделать, пытался бороться с этими детьми, это не принесло абсолютно никакой пользы. Земля задрожала сильнее и быстрее, когда Человек-Свинья подлетел туда, где я был. Под детьми я едва увидел, как гигантский топор поднялся в воздух и качнулся вниз.

Когда он это сделал, вместо того, чтобы разрубить меня, он зацепил на мне как минимум троих из пяти детей, отправив их через настил, затем он отступил и поднялся, чтобы сделать ещё один удар. Место первых заняли ещё двое детей, но их тут же постигла та же участь. Это произошло ещё раз: ещё двое пытались вцепиться мне в лицо, но их расколол пополам топор Человека-Свиньи. Именно тогда я кое-что увидел; это одновременно и возможность, и кошмар на всю жизнь.

Дети, несмотря на то, что видели, что происходит с остальными, которые продолжали пытаться прийти за мной, были расстроенными, дикими, не желавшими ничего, кроме как испачкать свои маленькие щёки моей кровью. Очевидно, не только моей кровью. Я начал наблюдать, как двое из них начали яростно царапать друг друга, вырывая безжалостно друг из друга всё бóльшие и бóльшие куски.

Я также мог смутно видеть, как они смотрели друг на друга, пока делали это. Они делали это не от злости, не от ненависти, нет, они просто делали это, просто ели друг друга. Никакой рифмы, разума и совести, только бессмысленная жестокость.

Вскоре остальные последовали их примеру, и вскоре весь настил превратился в огромную бойню. Никаких друзей или врагов, просто животные делают то, что делают животные: едят друг друга. Человек-Свинья взревел, я думаю, пытаясь перенаправить их внимание обратно на меня или заставить их замолчать, но это уже было бесполезно.

Какой бы контроль он ни имел, какой бы поводок он ни держал, это исчезло. В конце концов те, кто был на мне сверху, оторвались от меня и нацелились на гораздо бóльшую еду перед ними.

В произвольном порядке я наблюдал, как дети бросаются на монстра. Многие из них были отброшены взмахом его топора, но некоторым всё же удалось оказаться вцепившимися в своего хозяина-свинью, грызя и разрывая его, как они это делали со мной. Вскоре они уже были над ним, держась изо всех сил, в то время как сам Человек-Свинья ревел, топтал и яростно бился.

Он шатался по настилу, отчаянно пытаясь стряхнуть их, но безуспешно. Он начал кататься по земле, превращая многих из них в гигантские красные пятна на земле. Других, я видел, как он даже хватал и либо разбивал их головы о землю, либо даже швырял в свой большой разинутый рот, пожирая их целиком.

Несмотря на всё происходящее, эти маленькие ублюдки продолжали приходить... те, которые не рвали друг друга на части и не вырывали из себя куски (да, они действительно ели себя, некоторые из них)!

В любых других обстоятельствах я, вероятно, застыл бы на месте, слишком напуганный, растерянный, сбитый с толку, а также слишком чертовски истощённый, физически и морально, чтобы двигаться или делать что-либо. Однако это не было обычным обстоятельством. Я сразу увидел это тем, чем оно было: последний шанс выбраться из этого места на земле, хуже, чем ад, и поверьте, я им воспользовался.

В мгновение ока я скатился по краю террасы, которая, как я обнаружил, вела вниз по очень крутому, очень каменистому склону на несколько футов от горы, ведущему к участку дороги, с которого открывался вид на дом. Однако прежде чем закончить движение, я довольно сильно ударился головой об один из самых ухабистых камней на пути вниз, мгновенно вырубив меня. Это был единственный раз после всего этого, когда я действительно уснул "по-настоящему" после потери сознания. Под этим я имею в виду, что не было никаких снов, никаких иллюзий, никакого телепатического дерьма от Человека-Свиньи, ничего. Просто тихий отдых.

Ну, ладно, слово "отдых" может немного переборщить, но суть остаётся в силе: это был первый раз, когда я не проснулся после яркого кошмара, а потом обнаружил, что это был вообще не кошмар. Нет, на этот раз я проснулся только в середине следующего дня, когда меня сотрясала дрожь. Я проснулся и обнаружил, что надо мной стоит мужчина средних лет.

– С тобой всё в порядке, сынок? – спросил мужчина.

Я не ответил. В тот момент у меня в голове была только одна мысль: неужели я жив и свободен от Человека-Свиньи и этих детей? Неужели они не преследовали меня тогда, когда я едва сбежал от их маленького ритуала на террасе?

Если нет, то что я мог сделать, и если да, то что мне теперь делать?

– Эй, похоже, у тебя была очень тяжёлая ситуация, не так ли? – спросил он, наконец, полностью привлекая моё внимание. – Господи, во что ты ввязался, а? Господи, твои чёртовы ноги отсутствуют!

Он в ужасе посмотрел на меня и спросил, что, чёрт возьми, произошло? Я ответил, просто взглянув на гору. Я должен упомянуть, что моё зрение было резко урезано из-за ударов по моей глупой башке, из-за чего всё казалось не более чем ярким облаком.

– Ух... Г-где я?

Я услышал смех мужчины. Именно тогда я тоже точно понял, кто это был. Это был кассир с заправки.

– Ты находишься в середине горного перевала, и, поскольку я ответил на твой вопрос, возможно, ты сможешь сделать то же самое для меня и рассказать, как и какого чёрта ты делаешь здесь, потому что я чуть не принял тебя за дорожного самоубийцу.

Я застонал, пытаясь сесть, но снова упал на спину. Он снова засмеялся.

– Подожди, так, успокойся. Давай.

Я почувствовал, как он взял меня за руку и попытался помочь мне подняться. Однако в тот момент моё тело, по сути, было мёртвым грузом, поэтому вскоре он отказался от этого и решил просто поднять меня прямо на руки и отнести в свой грузовик. После этого он снова поехал вниз по горному перевалу. Примерно через пять минут моё зрение начало всё больше и больше тускнеть, а разум начал затуманиваться. Я не мог сказать, собирался ли я потерять сознание в миллионный раз, или это всё-таки было то, что я в конце концов собирался умереть прямо там, в грузовике этого парня.

Мои глаза закрылись, но я ещё не совсем отключился. Я едва услышал, как он спросил меня:

– Значит, я просто рискну и скажу, что ты решил не следовать моему совету, верно?

Я застонал. После пробуждения у меня было ощущение, будто мой мозг оказался в блендере. Знаете, утром, когда вы только просыпаетесь, вашего мозга нет в наличии? Или это более подходит для моего случая, когда вы только что вышли из чрезвычайно волнующего момента и ваш мозг только начинает восстанавливаться? Всё такое размытое и дерьмовое, правда, вы не уверены, хотите, чтобы вы заснули или остались, вы обнаруживаете, что проснулись, и вы не можете ни на кого реагировать или по-настоящему взаимодействовать, что-либо понимать или даже двигаться.

Во всяком случае, для меня это было именно так. Я не мог видеть, не мог думать, не мог двигаться. Я был мёртвым грузом в грузовике этого парня.

Через некоторое время мы остановились, и он вынес меня. Я ненадолго открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в больнице на окраине моего родного города. Как только меня перенесли за порог, я наконец потихоньку пришёл в себя. Я снова проснулся и обнаружил себя в, по общему признанию, удобной кровати (во всяком случае, для больничной койки). Справа от меня находилась электрокардиография. Монитор тихо попискивал, а открытое окно слева от меня позволяло мне ощущать достаточную прохладу под толстыми, тяжёлыми одеялами, под которыми я лежал. Я посмотрел вниз, в сторону изножья кровати, и обнаружил свою правую ногу, "старую коренастую", как сказала бы Стэйси, мумифицированную в бинтах, в то время как другая безвольно болталась на перевязи.

Через минуту или две дверь открылась и вошли врач и полицейский. К этому времени моя голова уже хорошо отдохнула и уже не была мутной, хотя хорошо это или нет, когда полицейский был рядом, для меня было спорным. Мой желудок сжался.

Осознанный или нет, я совершенно не хотел, чтобы кто-то, полицейский или нет, тыкал и подталкивал меня вопросами о горе. Я хотел одного и только одного: покинуть этот город и никогда не возвращаться.

Доктор начал менять мне повязки, а полицейский начал меня допрашивать.

– Послушай, сынок, я вижу, что тебе пришлось нелегко, и, честно говоря, я не пытаюсь усложнять жизнь никому из нас, так что просто ответь мне на эти несколько вопросов, и я оставлю тебя в покое. Это тебе хорошо понятно?

– Да, э-э-э... Да, конечно, я думаю.

– Хорошо. Во-первых, мне нужно знать, ты местный?

– Нет. Ну, уже нет. Я вырос здесь, но живу в Массачусетсе и учусь там в университете.

Он усмехнулся.

– Мальчик из колледжа, да?

Я кивнул.

– Хорошо, следующий вопрос, поскольку ясно, что ты поднялся на гору и был найден лицом вниз на дороге, я должен спросить, зачем именно ты был...

– Амелия Хилл, сэр, – выпалил я.

Его брови поднялись на меня.

– А? Кто это? Кто-то, кого ты знаешь?

Я покачал головой. Я попытался вытащить из кармана плакат о пропаже с её изображением, но обнаружил, что мои руки представляют собой не более чем влажную лапшу, прикрепленную к моему телу.

Я вздохнул и сказал:

– Она недавно пропала без вести. Я нашёл плакат и... ну... я шёл за ней.

Это была, конечно, та часть разговора, которой я боялся; та часть, где мне пришлось признать, что моя тупая задница потащила и меня, и мою двоюродную сестру в горы только для того, чтобы сыграть роль героя, но вместо этого просто получить королевский геморрой всеми возможными кошмарными способами.

К счастью, он, похоже, уловил суть, даже если за эту мысль в итоге он мне сказал:

– Ты правда идиот? – он вздохнул и сделал пометки в своём маленьком блокноте, пока я терпеливо лежал в ожидании следующего унизительного вопроса. – Итак, вот мой последний вопрос. Учитывая, что ты единственный человек за ГОДЫ, которому удалось вернуться с горы живым, я должен спросить, что именно ты там видел?

И вот он, единственный, самый главный вопрос, которого я боялся больше всего. Я посмотрел на него взглядом, который говорил сам за себя: "Я ПРАВДА не хочу". Он всё равно стоял и ждал. Я вздохнул, пытаясь понять, что именно я должен был сказать. Я не был уверен, что он мне поверит, но кто сказал, что он также не поверит? Я имею в виду, он слышал легенды, учитывая то, как он отреагировал на мой рассказ о восхождении на гору. Вопрос в том, что произойдёт, если я признаю правду?

Не зная никакой альтернативы, я подавил своё беспокойство и ответил:

– Я видел правду, сэр. Я видел именно то, что происходит с людьми, которые пропадают без вести на горе. Я видел, как они поедали друг друга.

– Они? – спросил он, подняв бровь.

– Дети. Пропавшие дети. Все они ели друг друга.

– Ты имеешь в виду, что дети убежали на гору и...

– Нет. Их похитили.

– Кто?

– Человек-Свинья. Он настоящий. Я не знаю как, но он реальный, и он использует этих детей, чтобы возвращать других либо в качестве еды, либо в качестве ещё одного слуги.

– Как? Как он заставляет детей делать такие вещи?

– Я... я не совсем уверен, понимаете? Я не смог этого уловить, но знаю, что он имел над ними какую-то психическую власть.

– Ты имеешь в виду, что Человек-Свинья контролировал их разум?

– Вроде того. Это было больше похоже на безумие.

– Как так?

– Ну, единственная причина, по которой я сбежал, заключалась в том, что они все напали друг на друга. Они все набросились на Человека-Свинью, разрывая друг друга на части.

Всего на секунду я остановился, слабо прислушиваясь к множеству мучительных визгов, до краёв доносившихся по вечернему небу.

– Так ты думаешь, что они там все мертвы? – спросил он.

О том, что я сказал дальше, я сожалею так же, если не больше, как и тогда, когда я позволил Стэйси уговорить меня подняться на гору:

– Может быть.

Он щёлкнул ручкой и поблагодарил меня за уделённое время, прежде чем выйти из комнаты.

Я должен закончить это здесь. Я не могу передать вам, как тяжело было это писать, когда приходилось заново переживать каждую минуту худшего дня в своей жизни. Я бы не сделал всего этого, если бы не нашёл в интернете новостную статью, в которой говорилось об отправке полицейского подразделения для обыскивания горы в поисках выживших. Они, как и я, поднимались на гору в поисках Человека-Свиньи!

Смотрите, я уже многих подвёл; Стэйси, папу, Амелию и всех остальных пропавших детей, если уж на то пошло... Бонни... Но, чёрт возьми, я больше не собираюсь, чтобы кровь других людей пачкала мои руки из-за этой горы. Я перенёс мучения всей жизни всего за несколько часов, просто чтобы никому больше не пришлось этого делать, и поэтому я написал это здесь для акцента.

Иногда, когда мы молоды, нам говорят странные вещи, и мы можем не понимать почему. Но поверьте мне, когда я говорю, что есть причина, и иногда эта причина слишком странна и ужасна, чтобы её можно было объяснить. В любом случае, однако, суть остаётся в силе: в предупреждениях есть правда, и если вы откажетесь прислушаться к ним, вы можете столкнуться с тем, что это будет стоить вам очень дорого. Иногда правду лучше оставить в покое; правду, такую как легенда о Человеке-Свинье.

СЛОВА АВТОРА

Привет! Эта история, хочу подчеркнуть, затронула меня не раз. В детстве мне много раз рассказывали историю о «Человеке-Свинье», в основном мой покойный отчим.

Насколько я понимаю, это была легенда, которую он и его друзья распространяли ещё в бойскаутах, когда он был намного моложе. Я помню, как меня всегда это очаровывало. Я помню, как спросил его:

– Может ли его убить что-нибудь?

На что он ответил:

– Сначала тебе придётся его поймать.

Однако, несмотря на моё яркое и сюрреалистическое воображение, особенно в то время, я поверил ему, когда он рассказал мне о «Человеке-Свинье». Со временем, конечно, я во многом утратил своё восхищение его предполагаемым существованием, но я никогда не переставал в него верить. Вплоть до того момента, пока он прямо не сказал мне, что «Человек-Свинья» не был реальным, хотя я верил, что он был.

Мой отчим всегда верил в то, во что всегда верил, будь то шутка, забавная история или даже легенда, подобная этой: он всегда верил в искусство убеждения. Мы с ним часто не сходились во мнениях по многим вопросам, но даже такой жуткий зануда, как я, не может отрицать, что этот человек знал, как передать историю.