Текст книги "В поисках человека-свиньи (ЛП)"

Автор книги: Томас Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Почему бы и нет? Я имею в виду, конечно, это было очень давно, но... эй, кто знает, может быть, мы сможем их найти, верно?

Когда я говорил это, я старался звучать настолько восторженно, настолько оптимистично, насколько это возможно по-человечески. Думаю, только тогда он рассказал мне, что было дальше.

– Я имею в виду... Они не пропали. Их больше нет.

Я нахмурился.

– Что вы имеете в виду? Я думал, вы сказали...

– Я сказал, что потерял кое-кого, а не то, что они пропали.

Я снова отпрянул.

– Что...

Он вздохнул и дрожащим голосом сказал:

– Когда её нашли, она даже не была цела. Рука здесь, другая там, нога там, а голова... – он уронил свою голову на руки и всхлипнул: – О Боже...

Моё сердце остановилось. Это был первый раз, когда я услышал о том, что кого-то действительно нашли в горах. Обычно, знаете ли, истории заканчиваются тем, что человека больше никогда не видели, но сейчас...

– Прошло всего пару месяцев после того, как она пропала. И её нашли. Моя маленькая Дарси, она была... её нашли повсюду, чёрт возьми, на горе, по крайней мере, в шести разных местах, в каждом из которых находилось примерно пять или шесть её частей.

– П-пару месяцев? – спросил я, у меня уже пересохло в горле.

Он кивнул головой.

И эта маленькая девочка, которая мне нужна, исчезла не так давно...

Образы девушки, которую я искал, которую нарезали кубиками и четвертовали, словно она была чёртовой свиной отбивной (каламбур – я думаю), заполонили мой мозг. За этим быстро последовали те же изображения, только вместо маленькой девочки, вместо любого из пропавших детей, которых я видел на плакатах, это была Бонни.

– Спаси меня, Рой! – я слышал, как её сладкий голосок взывает ко мне. – Они делают мне больно! Рой! Папа! Пожалуйста, заставьте их остановиться!

Затем их голоса превратились в какофонию, все кричали одно и то же – чтобы я их спас.

Но как я могу, если не знаю, где они?

– Я... я... я... мне очень жаль, я...

– Всё хорошо, просто... – он вздохнул. – Послушай, я могу оценить то, что ты пытаешься сделать. Это смелый поступок, правда, но и чертовски глупый. Ты молод, да, и в отличие от этих бедных молодых людей здесь, ты вряд ли в конечном итоге окажешься разрубленным на куски, чтобы кто-то их потом нашёл, во всяком случае, пока.

– Это не причина для меня...

– Чёрт возьми, это не так, мальчик. Пожалуйста, я умоляю тебя, просто подумай об этом на минутку, прежде чем ты пойдёшь делать что-нибудь глупое. Пожалуйста.

Я кивнул, прежде чем повернуться и в оцепенении выйти из магазина. Как бы пуста ни была моя голова, прогулка от двери круглосуточного магазина до грузовика ощущалась так, как будто я иду по чёртовой беговой дорожке: иду вперёд, но на самом деле я остаюсь на месте.

Когда примерно полвечности спустя я вернулся к грузовику, первое, что произнесла Стэйси, было:

– Эм-м-м... Что-то не так?

Я помню, как смотрел на неё, но на самом деле видел её не по-настоящему, а больше как будто видел её позади, если в этом есть какой-то смысл. По сути, у меня на лице могло быть такое же затравленное, "отстранённое" выражение, какое минуту назад было у кассира в магазине.

– Эй... – сказала она, махнув рукой перед моим лицом. – Как слышишь меня?

– Хм-м-м?

– О, он вернулся.

– А? Ну, да.

– Ты в порядке?

– Д-да, – я посмотрел на свой пакет с чипсами и напитком, прежде чем понял, зачем вообще пришёл сюда. – Я... эм-м-м... собираюсь пойти заправить бензин.

– Хорошо... – она откинулась на спинку сиденья, пока я выходил из машины.

Я заправлялся, когда услышал вдалеке слабый звук. На секунду я посмотрел на деревья. Там ничего не было, и звук больше не повторялся, поэтому я вернулся к закачке бензина. Мой разум снова начал шевелиться, опять думая о детях, когда это произошло снова. Однако из-за того, насколько далеко в то время находился мой разум, я сначала этого не осознавал. Это было то же самое, что происходит всякий раз, когда вы спите и у вас звенит будильник, но вместо того, чтобы разбудить вас, он попадает в ваш сон, и вы просто продолжаете храпеть.

Это было так, только, конечно, это был не только даже не сон – скорее, настоящий кошмар наяву – но я бодрствовал (по крайней мере, физически). Ну, я вообще не осознавал, что был издан какой-либо звук, пока он не раздался снова, на этот раз намного ближе. Моя голова дёрнулась в сторону шума, и на секунду я был почти уверен, что действительно расслышал его, но снова ничего не увидел. На этот раз я не собирался просто отмахиваться от него.

Я подошёл к окну со стороны пассажира и постучал, разбудив Стэйси. Она опустила окно и спросила, что случилось.

– Ты это слышишь? – спросил я.

– Что слышишь?

– Ты не слышала этого шума?

– Какого шума? Единственный шум, который я слышала, это то, что ты только что постучал в окно.

– Ты только что не слышала тот громкий визг?

Она покачала головой и открыла рот, вероятно, чтобы спросить меня, не протекает ли у меня крыша, когда я услышал это снова. На этот раз звук был чертовски оглушительным, как будто от чего-то большого и прямо надо мной. Я по-прежнему ничего не видел, но даже по-прежнему не было никакой возможности, чтобы она не услышала это в тот раз, по крайней мере, я так думал.

– Рой, что происходит? – спросила она.

Я на секунду приложил палец к губам. Больше звук не прозвучал, но я знал, что он был там – что бы ЭТО, конечно, ни было.

– Слушай, – я прошептал ей. – Разве ты этого не слышала?

– Нет, Рой, я ни черта не слышу, теперь, пожалуйста, можем поехать? Если ты пытаешься надо мной здесь прикалываться, это не смешно.

Я посмотрел на неё, изо всех сил стараясь передать лицом, что я не шучу. Я что-то слышал.

Не знаю что, но я это слышал, блин. Я оставался ничком ещё две минуты, прежде чем услышал щелчок бензонасоса, сигнализирующий, что я достиг отметки в сорок долларов.

Я быстро вставил насос на место, прежде чем вернуться к водительской стороне своего грузовика. Собираясь открыть дверь, я заметил что-то глубоко среди деревьев на другой стороне дороги.

Это выглядело как два маленьких фонарика, а может быть, даже пара светодиодов, равномерно расположенных рядом друг с другом. Я прищурился, чтобы попытаться рассмотреть получше.

Но я ничего не видел. Всё было чертовски темно. Я едва мог различить чёрные очертания деревьев. Однако я заметил, что огни оказались выше, чем должны были быть, и встретились со мной примерно на уровне глаз. Мало того, я заметил, что они не столько светились, сколько отражались. Тогда я понял, что это могут быть вовсе не огни...

Но тогда, что они, чёрт возьми, собой представляли?

Я наклонился вперёд, всё ещё щурясь. Тем не менее, я ни черта не видел. Я действительно собирался пойти к ним (даже не спрашивайте меня, почему, я до сих пор так и не понял, почему), но как раз в тот момент, когда я собирался сделать первый шаг, Стэйси пробормотала:

– Рой, серьёзно, что, чёрт возьми, с тобой происходит? На что ты смотришь?

Свет или преломления, чем бы они ни были, внезапно погасли. Затем всё снова погрузилось в полную черноту.

Ещё секунду я продолжал смотреть на лес, ожидая увидеть это снова, но ничего не произошло. Я медленно пришёл в себя и вернулся в машину.

– Итак, ты планируешь рассказать мне, что, чёрт возьми, там было такое? – спросила Стэйси.

Я ничего не сказал ей и поспешно уехал. Следующие десять или двадцать миль пути прошли в молчании. Всё это время всё новые образы атаковали мой мозг.

Теперь вместо того, чтобы просто дети кричали мне, чтобы я их спасал, я также представлял себе всякого зверя или маньяка, который мог стоять там, в лесу, очевидно, преследуя меня. Я, наверное, продолжал бы ехать так всю оставшуюся дорогу, если бы всего в нескольких милях от заправки кто-то не стоял посреди дороги. Я почти не видел его, пока он не оказался прямо перед моим носом. В итоге я резко нажал на тормоза, чуть не нанеся нам со Стэйси травму.

– Какого чёрта? – спросил я.

Я наклонился вперёд, прищурившись.

– Кто это, чёрт возьми? – спросила Стэйси, тоже наклоняясь вперёд, чтобы посмотреть.

Человек стоял совершенно неподвижно. Я дважды нажал на гудок. Ни один раз не дал никакой реакции. Он представлял собой идеальную статую перед нами. Проклятие! Почему этот чувак просто стоит там?

Я попытался продвинуть грузовик вперёд. Я потратил на это бóльшую часть двух минут; просто пытался напугать этого человека, чтобы тот отошёл с дороги, но он этого не сделал. Я подъехал прямо к нему и нажал на гудок. Ничего.

– Этот парень глухой и слепой? – спросил я.

– Рой... Я не думаю, что это парень.

Я посмотрел на неё, приподняв брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Он слишком невысокий, чтобы быть парнем. Я думаю, что это ребёнок.

Мои глаза расширились. Присмотревшись, я понял, что она права. Кто бы это ни был, его рост не мог быть ни на дюйм выше четырёх с половиной футов.

– Хорошо, но всё же, почему он не двигается?

Стэйси открыла рот, но ничего не сказала, просто покачав головой и пожав плечами. Я оглянулся на дорогу впереди.

Ребёнок всё ещё стоял там, неподвижный, безжизненный, больше похожий на пугало, чем на настоящего ребёнка.

Я крикнул на него в последний раз, прежде чем открыть дверь.

– Эй, что ты делаешь? – спросила Стэйси.

– Оставайся здесь, я посмотрю, что там происходит, – я вышел и закрыл дверь, услышав, как Стэйси посоветовала мне быть осторожным.

Я начал подходить к ребёнку.

– Привет! – позвал я его. Он не двигался. – Эй, э-э-э... Ты потерялся, приятель?

Ничего.

Может быть, он глухой, слепой и немой? Наконец я добрался до него и тут же застыл как вкопанный. Не знаю, как я не заметил этого раньше, но лицо этого мальчика вообще не было его настоящим лицом. Это было что-то вроде маски, вырезанной из бумажной тарелки, вроде той, которую дети делают в детском саду на уроке рисования. Это была не обычная бумажная маска, она была похожа на одну из тех тарелок "Друзей из зоопарка", только с вырезанными из неё отверстиями для глаз и носа.

Я подошёл, чтобы снять маску, и как только кончик моего указательного пальца коснулся её, я услышал звук разбитого стекла, за которым последовала смесь звуков; и крик Стэйси, и пронзительный визг. Моя голова дёрнулась назад ровно настолько, чтобы увидеть около пяти, а может быть, даже шести маленьких фигурок, карабкающихся по грузовику. Прежде чем я смог сделать что угодно, я почувствовал, как что-то схватило меня сзади.

У меня не было возможности посмотреть, среагировать или хотя бы сформулировать хоть половину связной мысли, прежде чем острая боль пронзила моё тело из мочки уха. Руки парня быстро обхватили моё лицо и начали пальцами выкалывать мне глаза. Крики Стэйси стали громче, как и визги остальных пассажиров грузовика.

– Стэйси! – закричал я.

Я обнаружил, что это была ошибка, когда пальцы ребёнка решили перейти от моих глаз к попытке разжать мои чёртовы челюсти. Думаю, когда это оказалось безуспешным, ребёнок переключился на попытки просто засунуть руки мне в горло, чтобы задушить меня. Я изо всех сил старался встряхнуть этого маленького ублюдка, но какие бы это ни были упражнения или что бы ни делал этот ребёнок, это было эффективно, потому что я не мог заставить его отпустить, несмотря ни на что.

В конце концов, мне пришлось прикусить его, пока его руки были у меня во рту. Это действие сработало, и он отпустил. Он почувствовал, что проиграл и визжал, как и все остальные. Освободившись, я побежал обратно к грузовику, чтобы спасти Стэйси. К этому времени остальные, кстати, все дети в одинаковых масках свиней из бумажных тарелок, окружили её, карабкались по ней, кусали её, выдёргивали ей волосы.

Один из них, как мне удалось увидеть, оторвал пригоршню, оголив при этом приличный кусок её головы.

У некоторых из них были палки, которыми они били её по лицу. Я вернулся к грузовику, но двое из них выскочили на меня из окна с пассажирской стороны. Оба они тоже были с палками, и в итоге я получил два удара по лицу, сбившие меня спиной на асфальт. У меня мгновенно закружилась голова, и стало ещё хуже, когда они решили, что сбить меня с ног недостаточно, и начали бить меня лицом в грязь, пока я полностью не потерял сознание. Последнее, что я едва мог увидеть и услышать, это звуки криков Стэйси.

Они проникли и в мой сон; крики. Визги тоже. Во сне я видел всех детей, окружающих меня.

* * *

Они смотрят на меня. Я не вижу их глаз, но чувствую их взгляды, ненавистные и хищные, падающие на мою голову, словно ультрафиолетовые лучи солнца. Они все визжат и маниакально хрюкают, рвутся, чтобы наброситься на меня и разорвать меня на части, пожирая. Их лица быстро меняются: от детского к лицу в масках свиньи.

У них нет зрачков в глазах. Они угольно-чёрные, безжизненные, нечеловеческие. Я присматриваюсь к их лицам, их "нормальным" лицам, и обнаруживаю, что они все выглядят знакомо.

Я не могу этого объяснить из-за всего происходящего, но знаю, что видел эти лица раньше. Они приближаются ко мне и набрасываются.

Они окружили меня так же, как они окружили Стэйси, и менее чем за секунды мои руки и ноги были прикованы к земле. Я изо всех сил пытаюсь вырваться на свободу, но это бесполезно.

Их захваты, несмотря на то, что они всего лишь маленькие дети, представляют собой железные тиски на моих запястьях и лодыжках. Я кричу в агонии, которую легко заглушить их хаотичным визгом. Их глаза одновременно смотрели на меня, в каждом из них не было никаких эмоций и чувств, кроме голода.

Внезапно они все разошлись, за исключением тех, кто удерживал меня. Подо мной по земле прокатился визг. Моё сердце останавливается, моё тело сжимается. Передо мной я наблюдаю, как гигантская фигура обретает форму и господствует надо мной. Его дыхание горячее, как будто его ноздри похожи на гейзеры, выбрасывающие обжигающий пар прямо мне в лицо.

Он весь скрыт во тьме, полностью поглотившей все его особенности. Однако по его очертаниям я могу мельком увидеть две маленькие фигуры, выступающие из макушки зверя. Маленькие, однобокие, треугольные выступы, которые я принимаю за его уши. Это, в сочетании с видом его бугристой головы и того, что мне кажется мордой, заставляет меня понять, что это существо, этот зверь, нависший надо мной, готовый сожрать меня, есть не что иное, как сама легенда; "Человек-Свинья".

Ещё один оглушительный, сотрясающий землю визг обрушился прямо мне в лицо. Я чувствую, как кровь внутри меня замерзает в каждой конечности. Остальные вокруг меня присоединяются, создавая первобытный диссонанс, который сохраняется в воздухе даже долгое время после их прекращения. Зверь поднимает в воздух то, что мне кажется топором. Одним мощным взмахом топор опускается вниз и...

* * *

Я просыпаюсь, стреляя в вертикальное положение.

Вокруг меня было темно, и я почувствовал жгучую боль в нижней части тела. Представьте, что вы срали осколками зазубренного стекла, а теперь представьте это, но вместо того, чтобы оно вылетало из вашей задницы, оно исходило из ваших ног. Именно это я почувствовал, когда проснулся.

Я попытался пошевелиться, но обнаружил, что, помимо, конечно, усиливающейся при этом мучительной боли, моё запястье было ограничено какой-то верёвкой или чем-то ещё. Потребовалась почти целая минута, чтобы понять, что со мной что-то не так. Там, где были мои ноги, я понял, что они кажутся намного легче, чем должны были быть. Я попробовал пошевелить пальцами ног, предполагая, что, возможно, мои ноги онемели или что-то в этом роде, но обнаружил, что это не так.

Ноги не онемели, их вообще не было!

Я попытался схватиться за ноги, но из-за верёвки не смог продвинуться достаточно далеко. Я поднял правую ногу вверх, как можно дальше, преодолевая боль, связанную с этим действием, насколько я мог, чтобы найти подтверждение своих опасений.

В бледном мерцании мягкого лунного света, проникающего через небольшую трещину в стене или потолке, где я находился, я обнаружил, что моя ступня исчезла, отрубленная чуть ниже икры. Кровотечения не было, что указывало на то, что его, должно быть, прижгли или что-то в этом роде, но оно было, и оно исчезло.

Я присмотрелся и обнаружил, что то же самое было и с другой ногой. ОБЕ мои ступни отсутствовали! Моё сердцебиение подскочило от нуля до тысячи менее чем за секунду.

Моя голова крутилась повсюду, совершенно не понимая, что и где я ищу.

Где я, чёрт возьми? Что, чёрт возьми, случилось, кто отрезал мне грёбаные ноги? Почему? Почему я здесь? Где...

Затем моё сердце полностью остановилось. До этого момента мой разум был размытым пятном, не чем иным, как пустым облаком, плавающим в моём черепе. Потом я вспомнил о Стэйси, и всё остальное сразу начало возвращаться ко мне. Я посмотрел туда, откуда просачивалась маленькая унция лунного света.

Стэйси! О Боже, где она?! Она в порядке? Она вообще ещё...

Я покачал головой. Нет, соберись. Ты сейчас паникуешь, и тебе наверняка конец. Ты ещё не знаешь, что Стэйси нет, поэтому пока ты просто предполагаешь, что она жива. А сейчас просто найди выход отсюда.

Я глубоко вздохнул, очищая мысли. И действительно, птичка в моей голове помогла мне, позволив мне расслабиться, хотя бы немного. Знаете, в таких ситуациях небольшое облегчение очень помогает. Поэтому первое, что я сделал, – это переоценил ситуацию. Я находился в затемнённой комнате или каком-то чулане, прикованный за запястья к кровати, а ноги ампутированы (кстати, я до сих пор удивляюсь, как не сразу заметил, когда проснулся).

Я покосился на дыру. Это должно быть выходом для того, что или где бы это ни было. Так что, ладно, мне просто нужно выйти туда...

Конечно, но как, чёрт возьми, я мог это сделать, не имея ни ног, ни рук? Итак, поскольку возможность тайного побега была исключена, я снова начал думать о самой ситуации. Тот факт, что я был связан, несмотря на то, что мне уже убрали ноги, означал для меня, что тот, кто привёл меня сюда, планировал в какой-то момент вернуться за мной. Это, а также тот факт, что они оставили трещину в потолке. Они не хотели, чтобы я куда-то уходил, но вряд ли они пока хотели, чтобы я умер. Подумайте об этом: если они хотели моей смерти, зачем прижигать мои раны после ампутации вместо того, чтобы дать мне истечь кровью?

Другими словами, они всё ещё нуждались во мне. Нельзя было наверняка это предположить, но факт оставался фактом, и поэтому вполне вероятно, что кто бы это ни был, он вернётся за мной в какой-то момент. Тогда задача заключалась в том, чтобы продержаться достаточно долго, не теряя сознания и не умирая от жажды, голода или чего-то ещё, что могло убить меня, пока это не произойдёт. К счастью, каким бы "умным" ни считал меня мой старик, во мне действительно была часть его глупости, достаточная, чтобы придать мне смелости начать выть и выкрикивать непристойности во всю глотку, чтобы предупредить их, что я проснулся и полон надежд и чтобы они приходили ко мне. Тогда у меня появится возможность.

Очевидно, это была импровизация относительно того, что я буду делать, если и когда они придут. Как я уже сказал, не было возможности объяснить, почему они так долго сохраняли мне жизнь, и, следовательно, не было также возможности узнать, что они сделают в ответ на то, что я покажу им свою задницу. Однако в подобных случаях вы используете любую возможность, а из остальных извлекаете максимум пользы по ходу дела. В конце концов я визжал следующие десять или двенадцать минут, пока моё горло не почувствовало, будто оно создано для того, чтобы глотать осколки стекла. Как ни странно, это было около трёх или четырёх часов.

Через несколько минут после того, как шум утих, мне показалось, что я услышал, как кто-то топает ко мне.

Было несколько шагов, и каждому из них приходилось суетиться, как мышам. Дети, подумал я. Я приготовился к тому, что, как я предполагал, придёт ко мне, как только они достигнут меня. Топот достиг двери, но ничего не произошло.

Я затаил дыхание, ожидая, что дверь откроется и дети навалятся на меня и окружат меня, но они этого не сделали. Я открыл глаза и увидел, что дверь всё ещё закрыта.

Какого чёрта они ждут? Я открыл рот, чтобы попытаться закричать ещё раз, но ничего не вышло. К этому моменту мой голос уже слишком пропал. Я услышал, как что-то скользнуло вправо от двери, похожее на засов или что-то в этом роде, прежде чем дверь медленно со скрипом открылась. Когда её только что открыли, на пол упало что-то большое.

После этого я увидел, как двое из них вбежали в комнату и начали тащить это поближе к кровати.

Я посмотрел, что это было, но тут же пожалел, что сделал это. Это было чьё-то обезглавленное тело. Голова, правая рука и левая нога исчезли. Дети протащили его до кровати. Прежде чем я успел сопротивляться или что-то сделать, двое из них забрались на кровать и начали хватать меня, заставляя замереть и с силой открывая мне рот. Затем, визжа как сумасшедший, последний достал нечто, похожее на нож для мяса, который он спрятал за штанами.

Он начал беспорядочно рубить оставшуюся руку трупа, а затем взял отрубленную конечность и насильно пытался скормить её мне. Я изо всех сил старался бороться, но позорно, по какой-то причине, это было похоже на то, как будто я пытался бороться с двумя взрослыми мускулистыми мужчинами. Я знаю, что они были всего лишь детьми, но если серьёзно, они были сильными детьми!

Ребёнок засовывал руку мне в рот и заставлял её пройти мне в горло. Я сразу начал задыхаться.

Пока это происходило, комната наполнилась их визгом, заглушающим мои стоны и вздохи о пощаде. Двое, державшие мой рот открытым, даже начали двигать моими челюстями вверх и вниз, чтобы заставить меня жевать эту чёртову конечность.

Всё оно было настолько тугим и жевательным, что, проглотив его, я чуть не задохнулся. Наконец тот, у кого был тесак, издал воющий визг, заставивший замолчать остальных. Двое, державшие меня, отпустили руки и сошли с кровати, чтобы присоединиться к остальным.

Они вытащили тело обратно через дверь, закрыли и заперли её. Меня оставили сидеть на кровати, рот был забит сырой кожей, я чувствовал себя слабым и униженным. Что только что произошло? Я имею в виду, помимо того, что мне насильно скормили человеческую плоть? Это был просто их способ заставить меня заткнуться? Они решили заткнуть мне рот, просто чтобы я замолчал, может быть?

Но потом... Почему бы им просто не убить меня?

Тогда я подумал о том, что я не смог бы пошевелиться или сделать что-нибудь, даже если бы попытался – что, видит Бог, я и сделал. Если целью было заставить меня замолчать, то почему они хотели оставить меня в живых? Почему они не хотели, чтобы я шумел?

Конечно, я видел, как чертовски раздражает необходимость постоянно это слушать, я уверен, что у этих маленьких ублюдков уже был опыт, но всё же остаётся вопрос: какая разница, если я замолчу?

Но что, если, возможно, дело вовсе не в том, чтобы заставить меня замолчать? Что, если они уже собирались прийти, что, если они собирались это сделать, независимо от того, шумел я или нет? Ладно, они хотели сохранить мне жизнь. Но зачем меня кормить, разве что...

Если только идея не заключалась в том, чтобы откормить меня.

Я подумал о кратком взгляде на тело, которое они притащили. Человек, кем бы он ни был когда-то, был пухлым. Возможно, не слишком тяжёлым, но достаточно большим, чтобы его можно было разделать, а его частями можно было бы накормить много раз. Ну, знаете... Прямо как свинью.

Тогда мне всё стало понятно. Я знал, какова была моя цель по отношению к ним, и теперь мне пришлось бежать, если я хотел спасти свою жизнь и, по крайней мере, надеюсь, жизнь Стэйси. Я снова осмотрелся. У меня по-прежнему не было никакого инструмента или чего-то ещё, что я мог бы использовать, чтобы освободиться. Или было?

Видите ли, я заметил это только через минуту или около того, но тот маленький придурок, который был раньше, очевидно, был неуклюжим и оставил свой тесак. Если бы я смог дотянуться до тесака, у меня был бы шанс перерезать верёвки, привязывающие мои запястья к кровати. Конечно, он не выглядел таким уж большим, но я имею в виду, что он, по-видимому, достаточно легко прорезал плоть, поэтому я решил, что с ним не должно возникнуть особых проблем, если вообще возникнут какие-либо проблемы с простой старой, вероятно, изношенной верёвкой, верно? Наступила сложная часть, когда я пытался дотянуться до этой чёртовой штуки со связанными руками. Он лежал всего в футе или двух от кровати, поэтому я наклонился вперёд, одновременно перенося весь свой вес на край кровати.

Было на удивление (ну, в каком-то смысле) сложно опрокинуть кровать, но в конце концов это произошло, и тогда целью было схватить тесак и перерезать верёвки. К счастью, на самом деле это оказалось не так уж и сложно, несмотря на очень ограниченный охват. Я схватил тесак и начал рубить и перепиливать верёвки.

К моему счастью, я оказался прав насчёт верёвок, потому что всего после десяти, может быть, пятнадцати ударов эта ублюдочная сучка порвалась, освободив мою правую руку. Второй, правда, потребовалось немного больше времени, примерно двадцать пять-тридцать ударов, но всё равно она тоже сдалась.

Как только обе руки были свободны, я начал настоящее испытание; мне придётся вырваться из комнаты и каким-то образом маневрировать, не попадаясь на глаза детям или чему-то ещё/кому-то ещё, крадущемуся вокруг, где бы ни находилось это место. Мои руки уже были похожи на мокрые отварные макароны, и моя нога – та, которая меньше болела – тоже чувствовала слабость. Тем не менее, я знал, что оставаться здесь – не вариант, если только у меня не появится желание одновременно есть человеческую плоть и быть съеденным самому. Чего бы это ни стоило, мне нужно было убраться оттуда.

Я довольно легко выбрался из комнаты, по крайней мере, учитывая обстоятельства, но когда я выполз в коридор, я обнаружил, насколько больше я откусил, чем смог прожевать. Длинный, почти неосвещённый коридор тянулся почти на милю, или, по крайней мере, добрых пятнадцать-двадцать футов, а сам пол был скользким, и мне не за что было даже ухватиться или вонзиться ногтями, чтобы попытаться продвинуться по нему. Хорошей новостью было то, что в конце этого коридора дверь была широко открыта. Мне не пришлось бы открывать её или придумывать что-то ещё, просто пройти через неё.

Я тащился изо всех сил, стараясь не шуметь, чтобы снова не привлечь детей. В какой-то момент, примерно на четверти или, возможно, на половине пути, я замер. На полу надо мной пронеслись слоновьи шаги, каждый из которых одновременно раскачивал весь коридор и заставлял моё сердце колотиться в груди колесом. Они также гремели по всему коридору, напоминая выстрелы при каждом шаге. Каким-то образом я не оглох из-за этого, хотя, возможно, это не так уж и хорошо, потому что я гарантирую вам, что то, что я слышал, сопровождая всё это, было просто отвратительным.

Лучший способ описать звуки, которые я слышал над собой, – это то, что они звучали так, будто очень большая собака рычала, когда что-то грызла, несколько приглушая его, в то время как её пасть была полной и одновременно жевала. Шаги остановились где-то посередине потолка.

На мгновение всё вокруг меня было совершенно неподвижно.

Я собирался снова начать двигаться вперёд, когда моё тело мгновенно сжалось от самого нечеловеческого рёва, который я когда-либо слышал. Это звучало как визг тысячи свиней, находящихся на стероидах, каким-то образом слившихся в одно тело и исходящих из одного горла.

Меня до сих пор тошнит, когда я думаю об этом. Чёрт, мне хотелось вырвать прямо здесь и сейчас, в коридоре, от сочетания этого звука, визжащих звуков, доносившихся раньше, и ужасных миазмов, которые душили меня с той секунды, как я проснулся, прикованный к кровати. Хотя я не мог. Мой желудок, как и всё остальное, замер на полу. Затем я услышал два или три топота на том месте, где они стояли, а затем ещё один визгливый рёв. В тот раз я почти уверен, что моё сердце действительно остановилось.

Прошёл ещё один миг молчаливой тишины, за которым последовала ещё одна серия топотов вперёд. В конце концов, топот прекратился, но, тем не менее, прошло как минимум ещё целых двадцать-двадцать пять минут, прежде чем моё тело вышло из энтропии и снова начало двигаться.

Как только я это сделал, я обнаружил, что использую каждую унцию силы, которую только можно вообразить, используя образы того нечестивого ада, который у меня был, как мотивацию продолжать двигаться вперёд, игнорируя то, насколько я устал на самом деле.

Мои руки горели. Я думал, что в конечном итоге мне придётся так сильно напрягать их, чтобы они двигались вперёд, что в конечном итоге они просто выскочат прямо из моих плеч. Однако я продолжал тянуть. Мне пришлось двигаться. Мне нужно было найти Стэйси. Я должен был найти ту девочку-подростка. Я должен спасти их.

Я должен.

Я должен спасти.

О Боже...

* * *

– Рой! Помоги мне!

– Стэйси! Подожди, я иду!

– Они делают мне больно, Рой!

– Спаси нас!

– Все вы, держитесь, я иду! Я вытащу вас отсюда!

– Почему тебя не было там, Рой?

– Нет... Нет, не сейчас...

– Ты не можешь спасти никого, даже свою младшую сестрёнку.

– Б-Бонни...

– Никто их никогда не найдёт. И ты тоже. Ты никого не сможешь спасти!

* * *

– НЕТ!

У меня перехватило дыхание почти сразу после того, как последнее эхо покинуло моё горло. Конечно же, во время моего небольшого прорыва мне удалось дожить до конца пути к открытой двери. Передо мной была комната, которая, судя по тому, что я действительно мог видеть, напоминала какое-то отвратительно выглядящее хранилище для мяса с большими кусками свинины (ну, я подумал, что это были куски свинины, и лучше бы так и было), висящими на цепях с потолка.

Я двинулся дальше, не теряя времени на попытки осмотреть местность или чем бы оно ни было. Как я понял всего за пару секунд, это был не лучший мой выбор. Из другого конца комнаты снова послышался слоновий топот, на этот раз направляясь прямо туда, где я был. Благодаря чистой удаче и ничему больше, мне удалось броситься, как копьё, в потайной угол комнаты как раз перед тем, как дверь распахнулась. Из расщелины, в которую я пробрался, я увидел, как в комнату протопали два больших копыта. Да, копыта, а не ноги.

Отвратительное ворчание или перегруженное рычание тоже вернулось. Я видел также пару ног, извивающихся и пинающихся. Кто бы это ни был, он был ещё жив.

Господи, этого человека собираются зарезать!

Часть меня чувствовала непреодолимое желание выйти из укрытия и сделать... ну, я не знаю, но что-то иное, чем просто лежать и смотреть. Однако я проглотил это, прекрасно понимая, что, чёрт возьми, я ничего не смогу сделать с этим чудовищем, даже если попытаюсь. Я наблюдал, как пара испуганных ног поднимается выше в воздух и их сопровождает панический вопль женщины. В моей голове звучали сигналы тревоги, и я делал всё, что мог, чтобы оставаться на месте.